Текст книги "Конан и дар Митры"

Автор книги: Майкл Мэнсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 35 (всего у книги 35 страниц)

– Значит, Пресветлый ответит мне твоими устами? И когда же? Теперь? Или будет томить годы и годы?

– Не спеши, – ладошка Рины коснулась его губ. – Боги не любят суеты... Тебе следует проявить терпение.

– И все же – прощен ли я? Вендийское зелье закончилось...

– Прощен ли? Это зависит от твоей покорности предначертанному судьбой, милый.

– Покорности! – Конан яростно фыркнул. – Я не собираюсь покорствовать! Никому – ни богам, ни судьбе!

Девушка улыбнулась.

– Прости, мои слова разгневали тебя... Но слова – это только слова, суть же заключается в другом. Тебе предстоит совершить некие деяния – и в далеком будущем, и в самом скором времени; ты и должен их совершить. Вот и все.

Они миновали коридор и вышли к широкой лестнице с изваяниями гигантов, побеждающих чудовищ. Ступени вели вниз, к дорожке, обсаженной сиреневыми кустами; из входной арки на них изливался поток радужных лучей, словно подталкивая Конана в спину. Загадочное дело, думал он, следуя за Риной. Бог не ответил ни на его мольбы, ни на дерзости, ни на прямой вызов; Митра вообще не захотел говорить с ним, избрав своей поверенной юную ведьму с Жемчужных островов. Но если так, в чем же смысл всего тяжкого путешествия в нижний мир? И кто был в нем главным? Рина ли сопровождала его, или он – Рину? Возможно, именно ее Митра желал лицезреть в своем храме, дабы укрепить Силу и преданность своей служительницы... И тогда он, Конан, всего лишь спутник, доставивший избранную Ученицу в святилище... Не эту ли службу Митра собирается зачесть ему во искупление греха?

Что ж, это было бы только справедливо! Путь в нижний мир тяжел и опасен, и ему пришлось не раз защищать Рину, рискуя жизнью... И он всегда относился к ней с приязнью и уважением... ну, почти всегда – если не считать того случая, когда они нанюхались наркотических цветов. Теперь же, вероятно, ему надлежит сопроводить Рину наверх, что тоже является нелегкой задачей. И чтобы он мог исполнить ее, Митра вернет ему разум и память... Наверняка вернет! Ведь порошок арсайи закончился!

В душе Конана затрепетала надежда. Если бы так случилось, подумал он, то путь наверх стал бы дорогой в рай. Он поднял бы туда Рину на руках! А что потом? Они с Митрой будут в расчете? Весьма вероятно... да, весьма вероятно!

Но почему бы Рине не сказать об этом прямо? Зачем она толковала о деяниях, которые предстоит совершить в будущем? В далеком будущем и в самом скором времени?

Внезапно Конан вздрогнул от странного предчувствия и замедлил шаги, окидывая подозрительным взглядом кусты сирени, увитую виноградной лозой беседку, тропу, ведущую к роднику, густые кроны дубов и яблонь, что высились вдалеке.

В самом скором времени! Голос Рины набатом прозвучал у него в голове. Если он всего лишь спутник юной провидицы, то слова эти означали, что в самом скором времени ему придется защищать девушку от неведомой угрозы. Возможно, опасность подстерегает их прямо здесь, в этом прекрасном саду... А он даже не взял с собой мечей!

Схватив Рину за руку, он потащил ее к беседке, где осталось их имущество. Девушка с удивлением посмотрела на него.

– Куда ты так торопишься? У нас еще много времени, милый.

– Может быть, да, а может и нет. Мне хотелось бы поскорей добраться до своих мечей.

– Мечи? – Глаза Рины изумленно округлились. – При чем тут мечи? Что может грозить нам здесь, в саду Митры, в преддверии Его храма?

– Не знаю. Но мне кажется, что тебя подстерегает опасность.

Рина неожиданно рассмеялась – словно серебряные колокольчики прозвенели. Остановившись, она заглянула Конану в лицо, потом руки девушки обвились вокруг его шеи, а пушистая каштановая головка легла на грудь, щекоча растрепавшимися локонами подбородок и губы. Рина прижалась к нему, замерла и вдруг шепнула:

– Ах, милый! Если меня и ждет опасность, то я иду навстречу ей с радостью... Да, с радостью, – добавила она с лукавой улыбкой, – ибо этого желает великий Митра... да и я тоже...

Конан всмотрелся в ее глаза, вдохнул аромат волос и внезапно почувствовал, как покой нисходит в его душу – долгожданный покой и светлая радость, знак прощения. Сунув руку за пояс, он нащупал пустую бронзовую фляжку, вытащил ее и, не глядя, отшвырнул в кусты. Потом, подхватив девушку на руки, шагнул к беседке, увитой виноградной лозой.

И все-таки он ошибался, считая, что ему предстоит сопровождать Рину в верхний мир. Неожиданно она заявила, что остается здесь, при храме Митры, в садах Пресветлого, дабы усовершенствоваться в том искусстве, которое бог соизволил ей даровать. Конан догадывался, что речь идет о новых ее талантах, обретенных в святилище перед сияющем алтарем; о каких именно, ему предстояло узнать на берегу огненной реки.

Рина проводила его до того места, где раскаленный поток, огибая исполинскую голень Первосотворенного, скрывался в горе. Течение его казалось стремительным и неудержимым; какая-то яростная сила выдавливала лаву вверх, гнала в темный тоннель, к земной поверхности, к дымящимся жерлам вулканов. Скалы и базальтовые плиты, обрамлявшие эту реку багрового пламени, подрагивали словно живые, а воздух над ней колыхался от жара. Однако знойное дыхание огненных струй не опаляло кожу киммерийца; невидимый кокон, окутывавший их с Риной, был непроницаем.

Посматривая на девушку, Конан раздумывал над тем, какие еще таинственные дары получены ею в храме пресветлого бога. Несомненно, она обрела способность защищаться от жары и ядовитых испарений, витавших над огненной рекой; но что еще? Внял ли Митра его просьбам, в полной мере наделив Рину той Силой, которой обладали Рагар и Фарал? Той сокрушительной мощью, что была дарована и ему – на недолгий срок, истекший у ворот Дамаста? Или, быть может, способность эта, присущая девушке от рождения, лишь вызрела, пробудилась и проросла – в тот миг, когда ослепительный синий луч, сверкнувший с алтаря, коснулся ее плоти?

Что ж, решил киммериец, в таком случае каждый получил свое: Рина божественный дар, а сам он – долгожданное исцеление. Прошло довольно много времени с тех пор, как они покинули храм, но голова Конана оставалась ясной, и он не чувствовал никаких признаков надвигающегося забытья – ни покалывания в висках, ни тяжести в затылке, ни звенящей пустоты, в которой разум его расплывался и угасал подобно отгоревшей свече. Митра простил его; великий Податель Жизни не пытался более извлечь до срока его душу из грешного тела, и оставалось только гадать, какими подвигами – или муками заслужена эта милость. Но, так или иначе, он добился ее, получив и кое-что еще – нежданный подарок, свалившийся ему прямо в руки около беседки, увитой виноградной лозой.

– Здесь мы расстанемся. – Рина остановилась рядом с базальтовым монолитом, что нависал над раскаленными струями лавы. Эта плита, вросшая в каменистый берег, имела десять шагов в длину и почти столько же в ширину; ее шершавая темная поверхность была покрыта копотью. На фоне огромной скалы фигурка Рины, озаренная багровыми всполохами, казалась особенно маленькой и хрупкой.

– Не вижу, как тут подняться к лесу, – проворчал Конан, поудобнее пристраивая за спиной мешок. Задрав голову, он попытался окинуть взглядом гигантскую фигуру Первосотворенного, подпиравшего плечом равнину пурпурных джунглей, но это было невозможно; он видел лишь белую стену, тянувшуюся в безмерную высь. – Да, здесь мне не подняться, – снова буркнул он, поворачиваясь к девушке. – Разве что ты вызовешь тех серых летающих тварей, что чуть не сожрали нас! Может, Митра одолжит пару-другую у Нергала, чтобы они доставили меня наверх?

Рина не улыбнулась в ответ на его шутку; лицо ее было серьезным и строгим.

– Не поминай демонов вблизи обители светлого бога, не гневи Его, произнесла она, потом задумчиво посмотрела на багряный поток лавы и нависшую над ним плиту. – Тебе не надо лезть на скалы, милый, не надо пробираться лесом и рисковать жизнью в той пещере, где сонный морок пожирает души путников. Смотри! Обратная дорога лежит перед тобой. Видишь эту огненную реку? Она понесет тебя вверх, а уж я – я пригляжу, чтобы ты не слишком обуглился по пути.

Тут она все-таки улыбнулась, и Конан отметил, что в лице Рины проглядывают некие новые черты – словно зрелая, уверенная в себе женщина смотрит в мир глазами юной девушки. Он нахмурил брови и призадумался. Что же так изменило ее? Осознание собственной силы? Милости Митры и его таинственные дары? Или то, что случилось в беседке?

Усмехнувшись при этом приятном воспоминании, киммериец покосился на темное отверстие, в котором исчезал лавовый поток.

– Значит, я поплыву вверх по реке пламени, а ты присмотришь за мной... – медленно сказал он. – Ну, что ж, я готов! Только для этого понадобится прочный корабль, клянусь Кромом!

– Да, милый, прочный, очень прочный, – Рина повернулась к скале и вытянула вперед руки. Лицо девушки стало сосредоточенным и суровым, темные веера ресниц легли на побледневшие щеки; и Конан, уже догадываясь, что сейчас произойдет, невольно вздрогнул, когда ослепительная молния вырвалась из ее ладоней, ударив в основание базальтовой плиты. Еще и еще раз! Яркие стрелы, скованные из синего пламени, снова и снова били в темную каменную поверхность, и она крошилась, растрескивалась, проседала под их неудержимым напором. На миг острое чувство сожаления пронзило Конана; вот так же рушились бы стены замков и крепостей того неведомого пока царства, которое он жаждал завоевать... Потом киммериец, покачав головой, взглянул на свои руки. Они были мощными, крепкими, и в них хватало силы, чтобы раскачать бревно тарана, обрушив его на камни вражеской цитадели. Сильные руки, надежный меч да свобода – что еще нужно мужчине на дороге славы? Он вновь обрел все это – и, быть может, капельку мудрости в придачу.

Базальтовая плита рухнула с протяжным скрежетом, взметнув фонтаны багрового огня. Пламенные брызги взлетели вверх, на мгновение повисли в жарком воздухе и канули в рокочущий поток, воздвигнув над ним причудливый купол, сотканный струйками дыма. Река раскаленной лавы грохотала и ревела, кружила каменные глыбы, сталкивала их между собой, но сраженный молниями монолит застыл у берега, словно привязанный невидимым канатом. Струйки лавы обтекали его, алыми жаркими волнами выплескивались на края, давили и тянули, стремясь увлечь в темную дыру провала. Тщетно! Каменный челн был недвижим, с покорным равнодушием ожидая, когда ему будет дозволено тронуться в путь.

– Прочный корабль, – сказал Конан, поглядывая то на девушку, то на свой базальтовый плот. Однако он не торопился сделать последний шаг, отдавшись на волю огненного потока.

Рина кивнула и вдруг потянулась к нему; ее глаза подозрительно заблестели.

– Прощай, милый... – Теплые нежные губы прижались к губам Конана. Прощай, и да будет с тобой милость Пресветлого!

– Его милостям я предпочел бы тебя. Может быть, ты еще передумаешь? Он покосился на плот.

– Не надо, не уговаривай меня. Я знаю, что должна остаться... остаться здесь, в саду Митры, пока не созреют дары, полученные мной. Его дар и твой...

Конан отстранился, всматриваясь в ее лицо.

– Мой дар? Я ничего не дарил тебе, девочка.

– Ну... неважно... – На мгновение она смутилась, потом, мягко разомкнув его объятия, подтолкнула к каменному плоту. – Иди! Мне нелегко держать его на месте... Иди и не тревожься – Сила моя будет с тобой, пока ты не очутишься в верхнем мире.

– Прощай, малышка, – Конан поцеловал ее, затем перепрыгнул на плот и повернулся к гигантской белой стене, что нависала над потоком лавы. – И ты, сын Митры, прощай! Спасибо тебе!

Первосотворенный не ответил. Застывший в вечном своем сне, он не видел ни крошечной фигурки человека, ни каменного осколка, ничтожной частицы плоти земной, что проскользнула по огненным волнам у самого его колена. Он дремал, как и все остальные его собратья, ибо лишь в забытьи и забвеньи мог сносить безмерную тяжесть, год за годом все сильней давившую на плечи. Он спал, пробуждаясь только раз в тысячу лет – тогда, когда раздавался неслышимый зов Митры, когда божественному Отцу требовалась его помощь. Но в этом тысячелетии такое мгновение уже миновало.

– Прощай, – шептали губы Рины, – прощай, прощай...

Глаза ее были закрыты, но тонкая ниточка Силы, протянувшаяся сквозь каменную твердь, соединяла девушку с застывшим на плоту человеком; она видела его суровое смуглое лицо, всматривалась в синеву зрачков, касалась темных волос, нежно гладила плечи... Он не замечал ее ласки; он плыл над огненным потоком, и кроваво-красные сполохи мятущегося пламени озаряли его могучую фигуру. Багровая река несла его вверх, вверх, вверх, к солнцу и голубому небу, к зеленым лесам и золоту степей, к свободе, которой он так жаждал – не понимая и не желая понимать, что даже боги не свободны в этом мире, ибо каждый из них исполняет свое назначение.

И свое назначение было у каждого человека. Разница заключалась лишь в том, что боги знали истину и не строили иллюзий, тогда как людям казалось, что богатство или власть принесут им свободу. Лишь немногие провидцы могли осознать свое место и цель в пестром полотне грядущего и смириться с тем, что уготовила судьба. Рина, девушка с Жемчужных островов, избранница Митры, знала, что ее ждет.

У Конана, варвара из Киммерии, была своя судьба и своя дорога, у нее – своя, и пути эти, слившиеся на недолгое время, теперь разошлись, как холод и зной, как солнце и луна, как воды двух великих океанов, омывавших берега Востока и берега Запада. В том будущем, что предстояло Конану, полководцу и королю, не было места для Рины, сероглазой провидицы.

Вытерев ладошкой повлажневшие щеки, она отвернулась от пламенной реки и неторопливо зашагала к холмам, бугрившимся на горизонте. Она шла по каменистой равнине, потом – мимо курганов, мимо скалящихся черепов древних чудищ; шла к зеленому саду, над которым сиял и искрился огромный храм. Теперь, когда разлука свершилась, она могла остаться там или вернуться к Учителю – или отправиться в любое из тысячи мест в верхнем и нижнем мире, доступных человеку. Сила, отпущенная ей Митрой, не нуждалась в созревании; что же касается другого дара, то до тех пор, когда он начнет ее тяготить, пройдет еще немало времени.

Рина снова вытерла глаза и вдруг фыркнула. Иногда мужчины бывают такими глупыми... такими недогадливыми... кроме Учителя, разумеется... А этот Конан такой смешной! Все хотел знать, какую кару наложит на него Митра в своем святилище... то ли пошлет сражаться с чудовищами и колдунами, то ли переправит прямиком на Серые Равнины! Да еще раздумывал и гадал, зачем она отправилась с ним к храму Пресветлого... На самом деле все просто, так просто! Искупить грех смертоубийства перед благим богом можно лишь созданием новой жизни... Интересно, что бы делал этот киммериец, если б очутился тут один!

Теперь она совсем развеселилась и рассмеялась и, не обращая внимания на жуткие скелеты, торчавшие из земляных осыпей, стала думать о том, какую судьбу уготовил Митра ее сыну, еще нерожденному ребенку, которое лишь через много лун шевельнется в ее чреве. Конечно, он будет высоким и крепким, как его отец... с такими же синими глазами... с таким же могучим разворотом плеч... И, конечно, он будет одарен Силой, щедро одарен! Он принесет обеты и станет Учеником... лучшим из лучших, избранником Митры... Он будет бродить по свету от Пустошей Пиктов до океана, омывающего берега сказочного Кхитая, от ледяных земель Севера до Вендийского моря.... Он повидает мир, свершит великие подвиги и славные деяния... А потом, когда придет срок – кто знает? – на террасах, что приютились на склоне древнего вулкана, может появиться новый Учитель...

Рина, сероглазая провидица, была почти уверена в этом.

ЭПИЛОГ

Огненный поток вынес Конана в исполинский кратер, где плескалось озеро расплавленной лавы. Над ним висел желтый ядовитый туман, но киммериец, прикрытый незримым защитным плащом, не чувствовал ни палящего жара, ни запаха губительных сернистых испарений. Он поднял голову и радостно улыбнулся: сквозь мглу и дым неярким алым диском просвечивало солнце, око Подателя Жизни.

Внутренние склоны жерла были круты, но Конан одолел их за четверть дня. К счастью, ему не пришлось подниматься до самого верха – в западной стене кратера оказался большой разлом, огромная трещина, что рассекала гору до середины высоты; добравшись к ней, путник миновал узкое ущелье, заваленное глыбами камня, и очутился в седловине меж двумя вулканическими конусами. Лишь тогда невидимый панцирь Силы, хранивший его во время нелегкого пути, растаял, исчез, растворился, и в лицо Конану пахнуло свежим ветром.

Он покрутил головой, осматривая местность. Ничего похожего на обитель наставника! Правда, на севере тоже были горы, но на юге вместо пустыни расстилалось море – склоны хребта спадали к нему широкими уступами, похожими на гигантскую лестницу. День казался пасмурным и хмурым; облака затянули половину небосвода, и Конану показалось, что над пустынным морским простором моросит дождь.

Эта картина выглядела смутно знакомой, будто бы он некогда видел неприветливое скалистое побережье, что простиралось внизу, или слышал о таком месте. Серые валы, плещущие на серые камни, горные вершины, подпирающие серое небо, моросящий серый дождь... Скалы, море, неяркий свет, прохлада и тишина... лишь волны негромко шумят, накатываясь на берег... Их мерный шорох будил давние воспоминания, но Конану не хотелось тревожить их; сейчас предстояло поразмыслить не о прошлом, но о будущем.

Он выпрямился, ощущая всем телом прохладное дыхание ветра, налетевшего с севера, с заснеженных горных склонов, с вершин, закованных в сверкающий панцирь льда. Сила покинула его – астральная Сила, которую Митра даровал своим избранным слугам, вершившим его божественную волю на всем огромном континенте, что простирался от морей Запада до Восточного океана. Да, та Сила ушла навсегда! Но почва, взрыхленная ее корнями, осталась, и этого у Конана не сумел бы отнять никто – ни бог, ни демон, ни человек.

Стиснув огромные кулаки, он смотрел на море и горы, щетинившиеся остриями пиков, на белеющие под солнечными лучами снежные вершины, и они казались сейчас Конану шлемами бесчисленной рати, могучего воинства, которое он поведет на завоевание мира. На юг и на север, на запад и восток! Под гром барабанов, под топот копыт и лязг стали! Под развевающимися знаменами, под трепещущими по ветру штандартами – вперед! Вперед, во имя...

Во имя чего? Пока он не знал ответа. Ради пресветлого Митры и Великого Равновесия? Ради торжества добра, справедливости и порядка над злом, жестокостью и хаосом? Ради славы и возвеличивания своего имени? Ради новых богатств, новых земель, новых честолюбивых замыслов? Или ради бескорыстного служения – богу, людям или собственной мятущейся и беспокойной душе?

Возможно, все возможно...

Конан повернулся спиной к северным вершинам и начал спускаться вниз по склону. Новая сила рождалась в его сердце, не божественная, но человеческая; сила, творящая земных владык, сила, которой обладали до него многие – и многим будет дарована она в грядущие эпохи.

Он шел, высоко подняв голову и высматривая в туманных далях грады и замки своего будущего королевства.

КОММЕНТАРИИ

Часть первая. Неудачник

Конан – варвар из Киммерии, вор, разбойник, авантюрист и великий воин, будущий король Аквилонии.

Ашарат из рода Ратридов – властитель Шандарата, один из наполовину независимых сатрапов Туранской империи.

Илкас – малолетний сын его сестры, наследник трона Шандарата.

Неджес – стигиец и маг Черного Круга, первый из советников Ашарата.

Багровый Плат – демонический талисман Неджеса, способный предсказывать будущее.

Морилан Кирим – покойный советник Ашарата.

Тот-Амон – могущественный маг, глава Черного Круга, истинный повелитель Неджеса.

Хеолот Дастра – шандаратский меняла и ростовщик.

Глах – игрок в кости.

Кривой Нос, Шрам, Выбитый Зуб – партнеры Глаха.

Шеймис – сумеречный дух, древний демон, освобожденный Конаном из заточения.

Фарал Серый – аквилонец, боец и слуга Митры, Ученик.

Шандарат – город и порт на побережье моря Вилайет, на северной границе Турана и Гирканских степей.

Жемчужный Архипелаг – княжество, богатое жемчугом; расположено на островах Северного Вилайета к востоку от порта Шандарат.

Черный Круг – сообщество черных магов, поклонявшихся Сету, Змею Вечной Ночи; центром их влияния была Стигия. Кроме Черного Круга существовали еще два ордена злых колдунов – Белая Рука на севере (в Гиперборее) и Красное (Алое) Кольцо на дальнем востоке, в Кхитае и Камбуе.

Мастафы – порода шандаратских сторожевых псов.

Часть вторая. Маленький Брат

Лайтлбро, Маленький Брат – бритунец, боец и слуга Митры, Ученик.

Батрея – городок в Офире, откуда две дороги ведут в Коф.

Хоршемиш – столица Кофа.

Адр-Каун – ущелье Ровная Стена; расположено на границе между Офиром и Кофом.

Часть третья. Усмирение огня

Сандара – шкипер "Ненаглядной", родом с Барахских островов.

Хафра – чернокожий пират из Куша, слуга Конана.

Фрибат, Крол – пираты из экипажа "Ненаглядной".

Калла – стигийка, любовница Конана.

Рагар Утес – аргосец, боец и слуга Митры, Ученик.

Дайома – волшебница с далекого острова в Западном океане. Конан встречается с Рагаром в тот момент, когда, выполнив поручение Дайомы, спешит на ее островок с отчетом о содеянном (это приключение Конана описано в романе "Грот Дайомы").

Кардал – вулканический остров в Западном океане, в нескольких днях плавания от Побережья Пиктов.

Часть четвертая. Искусство убивать

Гхор Кирланда – повелитель Хаббы.

Сигвар – воин из Асгарда, пленник в гладиаторских казармах Хаббы.

Инилли – суккуб.

Учитель – полубог-получеловек, обитающий в пещере на склоне древнего вулкана, что расположен к северу от Гирканских степей.

Учитель – один из доверенных слуг Митры, владеющий даром божественной Силы; он готовит Учеников, хранителей Великого Равновесия.

Ученики – бойцы и слуги Митры – орден воинов, владеющих Силой и изощренным боевым искусством, поддерживающих Великое Равновесие; противопоставлены Митрой магам и колдунам.

Великое Равновесие – божественный принцип, согласно которому в мире должно поддерживаться равновесие между Добром и Злом – ибо Добро бессмысленно без Зла и наоборот. Митра, солнечный бог и Податель Жизни, является главным хранителем Великого Равновесия.

Сила – дар Митры, врожденная способность некоторых людей приобщаться к частице божественной мощи и использовать ее в благих целях. У тех, кто одарен Силой, она проявляется по-разному: одни могут с ее помощью исцелять, проникать в мысли людей, предвидеть будущее; другие накапливать Силу и исторгать ее в виде смертоносных молний, плавящих камень и песок.

Первосотворенные – раса гигантов; исполины и возлюбленные дети Митры, сотворенные им на заре времен. Впоследствии Митра поручил гигантам поддерживать мир на своих плечах.

Сердце Аримана – волшебный камень, могущественный талисман, которым Конан завладеет через много лет, будучи уже королем Аквилонии (см. роман Говарда "Час Дракона").

Хабба, Хот – портовые города, лежащие на юго-восточном побережье моря Вилайет, примерно напротив Аграпура.

Часть пятая. Грех

Тасанна – владыка Дамаста, носящий титул светлейшего дуона.

Рантасса – его полководец, носящий титул доблестного предводителя тысячи колесниц.

Тай Па – кхитаец, министр Тасанны, носящий титул предусмотрительного сиквары.

Саракка – молодой придворный маг и звездочет.

Атт – дознавальщик, чиновник из ведомства Тай Па.

Пралл – надсмотрщик в Ариме.

Харра – трактирщик.

Сидурра – виноторговец.

Дамаст – город и страна к востоку от Арима; часто его называют городом Ста Зиккуратов.

Селанда – город и страна к западу от Арима.

Арим – засушливое и знойное плоскогорье между Селандой и Дамастом; расположено на пути в Кхитай, восточнее моря Вилайет, но западнее Меру. Плоскогорье Арим – одно из немногих мест, где растет пальма кохт, источник богатств Селанды и Дамаста.

Наката – река, на берегах которой расположен Дамаст; она же – одно из великих женских божеств этой страны.

Бар Калта – крестьянский поселок близ Накаты.

Пальма кохт – пальма, приносящая плоды в виде орехов; из них добывается ценный краситель, используемый в Кхитае для окраски шелков.

Санисса – пустынное растение.

Срсайя – редкостный минерал из Вендии; применяется вендийскими мудрецами в качестве нюхательной соли, освежающей память и способствующей просветлению разума.

Зиккурат – ступенчатая пирамида.

Часть шестая. Искупление

Рина – девушка с Жемчужного Архипелага, боец и слуга Митры, Ученица, обладающая даром к предсказанию будущего.

Тайбанисантра – вождь племени тии'ка.

Йотомакка, Вуулкайна и Неодигми – молодые охотники тии'ка, проводники Конана по пурпурным лесам.

Нижний мир – мир, расположенный глубоко в земной тверди. Там находятся пурпурные леса, великий храм Митры, Серые Равнины (мир мертвых) и много других чудес. Там же навечно застыли гиганты-Первосотворенные, поддерживающие мир на своих плечах.

Тии'ка – примитивное племя волосатых дикарей, обитающих в пурпурных лесах нижнего мира.

Рогач Кро'вар – огромный змей, голова которого заканчивается рогом; обитает в пурпурных лесах, очень кровожаден. Люди племени тии'ка боятся и обожествляют его.

Такир'дзенн – тигр пурпурных лесов, хищник, напоминающий белку-летягу; может планировать в воздухе благодаря летательной перепонке между передними и задними лапами.

Као'кирр'от – Место, Где Нет Деревьев; так люди племени тии'ка называют огромный провал на границе пурпурных лесов, на дне которого стоит великий храм Митры.

Прочие персонажи и боги, упоминаемые в романе

Карела, Рыжий Ястреб – предводительница шайки разбойников из Заморы, любовница Конана; впервые упоминается в романе "Черный камень Аманара".

Ордо – помощник Карелы.

Белит – предводительница пиратов, возлюбленная Конана (новелла "Королева Черного Побережья").

Ариана – возлюбленная Конана, персонаж романа "Тень властелина".

Синэлла – офирская принцесса и жрица Аль-Киира, персонаж романа "Тайна врат Аль-Киира".

Испарана – возлюбленная Конана, персонаж романа "Меч Скелоса".

Митра – Матраэль в Дамасте; великий солнечный бог, Владыка Света, Податель Жизни и хранитель великого равновесия. Почитается под разными именами во всех странах, но более всего – в Аквилонии, Немедии, Коринфии и прочих державах Запада.

Кром – грозный и мрачный владыка Могильных Курганов, киммерийское божество.

Ариман, Иштар, Асура – боги митраитского пантеона, почитаемые в разных странах.

Имир – Ледяной Гигант, божество Ванахейма.

Игг и его сыновья, Младшие Боги – божества Асгарда и Гипербореи.

Сет – Древний Змей, Змей Вечной Ночи; стигийское божество, которое во времена Конана стало синонимом Зла, главным противником светлого Митры. Сету поклоняются маги Черного Круга.

Нергал – злобный бог мрака, повелитель демонов.

Бел – бог – покровитель воров.