Текст книги "Саммерленд, или Летомир"

Автор книги: Майкл Чабон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 21 страниц)

– Что ты такое говоришь, Моррис? – вмешалась бабушка Билли Энн. – Все первые двадцать лет своей жизни ты каждое лето проводил в Саммерленде.

– Я не про наш Саммерленд, Билли Энн. Наш – это только бледная тень настоящего.

– Слишком мудрено для меня. – Бабушка Билли Энн с кряхтеньем, стонами и помощью Этана выбралась из красного кресла и пошла на кухню. – Для твоего же блага надеюсь, что ты оставила мне кусок пирога, Беатрис Каспер.

Бабушка Беатрис поджала губы и сделала невинное лицо.

– Я ссылаюсь на Пятую поправку [11]11
  Согласно Пятой поправке к Конституции США, человек не обязан давать показания против самого себя.


[Закрыть].

– Помню еще, что для перехода из одного Мира в другой нужен особый талант, – сказал дедушка Мо. – Обыкновенному существу это не под силу.

– Нужен тенехвост, – сказал Этан.

– Ну да, такой, чтобы ни рыба ни мясо. Чтобы наполовину в этом Мире, наполовину в другом.

– Вроде волшебного лиса.

– Вроде Тора Уигнатта, – сказала Дженнифер Т.

Глава пятая
ПОБЕГ

Они решили разделиться. Дженнифер Т. пойдет агитировать Тора Уигнатта, а Этан обратится за помощью к отцу – надо же как-то помешать Койоту положить конец вселенской Истории. Дженнифер Т. побывала дома у Тора дважды, и если даже еще кому-то на острове удалось повторить ее подвиг, никто из них не выжил, чтобы поведать об этом. (Миссис Уигнатт, как уже упоминалось, слыла фигурой не менее легендарной, чем ее сын). Дедушка Мо и бабушка Шамбло тем временем упакуют кое-какое снаряжение, провизию, фонарики, рыболовные снасти – так, чтобы не слишком перегружать детей. Было пять часов вечера. Этан обещал вернуться в семь, предоставив отцу все доказательства и аргументы. То, что собирался сделать Койот, очень походило на максимальную энтропию, тепловую гибель Вселенной, и на прочие мрачные физические теории, о которых Этану говорил отец. Может быть, если Этан расскажет все в таком ключе, то отец заинтересуется их проектом. В худшем же случае, если поколебать мистера Фельда не удастся, Этан дождется, когда отец ляжет спать (даже если это произойдет только на рассвете), и уйдет из дома потихоньку.

Дженнифер Т. отправилась в путь на своем велосипеде, а Этан взял старый велосипед, сменивший за свою долгую жизнь много Райдаутов. Цепь у него все время спадала, и одна рука у Этана была занята палкой, поэтому до дому он добирался целый час.

При повороте на знакомую грунтовую дорогу сердце у него дрогнуло и нервы зашалили: Этан увидел у дома оранжевый «сааб», как бы символизирующий самого мистера Фельда, разумного и основательного. «Стой, Этан, – как будто говорил этот яркий предупредительный знак, – ты заходишь слишком далеко».

Что он себе вообразил? Нет способа заставить мистера Фельда поверить в эльфов-бейсболистов, в гоблинов с черными крыльями, которые кидаются собственными взрывчатыми головами, и в Рваную Скалу. Чтобы убедить отца в чем-то, нужны доказательства – Этан хорошо это знал. Как доказать ему, что Летомир существует? Все, чем Этан располагает, – это сухая серая ветка и маленькая книжечка, изданная, как там указано, в Дуйвибурге в 1320 году Жабы! Книжка, конечно, это уже кое-что – от нее так просто не отмахнешься, – но Этан сомневался, что этого будет достаточно.

Он оставил велосипед на дорожке и подошел к дому. В окнах темно, но задняя дверь не заперта. Отец, наверно, еще спит – иногда он просыпается только в сумерки. Этан прошел через кухню и заглянул в его комнату.

– Пап? – Собственный голос показался Этану каким-то потерянным, и он включил свет. На столе лежала белая визитная карточка.

РОБ ПЭДФУТ

«Мозгоштурм Аэронавтикс»

Ниже указывался адрес в Сиэтле, телефон и электронный адрес: [email protected]. Рядом лежали темные очки для лыжников. Наверно, отец решил все-таки позвонить этому Пэдфуту. Телефонный разговор его вдохновил, и мистер Фельд решил приняться за работу пораньше. Этан сунул очки в задний карман джинсов и с упавшим сердцем вышел через заднюю дверь к мастерской. Теперь еще труднее будет уговорить отца покинуть остров. Если он задумал произвести впечатление на своих возможных инвесторов, уезжать совсем не в его интересах.

Увидев, что и в мастерской тоже темно, Этан сразу понял, что случилось неладное. Стеклянная дверь закрыта, но не заперта, как и в доме, – а мистер Фельд всегда запирает свою мастерскую, ведь там, как он говорит, хранится все его имущество. Может быть, он просто отошел куда-то, собираясь скоро вернуться. Раньше он никогда так не делал, но все может быть. Да нет, чепуха. Ты знаешь. Узнал сразу, как только вошел в дом. Ты сразу почувствовал, что там что-то не так. Слишком тихо. Слишком убрано. И пахнет чем-то неуловимым, но таким, чем в твоем доме не пахнет.

– Пап? – снова позвал Этан, и волосы у него на затылке поднялись дыбом. К окнам мастерской липли тени, заволакивая свет. Этан видел в стеклах свое маленькое испуганное отражение. – О Господи!

«Виктория Джин» исчезла. Этан так сосредоточился на отце, что заметил это только теперь. На цементном полу, где всегда стояла кремовая гондола, осталась только пыль со следами масла. Топливный бак был на месте, но оболочка, крепления, причальные канаты – все пропало. Осмыслив это, Этан осознал сразу две вещи. Во-первых, что ко всему этому причастен Роб Пэдфут. Длинноволосый молодой человек с кейсом снова явился на остров – если вообще уезжал – и на этот раз забрал с собой и отца, и «Викторию Джин».

Во-вторых – Этан нутром это чуял – что Пэдфут и вся его фирма работают на Койота. Этан помнил, как Пэдфут нахваливал отцовский микроволокнистый материал. Что это – просто хитрость такая или Койоту действительно для чего-то нужна ультрапрочная, непроницаемая оболочка аэростата? Для того же, для чего ему нужен сам мистер Фельд? Если в сердце Этана Фельда оставались до сих пор какие-то сомнения – в собственном рассудке или в разумности своего плана – то теперь они улетучились. Все на свете правда, как говорит Альберт Райдаут.

В кустах у самой двери что-то зашуршало. Этан пожалел, что с ним нет палки – он прислонил ее к велосипеду. Раздался тихий стон, лязгнула сталь и на пороге мастерской появился Клевер, пряча что-то за спиной. На лбу у него зияла оранжевая рана, на щеках и на горле застыли густые оранжевые потеки. Оранжевое вещество напоминало по виду абрикосовый джем. На замшевой рубашке феришера тоже расплывался яркий липкий круг. От прыжка с одной ветви на другую плечи и кончики ушей у него обледенели. Выпрямившись в полный рост – около шестнадцати дюймов – он снял шапку и низко поклонился Этану.

– К твоим услугам, – сказал он и достал из-за спины старую кэтчерскую рукавицу, которую отец Этана нашел вчера утром в одной из коробок. – Кажется, это твое?

Задав этот вопрос, он внезапно повалился на пол лицом вниз.

Этан поднял его. Феришер весил не больше крупного кота, и его обмякшее тельце в руках Этана тоже напоминало кошачье, плотное и мягкое одновременно. Этан уложил его на старую кушетку, где мистер Фельд иногда устраивался вздремнуть на пару часов. Неужели это красивое маленькое создание умрет у него на глазах?

– Не теперь еще, – не открывая глаз, сказал Клевер. – Не по эту сторону Зимомира.

– Зимомир? Он там живет?

– Передельщик-то? Он нигде не живет. У него нет дома. Ни один дом его не примет, да он и сам не выдержит больше суток. Но говорят, что он любит Зимомир со всеми его волосанами, бурегонами и снежными великанами. Говорят, у него там жена есть – большая серая волосана, а звать ее Злюка Бетти. Я не удивлюсь, если найду его там вместе с его ратью, с хитростями, уловками, с ведьмами и гоблинами. – Клевер открыл глаза. – Но в Зимомире я никогда не бывал и не отваживался входить в его лагерь, когда он на ночь ставит свои повозки в круг. Никому еще не удавалось сделать это и остаться в живых – а если кто и возвращался, то в таком виде, что и глядеть неохота. – Глаза Клевера снова закрылись.

– Ты так и не нашел никого… – Договаривать Этан не стал. Если бы Клевер спас кого-то из своих, то, конечно, привел бы их с собой. Феришер в ответ только молча мотнул головой.

Этан набрал в тазик теплой воды из-под крана, чувствуя, что ему выпала большая честь поухаживать за королем хоум-рана трех Миров. Феришерская кровь показалась ему гуще человеческой, а пахла она, как весенняя грязь, – так пахнет земля на первой бейсбольной тренировке сезона. Смывалась она легко, а раны и порезы, когда Этан промокал их мокрым полотенцем, затягивались сами собой. Вскоре Клевер сел, забрал у Этана губку и занялся остальными ранами сам.

– Спасибо тебе еще раз. – Часть бороды у Клевера обгорела, и он осторожно пощупал плешь. – Ох и прыжок же был. Прогал между ветвями теперь страсть как широк – а ведь раньше они смыкались, как губы при поцелуе. Да нам с тобой и не положено ведь прыгать в одиночку.

– Кто за тобой гнался? Скрикеры? Серошкуры?

– Нет. Быстромрак. Такая живая тень, которая…

– Я знаю. За нами они тоже гнались. И схватили Пройдисвета.

– Да ну? Печальная новость.

– А еще они забрали моего папу, Клевер. Я знаю, это они. Один такой, Роб Пэдфут пришел и забрал его и наш дирижабль.

– Пэдфут? Мягколап то есть? Да, тут и сомневаться нечего. Твой отец у Койота.

Этан, вспомнив о темных очках, достал их из кармана. Стекла радужно переливались, как две нефтяные лужицы. Белую оправу из чего-то вроде мягкой резины или винила пронизывали тонкие проволочные жилки. Резина или пластмасса – отец уж точно знает, как этот материал называется – нагрелась у Этана в кармане.

– Ты его знаешь, этого Мягколапа? – спросил Этан и надел очки. Нет, нагрелись они явно не от кармана – казалось, что тепло идет изнутри.

– Век бы его не знать. Он кормится за столом у Койота. Во всех его пакостных делах участвует. Тиранит его рабов, обманывает его жертв и награждает его любимчиков. Мерзавец, одно слово.

Этан хотел уже снять очки, как будто дурные качества Мягколапа могли и его заразить, но то, что он увидел, помешало ему.

Когда на тебе очки, даже темные, ты смотришь сквозьних – и ожидаешь увидеть, более четко или не так ярко, то, что находится перед тобой. Это ожидание коренится так глубоко, что мозг Этана только с усилием – и с тошнотой – осознал, что сигналы, подаваемые ему зрительными нервами Этана, не имеют ничего общего с мастерской, со старой кушеткой в углу и с раненым вождем феришеров. И прошло еще некоторое время, прежде чем ошарашенный мозг сумел сложить какую-то картину из массы белых, серых и голубоватых пятен, которую показывали ему глаза.

– Я вижу его! – вскричал Этан, прижимая оправу к лицу. – О Господи! Я его вижу!

– Кого, Мягколапа?

– Нет! Отца!

Этан видел его смутно, как через масляную пленку, притом изображение все время дергалось вправо, влево, вверх и вниз. Мистер Фельд лежал на чем-то вроде матраса, а позади виднелась голая стена. Он лежал на боку, и рубашка выбилась у него из джинсов. Грудь его мерно поднималась и опадала – возможно, он спал. Глаза закрывала плотная повязка, но отцовский мохнатый живот Этан узнал безошибочно. И большие старые наручные часы тоже. С отцом как будто ничего страшного не происходило, но повязка на глазах и этот жалкий матрас ужаснули Этана. Ясно, что отец – пленник, заложник. Может быть, его даже пытали. Изображение очень напоминало те дерганые кадры, которые снимают на камеру террористы и похитители.

– Я спасу его, – озвучил свой план Этан, одновременно обдумывая его. Он снял очки и спрятал их в карман. – Я спасу его, – повторил он уже тверже. Судьба Вселенной вдруг перестала его волновать. Он не хотел больше быть героем, не думал о пророчестве Джонни Водосказа и о том, что же такое обнаружил в нем Безымянник Браун. Он хотел одного: вернуть своего бедного похищенного отца назад. За свою короткую жизнь он уже потерял одного из родителей – и если для того, чтобы вернуть другого, нужно спасти Вселенную, он это сделает. – Ты мне поможешь попасть туда?

– Клянусь Десницей, я устал, маленький рувин, – вздохнул Клевер. Теперь, когда он немного оправился от ран и тяжелого перехода, горе, постигшее его племя, навалилось на него всей своей тяжестью. – Я старый, уставший, побитый феришер.

– Если Койот забрал моего отца, это может быть как-то связано с Рваной Скалой. Думаю, Койоту нужен материал, который отец изобрел. Эта штука не горит, не рвется и не режется – короче, то, что надо. Погоди-ка…

– Что такое?

– То, что надо. – Этану показалось, что у его желудка отвалилось дно. – Мне кажется… произошла ошибка.

– Какая еще ошибка?

– «Фельд – тот самый, – процитировал Этан. – У Фельда есть то, что ему нужно». Фельд – это не я. Это мой папа. «То, что нужно» – это его микроволокно, а «ему» – значит Койоту. Понимаешь? Джонни Водосказ с самого начала имел в виду не меня, а моего отца. У отца есть то, что нужно Койоту, а нужно ему отравить Колодец!

– Уж очень ты поспешаешь. – Феришер взялся рукой за лоб. – Давай-ка по порядку.

– Ты ведь знаешь мою подружку, Дженнифер Т. Райдаут? Ну так вот, ее бабушка видела сон про волшебный Колодец, питающий Древо. И там, во сне, был Койот. Он посикал в воду и испортил ее. Отравил.

– Лепечущий, – сказал феришер.

– Чего?

– Лепечущий Колодец. Тот, что на Проталине. В той части Зимомира, что примыкает к центру Миров. Да, если он изыщет способ испортить воду в Колодце, Древу придет конец. И Рваная Скала настанет в год Крота, как старики всегда говорили. И ведь это мы подставили твоего родителя Койоту. Мы посылали ему сны о воздушных кораблях и привели его к самому наплыву, где Койот неминуемо должен был его углядеть. – Голос Клевера стал похож на лоскут, обтрепанный по краям. – Мы во всем виноваты.

Они надолго замолчали. Из Этана выветривался последний осадок его мнимого, подтвержденного пророком геройства, но на его месте, как ни странно, возникала решимость, не имеющая ничего общего с волшебством. Значит, он не тот самый? Очень хорошо. Пусть ему не суждено спасти Вселенную, но отца своего он спасет, что бы там ни привиделось моллюску-оракулу.

– Ладно, – сказал он наконец. – Что делать будем?

Феришер вздохнул так, словно каждый атом его существа восставал против необходимости что-либо делать. Однако ведь он, отчаявшись отыскать свое племя, пришел именно сюда, а не куда-то еще. Этан начинал угадывать за всем этим какую-то силу, заставляющую вещи складываться так, а не иначе.

– Тенехвоста у нас нет, а без помощи тенехвоста я никуда больше прыгать не стану, слово даю. – Феришер содрогнулся и хлопнул себя по голове. – Хватит того, что я совсем оглох на левое ухо.

– Ты не знаешь такого мальчика – Тора Уигнатта?

– Тор Уигнатт, – задумчиво протянул Клевер, и у Этана создалось впечатление, что это имя феришеру знакомо.

– Ну да. Мы думаем, что Тор мог бы…

– Да, верно. Он подойдет в самый раз. – Клевер слез с кушетки и принялся расхаживать взад-вперед. – Нам понадобится корабль или что-нибудь этакое. У Койота есть и повозки, и тягловые звери, и разные выдумки, позволяющие ему двигаться вдесятеро быстрее пешего. Без корабля нам его не догнать. И я еще ни в одной сказке не слыхивал, чтобы какой-нибудь герой или путник попадал в Зимомир на своих на двоих.

– Корабль? Ладно. Эх, жаль, что «Викторию Джин» увели. А если взять один из ваших летучих автобусов?

– Серошкуры их все пожгли, к несчастью. А что, тот воздушный пузырь у твоего отца был только один? Неужто других в запасе не осталось?

– Ой, – сказал Этан, и в уме у него начала формироваться идея. Ключевых элементов по-прежнему недоставало, но Этан почему-то чувствовал, что в этом Клевер способен ему помочь. Он подошел к одному из больших шкафов-хранилищ и набрал код. Код у всех замков мистера Фельда был одинаковый: 10-21-80, дата, когда «Филадельфия Филлиз» выиграла мировой чемпионат впервые за семьдесят лет своего существования. Этан нашел сшитую вручную оболочку из микроволокна, вынес ее наружу, положил на траву и стал осматривать на предмет порывов и слабых мест. Это была самая первая, пробная модель мистера Фельда, и отец никогда не поднимался на ней в воздух. Этан отнес не испытанную в деле оболочку и все снасти, которые смог отыскать, на подъездную аллею.

Клевер притащился следом и стал смотреть, как он работает. Почти целый час Этан только и делал, что продевал, пристегивал и проверял места соединений. Потом он с помощью Клевера привез на тележке газорегулятор и большой баллон с гелием. Подсоединив регулятор к прорезиненному клапану оболочки, Этан нажал кнопку, и газ с металлическим шорохом пошел по шлангу. Оболочка мгновенно наполнилась и закачалась в воздухе, удерживаемая тросами.

Оранжевый «сааб», воспарив вслед за ней, повис в трех с половиной футах над землей. Клевер забыл о своем горе и захлопал в ладоши, увидев тяжелую машину, парящую в воздухе, как пушинка.

– Да, классно, но есть одна проблема, – сказал Этан. – Дирижабль-то у нас не настоящий.

– Как так?

– В воздухе-то он держится, а двигаться не может. Понимаешь? И руля нет. Я, конечно, могу включить мотор и покрутить баранку, но толку все равно не будет – двигатель ведь автомобильный, а не воздушный.

Улыбка вернулась на лицо Клевера.

– Никакая это не проблема.

– Ты думаешь?

– А на чем, по-твоему, летают феришерские автобусы? На шестеренках, что ли? На бензине?

– Ну да, верно.

– Возьми из дому все, что тебе нужно, а я пока поколдую.

Дома Этан переоделся в чистое и теплое. Вниз он надел теплое белье и уложил в рюкзак еще две смены, а еще несколько свитеров, три пары шортов и побольше носков. Наверху, возможно, будет очень холодно. Этан уложил книжку Душистого Горошка, зубную щетку и зашел в спальню отца. Мистер Фельд аккуратностью не отличался, зато доктор Фельд была большая аккуратистка, и при ней в доме всегда соблюдался порядок. Когда ее не стало, мистер Фельд вернулся к привычному неряшеству, но в спальне все-таки прибирался. Его перочинный ножик, мелочь в столбиках и бумажник лежали на комоде. При виде туго, без единой морщинки натянутого покрывала кровать вдруг показалась Этану ужасно пустой. «Я больше никогда его не увижу», – подумал он, но тут же отогнал от себя эту мысль. Достав из кармана темные очки, он надел их и снова ощутил странное тепло, как будто кто-то приложил пальцы к его вискам.

На этот раз он сразу расшифровал то, что увидел. Это была миска, в которой содержалось что-то густое и темное – суп или жаркое, с мелкими кусочками чего-то еще. Миска поднялась к лицу Этана – очень странное ощущение – а потом наклонилась. Этан отскочил, испугавшись, что горячий суп сейчас прольется ему на колени, но ничего такого, конечно, не произошло. Суп и тот, кто его ел, находились где-то далеко. Кадр резко переместился влево, и в нем снова появился мистер Фельд. Он все так же лежал на куске пенопласта, но повернулся на другой бок, и лица не стало видно. Этан сообразил, что он, надевая очки Мягколапа, видит то же самое, что видит Мягколап у себя в Зимомире или куда они там еще увезли отца. Мягколап надзирает за мистером Фельдом в его камере и сейчас ест из миски какую-то гадость. Можно подумать, что очки – это утраченная часть самого Мягколапа, которая продолжает поддерживать связь с его глазами и мозгом.

Этан снял очки и подержал их в руках, чувствуя пульсацию проволочных жилок. Потом порылся в верхнем ящике комода и отыскал черный футляр. Там лежали очки в золотой бабушкиной оправе, мамины очки. Этан бережно положил их на комод, сунул в футляр вместо них очки Мягколапа и защелкнул замок. Он уже шел к выходу, когда что-то остановило его. Бумажник. Мистер Фельд никогда не выходил из дому без бумажника в кармане. Дело было не в деньгах, кредитных карточках или фотографиях, даже не в самом этом увесистом изделии из пропотевшей бычьей кожи – Этан сам толком не знал, в чем тут дело. Но отец много раз задерживался, когда они спешили куда-то или собирались просто погулять в лесу, и не уходил, пока не отыскивал бумажник. «Без него я все равно что голый», – объяснял он. Этан вернулся, спрятал бумажник в рюкзак и снова пошел к своему самодельному цеппелину. Тот парил, привязанный к земле газовым шлангом (мистер Фельд остался бы недоволен: шланг от этого портится). Клевера нигде не было видно.

Послышалось какое-то бульканье, а следом мелодичный щебет – точно такие звуки издает свисток в виде птицы на ветке, если налить в него воды. Дирижабль продвинулся на несколько футов вперед и остановился, а из окошка водителя высунулась голова Клевера.

– Ну-ка испробуй, – сказал он. – Я не достаю до педали, когда сижу за рулем, да и не больно мне уютно в этой стальной коробке. Мы, феришеры, металл не очень-то привечаем.

Этан встал на пустую катушку из-под кабеля и залез в машину. Закинув внутрь рюкзак, он вдруг вспомнил о палке. Ему почему-то не хотелось пускаться в путь без нее. Какое-никакое, а все-таки оружие, притом она однажды уже послужила ему. Этан спрыгнул с катушки.

– Ты куда? – спросил Клевер.

Этан прошел к старому «швинну», взял палку, и она снова подействовала на него как-то успокаивающе. Он показал ее Клеверу, и феришер долго разглядывал ее, склонив голову набок.

– Рубцовое дерево однако, – сказал он.

– Рубцовое?

– Так называется древесина, которая нарастает вокруг наплыва. Это от самого Столба щепка, приятель. Редкая штука. Ты держись за нее – такие кому попало в руки не даются. Рубцовое дерево, можно сказать, само выбирает, в чьих руках ему оказаться. – Клевер задумчиво почесал голову. – Может, в тебе все-таки что-то такое есть.

– Не знаю, почему, но с ней мне как-то надежнее, – сказал Этан.

– Из нее хорошая бита может выйти.

– Бита, – Этан повертел палку в руках. Она была корявая и узловатая, но совершенно прямая. Раньше ему как-то не приходило в голову, что бейсбольные биты когда-то тоже росли на деревьях.

– Древо – это ясень, – пояснил Клевер. – Великий Ясень.

– Бейсбольные биты тоже ведь делаются из ясеня, да?

– Всегда. С самого рождения игры до нынешних пор. Как мыслишь, почему это?

– Почему-у… – неуверенно протянул Этан.

– Да, почему? Неужто тебя это никогда не занимало, рувинчик? – Клевер нырнул куда-то в глубину салона и вылез обратно. – Рукавицу смотри тоже не забудь.

– Рукавицу?

– Путь предстоит долгий. Глядишь, и улучишь время, поучишься мячи-то ловить.

Этан сходил за рукавицей. Вместе с ней и будущей битой он снова залез с катушки в машину. Он сел за руль, а Клевер стоял на пассажирском сиденье и держался за приборную доску с нетерпением собаки, которую ведут гулять.

– Жми на педаль, – сказал он.

Этан пошарил ногой внизу и сказал:

– Я не достаю.

– Подвинь сиденье вперед.

Этан подвинул его так, что чуть не уперся грудью в руль, и нащупал кончиками пальцев педаль газа.

С тем же переливчатым бульканьем они проскочили на двадцать футов вперед – чересчур быстро, пожалуй.

– Ты видишь, что у тебя впереди-то? – спросил Клевер.

– Вижу.

– Так гляди – мы сейчас врежемся в твой стеклянный амбар.

Этан нашарил ногой тормоз, надеясь, что и он повинуется заклятью. Передний бампер машины замер в нескольких дюймах от угла мастерской.

– Упс, – сказал Этан. – Прошу прощения.

– Теперь подай ее назад.

Этан нашел рычажок с красной буквой «R» и покачал его туда-сюда – безрезультатно.

– Сцепление, – сказал ему Клевер. – В феришерских машинах таких штуковин не водится. Я думал, ты лучше соображаешь в этом деле.

– Мне всего-то одиннадцать лет.

– Не напоминай мне.

Этан подал машину назад и повернул руль. Скид вильнула вправо, перешла на первую скорость и поплыла к дороге – по-прежнему всего в нескольких футах над землей.

– Надо высоту набрать, – сказал Этан.

– Включи радио.

Этан включил и повернул рукоятку громкости, вопросительно глядя на Клевера. Тот кивнул. Этан поворачивал ручку по часовой стрелке, и Скид, дребезжа и поскрипывая, поднималась в небо.

– Порядок, – сказал Этан.

– Похоже на то.

Этан поднялся вдвое выше верхушек деревьев и повернул к ферме Райдаутов. Феришерский двигатель булькал и пел, как дождевая вода в канаве, в ушах свистел ветер.

– Мы с папой зовем ее «Скидбладнир», – сказал Этан. – Это скандинавское имя.

– И что же оно обозначает? «Безобразная, как серошкур сзади»?

– Так назывался летучий корабль бога Фрейра. В норвежской мифологии. Большой красивый корабль, сделанный так искусно, что складывался и помещался в кармане.

– Стало быть, это шуточное имя. Все равно, что назвать лысого кучерявым.

– Наверно. Куда чаще мы зовем ее просто Скид.

– Если бы меня попросили выбрать этой колымаге имя, то я предложил бы… – и Клевер произнес нечто, изобилующее звуками «к», «г» и «р», что-то вроде «Карргрухрагаккургорок».

– Что это за язык? – спросил Этан.

– Древнепророческий.

– А что означает это слово?

– «Безобразная, как серошкур сзади».

Через десять минут после отлета из дома они зависли над усадьбой Райдаутов. Начинало смеркаться, и Дженнифер Т. с Тором Уигнаттом ждали их рядом с кучкой багажа.

– Это что за жуть такая? – крикнула Этану Дженнифер Т.

– Наш корабль. Я сам его сделал, так что заткнись.

Этан убавил громкость, и машина опустилась на проплешину посреди райдаутовского двора. Прибежали близнецы Даррин и Дирк с кучей своих двоюродных и троюродных братишек и сестренок. Все они глазели на воздушный корабль молча, кроме Дирка, который попытался запустить в него кирпичом. Он промахнулся, и старшая сестра смазала его по затылку, после чего Дирк тоже разинул рот и стал смотреть. Дедушка Мо и бабушка Шамбло вышли на крыльцо – но они смотрели не на подержанный шведский автомобиль, который опускался с небес к ним во двор, а на феришера.

– Они тебя видят? – шепотом спросил Этан у Клевера.

– Стану я на них чары тратить. Райдаутам все одно никто не поверит. Они и сами-то себе не верят.

– Значит, тебя всякий может видеть? Если ты не защитишься чарами?

Клевер досадливо вздохнул.

– Ты что ж, не читаешь ничего? Нынешние дети, я гляжу, вовсе книг не читают?

– Я читаю!

– И все-таки не знаешь, кто нас может видеть, а кто нет?

– Вас видят только те, кто в вас верит.

– Он самый и есть! – воскликнула тут бабушка Шамбло. – Голехонький, как лягушка!

– Голый! Голый! – подхватили ребятишки.

– Ступайте-ка в дом смотреть телевизор, – сказала им бабушка Шамбло, но они и с места не сдвинулись. Тогда она сделала вид, что снимает свои глухие темные очки, и ребятишки с визгом убежали туда, откуда явились. Никто не знал точно, что будет, если бабушка Шамбло снимет наконец очки, но все чувствовали, что ничего хорошего это не обещает.

Этан вылез из машины и сказал Тору и Дженнифер Т.:

– Они, то есть Койот, забрали моего папу. Послали за ним этого Роба Пэдфута. Вот. – Этан расстегнул свой рюкзак, достал футляр и передал очки Дженнифер Т. – Надень их.

Дженнифер Т., сделав это, изумленно мотнула головой и раскрыла рот.

– Вот это да!

– Что там? Что ты видишь?

– Мистера Фельда. Он сидит, и глаза у него завязаны.

– Сидит? – Этану тоже захотелось посмотреть.

– Да. Он говорит. И руками показывает, как будто что-то объясняет.

Что такое может отец объяснять своим тюремщикам? Этан забрал у Дженнифер Т. очки и надел на себя. Она сказала правду: Мягколап, видимо, слушал лекцию мистера Фельда относительно электронов, молекул воздуха или еще чего-то мелкого, практически невидимого. У Этана сердце заныло при виде того, как терпеливо отец втолковывает что-то Мягколапу.

– Зачем Койоту понадобился твой папа? – спросила Дженнифер Т.

– Может, он хочет построить воздушный корабль?

– Койот любит всякие механизмы, – вмешался в разговор Клевер. – Он изобрел самый первый из них.

– Невод, – подсказал Тор. Теперь пришла его очередь, и он снял свои очки в роговой оправе, чтобы примерить темные.

– Верно, – согласился Клевер, хмуро разглядывая его.

– Откуда ты знаешь, Тор? – спросил Этан. – Дженнифер Т. рассказала тебе, в чем дело?

– Я старалась, – сказала она, – но оказалось, я сама не совсем понимаю, что происходит.

– Но насчет шмыгни и прыжков ты все понял, Тор?

– Разумеется, – ответил Тор самым андроидным своим голосом, не снимая очков Мягколапа. – Внутренняя структура Вселенной принимает форму квантового недетерминированного дерева. Существуют, по-видимому, индивидуумы, способные обнаруживать элементы этой структуры и следовать по ним на короткие расстояния. Передвижение внутри одного измерения реальности мы определяем как шмыгню. Переход из одного измерения в другое называется прыжком.

Никто не знал, что на это можно ответить, и поэтому все промолчали. Тор снял темные очки и вернул Этану, который спрятал их в футляр.

– Он говорит о тебе, – сказал Тор.

– Ну да! С чего ты взял?

– Прочел по губам. Он сказал «Этан» и еще «мой сын».

Этан смахнул выступившие на глаза слезы.

– Тор, как ты думаешь – получится у тебя? – спросил он. – Сможешь ты переправить нас в Зимомир или в другое место, где Койот держит моего отца?

Тор помолчал, отчаянно мигая своими крошечными карими глазками за стеклами очков, и почесал левой ногой правую. Этан только теперь заметил, что он одет в одну пижаму и кроссовки. Такие же пижамы носил отец Этана: куртка на пуговицах, узор изображает стародавних бейсболистов в бриджах. Молчание затягивалось, становясь тягостным. Настал один из моментов, в которые Тор, видимо, сознавал, что по-настоящему-то он обыкновенный мальчишка, а никакой не искусственный человек. Такие моменты случались у него нечасто и наступали как раз тогда, когда он чувствовал, что его чересчур занесло.

– Предполагается, что я должен обладать такими способностями, – сказал наконец он. – Не так ли?

И они принялись грузить свой багаж в заднюю половину фургончика. То, что не влезло, разместилось у них под ногами и на заднем сиденье. С собой они брали три спальных мешка, небольшую палатку, сумку-холодильник с сандвичами (почти все с ливерной колбасой, увы), две канистры с водой, походную плиту, карманные фонарики, веревку в связках, бейсбольную рукавицу Дженнифер Т. и рюкзачок с ее одеждой. Еще она взяла три майки «Рустерс» и три бейсболки; Этан свою спортивную форму забыл, а у Тора вообще ничего не было, кроме пижамы.

– Ты спал, что ли? – спросил его Этан, когда они запихивали в машину спальные мешки. – Почему ты в пижаме?

– Мать велит мне ложиться в полседьмого, а зимой в полшестого.

– Извини, – сказала Дженнифер Т., – я забыла ему сказать, чтобы он уложил вещи. Уж больно он боялся, что его мать нас услышит.

– Скажи спасибо, что она с ремнем за нами не погналась, – сказал Тор. – Уж лучше я всю жизнь проживу в пижаме.

Мо Райдаут помогал им грузиться, но бабушка Шамбло, не в силах пошевелиться, только сидела на верхней ступеньке крыльца и не сводила глаз с Клевера. Тот стоял на переднем бампере Скид и колдовал, пытаясь убрать автомобильный двигатель, – тогда они и емкость под капотом смогли бы загрузить. Он бубнил, шептал, махал руками, громко ругался и топал ногой. Машина при этом каждый раз громко скрипела – кто бы мог подумать, как сильно может топнуть такая короткая ножка!