Текст книги "Саммерленд, или Летомир"

Автор книги: Майкл Чабон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 21 страниц)

Глава пятнадцатая
ТУЗ

– Слезайте-ка оттуда, да поживее.

Этан с Тором обернулись назад, вызвав новые лавины записных книжек. При виде их противника Этан чуть было не засмеялся. Это был мальчик такого же примерно роста и возраста, как Этан, и чрезвычайно безобразный: нос как пустая катушка из-под ниток, уши как два сушеных яблока и совсем маленькие, налитые кровью глазки. В руке он держал ясеневую палку Этана, помахивая ею, как полисмен в мультике дубинкой. Этану он показался очень знакомым и в то же время каким-то не таким. Лицо у него было слишком свирепое даже для самого проблемного мальчика. Этану расхотелось смеяться, и они с Тором слезли вниз быстро, как было велено.

– Чего выпялился, парень? – бросил страшный мальчик Тору, а Тор побелел, как простыня, и пролепетал:

– Ты… Они тебя…

– Кто они?

– Феришеры. Тебя… тоже подменили?

До Этана дошло не сразу, но потом он сообразил. Уж очень этот мальчик был неправильный – может быть, поэтому он и показался Тору похожим на него самого.

Теперь уже засмеялся страшный мальчик – он откинул назад шишковатую голову с шапкой жестких желтых волос и загоготал. Ни дать ни взять мусорный бачок, который катится вниз по бетонным ступенькам.

– Меня? По-твоему, я человек?! – Мальчик вытер слезы рукавом своей замшевой куртки. – Подменыш?! – Он даже на колени упал, так его разбирало. – Клянусь Десницей! И как только таким безмозглым рувинам, как вы, удалось зайти так далеко?

– Ну, а кто же ты тогда? – спросил Этан самым своим умильным, невидимкиным голосом. Ему почему-то вспомнился Кайл Олафсен – может, ему и с Кайлом Олафсеном этого Мира удастся поладить?

– Кто я? Ты хочешь знать, кто я? – вскричал мальчик. С невероятной быстротой вскочив на ноги, он кинулся на Этана и прижал его к груде почтовых ящиков. Многие из них до сих пор были прибиты к выдернутым из земли столбикам. Ясеневой палкой, которую он держал обеими руками, он перехватил Этану горло. Почтовые ящики задребезжали. – Я великан– сами не видите, что ли?

Этан, к мозгу которого перекрыли доступ кислорода, никак не мог понять, шутит мальчик или нет. Великаном он себя объявил как будто вполне серьезно, а вот когда спросил, не видят ли они этого сами, в его голосе появились саркастические нотки. Да и росту в нем никак не больше четырех футов девяти дюймов.

Но все эти вопросы приходилось отложить на потом. Тор Уигнатт был не из тех, кто спокойно стоит и смотрит, как бьют его капитана.

Он вцепился в желтые лохмы мальчика и запрокинул ему голову, а другой рукой схватился за палку и дернул ее вниз, прочь от горла Этана. Одновременно он правой коленкой подсек под колено врага. Мальчик, удивленно крякнув, упал, а полузадушенный Этан рухнул на почтовые ящики. В следующий момент Тор и мальчик стали кататься по полу, не выпуская палки из рук. Они лягались и плевались, как бешеные, и сверху оказывался то один, то другой. Мальчик норовил откусить Тору ухо – Этан в жизни еще не видел такой безобразной драки.

Победу одержал Тор, пустив в ход тот же прием и перехватив палкой горло врагу. Мальчик сначала побагровел, потом посинел, потом стал желтовато-зеленым.

– Скажи, что сдаешься, – потребовал Тор, и мальчик прохрипел:

– Сдаюсь.

Тор убрал палку, и мальчик, встав, начал харкать и отплевываться. Потом он выпрямился во весь свой (небольшой, как уже упоминалось) рост и смерил Тора взглядом с ног до головы.

– Для смешанного подменыша совсем неплохо, – признал он.

– Для сморщенного великанова мизинчика тоже неплохо, – ответил Тор.

– Он что, правда, великан? – спросил Этан.

– Само собой, недоумки. – Мальчик, нахмурясь, отвесил им низкий поклон. – Моя злая мать назвала меня Джоном Тузиком, как лохматую собачку, но если вам жизнь дорога, зовите меня Тузом.

– Что же с тобой приключилось? – спросил Этан.

– Я таким родился – а что приключилось с тобой?

– Может, ты великанский ребенок? Или…

Туз, похоже, собрался снова полезть в драку.

– Я взрослый, полноценный великан! Заруби это себе на носу!

– Держи. – Тор протянул Этану его палку. На щеках у Тора остались кровавые царапины, точно он дрался с каким-нибудь злобным когтистым зверем вроде росомахи. На губе тоже кровь, ворот рубашки порван. Тор был заметно сердит на Этана. – И не оставляй ее больше нигде.

– Ладно, – сознавая свою вину, сказал Этан. – Пошли отсюда. И великанчика возьмем.

Туз, засучивая рукав, подался к Этану.

– Великанчика? И куда же это вы собрались? Встал вопрос, кто же у кого в плену. Этан, сомневаясь, что одолеет маленького великана даже и с палкой, решил попробовать психологический подход. Это у него хорошо получалось и действовало на всех, кроме Дженнифер Т.

– Хорошо. Допустим, мы твои пленники. Так или нет?

– Так, – сказал Туз.

– Другими словами, ты работаешь на них. На этих несчастных феришеров, которые только болтать умеют и знать не хотят, что их же родственник, король хоум-рана трех Миров, умирает у них в темнице. Потому что они проткнули его своей железной стрелой. И что всей Вселенной скоро конец придет, их тоже не волнует!

– Языками молоть они и впрямь горазды, – сплюнув, признал Туз.

– Вот я и спрашиваю: чего ты их слушаешься? Ты великан, а они феришеры.

– Я тебе отвечу так: я не стал бы работать на них ни по доброй воле, ни за деньги. Но выбора у бедного Туза, увы, нет.

– Тебя заколдовали, – догадался Тор. – Ты их раб.

Маленький великан сдержал гневный ответ, который явно просился ему на язык, и только кивнул.

– Разве феришеры держат рабов? – поразился Этан.

– Случается, – плюнув опять, сказал Туз. – В этом племени есть один – я. Джон Тузик. Главный механик и технический менеджер племени Одуванчиков. По совместительству главный мышелов. Но это не…

Он замолчал и стал прислушиваться. До Этана донесся чей-то голос, тянущий длинную музыкальную ноту. Проникнув в сокровищницу, они с Тором перестали слышать шум, идущий из зала совета, но теперь, наряду с голосом певца, в коридоре слышались и другие. Потом раздался громкий стук – это сняли заклятье с двери сокровищницы. Туз-великан, густо покраснев, стал озираться по сторонам.

– Будь они прокляты! С меня шкуру снимут, если увидят, что вы меня побили.

Смятение и расстройство, в которое он впал, совсем не шло его топорной физиономии. Этан не желал снова попадать в плен, но и великана жалел тоже. Он повернулся к Тору, чье знание летомирских порядков возрастало с каждой минутой (видимо, это было что-то вроде наследственной памяти, которую Тор обрел вновь после долгих лет амнезии в Середке).

На Туза Тор смотрел с такой же жалостью, как Этан. Маленький великан, только что воображавший, будто достает плечами до верхушек деревьев и затмевает солнце своей тенью, слушал усиливающийся стук в дверь с несчастным видом и даже со страхом.

– Он это серьезно – насчет шкуры, – сказал Тор.

– А то нет, – угрюмо буркнул Туз. – Небось, у старой летучей мыши и рукавица сделана из кожи, снятой с ляжки моего прапрадедушки!

Этан вспомнил стадион племени Кабаньего Зуба, выстроенный из огромных костей, и поверил великану безоговорочно. Зато симпатия, которую он чувствовал к феришерам, особенно после расправы, учиненной над ними приспешниками Койота, улетучилась. Феришеры без всякого повода сбили их корабль, а их самих, даже не спросив ни о чем, бросили в подземелье. Они с помощью чар поработили Туза-великана и наворовали у людей целые горы имущества. Мало того: они украли у миссис Уигнатт ребенка, подменив его собственным отродьем. Все дурное, что он когда-либо читал об эльфах, ожило в памяти Этана. Они бессердечны, жестоки, ни во что не ставят человеческую жизнь и желания, они владеют злым волшебством и накладывают тяжкие заклятья на несчастливых смертных.

– Мы согласны снова сдаться тебе, – сказал Этан под громкий стук, – но за это ты поможешь нам вернуться к нашим друзьям.

Туз, затаивший от страха дыхание, шумно выдохнул и крикнул:

– Идет!

– А после поможешь нам выйти отсюда.

– Клянусь, что помогу, – выпалил Туз.

– Чем бы таким ему поклясться? – спросил Этан у Тора. – Этой Десницей, которую они все время поминают?

– Это недостаточно сильно. – Тор прижал руку к виску. – Лучше Единственным Глазом.

– Зеницей Ока, – поправил великан. – Хорошо, я клянусь вам Зеницей Ока. Нет клятвы сильнее этой. А теперь извините, ребята, но мне придется вас связать, сами понимаете.

Он схватил связку альпинистского шнура и быстро обмотал им Этана и Тора.

– Я не туго, – сказал он при этом. – Только чтобы видимость создать – они ни на что не смотрят внимательно, если только деньги на это не поставили.

Подмигнув своим пленникам, он отодвинул засов и отворил тяжелую дверь. В комнату с сердитыми криками тут же ввалилось несколько десятков феришеров. Они ругали Туза на древнепророческом, шлепали его, лягали и злобно посмеивались. Они, как и племя Клевера, носили узкие штаны, имели такие же золотистые глаза и красноватую кожу, но камзолы шили из какой-то серебристой, блестящей материи. Этан предположил, что это парадная одежда, надеваемая на заседания совета. Их предводительница, на голову выше всех остальных и вдвое толще, была одета в такие же лосины и серебристый камзол, но серебряная корона у нее на голове сразу давала понять, что это королева. Смуглое лицо из-за пудры казалось белым. Она одна не смеялась и не шпыняла маленького великана. Она прошла мимо, даже не взглянув на него, и начала отдавать какие-то распоряжения, но тут увидела у кучи почтовых ящиков связанных мальчиков. Королева захлопнула рот и широко раскрыла глаза со странным прямоугольными зрачками, а после, выгнув брови и сложив руки под пышным бюстом, перевела взгляд на Туза.

При виде феришеров Этана обдало жаром и пальцы ног в башмаках поджались.

– Скажи мне ради своих толстоногих и низколобых предков, Джон Тузик: что делают эти рувины в моей сокровищнице? – Она говорила так же, как Клевер, но в голосе у нее не было тепла – только холод и полная бесчувственность. Своим белым лицом и серебряным нарядом она напоминала Этану маленькую холодную луну.

Повисло молчание. Наконец Джон Тузик, к некоторому удивлению Этана, похлопал себя по животу и сказал:

– Не прогневайтесь, госпожа моя, но я очень уж долго, как вы сами знаете, кормился одними мышами и крысами. Давно, очень давно не высасывал я сладкий мозг из рувинских косточек. – Туз понурил голову и залился вполне правдоподобным стыдливым румянцем. – Не устоял, виноват.

Услышав это, феришеры расхохотались, а королева Шелковица громче всех. Несколько кошельков с золотыми монетами перешло из рук в руки, и Этан удивился: когда это феришеры успели поспорить, что ответит Туз королеве? Уверенность кого-то из них в том, что Туз собирался съесть мальчиков, вызвала беспокойство. Тем временем королева, перестав смеяться, оглядела Этана с Тором равнодушно, без злобы – так смотрят на окно, где отпечатался чей-то палец, прежде чем протереть его.

– Ладно, Мышелов, твое счастье, – сказала она. – Мы весь день провели в дебатах и пришли к такому решению: выйти на солнышко и поиграть. В былые времена мы сыграли бы девять иннингов бейсбола, но увы.

Феришеры стали переговариваться, а Этан подумал: не потеря ли бейсбольного поля их так озлобила?

– Так что, Крысомор, тащи нам ракетки, – это слово королева выговорила с отвращением, – и молотки, и мячи, а потом, так и быть, угощайся.

Великан, кивнув, направился к другой, маленькой двери – за ней он, как видно, и прятался, когда Тор с Этаном хозяйничали в сокровищнице. В смежной комнате Этан заметил два стеллажа с бейсбольными битами. Сокровища, которые хранились там, феришеры, наверно, почитали самыми ценными. Великан, с грохотом порывшись в кладовой, вынес оттуда несколько полотняных мешочков и вывез на тележке снаряжение для крокета.

Королева, вздохнув, посмотрела с тоской на груды бейсбольных бит.

– Ах, Роза-Паутинка, сколько горя ты принесла своей матери. – Королева утерла золотистую слезу и велела Тузу вынести «эту дребедень» наружу. Великан, бросив пленникам предостерегающий взгляд, вышел вслед за феришерами.

Этан и Тор попытались распутать веревки, но великаны мастера вязать узлы – пришлось им ждать, когда Туз вернется. Великан, быстро развязав их, снова ушел в кладовую. Там у него лежал соломенный тюфяк, такой же, как в подземной камере.

– Что ты делаешь? – спросил Этан, глядя, как Туз укладывает в мешок свою одежду.

– Ухожу. – Великан завязал мешок и встал. – Я давно уже собирался – так почему бы и не сейчас?

– Да разве ты можешь уйти? – спросил Тор. – Ты ведь связан чарами!

Туз мрачно пожал плечами.

– А что с тобой будет, если ты убежишь? – спросил Этан. – В чем они, эти чары?

– Я уже говорил тебе, недоумок: шкуру с меня снимут. Стоит мне удалиться от холма в любую сторону, и моя кожа (так я думаю, хотя сам никогда не видел), моя кожа начнет помаленьку таять. А как уйду я от вредной старухи на целый день, все мои кости и потроха рассыплются – держать-то их больше нечему будет.

– Ой, – сказал Этан.

– Да не все ли равно. Как только они узнают, что я вам помог, со мной сделают то же самое. – Туз взвалил мешок на плечи и в последний раз окинул взглядом аккуратно сложенные биты, корзины с яркими белыми мячами, запасные базы, рукавицы, кэтчерские маски и наколенники. В глубине кладовой стоял верстак, а рядом – какая-то древняя машина с колесами и приводными ремнями. Там-то главный механик, должно быть, и собирал разные устройства, столь любимые феришерами. Туз смотрел на все это с неприязнью, но не без сожаления. – Может, мне посчастливится дойти до дому в целости, а уж там я возьму за глотку тех, кто отдал меня в рабство этому племени. Доберусь я до этих гадов, которыми матушка наделила меня вместо братьев.

– Джон Чугунный Кулак – тоже твой брат?

– Один из них. Из него я из первого душу вытрясу, если повезет. – Туз нехорошо улыбнулся и сказал Этану: – Времени у нас, конечно, мало, но я еще успею придать твоей щепке более приличный вид.

– Ты про палку? Ты мог бы сделать из нее биту, да?

– На станке это и пяти минут не займет. – Туз показал на загадочную машину. – Но я сделаю это с одним условием; все стружки, которые я сниму, мои. Может, я сумею ослабить чары и уйти подальше, если набью карманы рубцовым деревом.

Этан взглянул на Тора. Тот кивнул.

– Похоже, нам не только мячи отбивать придется, – сказал он. – А биты для этого годятся лучше, чем простые палки – иначе зачем их вообще делать?

Этан вручил палку великану, а тот, по-своему бережно, отнес ее к станку. Станок поставлен в самый дальний угол потому, что он железный, пояснил Туз, а резцы стальные. Палку Туз закрепил между двумя шпинделями.

– Славная деревяшка. – Он похлопал по ней с сожалением, как будто ему не хотелось ее обрабатывать. – Просто замечательная.

Левой ногой он стал нажимать на педаль внизу, и палка начала вращаться – сначала медленно, потом все быстрее. Этан с Тором стояли у него за спиной и наблюдали.

– Этот резец – из колдовского железа, – сказал Туз, подводя к дереву блестящий инструмент. – Больше никакой не подошел бы.

Резец соприкоснулся с деревом, и Этан так и не понял, что случилось потом. Что-то тонкое и длинное, темное на одном конце и ярко-золотое на другом, выскочило из-под резца и с шипением ударило его прямо в грудь. И Тор, и Туз утверждали после, что это могла быть только стружка, необычайно длинная ясеневая стружка, снятая при первом нажиме резца, но Этан ощутил это, как электрический разряд. Ему обожгло ноздри, и странная пульсирующая боль пронзила грудную кость. Глаза заволокло слезами, и перед ними заплясали искры – так бывает, если нагнешься, а потом слишком резко выпрямишься. Ладони зудели от невыносимого желания поскорее схватить ясеневую ветку снова. Ему казалось, будто он потерял такую же неотъемлемую часть себя, как свое имя или вкус языка во рту, и ему не терпелось вернуть это назад.

Вокруг маленького великана тоже плясали искры, озаряя его топорные черты странным светом. Они, все трое – человек, великан и подмененный феришер, – будто стояли в центре земли, освещенные древним огнем творения. Потом, несколько минут или часов спустя, искры погасли, в глазах у Этана прояснилось, а Туз, с опилками на волосах и бровях, сказал ему:

– Остался еще один заход. Там, в дереве, сидит узел. Если его срежу я, ты получишь самую лучшую из всех бит, которые я выточил на своем веку, но и только. Если срежешь ты, у тебя, по моему разумению, будет всем битам бита. Но может статься и так, что ты по неопытности запорешь все дело, и тогда эта щепка сгодится только на зубочистку для моего папаши. Может быть и так, и этак.

– От чего же это зависит? – Туз, как и обещал, за несколько минут превратил узловатую палку в гладкую, красивую бейсбольную биту, плавно сужающуюся к рукояти. Дерево призывно блестело и казалось мягким, как замша. О прежней ветке напоминали только две короткие чурочки на обоих концах заготовки. Этан сначала подумал, что Туз предлагает ему просто обрезать эти концы, но потом разглядел где-то на середине рукояти темный выступ, как кольцо или воротник. Если его не срезать, он вопьется прямо в ладонь.

– От тебя, ясное дело, – ответил великан, как и ожидал Этан. – От того, что у тебя внутри. От твоих рук и от сердца, которое ими движет.

– Почему? – Этана охватил внезапный страх промахнуться, пролететь – в точности как на поле, когда он выходил отбивать. – Почему от меня?

Но и теперь он, задавая вопрос, знал ответ заранее.

– Потому что в этих делах всегда так, – сказал великан, собирая с пола опилки и стружки и набивая ими карманы.

– Давай, Фельд. – Тор впервые за долгое время – а может, вообще впервые – не назвал его капитаном. – Нам пора назад, к Клеверу.

– Да. – Этан взял у Туза резец с деревянной рукояткой и загнутым по краям, почти свернутым в трубочку лезвием. Блестящее острие напоминало ноготь большого пальца. Туз привел в действие педаль. Бита снова закрутилась, и выступ на ней превратился в темное пятно, в легкую тень, которую Этан даже не видел как следует. Он медленно подвел резец к тому месту, где она как будто мелькала. Нажмешь слишком сильно – разрежешь рукоять пополам. Оставшаяся после этого палочка сгодится, чтобы вылечить Клевера, но мячи ею отбивать уже нельзя будет и головы скрикерам сшибать – тоже.

– Не сжимай так, – сказал Туз. – Ты ведь не придушить его собрался.

Этан немного ослабил пальцы, стиснувшие резец. Нажмешь недостаточно сильно – и лезвие проедется вдоль биты, ковыряя дерево. Рука Туза нажимала ему на плечо, Тор давил его своим пристальным взглядом. Этан снова поднес резец к бите, понятия не имея, с какой силой его надо прикладывать. От визга приводных ремней закладывало уши. Перед тем как окончательно опустить резец, Этан услышал голос Дженнифер Т. Райдаут, говорящий ему: «Не зажмуривайся!» Тогда он осознал, что действительно зажмурился и тычет резцом в свою чудесную биту как попало, рискуя испортить ее навсегда.

– Нет! – крикнул он. – Не могу!

Он отдал резец Тузу. Тот снял ногу с педали, и бита, покрутившись еще немного, остановилась. Темный выступ бугрился как раз посреди рукояти.

– Ты извини, – сказал Этан, – я как-то не готов. Сделай это сам.

Туз поставил было ногу на педаль, но отступил и как-то странно оглядел Этана с ног до головы. Потом взял узкую пилу с зубьями, как у щуки, и обрезал заготовку на концах. Взял биту за рукоять, сделал пару пробных взмахов и кивнул.

– Этот узел тебя с ума сведет. И все-таки оставим все пока как есть.

Этан взял у него биту, провел по ней пальцами. Она была и твердая, и шелковистая, как шерстка у лошади на лбу.

– Надо бы ошкурить ее и смазать, – сказал Туз, – но времени у нас на это нет.

Этан почти не слушал, что он говорит, – его жег стыд, как после очередного пролета, которым Этан уже счет потерял. Впервые после отлета с Клэм-Айленда Этан порадовался, что отец далеко и не видит, как его сын опозорился опять. Он сжал рукоять, и выступ вжался ему в ладонь.

– Я им после займусь, – пробурчал Этан. Щеки у него пылали.

Втроем они вышли через гулкую сокровищницу в коридор – на этот раз обыкновенно, через открытую дверь. Ни одного феришера не было видно – великан сказал, что они все на поле, играют. Этан, Тор и Туз витками стали спускаться вниз. Наконец коридор кончился, и они уперлись в дубовую дверь темницы. Тор приложил ладони к дереву, закрыл глаза – и дверь распахнулась. Тор испуганно отскочил назад, а Туз ухмыльнулся.

– Зачем шмыгать понапрасну. Я знаю заклятье… их.

Этан и Тор заглянули в камеру. Пусто – одни соломенные тюфяки на полу.

– Ладно, – сказал Тор. – Шмыгнули.