Текст книги "Прыжок"
Автор книги: Мартина Коул
сообщить о нарушении
Текущая страница: 46 (всего у книги 48 страниц)
– Убирайтесь все отсюда вон, поняли?!
Спустя две минуты тюремщики были уже на противоположном конце крыла. А мистер Холлингсворт заходил в кабинет начальника тюрьмы. Один из молодых тюремщиков испытал шок, когда услышал, как тот кричит:
– Угомоните там всех, мать вашу, весь этот долбаный сброд!
Бросив трубку телефона, старший тюремщик, без пяти минут пенсионер, печально сказал своему молодому коллеге:
– Я-то думал, что на этой работе уже всего навидался, сынок.
Молодой охранник спросил от имени всех:
– Что нам теперь делать, мистер Холлингсворт?
Пожилой мужчина прикурил сигарету и усталым голосом ответил:
– Мы выпьем чашку чая и выждем, пока сюда не приедет этот кретин Допи. И теперь вы поймете, почему начальнику платят такие большие деньги. Этот его парень, Санни Джим, не имеет к нам никакого отношения. Пускай сам и разбирается.
Донна вспотела и устала. Бетон легко поддавался лому, ей больше мешала грязная жижа под ним… Если копать нечем, кроме куска доски, то работа становится тяжелой и изнурительной.
– Ну, давай, Донна, вылезай, ладно? – Кэрол не сводила глаз с дверей гаража.
– Я почти докопалась… Ты прекратишь занудствовать когда-нибудь?! – Голос Донны прозвучал громко и раздраженно в пустом гараже. Она разгребла грязь и труху голыми руками и окликнула Кэрол:
– Здесь что-то есть, Кэрол. Помоги мне!
Кэрол, покачиваясь на дрожащих ногах, подошла к ней.
– Что это?
Донна слишком устала и вымоталась, чтобы бояться чего-либо.
– Откуда я знаю, черт возьми?! Помоги мне, девочка. Здесь, под землей, что-то твердое…
Кэрол поглядела на яму, которую выкопала Донна. Она сказалась глубиной дюймов восемнадцать. Донна продолжала голыми руками отбрасывать в сторону бетонную труху. И Кэрол заметила торчавший из грязи уголок красного одеяла.
Донна потянула на себя одеяло за угол, вкладывая в это все силы. Одеяло начало медленно высвобождаться из грязи, и обе женщины поняли, что в него что-то завернуто… Прижав ладони ко рту, Кэрол бросилась к дверям гаража: ее вырвало прямо здесь же, у дверей.
Она еще держалась за желудок, когда услышала пронзительный смех Донны и последовавшие затем слова удивления:
– О, Господи, Боже ты мой!
Собрав все свое мужество, Кэрол вернулась к Донне… В этот момент Дэви Джексон и Большой Пэдди как раз подъезжали к гаражу.
Мистер Джастис Ханнингфилд, исполнявший обязанности начальника тюрьмы «Паркхерст», пока не был назначен официально постоянный начальник, вошел в блок для особо опасных преступников вместе с двумя своими помощниками.
– Что здесь происходит?
– Здесь возникли небольшие проблемы, мистер Ханнингфилд, – тихо ответил мистер Холлингсворт. – Похоже, люди здесь прослышали кое-что про заключенных Холла и Деннинга. Их зарезали сегодня утром, незадолго до того времени, когда следовало подавать чай. Они также зачем-то зарезали Дональда Левиса и его дружка. В этот момент все заключенные переживают душевную травму – своего рода похмелье после нападения. Они спокойные, но все равно опасные… Я раньше такого не видел. Здесь что-то назревало не один месяц, а сегодня оно выстрелило. Я не люблю создавать проблемы, сэр. Но ведь я советовал не сажать двух насильников вместе с бандитами и грабителями. Я говорил, что те этого не потерпят…
Ханнингфилд озадаченно посмотрел на услужливо вытянувшегося перед ним старшего тюремщика. Губы начальника под тонкими, как карандаш, усами, нервно задергались.
– Так что нам теперь делать? – растерянно бросил Ханнингфилд.
Мистер Холлингсворт пожал плечами.
– Что ж, простите за напоминание, сэр, но, насколько мне известно, это именно ваша работа – сказать нам, что теперь делать… – Он поколебался мгновение, а потом добавил: – Сэр.
А в комнате отдыха тем временем царил общий подъем. Головы заключенных кружились от пролитой крови и затеянного мятежа. Джорджио решил, что сейчас самое время уговорить всех, чтобы они вызвали сюда для переговоров начальника тюрьмы.
– Сходи в отхожее место, Бенджи, и принеси мне ведро с дерьмом, что стоит в шкафу. Я собираюсь опрокинуть его на начальника.
Рикки изумленно посмотрел на Бруноса.
– Ты на самом деле собираешься облить дерьмом начальника?
Джорджио обвел взглядом людей в комнате отдыха.
– После нашего маленького дельца только это нам и осталось сделать, не так ли? Нас всех могут повесить, как баранов. В любом случае я хочу сам разобраться с этим надменным раздолбаем. Я его ненавижу! – Сильный голос Джорджио гулко прозвучал в тишине комнаты. Он заревел еще громче: – Что это с вами стряслось? Они были мразью, дерьмом, детоубийцами. Мы оказали стране услугу, черт побери! Спасли деньги налогоплательщиков, которые ушли бы на содержание их здесь. Газеты обо всем узнают через считанные часы. И мы будем настоящими героями, мать нашу! Любой прохожий встанет на нашу сторону. Так что же случилось, черт побери? Я возьму вину на себя – и я буду гордиться тем, что взял ее на себя, черт бы меня побрал! Они были просто парочкой говнюков. И то же самое – Левис. Он всех вас запугал до смерти. А теперь мы с Рикки возьмем ответственность на себя. И увидите: всем станет легче…
Бенджи вошел в комнату с ведром фекалий, и Джорджио встретил его радостным смехом.
– Не могу дождаться, когда увижу лицо этого ублюдка! А вы? Это научит его, каково сажать растлителей и педофилов вместе с настоящими мужиками, не так ли? Эй, кто-нибудь, снимите тряпку с тел! Пусть начальник видит, что он натворил…
Ханнингфилд обратился к стоявшим перед ним стражникам:
– Почему никто из вас не обратил внимания на то, что внутренняя камера наблюдения не работает?
Охранники уставились в пол.
– Иногда на несколько минут теряется связь. Это же старая система, мистер Ханнингфилд. У нас бывают иногда небольшие помехи…
– Небольшие помехи?! Вот как вы их называете? Четыре человека мертвы, насколько нам известно, а вы говорите о каких-то проклятых помехах!
– При всем уважении к вам, сэр, ограждение по периметру у нас не самое хорошее. Камеры там иногда показывают картинки в совершенно противоположных направлениях. Именно благодаря этому трое сбежали в прошлом году, если вы помните. Не обвиняйте нас в том, что деньги тратятся не по назначению. У нас и без того тяжелая работа. Вот вы бы сами попробовали проследить за этим сбродом!
Ханнингфилд сдержанным тоном ответил:
– У вас больше опыта в таких вещах, чем у меня… Пожалуйста, давайте прибережем это на потом, хорошо?
– Нам надо отделить зачинщиков: это – первый этап, – спокойно сказал мистер Холлингсворт. – Их следует увезти с Острова. Следует задействовать принципы ХПИД. – Он посмотрел на начальника и с фальшивой доброжелательностью пояснил: – ХПИД – это хороший порядок и дисциплина. И как только остальные узнают, что главарей в блоке и в тюрьме нет, мы быстро разберемся с ними. Мы перевезем зачинщиков на перевалочный пункт. Это секция «43». Мы вправе перевозить их из тюрьмы на перевалочный пункт без усиленного сопровождения, если наступили критические времена. А сейчас, я думаю, именно такие времена и настали, не так ли?
Из-за ворот крыла донесся громкий крик. И в главный офис почти сразу же вошел охранник.
– Они зовут вас, мистер Ханнингфилд, – сказал он. – Они хотят видеть вас, сэр.
Ханнингфилд посмотрел на экран монитора, на котором хорошо были видны место резни и вся комната отдыха. Холлингсворт улыбнулся про себя, заметив, как побледнел начальник. И с игривой интонацией заметил:
– Что ж, лучше бы не заставлять их ждать, а?
Ханнингфилд решительными шагами вышел из кабинета, и все охранники, как стадо баранов, побрели за ним. Остановившись возле дверей крыла, исполняющий обязанности начальника тюрьмы увидел вблизи перепачканных кровью заключенных и едва не лишился дара речи.
Джорджио стоял впереди всех и орал:
– Вы не имеете права сажать эту мразь с нами! Никакого права, слышите?! Мы не растлители. Вы оскорбили нас тем, что посадили этих подонков с нами! Вы виноваты в случившемся, приятель, и вы это знаете!..
Охранники с оружием в руках и с заинтересованным видом внимательно следили за представлением.
– Прекратите немедленно! – закричал Ханнингфилд. – Иначе я по-тихому разберусь с каждым. Немедленно прекратите безобразие!
Джорджио рассмеялся ему в лицо.
– О, да мы давно прекратили делать то, что делали, мистер Ханнингфилд. Сэр, вы можете уже войти и все почистить. Я могу вам помочь, если захотите.
Все заключенные глумливо загоготали.
– Откройте ворота! Мы все вернемся в комнату отдыха, а вы можете взять оружие и разобраться там с нами. Мы только пытались отстоять свое достоинство. Может, мы и отбросы – во всяком случае, для таких, как вы, – но мы ни в коем случае не смиримся, чтобы в крыле с нами сидели растлители. Ни за что!..
Брунос открыто положил нож на пол прямо на глазах начальника тюрьмы, и все остальные сделали то же самое, даже Большой Рикки… Теперь, когда дело было сделано, Рикки получил то, что хотел, и Джорджио – тоже. Оставалось лишь как можно быстрее устроить еще один переполох.
Вернувшись в комнату отдыха, заключенные замерли на какое-то время в ожидании того момента, когда туда же придут вооруженные тюремщики. Они явились примерно через две минуты. Всех выстроили вдоль стены. Джорджио стоял с краю, держа за спиной ведро с фекалиями, и ждал появления мистера Ханнингфилда.
Ему не пришлось долго ждать. При поддержке вооруженной охраны мистер Ханнингфилд почувствовал себя в достаточной безопасности среди успокоившихся заключенных, чтобы войти в комнату и проявить власть как официальное и уполномоченное лицо. В глубине сознания у него мелькнула мысль о том, как он будет вспоминать потом эту часть сегодняшнего утра и как блестяще опишет ее по горячим следам в своем рапорте.
Ханнингфилд обвел глазами комнату – и сердце у него сбилось с ритма, когда он заметил Эроса, сидящего в углу и держащего в руках голову Холла…
Тут-то начальник тюрьмы и понял, как плохо он знал стоявших перед ним людей: оказывается, они способны на такое, о чем он же мог даже догадываться. Он, словно очнувшись от кошмара, осознал: несмотря на все брошюры и книги о службе в тюрьме, перелопаченные им, он так и не получил настоящего представления о том, что делать со вверенными ему озлобленными преступниками. На самом деле никто этого не знал. В этом и состояла проблема тюремной службы. Если бы кто-нибудь ему сказал, что подобное может случиться, он просто рассмеялся бы этому человеку в лицо. Обычно он угощал гостей историями о своих подопечных, матерых преступниках, а теперь его будут высмеивать и чернить в национальной прессе больше чем кого бы то ни было… И никто не примет к сведению, что Эросу место в Бродмуре, что Брунос и этот негр, Ла Бретт, – люди умные и умеют манипулировать другими, что заключенные свихнулись от безделья и от избытка свободного времени. Никому не интересно будет узнать, что здесь помещались заключенные, вышедшие из высшего эшелона криминального мира, а надзор за ними осуществлялся, как за обычными бандитами, негодяями и тому подобными; что люди, сидевшие здесь, отбывали сроки более долгие, чем длится среднестатистический брак; что, в сущности, к ним нужно проявлять уважение и обращаться к ним за помощью в управлении крылом вместо того чтобы относиться к ним, как к животным, у которых нет ничего личного. (Ведь даже отправление естественных надобностей принуждены были они совершать в туалете, где не было дверей! И им приходилось в это время читать газету, чтобы обеспечить себе хотя бы какое-то подобие уединения.) Можно ли не учитывать, скажем, то, что заключенные все находились в возрасте сексуальной активности, и единственный способ для них удовлетворить свои страсти – это обратиться друг к другу за помощью, что, в свою очередь, вело к ненависти к самим себе и к другим людям, к болезням и прочим отклонениям. Жены бросали их, разводились с ними, переставали приводить к ним детей. А наркотики, со временем все более и более сильные, представляли собой единственную возможность убежать от реалий тюремной жизни и служили способом для них приспособиться к системе, что заперла их и выбросила ключи от дверей.
Для маньяков, насильников-извращенцев существовали специальные тюрьмы, где люди пытались им психологически помочь; в отношении молодых насильников это иногда удавалось… Этих же людей просто бросали. Все дно общества было брошено на произвол судьбы, обрекалось на то, чтобы сгнить в тюрьмах – и постепенно люди делались все более ожесточенными, набирали взрывную силу.
Никто не думал о таком аспекте.
Их просто запирали, позволяли им вариться в собственном соку. А потом случался взрыв.
Ханнингфилд подошел ближе к этим людям; после посетивших его разумных мыслей он осмелел. К тому же ему казалось, что все находится под контролем. Но, едва он отрыл рот, чтобы что-то сказать заключенным, как Джорджио сделал шаг вперед и выплеснул ему в лицо содержимое ведра.
Ханнингфилд ощутил дикий смрад прежде, чем почувствовал на вкус то, что было в помойном ведре. Ему показалось, что желудок внутри него перевернулся и восстал против того, что очутилось у него во рту, на глазах, что покрыло собой его добротный костюм. И он услышал одобрительный рев, издевательский хохот и дружный радостный вопль заключенных:
– Обдали дерьмом начальника! Обдали дерьмом начальника!..
Этот вопль без устали повторялся снова и снова.
Дэви и Пэдди вошли в гараж и в изумлении уставились на двух знакомых им женщин: коленопреклоненные Донна и Кэрол что-то разглядывали на полу гаража.
– Какого черта здесь происходит?!
Голос Пэдди прозвучал так гулко в пустом гараже, что Кэрол и Донна чуть не умерли со страха. Мужчины приблизились к ним. Все смотрели на то, что было, видимо, прежде завернуто в красное одеяло, а теперь лежало россыпью на нем.
– Господи Иисусе! – не веря своим глазам, произнес Пэдди. – Неужели плоды того маленького дельца очутились здесь? – Он заглянул в разрытую яму у их ног.
Донна посмотрела на него и опять опустила глаза на пачки денег, что лежали на одеяле перед ней.
– Грязный ублюдок! Мерзкий негодяй!.. А ты об этом знал, Джексон? – повернулся Пэдди к Дэви, который, пребывая в шоке, не мог отвести глаз от кучи денег.
– Откуда, мать твою, я мог знать про этот тайник?! Неужели ты думаешь, что он остался бы здесь, если бы я знал?
– А как деньги вообще попали, хотела бы я знать? – раздумчиво произнесла Кэрол.
Дэви тихо захихикал.
– А я-то мучался раздумьями: что же сделал Джорджио с награбленными деньгами Левиса? Он и должен был их спрятать где-нибудь поблизости, потому что не мог успеть далеко уехать. Видишь ли, у него не было времени.
– Бетон в этом месте был закрыт коробками. И когда мы убрали коробки, то заметили след от ямы, – пояснила Донна.
Пэдди кипел от ярости.
– Мы ведь всегда перевозили товар по ночам, и он это знал. Мы никогда не рисковали перевозить коробки днем. Джорджио, черт побери, собирался приехать сюда за этими деньгами, понимаете?! И никто из нас ни о чем бы так и не догадался!..
Хотя Пэдди разгневанно качал головой, он невольно проникался подспудным уважением к человеку, который столько раз подставлял его и каждый раз в конечном итоге выходил сухим из воды.
– Когда он должен выбраться, Донна? Мне действительно надо точно это знать.
Весь страх Донны прошел, потому что это оказались просто деньги. Ничего, кроме денег, спрятанных под бетонным полом.
– Сегодня, Пэдди. Прыжок состоится сегодня… – Она увидела, что Пэдди и Дэви потрясенно переглядываются, и громко засмеялась. – Вы поняли, что могло случиться, не так ли? Джорджио собирался всех нас кинуть! Оставить ни с чем! Он смеялся украдкой над всеми нами!.. – Она продолжала истерически хохотать. Крупные слезы уже катились у нее по лицу. Но ей самой было невдомек, что это истерика Казалось, ее просто смешили их ошеломленные лица. – Он подставил всех! Бросил вас так же, как меня! Интересно, когда он намеревался прийти за деньгами? Зная Джорджио, думаю, что он не стал бы с этим тянуть. Может, он собирался прислать сюда свою любимую девушку – Виду, а? Может, у него был именно такой план? – Ей уже становилось нехорошо; от смеха ныли мышцы живота.
Кэрол обняла ее за плечи и помогла встать с колен.
– Ну давай, Донна, кончай! Ладно?
– Уведи ее отсюда, Кэрол, пожалуйста, – непривычно вежливо попросил Пэдди. – Нам с Дэви надо разобраться с этим делом.
Кэрол захохотала ему в лицо:
– Вы идиоты! Мы звонили в полицию, потому что подумали, что там мертвое тело. И с минуты на минуту они будут здесь!
Падди и Дэви дружно воскликнули:
– Вы шутите?!
Донна, наконец, перестала смеяться и серьезно сказала:
– Боюсь, что не шутим. Хотела бы я пошутить, Пэдди. Богом клянусь, хотела бы…
Пэдди и Дэви стали медленно отступать прочь от женщин, словно те были не в себе. А затем, услышав отдаленный вой полицейских сирен, бросились бежать от гаража к своей машине.
Донна и Кэрол слышали, как, визжа шинами, развернулась и отъехала машина. Они неотрывно глядели друг на друга. Потом обнялись и положили грязные руки друг дружке на талию, словно собирались потанцевать…
Глава 44
Десси Брукс устал. Ему надоело разглядывать проходивших мимо женщин. Надоело сидеть неподвижно. Каждые пять минут он ощупывал маленький мобильный телефон в кармане. Вот мимо него опять прошла женщина, и он улыбнулся ей. Она проигнорировала Десси. Впрочем, Десси к такому привык; Однако это не отвращало его от заигрывания с любым существом в юбке, лишь бы оно возбуждало его воображение.
А таковых насчитывалось более восемьдесяти процентов женского населения. «От пятнадцати до пятидесяти пяти лет!», – улыбнулся про себя Десси. Он верил в надежность цифр и в старую пословицу: «Никогда не смотришь на камин, когда входишь в огонь». Десси нравились в основном замужние женщины. Ведь с ними было проще: замужние меньше жаловались, когда Десси обходился с ними грубовато – не мог же он просто так разгуливать с ними!
Десси нравилась его работа, но она его утомляла. Даже наблюдать за женщинами порой может надоесть…
Спустя пять минут Десси наткнулся на чистое золото: женщина неопределенного возраста, в черном кожаном пальто и на высоких каблуках, села рядом с ним и сама мило улыбнулась ему. Их разговор быстро принял обычный оборот.
– Никогда раньше вас здесь не видела…
Десси никогда раньше не сидел возле терминала переправы. Во всяком случае по собственному желанию. Он вообще предпочитал действовать не так открыто. Обычно Десси перемещался в багажнике мясного фургона, направлявшегося прямиком в тюрьму.
– …А я пришла навестить кое-кого здесь, в тюрьме. Мой приятель в «Олбани».
Десси широко улыбнулся. На самом деле упомянутый «приятель» был ее мужем. И они оба, женщина и Десси, знали это.
– Это плохо, дорогая. А за что он сидит?
Женщина поджала губы и посмотрела в лицо Десси, прежде чем ответить.
– Он отбывает семь лет за тяжкое телесное повреждение. Но он не был виноват.
Десси кивнул.
– Скоро подойдет паром.
Пока они беседовали, Десси заметил, что к паромному терминалу подъехала полицейская каталажка. Повернувшись к женщине, он добродушно предложил:
– Как насчет того, чтобы немного выпить в пабе? Паром подойдет еще через некоторое время.
Женщина кивнула.
– Меня зовут Кэти. А вас?
Десси обнял ее за плечи и повел в паб.
– Меня зовут Юджин. Юджин О'Дугалл.
– У меня слюнки текут, черт побери! – воскликнула женщина.
Исполненный надежд, Десси сказал:
– Насчет этого мы посмотрим потом, а? А теперь садитесь и закажите напитки, пока я схожу за «Джимми Риддл».
Десси выскользнул из паба и сделал звонок по мобильнику; за этот звонок он рассчитывал получить пять сотен фунтов. Он позвонил Эрику на мобильный и сказал:
– Ящик на месте. Сейчас пять минут первого.
Эрик что-то проворчал в трубку, и Десси отключил телефон. Потом он вернулся к миловидной Кэти и к газете «Спортивная жизнь». «Как бы там ни было, а сегодня неплохой день»! – мелькнуло у него в голове.
Эрик повел самосвал по трудной дороге к Дьявольскому мосту. Он ехал по крайней полосе вдоль обочины, позволяя множеству людей обгонять его. Эрик даже заходил так далеко, что махал им рукой, как обычно делают добропорядочные водители. Нижний край его маски был закатан кверху, как у спортивной шапочки. Он лишь натянул ее на лоб. И, кроме того, на нем была темная спецодежда.
Эрик нащупал ногой под сиденьем «армалит» и улыбнулся… Больше всего он любил прыжки. Он наслаждался и похищениями детей, которых тупые иностранцы привозили в дурацкие страны. Но это были не самые лучшие моменты.
Больше всего он наслаждался азартным возбуждением – вот что он обожал! Это было все равно, что снова попасть на Фолклендские острова или в Залив. Неважно, что он находился в Заливе в составе британской армии, пусть не официально. Наемников в любом случае призывали, и британское правительство было не прочь само привлекать их время от времени. Это стало привычкой, которую они усвоили от янки. Кое-что он узнал и в Корее: нечто такое, что поддерживало его на хорошем физическом уровне и больше тридцати лет наполняло ему карманы.
Позади него ехали Джонни и братья Маканултис. Мотоциклы были проверены и готовы тронуться в путь, все оружие находилось на месте, под рукой.
Все, что им сейчас нужно было сделать, – это прибыть к месту назначения и ждать…
Но ждать труднее всего.
Полицию поставили в известность, что особо опасный преступник находится в настоящее время на дороге. И, как обычно делалось в таких случаях, полицейские засели в окрестностях и на перекрестках вдоль всего пути. Машину, перевозящую преступника, нельзя было останавливать ни на минуту. По прибытии машины-каталажки в Портсмут, она была сразу пропущена на переправу. И за ней, почти след в след, ехала большая транспортная машина, которая обеспечивала сопровождение перевозки до следующего пункта назначения, где каталажку передали бы под наблюдение маленькой «панды».
Начиная с этого пункта перевозке следовало набрать скорость, особенно при въезде на шоссе А1, а «панда» должна была следовать за ней на расстоянии трех машин… Если не знать, кого везет каталажка, то можно подумать, что это обычная полицейская машина, перевозящая рядовых преступников в открытую тюрьму.
Только полиция и тюремные власти знали, кого перевозила каталажка. Два полицейских в «панде» наслаждались ездой и болтали о разных вещах, которые не имели никакого отношения к каталажке, что ехала впереди, всего в трех машинах перед ними. Болтали о женах и детях, о спортивных играх, о регби – вот темы разговоров двух полицейских, которые и понятия не имели, что в ходе этой перевозки – менее чем через тридцать минут! – будет совершен прыжок.
Припарковав самосвал на узкой боковой дороге, Эрик закурил сигару и откинулся на спинку сиденья, раскрыв «Гардиан». Он постоянно поглядывал в боковое зеркало, следуя за дорогой. Джонни припарковал «мерседес» в двадцати ярдах от него, за кустами, на поросшей травой обочине. С дороги его практически не было видно.
Они ждали. В салоне «мерседеса» росло напряжение. Мужчины начинали потеть перед прыжком – в своих плотных робах и вязаных шапочках-масках.
Гарри Гатчинс и Фредди Карвер сидели в «косворте», припаркованном вблизи пешеходного мостика, в двух милях от Дьявольского моста. Оба были совершенно спокойны – чтобы не сказать, что это им просто докучало. Гарри должен был вести дальше «косворт», а Фредди – «гранаду». Оба они считались опытными водителями, оба пользовались доверием и оба привыкли к уважению.
Гарри был вообще лучшим водителем из участвовавших в этом деле; он также являлся хорошим другом Эрика, и вследствие этого работал с ним по всему миру на похищениях – от Турции до Египта и Дубаи. Он в течение многих недель колесил по разным дорогам во всех этих местах, чтобы найти ту дорогу, что подошла бы ему больше всего. На первый взгляд он выглядел неприметным: песочного цвета волосы и брови, обычные черты лица – он был похож на отцов или братьев многих людей.
Фредди отличался маленьким ростом и смуглостью. Как и Гарри, он слыл отличным водителем. Он всегда серьезно брался за свою работу и был прекрасно к ней подготовлен, даже если она представляла собой ограниченную задачу – скажем, всего лишь перевезти братьев Маканултис, а не вовсе Джорджио. Фредди организовал все так, чтобы встретить их машину в пяти милях от места прыжка: полиция ни за что не догадалась бы, кто нанес ей удар…
Все эти мужчины впоследствии должны были исчезнуть с лица земли. Включая водителей.
Петер Джонс, напевая себе под нос, вел машину-каталажку по шоссе А1. Несмотря на то, что это противоречило правилам, он всегда возил с собой небольшой кассетный плеер и часто во все горло распевал песни в стиле кантри, да и западную музыку тоже, не обращая внимания на крики из кузова перевозки и стук в стену за своей спиной.
«Черт бы их подрал, мать их!», – таково было его отношение к этому. Петер знал, что он – главный во всех этих случаях. Тюремщики тоже это понимали.
Он запирал их – и он же позволял им выйти. Он был Самый Главный, и наслаждался каждой секундой своей власти…
…Следующей песней композиция была Долли Партон; она пела свой хит «Я всегда буду любить тебя». Это была одна из любимых песен Петера, и он включил плеер еще громче, чтобы искаженный голос Долли перекрыл крики, доносившиеся из кузова у него за спиной. Размышляя о трех наиболее ценных качествах Долли, одним из которых был ее голос, он запел с нею вместе во все горло… Три стражника и заключенный застонали, едва через решетку просочились первые волны музыки.
Джонс все еще пел во все горло, когда увидел, как дорогу пересекает самосвал. Причем прямо у него перед носом. Он инстинктивно поставил ногу на тормоз… Долбанный самосвал перекрыл всю дорогу и остановил движение!
Петер слишком поздно заметил, что «мерс»-фургон выскользнул на дорогу позади него.
Он закрыл глаза, потому что понял: его машину взяли в клещи для совершения прыжка. Он открыл решетку и крикнул через нее полицейским:
– Спокойно! Нас захватили для прыжка!
И услышал в ответ дружный трехголосый ор:
– Выключи эту проклятую кассету!!!
Джонни оказался около «Панды» до того, как полицейские смогли с кем-то связаться. Сунув короткоствольный автомат в открытое окно, он закричал:
– Выходите! Все выходите, мать вашу!
Громкий крик, как и ожидалось напугал офицеров полиции. Они безропотно вылезли из машины, наблюдая, как один из нападавших (Эрик) вырывает из гнезд их радио. Потом он отобрал у них рации и приказал, чтобы они следовали за ним к каталажке.
Женщина в меховом пальто за рулем спортивного «Мерседеса» вручила ключи от машины Джонни и взмолилась:
– Пожалуйста, верните их мне! Мне надо возвратиться домой, к детям! Правда!..
Джонни рассмеялся и швырнул ключи в поле, что было совсем рядом.
Сидя в кабине каталажки, Петер Джонс чувствовал страх, но в то же время ощущал, что он достаточно хорошо защищен. Он знал, что лобовое стекло пуленепробиваемое. И сидел, сложив руки на груди, в ожидании следующего шага «прыгунов». Но скоро лицо его резко исказилось от ужаса – он заметил, что к нему идет человек в маске и с «армалитом» в руках…
Три стражника в багажнике фургона слышали звук выстрела, пробившего лобовое стекло. Сразу за первым выстрелом последовали еще два. Полицейские пришли в ужас.
…Петер Джонс резко нырнул под водительское сиденье, и пули просвистели у него над головой. Он продолжал сидеть внизу, моля Бога, чтобы эти люди ушли и оставили его в покое. И вдруг он почувствовал запах бензина. Он резко выпрямился и увидел, как сквозь дырку в лобовом стекле наливают бензин. От его запаха он едва не задохнулся.
Охранники тоже почувствовали запах бензина через железную решетку, и один из них закричал:
– Это же бензин, мать его! Они собираются сжечь нас!
Дэвид Харкер, самый старший и разумный, сказал:
– Но тогда они сожгут и заключенного, не так ли?
Охранники посмотрели на заключенного. Тот мысленно смеялся над ними. «Вот еще обиталище демонов!».
Теперь Эрик стоял возле колеса каталажки. Он поджег кусок тряпки. И заорал как можно громче – так, что даже лицо его сморщилось под маской:
– Вылезайте из фургона! Иначе я сожгу вас, мать вашу! Я сожгу вас заживо! Немедленно вылезайте!
Петер Джонс открыл дверь фургона в два раза быстрее, чем обычно. Теперь, выволакивая его из кабины, Эрик заговорил чуть ли не по-дружески, подбадривая водителя. В голосе его больше не слышалось пронзительной ненависти:
– Ты просто открой заднюю дверь фургона, приятель, и сегодня же вечером будешь дома. Будешь обедать с женой и детьми. Хорошо? А теперь расслабься и делай, что мы просим. О'кей?
Путаясь в ключах, Петер начал открывать заднюю дверь фургона. Руки его окоченели от страха, и он никак не мог вспомнить комбинацию движений, благодаря которой только и можно было открыть дверь.
– Это кодовый замок, приятель. Мне надо вспомнить комбинацию. Движения, которые открывают замок. Иначе замок просто заест.
Эрик ожидал этого. И тихо сказал водителю на ухо:
– А ты просто расслабься, дружище, и открой дверь. Никто не пострадает. Ясно? Даю тебе слово.
Пока Эрик разбирался с водителем, братья Маканултис отобрали у всех ключи. И теперь они готовили мотоциклы к старту. Братья, все, как один, бормотали себе под нос одни и те же слова, повторяя их, как мантру:
– Ну давай! Давай же!
Оба полицейских уже лежали на земле возле каталажки; руки у них были завернуты за спину. Они вслушивались изо всех сил в произносимые нападавшими вслух имена, запоминали акценты – все могло потом помочь в расследовании.
Джонни заметил человека, который не спеша вылезал из своей машины. Он ранее припарковался позади их «мерседеса» и теперь пытался разглядеть, что происходит. В руке у него был мобильный телефон. Подойдя к нему, Джонни ударил мужчину прикладом автомата по лицу. Тот согнулся пополам. Телефон упал на обочину. Джонни рассеянно смотрел на проносившиеся мимо машины: никто больше не осмеливался вылезти, чтобы взглянуть на происходящее. Женщина в спортивном «мерседесе» плакала.
Джонни отвернулся от дороги и подошел к мотоциклам. Ворчливым тоном он прокомментировал:
– Всегда так получается, не правда ли? Люди не могут не совать свои проклятые носы, куда не нужно.
Избитый мужчина потащился к своей машине. Лицо его сильно кровоточило.
…Замок щелкнул, и задние двери каталажки широко распахнулись. Из темного помещения кузова высунулись четыре головы.
Эрик изумленно покачал головой.
– Кто ты, мать твою?
Большой Рикки, сияя белозубой улыбкой, ответил вопросом на вопрос:
– А кто ты, мать твою? Ну, давай, парень, помоги-ка мне. Дай мне вылезти отсюда.
