Текст книги "Прыжок"

Автор книги: Мартина Коул

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 48 страниц)

Так было всегда. Донна никогда не проявляла излишнего любопытства. И сейчас сожалела об этом. Теперь все это так внезапно обрушилось на Донну, что с каждым днем понемногу убивало ее.

Она лишь хотела, чтобы Джорджио снова оказался дома, чтобы он вернулся в ее постель, обнял бы ее. И чтобы она знала, что так будет всегда.

Она все готова была отдать, только бы это произошло. Все что угодно!

В каком-то смысле она чувствовала и себя ответственной за Джорджио и за все, что с ним случилось. Если бы она стояла рядом с ним, как положено жене – как Кэрол Джексон поддерживает Дэви, – то, быть может, Джорджио не погряз бы так глубоко во всем этом: в делах с отелями, строительство и работа которых накрылись в Азии, и в работе пресловутого агентства «Поговори с…». Донна не была столь глупой, чтобы не понять, для чего служат телефонные линии. Она сразу обо всем догадалась, как только увидела имя Стефана в документах рядом со своим. Ведь Стефан всегда прикрывался женщинами. И его мать знала это, и Донна была в курсе, что Маэв знает, хотя они никогда ничего подобного не обсуждали.

«Моя история стара как мир, – продолжала размышлять Донна. – Если никогда кое о чем не говорить, то никогда ничего и не произойдет. В сущности, так и есть в моей жизни с Джорджио… Не спрашивай мужа, чем он занимается, потому что муж может тебе ответить, и тогда придется с этим что-то делать. Что ж, я и собираюсь что-то с этим делать. Прошло двадцать лет. Может быть, немного поздновато, но я все равно попробую… Ибо единственное, чего я хочу больше всего на свете, – это чтобы мой муж был снова рядом со мной. Завтра я поговорю с ним по-настоящему, а потом дам ему окончательный ответ». У нее было предчувствие, что она все-таки сделает то, о чем он ее просит. В конце-то концов, для чего нарушать уклад, действовать вопреки привычкам всей жизни?

«Я отдала ему двадцать лет своей жизни и не могу представить такое, чтобы я отдавала себя кому-нибудь другому. Он мой, хорошо это или плохо. Мой! Он – единственное, что у меня осталось. И я люблю его со всей страстью, сила которой поражает меня. (Она знала: вне зависимости от того, что сделал Джорджио, она простит его. Так она прощала ему все эти годы его увлечения другими женщинами. Прощала и его отчужденный образ жизни, и то, что он время от времени пренебрегал ею.) Он – единственный мужчина, которого я по-настоящему хочу, единственный, с кем жажду делить постель, единственный, кого могу любить. Неважно, что он там натворил, он мой, и я сверну горы, чтобы все осталось как прежде!»

Глава 13

Пэдди без особого интереса смотрел, как девушка-стриптизерша кругами движется по сцене. Ее увеличенные с помощью косметической операции груди при ярком электрическом свете казались еще более фальшивыми. Девушка склонилась к нему, и ее груди свесились вниз наподобие двух мешков с цементом. Пэдди вздохнул от скуки.

Лицо у девицы было просто ангельское, Доновон мысленно спросил себя: «Знает ли ее отец, чем его дочь зарабатывает на жизнь? А если знает, то волнует ли это его?»

Большой Пэдди посмотрел на часы и нахмурился: Стефан прекрасно выбрал место встречи! Попивая шотландское виски, Пэдди снова мельком взглянул на девушку, и вид ее извивающихся бедер едва не заставил его расхохотаться. Он перевел взгляд в зал и стал разглядывать мужчин, собравшихся в клубе. Все они были среднего возраста, у всех горели глаза, как у маньяков, от предвкушения зрелища, и перед каждым стоял стакан, наполовину наполненный алкоголем. Доновон увидел, как в дверь клуба вошел Стефан и сел на стул в заднем ряду. Большой Пэдди откровенно ненавидел подобные заведения; обстановка в них его угнетала, а запах дешевых духов и мужского пота доводили до тошноты.

Стефан проворно пересел на стул рядом с Доновоном. Не обращая внимания на девицу на сцене, он безапелляционным тоном спросил у Большого Пэдди:

– Ты знаешь, что Дэнни Саймондса убили прошлой ночью? – Стефан был вознагражден сполна потрясенным видом Пэдди.

– Ты шутишь?!

– Не шучу, Пэдди. Он был сожжен заживо в своей машине неподалеку от квартиры его птички. Ты же знаешь, что его мальчика переехала машина, не так ли?

Пэдди кивнул.

– Это такое вопиющее безобразие! Я никогда особенно не церемонился с Саймондсом, но парнишка не имел никакого отношения ко всему этому… Левис совсем отбился от рук. – Стефан вздохнул.

– Вот уже Фрэнки Уайт, и Петер Уилсон, и Дэнни Саймондс – все они спеклись. Из всех деятелей теперь остался один Джорджио. Причем в отличие от остальных его там как раз и не было. Левис хочет все бабки. Ты же знаешь: хуже этого ничего не может быть. Фрэнки и Дэнни погибли только потому, что Джорджио не сказал Левису, где спрятал деньги.

Пэдди отпил виски и пожал плечами.

– Что ж, мне, конечно, жаль, Стефан, но я не собираюсь лишаться сна из-за них. Что сделано, то сделано.

– Ну ты же не думаешь, что мой брат скажет этому ублюдку Левису, где спрятаны бабки?

Пэдди грубо расхохотался:

– Нет, конечно, я так не думаю. Это ведь его единственная страховка, не правда ли? Как только Джорджио раскроет рот, он тут же отправится вслед за другими в ад.

Стефан проследил глазами, как девица собрала лоскутки своей одежды со всей сцены и как затем она покинула подмостки.

– Хотел бы я знать, куда Джорджио запрятал деньги. А ты? – Он посмотрел прямо в глаза Пэдди, тот, не моргнув, выдержал взгляд Стефана.

– А я бы не хотел. И дам тебе небольшой совет, Стефан: ты брат Джорджио, и он любит тебя, но, как и я, он видит тебя насквозь…

Пэдди внимательно наблюдал, как лицо Стефана на глазах делается жестче.

В это время на сцену поднялась пышнотелая женщина в плотной обтягивающей бюст атласной жилетке красного цвета. Женщине на вид давно уже перевалило за сорок пять. И едва из динамиков раздались громкие звуки песни «Мама, он делает мне глазки», Пэдди встал, чтобы уйти из клуба. Он наклонился к Стефану, подмигнул ему и сказал:

– А эта тетка побольше будет, чем твоя чашка чаю, а? По возрасту она тебе в матери годится…

Большой Пэдди громко рассмеялся и вышел вон из прокуренного помещения, оставив Стефана в ярости. И вовсе не из-за последних слов Пэдди о стриптизерше, от запоздалого сожаления о том, что у него хватило глупости прийти сюда открыто.

Он поудобнее устроился на стуле и просмотрел выступление женщины до конца. А потом как можно незаметнее покинул клуб.

Глава 14

Долли заглянула в комнату Джорджио, которую тот использовал в качестве кабинета, и громко и нетерпеливо спросила, рассчитывая, что Донна ее услышит:

– Ты нашла тут то, что искала прошлой ночью? Донна в это время спускалась по лестнице.

– Я все уберу, когда вернусь домой, – пообещала она.

Долли взмахнула рукой:

– Не беспокойся! Я сама приберу все это после завтрака.

– Я бы предпочла, чтобы ты ничего не трогала, Долли. Хочу разложить все по местам сама, чтобы мне легче было затем во всем разобраться и все понять. Хорошо? Но в любом случае спасибо, что предложила.

Долли озадаченно кивнула:

– Как хочешь, дорогая. Господи, как мило ты выглядишь! Муж не отведет от тебя глаз! Это новый костюм, не так ли?

Донна улыбнулась.

– Я купила его некоторое время назад и еще ни разу не надевала. Вот подумала: сегодня неплохо бы ему проветриться. А откуда ты узнала, что я собираюсь навестить Джорджио?

Долли вошла на кухню.

– О, Маэв вскользь упомянула об этом, когда звонила. А что? Это большой секрет или еще что?

Донна почувствовала, что разговор начинает ее раздражать.

– Нет, я просто удивляюсь, откуда ты так быстро об этом узнала, вот и все. С недавних пор мне стало казаться, что здесь все обо всем узнают раньше меня.

Долли состроила ей гримаску и нежным тоном проговорила:

– Тебе нужно отдохнуть, дорогая. Куда-нибудь уехать ненадолго. У тебя появляются первые признаки паранойи. Это насчет всех.

– И куда бы ты предложила мне поехать, Долли? – с притворным смирением вздохнула Донна. – Или вы с Маэв об этом уже договорились? – Уже произнося эти слова, Донна понимала, насколько они несправедливы. Поэтому она сразу обняла Долли за талию и добавила: – О, прости меня. Но на мою голову так много всего свалилось. Видишь ли, мне надоело, что меня вечно о чем-то спрашивают. Ты ведь раньше тоже никогда не задавала так много вопросов, а?

Долли обняла ее в ответ, про себя подумав: «А за тобой никогда раньше не гонялся Левис». Однако она предпочла остаться при своем мнении:

– Я переживаю за вас обоих, уточка моя!

– Я понимаю, но я ведь взрослая женщина и могу сама присмотреть за собой. А теперь мне пора идти. Увидимся позже. Если позвонит Дэви или Пэдди, передай, что они могут найти меня по мобильному.

– Ладненько. Передай мужу от меня привет, хорошо?

– Конечно, передам, – улыбнулась Донна.

Спустя пять минут она выкатила с дорожки на улицу, не заметив, как вслед за ней двинулся черный «Форд».

Донна мысленно отмечала каждый взгляд из тех, которые она собрала, пока направлялась в комнату свиданий в «Паркхерсте». Она уселась за небольшой столик и стала наблюдать за поведением семей вокруг нее. Маленькие дети играли с отцами, а матери смотрели на них. Женщины, навещавшие сыновей, изумленно взирали на своих великовозрастных детей, словно недоумевая, что делают здесь их мальчики. Заключенные с интересом разглядывали собственных жен, упиваясь видом и голосами своих родных. Сидевший неподалеку от Донны мужчина качал на коленях маленького ребенка и одновременно болтал с семьей; судя по его обыденному виду, он чувствовал себя вполне в своей тарелке, словно пребывание в тюрьме было для него естественным делом. Впрочем, Донна подозревала, что у большинства мужчин-заключенных дела обстояли именно таким образом.

Изящный, высокий и моложавый человек с несколько женоподобным обликом подошел к ней.

– Привет! меня зовут Альберт, но все называют меня Сэди. Вы ведь Донна Брунос, не так ли?

– Здравствуйте, – кивнула она.

– Я знаю вашего мужа Джорджио. Он делит камеру с моим приятелем Тимми. Я полагаю, Джорджио упоминал о нем?

Донна снова кивнула, еще не зная, как ей следует обращаться к стоявшему перед ней явному трансвеститу.

– Я просто хотел сказать, что мне нравится ваш костюм, дорогая. Синий цвет подчеркивает глубину ваших глаз. Вам всегда нужно носить замшу. Вам она очень идет, дорогая. Вы ведь такая тоненькая, а эта короткая юбка превосходно показывает ваши ножки. Костюм, конечно, итальянский?

Донна утвердительно качнула головой.

– Так я и подумал. Эти итальяшки здорово выделывают замшу и кожу. Ну, я лучше пойду к моему гостю. В любом случае мне было приятно увидеть вас.

– Мне тоже было приятно. – Донна улыбнулась ему. Альберт-Сэди подсел к своему гостю, пожилому человеку в деловом костюме.

Она радостно увидела, что в комнату ввели Джорджио. Встала с места и помахала ему рукой.

Лицо Джорджио расплылось в улыбке, едва он увидел, кто пришел навестить его. Он бросился к Донне и крепко поцеловал ее в губы. Причем не мог оторваться от нее минуты две, до тех пор, пока тюремщик не воскликнул:

– Ну, хватит Брунос, хорош! Тебе еще не разрешили супружеские визиты, парень.

Донна почувствовала, что как кровь бросилась ей в лицо от этих слов.

– Как я рад тебя видеть, дорогая! Я так по тебе соскучился!

Они присели за столик, и Джорджио немедленно вцепился ей в руку.

– Ты единственная женщина из всех, кого я знаю, которая еще не разучилась краснеть. Теперь девушки рано становятся слишком уж сведущими. Это – одна из твоих наиболее привлекательных черт… Ты выглядишь фантастично, Донна! Этот костюм просто классный!

Донне было приятно видеть ревнивое и восхищенное выражение на его лице.

– Что ж, он и мне самой нравится.

– И также всем старым хрычам, что сидят здесь, судя по их взглядам, – усмехнулся Джорджио. – Ты прекрасна, Донна. Я знаю, что никогда достаточно часто не говорил тебе об этом. Но я всегда так думал, клянусь!..

Она почувствовала, как у нее задрожали губы от его слов. И сама не могла спокойно смотреть на него в упор. «Какой же он красивый, мой муж», – подумала Донна.

– Прости меня за тот день, – продолжал он. – Ты была права во всем, что тогда сказала. Я просто не хотел тебя волновать. Тебе следует в это поверить. Я всегда хотел для тебя всего наилучшего. Я понимаю, что был глупцом, что вляпался во все это. Но я никогда, даже ни на минуту не предполагал, что все обернется так плохо.

Донна грустно улыбнулась.

– Я знаю о «Поговори с…», Джорджио. Знаю обо всем.

Он заглянул ей в глаза:

– Вообще-то я никогда не имею практического отношения к агентству «Поговори с…».

– Я знаю и это! – резко оборвала его Донна – Стефан все мне объяснил. Если – и это большое «если», – я решусь помочь тебе, Джорджио, ты должен быть со мной абсолютно честен.

Он почувствовал, что у него поднимается настроение от ее слов.

– В глубине души я знала, что ты не такой кошерный в жизни, как ты сам, Джорджио, выражаешься. Все эти годы я о многом догадывалась, даже если никогда не облекала свои мысли в слова. Однако ты мой муж, и я люблю тебя. И всегда любила тебя, Джорджио. Даже после всего этого… – она в умоляющем жесте простерла к нему руки, – по-прежнему люблю тебя!

Глаза Джорджио наполнились слезами.

– А я всегда любил тебя, детка, и ты знаешь об этом.

Донна кивнула.

– Этот Левис – насколько он опасен для тебя?

– Очень опасен! Как я уже говорил тебе, он покончил с Уилсоном. Здесь он владеет всем: тюремщиками, заключенными – всеми. Левис просадил вместе со мной много денег за границей, а теперь думает, будто я его подставил. Прямо говорю тебе, Донна, никто не может меня отсюда вытащить законным путем. Он уже сказал мне, что у меня нет никаких шансов на пересмотр дела. Левис думает, что все это – большая шутка. Я сказал ему какую-то глупость. Наплел, будто спрятал деньги и позже верну их ему. Благодаря этому он сейчас со мной мил. Но я никогда не смогу собрать ему такую сумму, какую он требует. Даже если мы продадим дом и все, что у нас есть.

– Значит, у него такая большая власть?

Джорджио горько засмеялся:

– Слушай, Донна, большинство людей понятия не имеют, что творится в этой стране. Левис может получить поддержку в палате общин, если захочет этого. Похоже, все продаются за те или иные деньги, и он точно знает, кто сколько стоит. Таким образом, Левис заправлял делами много лет. Они его изловили только на мошенничестве. Никто не сможет доказать ничего другого, потому что у него есть могущественные друзья. На самом деле я не удивлюсь, если в один прекрасный день Левиса поднимут с койки и с помпой выведут отсюда на основании решения о помиловании. Если такое решение можно купить, то Левис в состоянии это себе позволить… Все боятся его, – продолжал Джорджио, – все. И тут нечего стыдиться, потому что Левиса страшатся и закоренелые преступники. Ты не представляешь, как тут мерзко, дорогая! Это настоящая выгребная яма, поверь мне! А для Левиса здесь даже готовят специальную еду. Да у него больше привилегий, чем у чертова губернатора!.. Вчера несколько человек изнасиловали в душевой тюрьмы молодого парня, которого посадили за растление ребенка: подонок надругался над пятилетней девочкой. Левис проследил за тем, чтобы парня изувечили. И эти люди его за это уважают. Вот с такими типами мне приходится иметь дело. Камеру изнасилованного парня одним поздним вечером подожгут, как только он вернется из больничного крыла. Эти люди – мразь. И Левис всеми ими заправляет. У него есть такие ставленники, которые могут подвергнуть тебя пыткам просто ради смеха, чтобы чем-то заняться. Сам Левис крайне жестокая личность, и он наслаждается, когда кому-то причиняют боль. Жизнь здесь – это постоянный кошмар, Дон-Дон. Мне надо бежать. Это для меня единственный способ выбраться отсюда, иначе меня просто привезут домой в ящике.

Донна облизнула пересохшие губы. На лице ее еще сохранялось выражение легкого недоверия.

– Но как мы можем вытащить тебя из тюрьмы?

Джорджио криво усмехнулся:

– У меня есть старый приятель, Алан Кокс, который мне кое-чем обязан.

Мы долго с ним работали вместе. Когда-то Алан был кем-то вроде Левиса. Хотя он-то никогда ничего не делал ради собственной забавы: если Алан кого-то обижал, то на это имелись причины, и эти люди обязательно участвовали в большой игре. Это действительно было нечто похожее на занимательную азартную игру, если хочешь. Если ты встретишься с ним, он нам поможет. Я точно знаю, поможет! Но это надо держать в секрете, при себе. Не говори об этом даже Стефану. Никому не говори! Так будет лучше всего. Чем меньше людей будет знать о твоих контактах с Коксом, тем лучше. У Левиса длинные руки и большие уши, дорогая, и он очень опасен. Я не хочу, чтобы он причинил тебе зло.

– А чем сейчас занимается этот Алан?

– Он содержит ночной клуб в Вест-Энде и парочку ресторанов. Кокс отсидел за убийство. Отбыл срок и теперь не высовывается. Отстранился от дел. Алан не хочет опять возвращаться к преступной жизни.

– А кого он убил? – широко раскрыла глаза Донна.

– Это даже в некотором роде занимательно. Алан забил до смерти мелкого вора-карманника по имени Танг. Тот был из Чайнатауна. Дельце этого Танга гроша ломаного не стоило: немного промышлял наркотиками, содержал несколько девчонок – ничего особенного. Никто не знает, почему Алан так поступил. Сам он никогда об этом не говорил, а я никогда не спрашивал.

– А откуда ты знаешь всех этих людей, Джорджио?

Он пожал плечами:

– Мы вроде бы это уже обсудили: такой я противный мальчик. В моей игре, в строительстве и в делах с машинами можно встретить кого угодно, дорогая. Я никогда не осуждал подобных типов, просто брал их деньги в оборот. А эти деньги обеспечивали нам тот образ жизни, к которому мы привыкли.

– Но ведь из-за этого ты и попал в беду! – Донна произнесла последние слова с горечью.

– Это продолжалось совсем недолго, Донна, – возразил он. – Да, я был у пропасти. Откуда я мог знать, что все это опрокинет мою лодку? Раньше ничего подобного не случалось…

– Да, думаю, такого еще не было, – тяжело вздохнула Донна. – Ну и где же мне надо искать этого Алана?

– Ты можешь найти его в любой из вечеров в его собственном ресторане на Греческой улице. Не волнуйся насчет разговора с ним: ты можешь говорить ему все, абсолютно все. Объясни Алану насчет Левиса – ему следует знать обо всем. Ресторан Алана Кокса называется «Амиго». Постарайся не забыть представиться ему как жена Джорджио, ладно? И пусть он убедится, что ты действительно моя жена, прежде чем начнешь с ним разговаривать.

– Ну, хорошо. Я сегодня же поеду.

Джорджио опять схватил ее за руку.

– Ты умная девочка, Донна. Я знал, что могу доверять тебе.

– А ты и вправду думаешь, что он сможет вытащить тебя отсюда?

– Если кто-то и сможет, так это будет Алан.

– А если он согласится, тогда что мы будем делать дальше?

Джорджио поцеловал ей пальцы.

– Все по порядку, малышка. Давай сначала сосредоточимся на том, что надо делать, чтобы мне удалось отсюда выбраться, а уж затем начнем строить планы. Ну, а теперь как насчет чашечки кофе?

Донна вручила ему кошелек и проводила взглядом, пока он шел к стойке бара.

У Донны было ощущение, что она медленно сходит с ума. И что весь мир тоже обезумел. Она зажгла себе сигарету и не удивилась, заметив, что у нее дрожат руки.

Донна припарковалась на улице Фритт и медленно пошла в сторону Греческой улицы. Для жителей Сохо еще только наступал ранний вечер пятницы: всего-то начало одиннадцатого. Донна с интересом оглядывала окрестности. Когда она колесила вокруг в поисках места для парковки, ее поразило, сколько женщин находится здесь, размещаясь на своего рода открытых эстрадах. Некоторые из них, почти раздетые, спускались на мостовую, громко рекламируя разные товары и услуги и описывая те восторги, которые ждут посетителей маленьких клубов и киношек.

На одной молодой девушке, к примеру, она видела костюм цвета персика: у той были непомерно длинные ноги и маленькие грудки, в плотно облегающих шортах с люрексом и упакованные в такую же блузку. Черные лосины другой девицы были сплошь в спущенных петлях и больших дырах. Еще одна девица на улице Олд-Комптон ругалась с прохожим, который, по-видимому, сказал ей какую-то непристойность: ее громкий голос и омерзительные словечки потрясли Донну до глубины души. Она медленно вела машину, двигаясь вслед за черным кебом, битком набитым бизнесменами в деловых костюмах. Проезжая мимо девушки, Донна с изумлением отметила, что той на вид около шестнадцати лет, хоть лицо ее было заштукатурено макияжем, а глаза неестественно ярко горели. Последним, что заметила Донна, стал крайне неприличный жест, который девица изобразила, поглядев вслед проходившему мимо мужчине и при этом оглушительно заржав. Черный кеб выгрузил своих пассажиров возле гастронома, и Донна с облегчением проследовала дальше. На какой-то миг она испугалась, что девица может обратить и на нее свое внимание…

Приближаясь к ресторану «Амиго», она ощутила восхитительный аромат свежеиспеченного хлеба. Запах привел ее к двери маленького ресторана, и у нее поднялось настроение от приятных, как-то связанных с домом ассоциаций.

Молодой человек в вечернем костюме, с приятной улыбкой на лице приблизился к ней, как только она вошла в ресторан.

– Чем могу помочь вам, мадам? – В его голосе звучал настоящий итальянский акцент, и Донна почувствовала, что улыбается ему в ответ.

– Я приехала повидаться с мистером Аланом Коксом. Меня зовут миссис Джорджио Брунос.

Мужчина долго и пристально смотрел на нее, прежде чем ответить:

– Мистер Кокс ни с кем не встречается без предварительной договоренности.

Донна от волнения судорожно сглотнула:

– Если вы будете так добры и передадите мистеру Коксу, что я здесь, то уверена, он примет меня. Скажите ему, что пришла жена Джорджио Бруноса. Обязательно подчеркните этот факт!..

Не дожидаясь ответа, Донна устроилась на табурете перед стойкой бара и заказала себе напиток:

– Белое вино и содовую, пожалуйста!

Бармен, стоявший за стойкой, взглянул на метрдотеля, прежде чем обслужить ее. Донна могла видеть в зеркале на задней стене бара, как тот утвердительно кивнул головой. Настроение у нее испортилось. Она расстроенно обвела ресторан взглядом, чувствуя себя так, словно ей предстояла аудиенция у Папы Римского.

– Пока вы пьете, я посмотрю, свободен ли мистер Кокс-Метрдотель, все тот же молодой человек с итальянским акцентом, произнес эти слова с нарочитым безразличием.

Донна кивнула и взяла предложенный барменом бокал. Она принялась пить вино, чтобы как-то скрыть свое смущение. Уже не в первый раз за этот день Донна спрашивала себя: а не сошла ли она с ума, решившись выполнить просьбу Джорджио?

Риккардо поднялся вверх по крутой лестнице, которая привела его в офис Алана Кокса… Сейчас в ресторане было тихо и безлюдно. А когда зал оживет, Алан спустится вниз на часок и возьмет бразды правления на себя. Начнет болтать с клиентами. Убедится, что сегодня все прекрасно проводят здесь время.

Клиентура «Амиго» была весьма представительной: в основном высший слой издательского и рекламного менеджмента, боссы с телевидения – те, кто предпочитал приглушенную роскошь «Амиго» ветхости «Грушо». Ресторан также принимал у себя избранное общество из числа высокопоставленных негодяев с их партнерами: мужчины, носившие сшитые на заказ костюмы, обсуждали здесь свои дела с банкирами и бухгалтерами, на которых они надеялись произвести должное впечатление. Последняя группа посетителей придавала своим присутствием ресторану легкое ощущение опасности. В отличие от «Ланнгана» или «Дель Урго», где столик мог заказать себе каждый, здесь руководствовались принципом: личность посетителя должна соответствовать имиджу «Амиго». Хозяин ресторана порой действовал в этом отношении жестко. Одной звезде было прямо и открыто указано на дверь. Сам Алан Кокс лично выдворил из ресторана несколько человек. Вместе с тем «Амиго» считался рестораном, куда человек мог смело привести, кого хотел: жену, мать, любовницу или деловых партнеров. Главный зал ресторана предназначался для курящих: зал для наиболее избранной части посетителей размещался внизу, в полуподвале. Для того, чтобы попасть туда, нужно было иметь власть и немалое влияние.

Алан Кокс сидел за рабочим столом в своем офисе и готовил меню на предстоящую неделю. Его шеф-повар, Дэвид Смолс, стоял рядом, терпеливо ожидая решения босса.

Кокс внимательно прочитал меню и сделал пометки поверх отпечатанного текста. В «Амиго» всегда имелось несколько разных меню. Как правило, все блюда были настолько вкусными, что люди непременно заказывали их. Самый дешевый обед в «Амиго» обходился в сорок пять фунтов с человека. Здесь не давали домашних вин, и самое дешевое стоило семнадцать фунтов за бутылку. В «Амиго» можно есть и пить, если вы имели возможность заплатить за доставленное вам удовольствие, по крайней мере, сто пятьдесят фунтов с пары. Алана Кокса порой удивлял тот факт, что люди так стремятся сделаться постоянными клиентами его заведения.

Дэвид заметил мимолетную улыбку на лице босса и чуть расслабился.

– Эти меню хороши. Можете использовать их с завтрашнего дня. Я поменял только два пункта – в меню на понедельник и на пятницу. Сколько раз вам повторять, что мне нравится включать в меню на пятницу рыбу?

– Простите, мистер Кокс.

Алан Кокс выпустил изо рта клуб дыма от большой сигары.

– И сколько раз вам напоминать, Дэвид, что мое имя Алан? Или Ал. Зарубите себе это на носу! И, пожалуйста, перестаньте называть меня мистером Коксом. Я пока еще не впал в старческое слабоумие!

Дэвид позволил себе усмехнуться.

– Я отнесу это на кухню. Мне показалось, что паштет прошлой ночью был особенно хорош. А как вам?

Алан Кокс кивнул:

– Это опять работа того молодого парня?

Дэвид утвердительно качнул головой.

– У него определенно есть дар, Алан.

– Хорошо. Присмотри за ним, Дэви, дружище.

Послышался тихий стук в дверь кабинета, и Алан громко сказал:

– Войдите!

Дэвид вышел, забрав с собой меню, и Алан поздоровался с метрдотелем.

– Риккардо, чем могу быть тебе полезен?

– Там внизу леди, она пришла увидеться с вами, мистер Кокс.

– Она назвала свое имя? – нахмурился он.

– Конечно, да. Это миссис Джорджио Брунос.

У Алана удивленно изогнулись брови.

– А как она выглядит?

– Ей далеко за тридцать. Хорошо одета. Я бы сказал, что на ней оригинальный, даже авторский костюм. Изящная, не очень высокая, и у нее красивые ноги. Очень красивая фигура. Классическая красота и при этом легкий макияж. Весьма решительно настроена.

Алан улыбнулся.

– В таком случае присылайте ее ко мне наверх! – Когда Риккардо уже подошел к двери, Алан вдруг спросил: – А какой размер обуви она носит, как вы думаете?

Риккардо помолчал в раздумье. И ответил:

– Десятидолларовая бумажка говорит, что она носит четвертый размер.

– Вы попали в точку! – рассмеялся Алан.

Спустя пять минут Донна поднималась по покрытым толстым ковром ступенькам. Ее напиток на маленьком подносе нес за ней Риккардо, который любезно проводил ее прямо в большой кабинет босса.

Первой реакцией Донны при взгляде на Алана Кокса было откровенное изумление: он выглядел настолько огромным, что, казалось, заполнял собой всю комнату. Его густые роскошные волосы отличались красивым золотистым оттенком, напоминая цветом золотой соверен. Кокс подстригал их в стиле университетского мальчика, и эта прическа прекрасно подходила к его загорелому лицу. У него были полные губы и синие глаза, настолько темные, что они казались фиолетовыми. И только римский нос резко выделялся среди прочих гармонических черт и служил вечным напоминанием о годах, когда он участвовал в кулачных боях…

Алан Кокс заработал своей первый настоящий кусок, пятьсот фунтов, на задворках склада обувной фабрики в Ист-Тилбери. Проведя двадцать шесть боев, он сколотил себе небольшое состояние, ездил за границу, чтобы драться и там. Проиграл же всего дважды: один раз – в Лос-Анджелесе, громадному ирландцу, которого звали Рурк, а второй раз – во Франции, в местечке под Тулузой, французу по имени Парду. Но он не смог бы вспомнить имен тех, кого побил в остальных двадцати четырех боях.

Алан улыбнулся Донне, и она увидела отличные белые зубы; между передними верхними имелась небольшая щель, но она отнюдь не умаляла общей красоты его лица, а похоже, лишь подчеркивала ее.

– Значит, вы – жена Джорджио? Очень рад познакомиться с вами, миссис Брунос! – Голос Кокса имел низкий, чистый тембр звучания. И хотя он произносил слова довольно отчетливо, отголоски диалектов Ист-Энда все же у него прослушивались. Алан даже не пытался скрывать этого.

Донна почувствовала, как ее ладонь крепко, но в то же время нежно пожимает большая, сильная рука.

Алан Кокс улыбался от непритворного восхищения. «А эта старушка Бруноса – неплохая штучка!» – думал он.

– Садитесь, дорогая. Освежи нам напитки, Риккардо. И принимай звонки.

Метрдотель слегка согнулся в поясе, и Алан заметил мелькнувшую на лице Риккардо многозначительную ухмылку. Он и сам чуть заметно ухмыльнулся: «Риккардо знает меня лучше, чем я сам».

Донна расположилась в глубоком кожаном кресле, изящно скрестив ноги. Она сразу заметила, с каким откровенным мужским интересом смотрит на нее Алан Кокс, и мысленно упрекнула себя за беспечность: «Мне надо было надеть брюки. У Алана Кокса такой вид, будто он пожирает женщин на завтрак, разбивает им сердца в ланч и страшно устает от них к ужину».

Алан занял место за своим огромным, обтянутым кожей столом, взял свежую сигару, отрезал у нее кончик, а затем положил сигару в большой стакан с пивом. Донна с изумлением наблюдала за его манипуляциями.

– Это придает сигаре лучший вкус, милая… – Алан вытер платком пальцы от попавшего на них пива и не спеша раскурил сигару, совершая нужные движения плавно и, по всей видимости, совершенно бессознательно.

И Донне вдруг показалось, что она стала свидетельницей чего-то личного и эротического. Она торопливо прикурила сигарету, чтобы преодолеть застенчивость.

– Так как же, значит, вас зовут? Меня зовут Алан, как вы, вероятно, уже знаете.

– Меня зовут Донна. Донна Брунос.

Алан опять улыбнулся и еще раз оглядел Донну с головы до ног.

– Ну и как там поживает старина Джорджио? Я слышал, он получил большой срок. Он на Острове, не так ли?

Донна кивнула и пояснила:

– Именно Джорджио и попросил меня приехать и увидеться с вами, мистер Кокс.

– Ну, я в общем-то и не думал, что это мать Тереза попросила вас заглянуть ко мне, милая.

Донну спас от необходимости что-то немедленно ответить стук в дверь. Вошел Риккардо и предложил им напитки.

Когда он неспешными шагами покинул кабинет босса, Алан спросил: