Текст книги "Саммерленд, или Летомир"

Автор книги: Майкл Чабон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 21 страниц)

– Да, верно. Но сейчас темно, а нас мало, и силы у нас на исходе…

– Иногда Койота можно побить, – медленно произнесла Дженнифер Т. (Этан прямо-таки чувствовал, как формируются мысли в ее голове), – играя по его же правилам. Так. Ладно.

– Дженнифер Т., ты чего?

– Ты чего, поросенок?

Зашуршали друг о друга штанины джинсов, закачались ветки, и стало тихо – только машины продолжали идти по одной из дорог Середки. Дженнифер Т. скрылась в Терниях при тусклом свете месяца.

– Куда это она? – недоумевал Этан. – Обратно, что ли? Зачем?

– Я пойду за ней, а ты оставайся. Лежи тихо, поросенок, и помни: две трети теней, которые ты видишь, это не настоящие тени.

И лис следом за Дженнифер Т. устремился обратно в лагерь Койота.

Этан боролся со сном, как мог. В этой борьбе ему помогали подозрительные шорохи в кустах и неотступная картина того, во что превратился его отец. Но понемногу он начал сдавать. Нет-нет, не спи, говорил он себе, но голова упорно падала на грудь, и в ней пересыпался черный песок. Потом ему послышался звук, который он сначала принял за голос одинокой, летающей в ночи птицы. Тревожный, прерывистый звук – плач Ла Ллороны.

Она была совсем близко. Этан весь покрылся мурашками то ли от страха, то ли от желания увидеть ее. Он поднялся с такой готовностью, что ни тогда, ни после так и не понял, во сне все это происходило или наяву.

Он шел куда-то – не в Середку и не назад к Зеленому Ромбу, а по Терниям, пробираясь между острыми шипами. С ним творилось нечто удивительное. Слыша, как плач становится все ближе, все громче и надрывнее, он не чувствовал больше ни голода, ни усталости – только жалость к этой женщине, обреченной скитаться по пустынным местам Миров.

В зарослях появился еще один просвет – илистая отмель, по которой протекал сверкающий при луне ручей. Ла Ллорона в истрепанном белом платье стояла у самой воды. Этан, сразу узнав ее, бросился к ней, и она приняла его в прохладные, мягкие объятия.

– Мальчик мой. Родной мой сыночек.

– Мама. Мамочка.

Она больше не плакала, хотя эхо рыданий еще сотрясало время от времени ее хрупкое тело. Он чувствовал сквозь кожу ее косточки, как в то время, когда она умирала в больнице Колорадо-Спрингс – легкие, полые ангельские косточки. От этого воспоминания и оттого, что он снова обнимал ее и слышал ее голос, сердце Этана переполнилось так, что все его зажившие было раны открылись заново. В этот миг жизнерадостный, оптимистичный по натуре Этан впервые почувствовал, как плоха и несовершенна жизнь. Как ни украшай ее шумом и пестротой Всякого-Разного, Ничто всегда найдет трещину, чтобы просочиться наружу. Мистер Фельд был прав, сравнивая жизнь с бейсболом: она полна потерь и ошибок, промахов и неверных подач; даже чемпионы в этой игре проигрывают почти не реже, чем выигрывают, и даже лучшие отбивающие вылетают в семидесяти случаях из ста. Койот тоже прав, что хочет ее уничтожить и сделать счет нулевым.

– Я еще маленький, – сказал Этан – то ли себе, то ли матери, то ли миру, который отнял ее у него.

– Отпусти ее, мой мальчик, – сказала Плачущая. – Отпусти.

Гладя его по голове, она осторожно взялась другой рукой за биту. Стертая ладонь Этана перестала болеть, и пальцы, так долго сжимавшие дерево, ослабели. Бита выскальзывала из них так плавно, так легко…

– Сейчас отпущу, – сказал Этан.

И тогда случилась очень странная вещь: Ла Ллорона, скорбящий дух Дальних Земель, улыбнулась.

А Узел, этот упорный Узел, не позволяющий ни убрать себя, ни забыть о себе, впился в опухшую ладонь Этана. Он пришелся на особо чувствительное место, и Этан завопил. Вместе с воплем с его глаз, как говорится в сказках, упала пелена. Он моргнул и увидел, что его обнимает призрак, пахнущий пылью и ветхими лохмотьями. И вместо лица у этого призрака бледная маска, сквозь которую просвечивает череп. Этан снова схватился за биту и в самый последний момент выхватил ее у Ла Ллороны. Та завизжала и протянула скрюченную костлявую руку к его волосам.

– Нет! – крикнул он. – Ты не она!

Горе от потери матери вернулось к нему, заняв свое привычное место. Оно было частью его жизни, частью истории Этана Фельда, частью мира, где случаются самые разные истории: и трагические, и счастливые – и это, в общем-то, правильно. Память о докторе Виктории Джин Куммерман-Фельд – это Нечто, такое же стойкое, как яйцо ходага: никакое Ничто не может испортить ее и тем более растворить.

– Прочь! – крикнул он, замахнувшись битой. – Не то я расколю тебя, как глиняный кувшин.

Ла Ллорона не издала ни звука, словно все ее слезы наконец-то иссякли. Она парила в нескольких дюймах над землей, глядя сверху на Этана, и ему снова померещилось в ее мерцающей маске лицо матери. Лицо выражало бесконечный укор, и Этан пошатнулся от сознания, что потерял ее снова и теперь уже навсегда. Потом приведение отступило назад и скрылось в лесу.

Дженнифер Т. бежала долго, но на подступах к Зеленому Ромбу ей пришлось замедлить бег. В ночи гремела железная музыка, создаваемая молотками, лопатами, велосипедными цепями и машинными люками. В Терниях горели костры, которые Дженнифер Т. старательно обходила. Гогот сидящей у костров Рати напоминал не то лай своры собак в тугих ошейниках, не то птичий базар. Дженнифер Т., ступая с носка на пятку и сдерживая дыхание, благополучно пробралась мимо огней и вышла на Зеленый Ромб. На зимомирской стороне гудела катушка, с которой разматывался, уходя в Колодец, чудесный шланг мистера Фельда. На склонах Летомира тоже горели костры, громыхала музыка. По деревьям метались тени пляшущих серошкуров и прочих тварей. Интересно, для чего эти гадкие созданьица способствуют Койоту, который их же и собирается уничтожить? Если Койот все-таки добудет Щепку, она, когда весь мир растворится и станет Ничем, только его одного и выдержит. Но потом Дженнифер Т. вспомнила, что серошкуры – это бывшие феришеры, а скрикеры – просто изобретение Передельщика, гибрид гоблина с машиной. Может, сейчас они пляшут не от злого торжества, а от радости, что скоро их жалкой жизни придет конец.

За четвертой, правой, стороной Ромба стояла глубокая тьма. Порой ее озаряли вспышки, но это были всего лишь отражения горящих в Летомире костров. Там находилось Сияние, навеки запечатанное каким-то хитрым заклятьем Койота, которое он то ли не мог, то ли боялся снять. Да и зачем ему, раз все скоро кончится так или иначе?

Трудно было представить себе, что некто столь могущественный и хитрый, как Койот, может чего-то бояться, но Дженнифер Т., стоя посреди Зеленого Ромба, с безошибочной уверенностью почувствовала, что это действительно так. Он разорил Яблоневый Сад, вытоптал всю Проталину, осквернил воды самого Колодца, позволил своим приспешникам разбить лагерь в колючих зарослях Середки. Но Зеленый Ромб остался нетронутым. Он лежал, раскинувшись во все стороны, и его густая трава под луной блестела от росы. Хотя Сияние и запечатано, в мире, на этом травянистом поле, есть еще сила, которой Койот боится.

Позади точно флаг заполоскал на ветру, и Дженнифер Т. обернулась, вспомнив о тенях, которые преследовали их на Клэм-Айленде. Рядом с ней затрепыхалось в воздухе что-то темное, пахнущее дымом, как волосы после барбекю. Огромная черная птица – ворон. Сердце в груди Дженнифер Т. дрогнуло, но она осталась стоять на месте. Только прикрыла лицо согнутой в локте рукой, защищаясь от когтей и клюва, и махнула другой на ворона, отгоняя его.

– Спокойно, – прокаркал он. – Я ищу, где сесть, только и всего.

Услышав, что он говорит, Дженнифер Т. уронила руки. Сердце у нее заколотилось так, что в ушах зазвенело, и она позволила ворону сесть себе на плечо.

– Так кто же из нас боится? – сказал ворон хриплым, но знакомым ей голосом. – Койоту не страшна сила этого поля. Он сам сила. Это его земля, великий перекресток четырех Миров. Именно здесь, давным-давно, он уснул, и ему приснилась игра, полная возможностей и риска, – игра, которую ты так любишь, малютка. И потому ты не должна думать о Койоте плохо.

– Не обманешь, – сказала Дженнифер Т. – Это ты и есть.

Тогда он принял человеческий облик и стал рядом с ней, склонив голову набок, как настоящий старый койот, хитрый и любопытный.

– Ты шустра, с этим не поспоришь. Если бы я не собирался распустить свою команду, то предложил бы контракт тебе.

– А где моя команда? Клевер, Родриго, Роза-Паутинка? Где они?

– Они теперь мои, и ты тоже.

– Я пока еще не твоя, так что заткнись.

Он улыбнулся. Она видела, что нравится ему, и это почему-то разозлило ее еще больше.

– Ты ведь знаешь, для чего я здесь, да? Ты ведь читаешь мои мысли.

– Это верно, читаю. – Он достал из-под плаща длинную курительную трубку, бледно-серую при луне, и Дженнифер Т. догадалась, что она, как и у Пройдисвета, сделана из кости. Койот шевельнул пальцами, и огонек, загоревшись в воздухе, золотой рыбкой нырнул в чашечку. – Ты хочешь сыграть в бейсбол.

– Точно. Мои ребята против твоих, девять на девять. Здесь, на Зеленом Ромбе. Если победим мы, ты вытащишь шланг из Колодца и смотаешь его – короче, все отменишь. Если победишь ты… – Дженнифер Т. заколебалась – ведь она не спрашивала у Этана, согласен ли он. – Тогда мы отдадим тебе биту. Щепку, которая так тебе нужна.

– Интересное предложение. Для ребенка, выросшего на жвачке и телевизоре, ты неплохо знаешь Койота. Мысль о том, чтобы решить судьбу Вселенной за девять иннингов, привлекает меня. Но ты забываешь об одном. Вся власть здесь принадлежит мне, а у тебя ее нет совсем. У меня все карты на руках, кроме одной – биты. Однако погляди вокруг. В этих палатках и трейлерах у меня десять тысяч кошмариков – против вас девяти, из которых все, кроме двоих, опять-таки у меня под контролем. Мои ребята окружают Яблоневый Сад, Проталину и Тернии – и все они, помимо оружия, снабжены мощными заклинаниями, чтобы гасить таланты «тенехвостов». Вам отсюда не уйти, и за помощью послать вы не можете. Стоит мне только проявить терпение и поморить твоего дружка Этана голодом недельку-другую – и его деревяшка будет моей.

Дженнифер Т. истратила всю свою смелость, чтобы пробраться через Тернии, прийти сюда и не спасовать перед Койотом. Теперь она повесила голову, сознавая, что проиграла.

– Что ты можешь противопоставить мне? – спросил Койот. – Что ты знаешь? Твои предки в старину много раз одерживали надо мной верх, но их знание – не твое. Какой наукой владеешь ты, девочка?

При слове «наука» Дженнифер Т. вспомнила о книжке, которую подарил ей дедушка Мо. О Триединой Науке. Она достала книжку из заднего кармана и предъявила Койоту.

– Вот какой. Наукой племени На-Ве-Чу.

– Это еще что такое? – Койот прищурился, разглядывая картинку на обложке. Трое белых мальчишек, наряженных индейцами, сидели у костра, а старый индеец в головном уборе из перьев учил их плести верши для форели или делать силки. – Да, знаю. Эту книжку написал в питтсбургской гостинице один старикан, Ирвинг Познер. В 1921 году. В ней нет никакой науки, которая могла бы тебя спасти.

– Нет, есть. – Дженнифер Т. сама не слишком верила в то, что говорила (и что это за Ирвинг Познер такой?), но опорой ей, как уже не раз в ее жизни, служило собственное упрямство. – Триединая Наука. Надежда, Вера, Чудо.

Койот стал смеяться так, что из его трубки в него стрельнула маленькая комета. Он сгибался пополам и утирал слезы. Потом трубка выпала у него изо рта, и он удивился так, как способен удивляться только Койот, который на своем веку столько же раз садился в лужу, сколько возносился ввысь. Дженнифер Т., проследив за его взглядом, подумала сначала, что над травой поднимается туман – но потом увидела, что туман этот движется через Тернии, из Середки. Тысячи молочных спор, тысячи паучков-парашютистов плыли под луной, словно несомые ветром, – но Дженнифер Т. не чувствовала даже легкого дуновения.

– Это привидения, дуреха, – с кривой улыбкой бросил Койот.

Туман оседал на поле, клубясь, как проникающий в бутылку дым, и каждая его струйка превращалась в фигурку со странным острием на макушке. На Зеленом Ромбе строилась армия призрачных мальчиков в индейских костюмах из оленьей кожи, в боевой раскраске, с дурацкими перьями на головах.

Заполняя поле, они проявлялись, как на фотографии, приобретали четкость и даже неяркую окраску. Совсем как на снимках, где бабушки Дженнифер Т., еще молодые, позируют перед домом на Клэм-Айленде: там черно-белые или коричнево-белые изображения тоже иногда раскрашивались в разные бледные тона. Одни мальчики были побольше Дженнифер Т., другие поменьше, но старше как будто не было никого – насколько, конечно, можно определить возраст у привидений.

– Вы кто? – спросила она ближнего к ней призрака, курносого и с леденцово-розовыми щеками.

– Мы племя На-Ве-Чу, и мы верны до конца.

– Точно, – подтвердил его сосед, тощий и конопатый. – Хотя ты и девчонка.

Дженнифер Т. раскрыла книжку на титульном листе и показала Койоту. Там под томагавком, перекрещенным с трубкой мира, значился девиз, и она полагала, что Койот способен прочесть его даже при свете неполной луны.

– Здесь тоже так сказано: «Верны до конца».

– Твой дедушка Мо сожалеет, что его нет сейчас с нами, – сказал розовощекий мальчуган. Сквозь его тело Дженнифер Т. различала ярлычок с именем, вшитый в воротник скаутской рубашки: КУТЕР СИММС. – Но он еще не умер и потому не может присутствовать.

– Он последний из На-Ве-Чу, – добавил другой призрачный мальчик.

– Обойдемся и без него, – сказал третий. – Мы шустры, как белки, зубасты, как щуки, и всегда готовы к бою, как терьеры. – Мальчишки одобрительно загомонили, а некоторые даже загавкали. – Нас здесь столько же, сколько у тебя серошкуров и прочих прихвостней. Так что не очень на них полагайся, мистер, – закончил мальчуган, решительно засучивая рукава.

– Теперь все по-честному, – заметил Кутер Симмс. – Вас десять тысяч, и нас тоже.

Туманные мальчики заслоняли собой огни лагерных костров и даже глушили немного железную музыку Рати. Катушки, с которой разматывался шланг, и вовсе не стало слышно. Койот скривил губы, и Дженнифер Т. померещились у него во рту острые собачьи клыки, но гримаса тут же сменилась прежней милой улыбкой. Он заново набил свою трубку, разжег ее, щелкнув пальцами, и некоторое время попыхивал ею, оглядывая призрачное войско. Потом он взглянул на Дженнифер Т., и огонь в его глазах заставил ее только что обретенную храбрость испариться, как каплю воды на горячей сковородке.

– Хорошо, – сказал он. – Я освобожу вашу команду и верну вам спортивное снаряжение. Встречаемся на этом поле завтра в полдень, но на победу можешь не рассчитывать. Мои «хулиганы» – крутые парни, Дженнифер Т. Райдаут. Они как раз из тех игроков, которые перехватывают сигналы, толкают под локоть отбивающих и мажут мяч вазелином. Короче говоря, они играют по правилам Койота. А такого, как их питчер… – Койот затянулся, и лицо его осветилось снизу – так иногда зажигают спичку, когда рассказывают страшное и хотят напугать слушателей, – такого ты еще не видела. Настоящий миномет!

Сказав это, Койот повернулся и зашагал прочь.

Глава двадцать пятая
ИГРА МИРОВ

Призрачные мальчики перенесли Дженнифер Т. через колючие кусты туда, где у ручья лежал заплаканный Этан. Она опустилась на колени рядом с ним.

– Эт! Ты в порядке?

Он помотал головой.

– Что случилось?

– Мне не хочется говорить об этом. Ты не против?

– Конечно. Как хочешь. – Она подала ему руку и помогла встать.

– А кто эти… ребята? – оглядываясь, спросил Этан.

– Мы племя На-Ве-Чу, – ответил призрачный Кутер Симмс. – И мы не любим, когда парни плачут.

– Как будто ты ни разу в жизни не плакал, – вмешалась Дженнифер Т. – Ты бы точно заслужил перо за старое доброе индейское хвастовство, если б за это присуждали перья.

Кутер Симмс сердито посмотрел на нее, и его нежно-розовый румянец стал несколько ярче. У остальных индейцев реплика Дженнифер Т. вызвала живейшее одобрение.

– Пошли, поищем Пройдисвета, – предложила Дженнифер Т.

Лис рыскал среди колючек, зовя их обоих по имени. Увидев призраки тех, кто навсегда остался верен племени На-Ве-Чу, он встревожился – но, услышав от Дженнифер Т., как они приструнили Койота, ухмыльнулся по-лисьи.

– Стало быть, игра состоится. А что ты ему пообещала в случае нашего проигрыша?

Дженнифер Т. взглянула на Этана и на его биту, поблескивающую при свете месяца.

– Щепка?! – воскликнул Этан. – Ты пообещала ему мою биту?

– Это единственное, что ему нужно, Этан. Что еще я могла ему предложить?

Он взял биту наперевес, поморщился, разжал руку, и все увидели кровавый рубец у него на ладони.

– Да пусть пропадает. Я даже размахнуться не могу как следует.

– Ты бы поплевал на ранку, – предложил один из На-Ве-Чу.

– Поплюй и приложи подорожник, – подхватил другой.

– Поплюй и смочи лимонадом, – посоветовал третий. – А потом еще паутину хорошо приложить.

– Теперь понятно, как они все умерли, – подмигнув Этану, заметила Дженнифер Т.

Остаток ночи они провели в «форде» выпуска 1977 года, брошенном кем-то в кювете у трассы 179 близ Сидоны, штат Аризона. В прохладном воздухе пахло полынью, и небо светилось, как циферблат часов. Они не знали, куда подевались призрачные мальчики (когда над пустыней занялась розовая заря, они вообще усомнились в их существовании), но потом Пройдисвет снова переправил их на Зеленый Ромб, и они увидели перед собой картину разгрома.

Красные палатки повалены, машины исчезли с глаз долой. Даже громовые буйволы ушли куда-то, очистив небо над Зеленым Ромбом. Дженнифер Т. подумала, что здесь поработали На-Ве-Чу, но Пройдисвет сказал, что это сам Койот велел Рати убраться, поскольку больше он в ней не нуждается.

– Они его бесят своим шумом и гамом, – пояснил лис. – Раз в тысячу лет они его так достают, что он их всех вообще съедает.

От всей Рати осталась только одна бронемашина да красно-черная катушка у Колодца, с которой все разматывался бесконечный шланг. Была еще расписная кибитка на полозьях и при ней упряжка волков. Когда Этан вышел на поле, дверца кибитки открылась, и оттуда, заливаясь противным смехом, выкатилось лохматое белое существо. Следом один за другим, моргая, стали выходить на солнышко тенехвосты. Они бросились бежать, и вся команда сошлась в центре поля, где за ночь чудом выросла питчерская горка. Тенехвосты обнимались, трясли друг другу руки и осматривали полученные повреждения. К общему сожалению, они осознали, что Таффи среди них нет, и отправились в разоренный Яблоневый Сад завтракать.

Кроме потери центрального игрока (место Таффи предстояло занять Пройдисвету) всех больше всего беспокоила рука Этана. За ночь на ладони вздулся пузырь величиной с оливку, и кожа вокруг воспалилась. Притом Этан, обороняя биту от покушений Койота и Ла Ллороны, сильно натрудил себе мускулы. Он с трудом сумел натянуть рукавицу.

– Нужен бальзам, – сказал Петтипот. – От таких волдырей помогает огуречник.

– Скажешь тоже, огуречник, – возразил Туз. – Огуречник – это для чирьев. Тут тысячелистник нужен.

Они заспорили, но Пройдисвет оборвал их.

– С вашими познаниями только угри выдавливать. В таких случаях алтей полагается.

Все трое спорщиков удалились куда-то в Лето-мир, а остальные стали собирать нарубленные серошкурами дрова. Среди мусора и костей сомнительного происхождения нашелся мешочек с хлебом, а еще (вот чудо-то!) два десятка яиц, которые Роза-Паутинка испекла в золе. Клевер сказал, что яйца гусиные, и Этан, съев три штуки, стал относиться к больной руке более терпимо. Травники решили составить смесь из рекомендуемых каждым растений. Туз набрал воды в каску, брошенную каким-то скрикером, бросил туда целебные листья и кипятил, пока на дне не осталась густая жижа, пахнущая дегтем. Запах, как это часто бывает с лекарствами, проникал прямо в тебя и напоминал тебе, что ты жив. Пройдисвет намазал полученным снадобьем ладонь Этана, и все стали надеяться на лучшее.

– Нам их нипочем не побить, – сказала Роза-Паутинка. – Даже и пытаться не стоит, по-моему. Все знают, что «хулиганы» играют с Койотом с тех самых пор, как он изобрел эту игру. Так я, по крайней мере, слышала.

– Точно, – подтвердил Петтипот. – Они и есть Первая Девятка. А были демонами, пока Койот не надел им рукавицы и не выпустил их на поле. Раскаленные крючья они поменяли на биты, а железные башмаки на шиповки. Все их адские достоинства – терпение, хитрость, проворство, ловкость, умение подмечать чужие ошибки – в игре пришлись как нельзя кстати.

– Мне приходилось играть с ними, – сказал Клевер, и все повернулись к нему. Костер уже догорел, и солнце быстро прогоняло утреннюю прохладу. – Сильная команда. Я не спорю, может, они и правда демоны, но я их принял за рувинов, хотя таких уродов и у рувинов еще поискать. Они совершали турне по Внешним Островам – давно, очень давно. Мы сыграли с ними серию из пяти игр, и они нас уделали всухую. Сильны, ничего не скажешь.

– И как с ними играть? – спросила Дженнифер Т.

– Рассказывай все как есть, – присоединился к ней Туз. – Ты хоть один мяч отбил? Если по правде?

– Давай, вождь, – подхватил Этан. – Выдай нам разведданные.

– Нет надобности, – сказал Родриго Буэндиа. Все утро он молчал, курил сигары одну за другой и мерил шагами поле. Заключение в темных санях он перенес тяжелее всех; великий бомбардир, как сказал Этану Клевер, даже плакал во сне. – Только время терять. Пора разогреваться. Побегаем. Поработаем с бантами. Вообще разомнемся. Вот ты, центровой, ты когда в последний раз играл?

– В тысяча пятьсот шестьдесят девятом, – без запинки ответил лис. – Сделал два дубля.

– Вот и я об этом, – сказал Буэндиа.

Следующие два часа они тренировались на Зеленом Ромбе. Когда солнце почти достигло зенита, из саней высыпали серошкуры с меловыми баллончиками и базовыми площадками. Прогнав спортсменов с поля, они принялись размечать линии и ставить базы. Через час поле было готово для игры. Дженнифер Т. поднялась на горку и стала подавать Этану в «дом», разогревая руку. Скорость подач мало-помалу увеличивалась, и мячи довольно хорошо ложились в рукавицу Этана. Дженнифер Т. знала, что сегодня ей придется обходиться без загогулин. Зеленый Ромб – осевая точка Миров. Все ветви отходят от него, но ни одна его не пересекает, и прошмыгнуть через него нельзя.

Каждое попадание мяча в рукавицу причиняло Этану такую боль, что он сжимал зубы и тяжело, со свистом выдыхал через них. Он готовился принять крученый, когда Клевер сказал:

– Вон они.

«Хулиганы» шли через внешнее поле, словно явились прямо из запечатанного Сияния. Клевер был прав: они выглядели как люди, здоровенные, кряжистые, плечистые, но с желтыми, изнуренными лицами. Такие лица Этан видел на старых бейсбольных фотографиях: маленькие, близко посаженные глаза, острые носы, тонкогубые угрюмые рты. Костюмы у них фланелевые, белые с красной отделкой, бейсболки черные, с красными козырьками, где черными же буквами значится «Хулиганы». Шиповки тоже черные, с узкими длинными носами. Они подошли к горке и расположились вокруг, глядя на Дженнифер Т. Она сделала вид, что их не замечает, – Этану даже показалось, что она их в самом деле не видит. Отклонившись назад, она подала скользящий. Послушный ее воле мяч клюнул вниз и хлопнулся, как кирпич, в рукавицу Этана. Кто-то из «хулиганов» хмыкнул, но никто не сказал ни слова.

Они расселись на своей скамейке, опять-таки почти не разговаривая. Если они и общались, то с помощью знаков, которыми пользуются капитаны и тренеры.

– Их только восемь, – заметил Тор. – Где же девятый?

– Здесь, – ответил Койот, появившись в белоснежной форме за гостевой скамейкой. Рядом с ним, в клетке на колесах, сидела Таффи. – Надеюсь, вы не возражаете? – спросил он. – Нельзя же, в самом деле, чтобы на самом последнем матче в истории бейсбола совсем не было зрителей.

– Таффи! – Этан, Дженнифер Т. и Тор бросились к клетке. Снежная женщина, как когда-то, лежала бесформенной кучей на полу, прикрывая локтем лицо.

– Таффи! – позвала Дженнифер Т. – Что с тобой? – Узница не отвечала. Дженнифер Т. просунула руку между прутьями, дотянулась кончиками пальцев до Таффи и ласково погладила ее по голове. – Мы на тебя не сердимся, Таф. Мы понимаем.

– Ага, – подтвердил Этан. Он хотел сказать, что Ла Ллорона и к нему приходила, предлагая избавить его от горя, но вспомнил, что он-то благодаря Узлу устоял, а Таффи поддалась искушению и тем приблизила конец света. Поэтому он не стал ничего говорить и повторил только: – Ага.

Таффи по-прежнему не шевелилась.

– Эй, – сказал Этан Койоту, – мне надо, чтобы кто-то держал мою биту, пока я ловлю мячи. Так я буду уверен, что ты ее не заберешь.

– Как будто я способен на подобную низость!

– Я хочу, чтобы биту держала Таффи.

Таффи отняла руку от лица и взглянула на Этана маленькими, круглыми, полными слез глазками.

– Ты согласна, Таф? Согласна ее постеречь?

Таффи моргнула, наморщила темный лоб и медленно кивнула.

– Вот и прекрасно, – сказал Койот. – Давай начинать.

– Минуточку, – сказал Тор. – А кто судить будет?

– Я, – ответил скрипучий голос, сопровождаемый противным смешком.

Этан обернулся, ожидая увидеть белобрысое лохматое существо, состоящее у Койота на посылках, но вместо него увидел длинноволосого молодого человека в судейской форме – голубой рубашке и синих брюках.

– Пэдфут!

– В чем дело, юноша?

– Ну уж нет! – крикнул Этан Койоту. – Он работает на тебя и судьей быть не может.

– Во-первых, условия здесь диктую я, – сказал Койот. – А во-вторых, я, к своему удивлению, обнаружил, что мой старый приятель Робин Мягколап, как это ни возмутительно, перешел на вашу сторону с целью спасти собственную шкуру.

– При всем уважении, босс, – вставил Мягколап, – меня эта Вселенная, хе-хе, вполне устраивает. У всех нас есть свои слабости.

– Полагаю, что он, разрываемый между данной мне клятвой и необъяснимой привязанностью к собственному жалкому существованию, проявит нужную степень объективности. Так что начнем.

– Команды, на поле! – прокричал Мягколап.

Опираясь на информацию Алькабеца, я привожу списки команд, которые встретились на Зеленом Ромбе в девятый день девятого месяца 1335 года Дятла (по вселенскому летосчислению):

ТЕНЕХВОСТЫ………………..ХУЛИГАНЫ

Райдаут, Дж. Т., питчер…….Сверниголова, Дж., шорт-стоп

Петтипот, Д., л. край……….О'Вырви, Дж., 2б.

Кабаний Зуб, К., 1б. (кап.)…Костолом, Дж., 3б.

Буэндиа, Р., пр. край……….Живоглот, Дж., центр

Рейнард, П., центр………….Ван Виссель, Дж., 3б.

Уигнатт, Т., 3б………………Пучеглазетто, Дж., 1 б.

Одуванчик, Р.П., 2 б………..Стрыга, Дж., л. край

Туз, Дж., шорт-стоп…………Душегубе, Дж., кэтчер

Фельд, Э., кэтчер……………Койот, питчер (кап.).

Первые несколько иннингов игра представляла собой дуэль питчеров. Койот метал огонь, гром и молнию – свирепо, но с великой точностью. Отбивающий, крепко уверенный, что мяч сейчас угодит ему в голову, видел в следующий миг, что этот самый мяч благополучно улегся в рукавицу кэтчера. Одни его подачи резали воздух, другие двигались с коварной медлительностью, скользя, ныряя и подбираясь к противнику с черного хода. Их все объединяла одна черта, делавшая историю Койота столь занимательной на протяжении последних пятидесяти тысяч лет: хитроумие.

Дженнифер Т., поднимаясь на горку, действовала более прямо. Она то и дело совещалась с Этаном и полагалась в основном на резаный, но сменный у нее тоже был неплох, а скользящий чертил в воздухе хитрые серебристые петли. Мягколап пару раз, по мнению «тенехвостов», выносил спорные суждения, но при этом объявил страйками некоторые подачи Райдаут, которые Этан посчитал низкими и прошедшими вне зоны.

«Хулиганы», как и говорил Клевер, оказались сильной командой. Они урывали у Дженнифер Т. то хит, то прогулку, с помощью банта переводили бегущего на вторую и воровали третью. В конце пятого иннинга, собрав воедино прогулку, кражу, полевой выбор и перехваченный флай, они наконец заработали ран. Шестой и седьмой иннинги прошли для них впустую, но в восьмом, когда Пройдисвет из-за солнца упустил флай, им засчитали еще очко. К началу девятого счет стал 2:0 в пользу «хулиганов». Ноль, красноречиво свидетельствующий о неуспехе «тенехвостов», вмещал в себя все разновидности нулей: у них не было ни ранов, ни хитов, даже прогулки Койот никому не дал заработать, из всех отбивающих только Буэндиа сделал два солидных удара, но мячи перехватил Живоглот, центровой «хулиганов».

Роза-Паутинка, отбивавшая первой в начале девятого, урвала-таки прогулку: Койоту явно действовала на нервы потрепанная тряпичная кукла, которую он когда-то подсунул королеве Шелковице. Туз добавил к этому хороший, чистый сингл. Этан, несмотря на кажущуюся перемену к лучшему, вышел отбивать почти без всякой надежды. Он уже выбыл однажды в аут из-за неправильного взмаха. Работая битой, он старался не обращать внимания на боль от Узла, но это было невозможно. Выйдя отбивать во второй раз, он послал через поле высокий фаул, вовремя перехваченный Стрыгой, и это был лучший его показатель за всю игру.

На этот раз, обещавший стать последним – не только для него, но и вообще, – Этан медлил. Роза-Паутинка, с Нубакадубой под мышкой, занимала вторую базу. Туз хмуро выглядывал из-за игрока первой. Этан окинул взглядом ожидающую своей очереди Дженнифер Т., Петтипота, Тора, Пройдисвета, Клевера, и Таффи в клетке, и Родриго Буэндиа. Таффи, держась за прутья, смотрела прямо на него. Теперь, когда конец света так близок, ей, наверно, хочется, чтобы все закончилось поскорее. Она, наверно, только и ждет, чтобы он, Этан, вылетел.

Буэндиа взмахнул воображаемой битой и показал на небо. Этан кивнул.

– Отбивающий готов, – объявил Мягколап.

Койот надвинул бейсболку пониже и приступил к потяжке. Приложив рукавицу к животу и сделав мяч центром тяжести, он откачнулся назад и подал. Этан ясно видел швы на мяче, который, крутясь, летел прямо к нему. Он замахнулся, но мяч в последнюю секунду прошел мимо.

– Страйк один! – сказал Мягколап.

Следующий мяч описал широкую дугу и нырнул вниз. Этан снова замахнулся, и боль пронзила руку.

– Страйк два!

Этан сошел с площадки и потряс левой рукой. Разве можно не обращать на такую боль внимания? Нельзя. Значит, надо попробовать что-то новое, что-то в духе мистера Олафсена. Вместо того чтобы отгораживаться от боли, надо почувствовать ее в полной мере. Может быть, это добавит ему злости или поможет сосредоточиться. Этан снова занял свое место и стиснул биту – как можно крепче, чтобы Узел впился поглубже в левую ладонь. Вибрируя от боли как тонкий металлический лист, он вскинул биту на плечо.

– Вдарь по нему, Этан! – произнес странный, дрожащий голос за третьей базой. Отец – то, что от него осталось – стоял на трапе бронемашины и следил за игрой. Он не шевелился, Плоский Человек, даже руку не мог поднять, но Этан был уверен, что это сказал он. Никто на скамье «тенехвостов», по-видимому, не слышал его, никто не смотрел в ту сторону. Может быть, Этан просто принял желаемое за действительное? Койот подал прямой резаный мяч, и Этан, сходя с ума от боли, взмахнул битой. Удар, пришедшийся по мячу, сотряс все его тело. Локти хрустнули, плечи вышли из суставов, развернувшийся по инерции трос стал крутиться на поясе, как пластилиновый, пока не отломился и не упал наземь.