Текст книги "Прыжок"
Автор книги: Мартина Коул
сообщить о нарушении
Текущая страница: 36 (всего у книги 48 страниц)
Алан отрезал себе еще кусок мяса, наколол его на вилку и только после этого пожал плечами:
– Как скажете, дорогая. Вам виднее.
Донна осторожно спускалась по лестнице, чувствуя, как сердце тяжко бьется в ее груди. Ибо больше всего на свете ей хотелось бы остаться с Аланом. Остаться и воплотить весь тот сценарий, который несколькими минутами она ранее проиграла до конца в своем воображении. Но она одернула себя: «Мне непременно надо сейчас уйти. И лучше в дальнейшем держаться от Алана подальше. У меня и без того полно проблем».
Донна и Долли сидели у себя на кухне, пили горячий шоколад и ели тосты с мармеладом.
– Мы уже целую вечность так вот, вдвоем, не сидели, правда, Донна?
Та молча покачала головой, прожевывая тост.
– А почему ты сняла дом с торгов, дорогая? Я звонила агенту по недвижимости, потому что та пара должна была по плану сегодня прийти. Они мне об этом говорили раньше.
Донна вытерла губы салфеткой и ответила:
– Я просто решила не продавать его, вот и все. Джорджио не слишком радовался этому, он-то хотел, чтобы я все продала… – Она бросила взгляд на мебель, которую тщательно подбирала вещь к вещи в течение многих лет и за которой с любовью ухаживала.
– Ты поступаешь правильно, дорогая! – горячо поддержала ее Долли. И добавила: – Донна, мне нужно спросить тебя кое о чем. И я прошу, чтобы ты сказала мне правду.
– О чем ты, Долли? – вопросительно посмотрела на нее Донна.
– Я знаю, что Джорджио собирается выбраться из тюрьмы… – Долли подняла руку в предостерегающем жесте, чтобы помешать Донне опровергнуть или подтвердить ее слова. – Я сейчас о другом. Мне надо знать: ты стоишь за всем, что он сделал?
Донна набрала в грудь побольше воздуха.
– А ты можешь себе такое представить, да?
Долли посмотрела на лицо, которое так сильно любила… Иногда, Донна сильно огорчала ее, ибо принадлежала к тому типу женщин, которые, становясь взрослыми, сохраняют большую долю детской наивности. Незащищенность Донны порой больно ранила Долли.
Донна положила на тарелку надкушенный тост и тоже внимательно посмотрела на Долли. Обе женщины долго смотрели друг другу в глаза. Донна подвела итог:
– Давай скажем так: как его жена я приняла все, что он сделал, Долли. Но не могу утверждать, что я со всем этим согласна. Однако почему ты меня об этом спрашиваешь?
Долли отвела взгляд от Донны и уставилась на стол, словно это могло помочь ей ответить на все проклятые вопросы. Лишь спустя какое-то время она решилась заговорить:
– Сравнительно недавно в мои руки попали некоторые вещи. Само наличие их у нас в доме, я полагаю, может вызвать серьезные неприятности, Донна. Эта находка случилась вскоре после того, как арестовали Джорджио. Я припрятала эти вещи. Просто мне стало понятно, что они могут навлечь на нас беду, а я не хотела бы этого. Ни для меня, ни для тебя, ни для Джорджио. Особенно для Джорджио. Ты же знаешь, я всегда любила его как собственного сына… Я любила вас обоих. Но кое-что оставалось неясным для меня, и, думаю, лучше мне сейчас тебе обо всем рассказать. Я понимаю, насколько сильно мы отошли друг от друга в последнее время, и принимаю на себя вину за это… Видишь ли, Донна, я всегда доверяла Пэдди. Он же работал на Джорджио, ты понимаешь. Мне казалось, это нормально…
Донна посмотрел на склоненную перед ней седую голову Долли.
– Долли, – ласково произнесла она, хотя была озадачена и встревожена. – Смело рассказывай мне все.
Долли встала и направилась прямиком к своей большой сумке из кожзаменителя, которая многие годы вызывала немало шутливых замечаний со стороны Джорджио. Это была поношенная торба с истрепанными и потертыми пластиковыми ручками, но Долли повсюду неизменно таскала ее с собой. Она часто шутила, что, дескать, вся ее жизнь умещается в этой сумке – от свидетельства о рождении до сберегательных и почтовых книжек… Открыв сумку, она извлекла оттуда два журнала. Потом вернулась к столу и положила журналы на столешницу.
На обложке одного из журналов было помещено фото девочки примерно двенадцати лет. Лицо девочки имело то замкнутое, чуть самодовольное выражение, которое ошибочно считают стереотипным для восточной женщины. Позади девочки, обнимая ее, стоял мужчина: он сжимал обеими руками едва наметившиеся груди юной «фотомодели». Лицо девочки было покрыто толстым слоем макияжа, из-за чего она казалась пародией на женщину. Между тем девочка была совершенно обнажена, ее гениталии ничто не прикрывало, даже на лобке отсутствовали волосы…
Донна, едва взглянув на снимок, почувствовала отвращение. Долли положила рядом другой журнал. И Донна недоуменно покачала головой.
Для его обложки был сфотографирован маленький мальчик азиатской наружности с большими влажными глазами, смотревшими прямо в камеру. Лицо мальчика явно носило следы испуга. И опять-таки взятый фотографом ракурс позволял видеть все его маленькое обнаженное тело на фото. Рядом с ребенком находились двое мужчин – двое здоровяков с громадными животами, лица которых не попали в кадр. Но по фотографии тем не менее можно было понять, что они собирались сделать с ребенком…
– Откуда взялись эти журналы, черт побери? – Донна тихо пробормотала эти слова себе под нос, потому что она и так уже знала ответ.
– Оба этих журнала валялись у Джорджио в гараже. И там еще целые кипы подобных журналов. А еще – коробки с компьютерными дисками. Пэдди недавно все это вывез, но я прежде успела вытащить из двух кип по одному журналу. Даже не знаю, для чего я это сделала… Попробую объяснить. Пэдди позвонил мне и сказал, чтобы я пошла в гараж и вынесла для него коробки и кипы наружу: он, мол, придет и заберет их. Пэдди предупредил меня, чтобы я до его приезда не допускала тебя к гаражу. Ну, это и так понятно. Джорджио всегда все от тебя скрывал, так что в этом для меня не было ничего необычного. Правда, коробки оказались незапечатанными. Вот потому-то я и заглянула внутрь… Теперь часто думаю: может, лучше было мне держаться от них подальше, черт побери?! – Как бы то ни было, – продолжала Долли, – я выбросила их из головы: попросту убедила себя, что они имеют отношение к Пэдди, а вовсе не к Джорджио. Ведь я не могла смириться с тем, что он – часть этого… – Она махнула рукой на журналы. – Этой грязи. Если бы ты заглянула в эти журналы, тебя просто вывернуло бы наизнанку. Маленькие дети, Донна! Это все маленькие дети… – Голос у Долли сломался. Донна схватила ее за руку.
– Но какое все-таки это имеет отношение к Джорджио? – нервозно спросила она. – Для чего сейчас ты мне это показываешь?
– Потому что, Донна, коробки, которые я вытащила из гаража для Пэдди, были адресованы Джорджио Бруносу. На них были почтовые марки из Ливерпуля.
– Но это ни о чем не говорит…
– Рассуди сама: если они адресованы ему, значит, он должен знать о них. И как раз перед этим он ездил в Шри-Ланку, Донна. Если ты просмотришь эти журналы, то увидишь: все дети – иностранцы, похожи на индийцев либо на тайцев. А теперь вот Стефан летит туда. Разве не так? И это после того, как оттуда прислали факсовое сообщение, что они прекращают отгрузку…
Донна не сводила глаз с Долли, пытаясь вникнуть в смысл того, что говорила пожилая женщина. Но как только значение слов дошло до нее, она истерично затрясла головой:
– Нет! Ни за миллион лет! Ни за что! Только не мой Джорджио! Это все Стефан, этот слизняк. Стефан торгует женщинами, он сводник, и, я уверена, только он стоит за этим делом, Долли. Мой Джорджио не выносит всего того, что связано с растлителями. Ты помнишь, как он всегда к ним относился, особенно к насильникам? Он никогда не приносил домой порнографических фильмов… Я никогда и ни за что не поверю, что он знал что-нибудь об этом!
Долли вздохнула и прикурила следующую сигарету от окурка прежней.
– Но, Донна, откуда-то они появились! И если полиция их обнаружит… – Она не стала заканчивать фразы.
Донна встала и заходила по кухне.
– Вот именно! Может, Джорджио об этом ничего не знал? Может, Большой Пэдди просто использовал наш дом как перевалочный пункт? Вот же грязный ублюдок! Принести гадость в мой дом!
Долли несколько секунд смотрела на нервно жестикулирующую Донну, а потом сказала:
– Но у Пэдди нет никаких интересов ни в Шри-Ланке, ни в Таиланде, насколько мне известно. Партнерами там были Джорджио и Левис. Хорошо зная Левиса, я не удивлюсь ничему, если это связано с ним. Честно говоря, меня ничего не удивило бы и в отношении Джорджио. Во всяком случае сейчас…
Донна набросилась на Долли, как мегера:
– Не смей клеветать на моего мужа, Долли! Я этого не потерплю, ты слышишь?! Джорджио негодяй, и один Бог знает, чего мне стоило это! Но такое?!.. Никогда! Я могу поставить десять лет жизни.
Она перестала метаться по кухне и закурила сигарету.
– Ты вроде бы сказала, что там еще были компьютерные диски? Были коробки с дисками?
Долли кивнула.
Донна прикрыла веками глаза:
– Нет, Это Стефан… – Она сорвалась с места, добежала до кабинета Джорджио, схватила дискету, которую в свое время вытащила из коробки тогда, на автомобильной стоянке, и вернулась в кухню.
– Они все в этом по уши. И Дэви Джексон тоже в этом замешан. Но только не мой Джорджио. Этого не может быть. Я знаю: он никогда не скатился бы так низко. – И она горько заплакала.
Глава 35
Донна сидела за компьютером Джорджио. Это был большой компьютер «Гейтвей-2000», и за прошедшие несколько месяцев она время от времени использовала его для отправки писем и обработки счетов, имевших отношение к ее бизнесу. Теперь ей в компьютере чудилось нечто зловещее. Весь кабинет, как ей сейчас казалось, нес на себе какой-то мрачный отпечаток. Хотя она никогда раньше этого не замечала. Донна включила компьютер и вставила в гнездо дискету, прислушиваясь к знакомому жужжанию и потрескиванию… Ей становилось все тревожнее по мере того, как компьютер считывал информацию с дискеты.
Долли встала за спиной Донны, и астматическое дыхание пожилой женщины придавало еще больше напряжения обстановке в комнате. Чуть позже Донна взяла у Долли из рук диск и тоже загрузила его в компьютер.
– Принеси нам, пожалуйста, по большому стакану виски, Долли. Мне кажется, это нам обеим не помешает.
Долли выскользнула из комнаты, а Донна уставилась на экран компьютера, который призрачно мерцал в темноте кабинета. Вот на дисплее появилось меню дискеты, и Донна принялась внимательно изучать его…
СООБЩЕНИЯ
ДЕВОЧКИ И МАЛЬЧИКИ ВСТУПАЮТ В ИГРУ
ДЕТКИ В ЛЕСАХ
ТОЛЬКО МАЛЬЧИКИ
ТОЛЬКО ДЕВОЧКИ
…Донна ощутила поднимающуюся из желудка дурноту. Направив мышь на слово «СООБЩЕНИЯ», она нажала кнопку Enter. Экран осветился, и перед ней появилось письмо. И как раз в этот момент в комнату торопливо вошла Долли.
– Вот виски, дорогая.
Донна не сводила глаз с экрана, а Долли тем временем поставила стакан с виски возле нее на стол.
О чем тут идет речь?
Донна вслух прочитала письмо:
Привет!
Все работы выполняются вовремя. Мы опережаем график. Германия готова, Мальдивы получили модемную линию. Могу вскоре распределять в Ливерпуле, а также обойти Лондон.
Эта новая партия, наверное, лучшая из всех. Слежу за всем этим. Новый парень прекрасно поработал. Передай привет всем в «Черной Собаке» и скажи, что я скоро буду.
Кэнди.
Долли и Донна так упорно смотрели на монитор, словно он мог заговорить и ответить на их невысказанные вопросы. Донна закрыла письмо, и на экране опять появилась заставка.
Долли спросила пронзительным голосом:
– «МАЛЬЧИКИ И ДЕВОЧКИ ВСТУПАЮТ В ИГРУ». Что это за послание такое, черт побери?
Донна направила мышь на это сообщение и нажала ввод.
– Скоро выясним, не так ли?
Экран засветился. Несколько секунд, потребовавшиеся машине, чтобы проверить оперативную память, показались им обеим мучительными. И тут на экране появилось сообщение:
МАЛЬЧИКИ И ДЕВОЧКИ ВСТУПАЮТ В ИГРУ!
Донна нажала на нужную кнопку, и на экране немедленно появилась картинка. Она была цветная и поразительно отчетливая: фото девочки примерно десяти лет в тесной для нее школьной форме с короткой юбкой. Девочка была азиатка, с густыми темными волосами, заплетенными в косички, и с преувеличенным макияжем – ярко накрашенные губы и густо подведенные синей тушью глаза. Она зачем-то задрала подол юбки, обнажив гениталии и пупок. Девочка улыбалась с экрана прямо им в глаза. Долли потрясенно отступила на шаг назад:
– Пресвятая Мария, матерь Божья!..
Донна одну за одной переворачивала страницы файла. На экране появлялись то маленькие мальчики, то мальчики и девочки вместе – в омерзительных позах, в объятиях друг друга, то девочки с девочками и мальчики с мальчиками… Только на двенадцатой странице на экране появились мужчины; лиц ни на одном снимке не было видно. Либо они стояли, повернувшись спиной, либо физиономии их скрывала какая-нибудь часть тела ребенка.
Долли взяла стакан с виски и вручила его Донне.
– Как они это делают, Донна? Я и не знала, что так можно делать.
Донна сделала большой глоток шотландского виски и вздохнула.
– Сейчас есть просто поразительные технологии, Долли. Если то, о чем я догадываюсь, верно, они пересылают изображения по телефонной линии. Это просто следующий шаг – после обычного телефонного звонка. На клавиатуре набираешь номер, а трубкой телефона служит экран. Это примерно то же, что сделать видеозвонок. Графика в наши дни просто блестящая, сама видишь.
– Значит, Джорджио пользовался этим компьютером, чтобы тащить всякую дрянь в страну?
Донна отрицательно покачала головой.
– Можно делать это где угодно, Долли, с помощью любого совместимого с телефонной сетью компьютера.
– Ну, я думаю, все они ввязались во что-то очень гадкое, – с нажимом произнесла Долли. – И Дэви Джексон, и Джорджио, и еще многие из них.
Донна проглотила остаток виски.
– Это мне и нужно выяснить, не так ли? – с горечью заметила она.
– А как ты собираешься сделать это, девочка? – вздохнула Долли. – Спросишь своего мужа?
Донна отбросила назад пряди волос, упавшие ей на лицо, и серьезно ответила:
– Нет, Донна, я не стану обвинять в этом Джорджио, пока у меня нет доказательств. А у меня сейчас и на самом деле нет никаких доказательств того, что он замешан в чем-то подобном.
Долли фыркнула, не разжимая губ, и резким тоном спросила:
– Какого черта тебе еще нужно, девочка?! Ты всегда закрываешь глаза там, где дело касается его, не так ли?
– В сообщении говорилось: «Передай привет всем в «Черной Собаке»… Что ж, «Черная Собака» – это одна из фирм, которой я владею вместе со Стефаном через сеть дочерних фирм, относящихся к агентству «Поговори с…». Я возьму в файле адрес, поеду туда и разузнаю все, что можно.
Долли откровенно разозлилась.
– Ты так ничего и не скажешь против него, Донна? Разве ты еще не убедилась, что он замешан во всем? Неужели ты считаешь, что все это могло происходить у него за спиной?
– Не знаю, Долли. Но я могу это выяснить, – с отчаянием в голосе ответила Донна. – А до тех пор, пока я не буду знать всего наверняка, я не смогу считать своего мужа – человека, которого ты якобы любишь как собственного сына, – невиновным.
– Ну да, ты же так хорошо его знала, что он умудрился организовать ограбления банков у тебя за спиной…
– Нет, Долли, – перебила ее Донна. – Ты не понимаешь! Я знаю его сердце лучше, чем кто-либо другой. Он вряд ли имеет к этому более тесное отношение, чем ты или я. Здесь зачинщики – Стефан и Дэви Джексон.
Утробный смех Долли, раздавшейся в ответ на ее слова, удивил Донну. Резко отодвинувшись от экрана, она в ярости спросила:
– Господи, Долли! Ты сменила тон?!
Лицо Долли казалось серым при слабом освещении, даваемом монитором. И неожиданно Донна увидела, насколько та стара: глубокие морщины прорезали кожу вокруг ее глаз и рта.
– Может, она и так, Донна. Но у меня ужасное предчувствие: похоже, ты скоро узнаешь о таких вещах, о которых раньше даже не подозревала, поскольку не могла увидеть таковых в самых страшных снах. И все они крутятся вокруг одного человека – Джорджио.
Донна выключила компьютер, и комната погрузилась во мрак. Тогда Донна раздвинула шторы. После чего она повернулась лицом к Долли и произнесла отчетливо и веско:
– Попридержите язык, леди, иначе окажетесь без работы и без дома.
Донна не спеша вышла из комнаты, а Долли осталась стоять на месте, проводив свою хозяйку взглядом вытаращенных в изумлении глаз.
Эдна Макви была крупной девицей. Полная и здоровая, она знала себе цену. Эдна явно выставляла себя напоказ. Затянувшись сигаретой с марихуаной, она громко сказала:
– Черт побери, Генри, либо я сейчас же получу десятку, либо пойду куда-нибудь еще!
Генри, худощавый, тонкокостный мальтиец с изящными, будто нарисованными карандашом усиками, и в дорогих, явно сшитых вручную туфлях, мысленно взвесил свои шансы против Эдны – даже если бы та была без ножа. И глубоко вздохнул, осознав, что она вполне могла бы убить его.
– Это вполне справедливо, ты, жирная мразь! – отвратительно грубым тоном заметил он. – Но мне нужно хорошее шоу, настоящее. И чтобы эти лохи сначала заплатили мне. Идет?
Эдна улыбнулась, и это волшебным образом преобразило ее лицо: из-под толстого слоя косметики и зачесанных назад обесцвеченных волос на несколько кратких мгновений засияли ее юность и красота.
– Лохи платят мне, Генри, не забывай! – фыркнула она.
– Я не шучу, подружка. Но ты становишься жадной, а если ты станешь слишком жадной, то мы все постепенно отвалим. Это же не единственная помойка во всем Лондоне, сама понимаешь.
Генри решил склонить голову под грузом напастей и под давлением многопудовой молодой женщины. Он вдруг хитро улыбнулся:
– Тогда поднимай свою жирную задницу – и вперед! Нас ждут клиенты.
Эдна поднялась во весь свой внушительный рост, и ее шелковый жилет туго натянулся на необъятной груди. По пути пританцовывая со слоновьей грацией, она вышла из тесного кабинета и направилась в свою будочку.
Эдна пользовалась популярностью. Мужчинам, как известно, нравятся крупные девушки – с большими грудями и широкими бедрами, с округлыми белыми задами. Эдна знала это и старалась сделать так, чтобы деньги непременно были уплачены и чтобы цена соответствовала растущему спросу. Она рассуждала просто: чем крупнее девица, тем больше удовольствия получают клиенты за свои деньги.
Генри проводил ее взглядом и усмехнулся… Из всех потаскух, которых он знал Эдна одна умела по-настоящему следить за собой: никогда не употребляла сильных наркотиков – так, слегка покуривала травку; никогда не пила спиртное во время представления, соблюдала элементарную гигиену. На самом деле Генри хотел бы иметь несколько таких девиц, как Эдна Макви, но такие девицы, как она, редко встречались здесь в шоу с подглядыванием. Большинство шлюшек от героина почти свихнулись, а иначе они вообще не могли бы выполнять свою работу. Генри признавался себе, что от такого он и сам, черт побери, свалился бы в коме.
Беззаботно насвистывая, он вышел из офиса и спустился по лестнице в бар, находившийся в подвале… В действительности у Генри не было лицензии на содержание бара; таковой был устроен для тех посетителей, кого это не слишком волновало. Мужчины, а изредка и женщины, посещавшие «Черную Собаку», не отказывались от этой дополнительной услуги, и Генри щедро обеспечивал клиентов выпивкой за их деньги. Или, по крайней мере, старался обеспечивать.
…Дым плотной волной ударил ему в ноздри, едва он вошел в бар, и Генри слегка закашлялся.
– Включи вентилятор, Кэрри, черта ради! Ты что – хочешь удушить этих проклятых игроков?
Кэрри засмеялась и повернула выключатель старого вентилятора, прикрепленного к потолку.
– Нет, Генри, они же платят мне за то, чтобы нормально дышать! – громко заявила она.
Он добродушно рассмеялся над ее шуткой, одновременно обводя проницательным взором все небольшое подвальное помещение. Как всегда, оно было заполнено хлыщами из Сити. То тут, то там попадались на глаза и случайно забредшие старые работяги. Ранним вечером – таковым в Сохо считалось время до двадцати трех часов – в бар приходила одна и та же клиентура: мужчины, у которых наверняка имелись и дом, и жена с детьми и за которыми нужно было присмотреть.
Генри прошел через бар в другое подвальное помещение. Здесь повсюду висели парчовые шторы, отделявшие закутки с небольшими кушетками, что вполне сходили за кровати. В течение вечера эти кровати, общее число которых достигало двадцати шести, и обычно многократно использовались… Генри улыбнулся при мысли о поступающих от клиентов деньгах и бессознательно потер руки. Потом невольно сморщил нос, ощутив кислый запах в помещении, и вернулся в бар. Он оставил за собой дверь широко открытой – в качестве сигнала всем клиентам и своим работникам, что ночное веселье начинается. Со своих мест мгновенно поднялись солидный мужчина и с ним мальчик – трансвестит лет шестнадцати. Они стараясь не обращать на себя внимания и проскользнули в открытую дверь.
Кэрри тут же написала мелом на доске, висевшей за стойкой, небольшую букву «X». Механизм ночной жизни заработал, и она знала, что с этого момента ей надо быть начеку. Общее количество клиентов, и в особенности рабочих, которые норовили улизнуть из заведения, не заплатив порой, становилось абсурдным.
Генри вновь засвистал себе под нос популярный мотивчик и поднялся вверх по лестнице к кабинкам для подглядывания. Он вошел в маленькую будочку и машинально поднес носовой платок ко рту: невозможно было выносить запахи семени и пота, пропитавшие здесь все. Осторожно ступая по полу, чтобы не испортить дорогие замшевые туфли, Генри просунул пятидесятифунтовую купюру в маленькое отверстие в перегородке прямо перед ним.
Открылось зарешеченное отверстие, и, глядя сквозь решетку, он увидел Стеллу – старого профессионала в шоу с подглядыванием: она крутилась на табурете, принимая различные позы. Девушка, высокая и худая, была одета лишь в бикини, да и то в виде веревочек. Удовлетворенный тем, как она выполняет свою работу, Генри ключом открыл ящик для денег и вытащил оттуда пятьдесят фунтов, а затем положил их в бумажник, который держал в кармане.
Запах здесь стоял омерзительный. Снова заперев ящик для денег, Генри поспешил выйти. И закричал во весь голос:
– Сид! Вымой это долбаное место! От всего здесь воняет, как от бандажа турецкого борца!
Сид, старик семидесяти лет, страдавший одышкой, с улыбкой подошел к нему, держа в руках швабру и ведро.
– Я и так стараюсь везде поспевать, Генри. Сегодня был по-настоящему деловой день.
– И не говори, Сидди, старый грязный шельмец! Если бы ты столько же времени тратил на уборку кабинок, сколько тратишь на то, чтобы слоняться по ним, мы давно получили бы санитарный сертификат как нечего делать. Так вот, старик, предупреждаю тебя в последний раз: содержи кабинки в чистоте, иначе вылетишь на улицу!
Сид протер мокрой тряпкой маленькое деревянное сиденье в кабинке, а затем вымыл пол. В отличие от Генри его этот запах не беспокоил. Он сжился с этим запахом, вот уже почти тридцать пять лет вдыхая его днем и ночью.
Обмахнув туфли чистым белым носовым платком, Генри распрямился и в изумлении широко раскрыл глаза: в проеме двери стояла невысокая ослепительно красивая женщина. Призвав себе на помощь все свое маслянистое очарование, Генри сказал, изо всех сил стараясь подражать интонациям Боба Хоскинса:
– Я могу вам чем-то помочь, дорогая?
Донна посмотрела на мелкие белые зубы мужчины, на его костюм от Армани и широко улыбнулась:
– Вы Генри Пратт, как я полагаю?
Он вежливо кивнул и сказал:
– Ну, конечно, дорогая. Не доктор же Ливингстон, мать его. Зачем вы сюда пришли?
Донна подошла вплотную к нему и тихо произнесла:
– Вообще-то я пришла из-за вас. Я – Донна Брунос. Стефан попросил меня присмотреть за делами, пока он на отдыхе.
Генри понравились слова «на отдыхе» и интонация, с которой они были сказаны. Для него это прозвучало как свидетельство искушенности и определенного положения в обществе говорившей. Однако он по-прежнему не доверял гостье. Генри не доверял и собственной матери – он с рождения не доверял никому.
– Но он ничего мне об этом не говорил, дорогая.
Донна выдавила из себя улыбку, стараясь сохранить спокойствие.
– Поскольку я владею двадцатью пятью процентами этого заведения, – ответила она, – то не думаю, что должна вам что-то объяснять, мистер Пратт. Сейчас я хотела бы выпить и оглядеться. А потом я скажу вам, для чего пришла. Хорошо?
Генри провел языком по зубам и пожал плечами.
– Устраивайтесь! Но мне нужны доказательства, что вы та, за кого себя выдаете, дорогая. Я не могу позволить, чтобы кто ни попадя ошивался в моем заведении. Может, вы из легавых, дорогая? Хотя от вас не пахнет так, как обычно пахнет от них, если вы простите меня за такое замечание.
Донна открыла небольшой кейс, вытащила оттуда файл с порт-фолио «Поговори с…» и вручила его Генри вместе со своими водительскими правами.
Тот небрежно просмотрел документы и сказал:
– Вам стоило принести еще и свадебную фотографию. Потому что за все эти годы, леди, я ни разу здесь вас раньше не видел.
Донна выхватила у него бумаги и резко бросила:
– Мой муж раньше не получал восемнадцатилетнего срока! Если желаете, можете позвонить Большому Пэдди. Он, я уверена, подтвердит мои полномочия и мою личность.
Сердце Донны сильно билось от страха: а вдруг Генри решит именно так и поступить? Поэтому, действуя по вдохновению, она воскликнула:
– О, вот что я вам скажу. Хотите, я заверну за угол и приведу Алана Кокса? Это будет для вас достаточным доказательством?..
Она заметила, как Генри побледнел, и про себя усмехнулась своей изобретательности.
– Мне это не трудно, я могу прямо сейчас привести его сюда, – продолжала она. – Сейчас я управляю всеми делами Джорджио, даже бизнесом с Аланом Коксом. Можно обратиться к нему: он поймет о чем речь.
Генри покачал головой и любезно улыбнулся:
– В этом нет необходимости, дорогая. Вы должны понять: мне приходится быть осмотрительным – ведь вокруг нас ползает столько мрази! Пойдемте, я отведу вас в бар, там вы сможете выпить.
Донна положила бумаги в кейс и двинулась мимо кабинок в сторону бара вместе с Генри. Здесь музыка звучала громче, и Донна почувствовала, как ритмы тяжелого рока отдаются у нее в висках.
– Это кабинки, в которых проходит шоу с подглядыванием, – по пути объяснял Генри. – Не хотите ли чего-нибудь покруче?
Донна кивнула, хотя продолжала испытывать страх за последствия своей авантюры.
Достав пятидесятипенсовую монету, Генри вошел в ближайшую кабинку и бросил монету в щель в перегородке. Он был рад, что Сид уже протер здесь все, от пола до стен: не хватало, чтобы жена Джорджио Бруноса испачкалась спермой какого-нибудь онаниста!
Донна увидела, как поднялась решетка. Сморщила нос от кислого запаха и боязливо приставила глаза к прорези в перегородке: одна прорезь была длиной со щель почтового ящика, но ширина ее позволяла просунуть внутрь руку. Донна с омерзением наблюдала, как громадная девица с непроницаемым лицом под громкую музыку вращается на табурете. Вот рука ее исчезла между толстыми ляжками – тут же Донна выпрямилась и сглотнула, преодолевая приступ тошноты. Но она была уже тем довольна, что в кабинке увидела обыкновенную женщину… Она ожидала увидеть там ребенка.
– Какой тут у девушек средний возраст?
Генри засмеялся.
– Они обычно лгут, скрывают свой истинный возраст. Проститутки постоянно врут, даже насчет того, что едят за обедом. Это часть их жизни, понимаете? Но их средний возраст здесь – от семнадцати до сорока пяти лет. У нас есть одна женщина, которой за пятьдесят. Но мы ее используем по средам, потому что здесь тогда царит затишье, простите меня за каламбур. – Он громко расхохотался над своей шуткой.
Донна последовала за ним по коридору и вскоре оказалась в баре.
Еще когда они спускались по узкой лестнице, она услышала гул голосов и звяканье стаканов – это первая примета всех баров на свете. Музыка в баре звучала тише, чем наверху: она доносилась из большого музыкального центра, стоявшего за стойкой. Исполнялась песня группы «Пинк Флойд» – «Привет, машина», и в темноте Донна разглядела, что несколько человек танцуют.
Они подошли к стойке бара, и Генри с пафосом сказал:
– Вот где делаются настоящие деньги! Подглядывание – хороший бизнес, он законный, достаточно легальный, чтобы не привлекать особого внимания легавых. Им подавай рыбу покрупнее, так всегда было. Хотя они закрывали нас пару раз, когда грязь вылезла на поверхность. Кабинки гниют из-за игроков, понимаете. А в разгар лета вонь такая, что она может нокаутировать даже слона. И от некоторых девок шибает, как от котов. Вот же грязные шлюхи!.. Что вам принести выпить?
– Белое вино и содовую, пожалуйста. – Донна уселась на высокий табурет возле стойки бара и оглядела помещение. Стены были украшены изображениями голых мужчин и женщин. Некоторые картинки представляли собой сравнительно безобидный бумажный хлам, который можно купить в любом книжном магазине, другие же были обязаны своим происхождением порнографическим журналам: мастурбирующие женщины, мужчины с женщинами… Однако, слава богу, изображения детей отсутствовали.
За столиком, стоявшим в углу, Донна заметила девушку лет пятнадцати; она разговаривала с шестидесятилетним мужчиной. На девочке был коротенький топик и туго облегающая бедра кожаная юбка.
Генри вручил Донне заказанный ею напиток. Она кивнула головой в сторону парочки и заметила:
– Девочка выглядит весьма юной. Наверняка это опасно – нанимать несовершеннолетних. – Голос ее звучал жестко и нейтрально, и она удивилась самой себе, своей выдержке.
– Ей шестнадцать, дорогая, – пожал плечами Генри. – Она выглядит моложе, но это ненадолго. Несколько лет распутной жизни, и за одну ночь она может состариться. Вот иной раз увидишь таких молодых и приходишь в шок. Но она-то – настоящая проститутка: работала два года на Кинг Кросс, прежде чем пришла к нам. Эта малышка крепкая, как сталь. И отличный работник! При всем уважении к вам, миссис Брунос, поймите: это издержки тяжелой работы. Отсюда к нам текут денежки. Все мужчины, которых вы здесь видите, настоящие распутники. Или их привели сюда матерые распутники. У нас тут по пятницам и по субботам идет живое шоу, и там мы угождаем всем подряд. Шлюхи в это заведение, как мужчины, так и женщины набраны специально. И работают они здесь добровольно, потому что сами этого хотят. То же самое я говорил Стефану. Если мы не наймем их, это сделает кто-нибудь другой. Он немного жадный, ваш деверь, а эти люди знают себе цену. Им нужны деньги, чтобы выживать в этом мире.
Донна кивнула. Безнадежное отчаяние, составляющее суть характеров, причем и у обслуживающего персонала, задело ее за живое. Вся обстановка была убогой, грязной; до нынешнего дня Донна даже не подозревала, что такие помойки существуют. Двое мужчин одновременно поднялись из-за стола и вдвоем выскользнули из комнаты. Генри заметил, как Донна проводила их взглядом.
