Текст книги "Клятва (СИ)"

Автор книги: Мария Сакрытина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 22 страниц)

шестнадцатилетия. Потом девочку перевезут во дворец, сделают королевой, запрут в

башне… И никуда она не денется, никто её не спасёт. Королева – собственность короля.

Она будет играть ему на арфе – у Лиззетты это неплохо получается – и рожать

наследников. И никуда уже не сбежит – куда может сбежать королева?

– Ну-ну, герцог, что вы побледнели? Вам же здесь нравится, – подмигнул король. – Как

Лиззетта? Хороша в постели? Правду говорят, что чародеи в этом весьма искусны?

Алэр заставил себя кивнуть.

– Да, Ваше Величество.

– Ну вот и славно, – улыбнулся король. – Тогда оставлю вас, герцог, Лиззетта должна уже

скоро вернуться. Да, и как обычно, вы помните, что отвечаете за неё головой. И мне не

надо говорить, что милый малыш Генрих – ваш племянник – может не пережить вашего

предательства? Нет? Не надо? Ну вот и славно. До встречи, герцог.

Алэр смотрел на закрывшуюся дверь и всем сердцем желал ублюдку на троне смерти.

Надо просто подождать. Чуть-чуть. Он найдёт способ открыть Элизе глаза до её свадьбы.

Только бы не допустить ошибки и не умереть раньше времени. Даже если Лиззетта просто

уедет отсюда и никогда-никогда не вернётся к своему принцу – это уже будет прекрасная

месть за отца, за мать. И за себя. И может где-нибудь на Небесах зачтётся, что он, пусть и

не праведник, но помогает одной маленькой, глупой девочке справляться с её «даром».

В глубине души Алэр малодушно не хотел видеть Лиззетту в тот момент, когда она узнает, что мир не радужен и прекрасен, а её принц превратил её в убийцу. Что она ненормальная, чародейка. В глубине души Алэр даже хотел умереть раньше, чем это случится.

Элиз вернулась снова вся в крови и в полубессознательном состоянии.

Алэр давно научился не пугаться её взгляда в такие моменты. Не пугаться, если у девочки

вдруг отрастали когти, крылья или чешуя.

Или если она прижималась к нему не как ребёнок и тянулась за поцелуем.

Алэр задыхался каждый раз – смесь пота, крови и гноя сбивала дыхание, как удар в

солнечное сплетение. Но целовал сам, потому что иначе девочка превращалась в

сластолюбивую демоницу, о которых писали обкурившиеся летописцы. И тянула энергию

вместе с желанием – обязательно вместе и никак иначе. Алэр научился справляться и с

этим, лаская девочку сам, добираясь до чувствительных мест и щекоча – Лиззетта боялась

щекотки. Это помогало. Пока.

Король бы наверняка удивился, узнав, что его воспитанница до сих пор девственница.

Просыпаясь, Алэр нёс бессознательную Лиззетту купаться, потом торопливо отмывал

потёки крови, менял постель и дожидался, когда девочка проснётся.

Она никогда ничего не помнила. Только очень удивлялась:

– Алэр, мне опять плохо. Я заболела?

– Нет, Ясноглазик, – проглатывая кусок свежей булочки, как можно беззаботней отвечал

юноша. – Ты просто вчера устала. Помнишь, мы с принцем допоздна гуляли в лесу…

– А-а-а-а…

Обычно после этого Алэр задёргивал занавески балдахина и уходил к себе – Лиззетта всё

равно должна была проспать до вечера. На этот раз её тихий голос остановил раньше, чем

он успел закрыть дверь в спальню.

– Алэр?

– Да, мой Ясноглазик, – устало улыбнулся юноша.

– Скажи… это ненормально, да? – на белом, точно полотно, лице девочки горели только

глаза. И губы. Алэр отбросил воспоминание себя, целующего их, себя ласкающего каждую

чёрточку, каждый изгиб… – Я знаю, я должна любить принца, – тихо продолжала девочка.

– Он добрый. Он меня любит. Но… это ненормально, если я люблю тебя больше?

Алэр замер.

– Ты всегда рядом, всегда – когда мне плохо, когда я говорю странные вещи, когда я делаю

странные вещи. Ты всегда повторяешь, что я хорошая, что всё будет хорошо, – синие глаза

смотрели, не отрываясь. – Даже когда я… Алэр? Я расстроила тебя, да? Прости! Я не

хотела!

– Тише, тише, Ясноглазик, – заставляя себя успокоиться, пробормотал Алэр. – Просто… не

говори это никогда. Вслух. Никому. Даже принцу.

– Он расстроится, – убеждённо сообщила девочка. – Он хороший, но… я люблю тебя.

– Я же сказал: никогда не говори! – жестко бросил Алэр. – Даже мне.

Девочка грустно кивнула.

– Алэр? Поцелуй меня.

Юноша со вздохом отпустил дверную ручку, шагнул к кровати и быстро чмокнул девочку

в лоб.

– Нет, не так, – шепнула Лиззетта, выворачиваясь. И осторожно коснулась его губ. – Вот

так. И я никому не скажу.

Алэр быстро выпрямился.

– Спать!

Когда он вернулся к себе, его трясло. Можно думать что угодно про месть, можно

представлять врага на дыбе, его голову – на копье. Но если его меч вдруг превращается в

забавного вислоухого щенка, пнуть его – ты не сможешь. Ты сможешь отвернуться.

Подождать, когда щенок снова станет мечом. Так будет легче? Но если щенок принимается

ластиться, если он лижет твои руки… Ты можешь отвернуться и знать, что его глаза

преданно смотрят, что хвостик машет туда-сюда. Что он плачет, стоит тебе уйти. Что ему

больно превращаться в меч.

Ты сможешь выкинуть всё это из головы?

И ты, правда, думаешь, что сможешь забрать этот меч и пронзить врага им?

Алэр, до крови прикусив губу, упал в кресло у стола и бездумно взял из стопки чистый

лист.

***

– Солнышко моё! Ты уезжаешь.

И девчонка, и Алэр у окна, – оба непонимающе уставились на короля. И в унисон

выдохнули:

– Куда?

– В горы, любовь моя, – улыбнулся король. – Помнишь, ты хотела посмотреть на горы?

Поверь, тебе понравится, там так красиво, там ущелья, орлы и эхо…

Лиззетта, взвизгнув, бросилась королю на шею.

– Когда?

– Сейчас, моё солнышко.

– Ура-а-а! – захлопала в ладоши девочка, лучась улыбкой. – Алэр, слышишь, мы уезжаем!

Собирайся!

– Алэр остаётся, – оборвал король.

И девочка, и герцог недоумённо глянули на него.

– Но.., – выдохнула Лиззетта.

– Солнышко моё, Алэр не может поехать, – развёл руками король, всем видом выражая

сожаление. – Ведь не может?

Алэр поймал его взгляд и почувствовал, как задрожали руки.

– Элиз, прости. Я буду ждать тебя здесь…

– Нет! – топнула ногой девочка, не заметив, как задрожал пол. – Я без тебя не поеду! Ты –

со мной! Сейчас же! Всегда! Я принцесса, и я приказываю!

– Сделайте что-нибудь, герцог, – наклонившись к Алэру, шепнул король. – Поверьте, вы не

хотите, чтобы она оставалась здесь на эту ночь.

Алэр поймал взгляд Лиззетты и, порывисто упав перед ней на колени, зашептал:

– Ясноглазик, милая, успокойся. Немедленно. Ты выедешь одна, а потом я приеду. Я,

правда, должен пока остаться. Но я догоню тебя уже в предгорье, ты и заметить не

успеешь. Поняла?

Девочка с сомнением глянула на него.

– Правда? Правда, догонишь? И мы вместе будем…

– … исследовать ущелья, ловить орлов и кататься на ледянках, – улыбнулся Алэр, ловя её

взгляд. – Не бойся. Я приеду даже раньше, чем ты думаешь. Обещаю.

– Ладно, – вздохнула Лиззетта. И, быстро обняв его – лёгкий запах розы, нежное

прикосновение волос, щека к щеке – выпрямилась.

– Тогда… мне надо собираться?

– Всё уже готово, солнышко, – покачал головой принц. – Карета ждёт. Алэр помашет тебе

ручкой, а я потом лично привезу его к тебе. Будет весело, милая.

Лиззетта, нахмурившись, кивнула.

Алэру потребовалась вся его выдержка, чтобы выглядеть и чувствовать себя беззаботно, когда Лиззетта уходила. И смотреть, как король сажает её в карету. Махать рукой.

Всё хорошо. Он действительно приедет, она и оглянуться не успеет. Всё будет хорошо.

Слышишь, Ясноглазик? Ты же так хотела путешествовать. Ты же хотела посмотреть, что

там, за лесом.

Но вместо хлопанья в ладоши и восторженных возгласов Элиза молчала. И глянула

странно на Алэра, становясь на приступочку кареты. Король буквально втолкнул её

внутрь, захлопнул дверцу и махнул кучеру.

«Я догоню тебя, – подумал Алэр, провожая карету взглядом. – Обязательно. Будет весело.

Будет очень весело. Не волнуйся».

Захлопнулись ворота, и почти сразу дверь в спальню Лиззетты отворилась.

– А вы неплохо лжёте, герцог, – усмехнулся король. – Даже лучше меня.

Алэр молча прислонился к стене.

– Мне стоит вас поблагодарить, – проходя к столу и наливая горячий шоколад в кружку, продолжал король. – Как думаете?.. О, гадость какая! Как она это пьёт?.. Я устроил вашу

сестру, её сына ждёт блестящее будущее… Сдаётся, я сделал для вас всё, что мог.

Алэр молчал.

– Скажите, мой милый герцог, – ставя кубок на стол и вытаскивая из-за плаща свиток, произнёс король. – Вы действительно хотели, чтобы Лиззетта это прочла? Вот эти ваши

откровения? Лжёте вы отлично, правду же говорите намного хуже. Я и на исповеди у

Судьи больше стараюсь. «Хотел тебя задушить… Всегда было тебя жаль… Король тебя

использует», – зачитал он. – Серьёзно, герцог… И вы, правда, думали, что я не узнаю об

этом эпистолярном кошмаре?

– Горите вы в бездне, – пробормотал Алэр, отлично понимая, что даже если бросится

сейчас, убить короля не успеет – за дверью наверняка гвардейцы. Точно, вон, слышны

шаги.

– А ты, праведник, надеешься улететь на Небеса? – подмигнул король. – Ты-то чем лучше?

Ты же сам её используешь. Нет? Или вся эта дребедень с поездками верхом, добрыми

чародеями и оружием – не для этого? Бросьте, герцог, посмотрите правде в глаза. Она

оружие. Можете сколько угодно исполнять ритуальные танцы перед мечом, выиграет всё

равно тот, кто возьмёт его за рукоять и замахнётся.

Алэр закрыл глаза.

– Она человек, Ваше Величество. Вы думаете, она никогда не узнает?

Король пожал плечами.

– Узнает? Ну и что? Какая разница, что думает меч. Даже волшебные мечи древности

всегда имели ножны. Вы, герцог, порядком поизносились, моей девочке нужны другие

ножны. Другой рыцарь. Ну, вы же всё понимаете.

– Она убьёт вас, – пробормотал Алэр. – Жаль, я этого не увижу.

– Первое – сомневаюсь, – усмехнулся король. – Второе – совершенно точно. Тут, – он

взмахнул свитком, – вы писали, что хотели убить мою милую девочку. И я вас понимаю: она отправила вашу семью в бездну, где им самое место. Давайте начистоту, герцог, как

король я чту традиции и признаю ваше право на месть. Но поймите, ломать шею… Вы же

аристократ. Меч и прочее не подойдёт, она плебейка. Но выход, конечно, есть, – король с

улыбкой поставил на стол флакончик. – Да, герцог, это яд. Не очень милосердный, совсем, прямо скажем, не милосердный. Медленный. На несколько часов. Поэтому решать вам

надо сейчас. Вы можете подождать Лиззетту – утром она вернётся. Дайте ей выпить яд, а

потом вас… ну, задушат, к примеру. Или выпейте это чудесное творение алхимического

искусства сами. Вас ожидает неприятная ночка, да, а утром – могила, зато Лиззетта вас и

не вспомнит. А если вдруг вспомнит, я скажу, что вы уехали, например, к племяннику…

или придумайте что-нибудь сами. Я вам даже бумагу оставлю. Пишите, сколько влезет,

только на всякий случай – никаких новых откровений, мои гвардейцы прочтут, прежде чем

отдать девочке. И ещё – если вы избавитесь от яда, вас задушат на глазах у Лиззетты. То

же самое, если вы его совсем не используете. Решайте, герцог, у вас есть выбор. Это так

славно, когда есть выбор, правда?

– Вы дадите мне убить вашу чародейку? – тихо спросил Алэр мгновение спустя.

Король улыбнулся.

– Мой дорогой герцог! Я неплохо разбираюсь в людях. Поэтому я сейчас уеду, оставлю вас

спокойно решать. А утром мои гвардейцы привезут ваше тело – ваши сестра с братом

очень мечтают похоронить вас в семейном склепе. Приятной ночи!

– Будьте вы прокляты, – глядя на флакон, шепнул Алэр, когда король подошёл к двери.

Его Величество обернулся.

– Герцог, вы не чародей. Ваши проклятия не имеют силы. Желаю вам приятной встречи с

вашей беспокойной семейкой. И не расстраивайте меня – у вас всё ещё есть сестра и

племянник.

Глава 7. Чародейка

(Из записок Элизы Северянки)

Я не хотела уезжать. Это неправда, что мы, чародеи, знаем будущее. Но если оно уже

определено и касается или нас, или тех, кто нам дорог – например, наших господ, хозяев –

иногда мы можем его предсказать или хотя бы предчувствовать.

Садясь в карету, я видела и распростёртого на кровати Алэра и рушащуюся – медленно, в

странной, пугающей тишине – башню. Моё сознание панически отгоняло эти видения, как

и память о кошмарах и колдовстве. Но да, я знала. И всё равно поехала. Ещё один мой

долг Алэру – я могла его спасти и не стала. Великий Отец обязательно спросит с меня об

этом на Справедливом Суде.

Чем дальше мы отъезжали от замка, тем хуже мне становилось. Будущее делалось точнее, определённей, и видения донимали меня с удвоенной силой. Я пыталась сосредоточиться

на чём-то отвлечённом: как стучат колёса по мощёной камнем дороге – звук, который я так

давно не слышала. Как, сливаясь в один наводящий сон поток, цокают копыта лошадей

сопровождающих меня гвардейцев.

Кучер на козлах посапывал, привычно управляя шестёркой. Дорога была хорошая, ехать

легко, с эскортом алых плащей можно ничего не бояться. Его мысли текли, обволакивая

меня, как вода в спокойной реке. Я привычно отмахивалась и пыталась любоваться

звёздным небом – ночь была безоблачная, и луна лишь недавно народилась. Звёзды горели

ярко – Глаз Чародея, Посох Путника, Нить Пряхи… Алэр рассказывал про них забавные

истории – почему Чародей одноглаз, почему на Посохе алая «пимпочка», а Нить вьётся

через всё небо, веками и веками сплетая судьбы и дороги людей… Я вспоминала это и

сетовала, что Алэр не смог поехать, что без него одиноко, что мне опять плохо, бросает в

жар, и снова видится один и тот же кошмар – с самого отъезда, ах, эта башня, и эта

кровать, почему?

К полуночи я уже не находила себе места. У видений появился голос и он звал: «Домой!».

На самом деле, звала, конечно, я. Та я, которая умела колдовать, та я, которая была мечом и

знала намного больше маленькой Лиззетты. Мы в то время ещё не были…хм, знакомы

друг с другом.

«Я хочу домой», – шептала я, ломая руки.

«Домой, – стучали колёса кареты. – Домой, домой, домой…».

Я ещё пыталась успокоить себя, что незачем возвращаться из-за дурных предчувствий, я

ведь действительно так давно мечтала вырваться из опостылевшего замка, и Алэр же

обещал, что встретит меня… Перед глазами снова возникал его образ в окне, его мысли, которые я неосознанно прочла и, как обычно, отбросила. Сейчас всё это вернулось, и меня

прошиб холодный пот: он лгал. Я не знала, как я поняла, но сомнений не было: он мне

лгал. Он меня не встретит. В замке происходит что-то ужасное, поэтому меня оттуда

вывезли.

Кучер вздрогнул, выпрямляясь, когда я сунулась к нему через окошко. Потянулся, держа

поводья одной рукой – всё равно шестёрка привычная, сработанная, не понесут…

– Что вы, юная госпожа. Рано же ещё поворачивать.

«Рано?» – эхом отдалось в моей голове.

– Утром приказывали, – зевнув, добавил кучер. – А сейчас рано ещё. Спите, миледи. Вам

там, хе-хе, удобно.

– Поворачивай, – повторила я, с трудом справляясь с собой.

Кучер с тоской покосился на меня и снова вздохнул.

– Так говорю ж: не приказывали.

– Я сказала: поворачивай! – мой голос сорвался на крик. – Домой! Сейчас же!

Карета вильнула: сработанная шестёрка вдруг перестала слушаться поводьев. Я упала на

пол, ударившись головой о сиденье, но не заметила боли. Чужие страх, недоумение,

растерянность накатывали волнами и сводили с ума. Обрывистые возгласы кучера, матом

и кнутом пытающегося успокоить лошадей, и гвардейцев, чьи кони тоже понесли совсем в

другую сторону, эхом отдавались в ушах – как в пустой пещере.

«Домой», – стучали колёса.

«Домой», – хрипели кони.

– Быстрее! – бормотала я, кусая губы. – Ну быстрее же!

Карета практически летела, но я всё подгоняла и подгоняла, не замечая, как магия,

освободившись, течёт сквозь меня, как прорвавшая плотину река.

Обратно мы добрались в три раза быстрее, чем ехали в горы.

Но я всё равно опоздала.

Валентина в замке уже не было, однако, часть его гвардейцев осталась – они пытались

остановить меня. Они вытолкали ко мне прислугу, и та вопила благим матом, отказываясь

ко мне приближаться. Домоправительница дрожащим голосом упрашивала меня взять

себя в руки и выпить успокоительного. Я же хорошая девочка, ведь так?

Я отмахнулась от них. Башня, ещё целая, нависла надо мной как могильный обелиск, и

дорога до неё и позже – по винтовой лестнице в мою спальню – казалась ужасно, безумно

долгой, как будто кто-то специально увеличил расстояние и всё отодвигал и отодвигал от

меня комнату за круглой дверцей, увитой искусственным плющом. Точно издевался.

Алэр был там – как и в моих видениях. Но не на кровати – на широком подоконнике, на

котором я любила сидеть в дождливую промозглую погоду – очень удобно смотреть вниз, на копошащихся во дворе слуг или на изысканный южный сад слева от них, похожий в

межсезонье на мокрого, жалкого ворона.

Алэр тоже смотрел в окно и даже не повернулся, когда я вошла.

– Зачем ты вернулась?

Я замерла: его голос звучал непривычно резко.

– Я…

Слова застыли на кончике языка – все мои страхи на мгновение показались глупыми и

детскими. Алэр, я вернулась, потому что мне приснился плохой сон? Ну в самом деле!..

А потом я поняла, что странный звук, на который сразу не обратила внимания, этот

странный свистящий звук – это его дыхание.

Меня снова бросило в жар, а потом, почти сразу – в холод.

– Алэр, что с тобой?

Он так и не повернулся ко мне.

– Уходи.

Меня уже колотило, но я всё не решалась к нему подойти – таким отчуждённым и

ледяным Алэр был только в первую седмицу, когда только приехал ко мне. От испуга я

вспомнила и это.

– Алэр, пожалуйста.., – пожалуйста, скажи, что всё хорошо. Что это шутка. Что всё это

очередной мой кошмар. – Пожалуйста…

– Я сказал: уйди!

Прозвучало это с такой силой, что я машинально развернулась к двери – в глаза снова

бросился дурацкий плющ, и выглядывающие из-за него розы.

За моей спиной Алэр закашлялся – сначала тихо, потом громче, со всхлипом, отчаянно

хватая ртом воздух.

А когда я сунула ему под нос бокал с водой, выбил его из моих рук.

– Я же… ска… зал…

– Я не уйду, – шепнула я, и мои руки, сами собой потянулись к его вискам. – Я больше

никуда не уйду.

Он мотал головой, вырывался, но уже слишком обессилел. И он умолял – вечный рыцарь, даже при смерти:

– Лизетта… не надо… пожалуйста… ты не должна…

О да, он хотел, чтобы я поняла, кто я, как-нибудь… иначе. За застольной беседой,

спокойным зимнем вечером или во время чтения в библиотеке, и чтобы он был рядом и

обязательно объяснил мне, как себя вести – он любил меня направлять, понимал,

насколько я податлива в его руках. Как понимал и Валентин.

А получилось вот так. Одна часть меня корчилась от ужаса, а та, что и была меч – моя суть

– глянула на него чёрными глазами нечеловека и спокойно произнесла:

– Тебе нужно прилечь. Давай я помогу.

Он смотрел на меня с безумным ужасом и всё шептал:

– Лизетта… не надо, – пока не стал захлёбываться кровью и не забился в моих руках,

скидывая с кровати простынь и подушки.

Я наклонилась, ловя его взгляд.

– Спасибо, – никаких «Я буду тебя помнить. Не умирай, не оставляй меня одну.

Пожалуйста, пусть всё будет так, как раньше» – меч не знал этих банальностей.

Я остановила его сердце прежде, чем у него началась агония. Он умер мгновенно и легко –

яд, который дал ему Валентин, оказался более жесток, чем чародейка.

Я долго потом вытирала кровь с его лица, убирала пятна с воротника и манжет рубашки –

не задумываясь, как у меня получается. Я настоящая выла от отчаяния, а меч исполнял

пока ещё мои желания. Я помню, как отстранённо думала, что его сестра Мадлен, захочет

похоронить его в родовом склепе. Он же Боттер, а это гордый род. Я откуда-то это знала, и

я мысленно видела и слышала Мадлен, упрашивающую короля рассказать ей, что стало с

её старшим братом.

Я отправила Алэра в тот самый родовой склеп и послала Мадлен соответствующий сон. Я

даже, кажется, попросила у неё прощения.

А потом я очнулась в башне, с окровавленной тряпкой в руке, на смятой кровати, ещё

пахнущей потом и розами (с тех пор я ненавижу розы). И очень чётко осознала, что

произошло, ясно поняла, что всё, что я видела в кошмарах, было правдой. У меня

настоящей получилось только горько стонать. Дрожащая, оседающая башня – стенами,

лестницами, полами и потолками – стонала мне в унисон.

***

– Я же просил оставить меня в покое! – проворчал только-только собравшийся придаться

послеобеденному сну король Валентин. – И я сказал, что мне плевать – никто не

собирается снижать им пошлины…

Составляющая королю компанию полуобнажённая блондинка приподнялась на локтях,

уставилась на дверь и ахнула, прижав руку ко рту.

Девочка в испачканном кровью серебристом платье стояла в дверях, отчаянно сжимая

золотую дверную ручку, и смотрела на короля ярко-синими глазами.

– Лиззетта? – неверяще выдохнул король, вставая и кивком отсылая блондинку. Та мигом

исчезла в комнатке за кроватью и старательно заперла дверь. – Солнышко моё, что

случилось? Что ты здесь делаешь? Кто…

Позади девочки зазвенели латами и мечами опомнившиеся гвардейцы. Не поворачивая

головы, Лиззетта тихо произнесла:

– Я же сказала: прочь! – и выпустила ручку.

Дверь за её спиной тут же послушно захлопнулась, мерно замерцав ледяным синим

светом.

– Лиззетта! – ошеломлённо ахнул Валентин. – Что ты…

Девочка подняла на него отчаянный взгляд.

– Почему?

– Лиззетта, дорогая, – вздохнул король, нахмурившись. – Ты, очевидно, устала. Тебе нужно

вернуться. И уж точно нужно отдохнуть. Ты скверно выглядишь. Иди сюда, солнышко, я

тебя поцелую и тебе будут сниться хорошие сны…

– Почему?! – крикнула девочка. От её голоса зазвенели, разбиваясь, зеркало, узорчатые

витражные окна и стеклянные рамы книжного шкафа.

– Лиззетта, иди сюда, – дождавшись тишины, спокойно приказал король. – Давай, милая, ты просто переволновалась. Тебе снова снился кошмар? Может быть, о рыцаре, который

отравился ядом? Девочка моя, это был просто сон. Что бы ты ни видела, это был просто

сон. Поверь мне. А теперь иди сюда.

– Я тебе верила, – голос девочки дрожал. – Я верила тебе!

Король осторожно подошёл к ней, протянул руку, точно испуганному зверьку.

– Солнышко…

– Ты был моим принцем, – задыхаясь, выпалила Лиззетта. – Ты был моим добрым

прекрасным принцем. Зачем? За что?!

– Элиза, тебе нужно лечь, – приказал король, тем не менее, не торопясь брать её за руку. –

Немедленно.

Лиззетта подняла на него сверкающие от слёз стремительно чернеющие глаза.

– Ты убил человека, которого я любила! Ты сделал меня чудовищем! Почему?!

– Потому что ты – чудовище, – отозвался король, и от его спокойного голоса девочка

вздрогнула, точно от крика. – Потому что твоя судьба – служить. И ты служишь мне. Тебе

необязательно помнить и знать, что ты делаешь. Я буду думать за тебя. Ты – моё оружие.

Ты чародейка, милое солнышко Лиззи, и ты всегда будешь оружием, хочешь ты или нет.

Поверь, в моих руках тебе лучше. Так что сейчас ты ляжешь, выпьешь снотворное и

забудешь всё-всё-всё. А через полгода, когда тебе исполнится шестнадцать, мы

поженимся…

Девочка прижала руку ко рту, давя стон.

– Нет…

– Да, – перебил Валентин. – А теперь в кровать – живо! И расколдуй, наконец, мою дверь.

– Почему? – снова потерянно шепнула девочка, падая на колени. – Ну почему так…

Король шагнул к ней. Остановился, нависая, подавляя.

– Почему – что? Почему я превратил твою жизнь в сказку? В проклятую сказку, в которую

ты так хотела верить? Почему я одел тебя как принцессу, почему я на тебе женюсь, почему

я сделаю тебя королевой? Почему я исполняю все твои желания, почему я ухаживаю за

тобой, как за собственным ребёнком? Чем ты недовольна, Лиззетта? Тебе не нравилось

жить в сказке? Нравилось!

– Ты сделал меня убийцей, – шепнула девочка.

– Я? – фыркнул король. – Нет, милая. Это твой любимый рыцарь сделал тебя убийцей!

Сколько человек ты убила по пути сюда? И совсем не по моему приказу. Ну? Сколько?

– Ни одного, – выдохнула Лизетта. Вскинула голову. – Я никогда! Не буду! Убивать!

Никогда! Я не убийца! Я не чудовище! Я не буду тебе служить!

Валентин поднял взгляд к потолку и вздохнул.

– Ну вот. Всё из-за него. Всё-таки добился, Боттер. Надеюсь, в бездне тебя хорошенько

поджарят… Раньше ты, Лиззетта, и слова не могла сказать поперёк, раньше тебе хватало

кукол и медовых пирожных. Это он вложил в твою голову чепуху про «будь сильной» и

«никто не смеет так с тобой поступать». Да в конце концов – это он заставил тебя

страдать, бедная моя девочка!

– Ты сам этому не веришь, «принц», – лишённым эмоций отозвалась Элиза, и Валентин,

вздрогнув, заглянул в её чёрные глаза. – Я не приносила тебе клятвы. Я не буду тебе

служить

Изящные, почти девичьи черты короля исказились от ярости

– Куда ты денешься! Ты же ничего больше не умеешь, девочка моя! Ни-че-го! Кроме как

служить мне. Без меня ты – никто, ты даже выжить сама не сможешь! Так что выброси из

своей хорошенькой головки эти глупые мысли. А теперь ложись и пей снотворное! Сейчас

же!

Девочка спокойно смотрела на него чёрными невидящими глазами, и под этим взглядом

Валентину впервые стало не по себе. Почти страшно.

– Лизетта!..

– Будь ты проклят.

На мгновение наступила изумлённая тишина.

– Я проклинаю тебя.

Король подавился заготовленными словами, глядя на её руки, по которым чёрными

струйками вилась тьма. Девочка выпрямилась и словно выросла. Тень у неё за спиной

слилась с сумраком, заполняя собой комнату.

– Я проклинаю тебя. Пусть твоя смерть закроет твой долг передо мной. Пусть ты умрёшь у

моих ног.

Тьма скользнула с её рук, окутывая ошеломлённого короля… кровать… спальню…

И почти мгновенно схлынула, точно её и не было вовсе.

– Лиззетта? – прошептал король, озираясь.

Дверь в спальню трещала под ударами топоров. Не обращая внимания на грохот, Валентин

снова огляделся. Но в спальне кроме него никого больше не было.

– Лиззетта, милая, солнышко, где ты?

Застонала, поддаваясь, дверь.

– Лиззетта! – в голосе короля слышалась паника. – Вернись, слышишь?! Ты не сможешь

без меня! Ты не выживешь! Ты без меня – никто!

Ему вторили удары топора и возгласы гвардейцев.

Словно во сне, король медленно поднял руки к глазам. И замер. На левом запястье чёрным

поцелуем горел узорчатый знак проклятья.

– Нет… Нет! – в недобитое зеркало, в шарахнувшихся гвардейцев полетел украшенный

розами стул. – Как ты могла?! Как ты… посмела! После всего..!

– Ваше Величество!

– Ищите её, идиоты! – развернулся взбешенный король. – Ищите девчонку! Она не умеет

далеко исчезать! Она где-то здесь! Ищите! По всей стране ищите! И чтобы волос с её

головы не упал, она мне нужна живой!

***

Думаю, в итоге я бы попалась гвардейцам Валентина – или Горлойса, у того были очень

оперативные шпионы при мальтийском дворе. Или западникам, те тоже быстро всё

узнавали. И все они очень меня хотели. Это же весьма ценный товар – чародей,

проявивший себя, но ещё не принёсший клятвы. Меня бы нашли, вынудили принести

клятву – уговорами, посулами, обещаниями – тогда это было несложно. И я вернулась бы в

клетку, ту же или другую, разницы для меня бы не было.

Мне повезло, что первым меня нашёл Заккерий.

Я проснулась с гудящей головой, больная, разбитая – и вокруг были трупы, а я

совершенно не помнила их ни когда они были живы, ни как я их убивала.

– Это не ты, – раздался надо мной незнакомый голос, и я вывернулась из чьего-то тёплого

мягкого плаща, приятно пахнущего полевыми травами. – Ты очень опрометчиво потеряла

сознание прямо на Мальтийском Тракте, Элиза. Эти господа нашли тебя и хотели увезти в

подарок своей королеве Хелении. А ещё они очень опрометчиво решили, что одинокий

всадник для них не помеха. Теперь ты видишь, что бывает с людьми, когда они совершают

опрометчивые поступки.

Я, наконец, справилась с густым туманом перед глазами. И застыла, не понимая: он мне

снится, или это наяву. Ведь призраки мёртвых приходят к нам только во сне.

Он был очень похож на мою мать. Тоже с Востока, такие же точёные, мелкие черты, такие

же вытянутые зелёные глаза, такие же волосы – длинные, светлые, прямые. Он даже носил

их, как мать, распущенными, и ветер знакомо играл тонкими серебристыми прядями.

А вот смеялся он иначе – открыто и с наслаждением.

– Ну Лизетта, ты и выдумщица! Да, я знал твою мать, в конце концов, она моя троюродная

тётя. Мы вместе жили в Вестбурге, пока она не.., – он запнулся. – Неважно. Позволь-ка мне

лучше представиться: Заккерий. Твой… очень дальний родственник, – он поглядел на

меня, нахмурившись и, порывшись в сумке, протянул флакон чёрного стекла. – На-ка,

выпей. Ты явно истощена.

Я понюхала крышечку.

– Что это?

Зак вскинул брови и усмехнулся.

– Лизетта, милая, ты не хочешь этого знать.

Меня бросило в жар от его слов. Кто он такой, чтобы звать меня как… как Валентин!

– Я не Лизетта и не милая! – не отдавая себе отчёт, рыкнула я, швыряя в него пузырьком.

Последовала пауза – я ёжилась под его внимательным колючим взглядом.

– Да… Мать не объяснила тебе… ничего. Так? – поинтересовался Зак, наконец.

Я непонимающе смотрела на него.

Зак хмыкнул.

– Вот сучк.., – и закашлялся, отводя взгляд. – Ладно… Лизетта… Элиза. У тебя сейчас две

дороги – ты можешь остаться здесь и ждать очередной отряд. Я припоминаю, что видел по

дороге гвардейцев короля Валентина. Тебя вынудят принести клятву, и дальнейшую жизнь

ты проведёшь, подчиняясь чужим приказам, как послушная кукла. Или же ты едешь со

мной. Я объясню тебе, что делать с твоей магией – чтобы потом ты сама решила, какой

будет твоя судьба. Понимаешь меня, Элиза?

У него были завораживающие зелёные глаза – как у матери, но взгляд другой. Знающий

себе цену мерзавец – отличное его описание. Ха, весь Зак в одной фразе.

– Ты чародей? – выдохнула я.

Он терпеливо кивнул.

– Как и ты.

Новость сломила бы меня раньше – но не после всего, что было. А когда Зак добавил: «Я

научу тебя жить в гармонии с собой», я решилась. В конце концов, что я теряла?

– Потом ты убьёшь меня? – спросила я, когда он подсаживал меня к себе в седло. – Как их?

– я кивнула на тела. – На самом деле ты и меня тоже убьёшь? – чародеи всегда убивали, во

всех сказках. И только зачарованный амулет мог спасти главного героя.

У меня не было амулета. Я сама была чародеем.

Зак хохотнул, явно подслушав мои мысли.

– А как ты думаешь?

Я прижалась к нему – как раньше обнимала Алэра. Мне необходим был физический

контакт – уже неважно с кем. И сильные руки крепко обняли меня в ответ: Зак лучше меня

знал, чего мне хочется.

– Нет, ты меня не тронешь.

– Ну вот видишь, – целуя меня в лоб, улыбнулся Зак. – Мы ещё с тобой станем лучшими

друзьями, Элиза. А теперь спи. Тебе нужен отдых. Пусть Великая Мать осенит тебя своей

благодатью – тебе это необходимо.

Я спала, и мне снились два глаза Чародея. И сплетающиеся дороги – без перекрёстков.

Глава 8. Гвардеец

(Из архива рода Боттеров)

Колокол ратуши отсчитал одиннадцать ударов, стрелки часов с лёгким скрипом

переместились и, дрогнув, замерли – как и застывший ночной воздух, как и погрузившаяся