Текст книги "Прыжок"
Автор книги: Мартина Коул
сообщить о нарушении
Текущая страница: 29 (всего у книги 48 страниц)
– Я не проводила с ним уикенд, Долли! Я поехала с ним по делам. Боже всемогущий, да у Джорджио за годы нашего брака женщин было больше, чем у любого записного ловеласа! Если бы я даже и завела интрижку, – чего, конечно же, не было, – она показалась бы пустяком по сравнению с тем, как водил меня за нос все эти годы.
Долли ласково ей улыбнулась:
– Нет, Донна, не пустяком, а намного хуже.
– Почему ты так решила? – вздохнула Донна.
– Потому что ты отдала бы этому человеку свои чувства. Джорджио же просто шлялся, имея дело с одними шалавами, – в этом разница. А любил он только тебя, девочка.
Донна расстроенно покачала головой.
– Ох, Долли, я страдаю такой же слепотой, как и ты. Я просто желала Джорджио, несмотря на то, что он делал, по правде он поступал или нет. В глубине души меня его похождения, в общем-то, не волнуют. И перестань беспокоиться об этом гуляке, с ним-то все будет в порядке. С ним всегда все будет в порядке. Особенно пока вокруг него женщины вроде нас, которые безоговорочно поддерживают его.
– А что Алан Кокс? Как насчет него?
Донна пожала плечами.
– Как насчет него? Он мужчина, причем симпатичный мужчина, который совершил, по твоим же собственным словам, хладнокровное и жестокое убийство. Теперь он помогает Джорджио выбраться, вот и все. Джорджио знал, что я еду в Шотландию. Джорджио все знал… – Она едва не добавила: «Благодаря тебе и Пэдди», – но остановила себя.
«Если бы только Долли знала, как на самом деле жесток Джорджио! – И тут только до нее дошло, что она все равно любит этого безжалостного, эгоистичного и самовлюбленного человека. – Вероятно, и Долли тоже».
Долли закурила сигарету и глубоко затянулась.
– Ты столько лет прожила с ним, прошла через многое. И сейчас не подведи его, девочка. Он зависит от тебя. Я не знаю наверняка, что происходит, но смотрю в оба и держу ушки на макушке. Если Джорджио должен прыгнуть, то ты уж проследи, чтобы прыжок был достаточно высоким и долгим, чтобы его вывезли из Англии… Приготовить свежего кофе?
Донна не удивилась осведомленности Долли. Ее уже больше ничего не удивляло.
– Сиди, Долл. Я сама приготовлю.
Она подошла к раковине и наполнила чайник. А Долли тихо сказала:
– Если я могу чем-нибудь помочь, ты только скажи, дорогая. Ради этого человека я сделаю все. Все!
Ник Карвелло крепко спал. Без своего немыслимого макияжа и причудливой одежды он выглядел совсем другим человеком. Он повернулся в постели и прижался к женщине, лежавшей рядом с ним. Она заворочалась, слегка всхрапнула и поудобнее устроилась в его руках. Открыв один глаз, она лениво произнесла:
– Уже поздно, мне скоро уходить.
Ник нежно поцеловал ее в мочку уха.
– Приготовь чашку чая, Сэнди, а потом я отвезу тебя к маме.
Женщина улыбнулась, обнажив мелкие и ровные, очень белые зубы. Она провела рукой с обкусанными ногтями по своим коротким черным волосам.
– Ты такой лентяй, Ник.
Он засмеялся, все еще не открывая глаз.
– Вообще-то я становлюсь другим, более жестким.
Сэнди выскользнула из кровати. Тело у нее было гибкое, подтянутое, без грамма лишнего жира, бюст – небольшой. Ник лениво следил за ней сквозь полуприкрытые веки… Несколько белых горизонтальных полосок на коже над лобком говорили о том, что она была матерью.
– Как там пацаненок?
Сэнди потянулась, закинув руку за голову:
– Растет как бешеный! Хочешь, я привезу его в пятницу? – с надеждой спросила она.
Ник покачал головой.
– Лучше привези еще фотографий, дорогая. Этого достаточно.
Сэнди натянула джинсы и коротенькую кофточку.
– Я приготовлю чай.
Когда она вышла из спальни, Ник вновь расслабленно растянулся на кровати… Его собственный сын казался ему явлением необычным, чем-то далеким, недосягаемым. Хотя Нику была приятна мысль, что где-то растет его плоть и кровь, он боялся увидеть сына воочию. Боялся слишком сильно привязаться к нему. Ник сел в кровати и потянулся за сигаретами.
И тут его спокойствие нарушили…
Парадная дверь была бесцеремонно распахнута группой ввалившихся в помещение мужчин: двое их троих непрошеных гостей держали в руках кувалды. И прежде чем Ник успел вымолвить хотя бы слово, вошедшие окружили его постель.
Однако Ник спокойно, не торопясь, закурил сигарету и сонно улыбнулся:
– Привет, Джоджо! Ты ведь всегда любил появляться неожиданно, насколько я тебя знаю, а? – В голосе его прозвучала привычная дурашливость, а для пущего эффекта Ник сделал, не вставая, несколько непристойных женственных движений.
Однако это не произвело особого впечатления ни на одного из мужчин, окружавших его кровать. Они знали: если нужно испугать Ника Карвелло, то следует наваливаться толпой.
Ник медленно обвел взглядом налетчиков, отмечая все же некоторое замешательство в их рядах и слегка вытянутые лица.
– Так в чем дело, мальчики? Ливерпуль бомбят, что ли? Пока вроде еще не время, черт побери! Не стой там, как раздолбай, Джоджо. Садись и объясни мне, что это за шоу вы тут устроили. А то это начинает меня утомлять…
После короткого колебания Джоджо О'Нил, к изумлению своих наемных головорезов, опустился на кровать и захихикал. Ник перевел взгляд на дверь спальни и хитро усмехнулся:
– Привет, Элби, дорогой! Выходи и поздоровайся.
Мужчины обернулись к двери – и тут же застыли и побледнели. Элби, стоя в проеме двери, вежливо улыбаясь безъязыким ртом, держал тем не менее в руках компактный «узи».
Ник ласково похлопал Джоджо ладонью по щеке.
– Никогда не следует недооценивать педика, Джоджо. Ты и твои ребята должны были бы об этом знать. Ну, а теперь говори: что тебе надо?
– Мне надо знать все о твоих делах с Джорджио Бруносом и Аланом Коксом. А твой маленький немой друг меня не запугает, Ник.
Ник лениво улыбнулся и слегка кивнул Элби, который сделал шаг в комнату и пару раз выстрелил одиночными в ковер – прямо под ноги Джоджо.
– А тебе следовало бы очень испугаться, Джоджо. Потому что я знаю все, что с тобой происходит, и про Кроуна тоже. И лично я думаю, что от всего этого смердит. Ну-ка, Элби, пускай он получит пулю в руку: его надо слегка проучить.
Элби выстрелил в руку Джоджо. Тот мгновенно лишился трех пальцев, начисто срезанных метким выстрелом. По собственной инициативе Элби всадил еще по пуле в каждое бедро.
Шестерки Джоджо молчали и опасливо косились на Элби. Они все были вооружены, но достаточно хорошо соображали, чтобы не пытаться пустить в ход свое оружие. Элби же оказался гораздо крепче, чем выглядел на первый взгляд, и они невольно зауважали его за это.
Ник громко, негодующе фыркнул и произнес короткую речь:
– А теперь внимательно слушайте меня, парни. Я хочу, чтобы вы убрали этот кусок дерьма из моего дома, а потом вернулись в Ливерпуль, и как можно быстрее. И если до меня дойдут слухи, что вы тут где-то болтаетесь неподалеку от меня, то я обещаю вам большие неприятности. И отвезите, наконец, Джоджо домой. А не то он зальет мне кровью весь ковер и покрывало…
Спустя пять минут квартира была свободна от гостей. Ник молча пил приготовленный Сэнди чай. Элби тщательно убирал следы вторжения, начиная от парадной двери.
Сэнди печально покачала головой.
– Вдруг он вернется, Ник? Да еще прихватит с собой Джека Кроуна…
– Он больше не придет, дорогая, – усмехнулся Ник. – Он выяснил все, что хотел узнать. Так что не напрягай свою хорошенькую головку и не переживай. А теперь я пойду и накрашусь: мне сегодня надо кое с кем повидаться.
На этом их разговор закончился.
Глядя, как Ник, прихорошившись, порхает по квартире, Сэнди пыталась разобраться в своих чувствах, в том, как она к нему относится… Никто, включая ее мать, не мог понять ее увлечения им. Но они не знали того Ника, которого знала она: Ника, становившегося настоящим мужчиной во тьме ночи, – ведь только тогда он и был самим собой. Когда Ник обладал ее телом и восхищался ее умом, он казался Сэнди куда более мужественным, чем все эти так называемые мачо.
Однако только одной Сэнди дано было знать об этом. И если она хотела сохранить любовь Ника, то ей следовало держать эту информацию при себе.
А Сэнди очень хотела удержать его.
– Почему ты позволил Элби выстрелить в него? – спросила она.
Ник улыбнулся.
– Потому что он негодяй, Сэнди. Такой же негодяй, как тот, что отрезал Элби язык. Не жалей Джоджо О'Нила. Я бы хотел, чтобы Элби отстрелил ему его паршивые яйца!
Сэнди едва сдерживала неровное и сильное биение своего сердца.
– Приготовить тебе еще чаю?
Ник откровенно любовался ею:
– Давай, дорогая. Мне придется вытащить на свет Тощего Билла, чтобы разобраться в этом деле. А то у меня тут на полу больше крови, чем после домашних разборок в Милволле…
Сэнди пошла готовить чай.
Алан не без удивления увидел перед собой Энтони Кальдера: в восемнадцать тридцать тот сидел в ресторане «Амиго». И он привез с собой восхитительную Шэрон; она устроилась за столиком так, чтобы ей удобно было следить за официантами. Шэрон в свои двадцать два года выглядела очаровательно: невысокого роста, с большой грудью и мелированными светлыми волосами. Алан не находил в Шэрон таких выдающихся качеств, чтобы возникло желание немедленно жениться на ней. Однако Энтони был ею просто опьянен. Алан связывал это с появлением на свет их ребенка. Энтони боготворил дочурку, а вследствие этого боготворил и мать. Это можно было считать его ахиллесовой пятой. Шэрон отличалась пронзительным голосом, от которого, как говорится, разбивались стекла, а такой раскатистый, грубоватый смех, как у нее, встречался лишь у героинь откровенных фильмов на видео. Когда Алан и Энтони скрылись из виду, поднявшись в кабинет, она тут же заказала себе двойную водку. У входа в кабинет Энтони вдруг ни с того ни с сего расхохотался.
– Что тебя так рассмешило? – с улыбкой поинтересовался Алан.
– Ты знаешь Элби, правую руку Ника Карвелло? Так вот: он стрелял в мерзавца Джоджо О'Нила сегодня утром. Прямо взял да и выстрелил. Попал ему в руку и в обе ляжки. Тот потерял три пальца и много крови. Мне об этом сказал Джек Кроун.
Алан изумленно округлил глаза.
– Ты меня дурачишь?
Энтони опять рассмеялся.
– Да я правду говорю тебе! Элби стрелял в него из чертового «узи». Вот так, с твоего позволения! Я, конечно, знал, что между ними может возникнуть конфликт, но пусть меня трахнут, если я ожидал чего-то подобного. А что ты скажешь?
Алан покачал головой.
– Я тоже такого не ожидал. Но, как выражаются в рекламных роликах, я знаю человека, который этого ждал.
– Уж не думаешь ли ты, что Джорджио… – Голос Энтони теперь звучал глухо. – Для чего ему могло такое понадобиться?
Алан налил в два маленьких стаканчика коньяк и вполголоса сказал:
– Я знаю, для чего. Поверь мне, я с радостью рассказал бы и тебе все, Энт, но пока не могу. В общем, он использует нас для того, чтобы свести счеты. Но ведь в этом весь Джорджио, не так ли? Я зарезал бы его за это, черт побери! Мне заранее нужно было предугадать такое развитие событий.
Энтони сделал большой глоток коньяка.
– Что происходит, Ал? Я имею право знать, если я во всем этом участвую.
– Это долгая история, – вздохнул Алан. – Мне известна только половина ее, но этой половины вполне достаточно, чтобы разведать остальное. Если бы можно было открыть всю правду тебе, я бы это сделал не медля. Но я не могу. Проще говоря, я должен Джорджио, должен по-крупному, и он это понимает. Однако заверяю тебя: это может быть концом всему. Джоджо предупредили, и он теперь будет крайне осторожным.
Энтони озадаченно покачал головой.
– Ты и вправду думаешь, что Джек Кроун проглотит то, что его лучшего кореша подстрелили? Ты что, только что слез с долбаного кресла-качалки?! Теперь на севере пойдут разборки с убийствами. Нам не удастся сыграть дружественный футбольный матч после всего этого!
Алан в останавливающем жесте вытянул вперед руку:
– Все, что я могу сказать: Ник знает счет. Он тоже много должен Джорджио. Он знал, что происходит, однако вступил в игру. Джек Кроун не станет мстить, потому что он тоже знает счет. Через несколько дней все образуется, могу поклясться в этом.
– Так что ты говоришь: Джорджио использовал и меня, и всех?
– Полагаю, что в некотором роде – да, – тяжело перевел дух Алан. – Послушай, Энт, если кто-то и должен сейчас суетиться, так это, черт побери, я! Мне следовало предвидеть, что нечто подобное надвигается. Ну, а ты не дрейфь. Пойми, нам в настоящий момент больше ничего не нужно предпринимать! Дело закончилось – и оставь все, как есть.
Энтони Кальдер перегнулся через стол Алана и сквозь зубы прошипел:
– Скажи этому Джорджио, этому долбаному Бруносу, что если он еще когда-нибудь выкинет подобную штуку, то за него возьмусь я, и тогда Левис покажется ему вчерашним сном! Я не люблю людей, которые меня в чем-то используют, особенно если это напыщенные выскочки из Кэннинг-тауна, которые нуждаются во мне гораздо больше, чем я в них! Предпочитаю придерживаться крепких правил в своих делах. Ему надо было, чтобы Джоджо приструнили? Хорошо, я бы сделал это для него. И великолепно сделал бы, имей в виду! Причем персонально не втягиваясь ни в одно из своих дел. И еще скажи Джорджио: пусть лучше не пробует наступить мне на мозоль. А не то я оторву его паршивую башку и зашвырну ее туда, где не сияет солнце!
Алан усмехнулся.
– Именно так ему и сказать, Энт? Только учти: передача в тюрьму такого послания будет стоить целого состояния! Оно же длиннее, чем проклятое предписание суда!
Энтони засмеялся, отреагировав на шутку, но сути это не меняло, и они оба понимали это.
– Ты понимаешь, о чем я говорю, Алан. Разберись со всем этим. Такого рода вещи могут вызвать у нас большие неприятности. Я использовал Джоджо и Джека во многих своих делах, равно как и Ника Карвелло. И не могу позволить, чтобы эти трое обижались друг на друга именно сейчас. Давай посмотрим правде в глаза: даже я осторожничаю с Джеком Кроуном. И ты – тоже, если у тебя хватит честности в этом признаться. Он ведь настоящий маньяк в своем роде.
Алан пожал плечами.
– Джек Кроун и Джоджо свое отыграли, поверь мне. Джорджио просто предупреждает их – через Ника. Он хотел лишь свести с Джоджо личные счеты.
Кальдер молча допил свой коньяк. И после паузы добавил:
– Послушай, Алан. Я – человек весомый, и ты – тоже весомый… Имеют ли эти события отношение к деятельности Джорджио за границей? До меня дошел некий слушок. Могу ли я о чем-либо догадаться, основываясь на том, что услышал?
Алан неопределенно покачал головой.
– Могу лишь обещать тебе: как только смогу, многое расскажу тебе…
Он твердо посмотрел в глаза Энтони – и они оба тут же отвели взоры друг от друга. Алан понял: Кальдер перемножил в уме два на два, и, несомненно, он вскоре получит свои четыре.
– Я лучше спущусь к Шэрон, иначе она опять куда-нибудь смоется. – Энтони встал. – И еще одно, последнее, Ал. Ответь, почему ты так усиленно помогаешь Джорджио?
– По старой памяти, – просто ответил Алан. – Он сделал мне доброе дело, когда я сидел в тюрьме, и мне нужно отплатить ему за добро. Иных причин светиться у меня нет, сам понимаешь.
Энтони понимающе кивнул.
– Мне всегда не очень-то нравился Джорджио, – признался он. – Я никогда не доверял ему. Даже не знаю почему. Вроде бы до сих пор ничего не делал плохого лично мне. Видимо, я, как обычно, просто нутром что-то чувствую. И сейчас у меня опять такое же чувство.
Алан встал и посмотрел другу в лицо прямым, открытым взглядом:
– Запомни, Энт: я всегда плачу по долгам. И не забывай об этом. Ты оказываешь эту услугу мне, а не Джорджио Бруносу. Запомни, что я сказал. Хорошо?
Энтони выразил согласие кивком. Уже стоя в дверях, он повернулся к Алану и негромко, но внятно сказал:
– Постарайся передать Джорджио мое мнение насчет случившегося, а оно неизменно: пусть кто хочет платит по долгам, но это не значит, что он должен подсекать при этом мои связи. Так и передай, хорошо?
– Я скажу ему, Энтони, не беспокойся. Кстати, с меня причитается обед. Наслаждайтесь!
Энтони качнул головой влево и вправо:
– Спасибо, Ал. Мне приятно. Извини, но… Нет! В отличие от Джорджио Бруноса я сам оплачиваю свои счета. Пока! Скоро увидимся.
Алан смотрел вслед Кальдеру, пока тот покидал кабинет. И чувствовал, как внутри, подобно воздушному шару, раздувается и распирает ярость…
Джорджио умудрился отравить дружбу, которую он, Алан, лелеял много лет. «Энтони Кальдер долго теперь не будет доверять мне». Этот вполне логичный вывод не на шутку взбесил его.
Потому что из этих двоих – Энтони и Джорджио – Алан, несомненно, предпочитал Кальдера.
Глава 29
Донна направлялась к Маэв и по дороге безо всякого умысла проезжала мимо автомобильной площадки. Она мельком взглянула на передний двор и с изумлением заметила, что Стефан Брунос и Дэви Джексон вдвоем загружают какие-то ящики в кузов белого грузового «Форда». Она припарковала машину и, пересекая передний двор, спокойно приблизилась к обоим мужчинам.
– Привет, Стефан! Привет, Дэви! Я тут ехала мимо и подумала: а не заглянуть ли сюда – посмотреть, оплачена ли страховка?
Дэви от неожиданности уронил на бетон коробку, которую держал в руках. И повернулся к ней.
– Привет Донна, дорогая. Все в порядке? Заходи, и я приготовлю нам по чашечке кофе. Можешь все проверить… – Он через плечо поглядел на Стефана. – А ты сам тут справишься, не так ли?
– Конечно, справлюсь. Вы идите в офис. Я тебе позже перезвоню, Дэви. – И Стефан продолжил загружать коробки в кузов.
– Что здесь? – с напряжением в голосе спросила Донна. – Я хочу знать, что в коробках!
Дэви уныло покачал головой:
– Поверь мне, когда я говорю: тебе этого вовсе не нужно знать, дорогая. Подумаешь – части покореженного двигателя! Мы просто переправляем его одному приятелю.
Донна нахмурилась. И когда Дэви попытался взять ее за руку, оттолкнула его. Даже привычный ко всему Дэви удивился ее агрессивному поведению.
– Какие-то испорченные механизмы, спрятанные на автомобильной площадке? И это в то время, когда страховые агенты повсюду так и шныряют? Думаю, что это не очень умный поступок, не так ли?.. Итак, что это за вещи?!
Стефан поставил очередную коробку в фургон и повернулся к Донне. Лицо его потемнело от физического напряжения и от гнева.
– Послушай, Донна, все это не имеет к тебе никакого отношения, мать твою! А теперь иди внутрь, выпей предложенную тебе чашку кофе и не суй свой длинный нос во все это, ладно?!
Донна почувствовала, как щеки ей будто обдало жаром: лицо ее залилось краской гнева и стыда.
– Не смей так разговаривать со мной, Стефан Брунос. Я взяла на себя все, что смогла в последние несколько месяцев…
Стефан принял нарочито трагический вид и глубоко вздохнул. Смотрел он при этом почему-то на Дэви.
– Каким образом мой братец переваривал эту горластую суку, что все время дышала ему в затылок? Просто не понимаю. Ну, ладно, внимательно послушай меня, Донна. Ты не имеешь права что-либо вынюхивать, понятно? Никакого! Так что забирайся в машину и займись своими делами. Иди играй во взрослую женщину, если тебе это так понравилось. Но только не со мной, ясно?! Ты можешь понять это простое требование или мне облечь его в более доступные пониманию слова? Убирайся! – Он повернулся к фургону, видимо, считая разговор законченным.
Но Дэви Джексон схватил его за руку и резко развернул лицом к себе.
– Не разговаривай так с ней, Стефан! Я этого не потерплю! И твой брат тоже не потерпел бы, если бы он был здесь.
Стефан рассмеялся каким-то отвратительным, искусственным смехом:
– Ох ты, боже мой! Ну неужели ты хотел бы сунуть руки ей под юбку и все такое? Ради Христа, Донна, тебе ведь никогда не было так хорошо, не правда ли? Подожди, вот я расскажу Джорджио об этом. Ты не только мотаешься в Шотландию невесть с кем, но и еще воркуешь с этим долбаным Дэви Джексоном! Но поостерегись гнева Кэрол, дорогая. Она сожрет тебя на завтрак и выплюнет твои косточки…
Дэви шагнул к Стефану, но Донна грубо оттащила его.
– У тебя одни грязные мысли на уме, Стефан! Что ж, погоди, я сама скажу Джорджио, что ты прячешь здесь какие-то непонятные отбросы. Посмотрим, что он на это ответит!
Стефан презрительно ухмыльнулся:
– Ох, да выметайся же ты, Христа ради, тупая шалава! Ты действуешь мне на нервы…
И тут опять заговорил Дэви. Голос его был угрожающе тих:
– Я уже предупреждал тебя, чтобы ты так с ней не разговаривал, Стефан. Прими, наконец, к сведению то, что я тебе сказал. Ибо я уже начинаю выходить из себя.
Донна заметила, как выражение лица Стефана слегка изменилось. Она поняла, что он все-таки боится Дэви. Точнее, боится чего-то такого, что Дэви может сделать.
– Брось, Дэви, – остановила она Джексона. – Я могу сама постоять за себя.
Стефан с мрачным, угрожающим видом уставился на нее. Донна побледнела, глаза ее сверкали от гнева. (А также, как удовлетворенно отметил он, от страха, хотя и от завуалированного страха. Это приятно взволновало Стефана. Ему нравилось ее запугивать.)
– Знаешь, ты меня смешишь, Донна, – злорадно произнес он. – Ты везде болтаешься в своих дорогих костюмах и сделанных вручную туфлях, разъезжаешь в шикарной машине. А ведь это мой брат дал тебе все – дом, автомобильную площадку и прочее. Без него ты торчала бы в какой-нибудь дыре и трещала бы там сама с собой. Потому что любой другой мужик быстренько вышвырнул бы тебя, как только понял бы, что ты не можешь родить ему ребенка. Мой брат возвысил тебя, женившись на тебе. А ты никогда этого не понимала. Ты смотришь сверху вниз на моих мать и отца, на всех нас. Ты – напыщенная мерзкая сука!
Донна, пребывая в шоке, молча смотрела на него. Она безучастно наблюдала, как он резко оттолкнул Дэви в сторону и прыгнул в кабину фургона. «Форд» с визгом развернулся и со страшным скрежетом вырвался на дорогу. Спустя мгновение он исчез из виду.
Донна запечатывающим жестом приложила пальцы к губам, словно этим хотела отогнать дурноту, поднимавшуюся со дна желудка.
Дэви смотрел на ее измученное лицо и чувствовал, как в нем разгорается ставшее уже привычным желание защитить ее: «Она такого не заслуживает. Не заслуживает того, что Джорджио или его родственники швыряют ей под ноги. Донна – женщина, перед которой следует преклонять колени. Если бы только негодяй Джорджио понимал это…»
– Заходи внутрь, дорогая, – ласково сказал он оцепеневшей Донне. – Он просто сутенер, этот Стефан, и всегда был им. Не слушай его, он – проклятый лицемер.
Донна посмотрела на Дэви и машинально провела сухим языком по пересохшим губам.
– Он ненавидит меня. А я даже не подозревала об этом.
С редкой для него прозорливостью Дэви заметил:
– Он не ненавидит тебя, Донна. Он хочет тебя. И всегда хотел. Вот в чем корень проблемы. – Он поднял две последние коробки и внес их в офис.
Донна автоматически двинулась вслед за ним, чувствуя себя совсем разбитой событиями последних нескольких минут.
– Поставить чайник?
Он опустил коробки на пол у двери и направился в крошечную кухоньку. Донна слышала, как он включил воду и начал чиркать зажигалкой. Она приподняла крышку ближней коробки и заглянула внутрь: сердце у нее защемило – коробка была доверху наполнена трехдюймовыми дискетами… Она приняла на себя весь этот поток грязи из-за каких-то нескольких дискет!
Она взяла одну и удивленно уставилась на нее. Когда Дэви просунул голову в дверь, она машинально среагировала на щекотливую ситуацию и опустила дискету в карман.
– Не волнуйся, Донна, он не имел в виду и половины того, что наговорил.
Она набрала в грудь воздуха и ответила так резко, как смогла:
– Я не хочу, чтобы это место когда-либо еще использовали в качестве склада краденых вещей! Ты понял меня, Дэви? Мы слишком много потеряем, если нас с этим поймают, особенно учитывая, что страховые агенты в последнее время постоянно набредают на нас. Они и так уже подозревают нас в нечистой игре, потому что я застраховала площадку как раз накануне ее разгрома. Хорошенько подумай об этом! Наличие у тебя средств к существованию, благополучие Кэрол и твоих детей зависят от этой площадки…
Дэви молча кивнул, продолжая готовить кофе.
В крыле царила непривычная тишина. Смерть Тимми так или иначе повлияла на поведение всех заключенных…
Когда мужчины толпой покидали камеры, чтобы принять утренний душ, было особенно заметно, что общее настроение в крыле в целом подавленное. Даже записной шутник крыла Бенджамин Дэйвс помалкивал. Двое странноватых новичков мылись под душем, стоя бок о бок. Джорджио наблюдал, как они вполголоса переговариваются между собой, и смаковал мысль о том, что скоро с его легкой руки сведения о них станут достоянием всех и каждого.
Эта приятная перспектива смягчала боль от утраты Тимми. Сэди все еще давали успокоительное, чтобы он справлялся с нервами. Даже видавшие виды тюремщики были опечалены страданиями Сэди и его жалким видом. Они приносили ему чай и сигареты, не забывая, правда, ни на миг, что страдалец теперь числится собственностью Дональда Левиса: как бы там ни было, но пока тот не вышвырнет Сэди прочь, парень заслуживает некоторой доли уважения.
Джорджио рассеянно совершал утренний туалет… То, что огромного, неуклюжего Тимми больше не было с ними, стало для Джорджио большей потерей, чем он мог предполагать. Гибель Тимми снова показала ему, в каком опасном положении находится он сам. В глубине души Джорджио понимал, что по первому же капризу Левиса он и сам в любой момент может погибнуть такой же лютой смертью. А Левиса никогда не призовут за это к ответственности. Он даже не лишится сна. «Для Дональда Левиса люди – такой же расходный материал, как презервативы. Ты их используешь, а потом выбрасываешь». – Эта мысль не на шутку испугала Джорджио.
Обвязавшись полотенцем вокруг бедер, Джорджио вышел из душа. Когда он вошел в свою камеру, там никого не было, кроме стоявшего у окошка нового тюремщика.
– А где Сэди?
Мужчина любезно улыбнулся.
– Его захотел посмотреть знахарь… Закрой дверь, Брунос. И закрой ее на задвижку: нам надо поговорить.
Джорджио несколько долгих мгновений смотрел на него, прикидывая: стоит ли ему послушаться или лучше вышвырнуть незнакомца вон. Насколько было известно Джорджио, Левис в ближайшее время не собирался с ним расправляться.
Казалось, тюремщик прочитал его мысли. Он сам закрыл дверь и с силой опустил задвижку ударом обутой в башмак ноги.
– Меня зовут мистер Макнамара, и с сегодняшнего дня я приставлен к тебе. Я работаю на Алана Кокса. Ты в глубоком дерьме, приятель, и я советую тебе внимательно меня выслушать. Я буду приносить тебе весточки, причем регулярно. Первая такова: Кокс и Энтони Кальдер хотят, чтобы ты знал: они оба крайне разозлены из-за заварухи с О'Нилом и Карвелло. Если еще раз произойдет нечто в таком же роде, они все бросят и предоставят тебе выкарабкиваться своими силами… Кокс также предупреждает: если ты будешь намекать на существование чего-то между ним и известной тебе миссис Д., то он бросит тебя к чертовой матери. Скоро я приду еще раз и передам тебе еще кое-какие новости…
Уже подходя к двери, Макнамара неожиданно обернулся и сказал:
– Да, кстати, через четыре дня возвращается Левис. Судя по всему, он чудесным образом исцелился. Однако швы еще будут некоторое время беспокоить его. Потеря почки – страшное дело, сам знаешь. Однако мозги у него на месте, как, я полагаю, ты уже догадался. Увидимся позже.
Оставшись один, Джорджио сел на койку, весь кипя от ярости. «Сейчас мне нужны Кальдер и Кокс. Но как только я выйду, я буду, черт бы их побрал, делать то, что мне нравится! – Он держался за эту мысль, чтобы его чувства не вырвались наружу. – Четыре дня, и Левис вернется!.. Это звенит, как погребальный колокол, в моей голове. Четыре дня, и все начнется заново: придется следить за собой, за своими словами, следить за Левисом и его шестерками. Мне надо как можно быстрее увидеться с Дэви Джексоном. И понравится это моей дорогой женушке или нет, но ей придется пропустить визит».
Джорджио признался себе, что после ее недолгого пребывания в Шотландии он не очень-то будет жалеть о пропущенном визите.
В этот момент в камеру вошел Сэди и бесшумно улегся на нижнюю койку.
– Проклятые доктора! Что они понимают? Сделали мне очередной тест на СПИД. Я уже говорил им, что чист. С конца восьмидесятых я регулярно проверяюсь. Я хочу сказать, что при моей игре такое просто приходится делать. Ведь правда?.. Веселее гляди, Джорджио! Все могло бы быть и хуже. Ты уже вполне мог быть покойником. Учитывая то, что здесь повсюду – Левис.
– Черт с ним, с Левисом, Сэди! В настоящий момент он меня меньше всего волнует. На самом деле, если только он разинет свою пасть, я выдерну нитки из его швов. И посмотрим, понравится это ему или нет.
Сэди прикрыл веками глаза и негромко сказал:
– Алан Кокс – человек, конечно, мощный, но он не волокита, Джорджио. С ним твоя жена в большей безопасности, чем с кем-либо другим. А Пэдди следует дать под зад за то, что он что-то тебе наболтал.
– Не-ет! – покачал головой Джорджио. – Она вышла из его квартиры с большой сумкой и с мокрыми волосами. Не говори мне, дорогой, что она просто принимала душ для собственного удовольствия. Даже я не настолько глуп, черт бы меня разодрал!
Сэди сел на койке и невесело усмехнулся:
– Правда? Тогда для чего весь этот спектакль? Говорю тебе как женщина, – а ты знаешь, что я себя таковой и ощущаю, – Донна по-своему сладкая, как орешек. Давай же признаем это! Если бы Донна ухлестывала за Аланом Коксом, разве стала бы она зря копья ломать ради того, чтобы вызволить тебя? Может, ей просто нужен был хороший душ, чтобы взбодриться после ночной поездки из Ливерпуля? Не попадайся в западню, в которую уже угодили многие пожизненники: мол, твоя старушка на свободе, а ты ничего не можешь с ней сделать – разве что приказать кому-нибудь навредить ей. Но разве ты этого хочешь? Послать кого-то, кто разбил бы ей лицо? Я знаю многих парней, которые поступили так, а потом сожалели об этом, дружище. Глубоко сожалели! Она – все, что у тебя есть в настоящий момент. Если бы ты только понимал это! Мужчины всегда думают, что они владеют своими женами, и в этом заключается их роковая ошибка… Она могла принять душ по многим причинам. Но нет – ты думаешь о самой очевидной из всех: она забавлялась с ним. Как говорит Пэдди, она зашла в квартиру и ушла оттуда спустя час. Взяла свою машину и поехала домой. Наверняка почти всю дорогу из Ливерпуля она спала. Это я могу тебе гарантировать на все сто. Вот потому-то она и приняла душ. После чего переоделась и быстро уехала. Не говори мне, что ты не сделал бы того же самого. Потому что я уверен: ты поступил бы точно так же.
Джорджио был непреклонен:
– Она моя жена, мать ее! Я хотел, чтобы она помогла мне выбраться отсюда, и думал, что могу ей доверять. Но, как поступают большинство женщин, она подсуетилась, как только я свалил со сцены. Это все очень просто, Сэди. И ни ты, ни кто-либо другой – никто не переубедит меня! Алан Кокс знает правила: ты не должен приглашать жену своего друга к себе в дом. Просто не должен! Он думает, что может поиметь меня, когда захочет. Что ж, у него это не получится. И у нее – тоже.
