Текст книги "Прыжок"

Автор книги: Мартина Коул

сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 48 страниц)

– Стефан не за решеткой.

– Пока не за решеткой… – покачала головой Маэв. – Однако я почти уверена: и это не за горами. Если не в этом году, то в следующем это обязательно случиться. Стефан – он такой же, как Джорджио. Он доиграется до катастрофы. Но ты-то уж постарайся, чтобы подобного не произошло с тобой!

Донну потрясли до глубины души слова Маэв, а главное – истина, прозвучавшая в них. При одной мысли, что маму и папу Брунос навестили головорезы Левиса, Донна пришла в страшную ярость; в какую-то долю секунды она захотела убить их всех, разорвать на куски. До этого она ни разу в своей жизни ничего такого или даже отдаленно похожего не чувствовала. Всегда была пацифисткой, рассуждала спокойно и здраво: «Маэв права. Я меняюсь. И непонятно – к лучшему или к худшему».

– Я скажу Джорджио, – только и смогла выдавить из себя Донна. – Он разберется.

Маэв печально улыбнулась.

– А ты понимаешь, что происходит с нами? Мы ведь больше не делаем вид, что он не виновен. И, знаешь, что меня ранит больнее всего? То, что ты спокойно принимаешь этот факт. Ты теперь знаешь, кто он. Но вместо того, чтобы повернуться к нему спиной, ты, Донна, присоединяешься к его безумным планам, потакаешь его прихотям. И даже продаешь свой милый дом. – Она провела морщинистой рукой по лбу. – Оставь его, Донна, пока ты еще достаточно молода, чтобы уйти. Спустя несколько лет время для тебя помчится быстрее. Поверь мне, я знаю, о чем говорю. Потом станет уже слишком поздно идти своим путем. Ты и так довольно долго шла его тропой, и даже сейчас будет трудно нарушить привычку.

– Кем бы он ни был, что бы он ни сделал, – напористо произнесла Донна, – он все равно мой муж! Он оставался рядом со мной, когда я переживала свои выкидыши, огорчения, всякие травмы. Теперь мне надо вернуть долг – сделать для него то же самое.

Маэв снова покачала головой. Лицо у нее стало таким печальным, что Донне тоже захотелось плакать.

– Он не стоял рядом с тобой, Донна. Ты как любящая женщина, все видишь будто сквозь розовые очки. Джорджио бросал тебя одну, а сам путешествовал по всему миру. Он жил собственной жизнью. Время от времени он из милости трахал тебя, а ты была ему за это благодарна. Теперь-то ты хоть что-нибудь понимаешь? Я была так счастлива, когда убеждалась в твоей преданности ему. Я знала, что он обрел настоящую любовь. Но прошло несколько лет со дня вашей свадьбы, и я поняла: здесь любовь только с одной стороны… О, не спорю, он по-своему любил тебя, это отражалось у него на лице при твоем появлении. Но он больше не влюблен в тебя. Он любил тебя так, как любят свою машину или свой бизнес. Он просто обладал тобой. Почему ты этого не понимаешь, Донна? И почему не хочешь от него избавиться?

Донна заглянула в глаза свекрови.

– Если бы это все не было так печально, я право же рассмеялась бы. А как насчет милых шуток свекровей: мол, невестка все равно что заплатка на платье матери? И как насчет распространенных стереотипов и клише: якобы мать всегда обижается на ту, что увела ее любимого сыночка? А у меня есть вы, Маэв. Я боготворю вашего сына, а вы ожидаете, что я вот так, запросто, сейчас же его брошу? Если бы это не звучало просто ужасно, я сочла бы это неудачной шуткой.

– Он использует тебя, Донна. И использует Стефана. Да простит меня Господь, я все-таки люблю своего сына, хотя и вижу его насквозь. Один только Бог знает, в чем он еще замешан. Ограбление и убийство – этого для него явно недостаточно. Он мой сын, я выносила его. И знаю его характер лучше, чем кто-либо еще. Он всегда был трусоват, с детства. Однако если Джорджио стремился к чему-либо, то в девяти случаях из десяти он это получал. Запомни это! А кто и как страдает в процессе обретения им желаемого – это его никогда не волновало.

Донна начала раздражаться.

– Больше я не желаю этого слушать, Маэв! Вы явно расстроены. А те, кто вас посетил сегодня, наверное, имели на то веские причины. Я выясню, что за люди у вас были, и разберусь с этим. А теперь давайте вернемся в дом и выпьем по чашке чая. И не было этого разговора, хорошо?

Маэв тяжело вздохнула.

– Значит, выяснишь, что за люди ко мне приходили, и разберешься с этим, не так ли? Ты говоришь, совсем как Джорджио, Стефан или Дэви Джексон. И почти так же, как Пэдди. Ты становишься жестокой, Донна; и это завладевает твоей хорошенькой головкой. Если не возражаешь, я воздержусь от чая.

Маэв Брунос пошла в дом одна. Весь вид ее, все небольшое, но полное тело Маэв выражало собой гнев и огорчение.

Донна провожала ее взглядом, пока та не обогнула огород. И тут она почувствовала, как к глазам ее подступили слезы. Донна призналась себе, что это не были слезы грусти. Она плакала от ярости.

Спустя десять минут она вернулась в дом, молча прошла мимо притихшей Долли и заперлась в кабинете Джорджио. Здесь она обычно читала и перечитывала письма Джорджио – письма любви и тоски по ней; впитывала каждое слово с их страниц. И здесь Донна сказала себе: «Муж обожает меня, а я обожаю его. И сделаю все возможное и невозможное, чтобы вернуть его. А если я делаюсь жестче, так это только на благо нам обоим. Мягкость ничего мне не дала. Впервые в жизни я стала самостоятельной женщиной, и я учусь бороться за свое, кровное. Борьба за свои интересы заставляет людей вроде моего мужа или Алана Кокса действовать жестко. И я тоже буду сражаться до смерти».

Пэдди уселся напротив Джорджио в комнате для посетителей в тюрьме «Паркхерст» и улыбнулся.

– А ты неплохо выглядишь!

Джорджио пожал плечами.

– Что именно произошло между Донной и Аланом, Пэдди? Мне нужно все знать.

– Могу только повторить то, что я тебе уже говорил, – ответил Доновон. – Она вошла в его квартиру и вышла оттуда через пятьдесят шесть минут. Она приняла душ, что было заметно по ее внешнему виду, и переоделась. Потом Донна села в свою машину и поехала домой.

Джорджио пристально поглядел на друга.

– Как ты думаешь, между ними что-то происходит, Пэдди? Скажи мне правду. Скажи, наконец, как друг! Ты делаешь многовато неясных намеков.

Пэдди встретился с Джорджио взглядом и смущенно отвел глаза в сторону.

– Понятия не имею. Честно! Зная Донну – а я достаточно хорошо ее изучил, – можно сказать, что там ничего нет. Это не в ее стиле.

Джорджио перегнулся к нему через стол.

– Значит, ты уже знаешь, что в ее стиле, а что нет, не так ли?

Пэдди отодвинулся от Джорджио и твердо взглянул ему в глаза:

– Что ты хочешь этим сказать? Если бы ты не держал рот на замке, мать твою, насчет, всего, что происходит, то, вероятно, тебе не пришлось бы полагаться на одну только Донну, чтобы именно она делала за тебя грязную работу. Я-то знаю, что происходит. И слушай, что я тебе скажу: я с самого начала понял, что ты планируешь. С того самого момента, как она встретилась с Коксом. И если я смог разнюхать это, то можешь поставить на кон свою задницу: кто-то другой тоже сумеет все выведать.

Джорджио устало закрыл глаза.

– Мне надо выбраться отсюда, Пэдди. И как можно быстрее.

– Если бы ты изначально посвятил меня во все, у тебя не было бы таких неприятностей, как сейчас. Я управляю твоими долбаными участками, и поверь мне: твоя старушка проделала блистательную работу. Она настоящий трудоголик, я тебе точно говорю! А насчет твоего желания выбраться отсюда скажу так: мне кажется, ты все уже спланировал и даже подбил бабки. Я слежу за Донной и Аланом, ты тоже следишь за ними, и все мы следим за Левисом. Тут нет ничего сложного, не так ли?.. Ты должен был бы с самого начала обратиться прямо ко мне, и мы с тобой вдвоем во всем бы разобрались!

Джорджио резко качнул головой:

– Ни в коем случае! Левис знает, насколько мы близки. Он бы немедленно все разнюхал. Ты сейчас здесь только потому, что его нет в крыле и еще какое-то время не будет.

Пэдди усмехнулся.

– Но шестерки-то его здесь! О моем визите все в тюрьме узнают уже к чаепитию. Ты сейчас вовлекаешь меня в дела из-за Донны. Другой причины нет. Хочешь, чтобы я следил за ней и Коксом? Что ж, я следил за ними. Или, по крайней мере, поручил другим следить – как хочешь, так и понимай. Я по-прежнему наблюдаю за домом. И собираюсь сказать тебе кое-что, что тебе вряд ли понравится. Три бабуина Левиса сегодня нагрянули в ресторан твоего отца. Они приходили прошлым вечером. Разыскивали Стефана. На твоем месте я поднял бы руки вверх и вышел бы из игры. Она становится слишком опасной для всех, кого затрагивает…

Пэдди было приятно отметить про себя, что Джорджио встревожился: «Временами он слишком самоуверен. Даже попав за решетку, оказавшись в самой паршивой передряге за всю свою жизнь, он по-прежнему наплевательски относится ко всем…» Порой это сильно раздражало Пэдди. Например, сейчас.

– Черт с ним, с Левисом! Мне надо знать, что происходит между Донной и Аланом!

Пэдди закурил сигарету.

– Ничего не происходит, могу поручиться за это. Ну, подумай сам, Джорджио: Донна рвет себе задницу, чтобы вытащить тебя отсюда. Не надо рисковать всем только из-за того, что ты вообразил, будто Алан увивается вокруг твоей старушки. Это глупо! Особенно в свете того, что мы оба с тобой знаем. Ведь в одно прекрасное утро ты оставишь ее одну как миленькую если решишь, что это каким-то образом будет тебе выгодно. И не пытайся переубедить меня, Джорджио. Я знаю тебя слишком давно. И меня ты не проведешь.

Джорджио тяжело вздохнул.

– Я все время думаю об этом, знаешь. Сидишь запертым в мерзкой камере, и все, что ты можешь представлять себе после того, как запирают двери и выключают свет, так это как твоя старуха развлекается на стороне. А ты тут, под замком, с одной только правой рукой и далекими воспоминаниями в своем распоряжении.

Пэдди сочувственно кивнул:

– Я понимаю тебя. Но к этому получившие долгий срок как-то должны привыкнуть. Да, она на воле, а ты за решеткой. Она может встать, пойти, куда захочется, и сделать все, что ей нравится. Это же нормальный атрибут свободы! Ты полагаешь, что ее нынешняя свобода позволяет ей делать какие-то вещи, которых она до этого не делала? Например, увиваться за Аланом Коксом? Прекрати себя накручивать, Джорджио! Вернись к реальности! И постарайся выбраться отсюда… А потом, если выяснится, что ты был прав насчет нее и Кокса, то тогда и сделаешь что-нибудь с этим.

Джорджио принял логичные и убедительные доводы Пэдди. И первый раз за время визита улыбнулся.

– Ты настоящий друг, Пэдди! Ты прав. Я ничего не могу сделать, пока заперт здесь. А если что-то веселенькое и происходит, то предпочтительнее потом и лично с этим разобраться.

Пэдди раздавил в пепельнице сигарету.

– Ну так какой же счет?

Джорджио несколько секунд смотрел на друга туманным взглядом, размышляя, насколько много следует тому сказать.

Алан Кокс и Энтони Кальдер терпеливо ждали в ресторане «Амиго», пока Донна доедет до них от закусочной «Лающая собака», что на улице Баркинг Хай. Они пили «Гиннес» и дружески болтали, время от времени улыбаясь при взгляде на женщин с пакетами и их детей, всем семейством наслаждавшихся съеденными наскоро гамбургерами после тяжелой субботней беготни по магазинам… Донна вошла в зал ресторана пять минут третьего. Она выглядела, как всегда, безупречно. И Алан искоса наблюдал за Энтони и еще троими посетителями-мужчинами, которые откровенно любовались Донной, пока она шла к их столику.

– Простите, я немного задержалась.

Мужчины вежливо встали.

– У нас нет времени выпить, дорогая, так что мы закажем что-нибудь, когда доберемся до места.

Спустя две минуты уже Донна сидела на заднем сиденье черного «Косворта» Кальдера. Они помчались в сторону Илфорда. Мужчины молчали, пока машина не подкатила вплотную к дому на Мортлейк Роуд.

– Это надежный дом, Донна. Мы должны встретиться здесь с человеком, который станет мозгом всего прыжка. Постарайтесь молчать и не высовываться, но внимательно слушайте все, что он будет говорить. Он ничего не станет повторять дважды.

Донна выбралась из машины. Все внутренности у нее трепетали. Ей хотелось бы считать, что это происходило от волнения, но на самом деле Донна понимала: она дрожит от страха. Даже Алан и Энтони выглядели подавленными. Кто бы ни был этот человек, он явно представлялся Донне достойным уважения.

Алан открыл парадную дверь имевшимся у него ключом, и они втроем вошли в мрачный вестибюль. Направо уходил длинный коридор, и Алан негромко постучал в одну из дверей, прежде чем отворил ее.

– Эрик? Привет, дружище! Давно мы с тобой не виделись…

Донна вошла в помещение вслед за Энтони. Комната была удобной, можно сказать, почти роскошной. Однако она явно использовалась людьми, все время куда-то переезжавшими. Вид ее наводил на мысль о меблированных комнатах или о сдаваемом в аренду жилье. Запах растительного масла смешивался с легким ароматом мебельной политуры, и вместе они создавали ощущение некоторой затхлости. На стуле возле окна сидел мужчина неопределенного возраста с коротко остриженными седыми волосами и весьма широкими плечами. Вставая им навстречу, он легко, но как-то негостеприимно улыбнулся. Серый цвет глаз отливал сталью, а одет он был в неприметный недорогой дорожный костюм от Теско.

– Да уж, Алан, и в самом деле давно.

Донну задел его холодновато-вежливый тон.

– Это – Эрик. Эрик, это – Донна Брунос. Энтони ты уже знаешь.

Энтони пожал руку Эрику, и все расселись по местам. Донна отметила про себя, что Эрик, кем бы он там ни был, уделил ей ничтожно мало внимания: ничего, кроме беглого взгляда. Она инстинктивно выбрала себе место как можно ближе к двери, предоставив Алану и Энтони возможность сесть возле Эрика.

Хозяин помещения разлил в стаканчики водку и вручил по стаканчику каждому по очереди, даже не спросив, не желают ли они водку с чем-нибудь смешать. Донна поставила свой стаканчик на маленький столик, оказавшийся возле ее стула, и нервно облизнула пересохшие губы… Никогда раньше она не ощущала, чтобы подобная сила исходила от личности, и никогда у нее не возникало такого острого чувства опасности.

– Ну вот, вы до меня добрались. Так что же именно вам нужно?

Энтони заерзал на стуле.

– Мы организуем прыжок. У нас уже есть средства, оружие и люди. Нам нужнее всего сейчас твой опыт в планировании и в практическом выполнении прыжка.

Эрик переплел пальцы рук, держа их перед грудью.

– Это вам будет стоить денег.

Алан понимающе улыбнулся: такое направление беседы его устраивало.

– Бабки у нас есть, Эрик. Насчет этого не беспокойся.

– Рад это слышать, – слабо улыбнулся Эрик. – Я не занимаюсь благотворительностью.

В комнате наступила тишина, словно все пытались переварить это короткое замечание.

– А откуда прыжок? Хотя для чего я об этом спрашиваю вас, если здесь присутствует драгоценная жена Джорджио… – В первый раз он улыбнулся Донне, и она нерешительно улыбнулась ему в ответ.

– Как поживает ваш муж? – мягко спросил Эрик. – Давно я не имел с ним никаких дел. Приношу вам мои глубочайшие сожаления. Но Джорджио всегда был таким типом, что его в один прекрасный день все равно схватили бы. В общем, этого следовало ожидать…

Донне не понравилось, как разворачивается разговор. В поисках поддержки она бросила взгляд на Алана. Но он все свое внимание отдавал тому, что говорил Эрик.

– …Значит, прыжок должен быть с Острова. Мы должны забрать только Джорджио? Или у него еще кто-то будет на хвосте? Со мной такое случилось несколько лет назад в Турции. Я вытаскивал молодого наркоторговца – вы, наверное, его помните по сообщениям газет – Кирксона. Его потом нашли с перерезанным горлом возле ворот тюрьмы. Дурачок! Я мог бы спокойно доставить его домой. И высушить за двадцать четыре часа. Но он попытался подставить меня. Как у вас принято говорить, кокни есть кокни. Это самая большая ошибка в его жизни. Если бы мне сказали о его пожелании вытащить вместе с ним и его подружку, я, естественно, сделал бы это. За плату, разумеется.

– Само собой! – чуть ли не весело произнес Алан.

Эрик опрокинул в рот стаканчик водки и немедленно налил себе новую изрядную порцию.

– Ну так у вас есть какие-нибудь соображения о том, как вы хотите его вытащить?

– Мы думали о геликоптерах… – неопределенно пожал плечами Энтони.

– Ни в коем случае! – перебил его Эрик. – Только не на Острове. Поскольку прыжок будет с «Дарема», надо учесть, что там нет ни грамма свободного пространства на любом из четырех направлений. Повсюду провода. Невозможно улизнуть. Вертолеты не подойдут, ребята. – Он внимательно посмотрел на Алана и Энтони, словно ждал от них более светлых идей. Алан смущенно усмехнулся.

– Мы еще думали о том, чтобы перевезти его на площадку.

– Это больше похоже на правду. Если не считать того, что вы не обладаете гарантированно точной информацией о том, где она может располагаться. Нет, нам нужно точно знать, когда Джорджио будет на самой дороге. Это единственный способ. Если, конечно, ты не получишь вовремя из тюрьмы сведений о том, когда будет задействована секция сорок три. – Эрик обвел взглядом три вытянувшихся от удивления лица. – Даже начальник тюрьмы ничего не знает за двадцать четыре часа до операции: за этим тщательно следят сыщики из внутренней полиции. Все это из-за террористов, сами понимаете, а не из-за бандитов. Вот такие теперь предосторожности. Это варварское правило, если вы хотите знать мое мнение, но деваться некуда. Жаль, что общество «Международная амнистия» не орет немного больше о том, что происходит здесь, вместо того чтобы все время ныть о Южной Америке.

Алан отхлебнул водки из стаканчика.

– А ты сможешь выяснить, когда будет совершаться перевозка?

Эрик покачал головой.

– Даже надежды на это нет. Черт побери, Алан, боюсь, что они все это держат в строжайшей тайне, старина. У меня есть контакты во внутренней полиции, но даже мой парень там узнает об этом лишь накануне. Никто ничего не знает, кроме шефа и его ближайших сотрудников.

У Алана был теперь откровенно отсутствующий вид. Энтони допил свою водку и протянул стаканчик, чтобы ему налили еще. Эрик наполнил его стакан почти до краев.

– Хорошо, но даже если бы мы все знали, как бы вы смогли доставить своих людей на место вовремя? Не думаю, что это возможно. Такая деятельность наверняка привлекла бы внимание. Мы так же не можем с гарантией знать, какой отряд будет сопровождать машину. Это могут быть один или два вездехода и ровер, а может, это будут вертолеты – черт их знает! Нам нужна дата, точные сведения о дне перевозки, и тогда мы сможем все соответственно спланировать.

Донна больше не могла сдерживаться.

– Но мы же не сможем этого узнать, пока сами не устроим так, чтобы это произошло! – громко заявила она.

Эрик засмеялся.

– Вот же хитрая девочка, парни! Именно это нам и нужно сделать. Следует устроить так, чтобы это произошло.

– Но как? – нахмурился Алан.

Эрик встал со стула.

– Хотите, я принесу вам чашку чая, дорогая? Я вижу, что моя водка вам не по вкусу.

– Нет, право же не надо, все прекрасно, – отрицательно покачала головой Донна.

Эрик взял в руки большую парусиновую сумку и вытащил оттуда служебную артиллерийскую карту.

– Я уже спланировал путь. Нам нужно, чтобы он оказался на обочине дороги. На площадке. Их всегда везут в Вэндсворт из «Паркхерста». Дороги остаются открытыми, и там задействуется лишь местная полиция. О, вы все знаете сценарий. Но опять же повторяю: действовать надо быстро. Площадка определяется по усмотрению начальника тюрьмы. Но именно так, именно оттуда мы и собираемся вытащить Джорджио. Нам никогда и ни за что не удастся вытащить его из самого «Паркхерста». Это слишком крепкий орешек. Надо быть идиотами, чтобы пытаться действовать там, на месте. Пока Джорджио в тюрьме, он ничего не может и не должен делать – пусть просто отсиживается. Однако вне тюрьмы – дело иное. За ее пределами мы можем подобрать его: сорвать, как вишенку с дерева.

Донна с восхищением слушала Эрика, очарованная знаниями этого человека и тем, как он четко все излагал.

– А что вы имеете в виду, когда говорите: «по усмотрению начальника тюрьмы»? – спросила она.

Похлопывая по концам рулона свернутой карты толстыми короткими пальцами, Эрик посмотрел поочередно на лица трех сидевших перед ним людей. Улыбнувшись затем во весь рот, он сказал:

– Мы вытащим его оттуда на условиях ХПИД.

Алан и Энтони восторженно расхохотались.

Донна, не понимая, над чем они смеются, переспросила:

– А что такое ХПИД?

– Хороший порядок и дисциплина – вот что это такое, молодая леди. И мы собираемся воспользоваться этим, чтобы вернуть вашего мужа домой.

– Но как? Каким образом это вернет Джорджио домой?

Эрик усмехнулся, глядя на три исполненных ожиданием лица.

Подняв стаканчик с водкой, он простер перед собой руку, словно собираясь произнести тост.

– А вот так, дорогая! – звенящим голосом объявил он. – Ваш муж должен будет облить дерьмом начальника «Паркхерста»!