Текст книги "И.о. поместного чародея. Книга 2 (СИ)"
Автор книги: Мария Заболотская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 27 (всего у книги 40 страниц)
Глава 8, объясняющая, зачем Каррен понадобилась Артиморусу и проливающая свет на некоторые обстоятельства исчезновения магистра Каспара
Светская столичная жизнь начиналась отнюдь не с рассветом, и я впервые за много дней спала, сколько того требовало уставшее тело. Это придало мне и физической силы, и душевной – я окончательно уверилась, что повстречаю сегодня Каспара. И разве это была не встреча мечты? Я кружилась перед большим эльфийским зеркалом, рассматривая свое прелестное голубое платье со всех сторон, и впервые в жизни испытывала те чувства, что так важны для любой женщины. Ум мой был настолько занят непривычными для него мыслями, что я на время оглупела до невероятных пределов. Каким-то чудом мне удалось сообразить, что следует остановить служанку, уносящую мою старую сумку. Но к моему пышному наряду полагался лишь небольшой изящный кошелек, расшитый жемчугом, и я могла захватить с собой лишь самые важные предметы. Поразмыслив, я положила в кошелек ключ от дома Аршамбо и почти пустой пузырек из-под зелья, которым я когда-то воспользовалась при похищении Озрика.
– Вы восхитительно выглядите, госпожа Брогардиус! – объявил Артиморус, завидев меня, а Констан, сопровождающий его, с одобрением прибавил:
– Великая сила – магия!
К княжескому дворцу мы отправились в роскошной карете. Я с превеликим трудом забралась внутрь, путаясь в многочисленных кружевных нижних юбках, напоминавших мне нагромождение мыльной пены, и всю дорогу пыталась уложить воланы и рюши так, чтобы не застрять намертво при выходе. Чем дольше мы ехали, тем с большим беспокойством изучал меня Артиморус, явно сообразивший, что упустил из внимания некоторые аспекты своего плана:
– Позвольте поинтересоваться, юная дама, – с опаской произнес он, наконец. – Имеете ли вы представление о придворном этикете и правилах поведения, принятом в высшем свете?
– Об этом вам следовало подумать ранее, раз уж вам пришла в голову блажь взять меня с собой, – ядовито отвечала я, ерзая на своем месте. – Могу, пожалуй, обещать, что не буду громогласно сморкаться и мыть ноги в фонтане.
Артиморус заметно вздрогнул, и я мстительно усмехнулась, хотя, признаться, и сама порядочно опасалась опростоволоситься. Меньше всего я хотела бездарно истратить этот шанс и показаться Каспару неотесанной деревенщиной.
Никогда в жизни я не решалась мечтать о том, что попаду в княжеский дворец, да к тому же войдя через парадный вход. От простодушного восторга я даже позабыла на время, как непрочно мое положение и как мало я знаю о том, что меня ожидает впереди. Пока Артиморус тщетно пытался скрыть негодование, обуревавшее его после общения со стражей, которая нарочито долго изучала его приглашение, я жадно осматривала дворец, чьи светлые белокаменные стены и стрельчатые высокие окна мало походили на мрачные строения Академии.
– Эти глупцы еще пожалеют о своей дерзости, – зловеще пробурчал себе под нос Артиморус, то и дело оглядываясь, и я подумала, что из Искена когда-нибудь получится прекрасный глава Лиги чародеев – по крайней мере, аспирант гневался на непочтительных стражников необычайно схожим образом.
Зал, где должен был состояться торжественный прием эзрингенского посольства, был заполнен придворной знатью. Конечно же, Артиморуса Авильского знал любой из присутствующих, но определенное количество придворных посчитало нужным сделать вид, будто понятия не имеет, что за длиннобородый старец в старомодной бархатной мантии появился средь шумной толпы. Те же, кто решился все-таки поприветствовать Артиморуса, делали это смущенно и торопливо, но быстрые поклоны взбесили старого мага едва ли сильнее, чем равнодушие. Я заметила, что кончик его седой бороды извивается, точно змеиный хвост.
Меня же задеть презрительными рассеянными взглядами было куда сложнее – большую часть жизни я провела в подобном положении, и злорадно полагала, что некоторым магам не повредит опыт такого рода. К тому же, отнюдь не все придворные щеголи изображали, будто не замечают меня, и эти выразительные взгляды оказали на мою осанку куда более благотворное влияние, нежели вчерашние заклинания. У внимания того были причины и помимо моей многократно усилившейся внешней привлекательности – пышный наряд, который выбрали для меня чародейки, определенно выделялся на фоне темных закрытых платьев прочих дам. Прически всех придворных красавиц оказались очень строги – ни единого локона не выбивалось из их кос, украшенных разве что скромными лентами, в то время как в копне моих распущенных волос сверкали десятки драгоценных шпилек, немилосердно царапавших голову. Лица всех без исключения дам, попадавшихся на моем пути, были очень бледны – и я видела, что на создание изможденного образа у бедняжек ушло немало стараний и пудры, скрывающей здоровый румянец. Вовсе не так я воображала облик блистательного княжеского двора, но мое молчаливое удивление не продлилось долго. Констан, разряженный почище меня, скривился и пробормотал:
– Проклятущая эзрингенская мода! Вот за что святошам-эзрингенцам стоит дать пинка посильнее – так это за проповеди о вреде нарядных платьев...
Выходило, что все эти темно-синие и серые одежды – недавнее веяние, сопутствующее прочим переменам в жизни нашего княжества. Затаенная зависть в глазах придворных дам, явно с тоской вспоминающих о былых временах, получила свое объяснение.
К моему удивлению, Артиморус не был единственным чародеем, приглашенным на прием. И удивление это было не из приятных, поскольку второй гостьей из числа магов оказалась Стелла ван Хагевен, что как нельзя лучше свидетельствовало о степени влияния чародейки в столице. Я не сразу узнала ее: и в Академии она казалась мне воплощением элегантности и красоты, во дворце же ее блистательность была почти нестерпимой, и тот, кто попробовал бы не заметить столь дивную красоту, выставил бы себя полным идиотом. Я вздохнула, поняв, что мой триумф оказался весьма краткосрочным – теперь все взгляды были устремлены на Стеллу. Что и говорить – ее серебристое платье и драгоценности были настолько великолепны, что даже я не сразу заметила того, кто ее сопровождал, скромно отставая на полшага.
– Господин Мелихаро, мой новый секретарь, – мимоходом представила Стелла своего спутника Артиморусу, и старый чародей так же небрежно кивнул, тут же заведя с госпожой мажордомом разговор о каких-то делах Академии.
Мы же с демоном вытаращились друг на друга, не веря глазам своим – со времени нашей последней встречи каждый из нас разительно переменился. И если к своему преображению я уже немного привыкла, то вид демона, разодетого в пух и прах, застал меня врасплох. Должно быть, чары личины начали потихоньку рушиться, и хоть значительных изменений в лице и фигуре Мелихаро я отыскать не смогла, облик его в целом стал куда значительнее и суровее. Спохватившись, я быстро оглянулась, проверяя, не вертится ли рядом Констан – вряд ли мой бывший ученик узнал бы старого знакомца в новом обличии, но донельзя растерянное выражение наших лиц сказало бы многое даже стороннему наблюдателю. Но, к счастью, Констан куда-то отлучился по поручению Артиморуса, и мы с демоном могли перемолвиться парой словечек. Впрочем, это не было таким уж благом – я понятия не имела, о чем с ним говорить.
Мелихаро оказался смышленее меня и, не тратя лишнего времени, быстро спросил:
– Вы в беде? Вам нужна помощь?
Я замерла – простой вопрос застал меня врасплох. Несомненно, я была в беде – да еще какой! – и мне определенно требовалась помощь, а уж как хотела бы я вновь почувствовать поддержку друга, которому можно доверять!.. Но я смотрела на демона, отмечая в уме все те изменения к лучшему в его внешнем виде, что свидетельствовали о наступлении светлой полосы в жизни Мелихаро, и отчетливо понимала – наша случайная встреча может стать концом его спокойной жизни. Мне показалось, что демон наконец-то обрел свою мечту – ведь именно так он когда-то описывал ту цель, стремление к которой заставило его податься в мир людей. Стать правой рукой Стеллы ван Хагевен, ее доверенным лицом – да что там!.. Я еще раз окинула Мелихаро взглядом, постаравшись быть беспристрастной – демон был чертовски импозантен в своей новой роли, несмотря на невысокий рост и рыжину. Кто знает, не получили ли отклик те мечтательные взгляды, что он бросал на Стеллу при первых встречах? И стоило ли мне рушить то, чего он достиг, избавившись от меня и той тучи неприятностей, которые неизменно следовали за мной по пятам?..
Я вздохнула, покачала головой и так же быстро произнесла:
– Нет, господин Мелихаро, мои дела пошли на лад. Не беспокойтесь.
Демон хорошо меня знал, и вряд ли мне удалось обмануть его, не будь он так откровенно смущен моим новым обликом – вместо того, чтобы заметить мои подрагивающие пальцы и напряженный голос, Мелихаро, точно завороженный, пялился то в мое декольте, то на мое лицо. В который раз судьба посмеивалась надо мной, воплощая в жизнь мои мечты с ехидной неточностью. В душе я надеялась, что увижу сегодня подобное выражение на лице Каспара, но, увы, сколько я не вертела головой – никого, похожего на своего крестного, так и не увидала. Мелихаро же, услышав мои слова, лишь коротко кивнул, с заметной неохотой отведя взгляд, и шагнул в сторону, рассеяно озираясь вокруг, точно никакого разговора между нами и не было.
Между тем, Стелла ван Хагевен, перекинувшись парой слов с Артиморусом, повернулась ко мне, и слабое любопытство в ее глазах спустя пару мгновений сменилось откровенной злостью. Я поняла, что чародейка меня узнала. И мое присутствие настолько возмутило госпожу мажордома, что на время она позабыла о всяких правилах хорошего тона, не говоря уж о почтении к главе Лиги.
– Вы все-таки притащили ее сюда! – воскликнула она так громко и резко, что сразу несколько человек оглянулись в нашу сторону.
– Госпожа ван Хагевен! – промолвил Артиморус с оттенком угрозы. – Вы, никак, позабыли, где мы находимся и почему?
– О нет, я как раз об этом вспомнила! – Стелла была вне себя от гнева, и пропустила мимо ушей все то, что пытался довести до ее ведома хмурящийся Артиморус. – Надеюсь, вы также помните то, что я всегда выступала против любых затей, в которых вы намеревались задействовать это змеиное отродье!
Старый чародей, сообразив, что недооценил силу возмущения чародейки, которая не обращала ровным счетом никакого внимания на его выразительные взгляды и покашливания, совершил хитрый маневр, в результате которого мы отступили в достаточно укромный уголок, перестав привлекать к себе внимание всех присутствующих.
– Госпожа ван Хагевен! – теперь Артиморус не скрывал своего раздражения и голос его стал трескучим. – Поверить не могу, что столь разумная дама устраивает подобную сцену на глазах у всего княжеского двора! При нынешних обстоятельствах, когда все только и шепчутся о том, что время чародеев на исходе, давать пищу для еще более опасных пересудов крайне неосмотрительно с вашей стороны! Мы не имеем права демонстрировать сейчас разобщенность взглядов, да и в целом я не одобряю любые попытки со мной спорить, как вам должно быть известно.
– Сударь, вы знаете, как я дорожу вашим уважительным отношением, – Стелла пыталась вернуть своему лицу то самое выражение холодности, что так шло к ее совершенным чертам, но голос чародейки срывался. – Однако даже страх навлечь на себя ваш гнев не заставит меня промолчать. На это лживое, двуличное существо нельзя положиться, и любые планы, которые хоть в какой-то мере имеют отношение к Каррен Брогардиус, обречены на провал. Когда речь идет о столь важных событиях, как те, что губят сейчас Лигу, делать ставку на эту девчонку – безрассудство. Я говорила это Каспару, говорю это и вам. Каспар тогда рассмеялся мне в лицо – и посмотрите, что стало с ним, считавшим эту мерзавку своим главным козырем?..
– Еще одно слово, госпожа ван Хагевен, – старый чародей сделал повелительный жест рукой, заставивший Стеллу наконец-то смолкнуть, – и вам придется долго размышлять над тем, как неразумно рушить чужие планы. А именно этим вы сейчас и занимаетесь, позабыв о том, кому противоречите!
Чародейка, чье лицо вспыхнуло, но тут же покрылось смертельной бледностью, пробормотала, склоняя голову:
– Прошу простить мою несдержанность, сударь. Поверьте, она происходит лишь из беспокойства за судьбу чародейства, и из желания уберечь нас всех от надвигающихся бедствий.
– Так будьте же мне опорой, госпожа ван Хагевен, а не еще одним бедствием, с которым невозможно совладать, – отвечал Артиморус язвительно, и на этом спор завершился, оставив недобрую тень на лицах обоих его участников.
Все то время, что чародеи препирались, словно не замечая моего присутствия, я боялась лишний раз вздохнуть и напомнить о себе. Так же поступил и Мелихаро, внимательно прислушивающийся к каждому слову и бросающий на меня косые взгляды, ясно свидетельствующие – теперь он и подавно не верит в то, что дела мои пошли на лад.
Пылкая и возмущенная речь Стеллы взволновала меня куда больше, чем все, что слышала я от Артиморуса до сей поры. Мне очень хотелось бы надеяться, что я неверно истолковала слова чародейки, но мрачное предчувствие вернулось ко мне, усилившись десятикратно. "Каспар не появится здесь сегодня, – обреченно поняла я. – Если мне и суждено повстречаться сегодня с кем-то, то это будет совсем другой человек".
Услышанное настолько встревожило меня, что я совершенно позабыла о формальной цели нашего визита, и с некоторым недоумением последовала за Артиморусом, подавшим мне знак. Видимо, посольство вот-вот должно было прибыть, и придворные торопливо занимали свои места согласно писаным и неписаным законам. Судя по тому, с каким тоскливым раздражением старый маг смотрел на возвышение, где располагался княжеский трон, раньше он имел право находиться непосредственно у его подножия. Теперь же едва заметные людские течения вынесли нас на самые задворки, где толпились юные пажи, и сопротивляться этому было бессмысленно – разумеется, здесь ни один шаг не совершался случайно.
Артиморус, и следовавшая за ним Стелла ван Хагевен, не промолвили ни слова, однако на их лицах легко было прочитать те самые мысли, что так громко и гневно озвучивал более юный и несдержанный Искен Висснок, столкнувшись с очередным неуважением в адрес чародейского сословия. Я попыталась было держаться чуть поодаль, не желая приближаться к госпоже мажордому, но старый маг вновь жестом указал мне на полагающееся мне место, и я покорно встала по правую его руку, не ожидая ничего доброго.
Если бы к тому времени у меня сохранилась хоть капля любопытства, я бы непременно огорчилась – с того места, что причиталось сегодня чародеям, было не разглядеть ни князя, ни его супругу. Но теперь меня одолевали настолько тягостные размышления, что я не замечала ничего вокруг себя. Когда герольды объявили о прибытии посольства, я даже не подняла глаз, и Артиморус, склонившись ко мне, прошептал:
– Неужто вам совсем не любопытно взглянуть на главного врага магии?
– Главного врага? – переспросила я, глядя на нескольких людей в темных скромных одеяниях, медленно шествующих к трону.
– Почетный гость князя Йорика сегодня – нареченная мать княгини Хайды, герцогиня Арборе, – Артиморус говорил это с каким-то особым значением, сути которого я не уловила, тщетно пытаясь вспомнить, при каких обстоятельствах слышала о герцогине Арборе: имя показалось мне знакомым.
– Вы, должно быть, слыхали, что княгиня Хайда всячески отвращает супруга от дружбы с чародеями, и именно ее стараниями Лига сейчас пребывает в таком упадке, – продолжал нашептывать мне старый маг. – Конечно же, Хайда слишком юна для того, чтобы самостоятельно плести эти интриги, и всем известно, что каждый свой шаг она делает лишь по наущению своей дражайшей названной матушки. Эта дама очень славна в Эзрингене. Овдовев, она унаследовала значительное состояние, и употребляет все свое влияние лишь для одной цели – изгнать чародеев из Эзрингена и Эпфельредда, запретив любое применение магии. Она чрезвычайно богобоязненна и считает магов главными врагами своей веры. В подобном же духе она воспитала и ту, которую называет своей крестной дочерью, ведь своих собственных детей у нее нет...
Я попыталась было разглядеть герцогиню, так занимавшую ум Артиморуса Авильского, но видела лишь покачивающуюся накидку из черных кружев, да худощавую высокую фигуру в черном платье.
– Долго ли мне нужно здесь торчать? – спросила я раздраженно, убедившись, что чародеи намерены попросту наблюдать за происходящим. – Церемония эта, как мне кажется, препорядочно уныла, а эзрингенцы наверняка живут в полтора раза дольше обычных людей, раз позволяют себе так медленно переставлять ноги.
– Терпение, дитя мое, – кротко отозвался Артиморус, придав себе утомленный и грустный вид, заставивший меня насторожиться. – Я употребил остатки своего влияния для того, чтобы меня представили герцогине – она и слышать не хотела о том, чтобы уделить внимание какому-то старому чернокнижнику. И теперь я намерен дождаться этой встречи во что бы то ни стало. Не станете же вы лишать старика последней возможности приобщиться к блистательной жизни двора? Посмотреть в глаза той, что безжалостно загубила дело всей его жизни?
– Вольно же вам напрашиваться на неприятности, – проворчала я. – Эта герцогиня плюнет в вас при всем честном народе – и вся недолга.
– Одним плевком больше, одним меньше... – тон Артиморуса был настолько смиренен, что я готова была поверить, будто стою рядом вовсе не с магом, славным своей исключительной злопамятностью, которая и стала залогом столь длительного пребывания на посту главы Лиги.
Мало-помалу чопорная церемония оживилась. После того, как герцогиня поздравила свою названную дочь с рождением долгожданного первенца, а князь произнес ответную речь, из которой следовало, что он чрезвычайно рад визиту высокородных эзрингенцев, дружбу с которыми он намерен укреплять всеми возможными способами, к трону начали походить господа, которых князь представлял герцогине. Одних он именовал вернейшими слугами княжеского рода, других – преданнейшими друзьями, третьих – славнейшими, четвертых – храбрейшими, и лишь глава Лиги, когда пришел его черед, не был удостоен никаких эпитетов. Артиморус со Стеллой к тому времени незаметно переместились поближе к трону, и я, покорно следуя за ними, теперь хорошо видела и пожилого краснолицего князя, и его бледную худосочную супругу. Произнеся имя Артиморуса, светлейший князь страдальчески поморщился, точно предчувствуя неприятную сцену, а княгиня Хайда, не таясь, сделала отвращающий знак, ясно показывающий, что даже самого высокопоставленного из магов она считает чем-то сродни домовой нечисти. Я мимоходом отметила, что подобные жесты изучали адепты первых годов обучения, и в очередной раз сказала себе, что и бесам из преисподней не разобраться в истинных причинах вражды между святошами и магами.
Герцогиня, на которую я перевела взгляд, вдоволь изучив княжескую чету, смотрела на Артиморуса презрительно и враждебно. Ее худое лицо не выглядело изможденным или старым – напротив, правильные черты его словно не несли отпечатка прожитых лет, я я бы затруднилась определить точный возраст этой бледной красивой женщины, которой не требовалась ни пудра, ни прочие ухищрения для того, чтобы напоминать ожившую статую. Волосы ее были скрыты под сложным головным убором, с которого спадали волны черных кружев обманчиво простого плетения, цена которых явно могла сравниться со стоимостью иных драгоценностей.
– Господин Артиморус, – произнесла она бесцветным тоном, – я удивлена тем, с какой решимостью вы добивались личного знакомства со мной. Вряд ли мы из тех людей, что могут испытывать друг к другу приязненные чувства. Я не скрываю того, что главной целью моей жизни является изгнание вам подобных, за пределы государств, населенных богобоязненными и честными людьми.
Несмотря на то, что Артиморус ожидал недоброго отношения, прямота госпожи Арборе задела его за живое. Ответить старый маг смог только после небольшой паузы, во время которой наверняка представлял себе, как испепеляет герцогиню, а затем развеивает ее прах над самой зловонной сточной канавой Изгарда. Как я уже не раз отмечала, умение сдерживать себя было присуще высокородным магам только при общении с равными себе, и всякая дерзость от человека, не принадлежащего к древней и богатой чародейской фамилии, тотчас выводила их из себя. Покосившись на Стеллу, я убедилась, что чародейка уже прикусила губу до крови от бешенства. Но глава Лиги был куда старше госпожи мажордома, и, к тому же, он, несомненно, подготовился к этому разговору, поэтому тон его был кроток и ласков.
– Прошу простить меня, Ваша светлость, за неуемное любопытство, – произнес он, слегка поклонившись. – Вы должно быть слыхали, что в старости многие впадают в детство и совершают неразумные поступки. А я очень стар, госпожа Арборе по людским меркам, и мне привычны размышления о том, что мое время уходит. На мое место вскоре придут другие – юные, пылкие, одаренные. Я ведь тоже вступил на стезю чародейства в тяжелые времена, о которых нынче все позабыли. Справедливо будет, если молодая поросль тоже попотеет, отвоевывая свое место под солнцем... Кстати, о молодежи!.. – Артиморус, словно опомнившись, всплеснул руками. – Раз уж под сводами этого зала было произнесено мое имя, не будет большой беды, если я представлю вам одну чародейку, высоко ценимую Лигой и подающую большие надежды, несмотря на юный возраст...
Так как мне и в голову не могло прийти, что Лига высоко ценит мой труд на посту поместного мага в захолустье (честно сказать, я сомневалась, что кто-то из магов высшего ранга сможет отыскать на карте княжества городишко Эсворд), да и большие надежды в отношении себя не питала даже я сама, слова Артиморуса, как мне показалось, касались Стеллы ван Хагевен. Но, к моему удивлению, пальцы Артиморуса вцепились в мою руку, и я была вынуждена сделать шаг вперед сразу по окончанию его речи.
– В своем ли вы уме, господин маг? – раздраженно бросила герцогиня Арборе, даже не взглянув в мою сторону. – Какое мне дело до ваших выкормышей? Как мне казалось, я ясно дала понять, что уничтожу любого из них безо всякой жалости, если им вздумается противостоять мне и продолжать заниматься магией!
– Госпожа Арборе, – продолжал Артиморус, точно не расслышав слова герцогини, – позвольте представить вам одну из лучших чародеек Изгарда, Каррен Брогардиус, дочь Сальватора Далерского.
И только увидев, как отшатнулась назад герцогиня, точно увидев перед собой призрака, только заметив, как расширились ее удивительно яркие, голубые глаза, которые были так хорошо знакомы мне по портрету из моего медальона, я поняла, зачем я очутилась здесь сегодня.
– Ах ты ж... – пробормотала я себе под нос, чувствуя, как распирает меня изнутри ярость. Как же я сразу не догадалась, отчего сохраняю ценность в глазах чародеев? Однажды я пригодилась Каспару для того, чтобы поймать моего отца, теперь же с моей помощью намеревались манипулировать матерью! Матерью, которой я не знала, и никогда не хотела знать, посчитав, что одного предательства с ее стороны достаточно для того, чтобы составить мнение об этой женщине. На что именно рассчитывал Артиморус, предъявив меня герцогине? Если она отказалась от меня один раз, то что помешает ей сделать это и во второй?..
Но видя то, как взволнована госпожа Арборе, я поняла, что удар мага пришелся в цель – герцогиня не собиралась делать вид, будто не узнала меня. Артиморус же не останавливался на достигнутом. Пользуясь растерянным молчанием, воцарившимся вокруг, старый маг вновь заговорил:
– Право слово, госпожа Арборе, это очень славная девочка, почти тех же лет, что и ваша воспитанница, светлейшая княгиня Хайда. Она добилась немалых успехов на магическом поприще и предана делу Лиги Чародеев, как никто другой. Ваша любовь к названной дочери столь велика, что я не сомневаюсь – за строгими манерами скрыта добрая душа, способная проникнуться теплыми чувствами к той, что также по возрасту годится вам в дочери...
– Ее светлости дурно! – воскликнула одна из дам, сопровождавших герцогиню, и бросилась к госпоже Арборе, начавшей оседать. Княгиня Хайда испуганно вскрикнула, и, позабыв о правилах приличия, бросилась к своей названной матери. Я же стояла на месте, точно окаменев.
– Господин Артиморус! – вскричал князь. – Если это воздействие каких-то ваших чар, то...
– Что вы, что вы, Ваша светлость! – Артиморус благожелательно улыбался, сохраняя умиротворенный вид. – Клянусь, что не использовал ни крупицы магии. Я бы не посмел так оскорбить госпожу Арборе!
Началась суматоха, беспамятную герцогиню в сопровождении рыдающей Хайды унесли в покои под усиливающийся гомон. Я почувствовала, как нажим пальцев Артиморуса усилился, и поняла, что старый маг хочет меня увести. Стелла, все это время сохранявшая молчание, смотрела на меня с холодным любопытством, точно не зная, расценить ли произошедшее как благо или же как зло. Констан, незаметно появившийся за нашими спинами, сохранял непроницаемое выражение лица, а Мелихаро напряженно прислушивался, не вполне поняв, чему именно став свидетелем.
– Как вы посмели? – процедила я, резко выдернув свою руку из цепких стариковских пальцев. – Как вы посмели воспользоваться мной для этого?!
– Ну же, дитя мое, – Артиморус сохранял спокойный вид, но я видела, что его переполняет ликование, под воздействием которого, как и от гнева, легко лишиться самообладания. – Зачем нам вести беседы здесь, среди толпы? Вернемся в мой дом, остудим головы и там...
– Нет! – почти крикнула я, отступая. – Больше я не подчинюсь вам! Я никогда не прощу вас за то, что вы сделали!
К этому моменту мы оказались поодаль от прочих придворных, разбившихся на небольшие группы и живо обсуждающих происшедшее, с опаской косясь на Артиморуса. Должно быть, никто не поверил в его заверения, и сообща тут же было решено, что старый маг наложил на герцогиню заклятие. С каждой секундой придворные незаметно отступали все дальше от нас, не желая стать новыми жертвами чародейского коварства. Вряд ли кто-то решился бы вмешаться в ссору между чародеями после всех событий сегодняшнего дня. Мне невольно подумалось, что в случае продолжительного беспамятства герцогини нас попросту арестуют, так что желание Артиморуса покинуть дворец побыстрее, воспользовавшись всеобщей растерянностью, вполне разумно.
– Право же, вы совершенно зря устраиваете эту безобразную сцену, – промолвил старый маг с нарастающим раздражением. – Нам нужно уходить и побыстрее. Обещаю вам, что...
– Выполните сначала свое предыдущее обещание, – перебила я его. – Я хочу знать, куда подевался Каспар! И после того, как вы мне скажете правду, я немедленно уйду! – и взгляд мой невольно метнулся в сторону дверей, через которые унесли бесчувственную герцогиню. Мою мать! Я почувствовала, как сбилось мое дыхание, и вновь я вспомнила этот взгляд голубых глаз, в котором не было ненависти или презрения, о нет...
– Ах это... – тон Артиморуса неуловимо изменился, и мне чертовски не понравились эти изменения. – Действительно, сейчас самое время рассказать вам о Каспаре. Видите ли, Каррен, не так давно вы, как и сейчас, продемонстрировали несвоевременное своеволие и упрямство. То, что произошло сегодня, было необходимо для блага Лиги, и вы должны это понимать.
– Мне плевать на благо Лиги, – прорычала я. – Пусть она провалится ко всем чертям, даже не рассчитывайте, что я стану вам помогать в этой низкой затее!
– Но это изначально была затея Каспара! – развел руками старый маг. – И вы безжалостно порушили ее, сбежав из Эсворда. Каспар говорил, что хорошо знает вас, и сумеет сделать так, чтобы вы появились в нужном месте в нужное время. "Почему бы просто не позвать ее?" – спросил я у него. Но он рассмеялся и сказал, что, узнав правду, вы тут же откажетесь участвовать, а простая просьба о помощи вас спугнет, так как вы необычайно подозрительны. "Что ж, действуй, как знаешь!" – сказал я, и он отправился в Эзринген, подготавливать вашу встречу с герцогиней Арборе. Однако, он просчитался и в отношении вас, и в отношении вашей дражайшей матушки... – Артиморус умолк, и сокрушенно покачал головой.
– Что это значит, черт бы вас побрал? – спросила я, чувствуя, как пересохло у меня во рту.
– Это значит, что Каспара стараниями герцогини Арборе отправили в тюрьму, а вы, упрямая девчонка, так и не появились, – взгляд Артиморуса наконец-то выражал честное чувство, и чувством этим был гнев, я не могла ошибиться.
– Так он в тюрьме? – воскликнула я.
– Уже нет, – промолвил Артиморус бесстрастно. – Руки у герцогини Арборе длинны, а правосудие в Эзрингене коротко. План Каспара провалился, и все мои старания помочь ему оказались тщетны...
– Что? – я едва могла говорить.
– Каспара казнили в Эзрингене, Каррен, – с горечью промолвил Артиморус, склонив голову. – По прямому распоряжению герцогини Арборе.
