Текст книги "И.о. поместного чародея. Книга 2 (СИ)"
Автор книги: Мария Заболотская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 39 (всего у книги 40 страниц)
Глава 20, в которой на все вопросы даются весьма неприятные, но честные ответы, а могущественные чародеи совершенно зря считают, будто взамен могут требовать от Каррен покорности
В его вопросе мне на миг почудилось что-то большее, чем простое любопытство. Если бы обстоятельства нашего разговора были бы иными, то я позволила бы себе подумать, что магистра задело то, что я отказалась от его подарка, в котором, возможно, заключалось что-то большее, чем возможность следить за моими передвижениями.
– Ваше кольцо… – медленно протянула я, испытующе глядя на Каспара. – Я отдала его одному господину, пожелавшему на мне жениться. Можно сказать, что мы с ним помолвились благодаря вашему подарку.
На этот раз мне удалось невозможное – равнодушный, бесстрастный взгляд чародея на долю мгновения сменился ненавидящим, и обращена была эта ярость на Искена – Каспар решил, что я говорю именно о нем. Я не стала делать вид, будто не заметила этого.
– О, клянусь, речь идет не об Искене, – мне удалось усмехнуться. – Сами можете убедиться – кольца у него нет.
– И как же обстоит нынче дело с этой… помолвкой? – Каспара было нелегко сбить с толку, но я видела, что он начинает подозревать, будто разум мой помутился от напряжения. То же самое выражение читалось и на лицах остальных невольных слушателей нашего с Каспаром диалога, пусть даже кое-кто и знал, о чем я сейчас говорю. Даже Артиморус выглядел несколько озадаченным, хоть доселе ему и удавалось сохранять сонное благодушное выражение лица.
– Мне полагалось собрать богатое приданое, – серьезно ответила я, невольно впав в задумчивость. – И я приложила к тому все усилия.
Воцарилось молчание – Каспар и Артиморус, обменявшись взглядами, напряженно размышляли, как расценивать мои слова, принимать ли их во внимание или же посчитать неудачной шуткой. Мне же не хотелось пока что уходить от исходного предмета обсуждений, поэтому я встряхнула головой, прогоняя отрешенность, и вернулась к прежнему тону.
– Забудьте о кольце, мессир, – обратилась я к Каспару, сделав нетерпеливый жест. – Я все же хочу убедиться в том, что правильно поняла ваши намерения. Ведь именно с вашего разрешения был устроен побег Сальватора из Армарики, когда стало ясно, что след мой потерян? Не так уж много людей знали, что фамильяр Сальватора жив и остался при мне. Еще тогда я заподозрила, что только в вашу голову могла придти подобная идея, но продолжала надеяться, что у этого случая найдется другое объяснение… Должно быть, вы и впрямь сочли, что пришло время крайних мер, раз позволили Сальватору выйти на свободу – но этот план себя не оправдал. Когда Констан случайно повстречался со мной у городских ворот, и поспешил донести вам, что видел меня в обществе Искена, вы решили, что я, пребывая в отчаянии, обратилась за помощью к старому знакомому. Выследить его укрытие в трущобах не составило труда, ведь первым делом он отправился к мессиру Артиморусу, не подозревая, что его дом – это ваш дом, – не удержалась я от соблазна передразнить интонации старого мага. – За ним отправился Констан, снабженный приказом с подписью Главы Лиги, и вскоре я очутилась здесь, в этом доме. Меня разрядили, точно куклу, отмыли и прихорошили, насколько это было возможно, а затем прозрачно намекнули, что я смогу сохранить все это, лишь проявив покорность и послушание. Дешево же вы их оценили, господа – в пригоршню блесток!
– Ты была очень красива в том платье, Каррен, – заметил Каспар, но я лишь фыркнула:
– Ну конечно же, вы наверняка лично следили за моим преображением. Но вряд ли вы рассчитывали всерьез на то, что я куплюсь на тряпки. Признаться честно, я ничего в них не смыслю, так что даже не смогла оценить по достоинству ваш щедрый дар. Времени у вас оставалось в обрез, герцогиня вот-вот должна была прибыть, и предъявить ей утерянную дочь следовало как можно быстрее. Однако даже вы не могли поручиться за исход нашей с ней встречи. Я никогда не была лояльна к Лиге, и, как вы подозревали, легко могла отречься от чародейства, переметнувшись на сторону матери – прояви та хоть немного доброты ко мне, одинокой сиротке. И вы решили вбить между нами надежный клин, зародив во мне ненависть к герцогине, способную затмить даже самое неистовое желание обрести мать. Вы не пожалели меня, взвалив на мои плечи невыносимый груз ответственности за вашу смерть… – тут мой голос сорвался, но я продолжила, упрямо глядя в глаза Каспару. – Вы же знали, как я к вам отношусь и воспользовались этим, рассудив, что чем больнее мне будет – тем вернее ваша затея. Расчет оказался верен – мне было так больно, что сердце мое едва не разорвалось, и я сделала все так, как вы того хотели…
– И ты должна понимать, почему я так поступил, – мягко ответил Каспар, ничуть не смутившись. – Иногда приходится принимать жестокие решения, когда на кону стоит судьба множества людей. Герцогиня Арборе богата, влиятельна и сильна – она уже доказала, что пойдет на все, лишь бы изгнать чародеев из княжества. Она не отступает и мы вынуждены отвечать тем же. Так уж случилось, что ты могла помочь Лиге – но не захотела бы, ведь молодости свойственно идти на поводу необдуманных порывов. Сейчас ты ненавидишь чародеев, но кто знает, что обо всем этом ты будешь думать через пять лет… или десять… Ты бы заняла высокое положение, тяготы прошлого сгладились бы в твоей памяти – у кого в молодости не случались разочарования?.. И глядя на мир, окружающий тебя, ты знала бы, что мир и покой в нем сохранился благодаря тебе…
– Ха! Стало быть, я все еще нужна вам! – воскликнула я, хлопнув в ладоши от недоброго веселья, переполнявшего меня. – Иначе к чему бы эти сладкие речи?
– Нужна, – не стал отрицать очевидного Каспар, а Артиморус задушевно прибавил: «Еще есть время все исправить, дитя мое».
– Герцогиня Арборе все еще желает встретиться со мной? – спросила я после небольшой заминки. Мелихаро смотрел на меня с такой тоской и осуждением, что язык отказывался мне повиноваться, но я не могла пока что объяснить демону, отчего продолжаю расспросы.
– Из донесений мы знаем, что она до сих пор неважно себя чувствует, – уклончиво отвечал Каспар. – Этим объясняют странную нерешительность, которая ею овладела. Обычно эта дама деятельна и энергична точно саламандра в раскаленном кузнечном горне. Мне довелось с ней побеседовать открыто – это сущий дьявол в юбке, одной ее ненависти хватит для того, чтобы сравнять с землей стены Академии, но, к несчастью, она вдобавок еще и сказочно богата. Мы также знаем, что ее сторонники, до сей поры возлагающие большие надежды на ее приезд в Изгард, заметно сникли, не понимая, отчего их покровительница впала в хандру и бездействует. Правда известна всего нескольким людям в столице…
– О нет, только не это! Я теперь знаю тайну государственной важности! – магистр Леопольд, доселе стоически выносивший все повороты этого неприятно разговора, не выдержал открывшейся ему истины. – Какой кошмар! Я ведь не просил – вы должны это учитывать!
– Вы поздно спохватились, мессир, – пожал плечами Каспар. – Быть может, в будущем вы дважды подумаете, прежде чем ввязываться в подобную историю. Но я, признаться честно, не вижу, чтобы у вас имелось сколько-нибудь продолжительное будущее… по крайней мере до того, как вы научитесь помалкивать.
Даже грязь не скрыла того, как посерело лицо у магистра Леопольда после этих слов. Искен стал сжимать бледные губы еще суровее, а Мелихаро, сил которому придавала неистовая неприязнь к Каспару, издал презрительное сопение.
– И вы считаете, что я должна стать вашим послушным орудием? – спросила я, уже не пытаясь скрыть своего отвращения. – Мне стоит позабыть то, как со мной обошлись?
Артиморус грустно вздохнул и с озабоченным видом покачал головой, словно говоря: «Нынешняя молодежь принимает все слишком близко к сердцу» – я уже успела привыкнуть к его сетованиям, за которыми скрывалось одно лишь желание выглядеть чуть безобиднее, чем оно было на самом деле. Я не питала иллюзий по поводу его молчания: право вести разговор он уступил Каспару лишь оттого, что считал, будто тот быстрее возьмет меня в оборот. Старый маг все еще был опасен, и я не собиралась об этом забывать.
– Но у тебя нет иного выбора, Каррен, – голос Каспара стал строже и суше. – Тебе придется выбрать сторону, к которой ты примкнешь. Сомневаюсь, что ты прониклась теплыми чувствами к своей блудной матери, иначе ты отправилась бы прямо к ней, а не стояла бы сейчас здесь, передо мной. Если ты оттолкнешь и нас, чародеев, что тебе останется? Бегство? Но куда? Из твоих слов мне ясно, что ты все-таки встречалась с Сальватором… Неужели ты решила примириться с ним? Да, я начинаю сожалеть о том, что помог ему сбежать, старый лис перехитрил меня и не привел к тебе. Но не думаю, что из его затеи выйдет толк. Ненависть к Лиге у вас в крови, но если твой максимализм можно объяснить молодостью, то его бунт может происходить только из излишней самоуверенности. Даже Лига пока что оказалась не в силах остановить герцогиню Арборе с ее наглым, скучным божком, что же он надеется ей противопоставить? Или он думает, что она никогда не доберется до островов Иоферре? Что стены его укреплений нерушимы?.. Я слышал о том, что он объявил Лигу упраздненной и собирается создать новую чародейскую общину, но не подозревал, что ты поддержишь это глупейшее начинание…
– Благодарю вас, мессир, за известия о Сальваторе, – сдержанно отозвалась я. – Признаться, я не слыхала о том, куда он подался после своего побега. Он не говорил мне о своих планах, посчитав, что я слишком предана вам, и я не видела смысла его разубеждать.
Испытующий взгляд Каспара дал мне знать, что он не вполне поверил в то, что я так мало осведомлена о состоянии дел моего отца, однако моя возможная ложь не показалась ему значимой.
– То есть, ты собиралась бежать, куда глаза глядят? – с сочувствием произнес он. – Что за ребячество! Ты не можешь выступить одна против всего мира. Ты отвергаешь отца, отвергаешь мать, отвергаешь меня… Понимаю, ты обижена и обозлена, и я приношу свои извинения за то, как обошелся с тобой. Можешь мне не верить, но на самом деле я никогда не собирался тебе навредить. Если бы ты не заупрямилась, то неприятностей в твоей жизни случилось бы куда меньше. Даже боюсь представить, отчего ты сейчас похожа на выходца из преисподней, но не сомневаюсь, что тебе досталось не на шутку. Обязательно расскажешь мне, кто виноват в этих синяках и ранах – ему несдобровать, обещаю.
– Еще бы, только вам позволено распоряжаться мной по своему усмотрению, – пробормотала я.
– Дитя мое, сама ты распоряжаешься собой из рук вон плохо, – рассмеялся Каспар, не давая мне отвести взгляд. – Я виноват перед тобой, но, клянусь, я собирался загладить свою вину. Как только с герцогиней было бы покончено, я признался бы тебе во всем. В Эпфельредде установился бы привычный порядок, а ты при нем заняла бы место, подобающее дочери чародея, пусть даже не самого благонадежного, но уж точно славного и знатного. Ты бы стала тем, кем мечтала в детстве – ни один твой родственник не посмел бы смотреть на тебя свысока… О чем ты еще мечтала? Выйти замуж за этого сопляка? – он кивнул головой в сторону Искена, который дернулся так, будто на него выплеснули ведро крутого кипятка. – Обещаю, что ты сможешь это сделать безо всяких препятствий. Даже гордые Виссноки почтут за честь принять тебя в свою семью.
Констан, о котором я позабыла – так он тихонько и неподвижно сидел, вдруг издал растерянный возглас, заставивший Каспара усмехнуться – и улыбка эта вышла внезапно кривоватой.
– Ну что ж, мой юный друг, – произнес он в ответ на немое возмущение моего бывшего ученика. – Я же не стану противиться желанию Каррен. Видимо, я ошибался, посчитав, что она примет предложение того же рода от меня.
– Ах, госпожа Каррен!.. – в отчаянии воскликнул Констан. – Ну как же так?
Я молчала, закусив губу, и покачивая головой в ответ на мысли, проносящиеся в моей голове.
– Выйти замуж за вас, мессир? – голос мой был задумчив. – О, это и впрямь щедрая плата за мои услуги… Еще недавно мне бы хватило ее с лихвой, и вы об этом знали. Но теперь я все же пошлю вас в Lohhar’ag – и вам, и вашим замыслам там самое место. Я все еще благодарна вам за то, что когда-то вы спасли мою жизнь, но никогда не забуду того, как вы с нею играли.
– Ты думаешь, кто-то на моем месте обошелся бы с тобой милосерднее? – спокойствие в голосе Каспара показалось мне самую малость напряженным.
– О нет, разумеется, другой чародей действовал бы куда грубее и действеннее, и не тратил бы время на то, чтобы искать ко мне подход, – согласилась я. – Именно поэтому мне наплевать на судьбу вашей треклятой Лиги. Я не пошевелю и пальцем, чтобы помочь вам справиться с герцогиней Арборе, грызитесь с ней хоть еще десять лет кряду. Теперь я узнала все, что хотела, и ухожу.
– Дитя мое, – подал голос Артиморус, стряхнувший с себя сонливость в мановение ока. – Мы выслушали твои упреки, и ознакомились с твоим мнением, несмотря на то, что оно, в целом, ни на что не влияет. Прими совет от старика: тебе не стоит держаться за эту обиду, она в дальнейшем будет доставлять неудобства только тебе самой. Разумеется, ты не уйдешь отсюда сегодня. На улице скверная погода… впрочем, будь нынче солнечно и тихо, тебе все равно пришлось бы здесь задержаться. Жаль, что разговор с крестным прошел для тебя впустую, но вам ничто не помешает договориться в следующий раз…
– Я сказала, что уйду! – я резко вскинула голову, чувствуя, как сердце мое начинает стучать все громче.
– Юная дама, – наконец-то Артиморус решил говорить прямо, – вас никто не отпустит, пока вы не выполните все наши требования. Странно, что вы рассчитывали на какой-то другой исход, появившись здесь. Вы казались мне более здравомыслящей особой.
Я обвела взглядом всех присутствующих, наблюдая за тем, как изменяются выражения их лиц: старый маг уже не пытался изображать рассеянное добродушие и напоминал мне теперь одного из хищных северных ящеров, чучела которых хранились в музее Академии. Несколько минут назад я могла бы подумать, что пост Главы Лиги отойдет через пару лет к Каспару, однако теперь я поручилась бы за то, что Артиморус будет править чародеями еще добрых пару десятков лет – если, конечно, сумеет вышибить из Эпфельредда герцогиню Арборе. Мой крестный, напротив, выглядел разочарованным и уставшим, но, к моему удивлению, в его взгляде не чувствовалось злости – скорее, то было сожаление. Констан окончательно стушевался, но все еще с надеждой поглядывал на Каспара, словно ожидая, что тот объяснит, отчего замысел, выглядевший столь привлекательным на словах, в жизни оказался несколько кособоким.
Мои спутники казались одинаково подавленными – у каждого из них на то была своя причина, но я видела, что каждый из них по-своему сочувствует моему поражению. «Зачем вы пришли сюда? – читала я немой вопрос в глазах опечаленного Мелихаро. – Стоил ли этот разговор свободы?». «Мы ведь могли сбежать!» – вторил ему унылый взгляд магистра Леопольда. Выражение лица Искена было более сложным – оно и немудрено, не каждый день узнаешь, что тебе придется жениться, что бы ты сам по этому поводу не думал.
– Мессир, – повернулась я к Каспару, зная, что в последний раз обращаюсь к нему с какой-либо просьбой. – Скажите господину Артиморусу, что меня нельзя ни к чему принуждать – из этого не выйдет ничего хорошего.
– Каррен, твое упрямство не оставляет нам выбора, – был ответ. – Времени совсем не осталось, герцогиня Арборе хочет с тобой встретиться и уже не верит нашим отговоркам. Мы должны как можно скорее показать, что ты все еще на нашей стороне.
– В сотый раз повторяю, что я не на вашей стороне, – зло отрезала я.
– Ты принадлежишь нам, – властно объявил Артиморус. – Довольно споров! Отныне ты будешь делать лишь то, что тебе прикажут!
– Вы ошибаетесь, – произнесла я твердо, и, отбросив последние сомнения, сняла шапку – в первый раз с тех пор, как поклонилась на прощание гробнице Горбатого Короля.
Глава 21, завершающая историю о том, как Каррен Брогардиус, слабосильная чародейка, противостояла самым хитрым и коварным магам своего времени – и в итоге смогла немало их удивить
Я знала, что Артиморус и Каспар не сразу поймут, что за предмет украшает мои грязные спутавшиеся волосы, но они обязаны были почувствовать, какая безграничная древняя сила заключена в этом простом серебристом ободке. Она ждала лишь того, чтобы я позволила ей раскрыться – и мне стоило немалых усилий все это время оставлять без ответа ее призывы. Теперь же, когда я уступила ее требованиям, всплеск высвобожденной энергии отозвался в теле каждого из нас дрожью, а я отдала короне свой первый мысленный приказ.
– Что это? – воскликнул Артиморус, тщетно пытаясь пошевелиться.
– Корона… – в ужасе произнес Искен, до того упорно хранивший молчание, явно не желая лишним словом ухудшить свое положение. – Ты все-таки взяла ее! И надела!.. Этого же нельзя было делать ни в коем случае!
Мелихаро с Леопольдом дружно застонали, и демон, мученически закатив глаза, вскричал:
– Так вот почему вы не выбросили эту шапку сразу же после того, как мы выбрались на свет божий! А я-то верил, будто это оттого, что она вам нравится!..
– Это прекраснейшая шапка, – с чувством ответила я. – И я бесконечно вам за нее признательна, господин Мелихаро.
– Венец Горбатого Короля! – моему крестному хватило этих слов, чтобы угадать, с чем он имеет дело. – Безумный Аршамбо был прав! Но как…
Тут он перевел взгляд на Искена, чей вид выражал одновременно потрясение, испуг, вину и добрый десяток чувств того же неприятного рода.
– Искен Висснок! – тон его был донельзя зловещим, и несмотря на то, что Каспар был точно так же обездвижен, как и Артиморус, по лицу Искена пробежала заметная дрожь. – Проклятый щенок! Ты допустил, чтобы эта девчонка подобралась к Аршамбо? Все это время она пряталась под его крылом, а ты молчал? Оооо… Отчего я не свернул тебе шею при первой же возможности?! Мессир Артиморус, когда я говорил, что этого вздорного юнца нельзя подпускать к серьезным делам, то имел в виду лишь то, что он тщеславен, порывист и вспыльчив сообразно своему возрасту. Если бы я тогда знал, что он позволит Каррен Брогардиус узнать хотя бы сотую долю истории с короной, то я бы сказал иначе: этого идиота следовало придушить еще в колыбели матери, но раз он все еще жив, то нужно выслать его из княжества немедленно – к троллям, к гоблинам, к бесам на Пустоши!..
– Я полагал, магистр Каспар, что она шпионит для вас, – Искен все еще пребывал во власти потрясения и не обратил ровным счетом никакого внимания на прозвучавшие оскорбления, что было для него весьма нехарактерно.
– Шпионит для меня? – переспросил Каспар, приподняв брови, а затем, окончательно отбросив традиционный для чародеев бесстрастный облик, прорычал:
– Да я бы предпочел низвергнуть руины храма в преисподнюю, чем допустить туда Каррен! Она открыла тот портал, с которым все это время возился Аршамбо, не так ли? Он сам отправил ее туда? О, боги, неужто он вконец рехнулся?! Только истинному безумцу могло прийти на ум связаться с этим ходячим бедствием, с этим воплощением катастрофы… К дьяволу герцогиню Арборе – у нас на носу проблемы стократ серьезнее!
Артиморус Авильский, все еще пытавшийся сопротивляться древней магии, яростно впивался ногтями в подлокотники своего кресла, свирепо вращал глазами, а его борода искрилась, точно иней на ярком солнце – но даже сил старого опытного мага было недостаточно для того, чтобы побороть мой приказ. Магистр Каспар, завидев это, лишь вздохнул и с немалым раздражением произнес:
– А я ведь говорил, что нужно немедленно остановить Аршамбо, уничтожить все свидетельства очевидцев и запретить даже самым сумасшедшим магам упоминать о проклятой короне! До последнего я надеялся, что все это лишь бредни безумца. Даже при нынешнем состоянии дел обращаться к старой магии не стоило, а уж приносить в наш мир артефакт такой силы – и подавно. Каррен, дитя мое, – обратился он ко мне с бесконечно печальным вздохом, – что ты собираешься делать с этой короной? Ты понимаешь, насколько она опасна? Увенчать голову ею – проклятие, а не награда. Ты не из тех людей, что будут пользоваться ее силой без оглядки, а подобные артефакты не прощают такого небрежения. Она убьет тебя и перейдет в другие руки, это заложено в самой ее природе. Магический предмет такого рода сложно предать забвению – он будет появляться снова и снова, сменяя хозяев одного за другим.
– Знаю, – ответила я так же грустно. – Но я была вынуждена поступить так, и в том большая часть вашей вины.
– Я сожалел об этом. А теперь – сожалею стократно, – мне показалось, что теперь Каспар говорит искренне. – Ты не справишься с этой бедой. Короне следовало оставаться в гробнице, твоя голова не вынесет ее тяжести…
– Клянусь, мессир Каспар, что воспользовалась ее силой в первый и последний раз, – я была серьезна, как никогда. – Я знаю, что не гожусь в наследницы Горбатого Короля. Но иначе вы бы не отпустили меня.
– Госпожа Брогардиус, – вмешался в наш разговор Артиморус, который, возможно, впервые за долгие десятилетия вспомнил о том, что такое просьбы. – Вы совершили чудовищную ошибку! Подумайте о том, что за беду вы накликали, пусть даже вам кажется, что вы всего лишь защищались! Не сомневаюсь, что вы способны на благородные порывы и воображаете, что благодаря вашей жертве артефакт не перейдет в руки алчных и жестоких чародеев, но магистр Каспар абсолютно прав – корона вскоре уничтожит вас, и найдет другого хозяина. Кто знает – что это будет за человек? Быть может, он утопит в крови все королевства – и это, между прочим, будет на вашей совести. Остановитесь! Позвольте кому-то более опытному помочь вам. В бездумном использовании силы этого артефакта сокрыто огромное зло, но если подойти к нему с умом… Корона может спасти Лигу, бескровно остановив вражду между герцогиней Арборе и чародеями. Вам противна магия в нынешнем ее виде – но разве могут произойти изменения к лучшему в преддверии войны?
– Простите, мессир Артиморус, но я уже сказала, что мне нет более дела до вашей усобицы с герцогиней, – твердо сказала я.
– И что же? – в бешенстве вскричал старый маг, выведенный из себя моим упрямством. – Ты думаешь, что скроешься от нас? Что в жизни твоей будет хоть одно надежное укрытие, хоть одна спокойная минута? Тебя прикончит если не старая магия, которую ты вытащила на свет божий, так те, кто будет за ней охотиться! Тебе некуда податься, негде спрятаться, и дни твои сочтены!
– Возможно и так, – легко согласилась я. – Поэтому мне следует поторапливаться, я и так отняла у вас слишком много времени. Но в этом имелась и польза – все, кто присутствовал при этом разговоре, знают правду и теперь могут осознанно решить, как им поступать далее. Я уезжаю из Изгарда. Кто отправится со мной?
Констан, к которому я повернулась, растерянно охнул, и, запинаясь, произнес извиняющимся тоном:
– Но госпожа Каррен… я же чародей теперь, при мессире Каспаре… Два экзамена осталось, чтоб бакалавром называться, а там рукой подать до аспирантуры…
– Так я и думала, Констан, – я хмыкнула. – Что ж, позволь дать тебе совет – следи в оба за тем, чтобы твой научный руководитель не свихнулся, это имеет чертовски неприятные последствия. Ну а вы, господин Мелихаро и мессир Леопольд? Последуете за мной?
– Можно подумать, у нас есть выбор, – пробурчал Леопольд. – Люди, узнавшие так много за один вечер, обычно долго не живут. Нас непременно прикончат, я вижу это по бороде господина Артиморуса – она очень уж нехорошо сыплет искрами последние несколько минут.
– А я с вами все равно связан нерушимой клятвой, – почти весело отозвался Мелихаро, который, подозреваю, из всего услышанного принял во внимание только то, что я отныне разрываю всяческие отношения с Каспаром, и этого ему хватило для того, чтобы смотреть в будущее с надеждой.
– Искен? – после незначительной паузы спросила я, пристально глядя на молодого чародея, выглядевшего сейчас донельзя потерянно.
– Рено… – произнес он в отчаянии. – Но почему… почему ты не хочешь остаться? Ты ведь и впрямь можешь стать моей женой – и я говорю это вовсе не потому, что меня кто-то обязал, – тут он с ненавистью посмотрел на Каспара. – Клянусь честью своего рода, что решил жениться на тебе еще тогда, когда понял, что ты – единственный человек, с кем я мог бы связать себя обрядом на крови. И меня не остановил бы даже гнев моего клана, я бы защищал тебя до последнего и не позволил бы никому косо взглянуть в твою сторону. Но теперь… ты могла бы спасти Лигу, занять высокое положение, быть со мною рядом. Неужели ты настолько презираешь мня до сих пор, что не допускаешь даже мысли о нашем общем будущем? Я обещаю тебе, что никогда не предам твоего доверия!
Я горько рассмеялась:
– Неужели ты не видишь Искен, что из себя представляет наше общее будущее? Этот господин, – я кивнула в сторону Каспара, слушавшего речь Искена с величайшим вниманием, – решил, что может отдать меня. Потом он решит, что может забрать. Или передарить кому-то другому…
Тут Искен процедил сквозь зубы: «Пусть только попробует!», а Каспар, соответственно, заметил: «Сейчас я склонен взять назад свои слова, черта с два, дружок, ты ее получишь», но я оставила без ответа эти замечания и повторила свой вопрос:
– Ты поедешь со мной, Искен?
Я видела, что в душе молодого мага происходит неистовая борьба – ему и впрямь не хотелось меня терять, а ненависть и ревность к Каспару делала эту утрату почти нестерпимой, но отказаться от своего положения, от своей семьи, от Лиги – было для него страшнее шага в пропасть. И он отчаянно пытался найти хоть что-то, что могло бы подтолкнуть его.
– Рено, – вдруг выпалил он, – ты помнишь, что я поклялся исполнить три любых твоих желания?..
Я, сообразив, о чем он меня просит, звонко расхохоталась.
– Ну уж нет, Искен, – сказала я, отсмеявшись. – Если уж ты отправишься со мной – то только по своему собственному решению. Что же до моего третьего желания… – тут я ненадолго задумалась. – Вот о чем я попрошу тебя: никогда не нападай первым на магистра Каспара и вообще откажись от мысли ему мстить.
Мои слова вызвали настоящий переполох – Искен, окончательно поверженный, вскричал: «О нет, только не это!», Каспар насмешливо воскликнул: «Он собирался мне мстить? Что за потеха!», а Мелихаро, не скрывающий своего торжества, громко заявил: «Зря вы это, Каррен! Если бы они друг друга удавили – это было бы и славно, и полезно!». Артиморус, наблюдая за этой глупейшей перепалкой, от возмущения застонал и вновь принялся скрести подлокотники, яростным шепотом повторяя: «В такое время!.. Опускаться до рассуждений о такой ерунде!.. Проклятие, я и правда отстал от жизни!»
– Ты ведь не простишь меня за это отступничество… – беспомощно пробормотал Искен, устремив на меня отчаянный тоскливый взгляд. – Ты испытывала меня, а я не прошел это испытание… Но неужели нельзя иначе, неужели выбор всегда… такой?
– Не забивай себе голову, Искен, – я коснулась его руки на прощание. – Я всегда знала, до какого предела простирается твоя решимость и не питала иллюзий. Ты не разбил мое сердце во второй раз, не вини себя. И кроме того… я видела, что ты смухлевал, когда бросал кости тогда в подземелье.
– Ты видела? – Искен закусил губу.
– Вот же жулик! – с осуждением промолвил Леопольд. – И какой искусный – я ничегошеньки не заметил!
– Трус! – торжествуя, объявил Мелихаро, но я покачала головой, призывая демона не переусердствовать – молодой чародей выглядел донельзя подавленным и устыженным.
– Я понимаю, почему ты так поступил, Искен, – с искренним сожалением сказала я. – Но и ты должен понять, что для меня этого недостаточно.
Каспар, как и прежде, внимательнейшим образом следил за разыгравшейся на его глазах сценой, и удовлетворенно улыбнулся, словно получив подтверждение неким своим догадкам. Я, отвернувшись ото всех, уже застегивала свою рваную куртку, поглядывая в сторону двери. Мой самозваный крестный, заметивший и это, окликнул меня:
– Каррен! – и, когда я повернулась к нему, взглядом указал на свой плащ, небрежно наброшенный на спинку кресла. – Твоя куртка никуда не годится, дорогая крестница.
– Вы все еще продолжаете заботиться обо мне, мессир? – с вызовом спросила я, однако шагнула к нему.
– Мое желание свернуть тебе шею вряд ли будет удовлетворено какой-то ничтожной простудой, – отвечал Каспар, а когда я оказалась совсем рядом, потянувшись за плащом, магистр быстро шепнул так, чтобы Артиморус не расслышал его слов:
– Не вздумай отдать корону ни своей матушке, ни уж тем более – батюшке. Она не должна попасть к ним в руки. Лучше вышвырни ее в ближайшую канаву, если уж не будешь знать, что с нею делать.
– Спасибо, – шепнула я в ответ, делая вид, что плащ зацепился за кресло и я пытаюсь его высвободить. – Но мне придется сделать по-другому, у меня нет выбора.
– Ты ненавидишь меня? – спросил Каспар.
– Нет, – ответила я честно. – Вы не могли поступать иначе, я знаю.
Последними словами мы обменялись, не таясь, что немедленно стало поводом для череды осуждающих взглядов – в кабинете не нашлось ни единого человека (или демона), которому пришлось бы по вкусу то, что мы с Каспаром прощались далеко не как враги. И Артиморус, и Искен, и Мелихаро, и Леопольд дружно принялись выказывать однообразные признаки крайнего недовольства – хотя доселе мне казалось, что ничто на свете не способно объединить их.
– Ты не уйдешь далеко! – злобно произнес Артиморус Авильский. – Как только чары короны ослабеют – а это случится очень скоро! – я отправлю за тобой погоню, от которой тебе не скрыться и под землей.
– Отправьте ее лучше за магистром Аршамбо, – посоветовала я. – Он, не получив корону, очень расстроился и, насколько мне известно, отправился открывать тот портал. Ничем хорошим его попытка не обернется, по моему скромному мнению.
– Безумному проходимцу несдобровать, – согласно кивнул Каспар. – Раз уж ты намерена сбежать, то главным виновным мы назначим именно его. По-моему, это будет весьма справедливо.
– Впервые с ним соглашусь, – Мелихаро уже подталкивал меня в спину, нетерпеливо поблескивая глазами. – Надеюсь, в Армарике его будут кормить еще гаже, чем в родном доме – он это заслужил. Пойдемте же, Каррен, нам нечего больше делать среди этих подлых людишек.
Прощаться я не стала – разговор и без того вышел долгим. Торопливо мы пробежали по безлюдным коридорам резиденции Аршамбо – все слуги словно провалились сквозь землю. Должно быть, они были обучены не смущать тайных визитеров излишним вниманием. Вряд ли кому-то из них могло прийти в голову, что на Главу Лиги могут совершить дерзкое нападение в стенах его же собственного дома. Невозмутимый привратник, завидев нас, кликнул кого-то из своих помощников, и спустя несколько минут наши скакуны, сбруя которых была вычищена до блеска, уже стояли у ворот.
