Текст книги "Клятва (СИ)"
Автор книги: Мария Сакрытина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 22 страниц)
больше, и странные какие – розы. Мужчине – розы. Неужели Мадлен распорядилась?
Розы, да ещё и красные – оскорбление мёртвым. А Мадлен, кажется, любила старшего
брата – это Рэй мне рассказывал…
– Почему оскорбление? – прошелестел ломкий голос за моим плечом.
Я резко обернулся – Элиза… Чародейке самое место среди мёртвых. Явилась,
стервятница…
– Почему оскорбление? – повторила Элиза, поднимая одну из роз. – Нельзя дарить алые
розы на похороны?
Я заставил себя успокоиться. Она южанка, у нас с её «господином» переговоры. Держать, держать себя в руках, мой гнев может стоить кому-то жизни…
– Только если умерший не был возлюбленным.
– Тогда всё в порядке, – отозвалась чародейка. И шепнула: – А чёрный – знак траура по
умершим… да?
– Да, – повторил я, не очень понимая, к чему она клонит.
Элиза глянула на свою ярко-синюю накидку, потом на мой чёрный камзол и хрипло
пробормотала:
– Я забыла!
– Леди, вам не кажется, что вам лучше погулять по саду, – как можно вежливей перебил я.
– Герцогиня и так вам не рада, не дай боги, увидит вас в родовом склепе… Решит, что вам
здесь не место. Оскорбится…
– Мне здесь самое место, – вскинула голову Элиза. Ярко-синие глаза в упор глянули на
меня. Прищурились. – А ты всё-таки его убил, – пропела она вдруг, подходя к Рэю. –
Бедный, бедный мальчик. А ведь я советовала ему быть осторожнее. И подумать о том, что
предавать друзей нехорошо.
– Замолчи, – выдохнул я, сжимая кулаки.
Элиза изогнула бровь и сладко улыбнулась.
– Ну что вы, рыцарь. Вы поступили достойно. Вы отомстили за своего короля. Как велел
вам долг…
Моя рука схватилась за меч – сама, я тогда даже не думал. Я люто, безумно её ненавидел, я
желал стереть её в порошок, чтобы не видеть, не слушать, не знать, забыть…
– Это ты, ты убила короля Валентина, дрянь..!
Элиза продолжала улыбаться, и я мечтал стереть эту улыбку с её кукольного личика.
Мечтал с той же страстью, с какой когда-то желал её любви.
Чародейка усмехнулась.
– Да. Я мстила. И твой, – она кивнула на Рэя, – друг тоже мстил. Я просто успела раньше. А
знаешь, Ланс, я же прокляла его. Валентина. Он три года жил, зная, что умрёт у моих ног.
Ну-ну, рыцарь, погоди вырывать мне сердце. Хочешь, знаю. Оставь меч в покое, и
послушай. Я прокляла одного твоего короля. Как думаешь, что мешает мне сделать это
снова. Ты? – она усмехнулась мне в лицо. – Нет. Маленький Валерий, несчастный
мальчик. Он так похож на Валентина – я готова возненавидеть его за одно это сходство. А
вообще – зачем мне ненавидеть? Я же меч. Разве оружие ненавидит? Я могу убить
просто… быстро… сейчас…
– Прекрати, – выдохнул я, не отрываясь от её глаз. Так близко…
– А почему бы и нет? Мой принц приказал мне не трогать тебя. Про твоего короля он не
обмолвился ни словом. Целитель далеко. Кто меня остановит?
– Элиза, – слова давались с трудом. – Не нужно.
Чародейка каркающе рассмеялась.
– А почему бы и нет? А, Ланс? Подумай, может, и тебя на трон возведут. Что тебе этот
мальчишка, Валерий? Мне его даже жаль, бедный мальчик, игрушка. Ему и впрямь лучше
умереть и не мучиться. Он умрёт, разразится гражданская война, и Овидстан легко возьмёт
Мальтию. И всего лишь жизнь какого-то мальчика! Один мой жест, – она подняла руку, -
и… всё.
– Элиза… по…жалуйста, – чародейка ожидающе смотрела на меня, не опуская руку. Я
ненавидел её люто… и знал, что она права. Во всём. И видел, что она ждёт чего-то – за
Валерия я готов был отдать ей всё, даже броситься на меч. Моя присяга значила для меня
всё. – Не надо. Умоляю, не делай этого. Чего ты хочешь?
– Умоляешь? – улыбнулась чародейка. – Разве так умоляют? На колени, – кивнула она,
указывая взглядом на пол. – Умоляй меня, рыцарь.
Медленно, не сводя с неё взгляда, я опустился на колени. Всё, что угодно, всё. Всё.
– Элиза, прошу тебя. Он ещё ребёнок. Он не… он невинен…
– А я тоже была ребёнком! – закричала вдруг Элиза. – Я тоже была невинна, когда он
забрал меня! Чем я-то заслужила?! – и, отвернувшись, закрыла лицо дрожащими руками. –
Что бы я ни сделала, даже если бы ползала перед тобой на коленях, даже если бы умерла, как этот – дрожащий палец указал на Рэя, – ты бы никогда не сказал мне «прости», ты бы
меня и добрым словом не помянул! Я чудовище для тебя, и что бы я ни сделала, я им буду!
Так может мне стоит действительно им стать, если всё равно ничего не изменится?..
Встаньте, де Креси. И валите в бездну вместе с вашим королём.
– В бездне место тебе, – раздался голос от двери. Мадлен, подняв голову, шла между
рядами родственников-предков, снова глядя только на Элизу. – Ты убила Алэра, будь ты…
– Я уже проклята, – улыбнулась чародейка. – Ужаснее, чем ты можешь себе представить, Мадлен.
– Как ты посмела прийти сюда? – выдохнула герцогиня де Найя, останавливаясь рядом с
Элизой. – Ты убила моего брата…
– Он тоже, – усмехнулась Элиза, указывая на меня. – Его ты пустила. Чем ты недовольна, женщина? Я вернула тебе тело. Я отомстила.
– Ты издевалась над моим братом. Что ты заставила его делать перед смертью? – выпалила
вдруг Мадлен. – Расскажи.
Элиза вздрогнула.
– Я? – вернув маску спокойствия, отмахнулась чародейка, отодвигая Мадлен и медленно
отступая к двери. – Я – ничего. Король Валентин дал ему яд, приказав выпить или до
моего приезда или у меня на глазах. Когда я вернулась, он умирал в агонии. Я остановила
ему сердце и прокляла его убийцу, – сказала она уже у выхода. И, повернувшись, бросила:
– Да, Ланс. Это тот самый король, которого ты так любил.
***
(Из записок Элизы Северянки)
Заку нравилось, когда люди падают перед ним на колени. Особенно сильные мира сего. А
Ланс стал сильным – глупый, грубый рыцарь. Благодаря своему опекуну или ещё чему, но
стал. Амир как-то сказал, что уважает его и считает исключительно одарённым человеком
– это Ланса-то! Глупый, несдержанный грубиян, идущий на поводу своих желаний. Я
только понять не могла, почему меня к нему так тянет? Честный – да, ему просто ума
лгать не хватает! Он не в состоянии даже понять, что если он будет любезен со мной, я
его… я ему… Я бы ему весь мир подарила!
Я хотела унизить его, хотела растоптать. Хотела посмотреть, как он стоит передо мной на
коленях. Я думала увижу его таким, раздавленным, сломанным – и всё, моя странная
страсть утихнет. Вокруг же так много молодых красавцев, которые умнее этого
бесхитростного рыцаря.
Но всё изначально пошло не так. Арий: «Госпожа, не совершайте поступков, о которых
потом пожалеете». Зачем он вообще с нами поехал? Точно компаньонка для юной леди. Не
убила бы я Ланса, нужен он мне мёртвый!
Вот кого бы я с радостью отправила на тот свет, так это Мадлен. Я вернула ей тело брата, но я же не виновата, я же тогда была ещё мала, я не знала… Чародеи действительно
умирают от одиночества, чужая ненависть и страх давят на нас. А меня здесь все вокруг
ненавидели. Мадлен, слуги (они-то за что?), Ланс. Я говорила ему про Валерия и сама с
удивлением понимала, что мои слова искренны. Да, я могу убить невинного ребёнка. Что
мне его жизнь? Жалость? Ха, а кто меня жалел? И снова прав был Зак – только он
способен меня понять. Только мы есть друг у друга. И всё. Остальной мир будет нас
ненавидеть, будет нас бояться – даже если мы станем мирно жить себе в глуши как
простые крестьяне. В Овидстане нам поклоняются из того же страха – чудовище, если нет
сил с ним справиться, лучше ублажать. Ведь так? Конечно, если ненавидят и боятся, пусть
лучше стоят перед нами на коленях.
Вот только мне не понравился Ланс на коленях. Сломленный – да, я чувствовала, что он
сделает для меня всё, что бы я в тот момент ни приказала. Но я не могла приказать ему
быть снова нежным, снова восхищённым влюблённым дурачком. По этому влюблённому я
скучала. А не по сгорающему от ненависти глупцу. Так скучала, что не могла дать этому
новому Лансу умереть.
А ещё я безумно ему завидовала. Он мог любить – меня, этого Рэйя, короля. А я нет.
Даже наш ребёнок, частица той недоступной мне любви, умер, ещё не родившись.
Наверное, я действительно проклята.
***
(Из личного архива герцога Ланса де Креси)
К традиционному последнему тосту во славу гостеприимства и Путника мы вернулись как
ни в чём не бывало – причём все. С разным временным промежутком, но
дисциплинированно сели пить последний бокал за гостеприимных хозяев, после которого
можно было, наконец, разойтись по спальням.
Традиции превыше всего – особенно у аристократов. Индюки надутые…
Бледная Мадлен старалась не смотреть ни на кого, кроме безмятежно улыбающегося
Ария, пока я штампами вещал о том, как мы счастливы тут все быть и прочее, и прочее, и
прочее. Элиза прожигала взглядом почему-то мою руку. Или бокал?
Наконец, слова кончились, я выдохся, поднёс бокал к губам. Поймал странный взгляд
герцогини, которая впервые за вечер на меня посмотрела… И оцепенел не в силах
пошевелиться.
– Поставь бокал, – чётко приказала Элиза в наступившей тишине.
– Госпожа, – Арий быстро поднялся, подошёл к чародейке, успокаивающе положил руки ей
на плечи, – прошу вас, давайте не будем…
– Я не хочу, чтобы ты умирал, – отчеканила Элиза, отмахиваясь от целителя.
– Что вы себе позв…, – голос Мадлен утих по щелчку чародейки.
– Элиза? – спустя паузу выдохнул целитель, кажется, впервые забыв про «госпожу». – О
чём ты? Яда нет, я бы почувствовал.
– Яда нет, – чародейка потянулась к моему бокалу. – Есть алмазная пыль в вине. Глянь, сверкает.
Арий уставился на бокал так, будто там было откровение Матери. Потом повернулся к
чародейке и широко улыбнулся.
– Ну конечно… Милая Элиза…
– Прекрати, – поморщилась чародейка. И быстро спросила. – Ты видишь будущее, но
частями, да?
– Я знал, что господин Ланс будет в безопасности, – развёл руками Арий. – Теперь
понимаю, почему.
Чародейка усмехнулась и спокойно отправила в рот кусочек медового пирога.
Какое-то время в столовой зале царила полнейшая тишина. Слуги, как обычно не
двигались, мы с Мадлен застыли, как ледяные фигуры на праздник смены года. Арий,
закрыв глаза, тяжело навалился на спинку соседнего с чародейкой кресла.
– Великая Матерь, спаси нас, – выдохнул он вдруг, открывая глаза. – Это же…
– Угу, – откликнулась Элиза, расправляясь с очередным кусочком. Медовый пирог таял на
глазах с головокружительной скоростью. – Её муженёк, – она ткнула вилкой в сторону
Мадлен, – который невесть куда уехал из поместья и якобы приедет завтра, поторопился и
явится со своими друзьями, недовольными вот им, – вилка повернулась ко мне, – уже
сейчас. И будут они вершить суд, быстрый и несправедливый. Я отправлюсь спасать моего
господина от ваших беспорядков. А эти, с позволения сказать, повстанцы возьмут в
заложники целителя, раз уж он так удачно поехал вместе вот с этим идиотом, который с
собой даже солдат не захватил. А потом немедленно отправятся в столицу смещать короля
Валерия. Сместить не сместят, но регентство установят. Мальчика запрут где-нибудь в
крепости, приставив охрану и немого тюремщика. Переговоры приостановятся, потом
возобновятся, и скорее всего Мальтия отойдёт Югу без всякой войны. Не знаю, как вам, господа, а меня такое течение событий очень даже устраивает, – и преспокойно вернулась к
пирогу.
Если бы она только прожигалась взглядом… Напоследок.
Но я и правда дурак. Знал же, что лордов так просто не успокоить. А я ведь тогда отдал их
черни, сам… И сейчас сидел, беспомощный, как котёнок, и только и мог, что злиться да
мысленно посылать чародейку в бездну и дальше. Хотя стоило начать с себя.
А вот Мадлен смотрела на меня и, хоть тоже не могла двинуться, я понимал: она рада. А
мне впервые подумалось: «Ну что за мстительная семейка!».
Тишину снова прервал голос целителя.
– Великая Матерь добра и милосердна. Помолимся же о спасении, – и, оторвавшись,
наконец, от кресла, шагнул ко мне.
– Арий, не мешай! – повысила голос чародейка. – Мне будет намного удобнее, если они не
станут крутиться под ногами. Могу задеть.
Арий повернулся к ней, и я впервые заметил в его обычно безмятежном, многоопытном
взгляде боль.
– Элиза…
– Сядь. Ты предлагал молиться? Поддерживаю, – чародейка отставила пустое блюдо от
пирога и молитвенно сжала руки на груди.
Во дворе послышался шум, потом шаги по мраморной лестнице – не менее десятка, я был
уверен. Они приближались – торопливо, почти бегом. Слышно было, как слуги им также
торопливо распахивают двери.
Арий, упав на колени, тоже сжал руки на груди и быстро-быстро зашептал беззвучно,
одними губами, молитву – до боли напомнив мне Рэя.
А Элиза – наоборот, подняв голову к потолку – запела:
– Великая Матерь, заступница милосердная, сохрани детей своих, убереги их от напастей, от мора, от голода…
Двери в столовую распахнулись.
То, что произошло дальше мне трудно описать даже сейчас, хоть уже столько лет прошло.
Я видел много разного – и войну, и пытки, и тюремные казематы. У меня есть с чем
сравнить – меня, в конце концов, от крови, как даму, к нюхательной соли не тянет. Но не
тогда. Мы сидели, замороженные заклинанием, целитель молился, зажмурившись и
закрыв уши руками, Элиза пела – красиво, стройно – гимн Матери. А они умирали – цвет
мальтийской аристократии, молодёжь, мальчишки, некоторые ещё Школу не закончившие.
И не только они – все их солдаты, вся их свита, наши слуги. Юный сын Мадлен, имя
которого я уже не помню. Муж Мадлен – у неё на глазах. Все. Бились в агонии, убивали
друг друга, бросались на мечи, лопались, как мыльные пузыри. Все.
А чародейка пела гимн Матери – тихим, спокойным голосом, но почему-то заглушая их
крики. И к концу молитвы в живых остались только мы четверо. И всё.
Тогда я понял, что и вполовину не боялся Элизу так, как должен был. Я видел, на что
способен овидстанский чародей на войне, я видел, как Элиза убила моего короля. Но так…
И тем более она… У меня в голове не укладывалось.
Я это считал богиней?!
Когда всё закончилось, Элиза совершенно спокойно огляделась, допила вино, не забыв
сказать: «За здоровье хозяйки!», и подошла ко мне. Я почувствовал, как меня толкает
вверх, заставляя встать на ноги. В кровь.
– Арий, – позвала чародейка, – заканчивай. Нам надо выехать отсюда. Мне легче перенести
нас в столицу по дороге.
Целитель, жмурясь, поднялся. Зажал рот рукой, открыл глаза и, смертельно побледнев, упал на кучу трупов как раз у его кресла.
– Ну что сегодня за день такой! – тоскливо выдохнула Элиза. – Ланс, понеси его. Для меня
он слишком тяжёлый, а заклинания на него не действуют…
Мадлен, по-прежнему скованная – как и я, – осталась сидеть. Позже я узнал, что она
закололась то ли кинжалом мужа, то ли столовым ножом. Род Боттеров на ней пересёкся
навсегда.
Во дворе нас уже ждали лошади. Я усадил Ария к себе в седло, Элиза, так меня и не
отпустив, вскочила на свою равнодушную кобылку. И тихо произнесла, оглядываясь:
– Я знаю, что ты обо мне думаешь. Но… просто, чтобы ты понял: я сделала это для тебя.
«Это?! – думал я. – Для меня?! Убить стольких… так…»
– Убила, как умею, – пожала плечами Элиза, закутываясь в плащ. – Иначе они убили бы
тебя. А я почему-то не хочу, чтобы ты умирал. Ты будешь жить, Ланс. Ценою этих жизней
или других – мне неважно.
Оказывается, её можно было ненавидеть ещё сильнее – у ненависти, похоже, вообще нет
дна.
«А слуг за что? И… ребёнка, мальчика де Найя? Он же ещё дитя!» – билось у меня в
голове.
Элиза отвернулась и дёрнула поводья.
– Или всех, или никого. Я не умею по-другому. Твой король Валентин это знал. Это он
меня научил. Можешь сказать ему спасибо.
– Прекрати клеветать на моего короля!
Элиза усмехнулась, но промолчала.
Спустя минут пять скачки, когда позади остались ворота и показались первые озёра, я
впервые испытал портал на своей шкуре.
Да. На любителя.
***
(Из записок Элизы Северянки)
Ворон Заккерия метался по комнате, не то каркая, не то смеясь.
– Умница, Элиза! Как ты отлично придумала! Даже я не смог бы лучше!
Я забилась в самый тёмный угол, прижала колени к груди и обхватила себя руками.
– Ты даже не представляешь, насколько это удачно!
Я не слушала. Я кусала руки до крови, пытаясь болью перебить лезущие в глаза картинки
и мысль, бьющую в голове набатом: «Кто он такой, этот рыцарь, что выворачивает мою
душу наизнаку, заставляет отказываться от того, во что я верю – только для того, чтобы он
жил? Почему он?!»
Новости люди, даже короли или принцы, получают медленно, в отличие от чародеев. Мне
повезло, что до неприятного объяснения с Амиром оставалась целая ночь. Утром ему
принесут письмо голубиной почтой, или сделают доклад шпионы. Ланс вряд ли был
способен идти жаловаться на меня Амиру – наш благородный рыцарь, когда я выкинула
его из портала, выглядел так, точно его тошнить будет всю ночь.
Да и я была не лучше – выжата, вывернута, обессиленна… Но, ха-ха, я нашла, чем
действительно можно задеть этого благородного рыцаря. Как же он теперь, бедняга, будет
жить, зная, сколько умерло ради него – и у него на глазах. Странно, но мысль грела душу.
Мне противно было убивать, я боялась стать чудовищем – но мне нравилось знать, что я
отомстила человеку, посмевшему от меня отказаться. Никто не смеет меня бросать. Никто.
Я успокаивала себя этой мыслью, стараясь зачеркнуть, стереть из памяти, что убивала
ради него, чтобы он жил, а вовсе не ради раненой гордости.
Где-то за пределами дворца, за лаем собак я слышала тоскливый вой моего Волка. Ещё
немного, и он прибежит ко мне – мне необходимо было побыть с кем-то, пусть и с
фамильяром. Я выдохлась за этот день, обессилела и рядом не было даже Зака, чтобы
вернуть мне силу.
– Элиза, девочка, – Зак как обычно беззастенчиво читал мои мысли, – пойди возьми какого-
нибудь гвардейца. Вон, хотя бы, за твоей дверью. Я бы душу отдал за возможность быть
сейчас рядом с тобой, поверь, но я выполняю приказ, я не могу. Развлекись пока с кем-
нибудь, иначе завтра тебе станет только хуже.
А потом Лансу доложат, и он снова будет считать меня…
– Я убью этого твоего человека! – прорычал Зак. – Как ты его терпишь?! Я…
– Не смей, – шепнула я. – Не смей, слышишь? Он мой.
Волк, ну где же ты? Мне плохо…
Зак ещё что-то каркал, но я уже провалилась в сон-забытьё. Сквозь дрёму я чувствовала
Волка, улёгшегося рядом со мной и обнявшего меня лапами. Его жаркое дыхание в шею
будило воспоминания – и я всю ночь прометалась не то во сне, не то в лихорадке.
Кто считает, что массовое убийство даётся чародею легко, просто ничего не понимает. Да, мы можем уложить целую армию, но потом нам нужна жаркая оргия как минимум с
десятком любовников, чтобы восстановиться. Слишком большой, неэкономный расход
энергии – короли редко нам такое приказывают. Но всегда знают, что могут это пожелать.
И мы исполним. Куда ж мы денемся?
Куда реже мы делаем подобное для себя. Я всё не могла понять, неужели это
действительно любовь – это чувство, жаркая смесь страсти, желания обладать и злости.
Разве любовь такая? Но я хотела, его этого идиота, этого грубияна, этого самого нежного
на свете рыцаря. Я пошла бы на что угодно, чтобы он жил. Это как отрава, как
изощрённый яд.
Похоже, только такая любовь доступна чародеям.
***
(Из личного архива герцога Ланса де Креси)
– Что?
Овидстанский принц сидел передо мной заспанный, не прибранный, в одном лёгком
шёлковом халате да неизменных для южан шароварах, тёр лоб и отказывался меня
понимать.
– Герцог, что вы говорите? Элиза? Она просто не могла. Это невозможно.
А я очень старался держать себя в руках.
– Ваше Высочество, вы считаете, что чародейка не могла убить пару тысяч человек?
Может, вы не видели, как воюет чародей вашего уважаемого отца, но…
– Да видел я, – отмахнулся принц. – Заккерий действительно… Но Элиза другое дело. Вам
точно не померещилось?
– Что? Смерть пары тысяч человек? Поверьте, Ваше Высочество, такое не мерещится.
Амир отнял руку от лица, поглядел на меня и снова покачал головой.
– Не может быть, – то же он повторял, когда кто-то из слуг прокрался в комнату и,
непрерывно кланяясь, передал принцу какой-то свиток. – Не может… Не… Великая
Матерь!
Так и знал, что ему донесут. Точно вся страна нашпигована шпионами.
– Где она?
Слуга, скрестив руки на груди, поклонился чуть не до земли.
– Госпожа изволит отдыхать в своих покоях…
Амир отшвырнул свиток, запахнулся в халат и кивнул мне.
– Идёмте, герцог.
В спальне чародейки было темно, несмотря на яркое солнечное утро. Амир быстро
прошёл к окну, распахнул шторы, открыл створки, впуская в комнату свежий воздух.
– Элиза.
Тень в дальнем углу завозилась и развернулась в демона-волка и лежащую под ним
чародейку. Выглядела она ужасно – бледная, растрёпанная, под глазами густые тени.
Вчерашнее колдовство, похоже, далось ей всё же непросто.
– Да, Ваше Высочество, – тоскливо вздохнула чародейка, пытаясь подняться.
– Элиза, – нарочито спокойно произнёс принц, – я отправил тебя вчера с де Креси, чтобы ты
помогла с переговорами. И по возможности охраняла его в пути. Так?
Чародейка, держась за стену, пожала плечами.
– Да. Так.
– А ты.., – голос принца утонул в громком карканье. Ещё одна тень – на столе – расправила
крылья и ринулась ко мне, превратившись в громадного и смутно знакомого ворона.
Я отшатнулся, закрывая лицо рукой и хватаясь за кинжал.
– Зак, прекрати! – закричала Элиза. – Я же сказала: он мой! Да прекрати же! – и, схватив
ворона обеими руками, выбросила его в окно, быстро закрыв створки и задёрнув шторы.
Птица ещё побилась немного о стекло, потом затихла.
– Это Заккерий? Он тебя надоумил? – спросил принц. – Элиза?
– Нет, не он, – чародейка рухнула на колени у окна. – Не он. Я сама. И я не понимаю, Ваше
Высочество, чем вы недовольны? Вы отправили меня охранять Ланса де Креси. Я
охраняла. Вы хотели, чтобы я дала понять, что мирный договор Овидстана и Мальтии вас
интересует. А я что, не дала? Я, демоны и бездна, уничтожила мальтийскую оппозицию.
Ту самую, которая рано или поздно – а скорее рано – притащилась бы в столицу и начала
гражданскую войну как минимум! О каких тогда мирных переговорах, рынках сбыта, о
которых вы мне говорили, Ваше Высочество, шла бы речь? Да я мальтийцам одолжение
сделала, – она бросила яростный взгляд на меня, – а они ещё и недовольны?!
– Одолжение?! – не выдержал я. – Ты зачем солдат уложила, я бы мог завербовать их в
армию!
– Ах, простите! – фыркнула Элиза. – Сказала же, убиваю, как умею. И вообще, радуйся, человек, что я за тебя всю грязную работу сделала.
– А дети? А слуги?..
– Да боги же! Кто-нибудь, избавьте меня от этого идиота, ну пожалуйста!
– Тихо! – прикрикнул принц. – Успокойтесь! Элиза, ты могла просто унести герцога и
целителя порталом в столицу. Почему ты этого не сделала? Я, что, приказывал тебе лезть в
мальтийскую политику?
– Вы не приказывали не лезть, – огрызнулась чародейка. – Ну да, могла унести. И сколько
дней понадобилось бы этой своре, чтобы прийти сюда? Два? Три? Они бы ваши
переговоры сорвали.
– А это было бы уже не твоё дело, Элиза! – повысил голос овидстанский принц. – Я думал, ты хоть чем-то отличаешься от Заккерия! Я думал, ты хоть немного умнее и человечней! Я
что, теперь должен приказывать не убивать, потому что ты, как меч, постоянно жаждешь
крови? Тебе в ножнах не сидится?!
Повисла тишина. Элиза спрятала лицо в ладонях и тихо покачивалась вперёд-назад. Волк
подошёл к Амиру и, подняв голову, уставился на него несчастными синими глазами.
– В конце концов, – тихо произнесла, наконец, чародейка, – они уже мертвы. Я уже это
сделала. Что теперь? Хотите их оживить, идите к целителю. Говорят, он может.
– Вряд ли, – бросил я. – Целитель болен. Из-за тебя, чародейка.
– Целитель? Болен? – хихикнула Элиза. – Неженка какой!
– Элиза, прекрати!
– Как прикажете, Ваше Высочество.
Разговор явно зашёл в тупик.
– Ваше Высочество, – произнёс я, повернувшись к принцу, – от лица нашего короля я
прошу вас: если вы ещё хотите переговоров, сделайте, пожалуйста, так, чтобы смертей
больше не было.
– Идиот! – выдохнула чародейка.
– Элиза, я сказал: довольно! – прикрикнул на неё принц. – Герцог, от себя и от лица короля
Овидстана я приношу извинения за выходку моей чародейки. Даю слово, что пока идут
переговоры это не повторится.
– Благодарю, Ваше Высочество.
Где-то я уже слышал про «подобное не повторится», но большего ожидать действительно
не мог.
***
(Из записок Элизы Северянки)
– Ты хоть понимаешь, что натворила?
Волк, поскулив, подставил спину. Я опёрлась об него и снова с трудом встала. Надо было
хотя бы подойти к кровати. Бездна, как же мне плохо…
– Элиза!
– Да, я спасла одного неблагодарного идиота, – прохрипела я, падая на кровать. Перед
глазами двоилось, крутилось и заволакивалось чёрными мошками.
– Ты сорвала переговоры. Теперь они точно ни к чему не приведут. Как только отец узнает
о болезни целителя – а он, похоже, серьёзно болен – армии прикажут наступать.
Сообщение о тысячах убитых мальтийцев нашего короля только порадует.
– Мне всё равно, – прошептала я пересохшими губами. – Пусть возьмут Мальтию. Пусть
сожгут её дотла, пусть зальют кровью, мне всё равно.
В жарком и почему-то алом тумане перед глазами возникла фигура в белом –
стремительно приближающаяся.
– Амир, не подходи, – выдохнула я. – Раньше ты не хотел со мной спать, если не
передумал, не подходи. Я не… выдержу.
Фигура замерла.
– Как тебе помочь?
Я хрипло рассмеялась.
– Помочь? Ты же меня ненавидишь, Амир. Как и все вокруг. Я же для вас всех меч и
чудовище. Зачем мне помогать? Разве что у тебя есть для меня ещё один приказ.
– Глупая девочка, – Амир всё-таки уселся на кровать и обнял меня, скорчившуюся,
пытающуюся отползти. – Тебя так заботит их ненависть? Научись терпеть, Элиза, –
шептал он, обнимая меня, крепко-крепко прижимая к себе. – Жизнь не сказка. Тебя
ненавидят, меня считают трусом. Нужно привыкнуть. И доказать им, что ты не чудовище, что я не труслив, а лишь осторожен.
Я дрожала, вцепившись в его плечи – не то от желания, не то уже по привычке. И всё
никак не могла расслабиться.
– У-у м-меня н-не п-получится.
– Конечно, получится, Элиза. Конечно, получится, – гладя меня по голове, приговаривал
Амир. – Получится. Ты просто ещё маленькая, глупенькая, но чародейка. Боги зло
пошутили, дав тебе эту силу. Но ты повзрослеешь, наберёшься опыта – только не у
Заккерия, хорошо? И у тебя всё получится. Всё-всё…
– Не уходи, – шепнула я, сама обхватывая его со спины. Только не уходи, не оставляй меня
сейчас! – Побудь со мной, умоляю.
– Меня из-за тебя из постели подняли, – усмехнулся Амир, беря меня за руку и укладывая
под одеяло. – Так что, Элиза, ты мне должна хороший сон, – и тихо добавил. – Не уйду.
Тебе плохо и ты думаешь, я тебя так оставлю?
Я прижалась к нему всем телом, вздохнула поглубже знакомый и почему-то
успокаивающий запах и снова заснула – на этот раз без кошмаров.
Но сквозь дрёму слышала, как он тихо произнёс, гладя меня по голове:
– Я приказываю тебе никого не убивать и не калечить, пока идут переговоры.
Кажется, я даже шепнула ответ:
– Как скажете, мой принц.
Глава 15. Враги
(Из записок Элизы Северянки)
Амир был прав: переговоры продлились ровно сутки. На второй же день посреди залы как
снег на голову свалился Заккерий и, издеваясь, вручил испуганному до дрожи Валерию
официальное объявление войны вместе с ультиматумом. Я сначала смотрела на всё это
глазами Волка – Зак всё-таки благоразумно не трогал Амира и его свиту. Но когда он начал
насмехаться над Лансом, а этот глупец выхватил меч, я поняла, что закончится это может
кровью – и вряд ли Зака. Пришлось, наплевав на больной и растрёпанный вид, открывать
портал и уводить Зака в спальню. Он начисто забыл про Ланса, когда меня увидел. «Элиза, любовь моя, тебе плохо?» Я заткнула ему рот поцелуем – сил слушать его сюсюканье не
было.
Но, в конце концов, он с удовольствием сделал так, чтобы мне стало хорошо. Наша
делегация тем временем собиралась – после, вечером, мы увезли их порталом прямо в
Ярати. Амир перед этим о чём-то долго беседовал с Лансом. Мне на мгновение стало
любопытно – о чём. Но это же Амир – наверняка о рынках сбыта и о провалившейся мечте
о мире.
«Присмотрись к Надиму, – сказал мне той ночью Зак, когда мы развлекались уже в нашей
спальне в Ярати, довольные и счастливые. – Второй принц мутит воду. Его шпионы
разгуливают по Мальтии, он подкупил половину губернаторов и, похоже, воспринял твой
выбор Амира близко к сердцу».
Я удивилась – Надим? Да он же только лгать и умеет. Да добивать несчастных маленьких
волчат. А, и розы таскать – подкупом.
«Элиза, ты ещё очень наивна, – вздохнул Зак. – Это твой Амир рохля. А Надим времени
зря не терял – по его наущению Аджахада вместе с молодой женой выдворили из столицы.
Хотя, казалось бы, кому он тут мешал? И армию он скупает в розницу. Будь аккуратней.
Тебе Амир почему-то нравится, но видит Великий Отец, второй сын Овидия попытается
расправится со старшим братом и убедить тебя присягнуть ему. Мне они оба не нравятся, но я не хочу, чтобы ты расстраивалась. К тому же это плохой знак – когда господин
умирает. Пообещай мне быть осторожней».
Я пообещала. Ой, да что мог сделать какой-то принц, да ещё и второй по счёту мне,
чародейке?
«Глупенткая Лиззетта», – усмехнулся Зак. Получил шутливую пощёчину и снова принялся
меня целовать…
К своему стыду я быстро забыла этот разговор. Надим не казался мне угрозой, я не
обращала внимание на его откровенно похотливые и жадные взгляды. Думала только, что, хвала богам, Амир не такой. Быть в подчинении жадного до власти интригана – а
интриговал Надим здорово, Зак был прав – в общем, лучше повеситься.
Отдохнув седмицу, я отправилась на войну вместе с Заком – Овидий хотел, чтобы мы
взяли Мальтию в течение месяца. А куда ж без чародеев с такими сроками. Зак был
против, но оставлять меня в Ярати одну он тоже не хотел. Амир тоже был против, однако, отцу перечить не смог. Он только приказал мне не убивать мальтийцев. Забавно, но Зак, когда узнал, его даже похвалил. «Рано тебе ещё, Лизетта». Рано или нет, удовольствия в
убийстве я никогда не находила, хоть больше и не относилась к человеческой жизни так
трепетно как раньше. Чего трепетать, если все эти людишки готовы прибить меня при
первой возможности?
Мы с Заком в основном занимались порталами. Я иногда работала с погодой, часто – с
человеческим сознанием. Это, оказывается, легко, особенно если людей много. Панику
внушить совсем не сложно. В самих сражениях я по-прежнему не участвовала – смотреть
на кровь, мёртвых и умирающих у меня желания не было. А если появлялась – мне всегда
были рады в лазарете. Хотя Зак мою работу там не приветствовал. «Мы же не целители, Элиза. Силы тебе понадобятся для другого». Он был прав. Отправить порталом целую
армию и потом держать над ними щит и сеять панику было не так-то просто.
