Текст книги "Последняя теория Эйнштейна"

Автор книги: Марк Альперт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 22 страниц)

– Ну да, – ответил Гупта. – Мы запрограммировали «Варфайтер» на время завтрака, обеда и ужина на полчаса останавливать игру. И, конечно, отключаться на ночь. Иначе Майкл играл бы до потери сознания.

Дэвид нашел на дне пакета сандвич с индейкой.

– Ваш внук любит индейку?

Гупта покачал головой:

– Боюсь, что нет. У вас ничего другого не найдется?

– Мало что. Пакет чипсов и несколько «снэквеллов».

– Вот чипсы он любит! Правда, только с кетчупом. Он не станет их есть, если на каждый чипс не выдавить ровно две капли кетчупа.

Заглянув под сандвич с индейкой, Дэвид обнаружил несколько пакетиков кетчупа, которые, к счастью, Моника бросила на дно, и передал их Гупте вместе с чипсами.

– Отлично, – сказал профессор. – Понимаете, Майкл очень чувствителен к тому, что и как ест. Тоже симптом аутизма.

Пока Гупта открывал пакет, Моника снова посмотрела в зеркало заднего вида и неодобрительно сжала губы. Картофельные чипсы с кетчупом никак нельзя назвать достойным ужином.

– Вы с Майклом одни живете, профессор?

Гупта вытащил чипс из пакета и выжал на него каплю кетчупа.

– О да, мы вдвоем, и никого больше. К сожалению, моя жена умерла двадцать шесть лет назад.

– А нет никого, кто ухаживал бы за вашим внуком? Няня или сиделка?

– Нет, сами справляемся. На самом деле с ним немного хлопот. Надо только привыкнуть к его режиму. – Гупта выдавил на чипе еще каплю кетчупа и передал внуку. – Конечно, было бы легче, будь моя жена еще жива – Ханна чудесно умела обращаться с детьми. Майкла бы она любила всем сердцем.

Дэвид ощутил приступ сочувствия к старику. Когда он брал у него интервью для книги, Гупта сообщил ему о целой череде личных трагедий, которые постигли его в годы, прошедшие после работы с Эйнштейном. Первый его ребенок, сын, умер от лейкемии в двенадцать лет. Несколько лет спустя Ханна Гупта родила дочь, но ребенок сильно пострадал в автомобильной катастрофе. В восемьдесят втором году, когда профессор оставил физику и создал софтверную фирму, благодаря которой потом разбогател, его жена погибла от инсульта в возрасте сорока девяти лет. В какой-то момент беседы Амил показал Дэвиду ее фотографию, и сейчас Дэвид ее вспомнил – темноволосая восточноевропейская красавица, стройная и неулыбчивая.

Что-то еще Гупта говорил о своей жене во время той беседы, что-то такое тревожное, но Дэвид не мог вспомнить подробностей. Он посмотрел на профессора, вывернувшись на сиденье:

– Кажется, ваша жена тоже училась в Принстоне?

Старик поднял взгляд от кетчупа, который выдавливал на очередной ломтик картофеля:

– Не совсем так. Она посещала некоторые семинары для аспирантов на физическом факультете, но никогда там не числилась. У нее был блестящий научный ум, но обучение ее прервала война, и поэтому соответствующих дипломов и степеней у нее никогда не было.

Теперь Дэвид вспомнил: Ханна Гупта пережила Холокост. Она была среди тех еврейских беженцев, которым Эйнштейн помог перебраться в Принстон после войны. Он спасал европейских евреев, спонсируя их иммиграцию в Штаты и находя им работу в лабораториях Принстона. Вот так жизнь свела Амила и Ханну.

– Да, у меня остались очень теплые воспоминания об этих семинарах, – продолжал Гупта. – Ханна сидела в задних рядах, и все мужчины украдкой на нее поглядывали. Конкуренция за ее внимание была напряженной. И Жак с Гансом тоже ею интересовались.

– Правда? – Дэвид был заинтригован. В предыдущем своем интервью Гупта ничего не говорил о романтическом соперничестве среди ассистентов Эйнштейна. – И жаркая была конкуренция?

– Не особенно. Мы с Ханной оказались помолвлены раньше, чем Жак или Ганс решились с ней заговорить. – Профессор улыбнулся, вспоминая. – Но слава богу, мы остались друзьями. Ганс у меня был крестным обоих моих детей. Особенно тепло он относился к моей дочери после смерти Ханны.

Потрясающе, подумал Дэвид. Жаль, он этого раньше не знал и не включил в книгу.

Тут же он сообразил, насколько это дурацкая мысль. То, что Эйнштейн открыл единую теорию поля, а в книге об этом ни слова, – куда большее упущение, чем любая другая деталь биографии.

Проехав еще несколько миль, они свернули на окружной хайвей номер тридцать три – однополосная дорога, змеящаяся среди холмов. Хотя светлого времени оставалось еще больше часа, на дорогу ложилась тень от крутых заросших лесом склонов. Порой попадался истрепанный непогодами дом-трейлер или же ржавеющая под деревьями брошенная машина, но других признаков цивилизации не было. Дорога была теперь пуста, если не считать микролитражки и желтого спортивного автомобиля в четверти мили позади.

Моника снова глянула в зеркало заднего вида. На заднем сиденье профессор Гупта передавал Майклу еще ломтик картофеля с кетчупом, прямо в рот, будто кормил птенца. Дэвиду это зрелище казалось трогательным, но Моника, глядя на него, покачала головой.

– А где сейчас ваша дочь, профессор? – спросила она.

Он скривился:

– В Коламбасе, в Джорджии. Подходящий для наркоманов город: рядом Форт-Беннинг, где солдатам легко достать метамфетамин.

– Вы не пытались устроить ее на лечение?

– Пытался, и много раз. – Он опустил голову, глядя на пакетик кетчупа и морща нос, будто унюхал какую-то дрянь. – Элизабет – женщина очень упрямая. Талантлива так же, как ее мать, но даже школу не окончила. Удрала из дому она в пятнадцать лет и с тех самых пор живет в грязи. Я уж не стану вам говорить, на что она живет, потому что это слишком противно. Даже не будь Майкл аутистом, я бы его все равно взял под опеку.

Моника опустила брови, и между ними залегла морщинка. За последние сутки Дэвид успел выучить, что это означает. Сейчас ее гнев несколько удивил его: ведь ее собственная мать сидит на героине, и этот опыт, казалось бы, должен вызвать в ней сочувствие к бедам Гупты. Но куда там – казалось, ей хочется перегнуться к заднему сиденью и схватить профессора за воротник.

– Ваша дочь не пойдет на лечение, когда предлагаете вы, – ответила она. – Слишком между вами много злости. Нужно, чтобы кто-то со стороны вмешался.

Гупта подался вперед, прищурив глаза. Сейчас и он рассердился.

– Я это тоже пробовал. Просил Ганса приехать в Джорджию и хоть сколько-нибудь наставить ее на ум. Он приехал в трущобу, где тогда жила Элизабет, выбросил все ее наркотики и записал в амбулаторный центр лечения. Он ей даже приличную работу нашел, секретаршей у одного генерала в Форт-Беннинге. – Гупта ткнул пальцем в сторону отражения Моники в зеркале. – И знаете, сколько это продлилось? Два с половиной месяца. Потом сорвалась снова, перестала ходить в клинику и работу тоже потеряла. Вот тогда Майкл и переехал ко мне насовсем.

Старик, тяжело дыша, опустился на сиденье. Майкл сидел рядом, ничего не замечая, терпеливо ожидая очередного чипса. Профессор вытащил его из пакета, но руки у него дрожали так, что он не мог выдавить кетчуп. Дэвид собирался спросить, не нужна ли ему помощь, но тут вперед пронесся желтый автомобиль, который секунду назад был сзади. Он летел не менее восьмидесяти миль в час по извивающейся дороге, вылетая на встречную полосу, хотя обгон здесь был запрещен.

– Бог ты мой! – воскликнул пораженный Дэвид. – Это что еще такое?

Моника подалась вперед, посмотреть получше.

– Не патрульная машина. Разве что копы Западной Виргинии теперь разъезжают на «феррари».

– На «феррари»?

Она кивнула:

– И очень неплохом. «575 маранелло купе». Их во всей стране всего пятьдесят. Стоит примерно втрое против моего «корвета».

– Откуда ты знаешь?

– Декан политехнической школы Принстона на таком ездит. Я его все время вижу в автомастерской Кита. Машина восхитительная, но регулярно ломается.

«Феррари» пересек двойную желтую, возвращаясь на свою полосу, но не умчался прочь, а стал замедлять ход. Вот его скорость снизилась до семидесяти, потом шестидесяти, потом до пятидесяти миль в час. Через несколько секунд он уже полз тридцать миль в час ярдах в десяти впереди, и Моника не могла обойти его – за поворотами дороги ничего не было видно.

– Он что, спятил? Сперва летит как на пожар, а теперь пейзажами любуется?

Моника не ответила. Она вытянула голову над рулевым колесом и прищурилась на ползущий под горку «феррари». Потом дернула щекой.

– У него номера из Нью-Джерси, – прошептала она еле слышно.

В конце спуска «феррари» рванул вперед, ушел ярдов на сто, а потом водитель резко ударил по тормозам и остановил машину перед мостом с одной полосой движения, перекрыв дорогу «хендаю».

Положение было сложное. Саймону надо было захватить четырех человек в движущемся транспортном средстве, не причиняя им серьезных увечий и не привлекая ненужного внимания. Сперва он думал сбить микролитражку с дороги, но по обе стороны шоссе стоял густой лес, и если машина налетит на дерево, сомнется в гармошку. Вытащить захваченных из обломков будет довольно трудно, а допрашивать, может быть, и некого. Значит, сначала надо заставить их сбросить скорость.

Саймон увидел возможность, которую предоставил ему однополосный мост через мелкий ручей. Быстро поставив «феррари» поперек дороги, он схватил «узи» и выпрыгнул из машины. Уложив ствол на капот «феррари», он прицелился в приближающийся «хендай». Как только машина сбросит скорость для разворота, он прострелит ей шины, а дальше будет все просто. Микролитражка подошла так близко, что видны были все четверо внутри, в том числе и нескладный подросток на заднем сиденье. Повезло, подумал он, что они этого юнца с собой прихватили. Чтобы склонить пленных к сотрудничеству, лучше всего будет начать с мальчишки.

Дэвид заметил на той стороне «феррари» какое-то движение. Там стоял, пригнувшись за капотом, крупный бритоголовый мужчина в черной футболке и камуфляжных штанах. Он наклонил голову набок и закрыл один глаз, глядя другим вдоль черного короткого ствола автомата. Дэвида окатила холодная волна ужаса, он уже будто чувствовал пулю, входящую в сердце. Спина напряглась, правая рука стиснула подлокотник двери. Но глаза смотрели неотрывно на стрелка за «феррари», и в эту долю секунды он заметил, что дуло оружия не направлено прямо на них. Ниже, на шины «хендая».

Моника тоже его увидела.

– Блин! – крикнула она. – Разворачиваюсь!

Ее нога отпустила педаль газа, но не успела она нажать на тормоз, как Дэвид поймал ее за колено.

– Не тормози! – крикнул он. – Он будет стрелять по колесам!

– Ты что делаешь? Отпусти!

– Туда давай! – Он показал на просвет в деревьях с левой стороны дороги – каменистый заросший путь, ведущий к руслу ручья. – Жми на газ! До упора!

– Ты спятил? Мы же…

Три металлических удара встряхнули «хендай» – автоматная очередь задела крыло. Прекратив спор, Моника нажала на газ и дернула машину к краю дороги.

Еще одна очередь ударила в корму микролитражки, перевалившей через бугорок и устремившейся по узкой дороге. Моника, выкрикивая ругательства, вцепилась в руль, Дэвид, Амил и Майкл тряслись на сиденьях, весь автомобиль дребезжал и гремел, как ящик с вилками. Скорее, чем это нужно было, они отстучали по кочкам и булыжникам и влетели по инерции в каменистое русло ручья. Колеса «хендая» взметнули огромные петушиные хвосты воды – и машина оказалась на том берегу. Моника вдавила газ в пол, двигатель взревел, но автомобиль диким козлом вылетел на берег, на дорожку, ведущую на шоссе. Дэвид глянул в боковое зеркало (шины снова вгрызлись в асфальт) и увидел бритоголового с прижатым к плечу автоматом. Но стрелять он не стал – бросился к «феррари» и сел на водительское место.

– Полный газ! – крикнул Дэвид. – Он за нами гонится!

Спуск для каноистов, вот что это было. Богатые американские бездельники подводят туда свои пикапы и спускают лодки на воду. Саймон выругал себя, что раньше его не заметил.

Вернувшись за руль «феррари» и врубая первую скорость, он решил изменить план. Хватит разумных попыток взять всех невредимыми. Достаточно, чтобы выжил кто-то один – Саймон тогда получит то, что ему нужно.

Моника давила на газ изо всех сил, но дорога шла на подъем на горную гряду, и «хендай» никак не мог набрать и семидесяти миль в час. Моника ударила кулаком по рулю, слушая, как завывает и стучит двигатель.

– Говорила я тебе, надо было мой «корвет» брать! – завопила она, сердито глядя на спидометр.

Дэвид обернулся через плечо к заднему стеклу. «Феррари» на извилистой дороге пока не было видно, зато слышно было вдалеке горловое рычание мощного мотора. Майкл на заднем сиденье снова смотрел на игрушку, ожидая, чтобы включился экран. Кажется, он вообще не заметил ничего странного. Но очень встревожился профессор Гупта: взметнув руки, он прижимал ладони к груди, будто пытаясь успокоить стучащее сердце.

– Что случилось? – спросил он, тяжело вдохнув.

– Все в порядке, профессор, – соврал Дэвид. – Все будет в порядке.

Профессор яростно замотал головой.

– Мне нужно выйти! Выпустите меня из машины!

Приступ паники, понял Дэвид. Он протянул руки ладонями вниз – надеясь, что это будет успокоительный жест.

– Вы просто вдохните поглубже, понимаете? Глубоко-глубоко вдохните.

– Нет! Выпустите меня!

Он отстегнул ремень и потянулся к ручке двери. К счастью, дверца была заперта, и Дэвид успел, пока Гупта ее не отпер, перебраться на заднее сиденье и навалиться на старика, ухватив его за руки.

– Говорю вам, все будет в порядке! – повторил он. Но при этих словах оглянулся назад и увидел желтый «феррари» в пятидесяти ярдах за спиной.

Он быстро обернулся предупредить Монику, но она уже увидела желтую машину. Ее глаза яростно уставились в зеркало заднего вида.

– Это машина декана! – прошипела она. – Этот лысый гад взял его машину!

– Догоняет, – сказал Дэвид. – Быстрее не можешь?

– Не могу! Он на «феррари», а я на этом гадском «хендае»! – Моника мотнула головой. – Значит, он заявился ко мне домой, разыскивая нас, а нашел Кита! Вот как он получил машину!

«Феррари» неуклонно догонял микролитражку, приближающуюся к перевалу. Когда преследователь подобрался почти на двадцать футов, Дэвид увидел, как водитель опускает окно. Удерживая правой рукой руль, он наполовину высунулся из окна и направил ствол на «хендай». Дэвид тут же схватил Майкла и профессора и пригнул их к полу за сиденьями. Мальчишка испустил пронзительный вопль.

– Ложись! – крикнул Дэвид Монике. – Он будет стрелять!

Первая очередь разнесла заднее стекло, осколки осыпали спины. Вторая просвистела над головами – пули пробили дыры в ветровом стекле. Уверенный, что Моника ранена, Дэвид пополз вперед взять управление, но увидел, что она все еще сжимает руль, с виду невредимая. Крови на ней не было, только щеки мокрые.

– Кита нет в живых? – спросила она, плача.

Они оба знали ответ, и потому не было смысла произносить это вслух. Дэвид только положил руку ей на плечо.

– Давай лучше драпать отсюда побыстрее.

«Хендай» перевалил через гребень и стал набирать скорость на спуске. Бритоголовый снова дал очередь из «узи», но промахнулся, потому что дорога резко сворачивала вправо. Шины микролитражки взвизгнули, проскальзывая на повороте, Дэвиду пришлось схватиться за приборную доску, чтобы не влететь в Монику.

– Черт побери! – крикнул он. – Ты ж смотри, что ты делаешь!

Она будто не слышала – уставилась на дорогу, не отрывая глаз от двойной желтой линии. Правая икра вздулась от напряжения, давя на газ, руки так сжали руль, что костяшки побелели. Все тело выгнулось напряженной дугой нервов и мышц, на лице застыло выражение свирепой сосредоточенности. Ум, создающий изощренные построения теории струн, сложные уравнения и структуры многообразий дополнительных размерностей, сейчас высчитывал центробежные силы.

На половине спуска дорога выпрямлялась, превращаясь в резкий спуск, прочерчивающий лес. «Хендай» летел быстрее ста миль в час, но «феррари» не отставал. По обе стороны хайвея летели деревья сплошной стеной листвы, стволов и ветвей. А потом Дэвид увидел разрыв почти в ста ярдах впереди. Узкая полоса асфальта отходила влево под углом сорок пять градусов к шоссе. Дэвид посмотрел на Монику – она тоже глядела на эту полосу.

Обернувшись, Дэвид вперился взглядом в «феррари». Бритоголовый высунулся из окна и наводил автомат, на сей раз целясь тщательно. Дэвиду как раз хватило времени мысленно произнести короткую молитву: «Не сейчас. Еще секунду пусть не стреляет, всего одну секунду».

И тут Моника резко бросила машину влево; Дэвида вдавило в пассажирскую дверцу. Машина наклонилась на правых колесах, казалось, будто сейчас она опрокинется, но левые колеса коснулись мостовой, микролитражка выровнялась и помчалась дальше. Лысый, не ожидавший этого, оторвал взгляд от прицела и попытался запоздало повторить маневр, поворачивая руль одной рукой. Но повернул слишком сильно, корму «феррари» занесло вперед, машина бешено завертелась против часовой стрелки, пролетела по дороге ярко-желтым волчком, почти прекрасным в своей яркости, быстроте и странности. Потом «феррари» с тошнотворным скрежетом врезался в лес.

Моника сбросила газ, но не остановилась. В треснувшем зеркале Дэвид увидел «феррари», намотавшуюся на узловатый ствол старого дуба, потом она скрылась за S-образным поворотом дороги.

Карен с Джонасом стояли в вестибюле здания «Нью-Йорк таймс». За столом охранника сидел мрачный крючконосый тип в синем блейзере.

– Могу быть чем-нибудь полезен? – спросил он.

Карен радостно улыбнулась ему:

– Да, я хотела бы видеть миз Глорию Митчелл. Она здесь работает, репортером.

– У вас назначена встреча?

Карен покачала головой. Она не стала звонить Глории, подозревая, что ФБР прослушивает ее телефон.

– Нет, просто мы старые друзья. Я хотела забежать поздороваться.

Охранник потянулся к телефону:

– Как ваша фамилия?

– Карен Этвуд. – Девичья фамилия. – Мы одноклассницы по школе «Форест-хилл». Давно уже не разговаривали, но я уверена, что она меня вспомнит.

Охранник набрал номер, не торопясь. Карен тревожно оглядывала вестибюль в поисках возможной слежки ФБР – боялась, как бы ее не арестовали раньше, чем она доберется до редакции новостей. Чтобы успокоить нервы, она сжимала руку Джонаса.

Наконец-то охраннику подозвали Глорию к телефону.

– Вас хочет видеть Карен Этвуд, – сказал он в трубку. И после паузы добавил: – Да, Карен Этвуд. – Еще одна пауза. Потом, накрыв микрофон ладонью, он повернулся к Карен: – Она говорит, что никого не знает с таким именем.

У Карен сдавило грудь. Как могла Глория ее забыть? Они же три года вместе ходили на гимнастику!

– Скажите, что это Карен Этвуд из школы «Форест-хилл». Из гимнастического класса мистера Шарки.

Охранник, нетерпеливо вздохнув, повторил это в микрофон. Еще одна пауза, на этот раз намного длиннее, и он сказал:

– Хорошо, присылаю ее к вам.

Он повесил трубку и стал писать фамилию Карен на гостевом пропуске.

Она выдохнула с облегчением:

– Спасибо большое.

Охранник, все такой же унылый, протянул ей пропуск:

– Миз Митчелл на шестнадцатом этаже. Идите налево к лифтам.

Карен направилась к лифтам, ожидая, что сейчас на нее бросятся люди веером, но они с Джонасом вошли в лифт без происшествий. Ей показалось странным, что ФБР не мешает ей обратиться в газету. Может быть, агенты решили, что в ее историю не поверит ни один репортер? Впрочем, даже и истории особой не было. Она знала, что обвинения Дэвида в наркоторговле фальсифицированы, но понятия не имела, зачем правительственным органам придумывать такую ложь. И более того: это было всего лишь ее слово против слова федерального прокурора. Она в глазах общественности – жена профессора-наркоторговца, и ни одна газета не примет всерьез ее обвинений.

Конечно, если у нее не будет улик. А Карен шла в редакцию новостей не совсем с пустыми руками. Она помнила фамилию того детектива из полиции, который звонил ей домой вчера вечером. И этот человек сможет сообщить газете, зачем вызывали Дэвида в больницу св. Луки.

Его зовут Гектор Родригес.

Люсиль сидела за столом в кабинете Амила Гупты и разговаривала по телефону с директором бюро, пока агенты анатомировали компьютер профессора. За четыре часа с тех пор, как сбежали Гупта, Свифт и Рейнольдс, ее люди обыскали каждый уголок кампуса Карнеги-Меллон, ища малейшую зацепку, куда бы могли деваться подозреваемые. Агент Уэлш допросил уборщицу из управления обслуживания зданий, и та признала, что продала свою спецодежду Рейнольдс и Свифту, а агент Миллер нашел на одной из парковок кампуса принадлежащий Рейнольдс «корвет». Хотя и невозможно было отрицать, что бюро опозорилось по самые уши, Люсиль была уверена, что придется только как следует побегать, чтобы обнаружить подозреваемых и взять под стражу. Вот почему она была в такой ярости, когда директор ее уведомил, что дело берет в свои руки Пентагон.

– Они каким местом думали? – орала она в трубку. – Армия правоохранительной деятельностью заниматься не может! Ее участие в операции на территории страны незаконно!

– Да знаю, знаю, – ответил директор. – Но они говорят, что у них приказ. К тому же «Дельта» имеет опыт охоты на людей. По крайней мере в Ираке и Афганистане.

– Но куда они полетят? У нас нет никакой информации о местонахождении подозреваемых! Они сейчас могут быть где угодно, от Мичигана и до Виргинии!

– Согласно плану развертывания, войска прилетают на базу ВВС «Эндрюс» и выдвигаются оттуда. У них есть вертолеты и бронетранспортеры «страйкер», так что развернутся они очень быстро.

Люсиль замотала головой. Чистейший идиотизм. Развертывание бригады коммандос ничем не поможет в поиске беглецов. В конце концов солдаты застрелят какого-нибудь пьяного идиота, решившего прорваться на скорости через блокпост.

– Сэр, дайте мне еще немного времени, – взмолилась она. – Я ж знаю, что могу поймать этих паразитов.

– Поздно, Люси. Войска уже грузятся в транспортные самолеты. Управление операцией в твоих руках до полуночи. А потом мы передаем ее министерству обороны.

Она ничего не сказала – возразила молчанием. Выждав немного, директор сказал:

– У меня сейчас будет другое совещание, позвони через два часа с готовым планом передачи управления операцией.

И повесил трубку.

Несколько секунд она тупо смотрела на сотовый телефон в руке. На экране появилась надпись «Соединение завершено 19:29», которая затем сменилась обычной эмблемой ФБР. Но Люсиль не видела экрана, она видела конец своей работы в бюро. Тридцать четыре года она пробивалась от должности к должности, единственная женщина среди упрямых мужиков, и она добилась своего, став жестче и умнее любого из них. Она брала грабителей банков, внедрялась в банды мотоциклистов, срывала похищения и прослушивала телефоны мафии. Месяц назад директор обещал назначить ее главой отделения бюро в Далласе – теплое место для окончания многолетней службы. Но теперь она понимала, что этого не будет. Ее не повысят, а вышвырнут на пенсию.

Агент Кроуфорд, второй здесь по рангу, осторожно подвинулся к ней, как побитая собака к хозяину.

– Э-гм, агент Паркер? Мы закончили анализ компьютерной системы Гупты.

Она сунула телефон в карман и повернулась к нему. Она тут будет командовать еще четыре часа, так можно это делать как следует.

– Нашли какие-нибудь документы по физике?

– Нет, только робототехника. Большие файлы программного кода и аппаратных схем. Еще мы нашли программу, которая позволяла ему общаться с роботами. Вот так он и заставил «Дракона-разведчика» объявить радиационную тревогу.

Люсиль передернулась. Неприятно было, что напомнили об этом промахе, но игнорировать его тоже нельзя. Нужно понимать источник своих ошибок.

– Покажите программу.

Кроуфорд наклонился над столом и щелкнул мышью какой-то треугольник на экране. Появилось окно с трехмерным планом Холла Ньюэлла – Саймона, по этажам были разбросаны мигающие желтые точки.

– Этот экран показывает местоположение и состояние каждого робота, – сказал Кроуфорд. – Гупта посылал им команды по беспроводному устройству.

– Беспроводному? – Люсиль ощутила в груди трепет надежды. Сотовые телефоны и прочие беспроводные устройства периодически посылают сигналы своим сетям, и Бюро умеет определять их местоположение, если только они включены. – Его можно выследить?

– Нет, у него рация очень ограниченного радиуса действия. Для управления роботами в других местах он посылает команды по кабелю на местный передаточный узел, откуда сигнал уже по радио идет к машинам.

Черт, мрачно подумала Люси. Даже щелочки не найдешь. Но тут ей пришла в голову новая мысль.

– Какие это «другие места»? Где еще у него роботы?

Кроуфорд щелкнул другой значок, и появилась карта кампуса.

– Несколько на факультете информационных технологий, и еще – в инженерном холле. – Он показал на скопление мигающих точек у края карты. – И несколько еще здесь, у Гупты дома.

– А за пределами Питтсбурга?

Еще один щелчок мыши – и на экране появилась карта США. Четыре мигающие точки нашлись в Калифорнии, одна в Теннесси, одна в Западной Виргинии, две в Джорджии и еще с полдюжины в Вашингтоне.

– Министерство обороны тестирует роботов наблюдения Гупты в нескольких местах, – объяснил Кроуфорд. – А НАСА готовит одну из машин Гупты для миссии на Марс.

– А вот это что за место?

Люсиль показала на мерцающую точку в Западной Виргинии. Она была ближе всего к Питтсбургу.

Агент Кроуфорд щелкнул одну из таких точек, и всплыла надпись: «Приют Карнеги, Джоло, Западная Виргиния».

– Не похоже на армейскую базу или центр НАСА, – отметила Люсиль. Трепет надежды в груди постепенно переходил в уверенные удары. Она понимала, что это всего лишь интуиция, но за долгие годы службы она научилась доверять интуиции.

Кроуфорд прищурился на эту надпись.

– Такого названия я не видал в файлах у Гупты. Может быть, там находится частный подрядчик. Какая-нибудь из компаний, работающих на оборону, делает механическую работу.

Люсиль покачала головой. Точка мерцала в самой южной части штата – страна Хэтфилд и Мак-Коя, лесная глушь, где не может быть никаких работающих на оборону компаний.

– У нас какие-нибудь агенты работают в этой части Западной Виргинии?

Кроуфорд полез в карман за наладонником, где отслеживал всех агентов, участвующих в операции.

– Сейчас посмотрим. Агенты Брок и Сантулло находятся на федеральной дороге 77, помогая полицейским штата организовать проверку. От Джоло – миль пятьдесят.

– Скажите Броку и Сантулло, чтобы мотали вот по этому адресу как можно быстрее. Им понадобится кое-какая помощь, так что возьмите с десяток человек, ноги в руки – и дуйте в «Лирджет».

Кроуфорд поднял бровь:

– Вы уверены? Мы же все знаем, что…

– Выполняйте приказ!