Текст книги "Саммерленд, или Летомир"

Автор книги: Майкл Чабон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 21 страниц)

Глава восьмая
ТАФФИ

Этан совсем забыл про книжку Душистого Горошка. Теперь, когда они все грелись у огромного великанового костра, стараясь не думать о том, что скоро их могут на нем поджарить, он раскрыл оглавление и стал искать что-нибудь насчет того, как принимать великанские мячи.

Жилище великана напоминало громадное каменное иглу, сложенное из гранитных глыб. Входить в него пришлось прямо мимо кучи костей, на которую все старались смотреть как можно меньше. Извилистый скальный коридор вывел их в центральное помещение. Высота его позволяла Джону стоять прямо, не сгибаясь, а ширина – растянуться на полу во весь свой рост, в меховой шапке и в сапогах. Тесно сбившейся кучке путешественников оно показалось огромным, наполненным тенями, гулким эхом и всевозможными неприятными запахами. Весь пол застилали меховые шкуры – медвежьи, волчьи, лосиные. Некоторые из них, серебристо-черные, показались Этану похожими на гориллий мех. Единственное отверстие в каменной кровле предназначалось для выхода дыма от костра, на котором великан стряпал свои жуткие блюда. Мебели у Джона не водилось. На крюках, на прочных ремнях висели чугунный котел размером с гараж, половник с ванну и ложка с мусорный бачок. В углу стояла железная клетка больше комнаты Этана – пустая, с грудой костей и кучей старых меховых одеял в углу.

– Ну что? – Дженнифер Т. взяла с полу одну из шкур и накинула мягкий, резко пахнущий мех себе на плечи. В каменной хижине, несмотря на огонь, было не слишком тепло. – Есть в твоей книжке что-нибудь про великанов?

– Трудно сказать. – Этан переворачивал страницы мизинцем. – Уж очень шрифт мелкий.

Лупу он, конечно, с собой не взял, а костер давал слишком тусклое освещение. Клевер, хорошо знавший книгу, мог бы указать ему нужные главы – но как только великан загнал их в свое жилище, феришер, обессиленный ранами и усиленной ворожбой, свернулся клубочком на медвежьей шкуре и уснул.

– Давай, «капитан» – великан вот-вот вернется, – сказал Тор. Джон отлучился в свой погреб за репой (или из чего он там собирался приготовить гарнир к своему жаркому).

– Я понял, Дубль-2, – капитанским голосом ответил Этан и взглянул на свои часы, чего не делал с самой Середки. – Эй, – сказал он, – поглядите-ка на это.

Дженнифер Т. с Тором подошли поближе, чтобы исследовать технический шедевр, собранный гением мистера Фельда из обычных дешевых деталей.

На маленьком дисплее произошли перемены. Наверху, где раньше стояло ПН ВТ СР ЧТ ПТ СБ ВС, со стрелочкой против нужного дня недели, теперь значилось СОЛ КОТ ЖАБ МЫШ ПЕС КОЗ и ЛУН (лунник, как узнал после Этан). Этан нажал кнопки FUNCTION и 1, отчего на экране, как правило, появлялась дата. Окошко месяца по-прежнему показывало «4», но год обозначался как «1519 Крот».

– Выходит, теперь у нас год Крота, – сказал Тор.

– Плохо дело. Клевер говорит, что конец света должен случиться как раз в год Крота.

Тор поскреб ногтем правый висок, потряс головой и вздрогнул.

– Подтверждаю.

В правом нижнем углу экрана, где раньше не было ничего, появилась цифра 1, а рядом – треугольная стрелка, указывающая вниз. Этан перебрал все известные ему функции, но каждый раз, когда он возвращался к календарю, цифирка возникала на том же месте. Наверно, прыжок из одного мира в другой как-то сказался на электронике.

– Кончай возиться с часами, Эт, – сказала Дженнифер Т. Этан кивнул и снова занялся книгой.

– Это что? – Дженнифер Т. перехватила его руку, не дав перевернуть страницу. – Как называется эта глава?

– Ну и глаз у тебя. Сейчас… «Гастрольные игры… на Дальних… Землях». – Этан придвинул книжку к самому огню. – Нет, не могу разобрать.

– Может, это пригодится, капитан. – Тор снял очки и подал Этану. – Мои фотооптические датчики, как тебе известно, оснащены линзами-адаптерами.

Очки Тора, в отличие от очков Мягколапа, никакой волшебной силой, конечно, не обладали. Глядя в них на бледное серьезное лицо Тора, Этан отметил, что на очки мистера Фельда они тоже не похожи. Отец близорук, и в его линзах мир уменьшается, превращаясь в миниатюрную копию себя самого, а Тор страдает дальнозоркостью, и в его стеклах все кажется вдвое больше, чем на самом деле.

Этан поднес очки к найденной Дженнифер Т. странице. Шрифт сделался вполне разборчивым, и он стал читать вслух. Из текста следовало, что в 1319 году (Жабы, Ужа и Выдры) команда «Странствующие феришеры» совершила, по словам автора, «звездный тур по Дальним Землям, проводя матчи с великанами, кобольдами, троллями и прочими разнообразными мифическими фигурами, знающими и почитающими великую, восхитительную Игру».

– Что такое «мифический»? – спросила Дженнифер Т.

– Волшебный, наверно.

– Словом «мифический» иногда обозначается Мир, – произнес вблизи чей-то несчастный голос, – где Правило Заколдованных действует до сих пор.

Ребята переглянулись – никто из них этих слов не говорил. Этан вцепился в руку Дженнифер Т., и они оба уставились на Тора, который без очков выглядел испуганно и совсем по-детски.

– Когда-то и ваш мир числился среди мифических, – продолжал мрачный голос, – но это время давно прошло.

– Привидение, – шепнула Дженнифер Т., уцепившись, в свою очередь, за Этана.

– Это из клетки говорят! – Вытянутый палец Тора дрожал совсем не как у андроида.

Этан спрятал книжку обратно в нагрудный карман свитера, и они с Дженнифер Т., все так же крепко держась за руки, двинулись через берлогу великана к железной клетке. То, что Этан раньше принимал за груду старых шкур, теперь смотрело на него желтыми глазами – большими, умными и печальными. Глаза сидели под тяжелыми надбровьями, и над ними угадывалась шапка густых черных волос.

– В великанских подачах ничего особенного нет, – сказало неизвестное существо. Его голос, хотя и мрачный, звучал рассудительно и не внушал никакого страха. Оно медленно поднялось во весь рост. Его густой мех отливал серебром, как те шкуры на полу, которые Этан принял за горилльи. Но существо, сидящее в клетке, не было гориллой. Держалось оно совершенно прямо, как человек, хотя его длинные руки свисали ниже колен. Груди у него были женские, тяжелые и черные, как уголь, только наполовину прикрытые мехом, а рост насчитывал не меньше девяти футов. – Люди и эльфы подают точно так же – и белые тролли-кровопийцы, полагаю, тоже, хотя против команд с Крайнего Севера мне играть не доводилось. Ты просто делаешь знак и заказываешь подачу.

За спиной у Этана раздался странный сдавленный звук. Тор Уигнатт смотрел на мохнатое существо с чем-то средним между ужасом и восторгом.

– Снежный человек [12]12
  В лесах Канады обитает племя сасквочей, или Большеногих. Так же называют легендарных реликтовых гоминоидов, известных нам как снежные люди или йети. В Канаде, как и в других местах, их видели многие, но достоверных свидетельств их существования никто пока не представил.


[Закрыть], – сказал Тор.

– Да. Вернее, снежная женщина, – подтвердило существо. – И поверьте мне: это тяжкая участь.

– Они и снежных людей едят? – спросила Дженнифер Т. – Великаны?

Слабая улыбка осветила на миг измученное лицо снежной женщины.

– Нет. Хотя я только порадовалась бы, если б этот вонючий громила сожрал меня и положил конец моему жалкому существованию. Великаны, как и вы, рувины, едят все что угодно: китовый жир и вареные копыта, но у них с вами есть еще одна общая черта: они никогда не едят своих любимцев.

– Так ты у него… вроде собаки? – сказал Этан.

Снежная женщина кивнула, и глаза ее наполнились слезами.

– Среди великанов модно держать кого-нибудь из наших у себя дома и кормить своими кошмарными обедами. Раньше они просто охотились на нас ради нашего меха. У тебя на плечах, девочка, шкура моего близкого родственника.

– А что ты делаешь у него? – Дженнифер Т. скинула шкуру снежного человека на пол.

– Он что, гулять с тобой ходит? – подхватил Тор.

Снежная женщина обиженно потрясла головой и сказала что-то – совсем тихо.

– Что? – не расслышал Этан.

– Я пою, – повторила она. – У меня приятное контральто.

Но попросить ее спеть они не успели: пол у них под ногами заколебался, и вошел Джон Чугунный Кулак с охапкой репы, пастернака, картошки и морковки. Он с грохотом свалил овощи на камень. Одна картофелина стрельнула прямо к клетке. Ребята еле успели отскочить, пленница отшатнулась назад, а картошка стукнулась о прутья и разломилась пополам.

– Неуклюжий, провонявший тухлым салом обормот! – пробормотала снежная женщина.

– ХА-ХА-ХА! – загрохотал Джон. – КАК ТАМ МОЯ ТАФФИ, ЦЕЛА?

Он дотопал до клетки и с искренней заботливостью заглянул внутрь.

– ЦЕЛА МОЯ ЛАПОЧКА? ЦЕЛА МОЯ МОХНАТЕНЬКАЯ? АХ ТЫ, БОЛЬШЕНОЖКА МОЯ! – Он выпрямился, принял серьезный вид и посмотрел с высоты на Этана, Дженнифер Т. и Тора. – ПОШЛИ, – сказал он Этану. – МНЕ НЕ ТЕРПИТСЯ ПРОДЫРЯВИТЬ ТВОЮ ГОЛОВЕНКУ.

Глава девятая
КИДАЙ-ЛОВИ

Все собрались на великанском поле в мягком свете теплого лётомирского дня, чтобы посмотреть, как решится спор между Джоном Чугунный Кулак и Этаном Фельдом. Внутреннее поле кое-как пропалывалось, но внешнее сильно заросло. Именно здесь, как заявил великан, гастролирующая команда Душистого Горошка сыграла восемьдесят один матч против него и его семнадцати братьев (хозяева поделились на две команды, «Топтуны» и «Ревуны», по девять великанов в каждой). Стадион, выстроенный из костей левиафанов и прочих сказочных чудищ, вмещал десять тысяч орущих, топочущих зверолюдей, троллей и эльфов. Согласно Вселенским Правилам – Душистый Горошек подробно описал все это в своей книге – феришеры волшебным образом увеличились до размера хозяев поля. Поле соответствовало игрокам. Этан прикинул, что от горки питчера до «дома» будет не меньше тысячи футов.

– ЭТУ СЕРИЮ ВЫИГРАЛИ МЫ, ВЕЛИКАНЫ, – сообщил Джон, шагая на свое место. – СО СЧЕТОМ СОРОК ОДИН СОРОК. НЕ ВЕРЬТЕ ТОМУ, ЧТО НАПИСАНО В ЭТОЙ ЛЖИВОЙ ФЕРИШЕРСКОЙ КНИЖОНКЕ.

Этан вопросительно посмотрел на Клевера. Тот покачал головой.

– Джоны так и не смирились со своим проигрышем, – сказал он.

– Сосредоточься, Этан, – велела Дженнифер Т. – Будь внимателен.

– И смотри на мяч, – добавил Тор. Они оба сидели на полуразрушенной трибуне – только она и осталась от прежнего колоссального стадиона Восемнадцати Джонов. Дженнифер Т. бросила на Тора выразительный взгляд. – А что я такого сказал? – не понял он.

Дженнифер Т. в ответ только плюнула.

Этан, с опаской ступив на поле, ощутил в ногах какое-то жжение. Ощущение, разливаясь по всему телу, дошло до плеч и пальцев рук (такое же жжение возникает в мускулах, если долго держать руки поднятыми). В то же время Этану казалось, что по черепу у него бегут трещины, как по стеклу, в которое угодил мелкий камешек. Желудок и сердце разбухли, во рту появился странный вкус – такой бывает, когда кто-нибудь стукнет тебя по носу. В ушах запел ветер, деревья съежились, земля ушла вниз, а Скид превратилась в игрушечный автомобильчик.

– Ого-го! – тоненьким голоском закричала Дженнифер Т. – Смотрите на Большого Этана Фельда!

Этан расплылся в широченной улыбке. Он – великан! Он мог бы собрать своих друзей в горсть и спрятать их в карман своего свитера!

Подумав о кармане, он вспомнил о книжке Душистого Горошка. Этан надеялся, что она тоже подросла – иначе читать ее будет все равно что расколупывать непослушный мелкий орешек. Книга действительно выросла до размеров двуспальной кровати, что делало чтение возможным.

Великан уже занял свое место на горке. Он стоял там, свесив руки, и по-прежнему казался Этану очень большим. Этан, хотя и увеличился волшебным образом, остался ребенком, которому предстояло ловить подачи взрослого – очень сильного и очень голодного.

– Готов? – спросил Джон уже не столь громовым, на слух Этана, голосом.

Этан сверился с книгой. На странице 18 имелись иллюстрации, показывающие стойку кэтчера и положение его рукавицы. Без лупы их было трудно разглядеть, но Этан довольно хорошо их запомнил и с удивительной легкостью принял нужную позицию. Хлопнув себя рукавицей, он ощутил настоящий прилив уверенности. Мальчишка, только накануне впервые примеривший кэтчерскую рукавицу, не мог и мечтать о том, что собирался совершить Этан, но теперь и этот мальчик, и его Мир остались далеко позади. В Середке нет злобных великанов-альбиносов стофутового роста. Здесь, в Летомире, действуют другие правила. Возможно, он столь же волшебным образом преобразится в настоящего кэтчера. В Середке отцовская софтбольная рукавица была всего лишь куском прошитой шнурами кожи – здесь, возможно (Этан чувствовал тепло своей руки внутри нее), она станет волшебной, как у бога Тора из скандинавских мифов, который ловил дым и молнию от своего волшебного молота Мьолнира. Возможно, от Этана только всего и требуется, что держать глаза открытыми, подставлять рукавицу и ждать, чтобы мяч трижды попал в нее.

А вдруг не получится? Вдруг великан бросит Этана и его друзей в свой черный котел, как омаров, и сварит их вместе с луком и репой? (Омаров Этан тоже не ел: был уверен, что они испытывают страшные муки, когда их бросают в кипяток.) Вдруг отец Этана зачахнет в плену у Койота? Вдруг до него в каком-нибудь студеном углу Зимомира дойдет скорбная весть о последней и роковой неудаче, которую Этан потерпел на бейсбольном поле? Этан быстро нацепил темные очки, чтобы посмотреть на отца. Мистер Фельд сидел, прислонившись к стене, постукивал ногой и, похоже, пел. Песню Этан, конечно, слышать не мог, но был уверен, что это «Поцелуй его на прощанье», которую в свое время исполнял Стим. Эта мелодия засела в мозгу у мистера Фельда где-то в 1973 году, да так там и осталась. Когда мистер Фельд нервничал или о чем-то тревожился, он мог повторить ее припев раз сто:

 
На-на-на-на,
На-на-на-на,
Хей-хей-хей,
Прощай.
 

Раздался такой звук, точно кто-то тряс кирпичи в большой кастрюле: это великан прочищал горло. Этан сдернул очки, расстроенный тем, что увидел. Тяжело было представлять, как отец снова и снова бормочет «прощай», такой одинокий в своей далекой темной камере. Очки снова отправились на место, в карман джинсов.

Джон Чугунный Кулак явно ждал какого-то сигнала, чтобы начать игру.

Этан, сглотнув, хлопнул правой рукой по рукавице и медленно нагнул голову. Великан кивнул в ответ лохматой белобрысой головой и отклонился назад с лихостью, напомнившей Этану Альберта Рай-даута. Он замахал своими ручищами, как мельничными крыльями. Что-то зашипело, как будто холодная вода полилась на горячую сковородку, а затем у Этана оторвалась левая рука. Он явственно почувствовал, как она отделяется от запястья. Ладонь провалилась куда-то внутрь, пальцы растопырились во все стороны, а сама рукавица воспламенилась и запахла паленым волосом. Боль прострелила всю руку до плеча и там разветвилась: один зигзаг пронизал грудную клетку, перетряхнув все ребра, другой ударил в макушку, и дымящиеся осколки черепа упали к ногам Этана.

Тысячу лет спустя, лежа на дне темного глубокого колодца, он услышал писк Дженнифер Т. Райдаут, которую смутно припоминал: он знал ее в те давние дни, когда голова у него была еще цела и работала. Ее голосок произнес загадочные слова:

– Так держать, Фельд!

Этан открыл глаза. Все части его тела понемногу снова соединились вместе, и боль стала утихать. Он повернул рукавицу и заглянул в ловушку. Там, шипя, как только что упавший метеорит, лежал мяч.

– Поймал, – сказал он себе, своим друзьям и всем жителям Древа Миров.

– Видал, орясина белобрысая? – крикнул Клевер Джону, указывая на мяч, воздетый Этаном к небесам.

Великан не ответил, и Этан перебросил мяч обратно, вынудив Джона слезть с горки.

– Сделай это еще разок, только и всего, – сказал Клевер, а Тор с Дженнифер Т. хором повторили ту же просьбу, как будто легче на свете ничего не было. Один только Этан знал, что от этой подачи он чуть не разбился вдребезги, будто ледяная статуя. Он не знал, выдержит ли вторую, не говоря уж о третьей. Хотя, если выбирать, то разбиться на кусочки, пожалуй, все-таки лучше, чем дать высосать из себя все соки через дырку в голове.

Он снова согнул колени, приняв стойку, предписанную великим Душистым Горошком, – но на этот раз она получилась уже не такая устойчивая. Левая рука пульсировала болью. Джон снова помедлил, оценивая расстояние между ними и прикидывая, как бы ловчее отшибить Этану руку. Этан опять кивнул ему, уже менее решительно, а Джон снова отклонился назад до отказа, оглушительно топнул поднятой передней ногой и метнул.

На этот раз звук походил на грохот мороженой картошки, которую сыплют в разогретый жир. В следующий момент все молекулы в организме Этана завибрировали, точно его бедное тело было колоколом, а левая рука – языком. Эта яростная вибрация превратила молекулы в пар, и на месте мальчика по имени Этан Фельд заколебалось красное облачко жуткой, невыносимой боли.

При виде этого ужасного превращения незримые существа поблизости почему-то проявили бурное ликование.

– Ура-а!

Постепенно облако сгустилось, частота вибрации снизилась, и боль утихла, как дрожащий настроечный камертон. Этан открыл глаза. В рукавице лежал второй резаный мяч великана.

– Еще разок, – сказал Клевер, теперь уже не так бодро – наверно, он видел, как близок был к промаху Этан при второй подаче. – Еще разок, и мы полетим к твоему отцу.

– Я не могу, – сказал Этан. – Я не выдержу больше, вождь. Этот великан бьет как из пушки.

– Ты можешь, – сказал Клевер. – Можешь и сделаешь.

– Да. Я сделаю это. – Но эти слова прозвучали беспомощно, как самая неуклюжая ложь.

На этот раз боль не спешила уходить – она становилась только глубже и злее. Этан прямо-таки слышал, как гудит его левая рука. Глядя через зеленое пространство на Джона, он четко сознавал, что никогда, даже через миллион лет, не сможет поймать еще один великанский резаный мяч. Что же делать? Этан достал книгу и принялся отчаянно листать ее, надеясь найти там какой-нибудь тайный способ принятия великанских подач. Но Душистый Горошек, само собой, никогда не ловил мяч великанов – он принимал только подачи феришеров, своих товарищей по команде, увеличенных, как и он сам, раз в шестьсот. Снежная женщина глубоко заблуждается: великаны подают не так, как все остальные. Как это она сказала? «Просто подаешь знак и заказываешь подачу». Смех, да и только. Но Этан, вспомнив слова Таффи, попал как раз на ту страницу, где показывались знаки, с помощью которых кэтчер заказывает подачу у питчера.

– Тайм-аут! – вглядываясь в рисунки, крикнул Этан. Великан кивнул.

Этан сошел с площадки, продолжая изучать знаки. Один палец – это резаный, два – пробивной, а три – сменный; траектория у этого мяча как у резаного, но летит он намного медленнее, обманывая отбивающего и вынуждая его замахнуться раньше времени.

«Запомните вот что, – писал Душистый Горошек, – подача – это краска, рука питчера – кисть, а сам питчер – рука и ум художника, который подбирает нужные краски и водит кистью по холсту. Но ты, кэтчер, – это глаз художника, видящий, что и как надо изобразить. Ты отвечаешь за подачи, и ты их заказываешь. Не позволяй своему партнеру-питчеру увлекаться, особенно если он любит запускать ракеты, и прежде всего не позволяй этому негоднику тебя игнорировать».

– Спасибо, Душистый Горошек, – сказал Этан.

– Что ты собираешься делать? – крикнула ему Дженнифер Т.

– Хочу заказать сменный, – ответил он.

Этан снова принял стойку на полусогнутых. Джон поднялся на горку и стал ждать, как делал и два прошлых раза – тогда Этан не понимал почему. Но теперь Этан не просто кивнул – он направил три пальца правой руки вниз и помахал ими.

Джон Чугунный Кулак разинул рот, отказываясь верить своим глазам, а затем решительно потряс головой. Он начал отклоняться назад, но Этан снова ткнул пальцами вниз. Великан выпрямился и снова потряс головой. Он хотел подать резаный и приступить к варке долгожданного супа. Этан затаил дыхание и повторил заказ сменного мяча еще раз.

– Нечего головой трясти! – крикнул он при этом удивительно громким и внушительным голосом. – Скулить хочешь?

Великан хотел что-то сказать, но передумал и снова отклонился назад. Взмах руки, поворот кисти – и мяч понесся навстречу рукавице Этана, а потом врезался в нее с сочным мясистым хрустом. Этан накрыл мяч другой рукой. Джон Чугунный Кулак подал сменный.

– Сработало, – сказал Этан. Как только он покинул поле, чары высыпались из него, как песок, и он снова уменьшился до своей нормальной величины. – Он выполнил мой заказ.

– Иначе он не мог. – Клевер отыскал в книге нужную страницу и указал пальцем на нижнюю строчку.

«В Середке, – указывалось в примечании, – эти древние Знаки утратили магическую силу, которой некогда обладали».

– Знаки – это могучее заклятье, – сказал Клевер.

Из сказок и легенд нам хорошо известно, что великаны капризны. Сколько извержений вулканов, морских штормов, ураганов и бурлящих гейзеров приписывалось их дурному нраву и неспортивному поведению! В дни, когда победители великанов еще не появились на свете, а гиганты встречались на каждом перекрестке Середки, люди пускались во все тяжкие, лишь бы не прогневать своих громадных, прожорливых соседей. Великану предлагались самые жирные телята, и поросята, и даже, как вы знаете, маленькие дети – только бы он утихомирился и перестал бушевать. Когда до Джона дошло, что какой-то маленький рувин, сопляк несчастный, не только поймал два его скверных резаных мяча, но еще и вынудил его, с помощью магии Знака, подать медленный резаный, Джон, мягко говоря, почувствовал сильное раздражение.

Став ногами по обе стороны горки, он воздел кулаки к небу и заревел. Рев был не львиный и не медвежий, а человеческий и потому особенно ужасный, низкий и пронзительный одновременно – и такой громкий, что воздух над головой у великана заколебался, с деревьев посыпалась хвоя, а по стенам великанского жилья поползли трещины. Аэростат Скид затрепетал, как парус, а ребята вместе с феришером повалились наземь, зажав уши руками. Великан перестал реветь и начал метаться по полю, ругаясь, топоча ногами и подкидывая в воздух землю и траву. При этом он зашиб себе пальцы ног, что еще больше его разозлило. Он плюхнулся животом на внешнее поле и задрыгал ногами, как исполинский младенец. Земля, по которой он лупил кулаками, содрогалась. Детей швырнуло друг на дружку, и часть великанского дома с грохотом обвалилась.

Джон буйствовал. Он захлебывался собственной слюной, грозил пришельцам страшными карами и изрыгал ужаснейшие проклятия. Если бы я повторил их здесь даже в самом смягченном виде, страницы этой книги свернулись бы в трубочку, а в пальцах, которыми вы их листаете, появился бы сильный зуд. Но как бы Джон ни ругался, сделать он ничего не мог – ведь они с Этаном заключили уговор, а в двух оставшихся мифических Мирах, как когда-то и в Середке, уговор крепче железа. Джону поневоле приходилось не только отпустить путников, но еще и подтолкнуть их в нужном направлении.

В конце концов великан проспорил даже больше, чем входило в его намерения – так всегда бывает, когда капризничаешь. Пока Этан с Тором в ужасе пережидали приступ великанского гнева под гигантскими трибунами, Дженнифер Т. припустила к великанскому дому. В груди у нее застрял твердый комок жалости, и она твердо решила освободиться от него.

По коридору и по шкурам бедных убитых животных она добежала до клетки. Несчастная снежная женщина спала, прикорнув в уголке. Она громко храпела, но несущиеся снаружи проклятья заглушали ее храп. Сам дом то и дело содрогался и дребезжал, как ящик с ложками и вилками, – Дженнифер Т. казалось, что он вот-вот обрушится им на головы.

– Эй, – позвала она шепотом, хотя сомневалась, что великан сейчас способен ее услышать. – Эй, миссис Снежная! Таффи! – Ответа не было, и она позвала чуть громче: – Эй, Большеножка!

Куча старых меховых одеял с поразительной быстротой воспряла, и перед Дженнифер Т., сверкая янтарными глазами, поднялось во весь рост существо, которое она еще вчера назвала бы великаншей.

– Посмотри на мои ноги как следует, – сердито предложила Таффи. – Неужели они такие уж большие?

Ее ноги, в общем, напоминали человеческие и имели по пяти пальцев, но их покрывал густой черный мех, а большой палец, сказать по правде, больше походил на большой палец руки. Кроме того, ноги были раза в полтора длиннее человеческих и раза в полтора шире. «Если подбирать к ним обувь, понадобится какой-нибудь пятидесятый размер», – подумала Дженнифер Т. Как ответить Таффи, она не знала. Ей совсем не хотелось обижать снежную женщину, но ее ноги и правда были ужасно большие.

– По сравнению с моим ростом, конечно, – сказала Таффи. – Во мне девять футов – ясно же, что ноги должны быть побольше твоих.

– Да, наверно, – сказала Дженнифер Т. – Если смотреть с этой точки зрения, то они, можно сказать, просто миниатюрные.

Вид у Таффи сразу стал довольный, но, услышав, что Джон проиграл спор и что Дженнифер Т., пользуясь его бешенством, прокралась сюда, чтобы ее, Таффи, освободить, снежная женщина приуныла.

– Мне все равно некуда идти, – сказала она с глубокой печалью.

– Летим тогда с нами, – предложила Дженнифер Т. – Наш путь лежит через все Дальние Земли.

Темное лицо снежной женщины смягчилось.

– Дальние Земли, – осипшим от волнения голосом повторила она. – Я не видела Великих Лесов с того дня, как меня поймала охота Джона Мозговая Кость.

– Ну так идем! – Дженнифер Т. вдруг подумала, что в фургончике «сааба» девятифутовая женщина может не поместиться, но отогнала эту досадную мысль. – И побыстрее. Нам придется срочно сматываться, когда этот парень успокоится.

Таффи взволнованно заметалась по клетке, запертой на огромный замок. Его скважина и высотой, и шириной была как раз с Дженнифер Т. Если бы она каким-то образом раздобыла ключ, то повернуть его уж точно не смогла бы. А Таффи, в отличие от нее, ни в скважину, ни между прутьями не пролезет. Дженнифер Т. тоскливо посмотрела на железные петли дверцы, на прутья, крепко вделанные в пол и потолок клетки.

– Я здесь уже двести лет сижу, – сказала Таффи. – Я изучила эти петли и болты, как священное писание, и сражалась с ними, как со своими врагами, лишившими меня самого дорогого на свете – да таковы они, в сущности, и есть. Возвращайся к своим друзьям, человеческое дитя, – мне ты ничем не поможешь.

И Таффи снова съежилась в уголке, превратившись в груду старого меха.

Дженнифер Т. стала оглядываться, ища что-нибудь, чем бы она или Таффи могли бы взломать клетку. Здесь валялось много берцовых костей, но против толстых черных прутьев они, конечно, бесполезны. В костре тлели угли и головешки, но никакой костер, даже великанский, не сможет расплавить железо – иначе он и большой котел Джона давно бы расплавил. Чувствуя, как уходит надежда из ее сердца, Дженнифер Т. расстегнула рюкзак у себя за спиной и достала «Справочник храброго племени На-Ве-Чу». Может быть, там есть сведения о каких-нибудь травах или минералах, заставляющих огонь гореть жарче?

Перелистывая старые страницы, она узнала, что целью каждого члена племени было заработать как можно больше перьев – может быть, даже настоящих. Перо получал тот, кто овладевал какой-нибудь отраслью Индейской Науки: искусством читать следы, постройкой каноэ, умением разводить костры, изготовлением копий, рыбной ловлей, плаванием, лазаньем по деревьям и скалам. Перья присуждались также за танец, пение, правдивые истории и, как это ни удивительно, за хорошее вранье. На странице 621 показывалось, как можно заслужить перо, освоив древнее искусство вязания узлов. В самом конце главы об узлах обнаружились три абзаца относительно открывания замков. Там же имелся рисунок, показывающий в разрезе так называемый ступенчатый замок – очень похожий на тот, что запирал клетку. Замки такого типа открывались длиннющими старомодными «ключами-скелетами». Внутри замка находится металлическая шахта – когда ее поворачивают, она поднимает засов. Повороту препятствуют три пружинных штырька, каждый из которых расположен на разной высоте. Когда вставляешь ключ, три выемки на его бородке отжимают штыри вниз, и шахта поворачивается.

Дженнифер Т. просунула голову в замочную скважину, но там было слишком темно, чтобы что-то рассмотреть. Она сунула в отверстие руку и нащупала штырь – целый столбик, толстый и холодный. Дженнифер Т. нажала на него, и он с недовольным скрипом ушел вниз. Она заползла в темный проход и обнаружила второй штырь, а потом и третий. Еще миг – и она высунула в клетку голову и плечи.

– Что ты делаешь? – ахнула Таффи, глядя на нее во все глаза.

– Возьми меня за плечи и поверни, – велела Дженнифер Т., нажимая на три штыря лодыжками, коленками и руками выше локтей. Пружины оказывали сильное сопротивление, верхушки штырей впивались в тело.

– Что-что? – Свобода, когда она наконец приходит, редко совпадает с картинами, которые рисует себе узник. Таффи только глазами хлопала, отвесив свою бородатую челюсть.

– Я ключ, Большеногая! Возьми меня за плечи и поверни!

И Таффи, встав, стряхнула с себя двухсотлетнее рабство. Она много раз видела, как Джон отпирает замок своим большущим ключом, и знала, что Дженнифер Т. нужно поворачивать по часовой стрелке, если смотреть изнутри. Так она и сделала.

– Ой-ой! – завопила Дженнифер Т., и Таффи тут же ее отпустила. – Нет, ничего. Давай, только быстрее.

Большие мохнатые руки с длинными большими пальцами снова ухватили девочку за плечи и стали поворачивать. Дженнифер Т. нажимала на штыри всем своим весом – еще немного, и они ее продырявят. Медленно, почти с раздражением, шахта начала поворачиваться. Засов поднялся, и дверь клетки, заскрипев, как колеса поезда при торможении, отворилась. Дженнифер Т. вместе с ней повернулась головой к середине великанова дома. Она лежала теперь на спине, лицом вверх, и упустила тот момент, когда снежная женщина вышла из клетки на волю.

Стены дома задрожали, и с них посыпались осколки камня.

– Он идет! – крикнула Дженнифер Т. – Вытащи меня отсюда.

Таффи снова захлопнула дверь, взяла Дженнифер Т. за ноги и повернула опять по часовой стрелке – ведь теперь она находилась снаружи. Шахта повернулась уже с меньшим усилием, засов защелкнулся, и Таффи вытащила девочку из скважины, а потом прижала ее к себе своими мохнатыми ручищами и выдавила у нее из легких весь кислород. Дженнифер Т. ощутила ее запах, резкий, но не противный – так пахли собаки бабушки Билли Энн после купания в море.

– Спасибо тебе! – восклицала Таффи. – Спасибо, спасибо!

Перед глазами у Дженнифер Т. плясали искры. Забавно: каждую секунду своей жизни ты только и делаешь, что дышишь, но очень редко вспоминаешь, насколько это важно – дышать.

– Пожалуйста… отпусти…

Очнулась она, брыкаясь и ворочаясь, на заднем сиденье Скид. Машина дребезжала, и шум стоял такой, точно монеты вытрясали из копилки. Она стукнулась головой о твердый предмет – голову Тора Уигнатта.

– Мичман Райдаут пришла в сознание, капитан, – доложил Тор.