Текст книги "Слишком хорошо (ЛП)"

Автор книги: Майклс Коринн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 18 страниц)

Глава двадцатая

Леклан

– Можно я лягу попозже? – хнычет Роуз, когда я показываю пальцем в сторону ее комнаты.

– Нет.

– Но...

Я прерываю ее, прежде чем она успевает пустить в ход свои дурацкие доводы.

– Нет. Ты вчера допоздна засиделась после долгой тренировки, а завтра мы едем на Клубничный фестиваль, а потом на твои соревнования, – к моему ужасу.

Эйнсли объяснила Роуз, почему она пропустит соревнования по чирлидингу, и моя дочь решила, что если мы поедем все вместе, то никому не придется ничего пропускать. Таким образом, Эйнсли сможет помочь адмиралу после фестиваля, а утром мы первым делом отправимся на соревнования.

Протест мог бы сработать, если бы Эйнсли не объединилась с ней, а потом не прислала мне сообщение, в котором обещала, что сегодня вечером я могу делать с ней все, что захочу, если соглашусь.

Конечно, я согласился.

Как дурак. Но дурак, который будет очень счастлив через час или два.

– Ладно, – говорит она, выпятив нижнюю губу.

– Пойдем, почистим тебе зубы, и я почитаю тебе книжку.

– Эйнсли может это сделать?

– Что сделать? – спрашиваю я.

– Может ли она почитать мне сказку вечером?

Я бросаю взгляд на Эйнсли, которая улыбается.

– Если ты не против, я бы с удовольствием.

– Конечно, – быстро говорю я. Несмотря на то, что я всегда делаю это с Роуз, я не собираюсь жаловаться на то, что она подружилась с Эйнсли.

Эйнсли поворачивается к Роуз.

– Встретимся там, когда ты будешь готова.

Роуз спешит в свою комнату, чтобы переодеться, а затем в ванную, чтобы почистить зубы. Эйнсли подходит ближе, подталкивая меня бедром.

– У тебя есть какие-нибудь... планы на вечер?

Я наклоняюсь ближе.

– На тебя?

Она кивает.

– Думаю, половина удовольствия в том, чтобы заставить тебя ждать и гадать.

Если бы она только знала, какие у меня на нее планы, то, возможно, решила бы спать в другом месте.

Эйнсли улыбается.

– Половина удовольствия – наблюдать, как ты придумываешь план.

– Ты забываешь, что я знаю, как ты не любишь быть в неведении.

В этой договоренности есть свои плюсы. Во-первых, я очень хорошо ее знаю. У нас не так много секретов друг от друга. Теперь у нас их еще меньше.

В одном я уверен точно: Эйнсли не любит, когда ее оставляют в неведении. Она всегда хотела строить планы.

– Я поняла, что есть вещи, которые не стоит предугадывать.

Вода все еще течет, а значит, у меня есть несколько секунд, чтобы показать ей, насколько предвкушение может усилить то, что произойдет позже. Я перемещаю руку ей за спину, чтобы едва заметно провести большим пальцем по ее спине. Она вздрагивает, и я наклоняю свое лицо к ее лицу, где наши губы могут соприкоснуться, но я не делаю этого.

– Обещаю, что сегодня ночью тебе будет больно лишь от того, как долго ты будешь ждать, прежде чем я заставлю тебя кончить.

– Папа! Эйнсли! Я готова! – кричит Роуз, выбегая из ванной, и мы расходимся так быстро, как будто и не были вместе.

Эйнсли быстро идет к ней.

– Я так взволнована. Что мы будем читать? У тебя есть любимая книга? Твоя пижама такая милая, – она задает все вопросы на одном дыхании.

Роуз улыбается ей и берет за руку.

– Я все тебе покажу.

– Эй, малышка, – говорю я с широкой ухмылкой. Роуз оборачивается, ее каштановые волосы рассыпаются спиралью, как лучи солнца. – А меня обнимут на ночь? Раз уж я сегодня освобожден от обязанностей.

Она отпускает руку Эйнсли и бросается ко мне. Я притягиваю ее к себе, сжимаю в объятиях и целую в макушку.

– Я люблю тебя, папочка.

– Я люблю тебя больше всех на свете.

Роуз хихикает и обнимает меня крепче.

– Не слишком ли сильно?

Я издаю задыхающийся звук, притворяясь, что не могу дышать.

– Нет.

Она отпускает меня и берет мое лицо в свои руки.

– Папочка, ты должен дышать.

– О, прости, ты просто такая сильная.

– Потому что я такая же, как ты.

Я ухмыляюсь.

– Не храпи громко, чтобы не разбудить медведей.

Она драматично вздыхает.

– Не буду.

Я придумал историю о маленькой девочке, которая так громко храпела, что разбудила всех зверей в лесу. Они пришли убедиться, что с ней все в порядке, а медведю она так понравилась, что он переехал к ней. Это было глупо, но Роуз понравились все звуковые эффекты животных, которых я изображал.

– Спокойной ночи, малышка.

– Спокойной ночи, папочка. Возвращайся домой целым и невредимым, если случится пожар, – говорит она, направляясь к Эйнсли.

– Я всегда стараюсь.

Она улыбается.

– Стараюсь изо всех сил.

Я подмигиваю, а Роуз смеется и берет Эйнсли за руку.

– Пойдем, Эйнсли, нам нужно читать книги!

– Книги? Сколько ты хочешь прочитать?

Роуз смеется, и в моей груди становится тепло.

– Пока я не засну.

Час спустя Эйнсли выходит из спальни Роуз. Я сижу на диване и смотрю игру, когда она опускается рядом со мной.

– Мы прочитали восемьдесят две книги, и она хотела бы, чтобы я продолжала.

Я смеюсь.

– Восемьдесят две, да? Ты быстро читаешь.

Эйнсли улыбается.

– Ладно, может, и меньше.

– Ты никогда не была хороша в математике. Она спит?

– Не думаю, но она засыпает.

Я поднимаю руку.

– Иди сюда.

Эйнсли прижимается ко мне, положив голову на мое плечо. Ее тело так чертовски идеально прилегает к моему, и мне хочется, чтобы мы были другими людьми. Теми, у кого есть будущее, а не этот короткий промежуток времени.

– Сколько раундов осталось? – спрашивает она, глядя на бейсбольную игру.

– Раундов?

– Да, ну это как взлеты и падения.

– Иннинги? – спрашиваю я, стараясь не рассмеяться.

– Неважно, я путаю виды спорта.

Я тихонько смеюсь, но притягиваю ее к себе ближе.

– Осталось четыре иннинга, но у нас не будет времени их смотреть.

– Нет?

– Нет, милая, мы не успеем.

Карие глаза Эйнсли встречаются с моими, а ее губы подрагивают.

– Чем мы будем заниматься?

– Друг другом.

– Мне нравится этот план.

– Я надеялся, что тебе понравится, – я ухмыляюсь.

– Няня будет здесь через две минуты.

Она садится.

– Няня?

– Я хочу тебя кое-куда отвезти.

– Куда?

И снова ее любопытство сделает все намного веселее. Дилейни стучит один раз, а затем входит.

– Как дела? – говорит она, бросая сумку.

– Спасибо, что пришла. Нас не будет несколько часов, – объясняю я.

Дилейни пожимает плечами и направляется к дивану.

– Все в порядке. Я буду здесь на случай, если Роуз проснется.

– Еще раз спасибо.

Она подает мне знак мира, и Эйнсли следует за мной на кухню.

– Возьми одеяло.

– Хорошо, – с опаской говорит она.

Через несколько минут она возвращается, и я беру ее за руку, когда мы выходим через заднюю дверь.

– Куда мы идем? – спрашивает она, хихикая, когда я тяну ее за собой.

– Просто следуй за мной.

Эйнсли испускает долгий вздох, но делает то, что я прошу. Мы идем через поле, а затем по тропинке, которую я знаю наизусть. Когда я переехал в этот дом, я и понятия не имел, что здесь есть тайная тропа. Мы с Роуз немного исследовали местность, и поняли, что она ведет к водопаду.

Я помогаю ей перебраться через бревно и спуститься по крутому склону, пока она не останавливается.

– О, Боже...

Я улыбаюсь, потому что водопад прекрасен в любое время, но ночью, когда ярко светит луна и повсюду звезды, от него просто захватывает дух.

– Добро пожаловать к водопаду Эмбер.

Эйнсли широко раскрывает глаза, осматриваясь вокруг. Слева находится один большой водопад, а по бокам от него – пять маленьких. У большого есть водоём внизу, в котором мы любим купаться.

– Это невероятно.

– Это моя любимая часть участка.

Я расстилаю одеяло и протягиваю руку, чтобы предложить ей сесть. Она садится, опираясь на локти, и смотрит на водопад.

– Честно говоря, я не знала, что здесь есть водопад. Мне показалось, что я что-то слышала у Киллиана, но решила, что это мое воображение.

– Как ты думаешь почему город называется именно так?

– Не знаю. Я думала, может, кто-то упал в кучу пепла или что-то в этом роде, и поэтому город так назвали.

Я фыркнул.

– Это было бы правдоподобно, но нет, все дело в водопаде.

– Как так получилось, что я здесь уже столько времени и никто никогда об этом не говорил?

Я придвигаюсь к ней с ухмылкой.

– Это часть городских правил.

– Городских правил? Не говорить о том, что у вас в городе есть водопад? – она садится, скрещивая ноги.

– Мы даем клятву.

Она закатывает глаза.

– Да, и мы все знаем, как хорошо люди в наше время выполняют свои клятвы.

Это правда. Но все же есть вещи, которые люди чтят, и это одна из них.

– Об этих водопадах ходят легенды.

Теперь она выглядит крайне заинтересованной.

– Продолжай.

– История гласит, что более двухсот лет назад поселенцы Эмбер-Фоллс хотели, чтобы это место оставалось в тайне. Считалось, что водопады обладают целительной силой, но они были жадными людьми и боялись, что магия иссякнет, если о ней узнает слишком много людей.

Она придвигается ближе.

– Водопады находятся на территории двух частных владений, и эти два фермера не хотели пускать людей на свои земли, поэтому никому ничего не рассказывали. Один фермер заболел, ему сказали, что надежды нет и он не переживет болезнь, но его жена поверила в силу водопада. Она попросила своих сыновей отнести его к водопаду. Через две недели он снова был на поле, обрабатывал землю и занимался сельским хозяйством.

– Нет! – вскрикнула Эйнсли. – Он исцелился?

Я медленно киваю.

– А у двух сыновей, которые заходили в воду, прошла чесотка.

Она корчит гримасу.

– Фу.

– После этого город дал клятву, что будет защищать водопад и его магию.

Эйнсли наклонилась вперед.

– А в чем именно заключается клятва? Потому что я уверена, что ты нарушаешь правила, рассказывая мне. Журналистке.

– Наш разговор записывается?

– Ни в коем случае.

– Тогда я думаю, что мой секрет в безопасности. Клятва заключается в том, что мы не позволяем посторонним знать об этом, а ты, милая, определенно одна из них.

– Спасибо, что привел меня сюда, – мягко говорит она. – За то, что доверил мне городскую тайну. Я обещаю, что не предам доверие, которое ты мне оказал.

Я доверяю ей так, как не доверял ни одной другой женщине. Честно говоря, я не помню времени, когда ее не было в моей жизни. Я помню все переезды, отсутствие друзей, тоску и одиночество моей мамы, но не людей. Не жизнь, а как будто фрагменты времени, которые я пытался забыть.

Потом я встретил Маккинли. После этого все уже не было прежним. Каспиан был мне как брат, всегда рядом, когда он был мне нужен, а Эйнсли была... ну, Эйнсли. Она всегда была рядом, всегда сводила нас с ума и жаловалась, когда мы оставляли ее без внимания.

Она следила за нами, делала то, что ей точно не следовало делать, и нас наказывали, когда ловили.

Потом мы стали старше, и я уехала в колледж. Когда я вернулся, она уже не была маленькой девочкой. Она была потрясающей, и я сделал все возможное, чтобы заглушить свои чувства, но не смог.

И снова я не в силах устоять перед ней.

– Я хочу заняться с тобой любовью в этом водопаде, Эйнсли. Я хочу раздеть тебя догола и взять, пока вокруг нас шумит вода. Я покажу тебе волшебство во всех его проявлениях.

Мы с Эйнсли одновременно придвигаемся друг к другу, моя рука касается ее щеки, а ее – моего плеча. Наши губы соприкасаются, и она стонет, когда наши языки скользят друг по другу. Я целую ее глубже, прижимаясь к ней крепче, желая выполнить данное обещание.

Она тянет меня за рубашку, поднимая ее над головой, и я делаю то же самое.

– Леклан, – она выдыхает мое имя, когда я целую ее шею.

– Ложись, – приказываю я.

Эйнсли ложится, и я стягиваю с нее шорты, благодарный за то, что эта женщина не верит в нижнее белье.

– Посмотри на себя, обнаженную в лунном свете, – она, черт возьми, как нимфа, лежит здесь, открытая мне и небу. Она делает движение, чтобы прикрыться, но я хватаю ее за запястье.

– Не надо. Я хочу посмотреть на тебя.

Ее глаза блуждают по поляне.

– Мы вроде как на виду.

Я качаю головой.

– Никто не придет. Я бы никогда не позволил никому увидеть тебя в таком виде. Это только для меня.

Эйнсли вздыхает и смотрит на воду.

– Я хочу поплавать с тобой.

– Пока нет.

Она смотрит на меня.

– Почему?

Я раздвигаю ее ноги и целую внутреннюю сторону ее коленей.

– Потому что сначала я хочу попробовать тебя на вкус, пока не утону в тебе.

Глава двадцать первая

Эйнсли

Да, я умру прямо здесь.

Он серьезно это сказал.

Да. Сказал.

Я вцепилась кончиками пальцев в одеяло, уверенная, что сейчас испытаю оргазм только от этого. По крайней мере, я так думала, пока не почувствовала его язык на своем клиторе.

Единственное, что я узнала о Леклане, это то, что он не очень любит предисловия. Не то чтобы он не любил прелюдии, а может быть, дело в том, что другой парень просто не знал, что делает. Так или иначе, Леклан способен сразу же найти именно то, что мне нужно.

Его язык совершает круговые движения, то сильнее, то слабее, и от этого давления невозможно думать ни о чем другом.

Все, что я чувствую – это он.

Все, что я знаю – это то, что хочу его... Гораздо больше, чем должна.

Леклан – это сон, и я никогда не хочу просыпаться.

– Еще, – задыхаюсь я, все ближе приближаясь к оргазму.

Ветер мягко дует, и между ним и жаром его губ, клянусь, я едва держусь.

Он поднимает голову, двигая пальцами внутрь и наружу.

– Ты так близка, не так ли?

– Да.

– Я чувствую, как ты сжимаешься вокруг меня. Ты хочешь чего-то большего, не так ли?

Я хочу его.

– Тебя.

– Моя бедная Эйнсли, которой нужен мой член, чтобы она кончила.

Я стону, моя спина выгибается, когда он проникает глубже. Я закрываю глаза, сосредоточившись на нарастающих ощущениях.

– Пожалуйста.

– Пожалуйста, что?

– Пожалуйста, ты мне нужен.

Я чувствую его у своего входа, и мои веки приподнимаются.

– Насколько я тебе нужен?

– Ты мне необходим весь! – я почти кричу, но слова замирают в конце, когда я чувствую, как он проталкивается чуть глубже.

Но недостаточно.

Этого недостаточно.

Он полностью отстраняется.

– Не уверен, что ты выдержишь, – издевается он.

– Леклан, – простонала я.

Он снова входит в меня, совсем чуть-чуть.

Мне хочется кричать, царапаться, найти способ получить то, что я хочу – то, что мне нужно. Я выгибаю спину и хнычу, когда он замирает.

– Я хочу, чтобы ты кончила прямо сейчас, когда мой член достаточно глубоко, чтобы почувствовать, как пульсирует, как сжимается твоя киска, умоляя о большем, – его большой палец прижимается к моему клитору, и я сильнее сжимаюсь вокруг него. – Вот так, сожмись вокруг меня, – Леклан проникает внутрь еще на дюйм. – Ты хочешь еще, детка?

– Да! – мое тело так чертовски напряжено, что отчаянно требует разрядки. – Ты мне нужен!

Он сильнее гладит мой клитор, проникая чуть глубже.

– Давай, Эйнсли. Отпусти, и я буду трахать тебя так сильно, что оргазм не заставит себя ждать. А потом, когда это случится, я отнесу тебя в воду и позволю тебе покататься на мне, наблюдая, как твоя идеальная грудь подпрыгивает на волнах, которые мы создаем. Давай, детка, посмотрим, смогу ли я заставить тебя увидеть звезды.

Я смотрю на небо, звезды такие яркие, а он продолжает сильнее давить на мой клитор, массируя его круговыми движениями. Оргазм наступает так быстро, что я даже не успеваю отдышаться. Я цепляюсь за его руки, впиваясь ногтями в плоть, а он входит в меня так глубоко, что я вскрикиваю, и мой оргазм длится дольше, чем любой другой, который я когда-либо испытывала.

Леклан не останавливается и не сбавляет темп. Он просто трахает меня до упора, и я не уверена, это один длинный оргазм или он выполнил свое обещание, и это уже второй, но мне все равно.

Это и рай, и ад, и все, что между ними.

Я прижимаюсь к нему и позволяю полностью контролировать ситуацию.

Он громко вздыхает и выходит из меня как раз вовремя, чтобы покрыть мой живот спермой. Он опускается на меня, и я глажу его по спине, пока он пытается отдышаться.

Леклан приподнимается и смотрит на меня сверху вниз.

– Мне так жаль, Эйнсли.

Я моргаю.

– Прости?

– Я увлекся. Я забыл презерватив.

– Все в порядке. У меня внутриматочная спираль.

В его глазах мгновенно появляется облегчение.

– Я... этого все равно не должно было случиться.

Я мягко улыбаюсь ему.

– Я ценю твои слова, и это был не самый умный поступок с нашей стороны, но я тоже не подумала об этом. Обещаю, я в порядке и не злюсь. Ты... был... – Боже, это так неудобно.

– Ты проверялся?

– Да, я регулярно прохожу обследование из-за своей работы.

– Хорошо, я тоже сдавала после одного раза, и все оказалось в норме.

Он целует меня в нос.

– Хорошо, что я предусмотрел купание. Пойдем.

Леклан поднимается на ноги, тянет меня за собой, и мы идем к воде. Когда мы подходим к краю, я прижимаюсь к его спине.

– Что ты делаешь? – спрашивает он.

– Я голая!

– Да, как и я.

Я вздыхаю.

– Да, но голые парни – это не то же самое, что девушки.

Он поворачивает голову.

– Может, у девушек есть какой-то плащ, о котором мы не знаем?

– Как правило, но мой в стирке.

Вместо того чтобы что-то сказать, он заходит в воду, оставляя меня голой и одинокой у края воды.

– Леклан!

– Залезай, и ты сможешь быть голой в воде.

Не уверена, что так будет лучше.

– Там есть... ...рыбы и все такое?

– Ты не боишься, что рыбы увидят тебя голой?

– Ну, я не беспокоилась, пока ты не сказал.

Серьезно, я не хочу находиться в воде ночью, когда не вижу, что скрывается вокруг.

Леклан ухмыляется и подходит ко мне ближе.

– Я буду защищать тебя, Ягодка. А теперь полезай в воду.

Когда я не двигаюсь с места, он поднимает бровь.

– Или стой там и смотри, не появится ли какое-нибудь животное.

Отлично. Я быстро двигаюсь, с плеском забираясь в воду.

– Леклан! – кричу я, потому что, Господи, как же холодно. – Какого черта?

– О, все не так уж плохо.

Я надеялась, что все будет как в ванной, но, похоже, этого не произойдет.

Я заставляю себя привыкнуть и пробираюсь к нему, обхватывая его руками и ногами. Я ищу доступного тепла, и, поскольку это была его блестящая идея, он может смириться с последствиями.

– Ты уже чувствуешь волшебство? – спрашивает он.

Я чувствую что-то внутри, но это не похоже на волшебство. Это похоже на любовь. Она была внутри меня долгое время, то разрастаясь, то угасая, когда становилась слишком большой для комфорта.

Иногда, как четыре года назад, она всплывала быстро и неуступчиво только для того, чтобы быть запертой обратно в свою коробку.

Теперь эта коробка разорвана в клочья, и я не могу вернуть ее на место.

Остается надеяться, что я смогу выжить, зная, что эта любовь больше никуда не уйдет.

Слезы наворачиваются на глаза, и я благодарна темноте и воде, за то, что могу скрыть слезы, которые грозятся пролиться наружу.

– Еще нет, – признаю я, шепча, чтобы скрыть эмоции.

– Это случится.

Не случится. Это никогда не было в наших планах.

У Леклана такие высокие стены, что я не смогла бы на них забраться, даже если бы попыталась. Потеря матери и других женщин в его жизни научила его укреплять их и поднимать выше.

Я притягиваю его к себе, зарываясь лицом в его шею.

Его рука перемещается на мою спину.

– Эй, тебе настолько холодно?

Да, холодно, именно так.

– Нет, я в порядке.

– Тогда что случилось?

– Ничего, – говорю я ему в шею.

Если я не буду смотреть на него, то смогу просто притвориться.

– Эйнсли, я знаю тебя лучше. Мы договорились быть честными.

Как же я ненавижу это дурацкое соглашение. Я не стану лгать, но и не скажу ему, что влюблена в него и хотела бы, чтобы это была моя жизнь.

Это быстро положит всему конец.

Я поднимаю голову и заставляю себя улыбнуться.

– Я просто думаю о прошлом.

Он убирает мои мокрые волосы назад.

– О чем именно?

Как я вообще могу это объяснить? Не уверена, что смогу, но я выдыхаю и делаю все возможное, чтобы сказать ему правду, но не отправить его бежать к себе домой, чтобы собрать мои вещи.

– Когда я была моложе, я мечтала об этом моменте.

– Обнаженной и купающейся в священных водопадах?

– Конечно.

Он смеется.

– Теперь я знаю, что ты лжешь.

– Я имею в виду тебя, большой засранец.

Даже в темноте его улыбка освещает пространство.

– Я снова надеюсь, что эти мечты окажутся грязными.

– Не эти, – признаюсь я.

– Очень жаль.

Он такая заноза в заднице. Не знаю, почему у меня прозвище Пэйнсли, если он его олицетворяет.

Я хмыкаю.

– Ты хочешь знать историю или предпочтешь, чтобы я рассказывала тебе сказки о своих грязных снах?

– Неужели это действительно выбор? Если да, то я выбираю вариант Б.

Я сама в это ввязалась.

– Беру свои слова обратно. Нет другого варианта, помимо того, что я хочу сказать, – это он хотел узнать, о чем я думаю. Что ж, я готова рассказать.

– Типично, – шутит Леклан.

– В любом случае, – резко говорю я. – Как я уже говорила, я мечтала о таких моментах. Что ты поцелуешь меня, мы займемся сексом, а после ты обнимешь меня. Я не представляла, как мы будем плавать в волшебной воде, но ты меня понял.

Леклан молчит, и я думаю, не сделала ли я именно то, чего пыталась избежать, и не отпугнула ли его. Особенно когда он убирает мои руки со своей шеи, что заставляет меня выпрямиться. Но он просто прижимает меня ближе к себе. Медленно его губы касаются моих, и я беру его лицо в свои руки, медленно целуя. Этот поцелуй совсем другой. Он медленный и сладкий. Он наполнен сожалением и надеждой, смесью счастья, меланхолии и желания.

Он отстраняется, и тогда его губы прижимаются к моему носу.

– Если бы в мире был кто-то, кто мог бы заставить меня хотеть большего, то это была бы ты.

Я закрываю глаза и кладу руку ему на грудь. Под моими пальцами пульсирует ровный ритм его сердца. Я так много могу сказать. Есть так много вопросов, но я знала на что иду.

Леклан не навсегда.

Как бы мне ни хотелось, чтобы все было иначе.

– Если с кем-то я и буду надеяться на большее, так это с тобой.

– Я не могу, Эйнсли.

– Я знаю, – мягко говорю я.

Он тяжело вздыхает.

– Это ошибка. Я даю тебе ложную надежду.

Я смотрю ему в глаза и качаю головой.

– Нет, это не ошибка. Я не позволю тебе называть это так снова. Каким бы мимолетным или коротким ни было это время, я никогда не пожалею об этом. А ты?

– Нет, Боже, нет, но... ты заслуживаешь большего. У тебя должен быть кто-то, кто готов отдать свою жизнь, лишь бы быть рядом с тобой.

– Ты вошел в горящее здание ради меня.

Леклан издал горловой смех.

– Не совсем то, на что я рассчитывал, но это же ты.

– Я не маленькая девочка, Лек. Я знаю, во что ввязалась. Меня полностью устраивает такое положение вещей. У тебя здесь своя жизнь, а я в Нью-Йорке, готовлюсь захватить мир своей потрясающей спортивной историей.

– Да, обо всех видах спорта, в которых ты так хорошо разбираешься.

Тяжесть рассеялась, и я собираюсь просто жить в отрицании и притворяться, что все будет хорошо. Так будет лучше для меня, а когда мне придется уехать, я буду плакать, есть мороженое, петь душераздирающие баллады и писать об этом. Как это делают зрелые женщины с разбитым сердцем.

Я провожу кончиком пальца по его ключице.

– Знаешь, когда я была в колледже и должна была учиться, меня очень мотивировала возможность получить награду.

– Почему это меня не удивляет?

– Не знаю. По всем признакам я загадочная девушка.

Леклан улыбается.

– Может, я разгадал код?

– Конечно, Искорка.

– Искорка?

Мне нравится это прозвище. Оно подходит по многим параметрам.

– Я тут подумала, что это очень несправедливо, что у тебя есть для меня прозвище, а у меня для тебя нет.

– Ты не помнишь, как ты называла нас, когда мы были маленькими?

Я закатываю глаза.

– Пожалуйста, это были детские игры. Я называла одного тупым, а другого глупым. Искорка более... по-взрослому.

– Правда? – я слышу недоверие в его голосе.

Поэтому я должна объяснить ему свои доводы. Уверена, ему это понравится.

– Ты пожарный.

– Очевидно.

– И надоедливый.

– Достаточно и первого, – бросил он в ответ.

– Я просто притворюсь, что ты не перебиваешь меня на каждом шагу.

Улыбка Леклана растет.

– Я не ожидал меньшего.

– Верно. Итак. Ты надоедливый и пожарный, но еще ты невероятно сексуальный.

– Мне нравится, куда ты клонишь. Пожалуйста, продолжай.

Клянусь, он самый раздражающий мужчина на свете.

– Я планировала это сделать и без твоего разрешения.

Неужели он думает, что мне не все равно, хотел он, чтобы я остановилась или нет? Нет. Мне нужно изложить все еще раз, потому что кто-то продолжает меня прерывать.

– Я хочу сказать, что ты – пожарный, ты горячий, ты раздражаешь, и когда ты соединяешь все эти качества, ты – искра. Никто не знает, вспыхнет ли пламя. Ты как зажигалка, которая все время щелкает, и ты пытаешься снова и снова, зажечь ее.

– Может, в ней закончилась жидкость, – предполагает он.

– Я думаю, это больше похоже на то, что ты просто раздражаешь.

Леклан смеется, крепче притягивая меня к своей груди.

– Я уверен, что знаю, как разжечь в тебе огонь.

Да, он знает. Я просто беспокоюсь о том, когда мне придется его тушить, потому что почти уверена, что обожгусь.