Текст книги "Конан и дар Митры"

Автор книги: Майкл Мэнсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 35 страниц)

Выяснив, что его демон не способен соорудить ни галеру, ни барку, ни лодку или хотя бы ялик, Конан остановился на плоте. Тут дело тоже пошло не быстро: то веревки лопались, то бревна разъезжались, то плот получался слишком маленьким или слишком большим. Лишь к вечеру измученный и вспотевший Шеймис извлек из воздуха нечто подходящее – десяток бревен обхватом в три локтя, связанных по концам прочными канатами из просмоленной пеньки. Конан затребовал еще одну веревку, привязал плот в прибрежному валуну и повалился на песок – спать.

Наутро, после трапезы, состоявшей из сухарей и неизменного пива, они тронулись в дорогу. На хорошей лодке с парусом до Шандарата можно было добраться за половину дня, и Конан полагал, что на своем неуклюжем плоту одолеет этот путь если не к вечеру, то к середине ночи. Вскоре выяснилось, что расчеты его слишком оптимистичны: плот еле полз, и два неуклюжих шеста, которые киммериец использовал вместо весел, почти не ускоряли его ход.

Наконец, совсем измучившись, он повернулся к Шеймису.

– Сделай что-нибудь! Этак я поседею раньше, чем мы доберемся до берега!

Сумеречный дух в задумчивости поскреб темя.

– Хмм... Не очень-то я силен в навигации, мой господин... Понимаешь, мне никогда не доводилось путешествовать по морю...

– Как это – не доводилось? Ты же провел в своем горшке уйму времени! А горшок где плавал? Разве не в море?

– Ну, это совсем другое дело! Я-то ведь им не управлял... и, если ты помнишь, я старался побольше спать...

– Надеюсь, ты выспался на многие годы вперед, – заметил Конан с кривой ухмылкой, – и сейчас придумаешь что-нибудь толковое. Я не могу грести этими обрубками! – он швырнул шесты на плот.

– Прости, хозяин, – Шеймис виновато скосил глаз на весла, – что я не смог соорудить нечто более подходящее. И я не знаю...

– Зато я знаю! Нагони ветер и расправь крылья! Проку от них мало, так хоть сработают за парус!

Демон пришел в полное уныние.

– Увы, мой юный господин! Стихии мне не подвластны, ни морские, ни небесные... А чтобы распоряжаться ветрами, надо иметь такую силу и власть, какие мне и не снились!

– Это верно, – Конан тоже понурился, затем повернул голову, рассматривая совсем еще близкие берега Обглоданного острова. – Вот с собаками у тебя неплохо получается, приятель. Если б у них были плавники вместо лап, мы могли бы...

– Стой, хозяин! – Шеймис в возбуждении приподнялся. – Превосходная мысль! Просто отличная! Сейчас я разыщу там, – он кивнул на воду, подходящую тварь, способную доставить нас к берегу.

– А она не пожелает нами закусить? – подозрительно спросил Конан.

– Ну, я постараюсь найти что-нибудь не очень большое и не слишком прожорливое, – заверил его демон и принялся колдовать. Его крылья, как уже успел заметить киммериец, являлись важнейшим магическим инструментом, и сейчас Шеймис то простирал их над водами, то ставил торчком, то закутывался в эти жалкие серые полотнища словно в кургузый плащ. Не оставались без дела и руки; они непрерывно шевелились, выписывая в воздухе странные фигуры и символы, напоминавшие Конану то контуры пивных бочек, то островерхие крыши домов. Увлеченно наблюдая за стараниями своего слуги, он не сразу заметил, как плот, дрогнув, пошел значительно быстрее.

– Что, получилось?

Шеймис огладил усы и самодовольно усмехнулся, показав мелкие зубки.

– Конечно, мой господин!

Поглядев на воду слева и справа от плота, Конан разобрал, что там колышется нечто темное и волнистое, что-то смутное, не то плавники, не то щупальца, не то огромные клешни. Неведомая тварь, вероятно, подпирала плот спиной, и при мысли, что лишь десяток бревен отделяют его от какого-то жуткого чудища, юноше стало не по себе. На родине ему не приходилось сталкиваться с морем, но даже в озерах Киммерии водились существа крайне неприятные и опасные – вроде древних, обросших водорослями щук в рост человека. Такая рыбина могла отхватить целиком руку или ногу, а тварь, что тянула сейчас плот, казалась куда больше щуки.

– Кого ты вызвал? – Конан постучал костяшками пальцев по бревну и снова покосился на воду. Плот набирал скорость, и впереди, у концов бревен, начали вихриться бурунчики пены.

– Не знаю, как назвать это существо, – демон неопределенно повел тощими руками. – Может, морская корова? Или бык? Хмм... – Он призадумался, почесывая нос.

– А на что она похожа? – Конану не давали покоя не то щупальца, не то клешни, которые он смутно разглядел в воде. По его мнению, у коров, даже морских, этаких жутких конечностей быть не могло.

– На что похожа? – Шеймис, отвлекшись от своих размышлений, кисло сморщился. – Ох, хозяин, лучше тебе этого не знать! Приятной эту тварь никак не назовешь! И безобидной тоже... Так что лучше ты сиди тихо, а я буду держать ее покрепче...

Конан замер, скорчившись посередине плота. Тянулось время; жаркие солнечные лучи жгли шею и плечи, едва прикрытые рваной туникой, и иногда юноша торопливо зачерпывал горсть воды, а потом выливал ее прямо на голову, с наслаждением ощущая, как прохладные струйки освежают кожу. Тяжелая сумка с камнями оттягивала пояс, рукоять дубинки под коленом успокаивала своей внушительной твердостью; впрочем, он понимал, что если б тварь, тащившая плот, вздумала напасть на них, от камней и палки было бы мало толку. Тут оставалось лишь полагаться на Шеймиса, вид которого внушал некоторые опасения. Устроившись на носу, демон застыл в напряженной позе, стиснув кулаки и полузакрыв глаза; судя по всему, духу сумерек приходилось нелегко.

Миновал полдень, солнце неторопливо покатилось вниз, на запад, к закатным странам и великому океану, что омывал побережье огромного материка. Конан привстал на коленях, сощурил глаза: далеко впереди над водами поднималась темная полоска с едва приметной вертикальной черточкой – башней маяка.

– Возьми южнее, – приказал он Шеймису. – Мы идем прямо к гавани, а мне туда совсем не нужно. Высадимся за городом, и хорошо бы попасть в ту бухточку, откуда меня повезли на остров. Там есть пристань и тропа, что ведет прямо к дому колдуна... я ее отлично запомнил.

Шеймис сморщился так, словно у него прихватило зубы, но пререкаться не стал. Плот, слегка изменив направление, устремился к далекому берегу.

Море казалось пустынным. Отсутствие мачт и парусов на горизонте уже начало удивлять Конана, но тут он вспомнил о сплетнях, ходивших по базарам: Шандарат готовился к войне, и не просто к войне, а к походу за море, на Жемчужный Архипелаг, куда отправится целый флот – боевые галеры шаха и реквизированные купеческие суда, что повезут воинов. По-видимому, слухи об этих самых реквизициях уже разлетелись вдоль побережья, и торговые корабли не рисковали заходить в шандаратскую гавань. Ну, а раз нет торговцев, то нет и пиратов, подумал юноша и, зачерпнув новую порцию воды, вылил себе на голову.

Уже начало темнеть, когда таинственная тварь, с неослабевающим усердием тащившая их плот, приблизилась к побережью. Тут, к югу от города, берега были скалистыми и обрывистыми, но за грядой утесов, как помнилось Конану, лежала равнина, тянувшаяся к Туранскому тракту и дальше за него, на запад. Широкая полоса земли меж дорогой и скалами, где в зелени рощ и садов стояли виллы шандаратской знати, и являлась целью молодого киммерийца. Берег выглядел таким же безлюдным и пустым, как и море; поэтому, не боясь, что его заметят, Конан поднялся во весь рост и начал высматривать бухту, из которой его вчера повезли на казнь. Он помнил приметный каменный столб, торчавший на северном мысу – что-то похожее на полуразрушенный минарет или замковую башню – и вскоре обнаружил его, хотя вечерний полумрак уже окутывал побережье темной полупрозрачной вуалью.

– Туда! – Он вытянул руку, и Шеймис покорно кивнул. Однако, когда до каменистого пляжа с небольшим деревянным причалом оставалось два полета стрелы, демон повернулся к Конану и негромко произнес:

– Лучше бы мне отпустить нашего скакуна, хозяин. Эта корова или бык... словом, эта тварь предпочитает глубокие места, а тут, у берега, мелко. Она начинает беспокоиться. Вроде бы...

Он замолчал, потому что движение плота вдруг замедлилось. Конан, схватив шест, резко махнул рукой.

– Во имя Крома, отошли своего зверя подальше! Как бы он не собрался нами поужинать!

Расправив крылья, Шеймис с усилием вытянул руки вперед, будто преодолевая некое невидимое сопротивление; голый череп его покрылся испариной. Губы демона непрерывно шевелились, шепча заклятья, сливавшиеся в неразборчивое бормотанье, челюсть мелко тряслась, мосластые колени ходили ходуном. Внезапно из-под плота вырвалось что-то округлое, большое и блестящее; Конан успел заметить гигантский круглый глаз, воззрившийся на него с беспредельным равнодушием, пару могучих щупалец толщиной с его бедро и странную, похожую на клюв, пасть. Блеснув гладкой кожей в лучах закатного солнца, чудище исчезло в пучине, а киммериец, изо всех сил наваливаясь на шест, принялся грести к берегу.

– Уфф! – Шеймис повалился спиной на доски, напоминая бурдюк, из которого выпустили вино. – Хвала светозарному Митре, все обошлось! Скажу тебе, мой господин, лучше иметь дело с целой стаей псов, чем с этим... этим...

– Ладно! Этот твой бык доставил нас на нужное место, а мы ничем не отблагодарили его. Ты мог бы сотворить что-нибудь съедобное...

– Съедобное? – скривился Шеймис. – Съедобное он сам себе найдет! Погляди-ка, хозяин!

Обернувшись, Конан увидел, как одна из довольно больших акул, что следовали за плотом, вдруг забилась, до половины встала над водой, разевая зубастую пасть и показывая белое брюхо, и исчезла.

– Надеюсь, пока они жрут друг друга, мы успеем добраться до суши, пробормотал киммериец, продолжая изо всех сил работать веслом. Вскоре справа от них проплыл высившийся на мысу каменный минарет, а затем под бревнами заскрипела мелкая галька; плот дрогнул и замер на мелководье. Сумеречный берег был пустынным. У небольшой пристани покачивались две лодки и баркас с высокой мачтой; за ними темнели скалы, поросшие внизу кустарником и рассеченные небольшим ущельем. Начинавшаяся от пристани тропинка вела прямо к нему.

– Прибыли! – Конан спрыгнул в воду, взметнул фонтан брызг и, положив палицу на плечо, зашагал к берегу. Демон тащился следом, загребая огромными ступнями и блаженно жмурясь; после жаркого дня вечерняя прохлада была ему явно по душе. Миновав пристань и лодки, они выбрались на берег. Киммериец остановился, пригладил растрепанные волосы, пошарил за пазухой и вытащил пращу.

– Хозяин, а, хозяин! – проныл Шеймис за его спиной. – Не связывался бы ты с этим колдуном! Пропадем! Оба!

– Не каркай! – достав из сумки увесистый голыш, Конан заложил его в пращу. – Ты делай свое дело, приятель, а я буду делать свое. Всего-то и надо придержать его на полвздоха! А там уж... – Он многозначительно покрутил пращу над головой.

– На полвздоха! Это по-вашему, по-человечьему полвздоха... Да за такое время любой приличный маг успеет превратить нас в пару крыс!

– Ну, для тебя это не очень страшно, – ухмыльнулся Конан, обматывая ремень вокруг запястья. – Не скули, Шеймис! Идем, посмотрим, какого цвета кровь у черного колдуна!

Он ступил на тропу, что вела от пристани к ущелью.

На славный город Шандарат пала ночь. Темная ее мантия, расшитая сияющими самоцветами звезд, раскинулась над городскими стенами, башнями и дворцами, накрыла непроницаемым пологом гавань, где, словно спящие огромные чайки, дремали корабли; полумрак окутал поля и фруктовые рощи, дороги, подобно стрелам рассекавшие степь, прибрежные бухты и острова, лес на западе и глухо рокотавшее на востоке море. Черный плащ ночи круглился в вышине будто гигантский занавес, на время прикрывший мир от благодатного света Митры, и казалось, что, опуская его, солнечный бог говорит людям: угомонитесь! Забудьте хоть ненадолго о честолюбии, о горделивых помыслах, о жадности надежд и пустой суете стремлений, о борьбе и ненависти, о голоде и страхе; забудьте о мелочных страстях, закройте глаза! И пусть снизойдут к вам светлые сны и блаженный покой.

Но не было покоя под ночными небесами Шандарата.

Владыка его, блистательный Ашарат из рода Ратридов, стоя у окна в своем любимом чертоге на верхнем этаже дворцовой башни, выглядел невеселым и хмурым; душу его опять терзали тревоги и сомнения, не дававшие уснуть. Еще вчера все было так просто и ясно; оставалось лишь вывести в море корабли с войском, внезапно обрушиться на Архипелаг и завладеть его сокровищами. А потом Неджес, мудрец и верный советник, изготовит чудодейственный эликсир, снимающий с плеч человеческих груз прожитых лет... потом захваченные жемчуга превратятся в звонкое золото, и в Шандарат хлынут наемники... потом он, великий Ашарат, неподвластный старости, поведет огромную армию на врага... Какого врага? Не все ли равно... В Гирканию, в Туран...

Да, вчера все было ясным и простым, но сегодня владыка будто бы пробудился от дремоты; темная пелена, затуманивавшая его разум, поредела, разошлась, и еще недавно очевидное стало казаться сомнительным. Очень сомнительным!

Зачем ему нужен этот Архипелаг? Сколько жемчуга там можно взять? Он примерно представлял это, так как драгоценные дары моря вывозились через Шандарат, составляя одну двадцатую его торговли. Немалая сумма! Однако уже полмесяца, как в трирскую гавань лишь изредка заглядывают корабли, ибо там, где готовятся к войне, не место купцам; можно потерять и судно, и ценный груз, да и собственную жизнь в придачу. Нет купцов, нет и торговли; и убытки скоро сравняются с ценой архипелагских жемчугов.

Эликсир... Конечно, эликсиру нет цены, но правда ли то, что обещает советник? Блистательный Ашарат не сомневался, что в мире существует великое множество чудес, но ему никогда не доводилось слышать про амулет или какое-нибудь зелье, что продляли человеческую жизнь. Зато нередко говорили о другом – о ядах, поднесенных в питье или пище, о порошке черного лотоса, что отправлял вкусившего его на Серые Равнины иногда стремительно, иногда – не очень, но в любом случае неотвратимо и неизбежно.

Да, с этим бальзамом надо проявлять крайнюю осторожность! Сейчас Ашарата даже удивлял тот восторг, то воодушевление и доверчивость, с которой он воспринял слова почтенного Неджеса. Доверчивость же присуща детям, но никак не властителям, умудренным жизнью! И лучше провести на земле весь отпущенный Митрой срок, пусть старым и немощным, чем, поддавшись ложной надежде, переселиться до времени в загробный мир...

Властитель энергично потер виски и, чувствуя некоторое просветление в мыслях, уставился на звездное небо. Пожалуй, не стоит пить сей подозрительный бальзам, решил он; во всяком случае, не раньше, чем стражники вольют в горло мудрейшему Неджесу добрую половину этого зелья.

У мудрейшего же были в эту ночь свои заботы, чем и объяснялось просветление в голове шандаратского властелина. В мгновение смертельной опасности ни черный, ни белый маг, сколь бы ни был он силен, не должен отвлекаться; колдовской поединок требует всех сил и полной сосредоточенности. А поединок приближался! Неджес чувствовал это и знал, что наступившая ночь будет решающей. Он не боялся, несмотря на мрачное пророчество Багрового Плата; наоборот, его переполняла какая-то злобная радость, порожденная и осознанием собственной силы, и тем, что томительное ожидание заканчивалось.

Как всегда, он неподвижно распростерся на своем ложе и опустил веки, обозревая местность магическим зрением. Он знал, что не заметит даже смутной тени – этот противник совсем не походил на разбойника-киммерийца, явившегося две ночи назад. Северный бродяга со своей нелепой тварью подошел со стороны леса и пересек дорогу; его сопровождало облако темных мыслей и гнусных намерений. Этот же враг – _и_с_т_и_н_н_ы_й_, как звал его Неджес – казался невидимым и неощутимым, и стигиец был не в силах разобраться в природе скрывавшей его завесы. Но ничего; когда они посмотрят друг другу в глаза, все преграды падут! И лишь огненно-ледяная мощь заклинаний решит исход поединка...

Внезапно ему почудилось, будто бы нечто надвигается со стороны моря, от крошечной бухты с причалом, у которого неясными облачками покачивались лодки. Нечто знакомое, нечто такое, с чем он имел дело прежде... Стихийная и грубая сила, неукротимая, непокорная, свирепая... Да, сей образ он уже лицезрел! А увиденное однажды можно увидеть снова...

На мгновение серый туман разорвался, явив юношеский лик в обрамлении копны темных волос, и Неджес недовольно скривил губы. Опять этот северный бродяга! Этот разбойник! Живуч, ничего не скажешь! И как он только выбрался с острова? Воистину, боги к нему благосклонны!

Впрочем, ему было некогда вдаваться в намерения вора, столь неожиданно избегшего казни; любое дело сегодняшней ночью подождет. Любое кроме одного! Окаменев в мнимой неподвижности, словно застывшая во тьме ядовитая змея, Неджес ждал пришествия истинного врага.

Жди, стигийский паук!

Странник в сером плаще, плотно прижавшийся к стволу дуба, усмехнулся. За шеренгой кряжистых стволов темнела ограда; от окошка, за которым притаился колдун, его отделял всего лишь хороший бросок камня. Пустяковое расстояние! Удар молнии Митры будет сокрушительным!

Что ж, стигиец ждет, и ему, посланцу Пресветлого, тоже придется подождать. Накопленная деревьями мощь уже смешалась с его собственной Силой, однако колдун хитер, и паутина защитных заклинаний, сплетенная им, почти наверняка парирует первый выпад. Иное дело, если его чем-то отвлечь... хотя бы на полвздоха... малое время для обычного человека, но настоящий боец должен успеть и нанести удар! И поразить!

"Рази!" – говорил Учитель. Да, теперь пришло время...

Все подготовлено: стражи погружены в глубокий сон, как и слуги, повара, конюхи, носильщики; псы, обнюхав серый плащ, отвернули огромные морды и, поскуливая, поплелись на задний двор, к своим будкам, набитым мягкой соломой. В них можно подремать так сладко... до самой зари... подремать, забыв про этот дом и двор, про людей, своих и чужих, с которыми положено расправляться когтем и клыком...

Да, все подготовлено; осталось лишь подождать паренька с синими глазами и его странного приятеля. Забавное существо! Нельзя назвать его благожелательным к людям, но и оно имеет свой кодекс чести! И старается изо всех сил! Ничего, что их так мало; столь верному слуге не грех и помочь...

Человек в сером плаще вновь улыбнулся – на сей раз слегка насмешливо и без злорадства. Сегодня этот дряхлый демон, неведомо как переживший тысячелетия и целые эпохи, показал себя молодцом! Вызвал из глубин морских такое чудище, что лучше и не вспоминать! Конечно, он не сумел бы с ним справиться, так что пришлось ему немного помочь... Это было не так-то просто; даже Ученику с большим опытом не всегда удается направить Силу на большое расстояние... К тому же астральной мощью, что дарована благим богом, трудно управлять; она – удар молнии, карающее копье, а не рука, держащая поводья норовистого скакуна. Но ничего, на пару с маленьким духом им удалось совладать с морской тварью, направив ее куда надо... И теперь киммериец скоро будет здесь – в самый решающий момент!

От дуба шли теплые токи, пронизывая тело посланца; казалось, сам Митра говорил сейчас с ним, шептал без слов, наставляя, как лучше и верней покарать нечестивца, уравновесить Добро и Зло в этой маленькой части огромного мира. Как учил наставник, в Великом Равновесии заключалась тайна бытия, божественного распорядка и вещего промысла; Зло как таковое не подлежало полному искоренению, ибо без него лишалось смысла и понятие Добра. Однако туда, где Зло грозило опрокинуть чашу вселенских весов, божественная длань бросала крошечную песчинку – и равновесие восстанавливалось.

Сейчас одна из таких песчинок, затаившись под могучим деревом, дожидалась момента, чтобы исполнить волю пресветлого Митры.

– Осторожнее! Ты оторвешь мне ухо! – сквозь зубы прошипел Конан, огибая угол дома. Шеймис, вновь превратившись в крысеныша величиной с кулак, затанцевал у него на плече, вцепившись когтистой лапкой в мочку.

– Хозяин, а, хозяин! Я его чую, и куда лучше, чем в первый раз! Он не спит... точно, не спит... ждет кого-то... но не тебя, клянусь горшком!

– Вот и хорошо, – киммериец, словно огромная кошка, крался вдоль стены. – Кого бы он не ждал, камень в лоб ему достанется от меня.

Вокруг стояла нерушимая тишина, и это казалось странным – странным и подозрительным. Не бросались с рыком огромные псы, не было слышно и топота человеческих ног, позвякивания доспехов или грозных окриков. Усадьба почтенного Неджеса – и дом, и двор, и хозяйственные пристройки напоминала сонное царство, тихое кладбище или специально приготовленную ловушку. Конан двигался вперед с величайшей осторожностью, соображая, то ли влезть в дом, то ли постараться выманить колдуна наружу и снести ему череп из пращи.

Он остановился на втором варианте; в комнатах, да еще незнакомых, с пращой не развернешься. Он знал, что у него будет очень мало времени, чтобы прицелиться и выпустить снаряд – конечно же, Шеймис сумеет защитить их обоих от чар колдуна совсем ненадолго, если сумеет вообще... Тем не менее, он надеялся на успех; какое-то более сильное чувство, чем страсть к золоту или жажда мести, привело его сюда, и Конан догадывался, что сегодня ничья не предусмотрена: либо он возьмет жизнь черного мага, либо Неджес сотрет его в порошок. В пыль, которую развеет ночной бриз!

Прижимаясь к стене, киммериец оглядел лужайку перед домом. Она была пустынной. Два факела освещали ступени широкой лестницы, ведущей на террасу; плотно утоптанная дорожка убегала к воротам, по обе стороны которых темнели древесные стволы; за ними царил полный мрак, ибо кроны дубов, плотные и густые, не пропускали слабого лунного света. Конан взглядом отыскал место, до которого добрался прошлый раз: неподалеку от ступеней, напротив стрельчатого окошка на втором этаже, из которого тогда высунулся колдун. Вероятно, то было окно его опочивальни, и Неджес, вновь показавшись в нем, станет отличной мишенью. Всего на время полувздоха, но этого хватит!

– Ну, что ты теперь чуешь? – прошептал киммериец, повернув голову к Шеймису.

– Все по-прежнему, мой господин. Он не спит, ждет... Не разберу только, знает про нас или нет...

– Так это же самое важное, приятель!

Крохотные крылышки демона затрепыхались.

– Сегодня, кажется, нет... Если он и проведал насчет нас, то не обращает внимания. Ждет чего-то другого... или кого-то...

– А мы? – спросил Конан, разматывая пращу.

– Мы вроде как мелочь... досадная помеха, и все.

Киммериец насмешливо хмыкнул и вытащил из сумки два камня, каждый величиной с кулак. Досадная помеха, надо же! Слишком самоуверен этот Неджес! Впрочем, Конана подобный поворот дел вполне устраивал.

– Следи за ним, – велел он Шеймису и, заложив в пращу первый снаряд, направился к середине дорожки. Эта позиция казалась ему наиболее подходящей: ступеньки, терраса и дверь, а также окна второго этажа – как на ладони. Оконные рамы были забраны в частый переплет, украшенный, вероятно, цветными стеклами, казавшимися в полумраке темными и совсем непрозрачными; Конан видел лишь отблески лунного света на их поверхности да смутные тени, что подрагивали в такт мерцанию факелов.

– Что ты собираешься делать, хозяин? – спросил Шеймис, когда киммериец, остановившись в десятке шагов от лестницы, поднял взгляд к окну.

– Отправлю колдуну подарок. – Праща засвистела, набирая обороты. Хотелось бы взглянуть на его рожу!

– Ох, мой господин! Лучше бы ты не...

Звон разбитого стекла оборвал причитания сумеречного духа. Конан, заложив в пращу новый снаряд, опять принялся крутить ее над головой, пристально всматриваясь в окно. Там зияла большая дыра, черная и зловещая, как зрачок ночи; казалось, чей-то огромный глаз следит за пришельцем с хмурым и неприязненным равнодушием. Киммериец стиснул челюсти, по-прежнему вращая свое орудие. Монотонный свист пращи успокаивал, вселял уверенность; она словно бы служила продолжением его рук, кулаком, которым он мог нанести внезапный и жестокий удар.

Текли мгновения; все было тихо. Шеймис замер на хозяйском плече, вцепившись когтистой лапкой в темные волосы юноши. Вверху ладья полумесяца плыла по усыпанному звездами черному пологу ночи; мерцали факелы, скользили тени, подкрадываясь к босым ногам Конана.

Один, два, три...

Он начал отсчет, не спуская глаз с окна. Он стоял неподвижно, чуть откинувшись назад, широко расставив ноги и упираясь левой рукой в бок; правая безостановочно кружила и кружила ремень с заложенным посередине камнем.

Четыре, пять...

Что, если колдун не рискнет высунуться наружу? Но хотя бы к окну он должен подойти! Может, он притаился сейчас около него и решает, как расправиться с наглым гостем?

Шесть, семь...

Нет, почтенный Неджес не станет прятаться! Слишком уверен в себе, слишком презирает врагов! Что они для него? Ничтожества, мелочь, пыль...

На счете восемь Конан почувствовал, как пальцы его внезапно свело судорогой. Он не мог разжать их! И сразу же окно распахнулось, резко скрипнув в ночной тишине.

Лицо колдуна было мертвенно-бледным; глаза – черные озера, полные презрения и злобы. Казалось, он собирается раздавить надоедливого комара.

– Ты! – Неджес неторопливо вытянул длань, и теперь его палец смотрел прямо в лоб киммерийцу, словно нацеленная арбалетная стрела. – Ты осмелился явиться сюда опять! Со своей тварью!

Рука Конана полностью окаменела, хотя кисть продолжала безостановочно вращаться, словно подчиняясь некой магической силе. Он знал, что прицел верен, и надо лишь выпустить кончик ремня; однако ему не удавалось этого сделать. Он вращал и вращал свой снаряд, раскручивал его, ощущая, как неимоверной тяжестью наливаются плечи, как ледяной холод сползает вниз по груди, сдавливает сердце. "Шеймис..." – шепнул он непослушными губами, но не получил ответа.

– Ты будешь стоять тут со своим дурацким ремнем, – произнес маг, как украшение моего сада. Как статуя из камня!

Конан прилагал неимоверные усилия, но освободиться не удавалось проклятый колдун держал крепко. Пальцы! Если бы он мог разжать пальцы! Но они было словно стиснуты клещами.

– Шеймис... – снова прошептал киммериец, едва различив жалобный ответный писк. Он не расслышал слов; возможно, их и не было, лишь неразборчивый возглас, предсмертный стон, вскрик растворяющегося в бесконечности крохотного существа. Он понял, что дух сумерек бессилен, а это значило, что они погибнут оба.

Не успели! Жаль... Видно, прав был его слуга, его серокожий демон: половина вздоха – малое время для людей, но не для магов...

Рот колдуна растянулся в зловещей усмешке.

– Зовешь свою тварь? Ну, зови! Вы оба, ты и он...

Внезапно Неджес смолк и сам застыл подобно каменному изваянию. Что-то изменилось на лужайке перед широкой лестницей; что-то дрогнуло, зарокотало, напряглось во мраке, и свежий ночной воздух вдруг неожиданно загустел, превратился в упругую грозовую субстанцию, которую неведомые силы гнули и мяли, словно раскаленную сталь на наковальне. Почти сразу же он опять стал прежним, прохладным и пронизанным запахами недалекого моря, но Конан чувствовал, что напряжение не исчезло, а лишь сместилось куда-то назад и в сторону, не то к воротам, не то к усадебной ограде. Краем глаза киммериец успел заметить, как слева, под дубом, возникла неясная тень; затем сверкнула беззвучная синеватая молния, и сразу же тиски, сжимавшие его руку, ослабли.

Он выпустил конец ремня, и камень полетел в цель.

7. ЗАКЛЯТЬЕ РАЗЛУКИ

Они стояли на развилке южного тракта, неподалеку от города: юный темноволосый гигант с глазами синими, как небо на закате, и высокий человек в сером плаще. Широкая утоптанная дорога тянулась вдоль морского берега, уходила к великим туранским городам, к Султанапуру, Акиту, Аграпуру и горам Ильбарс; от нее ответвлялся Окружной путь, ведущий на запад, к Бритунии и Киммерии.

– Значит, ты решил, – произнес человек в сером.

– Решил, – откликнулся юноша.

– Жаль! Я мог бы послать тебя к Учителю...

– Как-нибудь позже, Фарал. В другой раз.

– Другого раза может не представиться, Конан.

Молодой киммериец переступил с ноги на ногу.

– И все-таки я возвращаюсь домой. Вот сведу счеты с гиперборейцами...

– А потом – с ванами, асами, аквилонцами, пиктами... Ведь так? В мире полно людей, с которыми ты хотел бы свести счеты, верно?

Конан, нахмурившись, молчал, поглаживая рукоять меча; кроме своего оружия да сапог, он ничем не поживился в доме колдуна – Фарал не позволил. Сказал, что то богатство – проклятое.

– Ну, ладно, – со вздохом произнес человек в сером, – я не стану тебя уговаривать. К наставнику приходят по доброй воле, иначе он ничему не может научить. Так, во всяком случае, он мне говорил.

– Хмм... – Конан в раздумье запустил пятерню в свою густую гриву. – А что, всякий, кому довелось у него побывать, умеет бросаться молниями? Как ты?

– Нет, – усмехнувшись, Фарал покачал головой. – Люди, видишь ли, разные, и каждый учится чему-то своему, такому, что вложил в него при рождении великий Митра. Мой наставник лишь помогает раскрыться этому таланту.

– Что же вложено в меня?

Странник в сером плаще развел руками.

– Я не знаю. Будущее скрыто от меня; я лишь боец, которому светлый бог даровал частицу своей Силы. У тебя собственный путь, киммериец... но я бы хотел, чтобы когда-нибудь он привел тебя к Учителю.

Они помолчали; потом Конан, опустив кисть в висевшую на поясе сумку, с непривычной робостью произнес:

– Как-то раз ты спросил, нет ли у меня трудностей...

Под его ладонью затрепетали крылышки Шеймиса; потом он почувствовал, как когтистые лапки крохотного демона охватили его палец.

Фарал снова улыбнулся.

– Трудности? Вроде бы их у тебя не было? Или вдруг появились?

– Появились. Но не у меня.

Взгляд странника в сером метнулся к сумке, и он, не переставая усмехаться, понимающе кивнул.

– Надо помочь?

– Да. Если ты захочешь, конечно...

– Захочу!.. – Глаза Фарала смеялись. – Да это же мой долг, клянусь божественной Силой Митры! Как же иначе! Ведь мы вместе сражались со злым колдуном... ты, я и он... тот, кто затаился в твоей сумке... И мы его победили! Разве могу я отказать в помощи верному соратнику? Скажи только, чего он хочет.

Маленькие коготки царапнули палец Конана.

– Освобождения! Там, – киммериец махнул рукой на север, – на берегу моря его страна. Серые скалы, серые тучи и серый дождь... Унылое местечко на мой вкус, но ему нравится. И потом, он очень стар и хочет покоя... ну, ты понимаешь... чтоб была тишина, плеск волн и никаких забот...