Текст книги "Источник"

Автор книги: Майкл Корди

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 24 страниц)

ГЛАВА 3

В нескольких милях от офиса «Эксплор» из аудитории Макнелли в Фордемском университете, по соседству с Линкольн-центром, вышел почетный гость. Священник был доволен: он исполнил свой долг и провел на конференции вполне достаточно времени, теперь ему не терпелось поскорее уехать. Распрощавшись с устроителями и сопровождающими, гость с такой скоростью направился к лимузину, что хромота его была едва заметна.

На заднем сиденье, укрывшись за тонированным стеклом салона, он посмотрел на часы. Обратный рейс в Рим вечером, и до него еще куча времени.

– Йельский университет, Библиотека Байнеке, – сказал он шоферу.

Пока автомобиль пробирался на север к Генри-Хадсон-паркуэй, мысли пассажира вновь обратились к предмету, который никак не шел у него из головы уже пару дней, с самого прилета в Америку. Он достал из дипломата копию документа четырехсотпятидесятилетней давности, который его люди обнаружили в секретном архиве Ватикана, где хранятся главнейшие тайны католической церкви. Протокол инквизиционного трибунала был составлен на латыни – одном из пяти языков, которыми священник свободно владел. Он читал, и голова начинала кружиться от осознания того, чем грозят эти написанные от руки строки и какие возможности в них сокрыты.

Если, конечно, то, что он слышал, правда.

Через полтора часа лимузин остановился перед одним из самых больших в мире зданий, построенных для хранения редких книг, – Библиотекой Байнеке. Своей продолговатой формой и окнами из прозрачного мрамора, напоминающими выемки на мяче для гольфа, оно выделялось среди прочих университетских строений более традиционной постройки. Впрочем, священник поднялся по ступеням, не обращая внимания на архитектурные изыски.

Его приезда ждали. Старший архивист встретил гостя у информационной стойки и провел в главный зал.

– У вас тут не очень людно, – заметил священник.

– Да уж. – Лицо ученого вдруг загорелось радостным возбуждением. – Но это только до вечера. На открытые семинары народу соберется немало, тем более один доклад будет – настоящая бомба. – Он указал на ящик из прозрачной пластмассы, торжественно высящийся на постаменте в центре помещения. – Книга всю неделю выставлена здесь, но вы можете полчаса поработать с ней в читальном зале. Если этого недостаточно, то все страницы есть в Интернете, их можно посмотреть прямо здесь, на терминале.

Архивист провел его в небольшую неярко освещенную комнату и протянул пару белых перчаток:

– Наденьте. Без них книгу брать нельзя.

Священник подошел к столику.

– Благодарю вас.

Его спутник откашлялся.

– Вообще-то тема моих исследований как раз манускрипт Войнича. Рассказать вам о нем?

– Нет, спасибо. – Надевая перчатки, священник подумал, что едва ли этот человек расскажет ему что-то, чего он не знает сам. – Я просто побуду с ней наедине. Посмотрю, какая она на самом деле.

– Хорошо. – Немного замешкавшись, провожатый направился к двери. – Тогда оставлю вас. Зовите, если что-то понадобится.

Священник уже не слушал. Его взгляд был прикован к книге. В желтеющих листах на первый взгляд не было ничего особенного, однако стоило перевернуть несколько листов, и манускрипт предстал перед ним во всей своей загадочности. Страницы были покрыты непонятными символами и украшены грубыми цветными рисунками странных, доселе невиданных растений, лишь смутно напоминавших земную флору.

На других рисунках обнаженные женщины с неестественно округленными животами плавали в жидкости зеленого цвета.

Примитивные рисунки напоминали детские, но была в них какая-то особая притягательность. Возле книги лежал листок с описанием из каталога Библиотеки Байнеке. Там говорилось:

«Большая часть страниц украшена наивными, однако достаточно выразительными рисунками из области ботаники и естественных наук. Многие из них размером во всю страницу, выполнены чернилами и разными оттенками зеленого, коричневого, желтого, синего и красного. Основываясь на изображениях, манускрипт можно условно разделить на шесть частей.

В разделе „Ботаника“ приведены рисунки ста тринадцати видов неизвестных растений и сопровождающий их текст. В астрономическом или, возможно, астрологическом разделе – двадцать пять диаграмм расположения небесных тел. В секции „Биология“ – небольшие рисунки, на которых обнаженные женщины с раздутыми животами и непропорционально увеличенными бедрами плавают и выныривают из сообщающихся сосудов и труб, наполненных жидкостью. Далее идет фармацевтический раздел, в нем более сотни лекарственных растений, а в двух оставшихся – только текст и складная вклейка с иллюстрациями».

Книга не давала покоя исследователям всего мира с 1912 года, когда книготорговец Уилфрид Войнич наткнулся в здании школы иезуитов Вилла-Мондрагоне в итальянском городке Фраскати на рукописный том из ста тридцати четырех страниц. Внутри обнаружилось письмо, датированное 1666 годом: в нем ректор Пражского университета просил знаменитого ученого заняться расшифровкой текста. Если верить письму, император Священной Римской империи Рудольф II, король Богемии, купил рукопись за шесть сотен золотых дукатов.

На первой странице манускрипта едва заметная подпись «Jacobus de Tepenec». Известно, что Якоб Хорчицки[1]1
  Алхимик и личный врач императора Рудольфа II. Манускрипт Войнича некоторое время находился в его владении, кроме того, по одной из версий, именно Хорчицки мог быть автором манускрипта. – Здесь и далее примеч. пер.


[Закрыть] родился в бедной семье, был воспитан иезуитами, а впоследствии стал преуспевающим доктором при дворе Рудольфа. В 1608 году за спасение жизни императора ему пожаловали титул «де Тепенец». Вместе с тем роль Хорчицки в истории манускрипта до конца не ясна. Одни считают, что Рудольф поручил ему расшифровку рукописи, другие – что манускрипт просто перешел в его владение после отречения императора в 1611 году. Как бы то ни было, рукопись в конце концов оказалась в библиотеке школы иезуитов, где ее повторно обнаружил Войнич. Многие полагали, что в Италии она и была написана, затем украдена из какой-то библиотеки иезуитов и продана императору Рудольфу, после чего католическая церковь вернула манускрипт себе и вновь предала забвению.

Иллюстрации были причудливы, однако умы бесчисленного множества исследователей, в том числе самого Войнича, интересовал именно текст, и все они тщетно бились над его расшифровкой. Символы казались знакомыми: местами они напоминали буквы латинского алфавита, арабские цифры и привычные латинские сокращения. Строки часто начинались с искусно выписанных знаков, напоминавших формой виселицу, а в конце многих слов красовалась загадочная завитушка, похожая на цифру «9».

Войнич привез манускрипт в Соединенные Штаты и пригласил криптографов, но тем не удалось его расшифровать. В 1961 году рукопись купил букинист из Нью-Йорка Ханс Петер Краус, а в 1969-м он подарил ее Библиотеке редких книг Байнеке Йельского университета. В шестидесятые и семидесятые годы двадцатого века над манускриптом работали лучшие криптоаналитики Агентства национальной безопасности, но и у них ничего не получилось.

За последние десять лет манускрипт исследовали статистическими методами. Расчет энтропии текста и частотный анализ показали, что по своим статистическим свойствам «войничский» (так иногда называли неизвестный язык рукописи) схож с естественными языками, так что текст едва ли подделка или беспорядочная писанина какого-нибудь безумца. Также выяснилось, что текст читается слева направо и состоит из отдельных символов числом от двадцати трех до тридцати: всего рукопись содержит примерно 234 тысячи таких символов, то есть сорок тысяч слов, а ее словарь – порядка восьми тысяч двухсот слов. Длина большинства слов – шесть символов, при этом вариативность ниже, чем в английском, латыни и других индоевропейских языках. Так или иначе, о чем говорится в манускрипте, кем он написан и с какой целью, оставалось загадкой.

Похоже, лишь до сегодняшнего дня.

В дверь осторожно постучали. Полчаса истекли. Завороженный книгой, священник помедлил еще секунду, чувствуя, что она навсегда изменит его жизнь и что отныне Бог управляет его поступками. Он снял перчатки и провел по странице кончиками пальцев.

Дверь отворилась, и в комнату вошел архивист. Священник поблагодарил его, бросил на манускрипт последний взгляд и вышел обратно в зал.

Он задержался у плаката, приглашавшего на сегодняшний открытый семинар под названием «Разгадка тайны» – главное событие посвященной манускрипту Войнича научной недели. Было запланировано три доклада: английский математик из Кембриджа и ученый из Массачусетского технологического института должны были рассказать о новейших методиках расшифровки текста, однако священника интересовал третий доклад: «Манускрипт Войнича: в тщетных поисках Эльдорадо?».

Он крепко сжал ручку дипломата и подумал о копии документа, что лежала внутри. В ней был протокол суда и показания иезуита, сожженного по обвинению в ереси. А еще там упоминалась книга – Книга Дьявола, которую должны были сжечь вместе с еретиком.

Священник еще раз уточнил время последнего выступления и, довольный, что успевает к вылету, прочел имя докладчика: доктор Лорен Келли.

ГЛАВА 4

Пока поезд вез Росса Келли с Центрального вокзала в Дарьен, мысли его были заняты собственным будущим. Он рос на Юге, в семье протестантов, где не то что стать геологом, даже помыслить об этой профессии было очень непросто. Его мать искренне верила, что Земля создана всего несколько тысяч лет назад и что геологический облик планеты сложился в основном под воздействием Великого потопа. И хотя вместо «творение» теперь говорили «разумный замысел»,[2]2
  Один из ключевых элементов концепции «научного креационизма», согласно которому определенные свойства и признаки жизни объясняются разумной первопричиной, а не естественным отбором.


[Закрыть] по большому счету ничего с тех пор не изменилось, причем не только на протестантском Юге. Совсем недавно новый папа выступил с отрицанием теории Дарвина, утверждая, что за возникновением жизни стоит исключительно Божественный замысел.

Росс тем не менее всегда отстаивал свои убеждения. С самого детства, прошедшего на отцовской ферме у подножия гор Озарк, геология казалась ему наукой удивительной и волшебной, ведь она рисовала историю планеты, невзирая на бездонную пропасть, имя которой – время. Росс и сегодня помнил, как был потрясен, узнав, что гора Эверест когда-то являлась частью океанского дна. Как можно не изумляться безграничному времени и колоссальному давлению, благодаря которым Гималаи вознеслись из морских глубин на вершину мира?

Росс получил стипендию и изучал геологию в Принстоне, защитил диссертацию в Массачусетском технологическом, несколько лет отработал в геофизическом подразделении всемогущего «Аласкона», и все это время его восхищение только росло. Впрочем, он быстро понял, что в нефтяной промышленности важнее всего выгода, а вовсе не поиски сокровищ. Когда Росса переманила энергичная и стремительно растущая консалтинговая фирма «Эксплор», где ценили свежие идеи, его энтузиазм вновь разгорелся.

Теперь карьера в «Эксплоре» подошла к концу. Работодателей сменили люди вроде Андервуда и Ковача – бухгалтеры, а не исследователи. Росс не питал особых иллюзий: в других нефтяных компаниях к новизне относились столь же неблагосклонно.

Недолгий путь от станции до дома Росс проделал на такси, размышляя о своем будущем и при этом стараясь не думать, правильно ли он поступил и что скажет жена. Шофер остановил машину у тротуара, и Росс увидел рядом с экономичной «тойотой-приус», на которой ездила Лорен, свой старый «мерседес» с откидным верхом. Эту так называемую «классику» Росс приобрел сразу после перехода в «Эксплор». Тогда его «мерседес» был символом успеха, теперь же автомобиль, как и карьера владельца, утратил весь лоск, и оказалось, что на самом деле это просто старая машина, вся в птичьем дерьме. Рядом был припаркован еще один автомобиль: маленький и угловатый.

Росс застонал: только гостей сейчас не хватало. Он мотался по свету и, когда возвращался домой, хотел побыть и с женой наедине. Бутылка «Пино нуар», пицца, секс и пульт от телевизора – такое времяпровождение полностью его устраивало, причем Росс до сих пор ломал голову, как Лорен с ее незаурядным умом может смотреть идиотские телешоу вместо старых комедий, хороших фильмов или программ Дэвида Аттенборо[3]3
  Ведущий телепередач и создатель ряда знаменитых документальных сериалов о природе.


[Закрыть] по «Дискавери». Росс расплатился с таксистом и направился к облицованному белой пластиковой вагонкой дому, кредит за который предстояло выплачивать до самой смерти. Дорожка была усыпана мелкими камушками, и те хрустели у него под ногами.

Дверь отворилась, и на пороге появилась Лорен. Ее золотистые волосы были пострижены под каре и переливались в утреннем солнце, в светло-серых глазах поблескивали искорки, а кожа как будто сияла. От одного взгляда на жену настроение Росса улучшилось. Тут дверь отворилась шире, и из дома вышла еще одна сногсшибательная женщина. Если жена Росса была красавицей в общепринятом смысле этого слова, то ее помощница Элизабет Куинн, наоборот, напоминала не то панка, не то девочку-отличницу. Зеб (так ее обычно называли) красила свои длинные курчавые волосы в коричневато-красный цвет, на ней были очки с толстыми стеклами, потертые джинсы, бесформенная куртка из грубой ткани и футболка с надписью «Не убивайте Землю. Она – живая!».

Лорен бросилась ему навстречу:

– Росс, ты вернулся! Я так по тебе скучала.

– Знала бы ты, как я скучал. – Он крепко обнял жену, вдыхая аромат ее волос, а потом поднял голову и посмотрел ей через плечо. – Привет, Зеб.

Элизабет Куинн улыбнулась и поприветствовала его взмахом руки. Их отношения были вполне дружескими, насколько это вообще возможно между геологом и активным защитником дикой природы, убежденным, что вся нефтяная индустрия – насилие над родной планетой.

– Не беспокойся, сейчас оставлю вас наедине. Я просто помогала Лорен готовиться к сегодняшнему докладу.

– Какому докладу?

Лорен обиженно закатила глаза.

– Я же тебе говорила: доклад по Войничу. Перевод манускрипта. Мой звездный час.

– А, точно.

Доклад вылетел у Росса из головы, потому что он планировал вернуться из Узбекистана только в конце недели – как раз к началу их первого за два года совместного отпуска. Им предстояли две недели лазания по пещерам в джунглях Борнео и еще неделя на пляже в Малайзии – Россу с трудом удалось выпросить такой длинный отпуск, но теперь эта проблема отступила на второй план.

– С возвращением, Росс, – сказала Зеб, забираясь в свою маленькую гибридную машинку. – Увидимся вечером. Удачи тебе, Лорен. Ты, главное, слишком много не рассказывай – мало ли чего этому Найту хочется.

– Спасибо, так и сделаю.

Супруги подождали, пока Зеб отъедет, а потом Лорен взяла Росса за руку и повела в дом.

Он достал из кармана пиджака маленький камушек с тусклой, будто бы металлической поверхностью. Прихожая была залита солнечным светом, и осколок сверкал в его лучах будто золотой слиток. Из каждой поездки Росс привозил Лорен какой-нибудь необычный камень.

– Это шрейберзит, очень редкий минерал. Встречается в метеоритах.

– Какая красота! Спасибо. – Лорен улыбнулась, ее глаза радостно сияли. – Здорово, что ты так быстро вернулся. У меня потрясающая новость.

– Отлично… – Росс помедлил. – У меня тоже есть новости по поводу смены руководства – помнишь, я тебе по телефону говорил?

– Давай рассказывай.

– Я уволился.

Росс толком не знал, какой реакции ему ждать от жены, но уж точно не такой… Лорен расхохоталась.

– Чего ты смеешься?

Он всегда поражался и завидовал тому, как легко Лорен относится к деньгам. Она была из вполне обеспеченной нью-йоркской семьи и в отличие от Росса не воспринимала деньги как гарантию спокойствия и безопасности. Впрочем, даже Лорен должна была понимать все последствия – ведь им нужно выплачивать кредит за дом. С другой стороны, она постоянно убеждала его отказаться от столь дорогой покупки, так что, наверное, будет только рада переезду в жилище поскромнее.

Лорен тряхнула головой, пытаясь успокоиться.

– Прости, Росс, я не над тобой смеюсь… просто такой подходящий момент.

– Какой еще момент? Что у тебя за радостная новость? Только не говори, что тебя снова повышают именно тогда, когда моя карьера катится ко всем чертям.

– Потрясающие новости касаются нас обоих! Я сегодня говорила с доктором. У нас будет ребенок.

Какое-то время он просто не знал, что сказать. Они пытались завести ребенка давным-давно, трижды пробовали ЭКО[4]4
  Экстракорпоральное оплодотворение. Технология, используемая для лечения бесплодия.


[Закрыть] – безрезультатно, и уже почти отчаялись. Росс поднял жену на руки.

– Не может быть! И какой срок?

– Почти три месяца.

– Три месяца… – Он погладил ее по животу, воображая, как растет там, внутри, его ребенок. – Что ж ты раньше не сказала?

– Сама только что узнала. Это, наверное, когда ты из Саудовской Аравии вернулся. Тебя долго не было – помнишь, как мы тогда наверстывали? – Он улыбнулся. – И не волнуйся из-за работы, Росс. Ты вечно переживаешь, что не можешь обеспечить нас абсолютно всем. Но у нас ведь все хорошо, лучше не бывает. Если после сегодняшнего меня не сделают профессором, то когда переведу манускрипт до конца – уж точно никуда не денутся. А профессорам Йельского университета платят, может, и поменьше, чем нефтяные гиганты за бессмертную душу, но нам-то хватит.

Росс поцеловал жену.

– Да я не волнуюсь. Вот только поездке теперь крышка. Придется все время валяться на пляже и обойтись без пещер – в твоем положении это слишком утомительно.

– По мне, так только лучше.

– Не сомневаюсь.

Росс рассмеялся. Лорен всегда обожала валяться с книжкой на песочке, а ему через пару дней надоедало и хотелось куда-нибудь отправиться. Впрочем, именно сейчас несколько недель пляжного отдыха с женой были вполне к месту. Он взглянул на часы:

– Во сколько у тебя доклад? Вообще-то я хотел немного поспать перед тем, как ты сообщишь миру о своем втором выдающемся достижении, но теперь мне что-то не до сна.

ГЛАВА 5

Йельский университет.

Вечером, когда подъезжали к Библиотеке Байнеке, Лорен сжала руку Росса и поцеловала его.

– Мне так важно знать, что ты в зале, – прошептала она, пока оба выбирались из машины, – только не садись слишком близко – я буду нервничать.

Залы тридцать восемь и тридцать девять были объединены в одну лекционную аудиторию примерно на семьдесят человек. Росс сел на один из задних рядов. Помещение быстро заполнялось. Где-то впереди алели локоны Зеб Куинн. Рядом с ней сидел мужчина в твидовом пиджаке – Боб Найт, профессор лингвистики Йельского университета и глава факультета, на котором работала Лорен. Россу он не нравился. Говорили, что Найт злоупотребляет саморекламой и беспардонно пожинает плоды чужих трудов. Лорен старалась не афишировать свою работу, пока та не будет окончательно готова к публикации, однако Найт заставил ее огласить предварительные результаты именно сейчас, в ходе посвященной манускрипту Войнича научной недели.

По соседству с Россом сел священник с острыми чертами лица и темными глазами под набрякшими веками. Семинар был открытым, любой мог прийти послушать, но, судя по вельветовым пиджакам и твидовым костюмам, собрались в основном университетские преподаватели, ученые и знатоки таинственного манускрипта. Россу стало интересно, что здесь понадобилось служителю церкви.

Свет погас. Два первых докладчика долго и обстоятельно рассказывали о частотном анализе, числовых последовательностях, полиалфавитных шифрах и прочих премудростях наиболее жутких областей криптоанализа. В их устах самый загадочный манускрипт нашей планеты казался скучным и незначительным. В атмосфере душной комнаты плавало безразличие, и Росс, утомленный долгим перелетом, едва не заснул. Священник, к его удивлению, был напряжен и полон энергии, как будто чего-то ждал.

Когда перед аудиторией появилась Лорен, настроение сразу изменилось. От нее, несмотря на серьезный вид, исходила какая-то теплота, как будто полные губы вот-вот расплывутся в улыбке. Лорен уверенно оглядела собравшихся. Светлые волосы и изумрудное платье выгодно подчеркивали цвет ее глаз. Все собрались здесь именно ради нее. Священник достал из кармана ручку и блокнот. Наблюдая, как Лорен раскладывает бумаги и приветствует слушателей, Росс ощутил прилив гордости: она его жена и скоро станет матерью его ребенка. Ее диссертация была посвящена сохранению исчезающих языков, однако последние годы Лорен занималась расшифровкой манускрипта Войнича и добилась успеха там, где многие до нее спасовали. Пока все рассчитывали частотность и анализировали последовательности на компьютерах, она занялась тем, что умела делать лучше всего.

Еще в детстве Лорен как-то написала родителям «Мне не нравится эта школа. Здесь скучно» на пятидесяти разных языках. Родители перевели ее в другую. Лорен до сих пор приводили в восторг мысли о том, что в джунглях Амазонки существует диалект тариана, в котором нужно пояснять все слова специальным суффиксом, иначе слушатель подумает, что вы лжете; что на Кавказе есть язык, в котором нет гласных; что «гобрэй» на одном азиатском диалекте означает «по неосторожности свалиться в колодец», а «онера» – «любить в последний раз». Ее расстраивало, что из шести тысяч оставшихся в мире языков больше половины исчезнет к концу двадцать первого века.

Лорен откашлялась, и в комнате воцарилась тишина. Она начала читать:

– «Приветствую тебя, ученый друг, твои усилия не пропали втуне. Не важно, как зовут тебя и меня, важен лишь мой рассказ. Знай же: открытия будоражат кровь, загадки укрепляют душу. Когда мы сильны и высокомерны, загадки напоминают, как мало мы знаем о мире – творении Господа, а когда мы слабы и утратили надежду, помогают поверить, что нет ничего невозможного». – Лорен улыбнулась. – Таковы первые строки манускрипта Войнича, впервые звучащие по-английски.

По рядам прокатился тихий шепот, словно ветер зашелестел колосьями ячменя. За спиной Лорен вспыхнул экран с текстом. Она продолжила доклад.

– С помощью моей помощницы Зеб я перевела всю рукопись за исключением астрологического раздела. Дословный перевод будет опубликован лишь после завершения работы. – Здесь она многозначительно взглянула на Найта. – Однако поскольку меня попросили сделать небольшое резюме, могу сообщить, что никакого шифра я не обнаружила. – Шепот в аудитории превратился в гул, многие что-то записывали. – В данный момент я убеждена, что манускрипт Войнича написан на искусственном языке. Присутствующие здесь лингвисты знают, что искусственный язык может быть либо апостериорным – созданным на основе других, как эсперанто, – либо априорным, полностью выдуманным. Окажись язык рукописи априорным – перевести ее было бы невозможно: для этого нужно знать грамматику и словарь, придуманные создателем, а нам они неизвестны. К счастью, наш документ написан на апостериорном языке, который сконструирован из двух древних языков и затем транслитерирован специфическими символами.

Кто-то поднял руку.

– О каких двух языках идет речь?

Священник перебирал пальцами четки.

Лорен покачала головой:

– Я не готова ответить на этот вопрос до завершения перевода. Тогда я выступлю с докладом и опубликую все материалы.

– Вы уверены, что текст не зашифрован? – спросила женщина из первого ряда.

Пальцы священника быстрее заскользили по четкам.

– Компьютерные модели, разработанные Зеб, позволили нам довольно быстро выяснить, что использование шифра маловероятно, – ответила Лорен. – Если учесть возраст документа и малопонятную природу текста, становится очевидно, что если бы там и был шифр, то полиалфавитный. Мы проанализировали энтропию – структура слишком правильная, куда больше похожа на обыкновенный язык, чем на шифр.

Священник поднял руку.

– Доктор Келли, прежде чем сообщите о методике перевода, может быть, вы расскажете, что удалось выяснить о содержании текста?

Он говорил очень правильно, с едва заметным итальянским акцентом.

Лорен кивнула:

– Во-первых, вынуждена разочаровать всех, кто, как и я, надеялся узнать из манускрипта разгадку какой-то тайны. Автором рукописи не является, как полагали некоторые, средневековый монах Роджер Бэкон. Увы, это не текст о ритуалах катаров, не трактат по алхимии, не чье-то мистическое видение, не послание Господа, записанное на языке ангелов, – словом, не подтвердилась ни одна из фантастических гипотез, которых придерживались многие исследователи.

В зале послышались вздохи разочарования.

– Манускрипт Войнича – вполне традиционный рассказ о мифическом странствии, аллегорическая история человеческой жадности, предвосхищающая экологические проблемы нашего времени. При переводе я специально не воссоздавала архаический язык, чтобы подчеркнуть смысл послания. В нем говорится о священнике, который отправляется вместе с отрядом солдат в бескрайние джунгли на поиски сказочного золотого города Эльдорадо. Он должен вести хронику путешествия и обращать покоренных в католическую веру. Солдаты гибнут от тягот путешествия, отряд сбивается с пути в лесной чаще. И вот, уже потеряв всякую надежду, они обнаруживают сад, в котором растут удивительные растения и живут еще более удивительные женщины, похожие на нимф, и другие странные существа. Этот сад оказывается и раем и адом одновременно. Он полон чудес, но в то же время таит нечто ужасное, и лишь священник остается в живых, чтобы рассказать о судьбе отряда.

Лорен демонстрирует на экране жутковатые рисунки со страниц манускрипта. Доклад слушают благосклонно. Пока результаты исследования не опубликованы и не приняты научным сообществом, все это чистая теория. Тем не менее священник словно остолбенел, на его остроконечном лице застыла удивленная и недоверчивая гримаса.

– Причем наш неизвестный автор не только пишет на искусственном языке, не только рисует причудливые иллюстрации к еще более причудливой повести, он – я полагаю, это все же мужчина – заявляет, что сказочный сад действительно существует, что все это – правда. Он пишет в конце: «Я поздравляю тебя, ученый друг. Прочтя мою повесть, ты доказал свою мудрость и упорство. Какова бы ни была твоя вера, ты избран Богом исполнить то, что более не в моих силах: хранить Его сад, чтобы чудотворная сила служила только лишь славе Божьей. Я уверен, однажды в этой силе будет нуждаться все человечество, и молюсь, чтобы оно оказалось ее достойно. Аминь». – Лорен улыбнулась. – Если учесть, сколько усилий приложил автор, чтобы донести до нас свой рассказ, нельзя исключать, что все это правда и что он создал этот хитроумный язык, стремясь сохранить тайну.

В комнате опять поднялся гул.

– То есть личность автора вам неизвестна? – спросил священник.

– Нет. Он не указал своего имени.

– А что вы рассчитываете обнаружить в еще не переведенном астрологическом разделе? – поинтересовался один из слушателей.

– Карту? – выкрикнул кто-то.

Лорен подняла руки, призывая к спокойствию.

– Давайте не будем терять голову. Следует помнить, что во время создания манускрипта – а это конец шестнадцатого века – шифровать свои записи было очень модно. Так что, боюсь, наш автор, обладая незаурядным интеллектом и своеобразным чувством юмора, всего лишь дал на досуге волю и тому и другому.

Она дождалась, пока уляжется смех.

– Так или иначе, манускрипт Войнича, безусловно, написан гением, и если вас интересует краткий конспект моего перевода, его можно найти на интернет-сайте Йельского университета, точнее, на страничке Библиотеки Байнеке.

В коридоре у входа в аудиторию все набросились на Лорен с вопросами.

Наблюдая за ней, Росс почувствовал укол зависти и сожаления. Ведь он тоже защитил диссертацию и мог бы заниматься наукой. Его звали продолжить исследования в Гарварде и еще трех уважаемых университетах… Он отказался. Уж если единственный ребенок, а тем более единственный сын, закончив школу, объявляет родителям, что отправляется в Принстон вместо того, чтобы взвалить на себя заботы о едва сводящей концы с концами семейной ферме, то он просто обязан добиться успеха. А для Росса успех означал деньги. Много денег. Так он и попал в нефтяную промышленность. И потом, если честно, научная карьера его не привлекала. Росс любил искать нефть: расталкивать локтями конкурентов, мотаться по самым заброшенным уголкам планеты, докапываясь до того, что не по силам никому другому.

Впрочем, все меняется в мгновение ока. Совсем недавно его звезда была в зените, карьерные перспективы – блестящи, а Лорен, с ее академической наукой, было предначертано оставаться в безвестности. Теперь же она – знаменитость. Росс видел, как жена отвечает на вопросы, и понял: она не осознает, чего на самом деле достигла. Лорен рассчитывала, что перевод манускрипта позволит ей занять более высокий пост на факультете, но Росс-то знал: стоит опубликовать материалы, и университеты всего мира будут ждать ее с распростертыми объятиями. Он вдруг представил себя в роли мужа, который сидит дома с ребенком, пока Лорен покоряет новые высоты. Впрочем, его немного утешила мысль о предстоящем трехнедельном отпуске, ну а беспокоиться о работе можно после возвращения.

Лорен улыбнулась и жестом подозвала мужа, как вдруг с ней неожиданно заговорил священник. Росс видел, как тот представился и, несмотря на стоящий кругом гам, расслышал слова:

– Я спрашивал вас об авторе, потому что в Ватикане есть секретные документы, проливающие свет на его личность. Кстати, и на астрологический раздел тоже.

Лорен удивленно посмотрела на собеседника:

– Вы серьезно?

– Да. Может, объединим усилия?

– Я бы многое отдала, чтобы взглянуть на эти документы.

– Мы с радостью предоставим вам все материалы, но есть ряд условий.

– Каких же?

– Ватикан хотел бы контролировать их публикацию, чтобы разглашение данных не нанесло вреда церкви.

На губах Лорен вспыхнула исключительно вежливая и в то же время зловещая улыбка – Росс сразу понял, что священник уйдет несолоно хлебавши.

– К сожалению, я вынуждена отклонить ваше предложение, – сказала она.

– Я обращаюсь к вам от имени ордена иезуитов, – заявил священник, словно сама мысль об отказе представлялась ему невероятной, – во благо католической церкви!

– Может, и так, святой отец, только работа – моя, и когда речь идет о научных исследованиях, я категорически против любых ограничений.

Повисла неловкая пауза, а затем священник достал откуда-то из сутаны визитную карточку и протянул Лорен.

– Я вынужден уважать ваше решение, доктор Келли, но если передумаете, то прошу вас, непременно свяжитесь со мной.

Лорен взяла карточку, и тут в разговор ловко вклинился Боб Найт:

– Не принимайте скрытность доктора Келли близко к сердцу, святой отец. Она ревностно охраняет свои открытия, даже файлы почти все дома держит. Я, глава факультета, и то толком не знал, что будет в сегодняшнем докладе! – Он взял Лорен под руку и, увлекая ее в сторонку, добавил: – А теперь прошу нас извинить…

Найт уводил Лорен дальше по коридору, а священник смотрел им вслед. В его иссиня-черных волосах едва проступала седина, лицо было совершенно гладким, однако по глубоким морщинам между глаз Росс понял, что тот гораздо старше, чем ему показалось вначале. Внезапно священник обернулся, их взгляды встретились, и Росс увидел, что черные глаза пылают бессильной яростью: святой отец был в бешенстве.