Текст книги "Слишком хорошо (ЛП)"

Автор книги: Майклс Коринн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 18 страниц)

Глава третья

Леклан

– Папочка, я не хочу сегодня идти в школу, – жалуется Роуз, пока я завязываю ей шнурки.

– Почему? Ты же любишь школу.

Она поджимает губы.

– Потому что Бриггс противный.

– Почему?

– Он всегда берет мои мелки, а потом ломает их. А в этот раз он сказал, что ты не герой, но ты герой.

Я сдерживаю улыбку, потому что в детстве я был таким же ребенком. Я не горжусь этим, но... Я был отморозком. Мой отец постоянно уезжал в командировки, а мать не знала, что со мной делать. Я был диким, а она была еще и закомплексованной. Мне слишком многое сходило с рук, а поскольку Каспиан был таким же хулиганом, как и я, мы вдвоем наводили ужас на одноклассников, и в основном доставалось его сестре.

– Ну, я не герой. Я просто делал свою работу.

Ее плечи резко поднимаются и опускаются.

– Я его ненавижу.

– Ты сказала ему, чтобы он завязывал с этим, или ты надерешь ему задницу? – спрашиваю я.

Роуз качает головой.

– Я не могу его ударить. Он мальчик, и у меня будут неприятности.

Я не поощряю насилие, но Бриггс придирается к ней с самого начала учебы, а иногда это именно тот способ заставить хулигана остановиться.

– Хочешь, чтобы я это сделал? – спрашиваю я, отчасти шутя.

Роуз резко вздыхает. В свои шесть лет она уже имеет больше задора, чем я знаю, что с ним делать.

– Нет, папочка, я просто хочу остаться дома с тобой.

Я заканчиваю с обувью и сажусь на корточки, упираясь обеими руками в край ее стула.

– Что бы случилось, если бы случился пожар? Кто бы за тобой присматривал?

– Я большая девочка. Я могу остаться дома одна.

– Ты большая девочка, но не настолько. К тому же я не очень хороший учитель.

Роуз наклоняется вперед и берет мое лицо в свои руки.

– Пожалуйста?

Боже, этот ребенок обвел меня вокруг пальца. Но все же домашнее обучение немного выходит за рамки моих возможностей.

– Извини, малышка, этого не будет. Тебе нужна школа.

Ее нижняя губа выпячивается, и какая-то часть меня, очень маленькая часть, спорит со мной. Она выглядит так чертовски мило. Потом я вспоминаю, что совсем не умею считать, и не спрашивайте меня, что такое причастие и прочее дерьмо. Я могу рассказать вам о внутренней температуре домашнего пожара и о том, как на самом деле выглядит обратная тяга. Однако все это неприменимо к шестилетней Роуз.

Я испускаю тяжелый вздох и жду, пока она посмотрит на меня.

– Роуз, ты умная, красивая и сильная девочка. Не позволяй никому и никогда заставлять себя чувствовать, будто не можешь за себя постоять. Если Бриггс возьмет твой карандаш, верни его обратно и скажи учителю.

– Он сказал, что я ябеда, если я так поступаю.

– А ты скажите ему, что он задира.

– Что такое задира, папа?

Я улыбаюсь ей и касаюсь ее носа.

– Это тот, кто злой, потому что ему так удобно. Я лучше буду хулиганом, чем задирой.

Она кивает, я встаю и протягиваю ей руку. Роуз берет ее и спрыгивает со стула, после чего мы отправляемся к моему грузовику. Как только она пристегивается, мы отправляемся в город.

– Смотри, какая большая лошадь! – она показывает на конюшню, которая находится примерно на полпути к ее школе. Они только что забрали двух лошадей породы клайдсдейл после пожара в сарае в нескольких городах отсюда. Мы поехали оказать помощь и спросили Билла и Сэнди, которые управляют конюшней, могут ли они взять их к себе, пока хозяева не придумают другой план. Жители Эмбер-Фоллс никогда не задумываются о том, чтобы помочь нуждающемуся.

Вот почему я так люблю это место.

– Я вижу. Может, после школы мы навестим их?

Она хлопает в ладоши.

– Ура!

Так легко сделать этого ребенка счастливым. Я высаживаю ее у школы и отвожу учительницу в сторону, сообщая ей о проблеме между Роуз и Бриггсом.

– Я буду следить, Леклан, – заверяет меня мисс Мосс, стоя чуть ли не вплотную ко мне. Не то чтобы это было удивительно, ведь Пэм недвусмысленно давала понять, чего она ждет от наших отношений. Это определенно не родительско-учительская тема. – Я не видела тебя в пожарной части на вечеринке вчера вечером. Я очень надеялась, что ты будешь там.

– Прости, я был занят с Роуз.

Она поджимает губы.

– Может быть, в следующий раз.

– Может быть, – лгу я.

– Мы всегда можем придумать что-то для нас двоих.

Не знаю, сколько раз мне придется объяснять, что этого не будет. Свидания для меня не являются приоритетом. Я совершенно не против быть одиноким и сосредоточиться только на Роуз. Возможно, она единственный ребенок, который у меня когда-либо будет, и это меня вполне устраивает. У нас с ее матерью была всего одна ночь, и она дала мне выбор: либо взять Роуз на воспитание, либо отдать ее на удочерение. Я без колебаний принял решение взять свою дочь.

– Я не уверен, что это хорошая идея. Я работаю в сумасшедшем режиме, а ты – учительница Роуз. Будет лучше, если мы оставим все как есть.

Ее лицо опускается, и я быстро пытаюсь сгладить ситуацию.

– Ты же знаешь, как люди болтают. Я бы не хотел, чтобы нам обоим было неловко.

Она заставляет себя улыбнуться.

– Я понимаю.

Не думаю, что она понимает, но все в порядке.

– Мне нужно на станцию. Спасибо, что следишь за ситуацией с Бриггсом и Роуз.

– Конечно.

Я быстро сажусь в «Додж» и за пятнадцать минут доезжаю до станции. Когда я приезжаю туда, трое парней из ночной смены уже выходят из здания.

– Эй, ребята, тихая ночь?

Лопес поднимает подбородок.

– Конечно, шеф.

– Тихая – это хорошо.

Дэвидсон поморщился.

– Было бы неплохо заняться чем-нибудь еще, кроме уборки за этими двумя засранцами.

Джонс отмахивается от него.

– Да, точно, ублюдок. Это ты везде оставляешь свое дерьмо.

– Так, дамы, давайте не будем ссориться, – я делаю все возможное, чтобы остановить спор до того, как он разгорится.

Они смеются, и Лопес снова говорит.

– Я понимаю, что он хочет сказать, но меня устраивает и тишина.

– Хорошая идея, – я сжимаю его плечо.

– Со следующей недели я переведу тебя на дневное дежурство, если ты не хочешь работать по ночам.

У нас небольшой штат, и единственное, что я ненавидел, когда начал работать здесь – это жесткий график. Прежний начальник не менял никого из нас местами, и это было моим первым изменением в качестве нового руководителя. Многие из них уже давно просрочили визиты к врачу, и одному Богу известно, что еще они пропустили из-за того, что работают по ночам.

– Я не против ночей, босс, – объясняет Джонс.

– Хорошо. А как насчет вас, ребята?

– Кто будет убирать за Джонсом, если мы поменяемся? – Дэвидсон отшучивается.

Я смеюсь, потому что мне следовало бы догадаться. Эти трое никогда не пользуются возможностью поменяться сменами и отлично работают вместе.

– Ну ладно. Ночные смены еще в течение месяца.

Они направляются к своим машинам, а я вхожу в здание. Перед тем как зайти в свой кабинет, я проверяю сотрудников дневной смены и убеждаюсь, что у всех все в порядке. В городке такого размера не так много работы, но, как недавно назначенный начальник, я обязан убедиться, что все готово на случай чрезвычайной ситуации. Мои пожарные всегда наготове, и в этом месяце я начинаю новые еженедельные учения, которые будут проводить капитаны каждой смены. Сегодня мне предстоит рассказать им об этом и выслушать недовольство.

Я беру бумаги и расписание, затем иду к ребятам и застаю их за тем, чем они всегда занимаются – сплетничают.

– Ты слышал о девушке, остановившейся в домике Брикмана? – спрашивает один из них.

– В домике? Зачем?

– Этот придурок сдал его в краткосрочную аренду. Он в кофейне рассказывал, сколько он за него получил.

Я содрогаюсь при этой мысли. Хижина старая, обшарпанная, и нет ни единого шанса, что она соответствует нормам.

Я захожу внутрь и вижу, что вокруг сидят мои ребята.

– Как дела, парни? – говорю я.

– Шеф, – они встают, когда я вхожу.

Я действительно ненавижу это. Две недели назад я был капитаном, но после пожара и широкого освещения в прессе мэр решил, что я должен занять вакантное место шефа.

Это нелепо, потому что я один из самых молодых сотрудников в команде, и я определенно не самый квалифицированный. Однако общественность решила так.

– Кто снимает домик Брикмана? – спрашиваю я.

– О, он теперь называет его домиком, как будто это его украсит. В общем, какая-то девушка из Нью-Йорка или что-то в этом роде. Она увидела объявление, и я могу только представить, какое у нее было лицо, когда она действительно увидела это место, – со смехом говорит один из моих капитанов.

– Он получил разрешение на сдачу в аренду?

Учитывая, что это должно было пройти через пожарную службу, я не могу представить, чтобы кто-то дал на это согласие.

Он пожимает плечами.

– Без понятия. В любом случае, девушка появилась вчера поздно вечером. Сегодня утром он говорил об этом в кофейне.

Я вздыхаю.

– Если у него нет разрешения, он не может этого делать.

– Ты собираешься сказать это сыну мэра? – Дон, другой мой капитан, возражает.

Если выбирать между тем, чтобы кто-то пострадал в этой дыре или разозлить мэра, я в любом случае буду сражаться со стариком.

– Дело не в этом. Кто подписал документ о сдаче дома в эксплуатацию?

Все они смотрят друг на друга, и либо они никогда не видели запроса на разрешение, либо один из них знает, что я сейчас надеру им задницы и заставлю выполнять кучу обязанностей, пока не стану менее кровожадным.

Говорит Дон.

– Мы можем выяснить, было ли оно подано и одобрил ли его кто-нибудь из сотрудников станции.

Я киваю.

– Давайте так и сделаем. Я отправлюсь туда и прослежу, чтобы все, кто там находится, были хотя бы в безопасности.

Не говоря больше ни слова, я ухожу, сажусь в свой грузовик и еду к хижине. Это примерно в двух милях от моего дома, но в лесу. В последний раз я был там, потому что компания старшеклассников напилась и разожгла костер. Мы отправились туда, потому что нам сообщили о дыме, и мы подумали, что это место окончательно сгорело. Жаль, что этого не произошло.

Когда я подъезжаю к дому, перед ним припаркован новый роскошный автомобиль с нью-йоркскими номерами, а из печки на дровах валит дым, потому что... здесь нет отопления, а электричество подается только от генератора, расположенного на заднем дворе.

Мы все еще находимся в том странном времени года, когда утром холодно, а потом ни с того ни с сего теплеет. Клянусь, в последнее время матушка-природа – та еще стерва.

Я подхожу к двери и стучу.

Не могу представить, чтобы кто-то платил за проживание в этом месте, особенно управляя новой машиной.

– Кто там? – раздается с той стороны смутно знакомый женский голос.

– Это пожарная служба. Не могли бы вы открыть дверь?

– Нет, спасибо. Я в порядке.

Я откидываю голову назад. Ну, хорошо.

– Мэм, мне нужно проверить безопасность электрощита, а также пожарной сигнализации.

– Я вижу их. У нас все хорошо.

Она это серьезно? Я стучу снова.

– Пожалуйста, не заставляйте меня звонить в полицию, чтобы они приехали.

Я слышу ворчание, а затем дверь распахивается, и я резко отхожу назад. Прошло четыре года с тех пор, как я видел Эйнсли Маккинли. Женщину, которую я любил слишком долго. Женщину, чье сердце я разбил, разбив при этом свое собственное. Четыре года я держался от нее подальше, притворяясь, что она все еще та самая девочка по соседству, которая была слишком маленькой. Эта девушка – эта женщина, совсем не похожа на тот образ, и это сбивает меня с ног. Вместо этого Эйнсли – стройная, с изгибами во всех местах, где они должны быть у женщины. У нее длинные волосы, собранные в косу, она одета в леггинсы и топ, а на носу у нее очки. Только они не придают ей дурацкий вид. Она выглядит умной и чертовски сногсшибательной.

– Привет, Лек. Рада тебя видеть. Извини, я работаю и не знала, что ты заглянешь. Как видишь, здесь очень мило и безопасно. Уверена, мы еще увидимся.

Прежде чем самая прекрасная заноза в моей заднице успевает захлопнуть дверь, я протягиваю руку, чтобы она не успела этого сделать.

– Какого черта ты приехала в Эмбер-Фоллс, и что, ради всего святого, ты делаешь, оставаясь в этой дыре, Эйнсли?

Глава четвертая

Эйнсли

Наглость.

Сколько наглости в этом парне. Не то чтобы я пялилась на него. Нет, я улыбаюсь и представляю, что могу стрелять огнем из своих глазных яблок, когда сталкиваюсь лицом к лицу с Лекланом и всей его... привлекательностью. Серьезно, он чертовски горяч. Больше, чем позволяет мне вспомнить мой разум. Он высокий и широкоплечий. Каждая его часть лучше, чем те глупые мечты, которые преследовали меня. Его челюсть подрагивает в ожидании ответа.

Я заставляю себя улыбнуться как можно шире.

– Я здесь по работе.

– И останешься здесь?

– Это единственное жилье, которое я смогла найти за короткое время.

Я имею в виду, был тот убогий мотель. Оглядываясь назад, я должна была выбрать почасовую квартиру, может, там была бы горячая вода. Вместо этого я оказалась в этой... хижине, если ее вообще можно так назвать. Это определенно не домик, как его описывали в интернете. Но я взрослая женщина. Адмирал брал нас в походы каждое лето, и я справлюсь. Я сильная. Даже если мне хочется собрать вещи и убежать.

– Почему ты не позвонила мне?

Я моргнула.

– Я собиралась, как только устроюсь.

На самом деле у меня не было выбора, поскольку я пишу о нем статью, но это не важно.

Настоящая причина в том, что я не хотела смотреть ему в глаза. Я сделала все возможное, чтобы забыть его, и у меня это неплохо получилось. Мне удалось избежать этого человека, своих ошибок и абсолютного смущения от того, что я так чертовски неправильно поняла ночь похорон его матери. Та ночь впечаталась в мой мозг, и я бы все отдала за то, чтобы получить селективную амнезию. Он был печален, обижен и пьян, но я поцеловала его. Я приподнялась на носочки, думая, что он действительно хочет меня. Я никогда не испытывала такой степени унижения.

Леклан провел руками по своим густым каштановым волосам.

– Прошло много времени.

– Да, но, как я уже сказала, я собиралась позвонить или зайти позже. Мне просто нужно было распаковать вещи.

Честно говоря, я даже не думала об этом, потому что я не могу здесь оставаться. Однако теперь мне нужно это сделать, потому что у меня нет другого выхода.

– Эйнсли... нам нужно поговорить.

– Да, определенно. Я еще не готова к собеседованию, но я бы с удовольствием договорилась о времени, когда мы сможем встретиться.

Он откидывает голову назад.

– Интервью?

– Да, я здесь ради тебя.

Да, звучит совсем не глупо. Так держать, Эйнсли.

Я прочищаю горло.

– Я имею в виду, что я здесь ради своей работы.

– Я не понимаю, – медленно произносит Леклан.

Я просто облажалась на каждом шагу.

– Я работаю в небольшой нью-йоркской газете, и я здесь потому, что мы хотели бы написать о тебе статью.

– Нет.

Все прошло примерно так, как я и ожидала, но все равно неприятно. Леклан всегда ненавидел внимание, что было иронично, ведь он так здорово играл в футбол. Он провел много школьных дней, общаясь со скаутами, школьной и местной газетой, и ему это не нравилось. Что ж, теперь я здесь, чтобы изменить ситуацию. Я собираюсь сделать этот опыт лучше, чтобы перестать писать о шляпах и макияже.

– Слушай, я знаю, что ты будешь сопротивляться, но это будет безболезненно. Я могу просто следовать за тобой, делать заметки – ты даже не заметишь, что я здесь.

Он хмыкает.

– Не думаю, что это произойдет. Мы не виделись и не разговаривали четыре года, а ты просто хочешь появиться и следить за мной?

Я не хочу ничего из этого. Я бы прекрасно прожила следующие четыре года, притворяясь, что Леклан Уэст – плод моего воображения. Однако, благодаря моим коллегам-засранцам, я не могу этого сделать.

– В смысле, я думаю, что это лучший план.

– Нам стоит поговорить о той ночи, – снова предлагает он, и я поднимаю руку.

– Это все в прошлом, Лек. Я в полном порядке. Я здесь только для того, чтобы работать.

Я просто мечтаю об этом каждый день.

В его глазах вспыхивает боль, и, Боже, эта глупая девчонка во мне хочет успокоить ее. Быть той девушкой, к которой он приходил, когда ему было грустно.

– Эйнсли, ты избегала меня годами. Я скучаю... Я хочу поговорить и... Господи, почему с тобой так трудно? Ты ведь тоже была моим другом. Я пытался поговорить с тобой, а ты меня избегала.

Он скучал по мне?

Нет. Не ходи туда.

Леклан Уэст – тот парень, который никогда не должен был мне нравиться, но все равно нравился, и я слишком слаба, когда дело касается его.

Когда я перешла в старшую школу, я думала, что, может быть, он перестанет видеть во мне сестру Каспиана. Надоедливую девчонку, которая ходит за ними двумя по пятам, как кролик на веревочке. Я так этого хотела, но этого не произошло.

Вместо этого я стала новым видом раздражения. Той, которую поймали на том, что она слишком долго смотрела на него. Девушкой, которая хотела утешить его, когда умерла его мама, и нашла его одного в саду, с бутылкой виски в руках. Я была той, кого он поцеловал – нет, это я его поцеловала.

Я должна следить за достоверностью фактов.

Кроме того, я не хочу говорить о той ночи. Я хочу, чтобы он притянул меня к себе, посмотрел в мои глаза и сказал, что для него всегда существовала только я. Что он любит меня, а последние четыре года были худшими в его жизни. Однако мы не живем в мире фантазий.

– Можем ли мы просто не говорить об этом? Пожалуйста? После того как мы закончим с этой статьей, мы сможем все обсудить. Или я просто сяду в машину и снова исчезну.

Так будет лучше.

Он прислонился к дверному косяку и вздохнул.

– Каспиан упоминал, что ты журналистка, но я никогда не думал, что ты будешь торчать здесь из-за работы.

Не ты один.

Однако судьба не на моей стороне.

– Мне здесь нравится, и у меня отличная работа.

Леклан улыбается.

– Отлично, я рад за тебя.

– Спасибо.

– Так ты пишешь обо мне статью?

Уф. Думаю, сейчас самое подходящее время.

– Да, и я хотела бы поговорить с тобой по поводу статьи.

– О чем именно эта статья? Потому что пожар был несколько недель назад, и я уверяю, там нет ничего нового.

Я улыбаюсь.

– Я видела это. Ты был великолепен, когда вбежал туда и спас ее.

– Это моя работа. Я никогда не смог бы жить спокойно, зная, что не сделал все возможное, чтобы спасти этого ребенка. Я просто... Я увидел Роуз в том окне, и...

Инстинктивно я подхожу ближе, но потом заставляю себя остановиться. Прикасаться к нему категорически нельзя. Я больше не буду такой глупой. Ни за что.

– Ты же спас ее.

Его карие глаза встречаются с моими.

– Да, но там было еще двадцать пожарных, которые сделали бы то же самое. Я не сделал ничего особенного.

– Я не согласна, как и большинство людей. Именно это и привело меня сюда. Я не хочу писать о пожаре. Я хочу написать о тебе. О твоей жизни. Что заставило тебя приехать сюда, в Эмбер-Фоллс. Кто тот человек, который скрывается за героическим спасителем.

Он закатывает глаза.

– Ты знаешь, кто я.

Я вздрагиваю.

– Не совсем. Мы сильно изменились. Например, я не знала, что ты все еще занимаешься спортом.

Когда я спросила своего временного домовладельца о Леклане, он вроде как рассмеялся и упомянул, что он и его друзья играют в какой-то лиге. Если он все еще занимается спортом, это будет здорово. Я смогу рассказать о восхождении великого квотербека и о том, как он до сих пор участвует в игре. Я смогу показать спортивную сторону человека. Не то чтобы я что-то знала об этой стороне, но именно так поступают хорошие журналисты – они лгут.

Его глаза сужаются, и он отталкивается от двери.

– Я не уверен, что понимаю, о чем ты говоришь.

Я сдерживаю смех и сохраняю пассивное выражение лица.

– Правда? Потому что мой новый друг, Гарольд Брикман, сказал, что ты играешь. И, видимо, ты капитан команды.

– Не-а. Я не состою ни в каких спортивных командах.

Я киваю.

– Ладно, я уверена, что кто-то здесь что-то знает.

Леклан отступает назад, его губы сжаты в плотную линию.

– Неважно. Мне нужен доступ в хижину, чтобы я мог все проверить.

Я прислоняюсь к двери.

– Нет, спасибо. Мне здесь вполне хорошо. Хозяин рассказал мне обо всем. Я видела огнетушитель, и все в порядке.

– Я действительно настаиваю.

– Я отвергаю твою настойчивость. Как насчет того, чтобы заключить сделку? Я впущу тебя, а ты позволишь мне взять у тебя интервью.

– Нет.

Я пожимаю плечами.

– Тогда, извините, шеф Уэст, сейчас не самое подходящее время для пожарной инспекции.

Он хмыкает.

– Ладно. Я попрошу кого-нибудь приехать через день или два. Подходит?

– Любое время после сегодняшнего будет идеальным. Мне не терпится познакомиться с пожарными.

– Я тоже буду здесь.

– Даже лучше.

Он начинает уходить, бормоча себе под нос, и я понимаю, что, возможно, немного перестаралась. Эта история не будет существовать, если я не смогу уговорить его принять участие в интервью, поэтому я должна попытаться вернуть все на круги своя, даже если в действительности ничего не будет по-прежнему.

– Лек?

– Да?

– Рада была тебя видеть, – говорю я, мой голос ровный и спокойный. – Надеюсь, с Роуз все в порядке?

Когда я видела ее в последний раз, ей было всего два года, но я постоянно думаю о ней, а брат показывает мне фотографии.

Он улыбается при упоминании о своей дочери.

– Она замечательная. Сейчас она ходит в школу и открывает для себя все самое интересное, что с этим связано.

Трудно представить, какой она должна быть сейчас. Она только училась говорить и была самым милым ребенком, которого все любили.

– Значит, она справляется с ужасами мальчиков? – спрашиваю я с ухмылкой.

– Как ни странно, да. Один мальчик крадет ее карандаши.

– И ты его еще не побил? Ух ты. Ты действительно повзрослел.

Он смеется.

– Я сказал ей ударить его и предложил сделать это вместо нее, но она не согласилась.

Конечно, предложил.

– Надеюсь, она умеет бить лучше, чем ты.

Он откинул голову назад.

– Я отлично бью, большое спасибо.

– Это не то, что я помню. Ты пытался избить одного парня в средней школе, и он надрал тебе задницу, – напоминаю я ему.

Не уверена, что все так и было на самом деле, но мне все равно нравится быть той надоедливой девчонкой.

– Если я помню, ему пришлось лечь в больницу, потому что я сломал ему нос, – парирует Леклан.

Я пожимаю плечами, не заботясь о деталях.

– В любом случае, пусть Каспиан проведет инструктаж. У него очень сильный удар справа.

Мой брат лучше всех умел наносить удары. Слишком часто я оказывалась в центре драки, и однажды мне досталось. Я думала, что отец убьет брата за то, что он ударил меня, а это был совершенно случайный удар. Я изо всех сил старалась это скрыть, но это было невозможно, когда появился синяк под глазом. Каспиан был вне себя, и адмирал решил, что наказание в виде того, что ему придется смотреть на синяк, будет достаточным, так как он практически плакал каждый раз, когда видел его.

– Твой брат знает, что ты здесь и живешь в этой дыре?

Я скрестила руки на груди.

– Я взрослая женщина, и мне не нужно говорить брату, куда я еду.

– Это значит «нет». Сомневаюсь, что он обрадуется, когда узнает.

– Сомневаюсь, что мне есть до этого дело.

В моей голове это звучало гораздо лучше.

– Некоторые вещи никогда не меняются, Ягодка. Уверен, мы еще увидимся.

Он поворачивается и уходит, а я стою здесь, злясь на прозвище, которое больше не хочу слышать. Я не глупая клубничка.

– Да, я уверена, что увидимся.

***

После самого ужасного ночного сна я готова взяться за свою историю. Я хотела сразу отправиться в пожарную часть, но вместо этого зашла в маленькую милую кофейню «Prose & Perk» в центре города.

Хотя в рекламе домика говорилось, что в нем есть кофеварка, она, скорее всего, 1997 года.

Я паркую машину и вижу сообщение от Кэролайн.

Кэролайн: Ну что, ты уже поговорила с ним?

Я: Конечно, поговорила.

Кэролайн: И что?

Он все еще горяч, и я его люблю.

Я: Ему не очень интересна статья, но... Я узнала, что он все еще занимается спортом!

Кэролайн: Правда? Это здорово! Значит, у тебя идеальный ракурс.

Я: Точно! После этого я смогу писать все, что захочу. Я доведу его до изнеможения, чтобы получить интервью, но это будет идеально.

Кэролайн: Я рада за тебя. Ты справишься.

Я: Спасибо! Я сейчас пойду выпью кофе, а потом начну писать эту историю, чтобы успеть вернуться домой.

Кэролайн: Счастливого писательского пути.

Главная улица Эмбер-Фоллс очень живописна, и я нашла место прямо возле кофейни. Вдоль улицы стоят старые кирпичные здания с витринами магазинов и, кажется, квартирами над ними. Фасады некоторых магазинов богато украшены, чтобы отразить старинный вид домов в викторианском стиле. Здесь есть пиццерия, типография, небольшой магазин сумок и... кофе.

Колокольчик над дверью звонит, и я попадаю в прошлое, как только вхожу. За столиками стоят несочетаемые стулья, а стены украшены страницами из тысяч книг, которые наслаиваются друг на друга, создавая прекрасные обои. За длинным прилавком в глубине – только полки с книгами с погнутыми корешками и старой кожей, от которых исходит самый приятный аромат.

Кофе, книги и счастье.

– Доброе утро! – окликает девушка из подсобки.

– Доброе утро. Где я могу сделать заказ? – спрашиваю я, стараясь двигаться туда, где, как мне кажется, находится она.

Она приподнимает часть стойки и выглядывает наружу.

– Извините, мы немного спрятаны. О, вы недавно в городе!

Я улыбаюсь.

– Так и есть. Это место потрясающее. Я так рада, что остановилась выпить кофе.

– У нас здесь его полно. Я Хейзел. Приятно познакомиться, добро пожаловать в «Prose & Perk».

Я подхожу ближе и протягиваю руку.

– Я Эйнсли, и я тоже рада познакомиться с тобой. Серьезно, это место – мечта любителя книг.

Хейзел оглядывается по сторонам с мечтательным выражением лица.

– Так и есть. Это мое любимое место.

– Оно принадлежит тебе?

Она кивает.

– Я купила его год назад. Раньше это был магазин наживки и снастей, но я подумала, что городу нужна изысканность.

– Наживка и снасти, да? – я стараюсь не думать о запахе дохлой рыбы, который когда-то доносился отсюда вместо старых книг и кофе.

Хейзел улыбается.

– Пытаешься представить, что было раньше?

– Скорее, пытаюсь не пытаться, – признаюсь я.

Она смеется и мотает головой в сторону задней части здания.

– Да ладно, я готовлю отличный капучино и уверена, что это твой любимый напиток, верно?

– Верно.

– Это туфли? – говорит она с усмешкой.

Я слежу за ней, прислонившись к стойке, где стоят две кофемашины, кофемолка и ряд сиропов, которые заставят визжать любого любителя ароматного кофе. Пока Хейзел приступает к приготовлению напитка, я продолжаю разглядывать все вокруг.

– Так откуда ты?

– Из Нью-Йорка.

– Ты далеко от дома.

Я улыбаюсь и изучаю это место.

– Это так.

В углу есть маленький милый уголок, который как бы отгорожен от всего помещения. В нем есть перегородка, но она так хорошо сочетается, что мне понадобилась минута, чтобы разглядеть ее.

Должно быть, она заметила, куда упал мой взгляд, потому что заговорила.

– Это уголок для писателей.

– Это восхитительно.

Хейзел улыбается.

– Я всегда хотела написать книгу, но... я ни черта не умею писать. Я создала образ места, в котором мне хотелось бы попробовать. Я ненавижу оставаться одна, поэтому это должно быть общественное место, но в библиотеках иногда бывает душно, по крайней мере, в нашей – это правда. Я попыталась сделать так, чтобы здесь было все, что нужно писателю: уединение, если оно ему нужно, наблюдение за людьми, если оно ему необходимо, и просто уютное место для творчества.

– Это место можно забронировать? – спрашиваю я. Мне кажется, что это идеальное место для работы.

– Ты писательница?

– Журналистка, я не пишу романы, хотя и думала об этом.

Хейзел протягивает мне капучино.

– Журналистка в Эмбер-Фоллс? Ты, должно быть, здесь из-за нашего героя, начальника пожарной службы.

– И да, и нет. Я здесь из-за Леклана, но дело не в пожаре. Мы просто еще не пришли к соглашению, как это будет происходить.

– Ты его знаешь?

Я улыбаюсь.

– Знаю. Мы старые друзья. Мы вместе росли в Вирджинии-Бич, когда наши отцы служили на флоте.

– Что ж, ты меня заинтриговала.

Я оглядываю помещение, восхищаясь всем, что здесь есть.

– Меня больше интересует это место.

– Можешь осмотреться.

– Спасибо.

– Насколько круто быть журналисткой?

– Это не так уж и гламурно. Особенно когда твой босс заставляет тебя писать о шляпах и цветах в течение последних шести месяцев, но эта статья – мой большой прорыв, или, по крайней мере, я собираюсь сделать ее таковой.

– Ты сказала, что пишешь о Леклане, но не о пожаре?

Я киваю.

– Да, о его жизни и о том, как он продолжает заниматься спортом. Я надеюсь, узнать больше о команде, в которой он сейчас играет.

Брови Хейзел взлетают вверх.

– Подожди, ты пишешь о команде, в которой он сейчас играет?

– Да! Мне очень интересно писать обо всех видах спорта, – я делаю глоток лучшего капучино, который когда-либо пила. – Боже мой, это потрясающе.

– В конце я добавила щепотку коричневого сахара.

Он придает приятную нотку.

Это божественно. Серьезно, я собираюсь приходить сюда так часто, как только смогу.

– Это самая лучшая кофейня, в которой я когда-либо бывала. Я обязательно напишу об этом в статье.

Ее глаза светлеют, и она радостно улыбается.

– Правда?

– Абсолютно. Спорт и кофе – отличное сочетание.

– Что ж, ты можешь проводить здесь столько времени, сколько захочешь. Уверена, тебе понравится писать о его спортивной команде по фрисби.

Она, должно быть, шутит.

– Команде по чем?

Хейзел хихикнула.

– Да, это так же глупо, как и звучит, но они очень конкурентоспособны. Во время их турниров можно сойти с ума.

– Подожди, – говорю я, поднимая руку. – Ты хочешь сказать, что Леклан Уэст играет в команде по фрисби? Парень, получивший «Кубок Хейсмана»?

– Он самый.

Я вздыхаю.

– О. Ого. Я даже не знала, что такое бывает. Кто еще входит в эту команду?

– В основном это студенческая лига, но они допускают команду Леклана, так как он очень хорошо разбирается в спорте. Он набрал еще несколько ребят. Киллиан – миллионер, владеющий компанией по созданию приложений для знакомств, Майлз – третий парень, он директор средней школы, а последний – Эверетт, городской ветеринар и мой лучший друг. Все трое тоже были призваны в армию. Безумие, что теперь они делают это ради удовольствия, но им нравится.

И как мне могло так не повезти?

Как, черт побери, я могу сделать так, чтобы это звучало хотя бы отдаленно захватывающе? Фрисби.

– Ну, – говорю я со смехом, и в душу закрадывается сомнение. – Тогда ладно. Думаю, мне предстоит многому научиться.

Это... ужасно. Я никогда не смогу сделать так, чтобы это звучало круто или интересно. Это кучка парней, которые играют против студентов.

Я обречена.

Мой большой прорыв превратился в тонущий корабль страданий.

– Ты точно не хочешь сделать историю о пожаре? – спросила Хейзел откинувшись на спинку стула.

– Отчасти, – признаю я, мой голос под конец становится выше. – Они хотят знать, где он сейчас, так что, думаю, все остается как есть. Я найду способ сделать так, чтобы это звучало более... вдохновляюще.