Текст книги "Последняя теория Эйнштейна"

Автор книги: Марк Альперт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 22 страниц)

Полисмен подошел к «мерседесу», и Саймон опустил окно. Молодой человек положил руки на водительскую дверцу, наклонился:

– Мистер, вы знаете, с какой скоростью ехали?

– Сто сорок три километра в час, – ответил Саймон. – Примерно.

Полицейский нахмурился:

– Не время для шуток, мистер. Могли кого-нибудь убить. Ваши права и регистрацию.

– Не вопрос.

Саймон полез в карман. У него были поддельные нью-йоркские права, но регистрации на угнанный два дня назад «мерседес» не было. И потому он достал не бумажник, а «узи» и послал полицейскому пулю в лоб.

Тот опрокинулся. Саймон включил мотор и рванул с места. Через несколько минут кто-нибудь заметит тело, а через полчаса вся полиция Принстона будет искать машину. Но это пустяки, Саймон не собирался задерживаться в Принстоне надолго.

Киту снился «корвет» Моники. Она привезла машину в мастерскую и сказала, что мотор греется, но когда Кит поднял капот, двигателя не оказалось, а на том месте, где ему полагалось быть, свернулся этот тип, Дэвид Свифт. Кит повернулся к Монике и хотел спросить, что за чертовщина, но она игриво забежала ему за спину.

И на плечо ему легла рука – уже наяву, не во сне. Эта рука взяла за плечо и осторожно перевернула Кита на спину. Наверное, Моника спать пришла, подумал он. Хочет любви, наверное. Отличная женщина в постели, но совершенно ненасытная.

– Мо, я же тебе говорил, – простонал он, не открывая глаза, – мне вставать рано.

– Ты не Дэвид Свифт.

От незнакомого голоса он резко проснулся, открыл глаза и увидел над собой силуэт с лысой головой и толстой шеей. Рука этого человека легла Киту на горло и теперь давила, прижимая к кровати.

– Где они? – спросил человек. – Куда девались?

Пальцы сомкнулись на трахее, и Кит лежал неподвижно, слишком испуганный, чтобы сопротивляться.

– Внизу! – прохрипел он. – Они внизу!

– Их там нет.

Что-то зашелестело в темноте. В рассветных лучах, льющихся в окно спальни, блеснуло длинное синеватое лезвие.

– Что ж, друг мой, – сказал незнакомец. – Поговорим немножко.

Глава шестая

Карен расхаживала по допросной в здании ФБР на Федерал-плаза. Сперва ее провели через стальную дверь, закрытую снаружи. Потом мимо зеркала, которое тянулось почти на всю стену – скорее всего одностороннее стекло, позволяющее агентам наблюдать за допросами извне. И наконец, она миновала синюю с золотом табличку с изображением орла и надписью: «ФЕДЕРАЛЬНОЕ БЮРО РАССЛЕДОВАНИЙ – ЗАЩИЩАЕМ АМЕРИКУ». В центре комнаты стоял металлический стол, а вокруг него несколько стульев, но Карен была слишком взволнована, чтобы сидеть. Она обошла комнату не меньше пятидесяти раз, голова кружилась от страха, возмущения и усталости. Агенты забрали у нее Джонаса.

В пять часов утра в коридоре послышались шаги, в замке повернулся ключ, и вошел агент, который ее арестовывал. Высокий блондин крепкого телосложения, все в том же мерзком сером пиджаке, из-под которого выпирала наплечная кобура. Карен бросилась к нему, на ходу вспомнив его имя: агент Брок. Сволочь, которая на семилетнего мальчика надела наручники.

– Где мой сын? – налетела на него Карен. – Я хочу видеть моего сына!

Брок расставил руки, будто хотел ее поймать.

– Ну-ну, легче на поворотах! Все в порядке с вашим сыном. Спит в комнате отдыха.

Карен не поверила. Джонас выл, как баньши, когда агенты вырывали его у нее из рук.

– Отведите меня к нему! Я должна его видеть!

Она попыталась обойти Брока, но он заступил ей дорогу.

– Полегче, я сказал! Через минуту увидите сына, но сначала я должен задать вам пару вопросов.

– А вы знаете, что я адвокат? Может, у меня мало практики в уголовном праве, но я знаю, что вы поступаете незаконно. Вы нас задержали без предъявления обвинения.

Брок скривился: адвокаты явно не вызывали у него симпатий.

– Вы этого хотите? Можем предъявить обвинения. Преступная халатность по отношению к ребенку – подойдет? Достаточно законно будет?

– Что?! Какая еще преступная халатность?

– Пристрастие вашего бывшего мужа к наркотикам. А финансировал он это пристрастие, продавая кокаин своим студентам. Обычно делал это в Сентрал-парке, когда забирал вашего сына из школы.

Карен уставилась на него, лишившись дара речи. Такого смехотворного абсурда она в жизни не слыхала.

– Вы спятили! Худшее, что делали они в парке – играли с «СуперПоливом»!

– У нас есть материалы видеонаблюдения, где показаны все продажи. Как указывают наши источники, Свифт этим бизнесом занимался много лет.

– Черт побери, я бы знала, если бы Дэвид в парке продавал «дурь»!

Брок пожал плечами:

– Могли бы знать, могли бы и не знать. Ясно одно: суд по семейным вопросам захочет выяснить, были ли вы соучастницей. И наверняка отдадут вашего сына под опеку на время расследования.

Карен замотала головой. Брок врет. Будучи юристом корпорации, она зарабатывала на жизнь переговорами о покупках и слияниях и нюхом чуяла, когда другая сторона блефует.

– Ладно, докажите. Предъявите мне материалы наблюдения.

Брок шагнул к ней:

– Не волнуйтесь, увидите сегодня же в новостях. Ваш, понимаете ли, бывший муж хотел расширить свой бизнес, а потому начал работать с «Латинскими королями». Полагаю, вы о них слышали?

Она взглянула недоверчиво:

– Вы хотите сказать, что Дэвид подружился с гангстерской бандой?

– «Латинские короли» контролируют торговлю наркотиками в Верхнем Манхэттене. И это те гады, что убили вчера наших агентов. Застрелили трех агентов, которые под видом членов банды покупали у Свифта наркотик, и еще троих, которые вели наблюдение.

Карен возмущенно фыркнула. Абсурд, и любой, кто знает Дэвида, поймет это сразу. Но зачем ФБР состряпало такую чушь? Что они хотят скрыть?

Отступив от Брока, она подошла к металлическому столу и села на ближайший стул.

– Хорошо, агент Брок, на данный момент поверю вам на слово. Что вы хотите от меня?

Он вытащил из кармана карандаш и блокнот.

– Нам нужна информация о контактах вашего бывшего мужа. Особенно из Нью-Джерси.

– Нью-Джерси? Выдумаете, он там?

– Давайте вопросы буду задавать я, – поморщился Брок. – У нас есть имена его коллег по Колумбийскому. Сейчас мы составляем список друзей и знакомых.

– Тут не меня надо спрашивать. Мы с Дэвидом уже два года в разводе.

– Именно вас и надо спрашивать. Понимаете, Свифт теперь в бегах и наверняка ищет друга, который ему поможет. Как можно более близкого друга – вы меня понимаете? – Он наклонил голову набок, посмотрел с намеком. – Что-нибудь такое было у него в Нью-Джерси?

Карен снова покачала головой. Ну и жалкая же попытка, подумала она. Брок пытается сыграть на ее ревности.

– Понятия не имею.

– Ладно, бросьте! Вы ничего о его личной жизни не знаете?

– А какое мне дело? Мы больше не женаты.

– Ну хорошо, а до развода? Случалось Дэвиду загулять? Задержаться на заседании, так сказать?

Карен посмотрела ему прямо в глаза:

– Нет.

Брок встал перед ней, положил руку на край стола и наклонился почти к ее лицу.

– Карен, что-то помощи от вас немного. Вы вообще хотите увидеть сына?

Ей свело желудок:

– Вы мне угрожаете?

– Никоим образом. Я просто хотел напомнить вам о семейном суде. Если только мы не представим туда материал в благоприятном свете, суд может отдать вашего сына в приемную семью. Вы же не хотите его потерять?

Лицо Брока было так близко, что Карен чувствовала запах освежителя для рта – густой запах мяты. Ей показалось, что сейчас ее стошнит, но она оттолкнула стул и встала. Обойдя Брока, она подошла к одностороннему зеркалу на противоположной стене, попыталась разглядеть, что там – но видела только свое отражение.

– Вы, кретины, – сказала она, адресуясь к зеркалу. – Вы вообще понимаете, с кем связались?

В зеркале было видно, что Брок идет к ней.

– Там никого нет, Карен. Мы с вами тут одни.

Она ткнула пальцем в стекло.

– Эмори Ван-Клив. Вам это имя что-нибудь говорит? Он знает половину всех юристов министерства юстиции и будет очень недоволен, когда я расскажу ему, что вы тут сейчас со мной делаете.

Брок уже был в двух-трех шагах от нее.

– Ну ладно, хватит уже. Давайте лучше…

– Уберите этого идиота с моих глаз! – рявкнула Карен, показывая на Брока, но не сводя глаз с зеркала. – Если он еще будет здесь, когда я досчитаю до десяти, Эмори нажмет кнопку. Вы поняли? Он добьется от своих друзей в министерстве, чтобы вас всех посадили в тюрьму!

Примерно на пять секунд повисла тишина. Даже Брок замолчат и ждал, что будет дальше. А потом в коридоре послышались шаги. Дверь отворилась, вошла пожилая женщина в белой блузке и в очках.

– Милочка, что с вами? – протянула она с южным акцентом. – Мне показалось, будто кто-то здесь кричит, и я решила…

– Слышать ничего не хочу! – резко обернулась к ней Карен. – Ведите меня к сыну, немедленно!

Дэвид проснулся на опущенном пассажирском сиденье «корвета» Моники. Мало что соображая спросонья, он глянул в ветровое стекло. Федеральная дорога пролегла по холмистому веселому ландшафту, ярко-зеленому в лучах утреннего солнца. На широком травянистом склоне паслось стадо бурых коров, рядом виднелся большой красный сарай и свежевспаханное поле. Приятное зрелище – Дэвид долгую секунду смотрел на спокойных неподвижных животных. Потом заныла поясница – несомненно, от всей вчерашней беготни, и он вспомнил, чего ради мчится через всю страну.

Дэвид поерзал, стараясь устроиться на неудобном сиденье. Моника смотрела на дорогу, одна рука на руле, вторая шарит в коробке «снэквеллов». Перед выходом из дома она переоделась в белую фолковскую блузку и джинсовые шорты, а сейчас у нее в ушах были наушники айпода, лежащего на коленях. Моника едва заметно покачивала головой в такт музыке и не сразу заметила, что Дэвид уже проснулся и несколько секунд краем глаза рассматривает ее великолепную шею и длинные ноги цвета какао. Но внезапно он почувствовал себя так, будто подглядывает, и потому зевнул, чтобы привлечь ее внимание, потянулся как только мог широко в тесноте «корвета».

– Наконец-то! – повернулась к нему Моника. – Ты отключился на три часа. – Она вытащила наушники, и Дэвид успел услышать резкие обрывки рэпа, пока она не выключила плеер. Потом она протянула ему коробку «снеквеллов». – Завтракать будешь?

– Ага, спасибо. – Взяв коробку, Дэвид вдруг понял, что голоден как волк. Засунул в рот сразу два печенья, еще три взял в руку. – Где мы?

– Красоты Западной Пенсильвании. Меньше часа пути до Питтсбурга.

Он посмотрел на часы на приборной доске: восемь сорок семь.

– Быстро у тебя получилось.

– Это быстро? – фыркнула она презрительно. – Да ехала бы я, как еду обычно, мы бы уже там были. Я держу меньше семидесяти на случай, если попадется полиция штата.

– Здравая мысль, – кивнул Дэвид. – У них наверняка уже есть мой портрет. – Он вытащил из коробки еще два печенья. Потом посмотрел на Монику снова и заметил, хотя и с опозданием, мешки у нее под глазами. – Слушай, а ты вымоталась, наверное. Хочешь я поведу немного?

– Да нет, все в порядке, – быстро ответила она. – Я не устала.

И взялась обеими руками за руль, будто подтверждая свои права на него. Ей очевидным образом не нравилась мысль, что он поведет ее машину. Что ж, это понятно, подумал он. Ее «корвет» и впрямь красавец.

– Уверена?

– Вполне. Люблю долгие поездки. Мне самые удачные мысли приходили, бывало, именно в дороге. Знаешь мою последнюю статью в «Физикал ревью»? «Гравитационные эффекты некомпактных дополнительных измерений»? Эта идея у меня возникла как-то на выходных, когда я ехала в Вашингтон.

Да, вспомнил он, она оттуда родом, из Анакостии в Вашингтоне. Где убили ее отца и мать стала наркоманкой. Дэвид хотел спросить Монику, остались ли у нее там родственники, но не спросил.

– А о чем ты думала прямо сейчас? – задал он другой вопрос. – До того, как я проснулся?

– Скрытые параметры. То, с чем ты, вероятно, знаком.

Дэвид перестал жевать и отложил коробку с печеньем. Скрытые параметры были существенной деталью в эйнштейновских попытках построить единую теорию поля. В тридцатых годах он убедился, что в основе странного квантового поведения субатомных частиц лежит некоторый порядок. Микромир с виду был хаотичен, но лишь потому, что никто не видел скрытых параметров – подробных чертежей вселенной.

– То есть ты пытаешься сообразить, как это сделал Эйнштейн?

Она наморщила лоб.

– Все равно пока не вижу. Квантовая теория просто не влезает в рамки классической. Как квадратная затычка в круглую дыру. Математика в этих двух системах совершенно разная.

Дэвид попытался вспомнить, что же он в своей книге писал о скрытых параметрах.

– Ну, в математике я тебе помочь не смогу. Но у Эйнштейна было четкое ощущение, что квантовая механика неполна. Во всех письмах, во всех лекциях он всегда сравнивал ее с игрой в кости. Эта теория не может точно предсказать, когда именно распадется радиоактивный атом или куда попадет вылетевшая частица. Квантовая механика дает только вероятности, и Эйнштейн считал это неприемлемым.

– Да знаю я, знаю. «Бог не играет в кости со вселенной». – Она закатила глаза. – А мне вот кажется, что заявление достаточно наглое. С чего это Эйнштейн считал, будто может диктовать Богу, что ему делать?

– Но аналогия здесь глубже, чем на первый взгляд. – Дэвид вспомнил абзац из своей книги. – Когда бросаешь пару костей, числа кажутся случайными, но на самом деле это не так. И если бы ты полностью контролировал все скрытые параметры – силу броска, угол наклона траектории, давление воздуха в комнате, – можно было бы каждый раз выбрасывать шестерки. Если полностью понимать работу системы, сюрпризов бы не было. И Эйнштейн думал, что то же относится и к миру элементарных частиц. Их можно понять в совершенстве, если удастся найти скрытые параметры, связывающие квантовую механику с классической теорией.

Моника покачала головой.

– Звучит в принципе разумно, но можешь мне поверить, не так все просто. – Она сняла руку с руля и показала на сельский пейзаж: – Видишь, как красиво? Это хороший портрет классической теории поля, вроде теории относительности. Изящно сглаженные холмы и долины, очерчивающие кривизну пространства-времени. Если увидишь идущую по лугу корову, можешь точно рассчитать, где она будет через полчаса. А квантовая теория – она как самая жуткая и запущенная трущоба Южного Бронкса. Самые непонятные, самые непредсказуемые вещи выскакивают из воздуха и туннелируют сквозь стены. – Она начертила рукой резкий зигзаг, пытаясь передать безумие квантовой теории. – Если в двух словах, то проблема в этом. Не выйдет волшебным образом вызвать Южный Бронкс посреди кукурузного поля.

Моника потянулась к коробке и взяла еще одно печенье. Глядя на дорогу, она стала его грызть, и Дэвид видел, хотя Моника только что объявила все предприятие бессмысленным, она по-прежнему размышляет над проблемой. Он сообразил, что у нее может быть не одна причина ехать в Питтсбург. До сих пор он полагал, что основной ее движущий мотив – злость, животная ненависть к агентам ФБР, вломившимся в ее дом, но сейчас он стал подозревать, что ею движет нечто иное. Она хотела знать Теорию Всего. Пусть даже она не сможет ее опубликовать, не сможет рассказать ни единой живой душе, Моника хотела знать.

И Дэвид тоже хотел знать. Сейчас вдруг всплыло воспоминание вчерашнего вечера.

– Профессор Кляйнман вспомнил вчера еще одну вещь. Мою студенческую работу по теории относительности.

– Ту, что ты делал совместно с ним?

– Ага. «Общая теория относительности в двумерном пространстве-времени». Он ее вспомнил как раз перед тем, как назвать последовательность чисел. И сказал, что я подошел близко к истине.

Моника приподняла бровь:

– Но ведь в той работе не было реалистической модели вселенной?

– Не было, мы рассматривали Флэтландию – Плоский мир – вселенную с двумя пространственными измерениями. Математика получается намного проще, если нет третьего.

– И какие были результаты? Я не помню, читала ее очень давно.

– Мы обнаружили, что двумерные массы не притягивают друг друга, но меняют форму пространства вокруг себя. И сформулировали модель двумерной черной дыры.

Моника озадаченно посмотрела на него:

– А каким чертом вам это удалось?

Дэвид понял ее недоумение. В трех измерениях черные дыры рождались, когда гигантские звезды коллапсировали под влиянием собственной массы. Но в двумерном пространстве не было бы гравитации, которая запускает коллапс.

– Мы создали сценарий, когда для образования дыры сталкивались две частицы. Там довольно сложный механизм, деталей я не помню. Но в Интернете эта статья есть.

Моника задумалась, постукивая ногтями по рулю.

– Интересно. Я только что сказала, что классическая теория – такая красивая и гладкая? Ладно, черные дыры – большое исключение. Физика у них чертовски запутанная.

В наступившей тишине слышен был только шум мотора машины, летящей по пенсильванской автостраде. Сбоку Дэвид увидел знак: «ПИТТСБУРГ, 37 МИЛЬ», и ему стало слегка не по себе при мысли о том, что они уже так близко. Наверное, чем раздумывать, как может выглядеть единая теория Эйнштейна, стоило бы сообразить, как связаться с Амилом Гуптой. Наверняка агенты ФБР уже взяли институт робототехники под наблюдение и следят за всеми, кто приближается к холлу Ньюэлла – Саймона. И если даже Дэвид с Моникой смогут просочиться через кордон, что делать дальше? Предупредить Гупту об опасности и убедить его покинуть страну? Как-то переправить его по-тихому через мексиканскую или канадскую границу, куда-нибудь, где ни ФБР, ни террористы его не достанут? Трудность такой задачи Дэвид даже оценить не мог.

Через какое-то время Моника прервала мысленные расчеты и повернулась к Дэвиду. Он подумал, что сейчас она задаст еще вопрос насчет статьи о Флэтландии, но она спросила совсем о другом:

– Значит, сейчас ты женат?

Она хотела спросить безразличным тоном, но это не совсем получилось. Дэвид услышал в голосе легкую нерешительность.

– С чего ты взяла?

Она пожала плечами:

– Когда я читала твою книгу, видела там посвящение некоей Карен. Я решила, что это твоя жена.

Лицо у нее было спокойное, подчеркнуто незаинтересованное, но Дэвид на это не купился. Запомнить имя в посвящении – вещь весьма необычная. Очевидно, Моника сохранила к нему здоровое любопытство с той ночи, которую они провели вместе двадцать лет назад. Наверняка гуглила его не реже, чем он ее.

– Мы больше не женаты. Развелись два года назад.

Она кивнула все с тем же отсутствием всякого выражения.

– Она об этом что-нибудь знает? В смысле, о том, что с тобой случилось вчера?

– Нет, после встречи с Кляйнманом в больнице я с ней не говорил. И не могу ей позвонить, потому что ФБР засечет звонок. – При мысли о Карен и Джонасе снова проснулась тревога. – Надеюсь только, что эти проклятые агенты не станут их доставать.

– Их?

– У нас сын семилетний. Его зовут Джонас.

Моника улыбнулась, и, похоже, вопреки ее намерению, улыбка пробилась сквозь деланное безразличие, а Дэвида вновь поразило, до чего же она хороша.

– Это чудесно. И какой он?

– Ну, любит естественные науки, что неудивительно. Уже разрабатывает звездолет, который будет летать быстрее света. А еще он любит бейсбол и покемонов, и любит устраивать невыносимый шум. Видела бы ты его вчера в парке с этим «Супер…»

Дэвид осекся, вспомнив, что случилось с «СуперПоливом».

Моника смотрела на дорогу, явно ожидая продолжения. Потом посмотрела на Дэвида и перестала улыбаться.

– Что случилось?

Он глубоко вздохнул. В груди свернулся ком, тугой, как натянутый барабан.

– Боже ты мой, – шепнул он. – Как же нам, черт побери, из всего этого выбраться?

Она прикусила губу. Поглядывая одним глазом на дорогу, она потянулась к его сиденью и положила руку ему на колено.

– Все путем, Дэвид. Давай только все по порядку. Первое, что нам нужно сделать – это поговорить с Гуптой. А потом можно будет составить план.

Длинные пальцы погладили его по колену. Моника ободряюще сжала ему ногу, потом снова стала смотреть перед собой. И хотя ее движение ни на йоту не ослабило страха у Дэвида, он был ей благодарен.

Через минуту Моника показала на знак у дороги – «СТАНЦИЯ ОБСЛУЖИВАНИЯ СТЕНТОН, ДВЕ МИЛИ».

– Надо бы заехать, – сказала она. – Бензин почти кончился.

Дэвид поглядывал, не появится ли полиция штата, но перед заправкой «Шелл» не было, слава богу, ни одной полицейской машины. Моника подъехала к колонке самообслуживания и залила «Шелл ультра премиум» в бак «корвета», пока Дэвид сидел на пассажирском сиденье, пригнувшись пониже. Потом Моника села в машину и поехала к парковке при станции обслуживания, мимо большого бетонного здания, где были «Бургер Кинг», «Натанз» и «Старбакс».

– Не хочу создавать сложности, но мне нужно отлить, – сказала она. – А тебе?

Дэвид осмотрел парковку – полицейских машин не было. Да, но что, если полисмен поставлен внутри здания, прямо рядом с мужским туалетом? Шансы ничтожные, но все-таки риск.

– Я останусь в машине. Найду себе для этого какой-нибудь пластиковый стакан.

Она сурово посмотрела на него:

– Смотри, поаккуратнее. Упаси тебя бог залить мне сиденье.

Она припарковалась в свободном углу футах в тридцати от ближайшей машины. Дэвид протянул ей пару двадцатидолларовых бумажек:

– Не можешь там чего-нибудь взять? Сандвичей, воды, чипсов?

– Хочешь сказать, тебе надоели «снэквеллы»?

Она снова улыбнулась, открывая водительскую дверцу, и направилась в сторону туалетов.

Когда она ушла, Дэвид понял, что ему срочно нужно помочиться. Он стал искать в «корвете» что-нибудь вроде пустой бутылки из-под воды или брошенной чашки из-под кофе, но увы – машина была безупречно чистой. Нигде никакого мусора, даже в бардачке. Может быть, можно подождать, пока Моника вернется с купленной водой и опустошить одну бутылку, но ему не нравилась идея отливать в бутылку, когда Моника будет стоять рядом. В растерянности он оглядел парковку и увидел лужок для пикников под деревьями футах в пятидесяти от себя. Там какое-то семейство поедало завтрак из «Бургер Кинга», но вроде бы уже собиралось уезжать. Молодая мама громко приказывала детям собрать мусор, а отец нетерпеливо играл ключами от машины.

Через несколько минут семейство погрузилось в свой мини-вэн, и Дэвид вылез из машины. Подошел к площадке для пикников, оглянулся в одну сторону, в другую. В поле зрения был только старик, прогуливающий таксу у края парковки. Дэвид миновал столики для пикников, встал за самым большим деревом и расстегнул штаны. Закончив дело, он с большим облегчением двинулся обратно к «корвету». Но стоило ему шагнуть с травы на асфальт, как старый собачник бросился к нему.

– Эй, ты! – крикнул он.

Дэвид застыл. На миг ему показалось, что это переодетый коп. Но когда тот подошел, стало видно, что это действительно старик. На возмущенно трясущихся губах висели капельки слюны, розовое лицо морщинистое, как изюмина. Старик ткнул Дэвида в грудь свернутой газетой.

– Я тебя видел! – заявил он тоном обвинителя. – Ты что, не знаешь, что здесь туалеты есть?

Дэвид, чувствуя комизм ситуации, улыбнулся старому джентльмену:

– Ну, виноват, простите. Нужно было очень срочно.

– Мерзость какая! Взрослый человек…

И вдруг он прервал выговор, уставился на Дэвида, прищурясь, потом глянул на свою газету. Он слегка побледнел, постоял секунду с отвисшей челюстью, показывая ряд желтых кривых зубов, а потом развернулся и бросился бежать, отчаянно таща таксу за поводок.

В тот же миг Дэвид услышал крик Моники:

– Быстро сюда!

Она стояла возле машины, держа пухлый пластиковый пакет. Он побежал к ней, она забросила пакет в машину, села и запустила мотор.

– Быстро, быстро, залезай!

Не успел Дэвид сесть на свое сиденье, как «корвет» рванул со стоянки. Моника дала полный газ, машина вылетела из зоны сервиса на пандус к автостраде.

– О Господи! – крикнула Моника. – За каким чертом тебе понадобилось говорить с этим идиотом?

Дэвида трясло: старик его узнал.

Стрелка спидометра подбиралась к девяноста. Моника утопила педаль газа в пол, и «корвет» летел по шоссе ракетой.

– Скорее бы следующий выезд, – сказала она. – Надо убраться с этой дороги, пока твой приятель не вызвал копов.

В памяти Дэвида снова возник собачник. «Свернутая газета, – подумал он. – Вот как он меня узнал».

Будто прочитав его мысли, Моника полезла в пакет, стоящий между ними, и вытащила оттуда номер «Питтсбург пост-газетт».

– Увидела в киоске рядом со «Старбаксом».

Она отдала газету Дэвиду.

Нужный материал был наверху первой полосы. Заголовок гласил: «ШЕСТЬ АГЕНТОВ ПОГИБЛИ В НЬЮ-ЙОРКЕ ПРИ НАЛЕТЕ НА НАРКОТОРГОВЦЕВ». Пониже более мелким шрифтом: «Полиция ищет профессора Колумбийского университета». А над заголовком красовалась черно-белая фотография Дэвида – та же самая, что на задней странице обложки «На плечах гигантов».

Саймон глядел на тихую реку Делавэр из парка «Вашингтон-Кроссинг» в Нью-Джерси. Он стоял на пустой парковке над рекой, прислонившись к боку ярко-желтой «феррари».

Эту машину «575 Маранелло-купе» он забрал из гаража «Принстон автошоп». Где взять ключи, ему подсказал Кит, автомеханик, обнаруженный в доме Моники Рейнольдс. Весьма благоприятный поворот событий, если учесть, что «мерседес» пришлось бросить после инцидента с полицейским. Еще полезнее, конечно, было бы, если бы Кит открыл ему, куда поехали Дэвид Свифт и Моника Рейнольдс, но юноша твердил, что не знает, – даже когда Саймон отрезал ему три пальца и выпустил кишки.

Саймон покачал головой. Все, с чем сейчас ему придется работать, – это от руки написанная записка Моники на кухонном столе. Он вытащил из кармана сложенный листок бумаги и снова прочел, но никаких догадок в голову не пришло.

Кит, прости ради бога, но мы с Дэвидом должны спешно уехать. У него некоторые важные результаты, которые нам нужно оценить. Когда вернусь – позвоню.

PS. В холодильнике апельсиновый сок, в хлебнице бублики. Не забудь запереть дверь.

Последние строчки были затерты кровавым отпечатком пальца, который Саймон оставил, когда взял записку. Уходя из дома, бублики он прихватил с собой – Киту уже еда не понадобится.

Положив записку в карман, он посмотрел на часы – 9:25. Почти время ежедневного трепа с клиентом. Каждое утро ровно в девять тридцать Генри Кобб ему звонил за новостями о ходе задания. «Генри Кобб» наверняка был псевдоним. Лицом к лицу Саймон никогда с ним не встречался – контракт был заключен по телефону с помощью кодов, которые разработал этот Генри, – но, судя по акценту, скорее его должны были звать Абдул или Мухаммед. Точно его национальность Саймон пока не вычислил, но родина его точно где-то от Каира до Карачи. Саймон несколько удивился, что его нанимает исламская группа – ведь он столько лет убивал в Чечне мусульманских боевиков. Но, может быть, он недооценивает этих воинов джихада. Если им действительно дорого их дело, то им важно будет только одно: найти для работы лучшего исполнителя. А у Саймона, как могли бы подтвердить чеченцы, послужной список блестящий.

Но какова бы ни была природа и национальная принадлежность организации Генри, одно ясно: она обладает значительными ресурсами. Чтобы подготовить Саймона к выполнению задания, Генри прислал ему целый ящик учебников по физике элементарных частиц и общей теории относительности, а также несколько дюжин выпусков «Физикал ревью» и «Астрофизикал джорнэл». Что более существенно, Генри перевел ему двести тысяч долларов на покрытие издержек и пообещал еще миллион по окончании работы.

А самое смешное то, что Саймон охотно взялся бы за эту работу бесплатно, если бы знал с самого начала, в чем тут дело. Полный размах амбиций Генри он не постигал до тех пор, пока неделю назад не навестил провансальский сельский дом Жака Буше. Французского физика Саймон нашел в ванне, и после короткой и мокрой борьбы старик заговорил. К сожалению, он знал лишь фрагменты Einheitliche Feldtheorie, но много рассказал Саймону о возможных последствиях злоупотребления этой теорией. Буше явно ожидал, что Саймон ужаснется – быть может, настолько, что откажется от задания, но Саймон был просто в восторге. Редкая удача – желание клиента идеально совпало с его собственным. С ощущением триумфа он продолжал допрашивать Буше, пока старик, дрожа, сидел в ванне, а потом взрезал ему вены и смотрел, как облака крови клубятся в воде.

В 9:29 он достал телефон и открыл его в ожидании звонка от Генри. Сергей и Лариса улыбнулись с экрана. «Потерпите, – шепнул Саймон. – Уже недолго теперь».

Ровно в девять тридцать телефон зазвонил, Саймон поднес его к уху.

– Джордж Осмонд слушает, – назвал он свой псевдоним.

– Доброе утро, Джордж! Рад снова вас слышать. – Осторожный медленный голос с ближневосточным акцентом. – Как прошла вчерашняя игра?

Почему-то почти во всех своих кодах Генри использовал бейсбольные метафоры. И хотя из-за них разговор получался иногда почти смехотворный, Саймон признавал, что предосторожность не лишняя. После одиннадцатого сентября ни один телефонный разговор не мог считаться защищенным от прослушивания. Приходилось предполагать, что правительство слушает все.

– Игра несколько разочаровала, – ответил он. – Счет не был открыт.

Долгая пауза. Генри явно не в восторге.

– А как выступил питчер?

Этим кодовым словом обозначался Кляйнман.

– У него даже не было шанса вступить в игру. Боюсь, в этом сезоне мы его больше не увидим.

Пауза еще более долгая.

– Как это случилось?

– «Янки» вмешались. Об этом можно прочесть в сегодняшних газетах. Конечно, репортеры не все изложили как есть – пытаются сделать из этого очередной скандал с наркотиками.

На сей раз молчание тянулось чуть ли не полминуты. Саймон представил себе своего клиента в белом бурнусе, перебирающем нить четок для успокоения.

– Такие новости меня не радуют, – сказал он наконец. – Я на этого питчера рассчитывал. Как мы сможем выиграть без него?

– Не волнуйтесь, есть у меня один перспективный игрок. Молодой и очень многообещающий. Я уверен, что он тесно сотрудничал с питчером.

– Я что-нибудь слышат о нем раньше?

– В газетах он тоже упоминается. Из команды колледжа игрок. Думаю, именно он нам и нужен.

– Вы знаете, где он?

– Пока еще нет. Я почти установил с ним контакт вчера вечером, но он внезапно уехал из города.

Генри недовольно хмыкнул. Не слишком терпеливый человек скорее всего – но люди его типа редко бывают терпеливыми.

– Это никуда не годится, – объявил Генри. – Я вам плачу хорошее жалованье и вправе ожидать лучших результатов, чем такие.

Саймон ощутил легкий укол раздражения: он гордился своим профессионализмом.

– Остыньте, вы получите за свои деньги то, что хотите. Я знаю, кто может мне помочь найти этого игрока.

– Кто?

– Некий агенту «Янки».

Снова долгое молчание, на сей раз совсем с другим оттенком. Молчание удивленное, даже потрясенное, пожалуй.