Текст книги "Святая кровь"

Автор книги: Майкл Бирнс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 23 страниц)

33

Египет

Раввин Аарон Коэн прижал большой палец к маленькой стеклянной панели рядом с кодонабирателем надверном косяке. За несколько секунд биометрический «ключ» был принят, и клавиши панели подсветились. Он набрал двенадцатизначный цифровой пароль; каждое нажатие сопровождалось негромким писком. Панель мигнула три раза, серии механических задвижек скользнули из пазов по всему периметру дверной коробки. Массивная дверь освободилась и мягко открылась внутрь, послушная усилиям пневматических поршней. Сенсор движения включил яркое светодиодное освещение в открывшемся за порогом пространстве.

Протянув руку вправо, Коэн коснулся пальцами тонкого золотого футляра мезузы, [71]71
  Мезуза ( ивр. «дверной косяк») – прикрепляемый к внешнему косяку двери в еврейском доме свиток пергамента из кожи кошерного животного, содержащий отрывки из Торы.


[Закрыть]висевшего под углом к открытой двери и имевшего на крышке букву «шин»  – первую букву одного из имен Всевышнего в Ветхом Завете, Шаддай. [72]72
  Эль Шаддай ( ивр. Бог Крепкий) – одно из древнейших имен Бога в Танахе, Библии иудаизма, вошедшей в состав христианской Библии. Традиционно переводится как «Всемогущий».


[Закрыть]

Ступив за порог, раввин помедлил у подобия горного туннеля. Ему отчетливо вспомнилась клаустрофобия, охватившая его, когда священники левиты впервые показали ему это место. [73]73
  Левиты – служители религиозного культа у древних евреев. Их происхождение не вполне выяснено: по преданию, левиты – потомки «колена» Леви (одного из племен иудейско-израильского племенного союза, 2-1-го тыс. до н. э.). В первой половине 1-го тыс. до н. э. левиты были жрецами древнееврейских периферийных святилищ, а в культе центрального храма Яхве в Иерусалиме играли второстепенную роль. Во второй половине 1-го тыс. до н. э. они образовали замкнутую корпорацию, имели в собственности земли, получали десятину. В VI в. до н. э. – I в. н. э. значение левитов в культе Иерусалимского храма Яхве и жизни иудейского общества заметно возросло, хотя они оставались в подчинении у ведущей категории жрецов-священников (коханим).


[Закрыть]

Это был 1974 год, год и великой трагедии, и кардинального изменения в его судьбе…

Дело было в конце января. Аарон только что отпраздновал свое двадцатилетие и числился на втором семестре предпоследнего курса нью-йоркского университета Иешива. [74]74
  Старейшее и крупнейшее еврейское высшее учебное заведение и основной учебный центр ортодоксального иудаизма в США.


[Закрыть]Стоял снежный полдень, когда он получил зловещий телефонный звонок от своей старшей сестры Планы.

«Папа умер», – были первые слова, произнесенные ею странным, бесстрастно-больничным тоном (в то время она работала дипломированной медсестрой в медицинском центре «Бет Израиль»). Охваченный шоком, он молчал, а сестра рассказывала о том, что этим судьбоносным утром автобус В-41 занесло на гололеде на перекрестке Флэтбуш-авеню, и он сбил трех пешеходов на переходе, ранив одного тяжело и смертельно – двоих. Одним из погибших был Мордехай Коэн.

– Отец не должен пережить сына, – сказал дед.

Аарон впервые видел его плачущим. Лишь после того, как его сын был предан земле, старик перестал рвать на себе одежды и повторять нараспев: «Baruchdayanha-emet» – «Благословен Праведный Судия».

После скорых похорон и обязательной семидневной шивы [75]75
  Шива ( ивр. «семь») – траурный срок, семь дней со дня погребения согласно устному закону, во время шивы скорбящим запрещено носить кожаную обувь, работать, стричься и бриться, мыться в теплой воде, стирать и гладить одежду. Скорбящие не выходят из дому и сидят не на стульях, а на полу. Траурные законы подчеркивают состояние скорби и всячески «умаляют радость». В связи с этим есть запрет на изучение Библии.


[Закрыть]дедушка вызвал Аарона к себе в кабинет и, не говоря ни слова, вручил ему билет бизнес-класса в Каир. Когда Аарон спросил, зачем это, дедушка уклончиво ответил:

– Тебе решать, мой благородный внук. Будущее ждет. В твои руки вверяется судьба Сиона.

За этими словами последовали, как вскоре оказалось, последние мудрые дедушкины наставления. Позже Аарон узнал, что старик умер во сне, когда его самолет вылетел в Египет.

По прибытии в международный аэропорт Каира и после прохождения таможни молодого Коэна поджидал на выходе из здания египтянин, одетый во все белое. У встречающего были кривые зубы и жутковатое, обезображенное оспинами лицо, отчасти скрытое неопрятной бородой. Человек осторожно предъявил талисман с дельфином и трезубцем и следом попросил Аарона сделать то же самое. Он сопроводил Коэна к помятому грузовичку и настоял на том, чтобы израильтянин по дороге к ангару ехал с завязанными глазами: серьезное испытание для молодого Аарона в чужой, враждебной стране спустя год после войны Йом-Киппура. [76]76
  Четвертая арабо-израильская война, война Судного дня, Октябрьская война – военный конфликт между Израилем, с одной стороны, и Египтом и Сирией – с другой, был начат 6 октября 1973 г. арабскими странами; закончился через 18 дней.


[Закрыть]

Первое, что Коэн помнил о складе, был запах затхлости.

Когда повязку наконец сняли и он увидел, что очутился в офисе большого ангара, окруженный группой одинаково одетых египтян, замешательство, смятение и тревога спутали его мысли. Он вспомнил, как поначалу все не мог понять, каким образом это место могло быть священной землей, о которой рассказывал дед.

– Простите, что пришлось так поступить, – сказал один из незнакомцев. – Уверен, вы понимаете, как важно соблюдать осторожность.

Хотя дедушка говорил Аарону, что родственники диаспоры разбросаны по всему миру, молодой человек все же был шокирован, когда первым, кто предстал перед ним, был темнокожий египтянин. Позже, узнав, что человеческий геном на 99,9 процента идентичен вне всякой зависимости от внешности, Коэн не раз с улыбкой вспоминал свое тогдашнее изумление. Поразительные голубые глаза священника и висящий на белой тунике прямо над сердцем сверкающий серебряный талисман впоследствии подтвердили отдаленные и, тем не менее, отчетливые наследственные узы.

– Вы очень похожи на вашего отца, мистер Аарон. Разве чуть выше. Он был очень, очень хорошим человеком. Божий свет будет всегда разлит над ним.

Английский священник был почти безупречен.

– Меня зовут Халил. – Он тепло пожал руку. – Большая честь видеть вас здесь.

Аарон продолжал молчать, несмотря на то, что добрые слова Халила развеяли его тревоги. Он наблюдал, как один из людей принялся открывать люк, вмонтированный в пол.

– Надеюсь, ваше путешествие прошло спокойно?

– Да, сэр.

– Прошу вас, Аарон, называйте меня Халил.

Его тон был удивительно спокойным. Аарон кивнул.

Халил усмехнулся.

– Вот и хорошо. Пойдемте, пора начинать, – сказал он, показав на черный прямоугольник в полу. – Нам многое предстоит обсудить.

В тесном, темном подвале Халил мастер-ключом отомкнул грубую помятую железную дверь. Петли жалобно застонали, когда он открыл ее. Нащупав за дверью выключатель, он пробудил к жизни цепочку ламп дежурного освещения, свисавших с центра потолка вдоль туннеля.

– Не лучший вариант, конечно, – признался он, подняв голову к тусклым лампочкам. – Однако большой прогресс в сравнении с факелами, которыми мы пользовались аж до двадцатого века.

Эти слова наконец-то заставили юношу улыбнуться. Он быстро понял, что Халил был добрым и мудрым человеком.

Аарон смотрел, как египтянин притворил вновь застонавшую петлями дверь, длинные пальцы задвинули засов. Когда до него дошло, что его закрыли в мрачном подземелье где-то в заброшенном уголке Египта, руки задрожали. Он сунул их в карманы. Дедушке бы это не понравилось, но в этом подземелье даже Богу не рассмотреть, где у него руки, а где голова.

Халил опустил правую руку Аарону на плечо, а левую протянул вперед, приглашая проследовать в туннель.

– Полагаю, не слишком завлекательно, но там, в конце, тебя ждет нечто особенное. Идем.

Они пошли рядом – ширины туннеля хватало только-только. Аарон вздрогнул, заметив скорпиона, шмыгнувшего по земляному полу. Халил, однако, даже бровью не повел, когда насекомое перебежало по его сандалии.

– Твой дедушка сказал мне, что ты много учился и был блестящим учеником.

– Просто я считаю, что очень важно изучать нашу историю, – ответил Аарон.

– Наша история – это дверь в наше будущее, – согласился Хал ил. – Ты читал об Ониасе и телле? [77]77
  Телль – холм, возникающий на поселении в процессе его долгого существования. Обычно телли образуются там, где дома строились из сырцового кирпича.


[Закрыть]

– Да, сэр… То есть, Халил.

Чтобы хоть как-то унять беспокойство, Аарон рассказал ему, что узнал из прочитанных исторических свидетельств об Иудейской войне. [78]78
  Восстание Иудеи против Рима в 66–73 гг. н. э. Установление непосредственной власти Рима над Иудеей (6 г. н. э.).


[Закрыть]Во втором веке до нашей эры Ониас был первосвященником в иудейском храме и слыл ярым противником языческих жертвоприношений, которые в те времена дозволялись на священном алтаре Яхве. Ониас считал, что эллинская культура отравляет храм, оскверняет его. Когда сирийский царь Антиох стал грозить войной иудеям, Ониас отплыл в Александрию в поисках убежища под протекцией Птолемея, который ненавидел Антиоха. Ониасу пожаловали эту землю в номе, [79]79
  Область, административный округ в Древнем Египте. Каждый ном имел политический и религиозный центр, войско, герб, богов-покровителей.


[Закрыть]называвшемся тогда Гелиополисом. И здесь Ониас соорудил город-крепость на вершине рукотворного холма. На его высшей точке он построил новое святилище, новый храм Всевышнему, по образу и подобию иерусалимского, но размером меньше и свободный от варварских влияний.

– И произошло все это в точности с пророчеством Исайи, – добавил Халил. – Пророк говорил, что в месте под названием Город Солнца язык ханаанский будет звучать в земле египетской и поднимется там алтарь Господу. [80]80
  Исход 19:18. «…В тот день пять городов в земле Египетской будут говорить языком Ханаанским и клясться Господом Саваофом; один назовется городом солнца». 19: «В тот день жертвенник Господу будет посреди земли Египетской, и памятник Господу – у пределов ее».


[Закрыть]Как и сказал Исайя, именно отсюда Спаситель начал свою миссию избавления израильтян.

Дальше оба шли в молчании. Не достигая половины, туннель делал плавный поворот. Освещение оставалось тусклым, и Аарону едва удалось разглядеть в его конце что-то прямоугольное.

– Ты знаешь, что случилось с храмом Ониаса? – решил проверить его Халил.

– Римляне сожгли его. А вскоре после этого, в семидесятом году нашей эры, они разрушили иерусалимский храм.

Иосиф Флавий, припомнил Аарон, тоже очень подробно описал это.

– Римляне надеялись растоптать малейшую надежду на новое восстание в Иудее. Ониас был не только священником, здесь, в Гелиополисе, у него имелась своя армия. Римляне считали этот последний оплот Иудеи очагом нового мятежа.

– Превосходно, юный Аарон, – сказал Халил. – И с тех самых пор время и стихия вступили в тайный сговор беспрепятственно востребовать ту малость, что осталась от великого города-храма Ониаса. Вон там… – он указал рукой вверх, на пятиметровую толщу земли у них над головами, – нам оставили одни лишь руины. Но здесь, внизу, сохранилось истинное наследство Ониаса. Готов ли ты узнать о нем, чтобы воистину сделаться Сыном Света?

– Готов.

– Готов ли ты увидеть его? Увидеть то, что защищала армия Ониаса?

«Увидеть?»

– Я… Думаю, да.

Аарон посмотрел Халилу в глаза, и его охватило то же горячее нетерпение, что он испытал, когда отец подводил его к дедушкиной секретной комнате: будто они вдвоем вот-вот пустятся в путешествие.

«Ты не можешь стать кохеном, не отправившись сначала в Египет, – объявил ему дедушка. – И тогда все, чему ты научился здесь, станет предельно ясным».

Внезапно Халил резко понизил голос.

– А говорил ли тебе дедушка, что этим же самым туннелем шел Иешуа?

– Иисус? – в шоке переспросил Аарон.

– Верно. Как предсказывал Исайя, Спаситель пришел сюда, вот как ты сейчас. Учиться. Постигать. Верить.

Они остановились подле устрашающего вида стальной двери, будто соткавшейся из темноты.

Вставляя второй ключ в скважину замка, Халил сказал:

– А в этой комнате Иисус получил самый дивный подарок Всевышнего.

«Я Сын Света», – подумал Коэн.

Земляные стены выглядели точно так же, как и в 1974-м. Лишь кое-где стальными брусьями подкрепили начавшие крошиться древние каменные арки, да электрический кабельный канал вился меж современных потолочных светильников.

В пяти метрах от поверхности подземный коридор прочертил идеальную двухсотметровую прямую к потайной комнате под основанием Телль эль-Яхудия. [81]81
  Город в восточной дельте, существовавший с начала Среднего царства до римского времени. Среди других руин в Телль эль-Яхудия («Холм евреев») находятся развалины храма, построенного Рамзесом III, и небольшое поселение, основанное ссыльным иудейским первосвященником Ониасом, которое процветало с середины II в. до н. э. до конца I в. н. э. На его территории существовало иудейское святилище, построенное наподобие Иерусалимского храма, но отличавшееся от него в деталях. Это святилище было закрыто по распоряжению императора Веспасиана в 73 г. н. э.


[Закрыть]Пыльный участок земли, располагавшийся прямо над ней, почти не привлекал внимания, зато хранил едва различимые останки массивной эллиптической фортификации, сооруженной гиксосами [82]82
  Гиксосы (искаженное египетское название hekau khoswe – «владыки чуждых стран») – народ, образовавшийся в результате смешения семитских и хурритских этнических элементов. В первой половине 2-го тыс. до н. э. происходит постепенная (на протяжении нескольких столетий) инфильтрация гиксосов в Египет с севера. В период упадка и хаоса, ознаменовавших конец Среднего царства (примерно 1720 г. до н. э.), гиксосы, сделав своей столицей Аварис в восточной дельте Нила, фактически контролировали весь Нижний Египет. Власть гиксосов простиралась также на Ханаан и Сирию вплоть до реки Евфрат. Их владычество в Ханаане сопровождалось значительным экономическим расцветом: возникли крупные города с мощными оборонительными сооружениями, были введены в употребление боевые колесницы, новый тип мечей и боевых топориков. Приблизительно в 1570 г. до н. э. гиксосы были изгнаны из Египта и оттеснены в Южный Ханаан, где их власть просуществовала еще несколько десятилетий. Иосиф Флавий, ссылаясь на египетского историка Манефона (умер в III в. до н. э.), отождествляет гиксосов с семействами библейских патриархов и связывает пребывание гиксосов в Египте с библейским повествованием об Иосифе, а изгнание гиксосов из Египта – с библейским Исходом (Пр. Ап. 1:91,92). Попытки некоторых ученых, следуя Флавию, отнести Исход евреев из Египта к периоду изгнания оттуда гиксосов оказались несостоятельными. Число гиксосских правителей, последовательность их правления и имена точно неизвестны.


[Закрыть]в семнадцатом веке до н. э. Как и сама насыпь, так и земля, на которой она располагалась, находилась под защитой высшего совета Комитета памятников старины Египта. Поэтому разрешение на раскопки, требующее санкции совета, получить практически невозможно. Последние целенаправленные раскопки производил здесь в 1906 году Флиндерс Питри, результаты его исследований были опубликованы в труде «Гиксосы и израильские города». И по счастью, даже, несмотря на то, что прославленный отец современной археологии определил это место как город Ониаса, ему не разрешили копать под основанием телля.

В конце туннеля раввин остановился перед второй защитной дверью, совсем не похожей на ту, что он открыл простым ключом. В отличие от туннеля и его усиленной входной двери здесь Коэн настоял на новейших модификациях, и по его требованию регулярно вводились в строй новые меры предосторожности и усовершенствования, дабы не отставать от постоянно прогрессирующих охранных технологий.

Коэн прижал большой палец к сканеру замка, набрал второй пароль на цифровой панели. Механические внутренности стальной двери пришли в движение, высвобождая из косяков многочисленные задвижки. Герметичное уплотнение негромко чмокнуло за мгновение до того, как дверь заскользила, скрываясь в боковине гладкой, плавно изгибающейся арки; стерегущая проход плотная переливчатая матрица зеленых лазеров погасла.

Коэн ступил в квадратное помещение.

Панели нержавейки покрывали армированные сталью плиты из жесткой бетонной смеси (со специальными добавками, в десять раз понижающими коэффициент дробления). А за всем этим сохранялись двухметровой толщины древние торцовые стены, возведенные строителями Ониаса.

Коэн с изумлением разглядывал удивительное чрево суперподвала.

Менее чем минуту спустя в помещение скользнули семь священников в белых туниках и замерли в ожидании распоряжений.

34

Иерусалим

Амит и Жюли прошли Западную стену Старого города через Сионские ворота. Они старались идти как можно ближе к каменным стенам, держась подальше от машин, преодолевавших тесный L-образный изгиб туннеля.

– Так куда мы все-таки идем? – громко спросила Жюли.

Амит не раскрывал рта с той минуты, как припарковал лендровер на стоянке для туристов за воротами.

«Обдумывает план», – предположила она.

На самом деле у Амита просто не было желания перекрикивать визг автомобильных покрышек на отполированных булыжниках древней мостовой. Поэтому он решился на ответ, только когда они вышли в Армянский квартал на оживленную Шаар Цион с ее многочисленными кафе и сувенирными магазинчиками.

– Идем мы в еврейский квартал, – объявил он.

Минуя контрольно-пропускной пункт при входе в еврейский квартал, Амит уповал на то, что их коварному преследователю не удастся обмануть металлодетекторы. Агент «Моссада» – например, Енох – мог легко преодолеть барьеры службы безопасности. Однако внешние контрагенты организации не обладали такой роскошной привилегией.

Он провел Жюли через римскую Кардо, [83]83
  Римские улицы Верхнее и Нижнее Кардо и Декаманус («Десятая рука», «Десятый легион»), находящиеся сегодня в еврейском квартале Старого города, были построены во II в. императором Адрианом. Римляне всегда старались строить свои города, как и военные лагеря, по строго однообразному плану: центральная улица Кардо и Декаманус, расположенные крестом.


[Закрыть]через площадь Хурва (где единственными, кого она заметила, были хасиды) и через лабиринт узких улочек, что вывел их на Мисгав Ладах. Наконец они остановились перед трехэтажным зданием, удачно вписанным в древнюю каменную архитектуру Иерусалима. Бронзовая табличка с гравировкой на идише и английском «Храмовое общество» висела над непритязательным входом, напоминавшим фронтон магазина.

– Пришли? – спросила Жюли, подняв голову и разглядывая табличку. – А зачем нам сюда?

– Офис раввина Коэна, – ответил Амит, постучав дверь. – Думаю, нам надо поинтересоваться у него, лежат ли свитки в кабинете у Йоси: вчера, когда мы виделись с ним, свитки были еще там. Если их перевезли, раввин может об этом знать.

– И это твой план?

Именно такой реакции он и ожидал.

– А у тебя есть что-то получше?

Уперев руки в бедра, она фыркнула.

– Обломимся.

– Не факт, – оптимистично возразил Амит и потянул на себя дверь. – После вас, мадемуазель.

– Ррр, – зарычала она, проходя мимо него.

Они вошли в фойе приемной, стены которого были покрыты рисунками – сценами на тему сюжетов из Торы, которые даже на самого Микеланджело произвели бы впечатление. Моисей, вздымающий жезл, чтобы разделить морские воды; Моисей на вершине Синая; Моисей, читающий израильтянам святые заповеди Божьи. Массивная золоченая менора высоко поднималась из-за стола секретаря. Прямо под ней сидела средних лет женщина в ультраконсервативной темно-синей блузе, застегнутой до горла. Как у многих хасидских женщин, ее густые волнистые волосы были всего лишь париком.

– Шалом алейхем, – поздоровался Амит.

Она ответила тем же приветствием и спросила:

– Могу ли я вам чем-нибудь помочь?

– Да, я пришел поговорить с равви Коэном, – ответил Амит.

Эти слова, похоже, смутили женщину.

– Извините, но мой муж выехал за город по делам. Вам было назначено?

– Не совсем так… – протянул Амит; его оптимизм тотчас угас.

– В таком случае, может, я смогу быть полезной? – с любопытством предположила она. – О чем таком вы хотели с ним поговорить?

– Видите ли… – Он вздохнул. – А когда, вы полагаете, он вернется?

Амит говорил, растягивая слова, надеясь, что собеседница заполнит паузы. На удивление, это сработало.

– Нынче вечером, думаю, он вернется из Египта.

– Из Каира? – закинул удочку Амит.

Но в этот момент жена Коэна поняла, что наговорила лишнего.

– Если вы пожелаете оставить свое имя и номер телефона… Я непременно извещу мужа.

– Вот и хорошо. Уверен, мы сможем встретиться с ним в Музее Рокфеллера. Срочности никакой.

– Ваше имя?

Амит не собирался сообщать настоящее имя.

– Не могли бы вы передать ему, что заходил Йоси.

– Обязательно.

– А мы еще хотели музей посмотреть, – умело встряла Жюли, как бы напомнив Амиту: она протянула руку к указателю над дверью слева от горы Синай – стрелка, а за ней слово «МУЗЕЙ».

– Точно, – мгновенно согласился Амит. – Я слышал, вы недавно реконструировали галерею?

Было заметно, что его слова немного улучшили настроение миссис Коэн.

– Мы вновь открылись всего две недели назад.

– Тогда, будьте добры, два билета, – радостно объявил он, доставая бумажник.

35

В просторной галерее толпились туристы, в большинстве своем, подметил Амит, американские евреи, жаждущие постичь свое наследие.

– У нас что, есть на это время? – запротестовал он.

– А ты хочешь навлечь на нас еще больше подозрений? – огрызнулась Жюли. – Можешь вернуться, попытать мадам еще. А вдруг мы здесь что-то узнаем? И потом, тут куда безопасней, чем таскаться по улицам.

В главном выставочном зале стены покрывали прекрасные детальные рисунки маслом, возвращающие зрителя к 1300 году до н. э.: Исход Моисея с израильтянами из Египта, мучительное сорокалетнее странствование через пустыню, Ханаанские войны и, наконец, завоевание царем Давидом в 1000 году н. э. Иевуса (столичного города, который он затем переименовал в Иерусалим) и начавшееся вслед за ним строительство Соломоном Первого храма. [84]84
  Иевус (Нав. XVIII, 16, 28, Суд. XIX, 10, 11) – город иевусеев, или другое название Иерусалима. Название Иевус в Библии упоминается редко и ни разу не встречается после времен Давида.


[Закрыть]

В отдельном помещении на двенадцати обрамленных холстах были изображены вавилонское нашествие и последующий Исход евреев, а еще на тридцати с лишним холстах отслеживалась связь еврейских династий и оккупировавших Иудею империй, ведущая к Риму и разрушению им храма Ирода в 70 году н. э. В центре комнаты располагался широкий стол с экспозицией, а над ним – указатель с надписью на английском и идише: «Третий храм». Заключенная в плексигласовый куб, это была архитектурная модель, воспроизводящая Храмовую гору без исламских строений, ныне расположенных там, включая «Купол скалы» и мечеть Аль-Аксы.

– Так, что у нас тут? – спросила Жюли, подойдя к столу.

– То, – ответил Амит, – что, по мнению этих ребят, должно находиться на вершине Храмовой горы, на месте «Купола скалы».

– Довольно амбициозный строительный проект, – прошептала Жюли.

– Угу.

Амит внимательно вглядывался в макет, пытаясь уловить ускользающую мысль. Экспонат вовсе не был воссозданием древнего храма царя Ирода, каким себе его представляли многие консервативные предки Коэна, а современным комплексом из стекла и камня, вписанным в три концентрических внутренних двора, с двенадцатью воротами в каждом. Проект казался ему удивительно знакомым. Но чем – припомнить не удавалось.

Они перешли в другую комнату выставки, где прямоугольные стеклянные шкафчики хранили копии с оригиналов священных сосудов из утвари Третьего храма. Амит объяснил Жюли область применения некоторых экспонатов: золоченый церемониальный бараний рог Шофара; золотой кубок с ручкой, называемый «мицрак», служивший для собирания жертвенной крови; богато украшенный серебряный совок – им собирали золу и пепел, остававшиеся после сжигания приношений; стол для хлебов предложения с двенадцатью буханками, символизирующими двенадцать племен Израилевых; [85]85
  Хлебы лица или присутствия Божия. В древнееврейской традиции – хлебы, которые приносили священникам и почитались как великая святыня.


[Закрыть]малиновая лотерейная коробка, из которой во время Йом Киппур тянули жребий для искупительных жертв, и золотой кувшин для масла, [86]86
  День искупления. Еврейский праздник, наиболее почитаемый день в иудейском религиозном календаре. Падает на десятый день после еврейского Нового года (сентябрь-октябрь) и отмечается покаяниями в грехах, воздержанием от еды, алкоголя, интимных связей и работы.


[Закрыть]из которого подливали масло в лампады меноры. Здесь даже были красиво инкрустированные арфы и лиры, на них левитские священники исполняли оркестровые музыкальные произведения во внутренних дворах храма.

– Такое впечатление, будто они собрались переехать туда, – вполголоса проговорила Жюли.

– Точно.

– А там у нас что? – спросила она, показав глазами на манекен в натуральную величину, в зеленовато-синей мантии, вышитой золотой нитью, с золотым нагрудником, украшенным двенадцатью драгоценными камнями, и в изящном тюрбане с золотой тиарой.

– Кто этот джинн?

Амит хмыкнул.

– Это ритуальное облачение первосвященника храма.

– Шикарно, – сказала она, качая головой.

Амит прочитал вслух надпись на табличке:

– «И сказал Бог Моисею…»

Он позволил себе сказать «Бог», в то время как в тексте таблички было написано «Б-г» в соответствии с иудейским законом, запрещающим написание этого слова целиком.

– «И возьми к себе Аарона, брата своего, и сынов его с ним от среды сынов Израилевых, чтоб он был священником Мне… И скажи всем мудрым сердцем, которых Я исполнил духа премудрости, чтобы они сделали Аарону священные одежды для посвящения его, чтобы он был священником Мне…» Цитата обозначена как «Исход, двадцать восемь».

Но Жюли уже направлялась к другому экспонату.

– А это? – Она присела на корточки взглянуть поближе на массивный блок известняка с орнаментом в виде розеток и штриховок.

Амит подошел к ней и прочитал надпись на иврите.

– По всей видимости, краеугольный камень Третьего храма.

– Узоры эти… – проговорила она, прижав лицо к стеклу, чтобы лучше разглядеть гравировку. – Тебе они не кажутся знакомыми?

Подойдя ближе, он понял, что она имела в виду.

– Такие же, как на оссуарии, что я показывал тебе сегодня. Удивительно!

В мозгу Амита словно что-то включилось. Предложение Жюли сходить на экскурсию оправдало себя сполна.

Пройдя под вывеской на иврите и английском «Святая святых», они вошли в последнюю комнату выставки и остановились перед ее главным экспонатом. Волнующая оркестровая музыка негромко лилась из невидимых динамиков. На возвышении, установленном в центре комнаты, было… пусто.

– По-моему, тут смотреть особо нечего, – ухмыльнулась Жюли.

Амит упер руки в бедра, оценивающе оглядывая помещение.

– Видишь ли, до того, как римляне разрушили храм Ирода, – пояснил он, – его самая священная комната, Святая святых, на самом деле была пустой.

– А зачем евреям было строить храм вокруг пустого святилища? Странновато.

– Я бы не сказал. То, что когда-то в ней хранилось, не было тем, что можно было вот так взять и перенести.

– Что ж это было такое?

И тут Жюли заметила, что ее спутник задумался, а взгляд его рассеянно скользит по искусственным каменным блокам стены.

– Але?

– Боже мой, – ахнул он; короткие волоски на его шее встали дыбом. – Так вот оно что…

Она проследила за его взглядом и ни черта «такого» не увидела.

– Что оно-то?

Ее неспособность соединить эти предметы в единую систему поначалу разочаровала Амита. Однако он напомнил себе, что имеет дело с египтологом, а не с библейским археологом.

– Стены, Жюли, – спокойно ответил он. – Потолок, пол. Ты прикинь, какую они составляют форму. Неужели не видишь?

Вновь оглядев помещение, Жюли почувствовала разочарование.

– Что? Ты имеешь в виду квадраты?

– Да куб! – резким шепотом сказал он. – Комната имеет форму куба. Идеал безупречности, применявшийся в проекте внутреннего святилища табернакля. И такие же помещения я показывал тебе в Кумране.

– Ладно, поняла, – пожала она плечами. – Они тоже были кубической формы.

– Вот именно!

С волнением Амит взглянул еще раз на пустую платформу в центре и поднял глаза на камеру наблюдения, установленную под потолком.

– Все, надо уходить. Прямо сейчас.