Текст книги "Святая кровь"

Автор книги: Майкл Бирнс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 23 страниц)

12

Орландо отцепил беджик генетика от нашейной цепочки, которую взял со стола Шарлотты, и помахал им в воздухе:

– Эй, возьми-ка, – громко сказал он.

На другой половине стеклянного бокса его партнер после безуспешных попыток открыть дверь, через которую только что проскочили трое, собирался взорвать замок. На этом этаже был более высокий уровень защиты доступа, чем запрограммированный в беджике, «позаимствованном» у худосочного техника, которого он затолкал в кладовку на парковочном этаже.

Квятковски – рубашка и халат на груди залиты кофе, шея спереди опухла и покраснела – подбежал за магниткой.

– Я сам, – сказал Орландо, показав глазами на монитор компьютера. – Давай за ними.

Он махнул рукой в сторону железной двери.

– Спрячь, – велел он, переведя глаза на «глок» Квятковски.

Сунув пистолет в скрытую под мышкой кобуру, Квятковски метнулся к железной двери, открыл ее магниткой с первого же раза и скрылся за ней.

Орландо ухмыльнулся, когда увидел лэптоп, подключенный к временному терминалу.

Вскоре после того, как ватиканский священник отец Мартин выдал имя Донована, он позвонил Орландо и рассказал ему об американском генетике, участвовавшем в проекте. Имя ее церковник запамятовал, но вспомнил, что счета направлялись ее работодателю, базирующемуся в Фениксе, – компании БМС.

Когда Доновану удалось улизнуть из своей лавки, Орландо и Квятковски буквально прочесали Белфаст в поисках его мотоцикла – увы, тщетно. Во время обыска дома раздался звонок мобильного телефона, и Орландо сообщили результаты поисков следов паспорта Донована и его кредитных карточек. К тому времени самолет компании «Аэр лингус» с Патриком на борту уже оторвался от взлетной полосы.

И хотя святой отец опередил их на один шаг, фора была невелика.

«Лиарджет», частный самолет их нанимателя, быстро сокращал отставание. Они находились еще в воздухе, когда нашелся след другой кредитки: Донован оплатил билет в «Континентал эрлайнс». Поиск в полетных листах позволил им установить, что Патрик летит в Феникс, где и располагалась ВМС. «Лиарджет» прибыл за час до посадки рейса Донована – куча времени, чтобы нанести предварительный визит в расположенную в центре города штаб-квартиру ВМС. Пока охранник у стойки службы безопасности разъяснял ему, как пройти в мужской туалет, Орландо незаметно прилепил крошечный микрофон под гранитную столешницу стойки, что позволило уму слушать пререкания Донована с охраной по своему мобильному телефону.

Орландо осмотрел стол генетика.

По счастью, данные исследований Шарлотты хранились не на главном сервере компании. Это сэкономило уйму времени, избавив от попыток обхода изощренных брандмауэров и взлома паролей. Он отключил от сети лэптоп и сунул его под мышку.

Была ли эта женщина сообщницей Донована? Так или иначе, очень настораживал тот факт, что она генетик. Ведь если это она исследовала кости…

Орландо быстро пробежал глазами фотографии в рамках на столе ученого. Почти на всех был пожилой мужчина, лицом похожий на нее, вероятно отец. Он схватил наиболее отчетливую фотографию Шарлотты.

Так, теперь стол. В верхнем ящике визитки, зажимы для бумаг, «липучки» для заметок, ручки.

«Доктор Шарлотта Хеннеси. Генетические исследования. Исполнительный вице-президент», – прочитал он и, впечатленный, опустил одну визитку в карман.

В нижнем ящике лежала оставленная ею сумочка. Он достал ее, расстегнул молнию и порылся в бумажнике. Новости плохие: в бумажнике остались кредитки, а значит, «вести» ее по платежам будет невозможно. Новости хорошие: есть ее водительские права штата Аризона, и это намного упростит регистрацию передвижений Шарлотты. Орландо сунул бумажник себе в карман.

Затем он поспешил к разбитой стеклянной двери и выскочил в коридор.

По счастью, во время стычки никого из служащих не оказалось поблизости: меньше трупов – меньше осложнений. Справа он увидел еще одну железную дверь с маркировкой «Лаборатория 11 – уровень доступа 4». Слева, на полу перед лифтом, в луже крови и кофе распростерся исполнительный директор.

– Прекрасный выстрел, – проговорил Орландо, всматриваясь в безжизненные глаза Эвана.

Обойдя лужу, он неслышно направился по указателю к двери пожарного выхода в конце коридора.

13

В генетической лаборатории Квятковски пытался, не привлекая внимания, выяснить, куда направились генетик и священник. Он почувствовал, что на верном пути, когда одна из лаборанток испугалась, завидев его. В попытке вызвать охрану она схватила трубку телефона.

Быстрым шагом он пересек комнату и ухватил женщину за тонкую руку, державшую трубку, а средним пальцем свободной руки нажал на кнопку отбоя.

– Даже не думай, – прорычал он.

– Отпустите, больно, – взмолилась женщина, губы ее дрожали.

– Куда они пошли?

Не раздумывая, она показала мимо новеньких рабочих станций на пожарную дверь. Внимательно оглядев комнату и поняв, что больше никто не обратил на него внимания, он кулаком правой руки коротко ткнул лаборантку в лицо – та без чувств повалилась на пол.

Петляя между столами из нержавеющей стали, заставленными микроскопами и всевозможными техническими приспособлениями, он подлетел к двери, выскочил на лестницу и остановился прислушаться: звук тихих шагов прилетел, кажется, почти с самого низа.

Ругнувшись, он устремился вниз, прыгая через несколько ступеней сразу.

В тот момент, когда Квятковски пробегал мимо указателя пятого этажа, он услышал, как внизу хлопнула дверь. Он вновь выругался и прибавил ходу.

Уже в самом низу до него донесся визг покрышек. Вытащив «глок», он распахнул дверь. Но разгоняющийся автомобиль чуть вильнул в сторону и ударил крылом по двери, а та – по Квятковски: он полетел назад, подвернув лодыжку. Дикая боль пронзила голень.

С проклятием Квятковски вскочил на ноги, хромая, выбрался за дверь и присел, целясь. Но машина уже выворачивала на проезжую часть.

Не прекращая ругаться, он осмотрел лодыжку. Перелома как будто нет, легкое растяжение, возможно. В этот момент на улице появился Орландо, увидел напарника и поспешил к нему.

– Номера не запомнил. – Квятковски возбужденно помотал головой. – Заметил только, что они аризонские. Серебристый «вольво». Кабриолет.

– Без разницы. Вот тут куча информации. – Орландо похлопал по лэптопу.

14

Иерусалим

Йозеф Даян был «на ты» с древними текстами. Семидесятидвухлетний ученый пять десятилетий посвятил раскрытию древних тайн, хранящихся в земле своей родины. Его транскрипции и трактовки исторических сокровищ, найденных в горах, возвышающихся над Мертвым морем, принесли ему мировую известность и неоднократные благодарности и награды от правительства Израиля. Его недавняя книга «Ессеи и Кумран: раскрытие древней тайны» считалась обязательной для прочтения каждым уважающим себя археологом. Свободно владея всеми библейскими языками – включая иудейские, арамейские и древнегреческие диалекты, – он к тому же был удачлив в раскрытии тайн мира, ушедшего от нас столетия назад.

Первая партия Кумранских списков была случайно обнаружена пастухом-бедуином, которого поиски отбившейся от стада овцы привели к пещере, наполненной древними глиняными сосудами. Вскоре после того, как в 1948 году США помогли Израилю поднять флаг независимого государства, на черном рынке античностей стали появляться тексты. Израильские националисты дорого платили за артефакты, доказывающие серьезность израильского наследия.

С тех пор находки следовали одна за другой. На сегодняшний день в каталоге ИУД насчитывается более девятисот свитков. [42]42
  Израильское управление древностями; от IAA – Israel Antiquities Authority.


[Закрыть]

Однако ни один из них не идет ни в какое сравнение с тем, что буквально вчера принес Даяну его коллега Амит Мицраки: песочного цвета глиняный сосуд с папирусом внутри. Сосуд был двадцать три сантиметра высотой, имел цилиндрическую, луковицеобразную форму, незначительно сужаясь от горловины к донышку, – как он и предполагал. Вызывал удивление символ, нанесенный на его глиняном боку до обжига в печи, а куполообразная пробка, запечатанная воском, и вовсе казалась странной. Так что Йозеф сразу понял: что бы там внутри ни находилось, оно было чрезвычайно важным и, скорее всего, отлично сохранилось.

На просмотровом столике с подсветкой лежали винтовая пробка, пустой сосуд и стеклянная тарелочка с фрагментами восковой пломбы.

На специальном столе с подсветкой, вывернутой до едва заметного свечения, под защитным стеклом были выложены три папируса с древнегреческим текстом.

Папирусы сохранились великолепно – сказать по правде, он такое видел впервые. Ломкие, чуть крошащиеся по краям, но без пятен, не покоробленные, не выцветшие. Было очевидно, что пробка сосуда не пропустила ни капли влаги.

И текст сохранился просто идеально. Он был аккуратно нанесен гусиным пером вдоль горизонтальных направляющих, неглубоко процарапанных по пергаменту тонкой бараньей кожи уверенной и терпеливой рукой одного человека; уникальная структура символов, несомненно, датировалась первым столетием. Удивительно: точный ультрафиолетовый анализ обнаружил отсутствие каких-либо изменений в тексте или записей поверх, сделанных писцами, что почти всегда выявляется при проверках древних текстов. Потрясающая находка.

Сидя за расположенным рядом компьютером, Даян напечатал завершающие строки транскрипции, несколько раз забив бэкспейсом опечатки, случившиеся оттого, что у него жутко дрожали пальцы. Венгру никак не удавалось справиться с поднимающимся в душе ужасом, мгновенно оборвавшим его изначальную эйфорию.

Древнее послание было шокирующим. И настолько глубоким и сильным, что Даян понял: эти тексты могут никогда не попасть в хранилище свитков под Храмом Книги в Израильском музее.

Ему наконец удалось допечатать транскрипцию и сохранить документ. Даян открыл почтовую программу, пролистал внушительный список своих контактов и выбрал Амита Мицраки. Присоединив документ, он начал печатать сообщение:

«Дорогой Амит!

За всю свою жизнь я впервые вижу подобное. Многие пытались установить смысловые связи и расхождения Кумранских текстов и Евангелий. Однако, как Вам известно, существуют лишь трактовки, допускающие неоднозначные толкования. Если эти свитки и в самом деле датируются первым веком – а у меня нет в этом сомнений, – Ваше открытие бросит вызов всему, что мы знаем. Боюсь, такая скандальная новость может…»

– Йоси? – Хриплый голос прервал его.

Ученый повернул голову и вздрогнул, увидев на пороге фигуру во всем черном.

– О боже, – сухо проговорил он и кашлянул. – Вы меня чуть до смерти не напугали, равви.

– У вас все в порядке?

Коэн осторожно вошел в лабораторию.

– Ну конечно. – Ответ прозвучал неискренне.

Йозеф торопливо щелкнул мышкой, отправив сообщение, прежде чем хасид успел подойти и рассмотреть его.

– Не помешал?

– Нет-нет, – покачал головой ученый. – Совсем не помешали.

Сложив руки за спиной, Коэн подошел к просмотровым столикам и первым делом устремил внимательный взгляд на глиняный сосуд.

– Я слышал, Амит Мицраки нашел нечто удивительное, – проговорил он едва ли не обвиняющим тоном.

– Совершенно верно, – чуть слышно ответил Йоси.

– Пожалуйста, расскажите.

– Видите ли… Еще не время, – сказал Джозеф, поднимаясь со стула и вставая рядом с раввином у стола. – Мы должны провести люминесцентный анализ керамики. И разумеется, радиоуглеродный анализ – для свитков.

Он показал рукой на три папируса.

– Понятно. Вот только лучший анализ – это ваш нюх, Йоси, – заметил раввин, пуская в ход лесть. – Вы лучший из лучших. Почему бы не поведать мне, каких результатов вы ждете наверняка?

Археолог очень не хотел делиться тайной и тянул время. Прежде чем обсуждать удивительную транскрипцию, он хотел переговорить с Амитом.

– Боюсь, еще не время. Дело в том, что есть кое-какие несоответствия и…

Старику пришлось солгать. Пот проступил под редкими седыми волосами его «вдовьего пика».

– Неужели? – изумился Коэн, пристально всматриваясь в древние письмена. – А, на мой взгляд, все очень даже ясно. Греческий?

– Греческий.

– Если не ошибаюсь, греческий койне? [43]43
  Термин «койне» применялся к общегреческому языку, который сложился в IV–III вв. до н. э. и служил единым языком деловой, научной и художественной литературы Греции до II–III вв. н. э.


[Закрыть]

Йоси не нравилось, куда гнул равви. Но если он не заглотит наживку…

– Точно. У вас наметанный глаз.

Оценивающим взглядом Коэн окинул плотно заполненные текстом свитки.

– Всего три листа. Наверняка ведь вы уже закончили с транскрипцией?

– Закончил, – пришлось сознаться.

– Может, тогда вы могли бы дать крупнейшему благотворителю музея первым взглянуть на нее?

Йоси перевел нерешительный взгляд на расправленные свитки. Раввину не было необходимости напоминать о своих заслугах. Коэн являлся президентом организации, которая обеспечила музеи Израиля и программы исследований ИУД неограниченным финансированием. Но Йоси знал также, что тесное сотрудничество этого человека с Министерством религии вызвало немало споров. Он принимал участие в консервации мест захоронений, случайно обнаруженных строителями в Иерусалиме и за его пределами. Ученый собственными глазами видел, как Коэн ложился на землю перед экскаватором, пытаясь не допустить осквернения гробницы первого века, вскрытой во время строительства многоэтажки в Тальпиоте. Раввин действовал согласно древним иудейским законам – Галаха, [44]44
  Галаха – нормативная часть иудаизма, регламентирующая религиозную, семейную и гражданскую жизнь евреев. В более узком смысле – совокупность законов, содержащихся в Торе, Талмуде и в более поздней раввинистической литературе, а также каждый из этих законов в отдельности.


[Закрыть]– требующим почтения к усопшим.

Это открытие наверняка усилит позиции раввина. Джозеф твердо решил стоять на своем.

– Вы меня извините, но я не считаю, что это благоразумно – на данном этапе.

Коэн разочарованно покачал головой, поджав губы.

– Тогда, может, позволите мне просто взглянуть?

Он показал на сосуд.

– Да, конечно. Только попрошу вас…

Археолог потянулся к полке и, достав из небольшой коробки пару свежих латексных перчаток, протянул их раввину.

Коэн натянул перчатки на тонкие, как у пианиста, пальцы и принялся изучать сосуд.

Сосуд выглядел обыкновенным. Взяв его за бока, раввин осторожно приподнял над столом – он оказался неожиданно тяжелым. Коэн заглянул внутрь и убедился, что там пусто. Поворачивая сосуд, он заметил выгравированный на боку символ. Глаза его тотчас расширились, лицо побелело. Он с трудом подавил возглас.

– Самое удивительное, – заметил Джозеф, – точь-в-точь такой же, как на оссуарии, что мы нашли в июне.

– Несомненно, – согласился Коэн, изо всех сил стараясь не выдать волнения.

Словно желая убедиться, что это не сон, он провел по символу пальцем. Печать наследия. Эхом отозвались в голове слова деда: «Верно, только не рыба, а дельфин. И не совсем вилка, а трезубец».

– Кумран, я правильно понял?

Джозеф вновь замялся. Однако ни для кого не было секретом, что Мицраки сейчас проводит в Кумране изыскания. Ученый кивнул.

– Как раз тогда, когда все решили, что источник уже иссяк.

Коэн бережно вернул сосуд на стол. Когда он стягивал перчатки, взгляд его упал на экран монитора археолога – на темно-синем фоне в центре висело диалоговое окно, предлагавшее ввести логин и пароль.

– Ну что ж, – проговорил Коэн. – Буду с нетерпением ждать ваших открытий.

– Я тоже, – ответил венгр и начал стягивать лабораторный халат. – Я должен запереть здесь все: мне надо уходить.

Это было правдой.

– Симпозиум в музее Израиля, – добавил он для полноты картины и повесил халат на вешалку за дверью.

– Ах да. Если не ошибаюсь, что-то о вавилонянах?

Раввин наверняка знал, какая тема на повестке дня.

– Реликвии вавилонского пленения, если точно.

– Должно быть, чрезвычайно интересно.

– Посмотрим. – Выдавив улыбку, старик показал на дверь. – Я должен идти, а то опоздаю.

Окинув напоследок взглядом сосуд и папирусы, Коэн вышел в коридор и дождался, пока Джозеф закроет дверь на ключ.

– Рад был встрече с вами, равви. Шалом.

– Шалом.

Коэн сложил руки на груди, проводил взглядом ученого до угла и принялся изучать дверной замок.

15

Феникс

– Даже не знаю, что говорить… – начал Донован, вжавшись в кожу пассажирского сиденья «вольво». – Я так виноват перед вами, Шарлотта. Если б я знал, что они…

Но когда он вновь взглянул на генетика – искаженное болью лицо, слезы, трясущиеся руки, вцепившиеся в руль пальцы с побелевшими костяшками, – он понял, что нет на свете слов, способных сейчас утешить ее.

Шарлотта вела машину молча, не сводя глаз с дороги: она тоже не находила слов. К моменту, когда высотные здания делового центра остались в зеркале заднего вида, напряжение смертельной гонки уступило неодолимому горю и шоку. Дело было не только в том, что на ее глазах так жестоко расправились с человеком, которого она, как ей казалось, любила, – убили гениального мечтателя. Ученого, который мог бы произвести революцию в генетике. Это невосполнимая потеря, последствия которой скажутся на многих.

Они двигались на север по Скво-Пик-паркуэй. Шарлотте необходимо было продумать какой-то план или хотя бы определиться, куда ехать, однако единственное, что приходило ей в голову, это мысль о бегстве. Когда же слезы совсем застили ей глаза, она отпустила педаль акселератора.

– Они от нас не отстанут? – спросила она, открывая бардачок, чтобы достать салфетку.

– Боюсь, что так.

Она вытерла нос и промокнула глаза.

– А кто они?

– Трудно сказать, – покачал головой Патрик. – Но явно профессионалы. Как они так быстро нашли меня?

Он вздохнул и вскинул вверх руки.

– Они будут искать любую информацию.

– Их послал Конте? – Она шмыгнула носом. – Это он все затеял?

С того самого момента, как этот урод погнался за ней на выходе из Ватикана, и она врезала ему ногой в пах, Шарлотта страшилась его мести.

Донован посмотрел в окно на вездесущие шоссейные вывески «Парадиз вэлли», прежде чем ответить.

– Конте мертв, Шарлотта, – твердо сказал он. – Это не он.

– Что? Как? – изумилась Шарлотта.

Пауза.

– Я убил его.

Ирландский акцент Донована вдруг стал заметнее.

– Я вынужден был убить его, – подчеркнул он. – Другого выбора не оставалось.

– Господи, – охнула с отвращением Шарлотта. – Да как же вы могли? Вы же священник?

Теперь она отчетливо почувствовала страх, который исподволь вызывал у нее Донован.

Его горестный взгляд застыл на приближающихся холмах с зелеными пятнышками кактусов.

«А разве кардинал не сказал тебе, что она смылась со своим лэптопом… битком набитым всеми данными?.. Придется мне решать эту проблему, и ее кровь будет на твоих руках… Ну, например, смазливый генетик попадет в автокатастрофу… Власти ничего не узнают… Будь уверен, мы с ней повеселимся как следует – на прощание…»

«Я не вынесу еще одной потери… Доктор Берсеи, израильтяне…» – пронеслось у него в голове.

Потрясенная Шарлотта молчала.

– У меня был пистолет, – продолжил он. – Мы сцепились…

На мгновение Донован вернулся на залитую туманом рощу на вершине Монте-Скунколе. Вот он смотрит вниз на оссуарий, который они с Конте бросили в яму, вырытую ими же. Он вспомнил, как передернуло его от стука, с которым раскололась пополам каменная крышка. Теперь под ней можно было рассмотреть святые мощи. Конте планировал сбросить тело Донована в яму к реликвии и довершить дело, применив С-4. [45]45
  Пластичное взрывчатое вещество.


[Закрыть]

– Мне удалось вырваться и убежать от него… Я выскочил на шоссе. Он уже настигал меня, когда вдруг появилась машина.

Видения прошлого мелькнули перед глазами Патрика, заставив бешено забиться сердце. Он перевел дух.

– По Божьей милости, ее чуть занесло – прямо на него. Словно ангел смерти… Но даже после этого Конте продолжал дышать.

Донован помотал головой, словно в неверии.

– Это, наверное, дьявол удерживал Конте, не отнимая у него жизнь. Представляете, он дышал. Если б он выжил, то несомненно…

Дрожащими пальцами он потянулся к губам, пытаясь справиться с нахлынувшими чувствами. Последующие слова священник проговорил быстро:

– В общем, я достал пистолет и пристрелил его.

Донован поспешно перекрестился.

«Боже, прошу тебя, смилуйся и прости меня за эти деяния».

Патрик не думал, какие последствия может вызвать его откровенность, просто на душе стало намного легче. Однако Донован не был готов ко второму признанию: о том, как, обыскав тело Конте, чтобы забрать личные вещи, он нашел пробирку, наполненную прозрачной сывороткой, которую затем пронес через ватиканские металлодетекторы с целью устранить то, что он считал последней угрозой. Вернее – кого. Госсекретаря Ватикана. В противном случае Сантелли не остановился бы ни перед чем, чтобы завершить начатое: уничтожить любой след причастности Ватикана к величайшему укрывательству церкви. Он выждал несколько мгновений, чтобы напряжение улеглось.

– Выходит, это Конте убил Берсеи?

Шарлотта все время подозревала это.

– И многих других, – кивнул Донован.

Чувствуя, что и так сказал много лишнего, он, тем не менее, решил, что Шарлотта должна знать историю от начала до конца.

– Это не все, – со вздохом проговорил он. – Что ж, терять уже нечего.

И принялся рассказывать ей, как буквально за несколько недель до ее вызова в Ватикан некое анонимное лицо передало ему книгу.

– Ту, что я показывал вам, когда представлял вас кардиналу Сантелли, – напомнил он.

Внутри книги оказалась карта, а на карте – точное место расположения тайного захоронения оссуария под Храмовой горой в Иерусалиме. Донован, осознав опасность осложнений, которые возникнут, если оссуарий обнаружат израильтяне, убедил Сантелли принять меры. И хотя он порекомендовал мирное решение, прагматичный кардинал, не откладывая, вызвал Сальваторе Конте. Прикинув объем работы, Конте использовал «неотслеживаемые» счета Ватикана, чтобы нанять команду боевиков для изъятия оссуария силовыми методами. Это был изощренный план операции с применением оружия, взрывчатки и даже угнанного вертолета. Много израильтян погибло в ходе перестрелки у Храмовой горы.

Шарлотта припомнила, что слышала об этом в новостях. Даже учитывая жестокость Конте, которую она испытала на себе, его участие в таком масштабном проекте оказалось для нее полной неожиданностью. Очнувшись от размышлений, Шарлотта вдруг заметила, что «сидит на хвосте» у полуприцепа, натужно карабкающегося на крутой подъем. Глянув в зеркала, она включила поворотник и обошла грузовик.

– Затем он доставил оссуарий в Ватикан, – сказал Донован. – И… Дальше вы знаете.

Добрую минуту Шарлотта молчала, пытаясь переварить невероятную историю.

– Я, наверное, должна благодарить вас, – наконец проговорила она.

Донован поднял руку в протестующем жесте. Ничего славного не было в совершенном им. К тому же он не был уверен в том, что сегодняшние события не явились следствием убийства Конте.

– Сначала я подумал, эти люди, наверное, не знали, что Конте работал на Ватикан, – объяснял Донован. – Или, может, он не расплатился с ними за Иерусалим. Но о Конте они говорили как о незнакомом человеке. И ни слова ни о деньгах, ни об оссуарии, ни о гвоздях и книге. У них на языке было одно: кости. Кости, – мрачно, с неверием в голосе повторил он. – Просто вообразить не могу почему. Даже если я должен был отдать им кости, откуда эти люди знают, что они именно из того самого оссуария? Я же мог отдать им кости от какого угодно скелета…

Он всплеснул руками.

Но Шарлотта уже поняла: дело совсем в другом. В этих костях крылся уникальный «след». И если охотившиеся за Донованом люди знали об этой их особенности… Ее словно обдало холодом.

Существовал и более конкретный ответ, услышать который Шарлотта очень надеялась. И она решилась.

– Скелет, который я изучала… Он принадлежал Иисусу?

Она тогда не поверила, но доктор Берсеи первым высказал это предположение, как только разглядел странную гравировку на боку оссуария: дельфин, обвивший трезубец.

В ожидании ответа медлившего Донована Шарлотта крепче и крепче сжала руль.

Он поднес дрожащую руку ко рту, пытаясь продумать ответ.

– Вы своими глазами видели кости и реликвии. Если бы первыми находку обнаружили археологи, в подлинности могли бы возникнуть некоторые сомнения…

– Это был Он? – твердо спросила она.

Натужно сглотнув, Донован ожесточенно бросил:

– Да!