Текст книги "Конан и дар Митры"

Автор книги: Майкл Мэнсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 35 страниц)

Но полумрак и неподвижность пока еще оставались надежными союзниками путешественников. Спрятавшийся за огромным древесным корнем Маленький Брат и застывший, словно стигийская мумия, темноволосый варвар не шевелились, внимательно наблюдая за тем, как над вершиной холма медленно рассеиваются последние ночные тени.

Тягучее время будто бы превратилось в огромную полосатую змею; оно ползло ужасно медленно, одно мгновенье неспешно сменяло другое, но вокруг не происходило ровным счетом ничего. У Конана, камнем припавшего к земле, сначала задеревенели ноги, потом руки и плечи, и, наконец, начало чесаться между лопатками. Он ждал с терпением хищного зверя, иногда с завистью поглядывая на Лайтлбро: залегший за корнем Маленький Брат мог изредка пошевелиться и потому не испытывал подобных неудобств.

Небо на востоке начало розоветь, и киммериец решил, что если проваляется здесь еще чуть-чуть, то в драке от него будет толку немного. Он собирался уже встать во весь рост и, прихватив меч, добраться до холма, устроив кровавую потеху тем, кто следил за их лагерем, но вдруг на светлом фоне травы появилось несколько смутных силуэтов, бесшумно крадущихся к подножию гигантского дерева.

– Как думаешь, сколько их? – тихим, как вздох ветра, голосом спросил киммериец.

– Сейчас узнаем, – Маленький Брат, присев за корнем, невозмутимо вытаскивал из чехла свой огромный лук. Он наложил на тетиву длинную стрелу, затем резко выпрямился и, без заметных усилий согнув толстое древко, метнул снаряд. Конан одобрительно хмыкнул; без сомнения, этот малыш не из последних лучников! Он оттягивал тетиву почти до самого уха и отпускал стрелу, не глядя! Со звуком, напоминавшим гудение рассерженной пчелы, оперенная смерть исчезла в полутьме.

И тут же со стороны холма раздался отчаянный вопль, потом грузный шлепок тела о землю и глухой топот уносящейся прочь лошади. Тени в траве на мгновение смешались; затем, восстановив прежний порядок, припустили к дереву со всей возможной скоростью.

– Ну, вот видишь, – казалось, Лайтлбро ужасно забавляет торопливость нападающих, – обыкновенные разбойники! Всего восемь-десять всадников, и одного я уже прикончил, – он неспешно вытянул из колчана вторую стрелу и вновь, почти не целясь, пустил ее в темноту. Два вздоха спустя еще одна лошадь, отвернув, умчалась куда-то в степь, волоча запутавшееся в стремени тело.

Вполглаза наблюдая за действиями Маленького Брата, Конан неторопливо встал, потянулся, словно завидевший добычу тигр, вытащил меч и сделал несколько рубящих ударов. Онемение вроде бы начало проходить. Сердце варвара, громко стуча в предвкушении схватки, быстро разгоняло кровь по затекшим мышцам, возвращая им прежнюю силу и эластичность.

Он повернулся, разворошил потухший за ночь костер и бросил на еще тлеющие угли охапку травы, служившую ему постелью. Яростно пожирая сухие стебли, огонь заворчал, прыгнул словно до самых небес; затем, подобно демонам преисподней, привлеченным жарким пламенем, на киммерийца и маленького стрелка обрушились оглушительно визжащие всадники.

Краем глаза Конан заметил, как его спутник отскочил в сторону – будто бы и не собирался отбивать атаку наскочившего на него бандита. В результате крупный вороной жеребец нападавшего на всем скаку врезался в древесный корень, метнув седока, словно камень из пращи, прямо в неохватный ствол остролиста. Тут же, размахивая саблями, из темноты возникли еще двое, но их клинки проткнули лишь пустоту. Легко, как перышко, Маленький Брат взлетел над головами разбойников, и его меч со змеиным шипеньем описал в воздухе полный круг. Вылетев из седел, оба бандита с перерезанными глотками покатились по земле.

Конан встретил двоих бросившихся на него противников не с таким изяществом, зато не менее эффективно. Первый выпад тяжелого прямого меча киммерийца пробил кожаные доспехи замахнувшегося на него бандита, почти напрочь отрубив правую руку. Второй разбойник, чтобы не угодить под копыта бешено лягавшейся лошади своего соратника, резко осадил коня, подняв его на дыбы. Подобно атакующему леопарду, Конан проскочил под брюхом скакуна, взвился в воздух и могучим ударом кулака выбил всадника из седла, пока тот, нагнувшись, шуровал саблей с другого боку.

Остальные трое, увидев, какое страшное опустошение произвели "богобоязненные пилигримы" в их рядах, с воплями помчались обратно в темноту. Маленький Брат даже не стал стрелять им вслед; вместо этого он отчаянно зажестикулировал Конану и завопил:

– Лови ее! Скорей! Ну, лови же!

Окинув взглядом поле сражения, молодой варвар сразу же понял, о чем тревожится его маленький компаньон. Все лошади убитых разбойников уже успели разбежаться, и только последняя кобылка, седока которой он сшиб на землю, запутавшись в поводьях, все еще бестолково крутилась на месте. Поймав животное за узду, киммериец быстро привел его в чувство, хорошенько огрев по холке кулаком.

– Превосходная работа, – заметил он, оглядывая пять тел, валявшихся под деревом. – Кстати, где ты научился так драться, Лайтлбро?

– О! – Маленький Брат поднял глаза вверх, и на лукавом его лице проступило выражение крайней почтительности. – Моим наставником был удивительный человек! Живет он за морями, за пустынями и горами, и нет равного ему в мире бойца!

– Могучий человек, должно быть?

– Нет, старик. Но, похоже, моего Учителя даже смерть не берет.

– Учителя? – переспросил Конан; какие-то неясные воспоминания вновь начали всплывать у него в памяти. – Это тот, что послал тебя в Хоршемиш?

– Ну, не совсем послал... – Лайтлбро, извернувшись змеей, сунул свой огромный меч в ножны. – Я, видишь ли, поклялся ему, что не стану делать одни вещи, но буду делать другие... Как раз дельце из последних и намечается у меня в Хоршемише. Долг, короче говоря! Понимаешь?

Киммериец покачал головой. Он ничего не понял из загадочных речей маленького бритунца, и мысль о наставнике, который учит великому искусству боя, а вместо платы берет со своих учеников клятву, окончательно испарилась из его головы.

– Надо удирать, – произнес Маленький Брат, приближаясь к налетевшему на корень жеребцу. Тот лежал на боку, почти что уткнувшись мордой в погасший костер, и надсадно, со всхлипыванием втягивал в себя воздух. Похоже, у него сломаны передние ноги, – заявил Лайтлбро после недолгого осмотра. – Жаль! – Тяжело вздохнув, он потянул из ножен кинжал.

– Мы уберемся отсюда не раньше, чем побеседуем с этим ублюдком, держа в руках повод, Конан пнул ногой вывалившегося из седла бандита. Тот, кажется, очнулся и уже пытался уползти в темноту.

– А? Что?.. Да, ты прав, конечно, – Маленький Брат вытер окровавленное лезвие о шкуру убитой лошади и присел на корточки перед разбойником. Бандит выглядел типичным офирцем, сухощавым и смуглым; его физиономия, заросшая жиденькой бороденкой и присыпанная вездесущей пылью, являла крайнюю степень отчаяния.

– Привет, парень, – приторным, как медовый пряник, голосом проговорил Лайтлбро, не обращая внимания, что пленник, по-видимому, был раза в два старше его. – Не бойся нас. Мы – мирные пилигримы, богобоязненно бредущие...

– Ты опять за свое! – рявкнул Конан, и его нога с такой силой вдавила бандита в землю, что тот резко выпустил воздух, словно лопнувший рыбий пузырь. – Пусть лучше эта падаль расскажет, кто послал их за нами!

Но разбойник, задыхаясь, не слышал слов киммерийца. Огромный варвар, поморщившись, убрал ногу с груди пленника.

– Не убивайте меня, благородные странники! – затараторил тот, едва лишь ему снова удалось вдохнуть. – Светлым Митрой заклинаю вас! Взываю к вашей рыцарской чести!

Услышав эти вопли, Конан раздосадованно крякнул и уже сжал свои кулаки, когда Маленький Брат, положив узкую ладонь на огромный бицепс киммерийца, отодвинул его в сторону. Затем он поднял трясущегося разбойника с земли, отряхнул, посадил у костра и принялся отпаивать вином.

Конан, поглядев на такое безобразие, лишь пожал плечами и занялся сворачиванием лагеря, надеясь, что его винные запасы не слишком приуменьшатся в результате столь милосердного отношения к пленнику. Однако, навьючивая походные мешки на доставшегося им в качестве трофея конька, он продолжал внимательно прислушиваться к тому, о чем расспрашивал разбойника Лайтлбро. Удивительное дело: то ли подействовало вино и ласковое обращение, то ли (в чем Конан был более уверен) Маленький Брат так ловко заморочил пленнику голову, что, немного посопротивлявшись, тот быстро отошел, освоился и выболтал целую кучу любопытных сведений.

Да, трактирщик из Батреи действительно передал их человеку в городке, что по старой дороге к горам отправились два дурака. Первый, варвар откуда-то с севера, может оказаться опасным, поскольку силен, как бык, и упрям, как целое стадо ослов; второй же, хоть и увешан оружием с головы до ног, по виду настоящий теленок и, похоже, не знает, с какой стороны браться за свой длиннющий меч (тут Маленький Брат иронически поднял левую бровь). В трактире, мол, оба тратили серебро без счету, да еще и с девками развлеклись от души. Вроде не самая богатая добыча, да упустить жалко: все равно в горах дураки пропадут.

Ознакомившись с этим сообщением, вожак банды послал десять человек на случай, если варвар и в самом деле окажется силен и опасен; погоня отправилась на лошадях, чтобы быстро догнать и прирезать путников. Да вот беда, со вздохом сообщил бандит, вместо пары олухов отряд их напоролся на двух молодых львов.

– И что же теперь делать двум молодым львам? – поинтересовался Маленький Брат.

Бежать куда глаза глядят, ответствовал пленник, потому как вести шайку вызвался приятель вожака, и, без сомнения, главарь будет очень недоволен, узнав, что с ним случилось.

– А что же с ним такого могло произойти? – удивился Лайтлбро.

Как что? Пленник, приложившись к бурдюку, захлюпал, всасывая вино. Как что? Сдох, поганец! Когда стрела в три локтя прошила его навылет, только это ему и оставалось! И потому, как только весть о его гибели достигнет ушей главаря, вся банда – все шестьдесят восемь всадников! – тут же примется искать двух отважных рыцарей. Что, впрочем, произошло бы и так.

– Ну, и куда же податься двум отважным рыцарям? – пожелал узнать Маленький Брат, заботливо придерживая бурдюк, к которому присосался пленник.

Никто не ведает, заметил тот: вернуться в Батрею вроде бы уже поздно – во-первых, далеко, во-вторых, конники наверняка отрежут этот путь; по степи же бегать – голодно и неприятно. Так что семь десятков отважных всадников будут гнать двух молодых львов будто зайцев, пока не прижмут к горам...

– А разве львам нельзя ускользнуть через ущелье? – возразил маленький бритунец. – До него лишь день ходу, а там еще немножко – и Хоршемиш!

Так ведь лезть в то ущелье – самое гиблое дело! (Тут разбойник, опустив бурдюк на колени, испуганно вытаращил глаза.) В Адр-Каун уже много лет никто не суется, даже королевские стражи – и те в обход ездят. Ну, а степные молодцы и подавно – куда-куда, а в проклятую расселину их не заманишь никакими сокровищами! Если же благородные рыцари желают без промедления покончить счеты с жизнью, они могут смело отправляться прямо туда. И попадут они не на перевал, что ведет в Коф, а прямиком на Серые Равнины. Или в пасть Нергала, кому что нравится.

– Понятно, – протянул Маленький Брат. – Мы все-таки отправимся в этот Адр-Каун, и, я надеюсь, Митра защитит нас от зла. – Он поглядел на бандита. – Не желает ли смелый степной удалец присоединиться к нашей скромной компании?

Нет, смелый удалец такого желания не испытывал. Смелый удалец хотел оказаться от этого ущелья на наибольшем расстоянии, какое только возможно, чтобы получить шанс дожить до старости. Чего он желает и двум добрым молодым господам.

Лайтлбро поднялся.

– В таком случае, – важно провозгласил он, – благоразумнейший из разбойников может убираться к Нергалу в задницу. Мы его не задерживаем.

– Ну, слышал? – тихо спросил Маленький Брат у киммерийца, когда длинный шлейф поднявшейся над дорогой пыли скрыл из вида улепетывавшую во все лопатки фигурку.

– И мастак же ты, парень! – Конан добродушно ткнул приятеля локтем в бок, отчего тот едва не повалился в траву. – Ловко ты его разговорил!

– Я человек компанейский, – пустился было в объяснения Маленький Брат. – Ласковое слово, немного выпивки, чуток магии...

– Магии? – Конан положил ладонь на рукоять меча и нахмурился. – Ты мне нравишься, малыш, но с колдунами – клянусь Кромом! – мне не по пути!

– Что ты, что ты, никакого колдовства! – замахал руками Лайтлбро. Просто один крохотный талант... так, совсем пустячный... Учитель мой говорил, что хоть Митра и обделил меня Силой, но, мол, и без нее я любому человеку сумею влезть в душу... Кстати, – он поднял глаза на огромного киммерийца, – я верно сказал? Мы идем в ущелье?

– Верно-то верно, но зачем извещать о том бандитов? Сбрехнул бы, что молодые львы спрячутся в траве, или вообще промолчал... Трава высокая, и они искали бы нас в зарослях до второго пришествия Митры!

– Да не искали б они нас там, – отмахнулся Маленький Брат и потащил упирающуюся кобылку к дороге.

– Это еще почему?

– Потому что я бы на их месте просто поджег степь, а потом поехал следом за огнем, шпигуя стрелами каждого, кто ухитрится выбраться живым из пламени, – Лайтлбро рассерженно пнул пыльный лопух, выросший на обочине. А поскольку я думаю, что они так и сделают, то совсем неважно, чем заморочить этому бедняге мозги... Так и так нам нужно побыстрее смотаться отсюда. Ветер быстро крепчает, а мне еще хотелось бы собрать свои стрелы.

Конан кивнул.

– Да, поднимается ветер и дует прямо в нашу сторону... Прищурившись, он оглядел обманчиво близкие горные вершины. – Надеюсь, ты поспеешь за лошадью: вместе с поклажей нам на нее не влезть, больно мелковата, а садиться кому-то одному обидно.

– Поспею, – насмешливо ответил Маленький Брат, похлопав лошаденку по холке. – И за ней поспею, и за тобой, и еще быстрее вас обоих.

К полудню дувший в спину путникам ветер принес отчетливый запах гари. Конан с Маленьким Братом обернулись почти одновременно, но рассмотреть позади так ничего и не сумели – весь далекий горизонт оказался скрыт волнами белесого, стелющегося по земле дыма.

Какое-то время Маленький Брат глубокомысленно таращился на эту картину, потом с задумчивостью объявил, что при таком ветре, даже удирая во все лопатки, пожар им не обогнать. Выход один – воспользоваться лошадью как средством немедленного спасения, выкинув все лишнее из мешков.

Конан горестно кивнул головой, живо спихнув поклажу с лошадиной спины прямо в пыль. Распутав завязки, могучий варвар и его маленький компаньон уселись каждый у своего тюка и принялись, печально охая, выгружать их содержимое.

Отправив в придорожные лопухи недоеденную индейку, сверток с паштетом, неисчислимое количество яблок и еще целую уйму всевозможной провизии, Маленький Брат спрятал обратно в свой изрядно похудевший мешок маленькую лютню, моток веревки со стальным крюком и три небольших кожаных кисета, кинул поверх них кошель, огниво, еще какую-то мелочь и, невесело ухмыльнувшись, резво вскочил на ноги.

Конан, оглядев выросшую на обочине гору превосходной пищи, вопросительно уставился на приятеля, но тот лишь махнул в ответ рукой.

– Не беспокойся, я оставил шмат сушеного мяса с травами, – с глубоким вздохом маленький бритунец швырнул в траву свой щегольской плащ. – Штука необыкновенно питательная и очень легкая. Так что голодать мы не будем! Кстати, – в притворном гневе он ткнул пальцем в выстроившуюся перед киммерийцем шеренгу бурдюков, – почему ты до сих пор не разобрался со своим барахлом?

Теперь настала очередь Конана тяжело вздыхать и сокрушенно почесывать темя. Внезапно, осененный превосходной идеей, он быстро вскочил, выдернул из крайнего бурдюка пробку и, запрокинув голову, жадно принялся пить. Дав ему опорожнить мех примерно до половины, Маленький Брат ехидно поинтересовался: сколько вина он собирается в себя влить? Киммериец, занятый делом, не счел нужным отвечать на сей вопрос. Тогда Лайтлбро, как ни в чем ни бывало, выхватил меч и стремительным ударом разрубил злополучный бурдюк напополам.

– Ты чего?! – зарычал рассвирепевший Конан, сжимая кулаки, но его маленький спутник, ловко отскочив на недосягаемое для киммерийца расстояние, предложил ему подумать над следующей проблемой: что легче везти лошади – здоровенный бурдюк с вином и Конана в придачу или одного Конана, но вылакавшего все вино до капельки?

Ответ напрашивался сам собой, что остудило гнев огромного варвара. Кивнув, он любовно огладил выстроившиеся на обочине бурдюки и засунул обратно в свой мешок только один из них.

– Нет, с этим я не расстанусь, – оборвал он уже раскрывшего рот Маленького Брата. – Лучшая брага, которую гонят тут из зерна! Если поджечь, горит, словно масло в светильнике! Чем оставлять этим шакалам, лучше выхлебаем сами. Но не сейчас. Потом, когда минуем ущелье.

Еще раз оглядев свои запасы, Конан потуже затянул тесемки сильно сдавшего в объеме мешка и выпрямился, небрежным жестом отправив свой теплый плащ вслед за одеянием Маленького Брата.

– Ну, вот и все... Теперь я готов двигаться дальше.

– Еще не совсем, – заметил маленький бритунец и, словно базарный фокусник, извлек прямо из воздуха пузатую кожаную флягу. – В ней одна вода, как я тебе говорил. Думаю, ты можешь наполнить ее чем-нибудь получше... По своему усмотрению.

Они поглядели друг на друга и ухмыльнулись.

9. УЩЕЛЬЕ

Умостившись впереди Конана на низкорослой разбойничьей лошаденке и подлаживаясь под ее неровную тряскую рысцу, Маленький Брат, неизвестно почему, пришел вдруг в самое благостное расположение духа. Вытащив из своего мешка лютню, он принялся пощипывать струны, мурлыкая что-то под нос; потом запел громче. Голос у него оказался несильный, но приятный, и киммериец, сначала рассеянно глазевший по сторонам, стал в пол-уха прислушиваться к балладе.

Говорилось же в ней о вещах непонятных и странных – о некоем Великом Равновесии, в котором заключалась тайна бытия, божественного распорядка и вещего промысла светлого Митры. Еще о том, что Зло в мире вечно и не подлежит полному искоренению, ибо без него лишается смысла и понятие Добра; но туда, где Зло грозит опрокинуть чашу вселенских весов, протягивается божественная длань солнечного бога, восстанавливая равновесие. И дланью этой – так пел Лайтлбро – были люди, что скитались по всем землям и странам, от Западного океана до Восточного, от ледяной тундры Асгарда и Ванахейма до жарких пустынь Иранистана и болот Зембабве.

Последнюю строчку Маленький Брат пропел именно в тот момент, когда лошадка угодила передней ногой в засыпанную пылью рытвину, и оба всадника едва не слетели наземь.

– Очень странная сага, – признался Конан, дождавшись, пока кобылка не перестала хромать и брыкаться и снова пошла ровнее. – Многие слова в ней мне непонятны.

– О да, и мне тоже, – беззаботно передернул плечами маленький бритунец, но Конан успел заметить, что глаза его при этом хитро блеснули. – Старая баллада, понимаешь ли, можно даже сказать, древняя... Как петь знаю, но о чем она, поведать не могу.

– Тогда спой что-нибудь попроще! – потребовал киммериец и приложился к едва початой фляге.

Маленький Брат не стал спорить и запел уже нечто совсем иное:

Моя дорога далека

За море горьких слез,

За склоны гор, что в облака

Укутает мороз,

За озеро, за темный лес,

За водопад без дна,

За край покинутых небес

Меня ведет она,

Минуя русла бурных рек,

Сквозь жгучие пески,

Где даже камни

На жаре

Потрескались с тоски,

Где, истончив в пыли свой след,

Закончатся пути...

Но там,

Где и дороги нет,

Придется мне пройти...

Придется мне лететь и плыть

Сквозь снег, туман и дождь,

Ползти

И мчаться во всю прыть,

Сто истоптать подошв...

Маленький Брат пел, и степь волнующимся зелено-золотым покрывалом проплывала мимо. Солнце медленно клонилось к темнеющим горным вершинам, и, словно поддаваясь магии человеческого голоса, уже не так яростно хлестало своими жгучими лучами двух путников и их усталую лошадь. Казалось, даже жаркий степной ветер немного поутих и перестал пахнуть паленым. Горы впереди становились все выше, и теперь их близость чувствовалась во всем: в напоенном влагой воздухе, в появлении обширных проплешин среди шелестящего моря травы, усеянных щебнем и крупными валунами, в крутой стати встречных холмов – по сравнению с теми, что остались далеко позади, они заметно подросли и вверх, и вширь.

Местность вокруг постепенно сминалась все более заметными складками, и дорога начала подниматься и опускаться – с пригорка в овраг, из оврага снова на пригорок. Мерно покачиваясь на широкой лошадиной спине и отстраненно глядя в ясное синее небо, Конан позволил этому монотонному движению и сливающемуся с ним ритму нехитрой песенки убаюкать себя.

Обычно, странствуя по незнакомым местам, он никогда не позволял себе расслабляться подобным образом, но сейчас дружеская близость Маленького Брата, тепло его крепкого ладного тела и негромкий голос почему-то вселяли в огромного киммерийца совершенно необъяснимое ощущение покоя и уверенности. И Конану казалось, что пока его маленький спутник находится здесь, рядом с ним, пока звучит его голос, можно отдыхать сколько угодно все равно ничего плохого не случится. Можно даже, наверное, ненадолго вздремнуть...

Хотя... Откуда это у него такие мысли? Конан резко выпрямился в седле и помотал головой. Не хватало еще только заснуть! Вот как раз под копытами лошадки заблестели коварно затаившиеся в пыли булыжники... Киммериец хлопнул себя по затылку, окончательно прогоняя дремоту, и, подтянув повод, повел конягу осторожнее. Похоже, то ли благодаря вокальным способностям Маленького Брата, то ли из-за того, что ветер внезапно стих, они успешно обгоняли пожар. Правда, заключил Конан, обернувшись и озирая степь, если им и придется сегодня где соснуть, так только в горах; надеяться в их положении еще и на ночлег и отдых в этих местах, значит искушать судьбу.

– Как ты думаешь, – киммериец хлопнул по плечу сидевшего впереди Маленького Брата и вытянул руку к горам, – к ночи доберемся?

– Конечно! – сунув лютню в мешок, Лайтлбро повернулся к нему и состроил большие глаза. – Ночью вообще-то не худо бы и поспать, а ложиться прямо в траву, рискуя превратиться в жаркое для разбойников, мне совсем не улыбается.

– Хмм... – протянул огромный киммериец. Ему явно не верилось, что между желанием Маленького Брата как следует выспаться и возможностями их кобылки существует какая-то связь. Успеет ли лошадь выбраться к горам до вечера? Это казалось Конану сомнительным, но тут его маленький спутник посоветовал киммерийцу меньше крутить головой по сторонам и посмотреть хоть раз вперед.

Конан послушался, посмотрел и ахнул – спал он что ли под немудрящие песенки Маленького Брата? Хребет впереди занял уже полнеба, а солнце, словно рывком соскочив с прежнего места, внезапно очутилось далеко на западе. Холмы, еще недавно подставлявшие под его ослепительные лучи свои лысеющие макушки, отбрасывали теперь длинные косые тени; воздух стал заметно прохладнее, и их разморенная было лошадка, закусив удила, вдруг целеустремленно припустила вперед по дороге, так что Конану осталось только удивляться, откуда у нее взялось столько прыти.

– Воду небось почуяла, – заметил Лайтлбро и заерзал в седле. – Ты как, кстати, отдохнул немного, расслабился?

Конан уже собрался недовольно буркнуть, что некогда было ему отдыхать и расслабляться, трясясь в седле в тесноте и неудобстве, но тут до него внезапно дошло, что усталости-то он не чувствует. Наоборот, он словно был заряжен какой-то энергией – и настолько, что ему вдруг захотелось соскочить на землю и нестись впереди лошади подобно пыльному смерчу. Странно, подумал он; кажется, музыка и песни малыша порядком его взбодрили... Магия? Или он попросту задремал в седле?

Не удержавшись, Конан широко развел руки и довольно потянулся.

– Ладно, можешь не отвечать, – Маленький Брат притворно нахмурился и подобрал выпавшие из рук варвара поводья, – я и сам все вижу. Скоро начнет смеркаться, так что, раз ты выспался у меня за спиной, будешь дежурить первым.

Киммериец в ответ только прижмурил глаза, словно разомлевший на солнцепеке огромный кот; даже если б Лайтлбро потребовал, чтобы он оставался на страже всю ночь, Конан не стал бы возражать.

Однако Маленький Брат не собирался предлагать ничего такого. Когда лошаденка наконец добралась до источника – тихо журча, тот выбивался из расселины у подножия горной кручи, и трава вокруг него была зеленой и сочной – бритунец молча спрыгнул на землю и занялся поклажей. Слез с лошади и Конан. Рассеянно погладив болтавшуюся у него на груди флягу, он потряс ее и с сожалением убедился, что вино выпито до последней капли.

Избавившись от двойного груза, лошаденка довольно фыркнула и опустила морду в ручей. Когда она напилась, Маленький Брат снял с нее седло и всю упряжь и угостил на прощанье хорошим пинком. Заржав, кобылка отбежала шагов на двадцать и, тут же забыв о нанесенной ей обиде, спокойно принялась пастись. Конан наблюдал за этой сценой с молчаливым одобрением: в самом деле, тянуть лошадь через горный перевал себе дороже, а потому лучше расстаться с ней сейчас.

Сняв с шеи флягу, он вытащил деревянную пробку и утопил пузатый кожаный сосуд в ручье.

– Ну, что ты там возишься? – окликнул его Маленький Брат. – Бери мешок и пойдем. Нам нужно найти укрытие на ночь.

Конан выпрямился, шагнул к своему изрядно полегчавшему тюку и забросил его на плечо. Тропа, что шла, вероятно, к перевалу, начиналась прямо у его ног; петляя среди уродливо скрюченных колючих кустов и заросших мхом каменных глыб, она втягивалась прямо в ущелье, словно гигантским ножом прорезанное в теле горы. Маленький Брат, поднявшись на сотню шагов вверх по тропе, остановился у ближайшей груды камней и махнул приятелю рукой.

– Похоже, неплохое место для ночлега, – произнес он, когда киммериец подошел ближе. – Взгляни!

– Да, неплохое, – заключил Конан, осмотревшись. Два здоровых валуна, прилепившихся к скальной стене на расстоянии пятнадцати локтей друг от друга, образовали нечто похожее на маленькую каменную крепость с двумя башнями, а окружавшие их полукольцом камни помельче только подчеркивали это сходство.

– Ну что, забираемся? – предложил Лайтлбро и, не дожидаясь ответа, полез внутрь.

Оказавшись за стенами "крепости", оба путника, не откладывая дела в долгий ящик, приступили к разбивке лагеря. Валявшиеся поблизости гранитные обломки пошли на устройство грубого очага (огонь его, находясь на тропинке, никто не сумел бы заметить); мелкие острые камушки были сметены в сторону, и их место заняли охапки травы и еловые лапы. После того, как постели были готовы, Маленький Брат с таинственным видом прогулялся вверх и вниз по тропке вместе с небольшим позвякивающим мешочком. Когда он вернулся обратно, мешочек в его руках был пуст.

– Ну, что ж, – сказал он и довольно ухмыльнулся, – теперь мы гарантированы от внезапного нападения.

Конан в ответ на это лишь недоверчиво хмыкнул, но Лайтлбро вовсе не расстроило столь скептическое отношение приятеля к его военным талантам. Устроившись перед очагом, он извлек из мешка сверток с сушеным мясом и предложил киммерийцу угощаться. Огромный варвар не заставил повторять приглашение, быстро расправившись с половиной их запасов; сам же Маленький Брат съел лишь несколько тоненьких ломтиков, затем глотнул воды из фляги и бросил в рот кусок ароматической жвачки. Флегматично перекатывая ее во рту, он расстелил свой белый плащ на ложе из еловых веток, пристроил в голове мешок; потом, все так же молча, улегся и некоторое время ерзал, уминая постель. Наконец Лайтлбро выплюнул жвачку, завернулся в плащ и громко объявил, что смена караула произойдет, когда месяц склонится к западу; теперь же ему угодно отдохнуть. И действительно, не успел Конан глазом моргнуть, как его маленький приятель уже спал, уткнувшись носом в сгиб руки и тихо посапывая.

Полюбовавшись на эту мирную картину, киммериец высунул голову из-за валуна и осмотрелся. Даже в подступающих вечерних сумерках начало тропинки и ручеек у самой подошвы горы были видны как на ладони; но на тропинке ему не удавалось различить ничего. Какую же ловушку установил там Лайтлбро? Обернувшись назад и поглядев затем вверх, Конан увидел лишь теряющиеся в полумраке голые каменные стены ущелья. Выглядели они на удивление ровными, словно отшлифованными человеческими руками, и он подумал, что Адр-Каун вполне оправдывает свое название. Примерно в двадцати шагах от их убежища, огибая загородивший прямой проход скальный выступ, тропа резко отклонялась влево; скорее всего, Маленький Брат и поставил свою игрушку за поворотом.

Спать не хотелось. Чувствуя себя необыкновенно бодро, Конан потоптался немного на месте, похлопал себя по бокам и решил, что ему все-таки стоит взглянуть на таинственное содержимое позвякивавшего мешочка Лайтлбро. Бесшумно перебравшись через невысокий каменный бруствер, он еще раз настороженно зыркнул в ту и в другую сторону, и лишь затем, ступая медленно и осторожно, отправился вниз по тропинке. Каждый раз, прежде чем опустить на землю мягкую кожаную подошву своего сапога, киммериец внимательно приглядывался: сначала смотрел себе под ноги, а затем на обочины тропы. Шаг за шагом он спускался все ниже и ниже, не замечая ничего необычного; на глаза ему попадались только булыжники всевозможных размеров, да сиротливо жмущиеся к отвесным стенам каньона мелкие деревца и колючие кусты.

Окончательно разочаровавшись, Конан собрался уже повернуть обратно, когда его взгляд вдруг привлекло еле заметное серебристое мерцание, словно повисшее в воздухе на высоте ладони от поверхности тропинки.

Вот оно! Тонкая, как паутинка, стальная проволока, чуть дрожащая в потоке поднимавшегося от нагретых за день камней теплого воздуха... Не обладай Конан кошачьим зрением и звериным чутьем на подобного рода ловушки, в такой темноте он бы не обнаружил ровным счетом ничего – пока, разумеется, не ткнулся носом прямо в землю. Любопытно, подумал он, куда же ведет эта нить? Присев на корточки, киммериец осторожно провел пальцем по проволочке, установив, что тянется она до ближайшего колючего куста, в самой середине которого подвешена целая гроздь маленьких колокольчиков. Разглядывая их, Конан отметил, что колокольчики размещались в тени толстых веток – видимо, с таким расчетом, чтобы гуляющий по ущелью прохладный ветерок не смог до них добраться.

Что ж, ничего удивительного! Он встал и довольно потянулся. Наконец-то ему удалось раскусить одну из хитростей Маленького Брата! А теперь можно и вернуться, а то так и полночи пробродишь... Широко улыбаясь, Конан выпрямился, поднял ногу... и тут же, нелепо взмахнув руками, пребольно треснулся спиной об острые камни. Встревоженные трели медных колокольчиков зазвучали, казалось, отовсюду. Мигом оказавшись на четвереньках, киммериец был вынужден именно таким способом выбираться из спеленавших его тонких стальных сетей; видно, обнаружив одну проволочку, он пропустил по крайней мере еще десяток.