Текст книги "И.о. поместного чародея. Книга 2 (СИ)"
Автор книги: Мария Заболотская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 36 (всего у книги 40 страниц)
Глава 17, рассказывающая о том, как Каррен побывала у гробницы Короля-Горбуна, а также о плате, которую потребовала за это древняя магия
От неожиданности Искен отшатнулся, однако тут же, отбросив всякие соображения приличий, произвел серию магических жестов, позволяющих видеть сквозь чары личины – что почиталось за открытое оскорбление в чародейских кругах, ведь ничего приятного глазу подобными чарами обычно не маскировали.
– Демон! – воскликнул чародей, присмотревшись. – Полосатая мерзкая тварь с Северных Пустошей! Постойте… – на секунду он задумался, что-то сопоставляя. – Да это же фамильяр Сальватора, как же я сразу не догадался! Снова ложь, Рено – ты же говорила, что знать не знаешь ничего о своем батюшке! И поглядите – он приставил к тебе своего слугу!
– Это не твоего ума дело, – ответила я резко, не желая ввязываться в объяснения, которые ясно показали бы, как плохо я сама разобралась в сути своих отношений с Сальватором.
– Демон… – повторил Искен, сузив глаза, а затем неподдельно вздрогнул всем телом. – Я позволил грязному демону влезть на свою спину!.. Погодите-ка! – выражение его лица стало воистину пугающим. – Ты, толстая скотина, наверняка умеешь ползать по стенам, точно навозная муха, да и перелететь тот зал тебе не составило бы труда. Так какого лешего я тащил тебя на своем горбу? Это… Это непростительно! Я вызвал бы тебя на дуэль, подлая нечисть, но это слишком большая честь. Решено – я прикончу тебя сразу же, как только…
– Искен! – сурово отчеканила я. – Это мой демон и он, между прочим, оказал мне услугу, которой я не дождалась бы от тебя. К тому же, он лишь из-за досадного недоразумения не стал моим личным фамильяром, и, если разобраться, это не так уж сильно отличается от кровного братания. Господин Мелихаро, я согласна.
– Ну уж нет! – решительно произнес Искен, становясь между нами и обращая ненавидящий взгляд на демона. – Я не позволю тебе брататься с нечистью! Это абсолютно неприемлемо! Я… Я согласен участвовать в ритуале.
Последние слова он произнес с такой мукой, что мне стало не по себе -казалось, что молодой чародей окончательно обезумел от злости и ревности.
Но окончательно меня испугали слова магистра Леопольда.
– Я тоже мог бы расплатиться с порталом за госпожу Брогардиус, – произнес он, стеснительно глядя куда-то в сторону. – Если разобраться, мне давно уж не пригождались мои магические способности. Я как раз подумывал о карьере бродячего проповедника – мне кажется, в ближайшее время это станет прибыльным делом!
– Это ненамного лучше демона! – в сердцах перебил его Искен, выглядевший вконец растерянным и обозленным. – Сударь, тех неприятностей, которыми вы будете щедро делиться с Рено, хватит для того, чтобы ее жизнь никогда не была спокойной!
Разумеется, он был прав, но к тому времени я прониклась глубочайшим убеждением, что от магистра Леопольда мне вовек не избавиться, будем ли мы связаны какими-либо ритуалами или же нет. Поэтому я пытливо вглядывалась в лица своих нежданных спасителей, пытаясь сообразить, кто из них принесет больше хаоса и разрушения в мою жизнь, и без того никогда не отличавшуюся упорядоченностью. Сомнения, отразившиеся на моем лице, немедленно возмутили моих спутников, каждый из которых полагал, что уж его предложение абсолютно точно превосходит щедростью и пользой прочие. Они принялись обвинять друг друга наперебой в злом умысле, корысти и обостренном собственническом инстинкте. Лишь предложение магистра Леопольда, выдающее то, как много в его жизни значат азартные игры, заставило спорщиков умолкнуть.
– Нам нужно бросить жребий! – сказал магистр, и достал из бездонного кармана игральные кости, по-видимому, так же, как и фляжка, входившие в список самых необходимых ему вещей.
Я хотела было сказать, что меня оскорбляет подобное равнодушие к моему мнению, однако по здравому размышлению, положиться на волю слепого случая казалось наиболее простым решением, в некоторой степени снимающим с меня ответственность за последствия.
– Я согласна, – сказала я, сделав вид, что не заметила, как дружно пропустили мои слова мимо ушей участники спора. Они присели около каменных ступеней, послуживших для них подобием игрового стола, и начали новые препирательства – теперь уж по поводу того, кто бросит кости первым.
Наконец, ими решено было соблюдать очередность согласно старшинству. Первым, таким образом, пытал счастья демон, так и не признавшийся, сколько ему исполнилось полных лет, но громко повторивший несколько раз, что по демонским меркам он все еще весьма юн и отнюдь не вышел из брачного возраста.
Изначально казалось, что у демона маловато шансов на победу – ему досталось всего четыре очка. Но результат магистра Леопольда оказался еще более скромным – тройка. Когда очередь бросать кости дошла до Искена, тот походил на ожившего покойника – на его лице, как на чистом листе бумаги было написано, что он до смерти страшится потери магических способностей, более всего на свете хочет отказаться от своих слов и из последних сил заставляет себя участвовать в этой игре. Я сделала вид, что отвлеклась на чтение надписей у арки, и лишь краем глаза следила за тем, как он метал кости.
– Два очка! – воскликнул демон, торжествуя. – Судьба к вам не слишком-то благосклонна, сударь!
– Я замечаю то же самое в последнее время, – голос Искена казался чуть надтреснутым, как это бывает у людей, смирившихся с поражением – или не желающих выдать свои истинные чувства.
Неожиданно для себя я почувствовала, как на душе стало легче – возможно, то исчез груз вины, которую я испытывала с тех самых пор, как отказалась принять Мелихаро в свои фамильяры. Однако я не стала бы утверждать, что дело было только лишь в этом: за последнее время я убедилась, что изо всех существ нашего мира доверяла одному лишь демону, и это будничное скучное чувство, если разобраться, являлось куда лучшей предпосылкой для совершения обряда кровной связи, чем все те противоречивые эмоции, которые вызывал у меня Искен.
– Ну-с, и в чем заключается тот древний ритуал? – обратилась я к Искену, не желая продлевать тягостное молчание, воцарившееся сразу же после его слов. – Надеюсь, для него не требуется употреблять кровь внутрь? Бесконечные формулы, написанные собственной кровью, я тоже не жалую, признаюсь честно…
От пережитых волнений лицо Искена осунулось и напоминало мне тот фантом, что некогда был послан ко мне Констаном. Бесцветным голосом он заверил меня в том, что ритуал не слишком кровожаден, а его древность сама по себе является гарантией исключительной простоты действа.
– Вам нужно поклясться перед лицом духов огня, воды, земли и воздуха, что ваша дружба нерушима, и что клятвы, обещания и долги отныне и впредь являются общими вашими обязательствами, – монотонно говорил он. – Затем каждый из вас сделает надрез на своей ладони, и вы пожмете руки, смешав вашу кровь.
Я с сомнением уставилась на свою грязную ладонь, но оставалось только надеяться, что духи стихий не настолько брезгливы, чтобы признать наше с демоном братание недействительным из-за крайней неопрятности участников обряда. О прочем волноваться и подавно не стоило. Искен несколько раз произнес слова клятвы на древнем наречии, а затем лишь бесстрастно поправлял меня, когда я, повторяя за ним, ошибалась в ударениях. Мелихаро же в точности воспроизвел клятву, выслушав ее всего лишь один раз, и я невольно позавидовала демонической памяти – хотя, возможно, то был и сугубо профессиональный секретарский навык.
Нож мне не потребовался – демон пред лицом столь значительного события удвоил свою учтивость по отношению ко мне, и со словами: «Вы позволите, госпожа Каррен?», острейшим когтем рассек кожу на моей ладони. Все это было проделано так легко и искусно, что я почти не испытала боли, а Мелихаро заверил меня, что когти демонов из его рода ядовиты лишь в тех случаях, когда их обладатели сами этого желают.
– Какая удобная и полезная родовая особенность! Куда лучше, чем человеческие фамильные черты вроде косого подбородка или родинки на носу, – промолвила я, не желая уступать демону в любезности.
Мы с Мелихаро, встав друг напротив друга, немножко вразнобой произнесли клятву – Искен сказал, что созвучность в этом деле не столь уж важна – и в тот момент, когда мы пожали руки, испачканные вперемешку кровью и грязью, затхлый воздух подземелий словно всколыхнулся. Листья плюща, изображенного на фресках, отчетливо зашелестели, и мне показалось, что некоторые из них опали на пол – точь-в-точь как это бывает с настоящей листвой на ветру. К моей руке словно приложили раскаленную подкову, но стоило мне ощутить невыносимый жар, как голову мою объял уже знакомый ледяной холод, идущий от невидимой метки, оставленной на моем лбу лесным королем. Две волны – огня и холода – пробежали по моему телу и сошлись, казалось, точно около сердца. Позже магистр Леопольд сказал мне, что я громко вскрикнула, однако я этого так и не вспомнила.
Когда я пришла в себя, то увидела, что стою на коленях – видимо, ноги мои подкосились, – а демон с тревогой заглядывает в мое лицо, браня Искена. Тот же хладнокровно отвечал, не двигаясь с места:
– Как я мог предугадать, что эта магия вступит в конфликт с какой-то иной, признаков которой я не вижу? У Рено имеется слишком много тайн для того, чтобы чары, насланные на нее, срабатывали в точности так, как им полагается. Если бы речь шла о земельном наделе, то я бы сказал, что тебе, демон, предстоит длительная тяжба с господином, наложившим руку на эти земли ранее.
Мелихаро буркнул в ответ что-то презрительное, помогая мне подняться, а я, проверяя свои догадки, сделала шаг в сторону Искена, якобы пошатнувшись от слабости, и заметила, как он тут же подался назад. Скорее всего, он опасался, что обряд, завершившийся так непредсказуемо, может коснуться и его, а вспышка чувств, едва не заставившая Искена пожертвовать своей силой, уже угасла. Теперь он вновь сосредоточился на главной цели – то же самое стоило сделать и мне.
Ничего не ответив на вопросы обеспокоенного моим приступом демона, я поспешила к арке, доставая на ходу записку, данную мне Аршамбо. Она заметно пострадала из-за нашего нелепого купания в грязи, но ученый предусмотрел и это – зачарованные чернила почти не расплылись под воздействием избыточной влажности. Я приложила руку к красному отпечатку ладони, который был изображен на стене, и быстро произнесла формулу. Аршамбо предупреждал меня, что из-за слабости портала она может сработать не сразу и советовал прочитать ее самое меньшее три раза, а еще лучше – девять, ибо числа, кратные трем, особо угодны древней магии.
Опасения чародея оправдались не в полной мере – хватило и шести прочтений. В ушах вдруг зашумело, точно я погрузилась глубоко под воду, а затем мои глаза ослепил нестерпимо яркий свет. Запретив себе оглядываться, я, еще толком не прозрев, шагнула вперед в неизвестность, и вместо того, чтобы упереться лбом в холодную каменную стену, очутилась в неуютном извилистом коридоре, лишь самую малость освещенном сгустками света – они словно запутались в густых иссохших побегах колючих лиан, которые густо покрывали стены по обе стороны от меня. Я подняла голову и убедилась, что надо мною больше нет каменного свода – одно лишь небо, усеянное яркими звездами, и я знала, что не смогу узнать ни одно созвездие. Лун же здесь имелось еще больше, чем во владениях короля Ринеке – целых три, одна из которых была почти багровой и пульсировала, точно огромное сердце, вырванное из чьей-то груди.
У меня не было каких-то определенных указаний, но я чувствовала, что мне следует поторапливаться – каждый камень, каждый лист, каждый шип этого мира относился с неприязнью ко мне, и только яркий знак, теперь уж открыто горящий на моем лбу, заставлял их смириться с моим присутствием.
Бегло осмотрев окрестности, я сделала вывод, что здешние края пребывают в упадке – если во владениях короля Ринеке черный ночной лес был жив, несмотря на зловещую тишину, царившую в нем, то здесь все растения выглядели мертвыми и сухими, а камни словно подернулись пылью безвременья. Стоило мне только задеть хрупкие стебли неизвестной мне травы, пробивавшейся в щели между камнями, как они тут же рассыпались черным прахом. Я вспомнила, как магистр Аршамбо говорил, что здешний мир был покинут своими властителями, и решила, что вместе с магией тех существ отсюда ушла и сама жизнь.
Все сильнее я чувствовала беспросветную тоску и зло, стучавшиеся в мою душу извне, и эта настырность показалась мне знакомой – точно то же случилось со мной, когда я в первый раз очутилась в подземелье храма. Тогда перед моими глазами пронеслись страшные сцены, предшествовавшие разрушению древней святыни – и ни одну из них я не желала бы увидать повторно. Сейчас же, несмотря на то, что я яростно сопротивлялась, предвидя, что меня ожидают весьма неприятные ощущения, моим разумом вновь пытались завладеть – я чувствовала приступы дурноты, а в мозгу сами по себе рождались яркие картины, которые никак не могли быть моими собственными воспоминаниями.
Вначале я увидела богатые процессии, движущиеся по мощеной камнем дороге – и на каждом камне той дороги был искусно высечен знак, напоминавший очертаниями листок. В песнопениях, сопровождавших их передвижение, слышались радость и почтение – и здешний мир внимал им благосклонно.
Люди, раз в году допущенные в дивный край, где они всегда были недостойными чужаками, несли богатые дары духам, благодаря тех за собранный урожай – я в подробностях видела сочные фрукты, искрящиеся на солнце, чувствовала сладкий запах меда, и глаза мои слепили воистину золотые снопы пшеницы. Затем я заметила, как падают зерна на землю – празднество сменилось иным зрелищем, пусть и бывшим донельзя естественным, но оттого не становившимся более приятным: мне напоминали, что любой урожай – всего лишь часть бесконечного круга, по которому ходят жизнь и смерть, представшие передо мной в своем истинном, ничем не приукрашенном виде. Я одновременно видела, как оплетают корни чьи-то полуистлевшие кости, и в то же время перед глазами моими проносились смутные образы из жизни того существа, что лежало в сырой земле – некогда оно радовалось и тосковало, любило и желало быть любимым… Хоть я и догадывалась, чем должно обернуться это видение, но все равно ощутила неприятный холодок, когда поняла, что видела сейчас итог своей собственной жизни – впрочем, такой была судьба любого смертного, и именно о том мне напоминала здешняя магия, остатки которой все еще теплились в камнях и земле.
– Я и без того смотрю в будущее без особого воодушевления, – пробормотала я, растирая виски, чтобы побыстрее прийти в себя. – Не думайте, что чем-то меня удивили.
Но стоило мне сделать один шаг вперед, как резкая боль пронзила мою левую ногу. Мне показалось, что один из сухих колючих побегов ударил меня по колену, продемонстрировав тем самым отменную силу, плохо сочетающуюся с его усохшим видом. Я, потеряв равновесие, рухнула навзничь, и тут же рядом с моей головой с суховатым треском раскололся невесть откуда упавший камень, способный размозжить череп и быку. Я вскочила на ноги, торопливо осматриваясь, но, опять же, стоило мне только сдвинуться с места, как черная жесткая ветвь отвесила мне весьма болезненную оплеуху, и я вновь вынуждена была упасть на колени, утирая кровь с рассеченной щеки. Не успела я озадачиться вопросом, что же во мне так не нравится здешним камням, сухим веткам и прочим предметам, которые я ранее не заподозрила бы в чрезмерной разборчивости, как в ушах у меня зазвучал шепот:
– Дары! Она пришла без даров! Десятки лет мы ожидали, когда же нам окажут полагающиеся почести! Какая дерзость, какая непочтительность! Мы не позволим тебе пройти к храму, пусть даже ты и сумела проникнуть сюда, обманув портал своим знаком! Этот знак вышел не из-под руки нашего властителя, мы не узнаем его руку, о нет… Дары… Где же наши дары?..
Стоило признать, умом я уступала господину Лукиусу Моолу, свидетельства которого стали для магистра Аршамбо главным источником сведений об устройстве этого мира. Почтенный крестьянин, как я хорошо помнила, имел при себе целую корзину то ли ватрушек, то ли бубликов, которой собирался умилостивить духов, и тем самым соблюл установленные здесь испокон веков законы. Я же появилась у порога храма в неурочный час благодаря сомнительному пропуску, да еще и с пустыми руками – неудивительно, что мой визит сочли невежливым.
Должно быть, каждому знакомо то неловкое чувство, когда по собственному недомыслию при знакомстве с некими важными господами допускаешь бестактность, после которой первое впечатление о тебе безнадежно испорчено и двери всех приличных домов города грозят навеки закрыться перед твоим носом. И в человеческом обществе подобные проступки исправить очень сложно, что уж говорить о примирении с камнями и деревьями, давно уж одичавшими и выжившими из ума – если он у них когда-либо имелся. Затруднение мое нельзя было описать словами, и помогла мне чистая случайность: рана на руке, оставшаяся после ритуала, связавшего нас с Мелихаро, начала снова кровоточить – ведь я опиралась на нее, когда пыталась привстать. На том месте, где упали капли моей крови, я к своему немалому удивлению увидела свежий зеленый росток – между камнями распустились крохотные нежные листочки.
Немного посомневавшись – уж очень неприятной была последняя пощечина, – я ступила ногой на зеленое пятнышко, и замерла, ожидая удара. Однако шум в ушах немного поутих, надоедливый шепот стал едва разборчивым, и я смогла перевести дух.
– Вот, стало быть, какое подношение вас устроит, – пробормотала я, нащупывая нож. – Обязательно припомню Искену его слова – дескать, культы плодородия не отличаются кровожадностью!..
Итак, за каждый свой шаг я платила несколькими каплями крови, на месте которых тут же появлялась слабенькая зеленая поросль, которая милостиво дозволяла мне ступать по ней. Я вспомнила легенду о прекрасной деве, под ногами которой при каждом шаге расцветали фиалки – и подумала с глухой досадой, что не отказалась бы сейчас от подобного дара. Одним духам было ведомо, как долог путь к храму и сколько крови мне пришлось бы преподнести в дар здешнему миру, чтобы добраться до гробницы. Каждый шаг требовал немалой сосредоточенности, я видела в подробностях и ступени, выщербленные от времени, и изгибы небольших мостов, перекинутых через давно пересохшие ручьи. Но стоило мне только поднять голову, как зрение подводило меня, все линии начинали колебаться и дрожать, глаза мои застилали слезы, и я не могла разобрать ничего впереди себя.
Когда я начала думать, что из меня попросту решили выцедить всю кровь, вынудив блуждать по кругу в этом каменном лабиринте, очередной спуск по ступеням завершился неожиданным образом – я очутилась у такой же арки, как и та, что отмечала местонахождение портала в моем родном мире. Поворачивать назад уж точно не имело смысла, поэтому я решительно шагнула сквозь нее, и обнаружила, что нахожусь в зале, превосходящем размерами подземелья храма в моем мире, но чрезвычайно напоминавшего его фресками и надписями. Здесь они сохранились куда лучше и казались совсем свежими, а в местах самого густого их переплетения дрожали уже знакомые мне сгустки света, позволявшие без труда рассмотреть главные детали обстановки.
Мой взгляд остановился на камне, находившемся посредине зала, и на секунду я замерла от страха: мне показалось, там сгорбилось живое существо. Однако я тут же поняла свою ошибку – то был всего лишь грубо обтесанный камень, вне всякого сомнения, именно тот, о котором я слышала от магистра Аршамбо.
Теперь, когда до цели оставалось всего лишь несколько шагов, страшная слабость охватила меня, и я не сразу смогла сделать первый шаг. Руки мои сами потянулись к голове, чтобы снять шапку, а шея вдруг согнулась от невидимой тяжести – меня вынуждали совершить поклон. Чувство, охватившее меня при этом, не было похоже на ужас или нерешительность – оно несомненно было сродни почтительности, которой я сроду не испытывала, и оттого находила навязанное мне ощущение несколько унизительным. Впрочем, чем ближе я подходила к надгробию, сжимая в руках свой грязный головной убор, тем торжественнее себя ощущала, словно кто-то давал мне знать, что я нахожусь здесь по праву и совершаю то, что должна.
Поэтому я вовсе не удивилась, когда увидела, что древнюю плиту, покрывавшую гробницу, пересекает свежая трещина. Раз уж я дерзнула прийти сюда, то мне было позволено взглянуть на то, что я искала… на то, что я искала по приказу полубезумного. магистра Аршамбо, который, возможно, лгал мне и послал на верную смерть.
Я замерла, понимая, что от решения, которое я сейчас приму, зависит судьба множества людей, а затем столкнула плиту на каменный пол, уже не заботясь о том, что она может разбиться.
* * *
Выходя из зала, я с горечью усмехнулась и оглянулась – обломки надгробной плиты уже заплетали буйные побеги, пробившиеся сквозь камень там, где остался отпечаток моей окровавленной ладони. Вскоре они должны были скрыть под собой и само надгробие. На прощание я вновь поклонилась – теперь уж безо всякого принуждения, – и вновь надела шапку. Горбатому Королю было воздано достаточно почестей с моей точки зрения, а ущерба, если разобраться, нанесено не столь уж много. Вряд ли между нами могли остаться обиды.
Дорога, по которой я пришла сюда, к моему удивлению изменилась до неузнаваемости. Когда я, выйдя из-под арки, увидала ее, то на мгновение меня объял ужас: вдруг мои размышления над гробницей заняли не несколько минут, как мне показалось, а добрый десяток лет?.. Обычные козни духов, кто о них не слыхал… Тем крошечным, хилым росткам, возникшим из капель моей крови, потребовались бы долгие годы, чтобы превратиться в буйную зелень, которая теперь покрывала мой путь, как живой ковер. Но не успела я испугаться, как получила беззвучный ответ, тут же успокоивший меня – никто не украл и секунды моего времени. Просто этот мир торопился ожить, получив, наконец-то, дары, по которым он так истосковался. Я легко шагала по молодой листве, отмечая, что небо над моей головой светлеет, а три луны исчезли с небосклона, наконец-то уступая место солнцу, и говорила себе, что приняла верное решение.
Подойдя к стене, где арка и отпечаток красной ладони отмечали местонахождение портала, я вдруг испытала странное сожаление от того, что приходится покидать это место. Конечно, то было весьма самонадеянно, но мне казалось, что это я вдохнула жизнь в бесплодную пустошь и принесла сюда перемены – пусть даже мое появление здесь и было предрешено другой древней силой. Я не была уверена, что увижу еще раз здешние края, поэтому долго всматривалась вдаль, пытаясь хорошо запомнить величественный силуэт храма, теперь уже хорошо различимого среди оживающей зелени.
Но моего возвращения ждал мой собственный мир, и я еще не знала, как будет выглядеть полная расплата за то, что я воспользовалась этим переходом. «Если портал и впрямь взыщет плату с меня, то как это будет происходить? – размышляла я, протягивая подрагивающую ладонь к метке на стене. – Не ошибся ли Искен? Вдруг нам не удастся обмануть древнее заклятие?». В глубине души я склонялась к тому, что такой исход будет наиболее справедливым, ведь демон второй раз принимал на себя удар, предназначавшийся мне… Но узнать о том, чем обернется наша затея, можно было только сделав шаг вперед. Я быстро произнесла слова формулы, составленной Аршамбо, и не успела договорить последнее слово, как вихрь силы увлек меня вперед. Несомненно, магия здесь возрождалась – заклинание не пришлось повторять, и, стало быть, жителей деревни Козероги ожидало немало странных событий в ближайшем будущем.
После приятного золотисто-розового света зарождающегося рассвета, к которому успели привыкнуть мои глаза, подземелье храма, где ожидали меня мои спутники, показалось мне вдвойне отвратительным местом. Я успела заметить, что Леопольд, небрежно развалившись, сидел на ступенях, у самого подножия арки, Мелихаро держался совсем рядом с порталом, нервно расхаживая взад-вперед, а вот Искен стоял поодаль, мрачно и неотрывно глядя исподлобья в сторону портала. Видимо, отсутствовала я не так уж долго, но времени прошло достаточно для того, чтобы со скуки они успели перегрызться между собой и поклясться более не заговаривать друг с другом, ведь иначе объяснить молчание, сохранявшееся между ними, я бы не смогла. Все эти мысли за пару мгновений пронеслись у меня в голове, пока я делала первый шаг из-под арки, но не успела я издать хоть звук, как почувствовала, что непреодолимая сила возвращает меня назад. Я бросила взгляд на свои руки, внезапно онемевшие, и увидела, что их оплел плющ, еще недавно бывший всего лишь рисунком на стенах. Шипы, которые так не понравились магистру Леопольду, вдруг блеснули медью, и впились в мои руки, как клыки хищного зверя. Я была прикована к стене магическими цепями, все крепче обвивающими мое тело, все ближе подбиравшимися к сердцу…
– Да чего же ты ждешь, тупица?! – закричал Искен, обращаясь к Мелихаро, но, впрочем, так и не сделав ни одного шагу в мою сторону. – Пришел твой черед!
Я не могла повернуть голову, побеги уже оплели ее тугим венком, сжимающим мои виски не хуже стального пыточного обруча – но мне показалось, что руки моей коснулось что-то теплое. А затем давление на мою грудь ослабело и я, хрипло закашлявшись, повалилась на пол, освобожденная от оков. Все еще задыхаясь и отплевываясь, я поднялась на ноги с помощью магистра Леопольда и Искена, и попыталась было оглянуться, чтобы увидеть, что происходит с Мелихаро, занявшим мое место. Но Искен удержал меня и тихо сказал:
– Не стоит тебе на это смотреть, это все равно не облегчит его судьбу. Расплата не продлится долго, нужно просто подождать…
Но я, со злостью оттолкнув и его, и магистра Леопольда, уже в отчаянии пыталась разорвать стебли, опутавшие демона как кокон. Побеги проклятого плюща оказались крепки, словно внутри них была спрятана стальная нить, я тут же изрезала о них ладони – но не останавливалась, не слыша увещеваний чародеев, пытавшихся меня остановить. И в самом деле, никакой пользы мои попытки освободить демона не принесли – стебли и листва, получив свое, просто осыпались каменной пылью, в которой можно было заметить прозелень старой выцветшей краски.
