Текст книги "Источник"

Автор книги: Майкл Корди

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 24 страниц)

ГЛАВА 10

Рим, три дня спустя.

Вдыхая мягкий аромат сосновой хвои и апельсиновых деревьев, Марко Базин смотрел на купол собора Святого Петра, который возвышался над утренней дымкой, окутавшей Вечный город. В столь ранний час на Авентинском холме не было ни души, и Марко вообразил, будто он один на всем белом свете. Тут вдалеке кто-то показался, и Базин сразу узнал знакомую походку. Готовясь к встрече с братом, Базин оценил горькую иронию произошедшего: еще не было случая, чтобы он, Левая Рука Дьявола, не убил намеченную жертву; но стоило ему три дня назад получить задание, где никто не должен был пострадать, и Марко сразу же провалился.

В голове Базина промелькнула ночь, когда иезуит пришел в его тайное убежище, затем детство: жара и пыль во дворе сиротского приюта в Неаполе. Там пахло не хвоей и апельсином, а потом, страхом и нечистотами. Они, сыновья шлюхи, были абсолютно разные, у обоих никогда не было друзей, и плечом к плечу братья отвоевывали место под солнцем. Лео, который был старше и сообразительнее, помогал ему в учебе, а Марко защищал брата от сверстников, не дававших тому жизни – ведь Лео уступал им в силе.

А потом, после приюта, все резко переменилось.

Иезуиты, впечатленные способностями Лео, убедили юношу вступить в орден и продолжить учебу. Церковь стала его спасением. Марко же терпеть не мог священников, считавших, что он вступил на скользкую дорожку, и предпочел церкви другую итальянскую организацию – мафию, точнее, ее неаполитанскую ветвь – каморру. За долгие годы пути братьев разошлись: один, священник высокого ранга, спасал заблудшие души, а второй, безжалостный убийца, умерщвлял за деньги.

И все же когда Базин узнал, что скоро умрет, он позвонил единственному человеку, который мог спасти его душу, и когда Лео предложил искупить все грехи, ошеломленный и пристыженный Марко был очень ему благодарен. Теперь, увидев в утренней дымке генерального настоятеля Общества Иисуса Леонардо Торино, Марко Базин почувствовал, что не оправдал надежд.

Торино не улыбнулся, не поздоровался, а лишь бросил взгляд на часы.

– Давай сразу к делу, Марко, а то меня, чего доброго, скоро искать начнут. – Он нахмурился. – Что у тебя случилось в Америке? Я думал, это по твоему профилю. Надо было просто войти, скопировать данные и исчезнуть, не вмешиваясь в работу, если доктор Келли ее не закончила. И уж точно никого не калечить и полицию в дело не впутывать.

Базин не мог поднять глаз.

– Лео, но ты же сказал, что они уедут на три недели.

– Я для тебя «генерал», а не Лео. – Он помолчал. – Предполагалось, что они уедут в отпуск. Следовало быть осторожнее.

– Я был осторожен, генерал. Надел маску, следов не оставил. Полиция решит, что я сбежал, не успев ничего забрать. Не вернись они не вовремя, никто бы даже не заподозрил, что я побывал в доме. А так пришлось применить силу, чтобы уйти, иначе вы не получили бы что просили. Да, и еще я захватил пару безделушек – подумают, что это обычная кража.

Какое-то время Торино молчал, разглядывая лицо Базина, который уныло смотрел куда-то вдаль.

– Ты разочаровал меня, Марко. Дурно начался твой путь к спасению. Впрочем, могло быть и хуже. Ты принес?

Базин полез в карман пиджака и достал переносной жесткий диск.

– Успел скачать почти все, что вы просили, – он протянул диск Торино, – но не до конца.

– Молись, чтобы тут оказалось все, что мне нужно. Я сообщу, если еще что-то понадобится.

Торино спрятал коробочку в складках сутаны и, резко повернувшись, пошел прочь.

Базин вспомнил, что ему пришлось сотворить, добывая данные для Торино.

– Скажите, генерал, ведь это правда во имя церкви? – крикнул он. – Так я заслужу спасение?

Инквизитор остановился, и Марко увидел, как тот напрягся, прежде чем обернуться.

– Ты мне еще вопросы задавать будешь? – Лицо иезуита пылало гневом. – Понадобится совет, как кого-нибудь прикончить, обращусь к тебе. А пока дело касается церкви, позволь уж мне судить. – Глаза Торино превратились в щелочки, он подступил вплотную, дыша в лицо Марко ароматом мяты и чеснока. – Ты ведь сам умолял меня, правда?

Не дожидаясь ответа, он вцепился названому брату в промежность.

– Ты что?! – Базин дернул иезуита за запястье, но тот лишь усилил хватку.

– Слушай, Марко. Это ты попросил меня помочь, не забывай! – Он сжал еще сильнее. – Знаешь, почему Бог позволил хирургам отрезать тебе яйцо? Потому что их у тебя два, и жизни – тоже две: одна сейчас, а вторая – после смерти. Одно Господь забрал за грехи, и если хочешь сохранить оставшееся – свою вечную жизнь, повинуйся Ему и его святой церкви! Это Бог держит тебя за яйца, Марко! Говоришь, ты хочешь заслужить спасение. Так вот насколько сильно ты этого хочешь?

– Сказал же. Хочу. Мне нужно.

– В средневековой Англии свидетель в суде клал руку не на Библию, а себе между ног. Отсюда и слово пошло.[6]6
  Английское слово «testimony» – свидетельство, свидетельские показания – происходит от лат. «testis» – свидетель. Приведенная Торино народная этимология основывается на втором значении латинского «testis» – «яичко» и серьезными источниками не подтверждается.


[Закрыть] Я, Марко, держу в руках твое последнее сокровище, и мы свидетельствуем перед Богом. Мы – крестоносцы, судьба церкви в наших руках, и Бог хочет, чтобы ты оказывал его слугам любую помощь. – Он сделал паузу, чтобы слова дошли до собеседника. – Ты больше не работаешь на мафию. Ты больше не Левая Рука Дьявола, не наемник, который убивает за деньги. Ты крестоносец и сражаешься с дьяволом. Ты правая рука Господа, что разит смертных врагов Рима пылающим мечом. Отныне все, что я велю тебе делать во имя Господа, – благородно и справедливо. Ты понял?

– Да.

Базин все понял. Несмотря на боль, а может, благодаря ей, он почувствовал облегчение. Наконец он обрел цель и посвятит ей себя без остатка. Торино указал ему путь к спасению, и Марко пойдет по нему до конца, чего бы это ни стоило.

Словно прочтя его мысли, генерал разжал пальцы.

– Ты готов совершить все, что я прикажу, во благо церкви? Обещаешь не задавать вопросов?

– Да.

– Если кому-нибудь расскажешь, церковь от тебя отречется. И я от тебя отрекусь. Ты понимаешь?

– Генерал, мне нужно только спасение, и ничего больше.

– Так заслужи!

ГЛАВА 11

Вернувшись к себе, Торино подключил диск к ноутбуку и стал просматривать папки. О том, что случилось с Лорен Келли и ее мужем, иезуит не сожалел: ей предложили сотрудничать, она отказалась. По плану Базин не должен был причинять им вреда, однако важнее всего было узнать, что именно выяснила доктор Келли. Впрочем, получилось не так уж плохо. Ученая ничего не расскажет, и если она все же перевела манускрипт целиком, то тайну теперь будет сохранить гораздо легче. Сложнее с папой и вообще с курией. Пока нет доказательств, они ни за что не одобрят его действий, в особенности жутковатого альянса с Базином.

Успехи и неудачи, поджидавшие Лорен Келли на извилистом пути к расшифровке манускрипта, предстали на экране компьютера в виде файлов. Торино прочел, как Лорен, которой помогала Элизабет Куинн, почти сразу отказалась от гипотезы полиалфавитного шифра и благодаря обширным познаниям в лингвистике догадалась, что текст написан на апостериорном синтетическом языке, составленном из двух уже существующих. Все это Торино знал из доклада, а сейчас просто уточнял подробности.

Этот язык оказался смесью латыни, с ее крайне жесткой структурой, и китайского, в котором символ обозначает не букву, а целое слово или предложение. Чтобы усложнить расшифровку, каждой латинской букве и китайскому иероглифу в тексте манускрипта соответствовал свой особый символ. Таким образом, переведенная часть манускрипта не была зашифрована, если не считать этой подстановки. Китайский язык как нельзя лучше соответствовал тому, что Торино знал об отце Орландо. Тот был фаворитом Игнатия Лойолы и в конце 1540-х годов, еще совсем юношей, ездил в Китай с одной из первых миссий ордена.

Из архивов инквизиции Торино знал, что автор манускрипта был человеком блестящего ума; во многом именно поэтому к его заявлениям отнеслись столь серьезно и наказали столь жестоко. Впрочем, иезуита ничуть не меньше поразила и сама Лорен Келли: ее глубокие познания и то, как она разгадала парадоксальный ход мысли гения и прочла его повесть.

Возможно, не всю.

Проглядывая файлы, Торино обнаружил дословный перевод манускрипта. Текст был написан живо и казался даже более устрашающим, чем краткое резюме, но астрологического раздела там не было. Ни «radix», ни «источник» также не упоминались. В одной из более ранних заметок Лорен Келли писала:

Насколько мне удалось понять, в астрологическом разделе собраны записи о направлениях по компасу, географических ориентирах и положении созвездий. Чем больше я узнаю, тем сильнее подозреваю, что мне придется пересмотреть свой взгляд на природу документа и его тайны…

Что она имела в виду? Пришла к выводу, что манускрипт не аллегория, а хроника путешествия, в котором побывал автор? И если да, то разобралась ли она в астрологическом разделе, обнаружила ли там карту? Сплошные вопросы.

Проклиная Базина, не сумевшего выполнить задание, Торино просмотрел все файлы, однако так и не нашел упоминаний, что последний раздел удалось расшифровать. Возможно, Базин просто не успел скопировать данные – тогда церковь в лице Торино обязательно должна получить их.

Но как?

Сейчас бы срочно отправить Базина обратно, чтобы тот проверил компьютер целиком… Увы, теперь дом супругов Келли – место преступления, за ним могут наблюдать. Генеральный настоятель ордена иезуитов не должен быть ни в чем замешан. Придется запастись терпением, выжидая удобного момента. Правда, терпение Торино было на исходе. Казалось, будто где-то тикают часы, отсчитывая мгновения до того момента, когда его возлюбленная церковь либо исполнит свое предназначение наместницы Бога на земле, либо канет в забвение.

ГЛАВА 12

Три недели спустя.

Их свела смерть. Они познакомились в Бостоне, на похоронах общего друга. Он учился в Массачусетском технологическом, она – в Гарварде. Потом она говорила, что он ей не понравился: слишком красив, чересчур уверен в себе. Они разговорились, и выяснилось, что оба недавно потеряли одного из родителей: она – отца, а он – мать.

Их связала смерть.

У них было мало общего: она верила в Бога и охрану окружающей среды, он был атеистом и выкачивал из земли нефть без зазрения совести, но им нравился образ мыслей друг друга. Кроме того, ему нравились ее шея и ее запах, а ей – его сила и то, как он слушал. Вскоре они полюбили друг друга. В шутку они говорили, что будут жить вечно, а уж если умрут, то в попытке выжить. Ничто не могло разлучить их. Никогда. Случись что, один пошел бы ради другого на край света.

И вот теперь Росс в панике пялился в темноту, не видя нигде своей половинки. Он потерял Лорен.

Смерть грозила разлучить их.

– Росс, Росс, Росс…

Его сердце затрепетало. Там, в темноте, она звала его. Она не могла пошевелиться и молила о помощи. Он должен спасти ее, чего бы это ни стоило.

– Росс.

Чья-то рука осторожно трясла его за плечо.

– Росс, проснись.

Росс открыл глаза и в первый миг почувствовал облегчение: все это лишь ночной кошмар. Вот она, Лорен, с ней все в порядке.

Но перед ним была не Лорен, а ее помощница Зеб Куинн, и Росса вновь охватила болезненная тоска.

– Росс, уже три часа дня. Ты поспал пару часов после обеда, а я сидела с Лорен. Мне пора обратно в университет, скоро приедут твой отец и ее мама. А еще с тобой хотел поговорить мистер Гринблум, нейрохирург. Ты как, не против?

– Ага. – Росс протер глаза и встал у постели жены. На нем были джинсы и выцветшая фуфайка. Все еще в полусне он взглянул на часы. – Спасибо, Зеб. Спасибо за все.

– Ты звони, если что-то понадобится. Все, что угодно, слышишь! У тебя ведь есть мой мобильный?

– Есть. Спасибо.

Зеб вышла, а Росс открыл дверь в ванную, чтобы сполоснуть лицо. За три недели, прошедшие со дня ограбления, он словно постарел. С лица сошел загар, глаза покраснели, часть головы выбрита – на рану наложили двенадцать швов, – а в остатках шевелюры прибавилось седины. Врачи сказали, что трещина в черепе срастается хорошо, а вывихнутое плечо и вовсе уже зажило, но дело было совсем не в этом.

Больница, где в светлой и чистой палате лежала Лорен, находилась на окраине Бриджпорта. Из большого окна открывался вид на пролив Лонг-Айленд, правее которого виднелись небоскребы Манхэттена. На широком подоконнике были расставлены цветы и открытки. Друзья засыпали Росса сообщениями, но когда приезжали навестить его и видели Лорен, неизменно смущались, не зная, как себя вести.

Россу хотелось побыть одному. Слава Богу, о беременности Лорен знали лишь единицы – он сам едва справлялся с потрясением, куда уж тут беспокоиться о других? Особняком стояла Зеб Куинн. Раньше они с Россом почти не пересекались, но выяснилось, что именно на ее дружбу можно положиться.

Две орхидеи на подоконнике принесли сестры Лорен: одна жила в Лондоне, другая – в Сиднее. Они прилетели поддержать мать и помогали во всем первые две недели, а потом вернулись назад. Из «Эксплора» прислали большой букет. Ковач пособолезновал для приличия, а потом заявил, что Росс очень им нужен и что условия можно обсудить, как только он будет готов. Впрочем, сейчас Россу было, прямо скажем, не до работы.

Кровать стояла посреди палаты, а Лорен лежала на левом боку – ее перевернули, чтобы не было пролежней. От стойки с мониторами и другой аппаратурой тянулись провода и трубки для внутривенных инъекций. Белая трубка шла от горла Лорен к вентилятору, ритмичный гул которого нарушал тишину комнаты. Повязки с головы уже сняли, а светлые волосы понемногу отрастали после операции. Глаза Лорен были закрыты, она казалось такой хрупкой и вместе с тем красивой, словно принцесса, погруженная в сказочный сон. Росс временами мечтал, что сумеет разбудить ее и исцелить от смертельного недуга, если поцелует каким-то особым, единственно правильным образом.

Росс смотрел на жену, и его охватила волна беспричинной ненависти к манускрипту Войнича. Если бы ей не пришлось заканчивать перевод, они бы сейчас возвращались из отпуска. Вместо этого Росс провел три недели в аду, слоняясь по пустому зданию, которое только благодаря Лорен было когда-то ему домом. Каждая мелочь напоминала о ней, о том, как они были счастливы. Возможно, ночному гостю требовались данные с компьютера Лорен, однако никаких улик или хотя бы намеков он не оставил. Полицейские рассуждали о возможных мотивах, но все, что им было известно, – это что Росс с Лорен спугнули злоумышленника, и она оказалась на его пути.

Случайность. Нелепая случайность.

В дверь постучали, и в палату вошел Генри Гринблум – в руках желтая бумажная папка. Нейрохирург был высок, бледен и худощав; приветствуя Росса, он не спускал глаз с постели Лорен. Вслед за Генри в комнате появились мама Лорен – ее звали Диана Уортон – и отец Росса. Старший Келли был крупный мужчина с мозолистыми руками фермера и грубым, обветренным лицом, тогда как мать Лорен, элегантная дама с безупречной, словно фарфоровой кожей, жила в Манхэттене и преподавала в университете – при этом они отлично ладили. Оба лишились спутников жизни почти одновременно, но причина взаимной симпатии была не в этом: они были просто хорошими людьми, уважали друг друга и души не чаяли в детях.

Гринблум кивнул на стулья у постели и впервые посмотрел в глаза Россу.

– Давайте присядем. – Его голос звучал совершенно бесстрастно. – Важно, чтобы вы отдавали себе полный отчет в происходящем. Суть в том, что даже если Лорен выйдет из комы, а это маловероятно, при такой черепно-мозговой травме возможны повреждения головного мозга и паралич. Хотя спинной мозг не задет, один из ударов пришелся между третьим и четвертым шейными позвонками, поэтому не исключен паралич всего тела. Сейчас она на искусственной вентиляции легких и, возможно, так и не сможет дышать самостоятельно.

Росс бросил взгляд на жену. Слышит ли она мрачные слова хирурга о собственном будущем или, скорее, его отсутствии?.. За окном раздались звуки мотора, радостные слова прощания и смех. Трудно было смириться с тем, что жизнь за стенами палаты течет своим чередом.

Гринблум продолжал:

– К счастью, жизнь ребенка вне опасности – основной удар пришелся в голову и шею Лорен. – Росс почувствовал болезненный укол надежды. Гринблум достал из папки снимок. – Длина плода от темени до крестца примерно четыре с половиной дюйма, вес – две и восемь десятых унции. Для шестнадцати недель это вполне нормально. Активность, по данным УЗИ, хорошая. Срок еще ранний, мы будем постоянно отслеживать ситуацию, но вполне возможно, что ребенок пробудет в матке до самого конца.

– А как же Лорен?

– Если не произойдет чуда, то варианта два. Мы будем ждать, пока Лорен выйдет из комы, и надеяться, что обойдется без паралича и повреждений головного мозга. – Он сделал паузу. – Если этого не произойдет, то через какое-то время мы отключим вентиляцию легких.

– То есть просто дадим ей умереть?! – в ужасе воскликнул Росс. – А как же стволовые клетки и всякие другие методы, что вы тут должны разрабатывать? Я читал, что в ближайшие годы возможен прорыв в лечении повреждений спинного мозга.

– Возможен, конечно, но Лорен все равно не сможет говорить, а уж ходить – тем более. Как ни печально, ни мы, ни любые другие врачи во всем мире ничем больше ей помочь не в состоянии. Нужно сосредоточиться на ребенке.

Диана Уортон вытерла слезы и взяла снимок.

– Лорен больно?

– Нет.

– А есть надежда, что малыш выживет?

– Да.

Она повернулась к Россу и его отцу.

– Это ведь лучше, чем ничего?

Сэм Келли взял ее за руку и улыбнулся:

– Гораздо лучше. Надежда есть всегда.

Росс не мог не восхититься отцом. Тот всю жизнь трудился на ферме и научился спокойно принимать все беды и несчастья – а уж они-то не обходили его стороной. Росс отлично помнил, как отец сказал, что у него не будет младшего братика, а мама не сможет больше иметь детей. Мало того, отец добавил, что она чудом выжила, и Россу сильно повезло не остаться сиротой. Даже пару лет назад, когда мать умерла от рака, отец благодарил Бога за отпущенные им годы. Россу же подобного стоицизма не хватало, он никак не мог смириться с происходящим. Покоится ли Лорен сладким сном без сновидений или, как в его давешнем ночном кошмаре, отчаянно взывает о помощи?

Гринблум поднялся со стула.

– Мы сделаем для ребенка все, что в наших силах. Я лишь хотел убедиться, что вы отдаете себе отчет в ситуации и готовы к возможным последствиям.

Росс едва сдерживал слезы досады. Он достиг немалых высот, отыскивая то, что другим было найти не под силу, и вот сейчас, в самый ответственный момент, от него не было никакого толка. Мать Лорен протянула ему снимок – та же тоска была и в ее глазах, а на лице отца читались грусть и сочувствие. И было в их взглядах еще кое-что: покорность. Оба уже смирились с судьбой Лорен, какой бы та ни оказалась, и теперь связывали все надежды с внуком.

Росс был не согласен. Он вгляделся в снимок. Зародыш ужасно напоминал человека: появились ногти и пушок на голове, ножки уже были длиннее рук. Больше всего на свете Росс хотел ребенка, и он мечтал, что у того будут братья и сестры, которых так не хватало ему самому. И все же он не знал этого младенца, а Лорен – знал и любил. И он почувствовал, сгорая от стыда, что с радостью пожертвовал бы ребенком, лишь бы спасти жену.

Сердце его сжалось, кровь ударила в голову: что бы там ни говорили врачи, каковы бы ни были шансы спасти малыша, Росс не бросит ее – ни сейчас, ни потом.

ГЛАВА 13

Тем же вечером в Йельском университете.

– Не подскажете, где кабинет доктора Лорен Келли? Молоденький студент пожал плечами:

– Простите, сестра, не знаю. Тут куча народу работает. Вам стоит уточнить в администрации. Дойдете до кирпичного здания, там налево через арку, увидите газон, а за ним большой каменный корпус. – Он взглянул на часы. – Поздновато, но кого-нибудь еще застанете.

– Спасибо.

– Не за что.

Она двинулась прочь, опираясь на трость и чувствуя, что понемногу устает. Прогулка по университету пришлась сестре по душе: Йель, тенистый островок спокойствия и учености на фоне всеобщей суеты, напоминал ей о временах, когда люди любили размышлять. Впрочем, несмотря на окружающее спокойствие, волнение не отпускало сестру Шанталь ни на секунду, и сердце трепетало, как пойманная птица. Ее терпение будет вознаграждено. Конец ожидания близок.

Она улыбнулась, с благодарностью подумав о современных технических возможностях. Реактивный самолет в мгновение ока доставил ее из Энтеббе в Лондон, а оттуда в Женеву. Там сестра уладила финансовые вопросы и забрала кое-что из банковской ячейки, после чего полетела в Нью-Йорк. Без Интернета она бы ни за что не узнала об открытии доктора Келли так быстро. Определенно сам Господь помог ей тогда в интернет-кафе «Джамбо» отыскать доклад на сайте университета.

Сестра открыла портфель и, не обращая внимания на запечатанный пакет, который забрала в женевском банке, вытащила потрепанный листок, еще раз прочла несколько первых строк доклада доктора Келли и перекрестилась. Она уже позабыла, сколько раз теряла всякую надежду. Символично, что их встреча произойдет именно тут, всего в нескольких сотнях метров от Библиотеки Байнеке, где хранится сам манускрипт.

Она вошла в каменное здание, о котором говорил студент, и направилась к стойке администратора, за которой две девушки как раз собирались домой.

– Я могу вам помочь? – спросила та, что помоложе.

– Очень надеюсь. Где мне найти доктора Лорен Келли?

Девушка бросила взгляд на экран компьютера.

– К сожалению, доктора Келли последние несколько дней нет на месте, и когда она выйдет – неизвестно…

– Все в порядке, Мэйзи, я разберусь, – прервала ее коллега постарше и сочувственно улыбнулась, поправляя очки. – Мэйзи у нас новенькая. Вы ведь по поводу последних событий?

Сестра Шанталь в смятении ухватилась за распятие: очевидно, открытие доктора Келли уже наделало шума. Сестра полагала, что пока работа не закончена, она не вызовет большого интереса, а без помощи сестры Шанталь завершить перевод ни за что не получится.

– Может, вы знаете, как ее найти?

– Да, конечно. Где-то у нас на компьютере было название больницы.

– Больницы?

– Вы же по поводу того несчастного случая ее ищете?

Сердце сестры Шанталь словно сжала чья-то ледяная рука.

– Какого несчастного случая?

Женщина нахмурилась:

– Так вы ничего не знаете?