Текст книги "Конан и дар Митры"

Автор книги: Майкл Мэнсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 35 страниц)

– Нижний мир! – выдохнула Рина и тут же с восторгом добавила: – Какая красота! Словно под водой, среди алых кораллов и пурпурных водорослей!

Ее лицо разрумянилось, мышцы обрели былую гибкость, и Конан, бросив взгляд на свою спутницу, понял, что она окончательно пришла в себя. В глазах девушки опять играли отблески Силы, и, хотя она не могла исторгать ее потоком сверкающих молний, астральная энергия наделяла Рину прежней неутомимостью и стойкостью. Пожалуй, еще и некоторой долей легкомыслия: девушка любовалась пейзажем с таким восхищением, словно они оба вдруг попали в сад Учителя, приветливый и знакомый. Конан, однако, не забыл о сонном мороке, затаившемся в пещере; что касается этой пурпурной равнины, то и здесь их наверняка поджидали опасности – возможно, иного рода, чем оставшаяся позади, но столь же смертоносные для беззаботных странников.

Он коснулся руки девушки, ощутив бархатистую нежность ее кожи; это было приятно, и Конан не спешил отнимать ладонь.

– Скажи, малышка, что нас тут ждет? В этих красных зарослях?

Она улыбнулась.

– Кажется, ты поверил в мой дар?

– А разве я сомневался? – ответил он вопросом на вопрос. – В пещере все случилось так, как ты предсказывала... Какая-то мерзость едва не поживилась нами, и одолел ее не меч, а бальзам дамастинского мага, киммериец хлопнул по своему поясу. – Ну, так что нас ждет дальше?

– Сейчас... – Рина, прикрыв глаза, повернулась к пурпурной равнине. Губы ее сжались, лицо стало серьезным, даже суровым, на чистом высоком лбу меж бровей возникла вертикальная морщинка. Конан невольно залюбовался девушкой; румянец щек оттенял темные веера ресниц, каштановый локон и маленькое ушко, что пряталось за ним, казались исполненными прелести... Взгляд киммерийца спустился ниже, к упругой груди, полуприкрытой полотном туники, стройной талии, округлым бедрам, длинным ногам в маленьких сапожках. Не в первый раз он спросил себя, почему эта красавица пошла с ним – неужели из одной любви к опасным авантюрам и любопытства? Нет, это было на нее непохоже... Может быть, как намекнул наставник, ей хотелось испытать свои силы? Свое искусство, приобретенное за время обучения? Почему-то Конану казалось, что дело не только в этом; пожалуй, он мог бы угадать причину, но решил, что торопиться не стоит.

Рина фыркнула, и киммериец, оторвавшись от созерцания ее безупречных колен, поднял взгляд к лицу девушки. Вероятно, с провидением грядущих событий было покончено, и теперь серые глаза Рины смотрели прямо на него с легкой насмешкой и еще каким-то непонятным и слегка пугающим выражением. Ведьма, настоящая ведьма, подумал Конан и вслух спросил:

– Ты разглядела что-то смешное, а? Еще одну тварь, которая может усыпить нас и высосать души?

– Нет. Там, – рука девушки протянулась к полыхавшим пурпуром и багрянцем зарослям, – нет ничего смешного, и нет ничего опасного... особо опасного, я хочу сказать. Мы пройдем по равнине из конца в конец и останемся в живых. Может, никто из нас и ранен не будет, – заметила она уже с меньшей уверенностью.

– Чего же ты улыбаешься?

– Ну-у... – протянула Рина, – ты глядел на меня, а я – на твою ауру... Помнишь, я говорила, что могу видеть такие вещи...

– И что ты высмотрела?

Она загадочно усмехнулась.

– Что высмотрела, то высмотрела! Пойдем.

Покачав головой, Конан двинулся вслед за Риной. Он почти сразу же забыл об этом разговоре; в незнакомом месте не стоило раздумывать о девичьих прихотях, чтобы не попасть на обед какой-нибудь твари. Правда, слова его спутницы обещали сравнительно нетрудный переход в ближайший день или два, но Конан не привык доверять предсказаниям, сулившим покой и безопасность. Он знал, что в живых остается лишь тот, кто всегда настороже – это правило являлось одинаково справедливым и в верхнем, и в нижнем мире.

Скалистый уступ, по которому они шли к пламенеющей равнине, кончился; почва под ногами стала не такой твердой, вокруг появились первые деревца, похожие на прутики, усеянные непропорционально огромными листьями круглыми, алыми и вогнутыми, словно боевые щиты. Кое-где в этих природных чашах поблескивала вода, и Конан, зачерпнув на ходу горсть, убедился, что она чиста и свежа, словно влага горных ключей. Что касается самих деревьев, то они выглядели странно: некоторые, как и положено, тянулись вверх, к розовым небесам, другие торчали в стороны и в бок, или стелились по самой земле, переплетаясь друг с другом и образуя плотный живой ковер, не позволявший разглядеть почву. Внезапно киммериец сообразил, что они двигаются по тропе – или по чему-то очень похожему на тропу; ее покрывал толстый слой сухих листьев и обломанных веток, рдевших багряной корой.

Тропа! Если есть тропа, значит, недалеко и те, кто ее проложил! Удвоив осторожность, огромный варвар с подозрением огляделся по сторонам, затем перебросил с плеча на грудь арбалет и зарядил его. Скрип взводимого рычага заставил Рину повернуть голову. Глаза ее удивленно расширились, когда девушка увидела в руках Конана оружие; ее ладонь тут же легла на сумку с метательными дисками.

– Ты что-то заметил? Что-то опасное?

– Тропа, – коротко отозвался киммериец.

– Да, тропа... похоже на тропу... Но я не чувствую угрозы.

– Когда почувствуешь, может оказаться поздно, – Конан поднял голову, разглядывая небо. Там не было ничего живого, ничего движущегося, кроме облаков – ни птиц, ни летучих мышей или драконов, которые могли бы нежданно пасть сверху. Розовые, оранжевые и алые тучи по-прежнему текли и струились, воздвигая фантастические замки, чтобы в следующий миг обратить их в руины; неяркий свет падал от них на землю, и киммериец не сумел бы сказать, утро ли сейчас, разгар дня или вечер. Может быть, подумалось ему, тут, в нижнем мире, не существует ни утра, ни вечера, ни дня, ни ночи; они шли уже довольно долго, но небо оставалось прежним и ничто не предвещало наступления темноты.

Заросли по краям тропинки сделались гуще, скрывая небеса. Пурпурные древесные стволы теперь были уже толщиной с руку или с мужское бедро, и вздымались ввысь на двадцать-тридцать локтей. Те из них, что уходили в стороны, казались не меньшей длины; их кроны прорастали друг в друга, ветви переплетались на удивление густо, не позволяя и шагу ступить с тропы. Она, как почудилось Конану, сделалась заметно шире, но толстый слой опавших листьев и сухих веток не сохранил никаких следов – ни отпечатка звериной лапы или ступни человека, ни колеи от повозки. Это выглядело странным; дорога – и довольно прямая! – по которой никто не ходит и не ездит.

– Смотри! – Рина, замедлив шаги, вытянула вперед руку.

Конан кивнул; он и сам уже разглядел некое бурое образование, маячившее вдали сквозь разрывы в листве. Оно уходило куда-то вверх, словно гигантская каменная колонна, подпирающая кровлю из розоватых туч; киммериец не мог разглядеть его вершины.

– Скала, – произнес он, легонько подтолкнув Рину. – Иди, не останавливайся! Может, там найдется место для ночлега... Не спать же нам поперек тропы.

– Я не устала.

– Зато я устал и голоден.

Он в самом деле проголодался и страшно устал. Еще недавно такое признание далось бы Конану с трудом, но теперь, после пережитой смертельной опасности, Рина словно бы сделалась ближе и понятней ему. В конце концов, ее Сила – Сила Митры! – не защитила их, не смогла отогнать сонный морок; не помощь божества, а он, он сам, спас их обоих от той гнусной твари! И стоило это недешево!

Конан вдруг ощутил, как утомление наваливается на него, пригибает книзу, заставляет горбить плечи... Долгий день, тяжелый день! Спуск в кратер, потом переход через подземный тоннель, бескровное, но жуткое сражение с его стражем... а теперь еще и эта странная дорога, по которой они отмахали уже не одну тысячу локтей... Ну, ничего, подумал он, приглядываясь к маячившей впереди темной колонне; где скалы, там и пещеры, самое безопасное место для ночлега. Может, и какая-нибудь дичь найдется...

Бурый утес приближался, разрастаясь вширь, нависая над кронами пурпурных деревьев чудовищной пирамидой. Конан все еще не мог разглядеть его вершину – ветви, густо усеянные большими круглыми листьями, закрывали и небо, и горизонт. Хотя деревья по краям тропы выглядели все более мощными и высокими, ни одно не было по-настоящему большим – таким, чтобы на него стоило влезть и осмотреться. В этом смысле скала представлялась киммерийцу гораздо более удобным наблюдательным пунктом.

Тропа, превратившаяся тем временем в усыпанную листьями дорогу шириной в десяток шагов, словно упиралась в бурую стену утеса, и Конан уже начал подозревать, что там их ждет нечто вроде тоннеля, прорубленного сквозь камень. Или все-таки дорожка огибает скалу? Он не успел как следует обдумать этот вопрос, как деревья начали мельчать, редеть, раздвигаться, и путники очутились на поляне.

Тут росла невысокая густая трава, напоминавшая цветом свежепролитую кровь; кое-где виднелись странные цветы – крупные, величиной с кулак колокольцы, черные лепестки которых пестрели багровыми прожилками. Поляна была довольно широка, около полусотни шагов, и стелилась в обе стороны ровным алым ковром, огибая утес. Вблизи он показался Конану не пирамидой, а, скорее, сужавшейся к верхушке колонной, чудовищным копьем, устремленным в розовое небо; чудилось, что эта скала, направляемая рукой гиганта, вот-вот устремится вверх, пронзит клубящиеся тучи, пробьет в них огромную прореху и исчезнет где-то в заоблачном мире.

– Странная гора, – выдохнула Рина за плечом киммерийца. – А ее поверхность... ты только посмотри!

– Кром! – Он покачал головой. – Никогда не видел такого!

Поверхность скалы, в целом довольно ровную, без выступов, карнизов или торчащих глыб, рассекали трещины, причудливо змеившиеся снизу вверх; они были того же цвета, что и кровавая трава на поляне, и казались узором из алых изогнутых линий, проступившим сквозь бурый камень. Может быть, это огромный монолит из драгоценного рубина? – мелькнуло у Конана в голове. Самоцвет неимоверной, непредставимой величины, покрытый земляной или каменной коркой? Ему захотелось подойти поближе и проверить это; опустив арбалет, Конан сделал шаг к скале и потянулся за кинжалом.

– Стой! – Рина дернула его за тунику. – Не лучше ли сначала обойти кругом? Может быть, заметим что интересное...

Конан внимательно взглянул на нее.

– Чувствуешь опасность?

– Нет... – казалось, девушка колеблется. – Нет, не опасность. Но... но... знаешь, мне чудится, что эта скала – живая, – произнесла она шепотом.

– Живая? Хмм... – Киммериец оставил в покое кинжал и медленно двинулся вправо, не спуская глаз со странного утеса. Рина последовала за ним.

Они сделали двадцать или тридцать шагов, удалившись от того места, куда привела их тропа, и вдруг Конан почувствовал, как почва под ним прогибается. Он замер, предостерегающе подняв руку, потом осторожно шагнул вперед, поглядывая то на скалу, то на пушистый ковер красной травы, испещренный черными пятнами колокольчиков. Да, земля определенно подрагивала! Не резкими толчками, как это случается в день гнева подземных богов, а плавно и едва заметно. Казалось, он и в самом деле шел по ковру толстенному ковру из трав, растянутому над бездонной трясиной.

Трясиной? Неужели там, внизу, болото? Рядом с этой огромной скалой? Губы Конана недоверчиво скривились. Превозмогая усталость, он присел, положив арбалет на колено, запустил пальцы в траву и с натугой выдрал пучок – почва под ним, как и все остальное в нижнем мире, была окрашена в красные тона, но влаги не выступило ни капли.

– Что ты там ищешь? – окликнула его Рина.

Конан поднялся.

– Земля, – буркнул он, – земля шатается, как пьяный матрос, выползший из кабака. Ты что, не замечаешь?

Девушка, осторожно ступая, подошла к нему.

– Теперь замечаю... чуть-чуть...

– Ты намного легче меня, – сказал Конан, уставившись вниз. – Может, там болото? Под этой травой? Но воды не видно... и рядом камень...

Рина пожала плечами.

– Все может быть. Не забывай, здесь не наш мир, не верхний. Лес – не зеленый, а пурпурный, небо – розовое, а солнца совсем нет... – Она задумчиво подняла глаза к клубящимся тучам. – Неужели Митра навсегда отвратил от нижнего мира свой лик? Как же он следит за ним? Ведь здесь так прекрасно и покойно...

– У Митры много способов приглядеть за каждым из своих царств, оборвал девушку Конан. – Меня же тревожат не солнце и звезды, а то, что внизу. Не хотелось бы провалиться в трясину!

На мгновение закрыв глаза, Рина сосредоточилась, затем опять пожала плечами.

– Не знаю, болото под этой травой или нет, но там все живое – такое же живое, как скала, – она махнула рукой в сторону испещренного кровавыми прожилками утеса. – Но я не ощущаю никакой опасности... никакой, Конан... Думаю, мы можем идти.

Они снова двинулись в обход каменной колонны, и вскоре Рина, дернув киммерийца за ремень, показала взглядом вправо. Там была еще одна дорога, в точности напоминавшая ту, что привела их сюда – такая же прогалина среди красных деревьев, похожих на захмелевший частокол. Через некоторое время они обнаружили третью тропу, потом – четвертую, пятую; похоже, все они веером расходились от поляны и огромного утеса. Почва в таких местах была прочна – ни малейших признаков колебаний.

Шестая дорожка вела прямо к входному отверстию большой пещеры. Огромный провал овальной формы зиял темнотой, словно разверстая пасть дракона – не хватало лишь клыков да торчащего меж ними языка. Однако трава перед входом выглядела непримятой, и острый глаз киммерийца нигде не замечал каких-либо угрожающих признаков – следов ног, копыт, когтистых лап или окровавленных останков и костей. Вероятно, пещера была необитаемой, и это казалось Конану странным; по его мнению, она прекрасно подходила для логовища крупного хищника.

Он поднял арбалет и, не обращая внимания на предостерегающий жест Рины, нажал спусковую скобу. Стрела свистнула, исчезнув во тьме прохода; затем раздался едва слышный звук глухого удара, и снова воцарилась тишина. Ни рычания, ни визга, ни гневного рыка потревоженного зверя – ничего! Киммериец перезарядил свое оружие.

– Там никого нет, – сказала Рина, махнув в сторону пещеры. – Ты зря тратишь стрелы, Конан!

Не отвечая, он выстрелил опять, нацелившись прямо в поверхность утеса около входа. Снова глухой звук; арбалетный болт, выпущенный с близкого расстояния, почти на четверть длины ушел в скалу.

– Так ты считаешь, что я трачу стрелы зря? – Конан усмехнулся девушке. – А где ты видела стрелы, пробивающие камень? Клянусь Кромом, я такого не встречал!

Он быстрыми шагами направился к пещере и попробовал выдернуть свой снаряд. Стрела застряла прочно, и киммериец извлек ее лишь с третьей попытки; затем вытащил кинжал и принялся ковырять в пробитой стальным наконечником дыре. Рина стояла рядом, округлившимися глазами рассматривая бурую поверхность скалы. Внезапно девушка приложила к ней обе ладони, провела сверху вниз, тронула пальцем край небольшой трещины, алой раной рассекавшей темную корку.

– Это не камень! – с изумлением выговорила она. – Это живое... Живое, как мне и казалось!

– Живое, – откликнулся киммериец. – Кора, а под ней – древесина, красная, как кровь. Кром! Никогда бы не подумал, что в мире могут быть такие деревья! – Он стукнул кулаком по чудовищному стволу.

– Тут не наш мир, – снова напомнила Рина. – Может быть, во времена Первосотворенных такие исполины и росли наверху, но Митра, видимо, погрузил их в земные недра – вместе с храмом, который мы разыскиваем. Выходит, – девушка повернулась к Конану, – тропинка, по которой мы шли...

– ...была огромной ветвью, – закончил киммериец. – А эта пещера дупло! Дупло, клянусь клыками Нергала! – Он задрал голову вверх, пытаясь разглядеть вершину чудовищного ствола, но тщетно; она терялась где-то в багровых и алых тучах, скрывавших небеса нижнего мира.

– Пойдем туда? – Рина показала взглядом на зиявший перед ними вход. Тебе надо отдохнуть... да и мне, если на то пошло.

– Пойдем... Но погоди немного, – Конан вдруг положил арбалет в траву, сбросил с плеч мешок и принялся копаться в нем. Он вытащил веревку с железным крюком, сильным ударом вогнал острие в древесный ствол, а свободный конец тонкого прочного каната обвязал вокруг пояса. Потом, обнажив кинжал, направился в сторону от дупла, то и дело пробуя почву ногой.

– Хочу взглянуть, что там внизу, – пояснил он девушке. – Сейчас найду подходящее место...

Рина спокойно наблюдала за ним, опершись на свой дротик; по-видимому, не чувствовала никакой опасности. Несмотря на усталость, Конан действовал осторожно. Обнаружив участок, где травяной ковер упруго пружинил под ногами, он потуже натянул веревку, опустился на колени и начал резать дерн клинком, отбрасывая в сторону пучки красной травы. Вскоре перед ним образовалось отверстие глубиной в локоть; под слоем прочных травяных корней и почвы из перегнивших листьев обнаружились древесные ветви, гибкие и живые, переплетавшиеся паутинной сетью. Конан отложил нож и вытащил меч. Он врубался все глубже и глубже, пока не почувствовал, что кончик клинка вышел наружу; тогда, быстрым круговым движением перерезав оставшиеся ветки, киммериец протолкнул их вниз и склонился над дырой.

– Подойди, – позвал он Рину спустя некоторое время. – Клянусь богами севера и юга и всеми демонами Кхитая в придачу! На это стоит посмотреть!

Девушка шагнула к нему, встав сзади и заглядывая через плечо; киммериец ощутил запах ее тела, прядь пушистых волос коснулась щеки, другая легла на обнаженную шею. Дыхание Рины сделалось глубоким и частым то ли из-за их невольной близости, то ли от зрелища, открывшегося внизу.

Только сейчас странники поняли, что находятся на верхнем из бесчисленных ярусов гигантского леса. В красноватом полумраке, царившем внизу, они так и не сумели разглядеть землю; неохватные ветви, тянувшиеся во все стороны от чудовищных стволов, сходились и расходились, их покрытые большими пурпурными листьями отростки то перекрещивались, то врастали друг в друга; развилки и места, где ветки переплетались особенно густо, были усыпаны гниющей листвой, поросшей травами и мхом. Эти поляны, иногда обширные, иногда совсем крошечные, как будто парили в воздухе, похожие на алые, багровые, оранжево-желтые облачка, и Конан различал вблизи них неясное движение – какие-то твари копошились и мелькали там, почти невидимые в вечных сумерках циклопических джунглей. С верхнего яруса свисали канаты лиан, усеянных розовыми соцветиями; одни можно было обхватить рукой, толщина других оказалась не меньше, чем у винной бочки. Среди этих багровых стеблей порхали странные существа – не то птицы, не то огромные летучие мыши с кожистыми крыльями; они вились над полянами и пурпурной листвой, иногда падая вниз с протяжными, похожими на стон, воплями.

Рина вздохнула и выпрямилась, отбросив волосы на спину.

– Может быть, нам надо спуститься туда? – Девушка ткнула дротиком в отверстие. – Храм, который мы ищем, наверняка стоит на твердой земле.

– Храм огромен, – возразил Конан, – не меньше этих деревьев. Мы увидим его и сверху, а двигаться здесь куда безопаснее. Там, – он сплюнул в дыру, – полно всяких тварей. И еще я думаю, что святилище находится не в лесу, а гораздо глубже. Помнишь, что сказал Учитель? У самых колен гигантов... Наверно, за красной равниной есть спуск вниз – пропасть или подземные ходы...

– Только не это! – Рина передернула плечами. – Хватит с нас тех подземелий, что остались позади!

Конан не ответил. Поднявшись с колен, он обтер клинок полой туники, сунул его в ножны и тяжело зашагал к огромному отверстию дупла, сматывая по дороге веревку. Спать, – стучало у него в голове; съесть пару лепешек, выпить воды и уснуть. Внезапно он почувствовал, что силы его на исходе.

Когда некоторое время спустя путники покинули свое убежище, розовые тучи все так же метались в вышине, заливая джунгли потоками красноватого света. Видно, пока они отдыхали, прошел дождь – в огромных чашах листьев застыла чистейшая влага, прохладная и свежая. Сняв туники, сбросив сапоги, Конан и Рина вволю плескались, стараясь не глядеть друг на друга; вода смыла не только пот и пыль, но и воспоминания о жутком чудище, невидимом страже вулкана, едва не завладевшем их душами и плотью.

Перекусив лепешками и сушеным виноградом, они тронулись в путь – два крохотных существа, затерявшихся среди гигантского леса, среди чудовищных стволов, уходивших вниз и вверх на тысячи локтей. Где-то под ними таилась земля, мрачная и темная, не знавшая от века ласки солнечных лучей; над головой, скрывая небеса нижнего мира, плыли облака, плотные и непроницаемые, как груды туранских ковров. Возможно, тут вообще не было неба – только каменный свод необозримой пещеры, задрапированный покрывалом розовато-алых туч. Конан не думал об этом; он стремился вперед и вперед, к рубежам пурпурной равнины, к пропасти, провалу или расселине, позволившей бы достичь дна подземного мира.

Так день за днем они странствовали по верхнему ярусу гигантского леса, перебираясь с ветви на ветвь, минуя поляны с алыми, оранжевыми и багряными травами, обходя чудовищные колонны деревьев, подпиравших небеса, ночуя в дуплах, похожих на просторные пещеры. Время здесь текло незаметно, так как ночная тьма не сменяла свет, и солнце, луна и звезды не кружились в вечном хороводе, напоминая об ушедших месяцах и годах; казалось, даже боги не властны над этим миром тихого покоя, одетого в багряные краски осени. Конан отсчитывал дни от перехода до перехода; когда колени начинали подгибаться, ноги тяжелели, и мешок начинал давить на плечи, приходила пора отдыха и сна. Пошарив за поясом, киммериец доставал свой заветный флакончик и, вдохнув бальзама, направлялся к ближайшему стволу, к поляне, заросшей кроваво-красными травами или мягким мхом. Присутствие Рины уже не тяготило его; с тех пор, как они разделили глоток снадобья – там, в вулканическом тоннеле, – Конан больше не стеснялся своей спутницы. Поневоле она тоже прошла причастие арсайей, и это в каком-то смысле уравнивало их – если не до конца, то хотя бы отчасти.

Покой и мир, царившие среди пурпурных вершин, не были неизменными; иногда Конану приходилось браться за меч, а Рине – раскрывать свою сумку с дисками. К счастью, опасности всегда приходили с нижних ярусов, и к счастью, девушка умела если не предупреждать, то предвидеть их. В один из дней – вернее, условным утром, когда путники, покончив с трапезой, собирались двинуться в путь – она вдруг встревожилась и велела Конану спрятать дорожные мешки обратно в дупло. Торопливо оттащив поклажу к задней стене просторного сухого убежища, киммериец встал у входа, наблюдая, как Рина ходит по поляне среди красных трав и черных колокольчиков. Она то склоняла голову к плечу, то замирала на месте, прикрыв глаза и к чему-то прислушиваясь, то быстрым шагом отступала в сторону, словно где-то под ней скользил невидимый хищник, готовясь броситься на жертву.

Наконец Конан не выдержал.

– Что там? – крикнул он, потянувшись к рукоятям мечей. – За нами следят?

– Тише, – девушка махнула рукой. – Иди сюда, только осторожней. И приготовься!

Обнажив клинки, Конан приблизился и бросил быстрый взгляд на Рину. Тяжелая сумка с дисками, что оттягивала ее пояс, была расстегнута, милое личико девушки казалось сосредоточенным и суровым.

– Юркая тварь, – пробормотала она, – и очень большая. Как бы нам не пришлось...

Внезапно Рина отскочила в сторону, вытянув руку и показывая на некое место в траве, выглядевшее, как полагал киммериец, вполне безобидным.

– Тут, Конан, тут! Руби! – Стальной диск сверкнул в ее пальцах, гибкая фигурка замерла в напряжении.

Алый травяной покров вспучился, стремительно превращаясь в невысокий холм; раздался треск рвущихся корней, почва раздалась под мощным напором, и на поверхность вынырнул остроконечный бивень. Толстый – Конан не смог бы охватить его обеими руками – и длинный, как копье фалангита! Свистнули мечи; киммериец едва успел разглядеть клыкастую пасть под костяным наростом, яростный глаз, горевший дьявольским пламенем, и гибкую шею в пунцовой чешуе – или то было туловище гигантского змея?

Он рубанул наискось обеими клинками, высекая из этого живого бревна кровавый клин плоти. Огромная рана брызнула алым, и голова чудища, увенчанная страшным бивнем, словно надломилась; оно слепо таращилось на киммерийца, раскрывая бездонную пасть. Вдруг Конан заметил, что круглый яростный зрачок твари потух, рассеченный стальным диском – этот монстр не видел его! "Когда же малышка успела..." – подумал он о Рине и ударил снова, стараясь держаться подальше от жутких челюстей.

Похоже, его мечи наткнулись на кость, на спинной хребет чудовища, истекавшего кровью – а это значило, что бой наполовину выигран. Наполовину! Конан метался рядом с гибкой шеей твари, уворачивался, падал наземь, вскакивал – и рубил, рубил... Хребет у зверя оказался прочным, но и клинки Рагара не подвели – киммериец перешиб кость с пятого раза. Потом удары снова пошли в мягкое, и вдруг огромная голова отделилась, рухнув на травяной ковер, а обрубок шеи соскользнул вниз, в рваную дыру, и исчез из вида.

Конан, утирая локтем пот со лба, отступил на пару шагов и огляделся. Голова чудища походила на наконечник боевого тарана и весила, пожалуй, с доброго бычка. Пилообразные клыки в широко раскрытой пасти были залиты кровью, глаза лопнули и вытекли, длинный раздвоенный язык вывалился на траву. Но и мертвой эта тварь выглядела ужасно!

Обогнув жуткий трофей, киммериец приблизился к дыре и посмотрел вниз.

– Змей! Клянусь Кромом, змей, порождение Сета! – пробормотал он. – В сотню шагов, не меньше! Обвился вокруг лианы и подполз к нам! Вовремя же ты его заметила, девочка! – Оторвавшись от созерцания чудовищного тела, он взглянул на Рину.

Девушка ответила безмятежной улыбкой. Сейчас, когда схватка закончилась, напряжение покинуло ее; она выглядела так, словно каждый день после утренней трапезы отправляла в небытие пару подобных тварей.

Приблизившись к чудовищной голове, Рина выдернула свои диски, обтерла их о траву и, поглядев на кровавый обрубок, поцокала языком.

– Мне казалось, – заявила она, – что ты перебьешь ему хребет с одного удара. Самое большее, с двух.

Конан взглянул на свои руки, залитые кровью.

– Кажется, я тебя разочаровал? – сердито буркнул он.

– Нет, почему же... Все-таки мы его прикончили, – девушка осторожно опустила диски в сумку. – Юркая тварь, но мы были быстрее! – Она с торжествующей усмешкой пнула костяной бивень.

– Юркая тварь и очень большая, – напомнил Конан. – Такой ничего не стоит разделаться и с десятком человек... даже с сотней, если на то пошло... – Он покосился на девушку и закончил: – Вроде бы кто-то говорил, что путешествие по этой пурпурной равнине будет тихим и спокойным... Ни ран, ни опасностей, да?

– _Н_а_с_т_о_я_щ_и_х_ опасностей, – Рина выделила первое слово. Здесь, – она топнула сапожком по земле, – живут простые твари, зубастые и свирепые, но не демоны и не духи, владеющие злым чародейством.

– Ты уверена в этом?

– Да! Я ощутила бы ауру по-настоящему злобных существ! А это... девушка окинула взглядом чудовищную голову, – это всего лишь змей, большой и голодный.

– Все змеи, большие и малые – мерзкие порождения Сета, – пробормотал Конан. – Я знаю, о чем говорю! Мне приходилось иметь с ними дело... Проклятые твари! И, чтоб ты об этом не забывала, поступим так... – Он воткнул окровавленные клинки в траву и потянулся к кинжалу.

– Что ты хочешь делать? – с некоторым беспокойством спросила Рина. Надеюсь, мы не станем его есть?

– Есть? – Конан усмехнулся. – Пока не кончится наш запас лепешек, я не прикоснусь к такой мерзости... да и потом тоже... отыщем что-нибудь получше... – Он уже трудился над верхней челюстью огромного змея, ловко орудуя кинжалом. – Нет, девочка, мы не пустим эту тварь на жаркое! Я только вырежу два самых больших клыка – ты будешь носить их на шее, а потом, если захочешь, подаришь Учителю... в знак свершенного подвига, добавил киммериец не без иронии.

Рина скорчила брезгливую гримаску, но возражать не стала.

Через несколько дней они набрели на дупло, в котором обосновалось семейство хищников, напоминавших огромных белок-летяг. Правда, размером они не уступали вендийским тиграм или львам, что водились на границе Стигии и Куша. Складки бурой кожи, свисавшей между передними и задними лапами, позволяли им планировать сверху вниз, а острые мощные когти были прекрасно приспособлены для лазанья по деревьям. Эти звери тоже оказались довольно юркими – хотя и не такими большими, как зарубленный Конаном громадный змей – и доставили путникам несколько неприятных мгновений. Их было пятеро – массивный рыжеватый самец, самка и три крупных детеныша, таких же свирепых и неукротимых, как взрослые твари. Клинки киммерийца и смертоносные диски Рины настигли хищников, после чего их трупы были сброшены вниз, а путники обосновались в отвоеванном дупле. Конан вышел из этой схватки с кровавой царапиной на боку, над которой Рине пришлось изрядно поколдовать. За время сна рана затянулась, но длинный багровый рубец исчез только спустя пару дней.

Отоспавшись после схватки с летающими тиграми, Конан заглянул в свой изрядно полегчавший мешок. Он нес их основные припасы – лепешки из плодов хлебного дерева, изюм, финики и сушеные фиги; в тюке Рины был еще увесистый сверток с твердыми колбасками из орехов и ягод, смешанных с медом. Был! Теперь от него, как и от прочих запасов, оставалось немногое на три-четыре дня пути, не больше.

Бросив взгляд на разметавшуюся во сне девушку, Конан вышел из уютной древесной пещеры и пересек лужайку. В отличие от других полян верхнего яруса, край ее обрывался в пропасть; некогда огромная ветвь подгнила, переломилась и рухнула вниз, оставив за собой зияющий пролом. Похоже, через него местные тигры и выбрались к дуплу; вряд ли они смогли бы сами пробиться сквозь толстый слой переплетающихся веток и травы.

Теперь их изуродованные изрубленные тела лежали на поляне внизу, что находилась сразу под провалом – там, куда их сбросил киммериец. Над трупами хищников вились странные птицы с кожистыми крыльями, отороченными по краю длинными пестрыми перьями; они издавали пронзительные вопли, то поднимаясь почти к самому краю пролома, то стремительно пикируя на мертвую добычу. Их мощные клювы с налета вырывали куски окровавленной плоти, и Конан видел, что туша тигра-самца, лежавшего сверху, уже очищена почти до костей.

Он долго глядел на летающих тварей, мысленно прикидывая, годятся ли они в пищу, потом вернулся к дуплу и, стараясь не потревожить спящую девушку, вытащил из своего мешка моток тонкой веревки. Привязав ее конец к стреле, Конан зарядил арбалет и вновь отправился к провалу. Устроившись здесь и внимательно наблюдая за неровным полетом птиц, он неожиданно рассмеялся: сейчас он чувствовал себя рыбаком, что готовится забросить в прозрачные морские воды гарпун с прочной леской.