Текст книги "Прыжок"
Автор книги: Мартина Коул
сообщить о нарушении
Текущая страница: 24 (всего у книги 48 страниц)
Глава 23
Чоппер наблюдал за играми Сэди и Левиса и покряхтывал от отвращения. Гомосексуалисты как таковые не раздражали его, но он терпеть не мог пассивных гомиков и кривляк вроде Сэди. Один только вид мужчин, которые вели себя, как девушки-недотроги, уже бесил его, истинного мачо и самца.
– В чем дело, Чоппер? Тебе не нравится моя маленькая подружка?
Чоппер поразил своим ответом всех, кто находился в тот момент в душевой:
– Не нравится. Он просто червяк.
Пар от струившейся воды в холодном помещении редел. Мужчины с разными фигурами и всевозможных габаритов быстро намыливались, смывая с себя тюремный смрад.
Левис рассмеялся и дернул Сэди за длинные волосы.
– Мне кажется, он недолюбливает тебя, моя дорогуша. Может, тебе стоит попытаться быть с ним чуть-чуть любезнее?
Чоппер встал под сильную струю из душа, и лицо его скрылось за стеной воды.
Джорджио, обернув полотенце вокруг бедер, ждал, пока освободится душ. Он заметил, как в душевую с полотенцем в руках осторожно вошел Тимми. Джорджио улыбкой поприветствовал его. Но потом, заметив, что держит в руке Тимми, прислонился к стене и стал в предвкушении событий наблюдать за происходящим. Левис стоял под душем, двое его телохранителей пристроились позади него, а Сэди, с которого капала вода, переминался рядом.
Чоппер, как и Джорджио, уловил опасность ситуации. Он понимал: Левис недооценил силу чувств Тимми. Тимми принадлежал к преступникам старой закалки. Что бы он ни думал про себя о Сэди, ярость от самого факта, что Левис увел Сэди у него из-под носа, на виду у всего крыла, сжирала его, как рак. Кроме того, у Сэди на ягодицах и на ляжках выступили заметные синяки. Всем прекрасно было известно, насколько мерзок Левис. Сэди держался спокойно, поскольку понимал, что именно этого от него и ждут.
Левис как раз нанес себе на волосы шампунь и принялся намыливать голову. При этом его крепко сбитое тело без единой унции лишнего жира блестело от мыльных потеков.
И тут Тимми ударил Левиса рукой, обернутой полотенцем, в спину.
Левис широко раскрыл глаза от изумления. Он схватился рукой за область почек, а когда он отнял руку от спины, то все увидели, что ладонь его залита кровью. Но не успел Тимми нанести повторного удара, как рядом с ним оказался Чоппер.
Левис не сводил глаз с Тимми, потеряв дар речи от потрясения.
– Ах ты жирный, тупой раздолбай! Я же убью тебя за это, гад! – выдавил из себя он. Но слова его потонули в шумных потоках воды, а сам он опустился на колени. Пена с волос заливала ему глаза, кровь сочилась из порезанного бока, смешиваясь с водой и окрашивая ее в розовый цвет.
Обезумевший от ярости Тимми легко оттолкнул от себя Чоппера.
– Ты ничего мне не сделаешь, Левис, ты слышишь? Ничего, приятель! Я вытрясу из тебя твою долбаную душу! – Он угрожающе вытянул перед собой руку с самодельным ножом. – Еще кто-нибудь хочет отведать этого? Ну тогда выходите! Давайте! Попробуйте схватить меня!
Два тюремщика молча стояли на пороге душевой. Ни один из них даже не попытался помочь или поднять тревогу. По их мнению, это все касалось лишь Левиса, Тимми и шестерок Левиса. Тюремщики рассуждали так: если Тимми собирается расквитаться с ним, то лучше всего будет, если они позволят этому случиться; это потом сойдет за несчастный случай с Левисом. Лица у обоих тюремщиков оставались бесстрастными, без всякого следа страха или симпатии. «Пусть выиграет сильнейший», – было написано на их лицах.
Чоппер отошел в сторону, не сводя глаз с двух заключенных, которых Левис назначил оберегать себя. Похоже, ни один из них не желал связываться с обезумевшим Тимми, который промычал:
– Ну-ка, Сэйд, иди в мою камеру и дожидайся меня там!
Сэди огорченно покачал головой.
– О, Тимми, какой же ты дурак…
– Заткнись! – Голос Тимми звучал громоподобно, с легкостью перекрывая журчание воды из насадок душа.
Сэди практически выбежал из душевой.
Левис стоял на коленях. Время от времени он стонал и пытался подняться на ноги. Джорджио видел, что Тимми настроен покончить с Левисом, и встал перед великаном.
– Дай мне нож, Тимми. Неужели ты хочешь, чтобы тебе дали еще дополнительно пять лет? Он этого не стоит.
– Прочь с дороги, Джорджио! Я вытрясу все, что смогу, из этого куска дерьма, прямо говорю тебе. Меня тошнит от этого извращенца и сутенера, который пытается указывать мне, что я могу делать, а что – нет. И кого я могу или не могу иметь. Он отобрал у меня моего Сэди. Ты это знаешь…
Джорджио видел, что Тимми уже готов разрыдаться. И также заметил неестественный блеск у него в глазах. Тимми был заведен до предела. Наркотики, из-под полы продаваемые Левисом, наконец, по-видимому, подогревали Тимми изнутри. Что бы там ни употребил Тимми, но это придало ему мужества выступить против сильнейшего.
– Отдай мне нож, Тимми…
Джорджио взглянул на Левиса, корчившегося на иолу душевой. Чоппер сделал шаг в сторону Тимми, но тот резко взмахнул ножом в дюйме от его лица.
– Тебе что-то нужно, поганый ублюдок? Ну давай иди сюда!
– Отдай Джорджио нож, мужик. Ты и так уже многое поставил на карту, – тихо проговорил Чоппер. – Сделай это ради себя, а? Ты добился того, чего хотел. На мой взгляд, он похож на мертвеца.
Тимми перевел взгляд на Левиса, скорчил довольную мину:
– Лучше бы он был им, черт побери! Потому что если он не покойник теперь, то я сам стану покойником потом…
Джорджио осторожно вытащил из руки Тимми нож, передал тот Чопперу и взял Тимми за руку.
– Давай-ка пойдем выпьем по чашечке «Рози Ли» и немного «Святого духа», а?
Тимми рассеянно улыбнулся.
– Чай и тост! Отметим кончину негодяя, а?
Джорджио рассудительно кивнул. Затем повел Тимми за руку к двери. Проходя мимо обоих тюремщиков, Джорджио предупреждающе покачал им головой. Оба они отступили, давая дорогу Джорджио и Тимми.
Оставшиеся в душевой заключенные озадаченно молчали. Один из телохранителей Левиса, Майкл Кларксон, неожиданно плюнул на неподвижное тело Левиса, после чего, забрав полотенце, вышел из душевой, тихонько насвистывая что-то себе под нос.
Старший тюремщик опустился на колени возле Левиса и нащупал у него пульс.
– Надо бы позвать знахаря, Даниэл. Он еще жив. – Тюремщик поднялся во весь рост и оглядел стоявших вокруг заключенных. – Это окрашивает дело в другие тона, не так ли? Кто-нибудь что-нибудь видел?
Все мужчины в душевой в замедленном темпе покачали головой. Некоторые тут же продолжили мыться. Пожав плечами, надзиратель включил сигнал тревоги. И проследил за тем, как Левиса перенесли в больничное отделение.
Спустя десять минут события вошли в свою колею. Продолжалось обычное утро в тюрьме максимально строгого режима.
Бенджамин Дейвс намылился еще раз и прокричал:
– Если Левис крякнется, я прихвачу его ковер и шторы. Они прекрасно подойдут к моему новому гарнитуру.
И все присутствовавшие разразились хохотом.
Знакомство Донны с преступным миром Шотландии обернулось для нее очередным шоком. В значительной мере этому поспособствовало то, что первым, с чем пришлось столкнуться, стал весьма колоритный большой дом на окраине Эдинбурга, куда ее привез Алан…
К дому вела длинная, петляющая дорога; крыша дома отличалась высоким фронтоном, а стены были обвиты плющом. Плюща этого хватило бы на то, чтобы пять раз совершенно укрыть все это здание георгианской постройки.
– Прекрасная берлога, не так ли? Все всегда рисуют в своем воображении трущобы, когда думают о негодяях. Что ж, может, мы все начинали с трущоб. И некоторые так и не покинули их. Но немногие из нас, включая Джорджио, поднялись на более высокую ступень в жизни, – прокомментировал Алан.
Донна решила не утруждать себя ответом. Три большие немецкие овчарки облаивали их машину, пока они подъезжали к электрифицированным воротам.
– Не пытайтесь открыть окно, пока Джемси не подойдет сюда. Они разорвут вас на куски.
Донна испуганно посмотрела на три одинаковые зубастые пасти. А собаки тем временем без устали бросались на машину.
– Они всякий раз обдирают мне краску, черт бы их разодрал, – нейтральным тоном заметил Алан. – Послушайте, Донна. Не говорите ничего, пока вы точно не определитесь, о чем именно хотите спросить, хорошо? Джемси немного чудаковат, он даже смешон, но в то же время он не очень-то будет рад встрече с глупцами. Вы понимаете, что я имею в виду?
Донна продолжала смотреть на трех огромных псов, от их лая у нее начала болеть голова.
Невысокий мужчина неопределенного возраста спустился по ступенькам лестницы, ведущей к дверям дома. Он свистнул – и собаки мгновенно превратились в домашних любимцев; они виляли хвостами и скакали, как щенки, вокруг него. Он грубовато погладил их. Потом, любезно улыбаясь, кивнул Алану.
– Это означает, что мы можем выбраться из машины.
– А собаки? – испуганно спросила Донна.
– Они не подойдут, раз Джемси тут. Не волнуйтесь.
Алан вылез из машины и осторожно приблизился к коротышке-хозяину. Собаки засуетились вокруг него, принялись его обнюхивать, ожидая, чтобы их погладили.
Алан погладил каждого пса по очереди, бормоча ласковые слова.
– А что случилось с твоей спутницей? Испугалась моих кобельков? – Джемси, смеясь, подошел к машине и распахнул дверь. – Выходите, дорогая, они вас не тронут. Погладьте их, и они станут вам друзьями на всю жизнь.
Донна любила животных, она погладила густую теплую шерсть ближайшей овчарки и осторожно выкарабкалась из машины.
– Сидеть, мошенники! А не то испортите ее красивый костюм!
Три пса послушно сели, и Донна широко улыбнулась.
– Они просто великолепны! Знают свою работу, не так ли? – Она присела и обняла самого крупного пса за шею, даже поцеловала его пушистую морду.
Джемси улыбнулся.
– Вот видите? Вам нечего бояться. Лишь на определенных людей они всерьез нападают – и тут же я не могу их удержать: это люди в форме. Но я не слишком об этом тревожусь. Я и сам никогда не любил полицейских!
Алан засмеялся и взял Донну под руку. Они вслед за Джемси вошли в дом. Три собаки уселись снаружи, возле входной двери, едва ее захлопнули у них перед носом.
– Хоть я их и очень люблю, но их место – на улице. В Германии такие собаки спят на снегу толщиной в шесть футов. А если пустить их в дом, то они будут линять круглый год. Здесь же центральное отопление, видите ли. Входите! А я приготовлю нам что-нибудь выпить.
Они прошли вслед за хозяином через внушительный вестибюль, а затем в большую гостиную. Четыре маленьких щенка тут же запищали. Донна наклонилась и погладила их всех. Дом и жившие при нем животные против ее воли произвели на нее сильное впечатление.
– Сколько у вас собак?
– Слишком много, чтобы пересчитать, – покачал головой Джемси. – Я заводчик, видите ли, у меня тут собачий питомник. За моими собаками настоящие любители гоняются. А вы любите собак, насколько я понял?
– Люблю, – кивнула Донна. – Мой старый пес умер года два назад, но я до сих пор тоскую по нему.
– Да, к ним привязываешься… – Джемси принялся готовить для них горячий тодди из пальмового сока.
Донна была совершенно очарована красивым маленьким чайником, висевшим над поленьями в камине. Взяв кухонное полотенце, Джемси снял чайник с крючка и налил дымящийся напиток в три толстых стакана.
– Примерно год назад я продал двух таких красотуль знакомому дилеру в Уэльсе – самца и самку. Забавная парочка! Собаки стоили по тысяче фунтов каждая. Значит, у покупателей было по меньшей мере несколько миллионов капитала. Знаете, я люблю приглядывать за моими собаками даже после того, как они проданы. И вот однажды я заскочил к ним домой… Ах, бедные псины! Сука была привязана в маленькой конурке, вокруг нее бегали щенки, и вся шерсть у нее была в ее же собственном дерьме. И это были два самых красивых моих ротвейлера, вы даже не видели таких! И они отличались незаурядным характером. Я не мог видеть собак в таком убогом состоянии – это разбило мне сердце… В общем, я сровнял это место с землей, прежде чем уехал, – все дворовые постройки. Я не тронул их дома, потому что у хозяев имелись дети. Но я был готов и на это, скажу я вам. Они и с детьми обращались не лучше, чем с животными. Я привез их домой: всех щенков, до одного.
– Это ужасно! А как они сейчас?
– Я попозже свожу вас к ним… Должен сказать, Джорджио может вами гордиться. Я никогда не считал, что у него хватает здравого смысла в отношениях с женщинами…
Алан поспешно перебил Джемси:
– Он ей предан, Джемси. Абсолютно предан!
Джемси продолжал готовить горячий сок, лицо его теперь казалось замкнутым. Донна присела на краешек обитого ситцем дивана и с удовольствием наблюдала за четырьмя щенятами, возившимися возле ее ног.
Джемси дал каждому из гостей в руки по стакану и поднял свой, готовясь к тосту:
– За Джорджио! За этого засранца!
Они с Аланом рассмеялись и надолго прильнули к стаканам. Донна отпила чуть-чуть из своего стакана, а затем поставила тот на столик со столешницей из оникса. Джемси сел и пристально посмотрел на Алана.
– Так что же именно вы хотите от меня?
Алан отхлебнул еще глоток напитка и лишь потом ответил:
– Мы должны выдернуть Джорджио, Джемси. И как можно быстрее.
Джемси многозначительно покачал головой:
– У меня уже возникло предчувствие, что речь пойдет о чем-то таком…
Сэди сидел в камере с Тимми. Но на сердце у него было неспокойно.
После вчерашнего инцидента все крыло пребывало во взвешенном состоянии. Никто не хотел признаваться в том, что хоть что-то видел. Выходило так, что все одновременно начали мыть головы, и у всех в глазах оказался шампунь. Оба надзирателя в этот момент якобы смотрели в другую сторону. Получалось, что Левис сам себя ударил ножом в почки…
Вошел Джорджио и принес три чашки чая.
– Там какой-то кошмар, Тимми. Повсюду носятся самые разные слухи. Кто-то говорит, что он умер; другие утверждают, что ему сделали операцию, третьи – к примеру, Бенджамин, – что его увезли ребята из «Санди спорт», чтобы он продолжил отбывать срок в штрафном блоке.
На это даже Сэди улыбнулся.
– Я надеюсь, что он мертв, Джорджио. На благо Тимми. Тимми пожал плечами и отхлебнул глоток горячего чая, сдобренного тюремным самогоном.
– Надеюсь, он сдох. Ненавижу этого ублюдка! Знаете, как это ни забавно, хоть я и очень боялся его, но тут почувствовал себя так, словно могу горы свернуть. И потом, когда я увидел там мою старушку Сэди…
– Ну, не надо о старом, Тимми, если не возражаешь.
Джорджио с сомнением покачал головой:
– Я заметил, что Чоппер за всем очень внимательно следил. Нам все же лучше поостеречься. Мне Левис на первый взгляд показался потенциальным мертвецом. Но у меня такое чувство, что от этого тина тяжело будет избавиться. Вы понимаете, что я имею в виду?
Разговор как-то сам собой стих. Каждый был погружен в свои мысли, когда нейтрально настроенный надзиратель, мистер Марвелло, вошел в крошечное помещение камеры.
– Убийства продолжаются, простите за каламбур. Начальник тюрьмы – как молоденькая девственница на свидании с Казановой. Хочет знать, почему никто ничего не видел. Мне даже стало смешно, поверите ли, ребята. Я всегда удивляюсь: откуда берутся такие кретины? Он никогда не служил ни в одной поганой тюрьме, ни разу в жизни, а потом приходит сюда на немалое жалованье и начинает учить нас, что делать. Просто смешно! Но оставим это, парни… У Левиса отняли почку. Он в отделении интенсивной терапии, в гражданском госпитале. Надеюсь, Левис сыграет в ящик, и тогда все у нас будет нормально.
Сэди поднял глаза на тюремщика.
– А что значит «нормально», мистер Марвелло? Я забыл.
Марвелло ухмыльнулся.
– При всем уважении к тебе, Сэди, я не думаю, что ты можешь это знать. Но в любом случае держи пальцы крестом. – После чего он выскользнул из камеры.
Тимми выпил свой чай тремя большими глотками.
– Я все равно что мертвец, это ясно.
Джорджио с ним не согласился:
– Подожди! Посмотрим, что произойдет, Тимми. Предположим, Левис все-таки очухается. Ты же видел реакцию других заключенных. Многие из них надеются, что он выбыл из игры. В худшем случае некоторое время Левис не будет стоять у нас на пути. И все мы сможем вздохнуть свободнее.
Сэди поднялся с места:
– Я пойду в комнату отдыха – послушаю, о чем там жужжат. Идет?
– Не могу поверить, что я сделал это! – затряс головой Тимми. – Что я сделал это с Левисом… О, Сэди, я просто в штаны наложил от страха!
Сэди погладил Тимми по голове:
– Ну, что сделано, то сделано, как любила говорить моя старушка мать. А я прошвырнусь узнать, к какому общему мнению все пришли. Я ненадолго…
Как всегда в комнате отдыха было шумно: орал телевизор, играл магнитофон, и мужчины в разговоре пытались перекричать тот и другой. Сэди нерешительно вошел в комнату.
– Все в порядке, Сэйд? Как твой старик? – Бенджамин широко раздвинул губы в усмешке.
– Это правда, что ему удалили почку? Вот, парни, держитесь впредь подальше от лакомого куска!
Большой Рикки-растафариец сворачивал себе самокрутку. Сэди знал, что после Левиса следующий претендент на корону – Рикки. Он был достаточно крупным и сильным для того, чтобы взять верх над остальными. И шестерки Левиса уже вовсю старались добиться расположения Рикки. Сэди это устраивало: Рикки – хороший человек, настроен на отсидку в тюрьме, не пристает к геям, и единственное, кого он терпеть не может, – это педофилы. В сознании заключенных четко различались те, кто удовлетворяли мужчин, и те, кто сам растлевал мальчишек и девчонок.
Чоппер держался особняком – сидел перед телевизором в отдалении от остальных и смотрел старый черно-белый фильм по четвертому каналу. Сэди как раз застал момент, когда на экране Лана Тернер садилась на кровать своей горничной и заливалась горючими слезами.
– О, «Подражание жизни»! Я люблю этот фильм. – Он присел на стул между Чоппером и еще тремя другими мужчинами, поглощенными фильмом. – Мне нравится то место, где она идет в ночной клуб, чтобы забрать оттуда свою дочь, и делает вид, что она – горничная дочери.
Чоппер кивнул:
– Согласен, когда на это смотришь, то пробирает до костей. – Он откинулся на спинку стула. – Эй, там, выключите этот поносный ящик, ладно? Я пытаюсь смотреть фильм!
Магнитофон кто-то поспешно отключил. Но тут поднялся Рикки и снова включил его, увеличив звук до максимального. Металлический рок снова грохотал в комнате. Вопли из песни «Ку-клукс-клан» далеко разносились по крылу, и их слышали теперь все заключенные и тюремщики.
Чоппер с угрожающим видом поднялся со стула, а Рикки напряг мускулы. Все ждали чего-то подобного весь день. Кому-то надо было возглавить крыло, и основная масса заключенных ставила на Рикки, известного своими безумствами.
– Успокойтесь, ребята! Посмотрим сначала, какой счет, – громко заговорил Джорджио. – У Левиса удалили почку. Давайте подождем, пока будет ясно, вернется ли он домой целым и невредимым. И не будем раздувать третью мировую войну, ладно?
Шестерки Левиса отошли от Рикки, не зная, что им делать.
– Мать вашу за ногу – и мать Левиса, и мать Бруноса, и матерей всех вас, но в особенности твою, греческий сутенер! – прорычал Рикки. – Это между мною и Чоппером!
Чоппер стянул с себя джинсовую рубашку. Всеобщее возбуждение в комнате отдыха нарастало каждое мгновение. Однако подоспели шесть надзирателей, и, поскольку им была памятна только что полученная хорошая взбучка от начальника тюрьмы, они сделали то, за что им платили деньги… Предотвратили бой до того, как он начался.
Меньше всего им сегодня требовались очередные инциденты – и еще одно убийство. На их взгляд, гораздо лучше выходило, когда заключенные просто вешали друг друга. Это, по крайней мере, можно было уладить с администрацией тюрьмы.
– Ну-ка, давайте успокойтесь, парни! Сейчас не место и не время. Левис еще не помер. А новый начальник – словно кот с ободранной задницей. И не давайте ему повода лишать вас с трудом добытых привилегий.
В комнате гораздо явственнее ощущалось не спадающее напряжение. В какой-то момент кто-то выключил и телевизор, и магнитофон, Рикки и Чоппер смотрели друг другу в глаза.
– Ты получишь свое, парень, – низким голосом пророкотал Рикки. Но присутствовавшие в комнате заметили, что, как бы там ни было, а Рикки все-таки первым отвел взгляд в сторону.
Сэди и Джорджио вернулись к Тимми.
– Ну и о чем там базарят? – спросил тот.
Джорджио глубоко вздохнул и провел пятерней по густым темным волосам.
– Скажем так: король еще не умер, но его уже свергли.
– О чем это он, Сэйд? – озадаченно обратился Тимми к другу.
Сэди неопределенно покачал головой:
– Давай просто подождем, посмотрим, что будет дальше, а? Я думал: если Левис уйдет, то это к лучшему, но теперь я не уверен в этом.
– Ну а я не жалуюсь! – развязно хохотнул Джорджио.
Сэди тоже захихикал:
– Теперь и я начинаю ощущать, что мне не на что жаловаться!
– Но ведь в том-то и штука, а? Ведь он же еще не сдох! – прервал их веселье более серьезно настроенный Тимми.
И вновь все трое замолчали, погрузившись в свои мысли. Но думали об одном и том же. О Левисе.
Джемси удивленно присвистнул сквозь зубы.
– Мы говорим о вертолетах, о предстоящей работе. «Паркхерст» – не то место, откуда можно легко смыться. Это будет стоить огромных денег.
Алан вытер рот салфеткой. Выловленный браконьерами лосось был великолепен, как и вся еда, что стояла перед ним.
– Я прекрасно это понимаю. Ты – единственный человек, кому я могу доверить обеспечение нас тем, что нам нужно. Ты – настоящий мужчина, Джемси. И все это знают.
Донна заметила, как невысокий человек чуть заметно приосанился, видимо, испытывал удовольствие от этой лести.
– У меня много парией из армии, как ты знаешь. Я мог бы легко сформировать собственный небольшой корпус, если бы захотел. Христос знает, что я сделал немало в этом роде для африканских стран. Но арабам я перекрыл кислород: не хочу вести с ними никаких дел.
Донна улыбнулась, изо всех сил играя роль доброжелательного переговорщика.
– И что же арабы – проглотили это?
Алан едва не подавился куском семги от ее слов.
– Это только слухи, дорогая! – весело ответил Джемси. – Я могу назвать вам имена нескольких тамошних крупных деляг. Но сейчас я, главным образом, имею дело с людьми с континента. А что касается Гласноста и всего вокруг него, то я смог бы достать даже плутоний, если бы он был вам нужен. Чего только мне не предлагали – вы не представляете!
– Я представляю, – перебил его Алан. – Неделю назад я разговаривал с Петером-поляком. Он сейчас готовит миленькую бригаду – группу гранатометчиков из числа бывших военных. В любом случае эти ребята востребованы – они расходятся, как горячие пирожки.
Джемси поскреб подбородок толстыми короткими пальцами.
– Ракеты «земля-воздух» – вот что по-настоящему откачивает деньги. Поверьте мне, уж я-то знаю. Все вооружаются, что бы там ни говорили правительства. Недавно я был на Кубе: отдыхал там. Эта страна созрела для переворота, помяните мои слова. А что до Гаити… Аристиду я не доверил бы присматривать за чертовым терьером – что уж там говорить о целой стране! Это просто хохма, скажу я вам. Я даже больше не читаю газет и не смотрю новостей. Зачем? Есть побочные источники информации, которые знают больше газет о том, что происходит на самом деле.
Донна внимательно слушала, по-настоящему увлеченная всеми этими откровениями. Она ожидала какого угодно разговора, но только не чего-то подобного.
– Вы много путешествуете?
Джемси живо повернулся к ней. Он был, в свою очередь, очарован ее внешностью и светлым умом.
– Южная Америка, Африка, Советская республика… Теперь Москва – это город, который нужно посетить прежде, чем он станет Бенндормом Восточной Европы. Вам бы стоило самой на него посмотреть. Господи, я вам так скажу: это просто выбьет вас из седла. Я веду дела со многими нуворишами оттуда. С такими же преступниками, как я. У меня есть друг в Лондоне, банкир, он контактирует с ними. Они платят примерно три четверти миллиона наличными за дом, скажем, в Найтсбрижде или где-нибудь еще. А потом занимают деньги под залог собственности. И таким образом деньги отмываются, понимаете? – Он адресовал персональную улыбку Донне. – А отсюда нужно сделать маленький шаг – и ты в офшоре. Я точно говорю вам, дорогая, Москва становится самой отмываемой столицей в мире. И любой, у кого есть хотя бы капля мозгов, греет на этом себе рука. Я знаю, что Джорджио собирался этим заняться. Прошлый раз, когда я разговаривал с ним, он расширял свой денежный бизнес: брал взаймы пенни и полупенсы. Главный победитель сейчас – отмывание.
Донна кивнула, словно понимала, о чем он говорит. Превосходно приготовленный лосось уютно устраивался у нее в желудке.
– Иногда я спрашиваю себя: а остался ли еще где-нибудь пирог, в который еще не запустил своих жадных лап Джорджио? – Она произнесла это спокойнее, чем сама ожидала.
Джемси, занятый поглощение пищи, не заметил, как побледнела Донна. Алан же поспешил перехватить инициативу в разговоре.
– Так как ты думаешь – на что нам обратить внимание, Джемси? Я соберу людей… Все они, разумеется, будут тщательно подобраны. Но мне нужно хорошее оружие. Я интересуюсь, можно ли взять в аренду, скажем, пистолеты с последующей покупкой их или с возвратом. Мне вряд ли понадобятся «армалиты», ты это знаешь. И я не собираюсь приобретать их. Можешь представить себе бандита с «армалитом» в руках или с ручной гранатой? Мне даже мысль об этом противна!
Джемси засмеялся.
– Я уже об этом думал, – сказал он. – К пятнадцатому октября я ожидаю платеж. Это через четыре недели. И я смогу выделить тебе оттуда несколько кусков.
– Вот это уже результат! – с довольным видом заметил Алан. – А как сейчас идут дела с разведением собак?
Донна прекрасно поняла, что Алан пытается сменить тему.
– О, собаки расходятся прекрасно! – В голосе Джемси слышалось гордое удовлетворение. – Один из моих пареньков в прошлом году выиграл Крафтс. С ними я никогда не проигрываю. Я должен показать вам питомник, Донна. Догадываюсь, что это произведет на вас большое впечатление. Мои собаки получают все – центральное отопление, лучшую пищу. Нет ничего такого, что было бы слишком хорошо для них.
Донна мило улыбнулась, довольная, что они вернулись к теме, в которой она хоть что-то понимала.
– Я с удовольствием посмотрю питомник. Спасибо! – Она попивала вино и мысленно спрашивала себя о том, какого черта она здесь делает – болтает о собаках, Крафтсе и автоматах «армалит»?
Тюрьма давно погрузилась во тьму, а Джорджио все вертелся на своей койке – он никак не мог заснуть. Чоппер все время что-то насвистывал сквозь зубы, и этот звук не давал расслабиться.
– Ты не спишь, Джорджио?
– А как ты думаешь?
Чоппер тихонько засмеялся в темноте.
– У меня такое ощущение, что у тебя с твоими хмырями есть какие-то проблемы. Послушай меня. Я вот думаю, Левис готов, а?
Джорджио ответил не сразу:
– Ох, Чоппер, а насколько хорошо ты знаешь старину Дональда? Я помню, как его подстрелили в начале семидесятых. Он тогда получил шесть пуль. Его бросили умирать, а через три недели человек, который пытался покончить с ним, был обнаружен связанным, с кляпом во рту и замученным до смерти. Пока не увидишь Левиса в земле, причем собственными глазами, не полагайся ни на кого и ни на что.
Чоппер некоторое время обдумывал сказанное, прежде чем проглотил слова Джорджио.
– Да, я знаю: он крепкий старый мерзавец. Но каждой собаке когда-то приходит конец, – выговорил, наконец, Чоппер.
Джорджио сел на койке, свесив ноги через ее край, и бессознательно почесал живот.
– Ну, у меня, к примеру, такое чувство, что дни Левиса еще здесь. Ты понимаешь, о чем я говорю? Ты забыл, что он владеет изрядной частью этой тюрьмы? Сейчас его прихвостни могут принять сторону негра. Но как только Левис приплетется снова в крыло, он тут же возьмет вожжи в свои руки. Поверь мне! Потому что я знаю его. Я слишком хорошо знаю его, черт побери! Он способен купить все, что ему только может понадобиться. Левис неимоверно богат – и так же неимоверно мерзок. В действительности он твой худший кошмар. Потому что, как только Левис разберется в том, что произошло, он отплатит. И отплатит самым жестоким способом, какой только возможен.
– Похоже, ты многое о нем знаешь?
Джорджио ответил сдавленным голосом, хотя на самом деле не чувствовал себя напряженно:
– Слушай, Чоппер, я знаю Левиса с детства. И мой старик его знавал. В отличие от слухов о пресловутой жестокости большинства известных тебе людей все, что ты о нем слышишь, – правда. И здесь не нужно ничего преувеличивать. Я достоверно знаю, что он ответствен за убийства многих хороших парней, а также нескольких женщин. Левис исключительно жесток. Будь с ним осторожен!
Чоппер слез с койки и закурил самокрутку. Джорджио лицо его показалось бледным ликом призрака в неярком свете от колеблющегося пламени спички.
– Зато у тебя, похоже, все в порядке. Я слышал, ты ему должен много денег, и он хочет их получить. А ты не очень разговорчив с ним, насколько я заметил.
– Это по той простой причине, что, если я сболтну ему лишнего, мне сразу конец. Не так уж много на свете людей, которые способны меня запугать, но Левис – один из них. И потому я говорю тебе: берегись, Чоппер! Я тебе это внушаю вовсе не оттого, что ты мне нравишься. Причина в другом: у меня такое чувство, что ты можешь раньше времени потерять свою жизнь и причинить этим всем нам неприятности. Пусть лучше события идут своим чередом. Когда мы только будем знать, что происходит, тогда и сможем строить какие-то планы.
Чоппер глубоко затянулся самокруткой.
– А какие у тебя планы? У меня сложилось впечатление, будто ты только и ждешь, чтобы куда-то смыться. Ты ни во что не влезаешь, держишься особняком, отдельно от большинства зеков… Со стороны начинает казаться, что ты здесь как бы временно.
– Я просто жду ответа на апелляцию, Чоппер, – напряженно рассмеялся Джорджио. – Мне думалось, об этом всем здесь известно.
– Ну да. И королева-мать завтра приедет походатайствовать за тебя! За кого ты меня принимаешь? Я провел лучшую часть своей взрослой жизни в местах, вроде этого. Я прекрасно разбираюсь в людях. И понимаю больше, чем ты думаешь.
– Однако на этот раз ты определенно ошибаешься. Я лишь хочу проводить время без излишней суеты, вот и вся задача. И конец истории!
Чоппер присел на койку рядом с Джорджио.
– Ты меня интригуешь, Брунос. Для чего ты вожжаешься с Тимми и Сэди? Почему ты не используешь свою репутацию, чтобы облегчить себе жизнь здесь? Я все знаю о тебе. Знаю, из-за какого дела ты залетел. Тебе грозят восемнадцать лет, парень! Это не шуточный приговор. Так почему ты покоряешься Левису?
Джорджио вздохнул.
– Как я уже говорил тебе, мне о нем известно больше, чем многим из здесь сидящих. Левиса нельзя считать мертвым, пока его не похоронят, даю тебе слово. И даже тогда я не поручился бы, что он не вылезет из могилы. Говоришь, все знаешь обо мне? Что ж, тогда я советую тебе выяснить кое-что о Левисе. По-настоящему выяснить! Наверняка ты при этом получишь шок. Порасспроси опытных людей о Джимми Лэнсдауне. Я полагаю, ты слышал о Джимми?
