Текст книги "Клятва (СИ)"

Автор книги: Мария Сакрытина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 22 страниц)

в сон улица, окаймлённая дорогими особняками, огороженная узорчатыми чугунными

решётками, зелёными изгородями, позолоченным деревом заборов. Их богатые хозяева

дружно разъезжали по гостям-салонам-балам, когда колокол бил восемь, и возвращались с

двенадцатым ударом – как того требовали приличия. В промежутке же улица замирала,

погружаясь в заторможенный выжидательный сон, редко-редко нарушаемый каблучками

какой-нибудь гувернантки, которую вздорная хозяйка на ночь глядя отправила к портному

за новым платьем, или подвыпившего лорда на закате лет, успевшего набраться до

полуночи и решившего соригинальничать – прогуляться до дома пешком.

Всадник, гремящий подковами по каменным плитам, о приличиях ничего или не знал, или

не задумывался. Он просто гнал лошадь, периодически подгоняя её звонким «Хэй!», и

чуть не сшиб и несчастную горничную (конь красиво загарцевал, встав на дыбы, а

девушка, переведя дух, прижала ладошку ко рту, глядя как лихо всадник с ним

справляется). Прицельно посланная улыбка пропала впустую – всадник в мундире

лейтенанта южно-мальтийских войск нетерпеливо пришпорил лошадь, и та из прыжка

сразу перешла в галоп. Девушке достался только взгляд – мельком, но заставивший

заалеть шихтайской розой.

Пьяница-лорд недовольно крякнув, погрозил удальцу кулаком и, проследив взглядом,

удивлённо покачал головой – всадник осадил коня у дома Боттеров, у которых вот уже лет

десять как гостей не бывало. Оттого и ворота оказались заперты, и всадник о них чуть не

расшибся, а потом долго-долго и очень громко стучал, пока их не отворили.

Колокол на ратуше отсчитал один «полу удар», пьяница-лорд уткнулся носом в калитку, горничная поймала экипаж, и улица вновь погрузилась в выжидательную тишину – до

двенадцати ударов.

***

– Господин, нижайше прошу прощения, но Его Светлость сейчас не принимает, -

дворецкий, пожилой мужчина с модными в этом сезоне бакенбардами, тщетно пытался

успокоить незваного гостя.

Сам гость – юноша, небритый, в мятой рубашке, забрызганных дорожной грязью

форменных брюках и распахнутом кителе – выпутался, наконец, из стремян, швырнул

поводья мнущемуся рядом конюху, отодвинул дворецкого и, не слушая, бросился в дом.

– Господин! Господин, немедленно вернитесь, или я буду вынужден позвать Ночную

Стражу! – дрожал от волнения дворецкий, а за «гостем» уже бросилась парочка дюжих

лакеев. Впрочем, не в дверях, ни на широкой мраморной лестнице невежливого вояку-

лейтенанта не поймали.

А гость, тем временем, идиотски улыбаясь, распахнул первую же дверь на втором этаже –

украшенную резьбой в виде герба Боттеров. Совершенно случайно она вела в хозяйский

кабинет, и совершенно случайно сам герцог был там – удивлённо привстал из-за стола, когда грубиян-гость ворвался внутрь с криком: «Рэйан!».

Лакеи замерли в дверях, нарвавшись на торопливый знак рукой – «Всё в порядке,

уходите». Но ещё пару мгновений они смотрели – просто чтобы убедиться, что с хозяином

всё в порядке. Чудной гость, похоже, пытался его задушить, но это было так же легко, как

душить дерево, фамильный дуб в саду, например. Дрогнет, но устоит.

– Рэй, я так скучал! – оторвавшись, выдохнул гость.

И угрюмый, спокойно-холодный герцог де Боттер улыбнулся, беря его руку и крепко

сжимая – попутно толкнув лежащий на столе кинжал обратно в ножны.

Остолбеневших от удивления лакеев растолкал трясущийся от ярости дворецкий.

– Господин герцог, я.., – и, быстро оценив ситуацию, заискивающе улыбнулся, – я велю

подать чай в малую гостиную, – тут же, не дождавшись ответа, цыкнул на слуг. – Ну, что

замерли, остолопы, кыш отсюда. И велите приготовить гостевые покои!

Чай потребовали принести в кабинет, к нему добавили плотный ужин и всё это

расположили на ковре у камина, отослав слуг, чтоб не видели безобразия и вопиющего

нарушения всех норм мальтийского этикета.

– Бездна и все демоны! – жадно уплетая мясо, в который раз воскликнул Ланс. Снова

оглядел обшитый деревянными узорчатыми панелями потолок, убранное шёлковыми

занавесками окно, золотые фигурные канделябры. – С ума сойти! Не, Рэй, не думай, я

помнил, что ты лорд, герцог и всё такое, но – бездна и все демоны! – как же у тебя

красиво! И богато – прямо с ума сойти!

Лежащий рядом на животе герцог улыбался, подперев щёку кулаком левой руки, а

пальцами правой «танцевал» по пушистому ковру.

– Не, у моего опекуна не так, – отмахнулся Ланс несчастной утиной тушкой, щедро облив

жиром скатерть и рукав Рэя. – Э-э-э… Извини. Да, я в курсе, что я неотёсанный недотёпа.

Что, ещё и солдафон? Когда только успел… Ой, ну испачкали Ваше Благородие, прямо с

ума сойти! Десять плетей мне, негодяю!

Рэй фыркнул, пряча улыбку и старательно вытирая рукав салфеткой.

– У тебя пальцы дрожат, – вдруг тихо заметил Ланс, подсаживаясь ближе к другу и чуть не

опрокидывая кубок с разбавленным вином. – Нет, не как обычно. С тобой что-то

случилось? Что? Кто?

Рэй покачал головой, снова сделав знак пальцами.

– Ла-а-адно, но потом ты всё расскажешь, – недовольно протянул Ланс, снова накидываясь

на утятину. – Не, а чё на границе, на границе всё как обычно. Чёрно-жёлтые прут что

мошкара по вечерам, кровопийцы. Прут, и это у них называется перемирием. Помнишь, я

тебе писал, как на заставе в Зелёной Яме…

Рэй кивал, не особенно слушая, но не сводя глаза с разулыбавшегося, рассказывающего

очередную байку друга. Ланс не мог долго говорить о стычках и резне, всё переводя в

шутку. Как он воевал – тоже с прибаутками? Но Рэй видел и рассечённую щеку с уже еле

заметным шрамом – это там, да, в Зелёной Яме, Ланс писал. А сам Рэй наводил справки, как некий юный выскочка в прямом смысле выскочил невесть откуда с отрядом таких же

неоперившихся юных удальцов, мечтающих погеройствовать у Загреба. Ланс геройствовал

непосредственно перед носом у безоружного к тому времени генерал-фельдмаршала,

защищая. И после этой «стычки» получил первое звание, забавно повторяя судьбу

опекуна. И да, Лансу повезло больше его тогдашних товарищей-удальцов, чьи могилы

сейчас «украшают» пригород Загреба. Или вот ещё куда более интересный тонкий шрам

на шее – года три назад ещё рядовым. Ланс снова попёр в атаку вперёд всех и помирал

потом в обозе, пока их маленькая Южно-мальтийская Армия улепётывала обратно к

границе, подальше с овидстанских территорий. Рэй забросал тогда и фельдмаршала и

немногочисленных друзей Ланса письмами, хотя ясно было и так – с подобным ранами не

живут. Ланс, везучий, неразумный глупец выкарабкался, а запивший в тот месяц юный

герцог Рэйан впервые смог нормально заснуть, получив от него очередную пару каракуль:

«Да всё отлично, нормально меня залатали, и тут та-а-а-акие целительницы!».

И так все пять лет – удалец-выскочка быстро прыгал по военной лестнице, получил с

десяток больших и мелких наград. И вот сбылась голубая мечта идиота – Ланса вызвали в

столицу получить освободившееся капитанского звание аж в королевской гвардии. Жутко

почётно, безумно интересно – для интригана, очень престижно – для любого сынка лорда.

Рэй отлично представлял, что будет, когда Ланс появится среди Золотых доспех –

безродный выскочка, вечный чужак. И попытается ими командовать.

Самого Ланса это как будто абсолютно не беспокоило. Он взахлёб рассказывал о том,

какой чудесный король Валентин, какой он образец для подражания всех и вся, какое он

совершенство… Однажды, ещё в Школе Рэй спросил Ланса, почему всё-таки он так любит

короля. Неужели правда верит, что Валентин настолько безупречен? Ланс тогда улыбнулся

и бросил: «Рэй, ты не понимаешь. Он же король». Рэй действительно не понимал. И

сейчас, вместо того, чтобы слушать этот бред, смотрел, впитывал в себя образ друга, понимая, что в столице он точно долго не задержится. Такие, как Ланс быстро

нарываются, быстро теряют интерес, скучают, им нужен кураж, нужен риск, им они

живут… Рэй смотрел и удивлялся, как спустя столько лет на войне Ланс умудрился

сохранить мальчишеский взгляд и эту детскую живость и восторженность. Он сам бы

дорого отдал за возможность воспринимать мир вот так, открыто и взахлёб. Верить в чудо

вроде справедливого короля, мечтать – жадно и одержимо, просто жить…

И кто бы сказал Рэю семь лет назад, что огрызающийся мальчишка-воспитанник,

первокурсник элитной Школы, станет таким.

– Не-не-не, даже не думай, у тебя я не останусь, ещё тебя я не объедал, – возмутился

новоиспечённый капитан королевской гвардии в ответ на предложение задержаться. – И

вообще, меня в казармах ждут…

Ждут его… Рэй яростно стучал пальцами по его руке, уговаривал, и Ланс, наконец, сдался

– но только на эту ночь, только сейчас, а потом – точно в казармы, а то «совсем у тебя тут в

комфорте размякну».

– Во, гляди, – улыбаясь всё той же светлой мальчишеской улыбкой, протянул руку Ланс, когда Рэй проводил его в гостевые покои. – Знаешь, сколько раз твой амулет меня спасал?

Вот, а это тебе защита от меня. Я его даже в храме освятил и всё такое.

Рэй удивлённо смотрел на миниатюрную саблю-подвеску.

– Это мой трофей, – гордо сообщил Ланс. – Такие игрушки ихний южный принц, который

младший, делает, типа, когда ему заняться нечем. Правда, чудной? И вот, знаешь, какая

редкость? Я ради тебя достал. На удачу… И ты мне расскажешь о себе, Рэй. А то, извини, в строчках пара слов «всё в порядке» меня не устраивают. Дождёшься, слуг твоих

расспрошу, сам знаешь, мне-то расскажут.

Рэй с улыбкой покачал головой. И, не выдержав, обнял пахнущего утиным жиром,

лошадиным потом и пылью друга. Ланс фыркнул ему в макушку – вымахал, столб

фонарный. Теперь Рэй еле-еле мог с ним сравняться, даже стоя на цыпочках.

– Скажи мне сейчас, – тихо, не отпуская, попросил Ланс. – С тобой, правда, всё в порядке?

Просто «да» или «нет», детали мы потом обсудим.

Рэй кивнул. «Всё хорошо».

Ланс ещё какое-то время, не отрываясь, смотрел ему в глаза, но, так ничего не прочтя, отступил.

– Милость матери с тобой с тобой, Рэй. И этого… Визера. Бездна, уже и забывать их всех

стал, – бормотал он, закрывая дверь. – Только не заставляй меня снова совершать

паломничество в храм, Ворий мне не простит…

Рэй, не слушая, сжимал серебряную саблю-подвеску. Конечно, всё хорошо. Простой и

открытый Ланс мог быть воином, но интриганом – никогда. Знать, что действительно

творится в стране, а тем более в столице и как в этом замешаны Боттеры, ему совершенно

необязательно. Он же, к сожалению, так любит своего короля.

Рэй, вздохнув, покачал головой. Ланс никогда не узнает, никогда ничего не узнает. И, когда

власть сменится, в столице его быть не должно. Ещё год-два на рубежах, и он лично увезёт

друга-героя из ссылки. И пусть все, вся столица видит, что они друзья, чтобы никто, ни

одна крыса потом не посмела…

О том, что Ланс его, скорее всего, возненавидит, Рэй старался не думать. На всё милость

Матери.

***

(Из личного архива герцога Ланса де Креси)

Я думал, что стоит мне получить назначение в королевскую гвардию и мне нечего будет

больше желать, не с кем и не за что бороться. Дальше я просто не загадывал.

В реальности всё оказалось куда запутанней.

Жизнь в столице была… непривычной. Для начала – я уже забыл, что такое спать на

громадной, утопающей в одеялах и подушках кровати, которая величиной, как обычная

комната в квартире. Принимать ванну с деятельным участием слуг – у Рэя были

вышколенные, не спорю, преданные, но очень навязчивые слуги. Со мной обращались как

с лордом, и, наверное, мне надо было к этому привыкать – я всё-таки стал лордом. Но на

границе титул так не чувствовался – ни о какой роскоши там не стоило и мечтать. Нет, некоторые господа, конечно, таскали с собой шатры и сундуки с утварью. Я не понимал

только – зачем? Что, они этим хотят кому-то доказать свою исключительность? Разве что

южанам, которым всё это в итоге и доставалось при отступлении.

Столица отличалась от границы как бездна и Небеса. Я только никак не мог определиться, что из них бездна.

У Рэя оказался очень роскошный особняк. Старинный – видно с первого взгляда. Дорогой, представительный и пустой. В таком должна жить большая богатая семья, может, целый

род. А Рэй в нём смотрелся привидением – бледный, хрупкий, усталый. Я глядел на него и

с трудом узнавал. Никак не мог привыкнуть: раньше он всегда был выше, под его глазами

не было «мешков», и тонкие девичьи пальцы сжимали моё плечо крепко-крепко,

отстукивая слова. А сейчас еле-еле дотрагивались до запястья.

От этого было непривычно и больно. Не таким я представлял друга – осунувшимся,

усталым, отстранённым. Скрытным. Ясно же как день, что его надо спасать – но он даже

не говорил от чего. И на первый взгляд всё у него действительно было хорошо.

Он вёл уединённую, очень спокойную жизнь затворника – к этому я тоже не мог

привыкнуть. Рэй, первый подначивавший меня сбежать из Школы в город – затворник?

Здесь явно было что-то не то. Конечно, я решил, что выясню, но это оказалось не так-то

просто.

Всё оказалось непросто. Например, с моей мечтой о гвардии. Да, я догадывался, что

остальные гвардейцы меня невзлюбят, но что они так меня разочаруют, у меня и в мыслях

не было! Их конечно набирали по протекции – как иначе в королевскую (боги,

королевскую!) гвардию попадали такие кретины? Да, когда-то где-то все они воевали –

глубоко в тылу, на какой-нибудь спокойной тихой границе, попивая винцо в трактире и

изредка вынимая меч – вздуть обидчика на дуэли. И все они были лет на пять-десять

старше меня – то есть, как бы опытней. Смотрели свысока, о дисциплине не имели ни

малейшего понятия и первое, что сделали – дружно вызвали меня на дуэль. Я озверел,

полез бить морду здесь и сейчас – в итоге моя собственная мордашка немного помялась, а

половина противников выбыла из строя (мне повезло, что дело было под носом у короля, и

нас быстро «остудили»). На следующий день хмурый Рэй упрямо явился на место дуэли

секундантом, и эти щенки тут же поджали хвосты и принялись уверять почему-то герцога

де Боттера, что они же, хм, не знали. Чего они не знали? Это я явно что-то не знал, а из

Рэя, бездна, слова не вытрясешь.

В общем, с гвардейцами у меня не сложилось. И как короля до сих пор не убили с такими

идиотами-телохранителями? Когда всё более-менее устаканилось, я попытался сделать из

них хоть какое-то подобие нормальной гвардии, но в итоге добился лишь того, что в мою

смену всегда было спокойно, потому что у двери короля в дозоре я стоял лично.

А так – столица бурлила. Я чувствовал, что кто-то мутит воду – но кто? Когда в

королевскую спальню посреди ночи прилетел арбалетный болт, я не выдержал и выпросил

у Его Величества разрешение создать собственный полк для охраны – а эти золотые

дворянчики пусть дальше цветочки нюхают вместо караула.

Своих гвардейцев я набирал из проверенных, бывалых солдат, с которыми воевал на

южной границе. У них не было титулов и званий выше сержанта, и денег тоже не было и

не предвиделось. И они были преданы мне по-дружески, по-товарищески, а не по приказу

и из-под палки. И им, конечно, очень хорошо заплатили – так что не один не отказался

приехать.

И тогда всё вроде немного успокоилось. Лорды, конечно, ворчали: ужас, короля и

наследника трона охраняют мужланы! Но король на совете Лучших Родов объявил, что он

нынче доверяет только мужланам, и тему закрыли.

А я подозревал, что воду мутил кто-то из лордов – а ведь присягали, все королю

присягали, гады!..

С казармами тоже вышло всё… не так. Пока я со старой гвардией разбирался, не было и

речи жить рядом с ними – я ночевал у Рэя. Неприятно, и деньги этот гордец брать

отказывался. А то я не знаю, сколько его шикарные ужины стоят!

Но во дворце я проводил целый день – вместе с королём. Там меня однажды и сцапал

опекун.

Его Величество принимал послов из Овидстана, я обходил караул, проверяя, всё ли в

порядке, и столкнулся с лордом Джереми нос к носу.

И всё, как раньше – стальной захват на локте, рывок и приказ: «За мной!». Устраивать

сцену в королевских покоях – за гранью приличий даже для меня, так что пришлось

позволить себя увести.

Милорд втолкнул меня в одну из пустых зал, запер дверь и принялся расстёгивать ремень.

– Штаны снимай.

Я опешил. Даже за меч с жару схватился. Но сэр Джереми быстро меня осадил:

– Снимай! И считать не забудь.

Предложи мне что подобное кто-то другой, зубов бы он быстро не досчитался. Но

спокойному, равнодушному голосу, не терпящему возражения, я не подчиниться не мог.

Привычка.

– Ты вёл себя, как мальчишка, – говорил милорд, размахиваясь. – И получаешь, как

мальчишка.

После, задрав голову (когда он стал ниже меня?), сумрачно меня рассматривал – долго, внимательно. А я стоял перед ним навытяжку, только что честь не отдавал. И ждал.

– Держи, – сказал он, наконец, ткнув в меня свитком. – Читай.

Я прочёл. Вслух, как раньше, когда он приказывал, я всегда читал вслух. Но раньше это

были учёные трактаты, а сейчас – документы на усыновление.

– Понял? – мрачно поинтересовался он. – Теперь ты де Креси. Со всеми вытекающими. И

хватит по чужим углам шариться, у тебя свой дом есть. И я тебя там жду.

Кроме дома, солидного состояния и прочих привилегий я получил место в Совете Лучших

родов. А это было ого-го какое достижение, потому что именно Совет Лучших и проводил

политику, то есть мог решить дать королю деньги на реформу, например, налогов, или не

стоит.

– Ну, – представив меня обалдевшим советникам, поинтересовался мой опекун. – Ещё кто-

нибудь сомневается, что чернь – тоже люди?!

– Мальчишка просто исключение! – брякнул сидящий во втором ряду папочка рыжего де

Беорда.

Лорд Джереми фыркнул и спокойно прочитал получасовое наставление Святого

Иеронима, суть которого сводилась к «блажен, кто верует». Все слушали, никто и не

пикнул. Тогда мне казалось, что завершился какой-то давний спор, в который меня,

конечно, не посвятили.

Спустя несколько дней я осмелился заговорить с королём о городских приютах и правах

сирот. Я понимаю, во внимание Его Величества раньше попадали лишь, скажем так, более

умелые руки. Для страны они важнее. Они – хлеб, и они – армия. Потому не стоит

разбрасываться ими, пока они ещё маленькие, говорил я. Им нужна защита, которой они

совершенно лишены, за них же не вступается даже закон «О мальтийцах», потому что они

и мальтийцами ещё не считаются. Король не мог этого знать: он был один на всю эту

свору дворян, которые чахнут над своим золотом, паршивой честью и титулами. Кто-то

должен был ему рассказать – Валентин был действительно человеком милосердным и

справедливым. Я же видел. Конечно, он согласился помочь провести закон в совете

Лучших.

А меня же заставил решиться на этот разговор случай. В один из редких выходных,

который у меня случайно выдался, я решил поехать в приют – тот, из которого меня сэр

Джереми забрал. Нет, ностальгия меня, конечно, не мучила, совсем. Просто в какой-то

момент я понял, что не знаю, кто я – уже лорд или ещё безродная сирота. Рэй говорил, что

я всегда буду чужаком и там, и там, и он был совершенно прав. Из меня сделали какую-то

химеру – по внешности и по сути. Я думал, что поездка, так сказать, к истокам всё

расставит по своим местам.

В отличие от меня, приют за семь лет абсолютно не изменился. Так же с закатом

воспитанники возвращались – голодные, сонные. Так же парочка неудачников подметала у

них под ногами двор – весь в пухе от растущих рядом белолисток. На меня никто не

смотрел, все прятали глаза, и это было нормально, я знал: лорд может оскорбиться, если

на него станут глазеть.

Из дома хозяйки выбежали её изрядно поистрепавшиеся дочери. То ли я теперь смотрел на

них по-другому, то ли время их изменило тоже – но теперь эти суетливые, вульгарные

женщины вызывали во мне жалость, а не злобу и страх.

– М’лорд! Пожалуйте сюда, м’лорд, коня здесь оставьте, мы приглядим, м’лорд.

Они были так бедно, безвкусно одеты по сравнению с дамами во дворце, что я не мог на

них смотреть. И да, грубые, красные, мозолистые руки, неряшливо заплетённые волосы с

прядями седины, подбитый глаз у одной и скула у другой могли вызывать только жалость.

У кого на них рука поднялась?

А улыбались они мне так же заискивающе, как когда-то лорду Джереми. В их глазах

читалось: «Пожалуйста, м’лорд! Пожалуйста…» Пожалуйста, обратите внимание,

пожалуйста, всё для вас сделаем, милорд…

Сам не заметив как, я оказался в доме хозяйки, в её комнате, точно так же пахнущей

чесноком и теперь ещё лекарством. Сама госпожа, однако, уже не лучилась мощью и

грозной властью. Она с трудом смогла встать с кресла у камина.

– Чем могу служить, м’лорд?

– Вы меня не помните? – выдавил я.

Она смотрела непонимающе. Взгляд, кстати, не изменился, такой же цепкий. Я почти

ожидал, что она заорёт, как раньше: «Ах ты, паршивец! Тебя, что, выгнали?! Как ты

посмел ослушаться?!»

– Нет, м’лорд.

Я опустил глаза и, увидев свои сапоги, чуть не подпрыгнул. Как когда-то ещё босоногий, привычно опустив взгляд, я разглядывал сапоги лорда Джереми: из дорогой кожи,

украшенные декоративным швом и серебряными галунами. Я смотрел и нет-нет, но думал: какого это – носить их? Какого это – жить как сыр в масле? И почему я не родился в

золотых пелёнках, почему я не могу и никогда не смогу быть вот таким?

Теперь, вот, стал. Химерой.

Руки сами потянулись к кошельку за поясом, потом – привычней – к мечу.

– М’лорд?

Я вскинул на неё взгляд и отшатнулся. И отступал, пока не оказался во дворе, среди детей-

теней, нищеты, грязи и отчаянного существования, из которого я действительно – прав

был де Беорд – был лишь исключением.

Следующий день я, по совету Рэя, потратил на то, чтобы найти лорда-хозяина приюта и

отправить ему выгодное предложение этот самый приют продать. Но я же понимал, что

даже если еда у тех детей станет лучше, а кровати – удобней, это не много изменит.

Сироты по закону должны работать с пяти лет – и они будут работать, пока закон их не

освободит. И что даст, если я выкуплю их всех? С одного приюта – да, но сколько их в

стране? Будут лишь очередные исключения.

Рэй тем вечером убеждал меня уехать развеяться. Он считал, это единственное, что меня

спасёт. Наверное, он был прав – мне душно было в этой клетке лордов и бедняков. На

войне, видят боги, всё куда проще.

Но я не мог оставить короля.

Однако двух-трёхдневная прогулка в дозоре в пригороде столицы мне бы никак не

помешала. В Ардекском лесу – тем, что между городом и Школой, как раз видели

разбойников. «Странно, что они делают так близко к столице?», – думал я. Впрочем, после

войны это уже стало нормальным – не все бывшие солдаты желали мирно возвращаться к

своим пашням.

В дозор я вызвался в последний момент, во время доклада Его Величеству. Вот прямо у

короля и попросился – и у него не был причин меня не отпустить. Всего три дня. И, я

думаю, он тоже видел, что мне необходимо развеяться. Да и, честно говоря, он наверняка

тоже сомневался, что те дворянчики, вызывавшиеся привести головы нарушителей закона, смогут с ними справиться. Головы! Идиоты, нам рабочие руки нужны, хотя бы на тех же

пашнях. А не головы на пиках. Но это же лорды… Среди них был, кстати, и племянник

сэра Джереми – виконт де Вилета, который раньше называл меня висельником, а теперь

улыбался во всю пасть, хлопал по плечу и старательно поднимал бокал в мою честь.

«Мелкая шавка», – с презрением думал я.

В общем, поехал. Рэй говорил, что я простой и честный, как дурак. Ага, я такой. Мне и в

голову не пришло, что это может оказаться ловушкой. Я ехал отдыхать! И действительно, в

дороге мне стало лучше. Солнышко печёт, лес яркий, осенний, дерева верхушками качают, ветром гудят. Красота!

Разбойников мы так и не нашли. Зато на какой-то милой полянке, когда юный, похожий на

мышонка, виконт де Ври завёл пафосную речь о какой-то дамочке, с которой я тоже имел

счастье быть близко знакомым, племянник сэра Джереми всадил мне нож в спину. Хорошо

всадил, "грамотно" – между лопаток. Как я прямо там не окочурился – даже не знаю.

Наверное, снова "повезло", ха-ха.

Слава Девятке, что конь, Бурыш, хорошо обученный, понёс сразу, как только я упал ему на

шею. Прямо с места и чуть не в галоп – я из последних сил в седле удержался. И только

это меня и спасло. Предупреждённые, остальные милорды явно собирались меня добивать

– я слышал краем уха звон вынимаемых из ножен мечей. Но потом они, конечно,

припустили за мной. Но это трудно: галопировать по лесу, да ещё и по такому густому, как

Ардекский. И очень легко потеряться.

Боль застилала глаза, правая рука онемела, я уж молчу, с каким трудом давался каждый

вздох. Но умирать я безумно не хотел – нет, да ещё и так глупо! Я твёрдо решил, что, по

крайней мере, утащу за собой парочку этих мерзавцев и, когда у коня подломились ноги

(кажется, его подстрелили), я успел выпасть из седла раньше, чем оказался придавленным.

И меч успел достать тоже.

Меня водило из стороны в сторону, и только поэтому я так долго возился с теми тремя

негодяями, которые меня догнали. Они не шибко знали, как правильно держать меч, а у

меня в глазах двоилось и даже троилось.

Помню, когда упал, сначала на колени, потом на бок, тот из них, что благоразумно стоял в

стороне, пока я с его друзьями «танцевал», не отказал себе в удовольствии сказать

пафосную короткую речь над трупами товарищей и красиво, как во всех фехтовальных

школах учат, занести меч.

Я же, лёжа у его ног, всё шарил бесполезно рукой, хватая траву и листья, ища

выроненный клинок, палку – хоть что-нибудь!..

А потом лорд неожиданно заорал, захлебнулся кровью и обмяк, заваливаясь рядом со

мной. И ещё спустя мгновение на меня уставилась окровавленная волчья морда – с явным

гастрономическим интересом. Очевидно, лорд волку понравился – по крайней мере, его

глотка. И зверь хотел ещё.

Когда волчья морда неожиданно сменилась синеглазой девочкой-небожительницей из

моего детства, я понял, что Небеса уже где-то рядом.

И наконец-то отключился.

***

(Из архива рода Боттеров)

– Вон все пошли! – рычал лорд Валита, отшвыривая плащ, а заодно и врезав (не совсем

случайно) лакею. – Вон! И подогретого вина мне в кабинет!

Виконта трясло, он даже поскользнулся на лестнице – пришлось схватиться за перила.

Саднящие ладони без перчаток тупо ныли, совсем не улучшая настроение.

А ведь всё так прекрасно начиналось! Щенок даже ничего не подозревал – деревьями

любовался, стихи читал – «О Мальтии», ха! До него даже не дошло, что разбойники

сфабрикованы – гонялись за ним по лесу, «искали». И в последнее мгновение всё прахом в

бездну провалилось. Надо ж было этому сосунку дёрнуться – помер бы сразу. Нет, ещё и

унёсся невесть куда, незнамо как уложил тех троих, которые умудрились его догнать, и

исчез! Ну просто наваждение какое-то! Куда, ну куда он мог исчезнуть?! Валита и его

люди чуть не весь лес прочесали – ни следа мальчишки. В бездну он, что ли, наконец-то

провалился?

«В любом случае, – успокаивал себя виконт, – если жив, объявится. В одной из соседних

деревушек. А там уж…»

В кабинете отчего-то не горели свечи – пришлось возвращаться в коридор за светом,

проклиная нерадивость слуг.

Наконец, бросив шляпу на стол, виконт упал в кресло, протянул уставшие ноги к камину.

Слуги затопят… И вино принесут… Как же хочется напиться и ни о чём не думать…

Почему этот маленький висельник вообще ещё жив?..

Поморщившись, виконт повернулся – взять трубку. И замер.

Тень у окна шевельнулась, выпутываясь из сумрака.

– Го… господин герцог? – дрожащим голосом пробормотал Вилета. – Как это… понимать?

Что вы здесь делаете?

В ответ раздался отчётливый стук костяшками пальцев по столу.

«Хорошо съездили, виконт? Много разбойников поймали?»

Виконт сглотнул, дрожащая рука незаметно нырнула за пояс.

Стук продолжался.

«Вы порадуете короля их головами? Или вы привезли ему другую голову?»

Вилета, наконец, вытащил кинжал, но воспользоваться им не успел. А, спустя минуту,

лёжа на полу у камина, прочёл по губам наклонившегося над ним Рэйана:

«Что ты с ним сделал?!»

– Ничего! – прохрипел Вилета, пытаясь убрать руку герцога со своей шеи. – Пустите меня!

Немедленно!

Рэй надавил сильнее, уставившись виконту в глаза.

«Что. Ты. С ним. Сделал?!»

– Ни…че…го!

Рэйан медленно разжал руку. Встал, подошёл к столу.

«Где он?»

– Откуда мне знать? – откашлявшись, выдохнул виконт. – Этот щенок вёрткий, как демон, может, в бездну и ускакал… Да, Боттер, я хотел его убить. Это, в бездну его, моё право! Он

захапал себе моё наследство, в конце концов! И потом, разве вы не согласились на совете, что он нам мешает?

Расставлявший кубки на столе Рэйан резко повернулся.

Виконт мотнул головой.

– Из-за того, что этот щенок вечно крутится около короля, расстроилось столько хороших

планов! Вы могли бы уже давно сидеть на троне, герцог. А из-за вашей «дружбы» вы…

«… Становитесь легкомысленным и беспечным, – именно это говорил на совете старый

фельдмаршал Роберт, чьи слова повторял теперь виконт. – Мальчишка заигрался.

Отправьте его в какую-нибудь глушь подальше от столицы. Или им придётся заняться нам.

Вы же всё прекрасно понимаете, герцог. Это переворот, мы больше не можем рисковать.

Мне тоже жаль мальчика, он мог бы стать весьма неплохим офицером. Но пока король

дёргает его за ниточки, он наш враг».

Рэй, закусив губу, сунул изумлённому виконту бокал.

– Что это?

«Пей. За моё здоровье».

Вилета моргнул. Бокал в его руке задрожал.

– Герцог, что это? – и попытался вылить вино на пол.

«Яд, – спокойно, губами, ответил ему Рэйан спустя ещё минуту. – Тот самый, что вы

подсунули Лансу на прошлой неделе. Он выжил. А вы, виконт?»

Вилета мотал головой, вырываясь, но, когда ему зажали нос, открыл рот и тут же

захлебнулся вином.

Рэй держал бьющееся в агонии тело ещё десять минут. Потом брезгливо отёр пальцы о

камзол виконта, поднялся.

За дверью скреблась горничная:

– Ваша Светлость! Вы вино приказывали… разрешите?

Когда она всё-таки осмелилась войти, вино виконту было уже не нужно.

Глава 9. Южанка

(Из записок Элизы Северянки)

Мне нравился Овидстан. Воздух по утрам благоухал жасмином и терпкими пряностями из

кухонь, а не влажной свежестью леса и розами, как в Мальтии. Мне по душе пришлась

Ярати, столица-жемчужина Юга. Она действительно была жемчужиной – белые

одинаковые домики, у знати покрытые перламутром, сверкали на полуденном солнце так, что глаза болели на них смотреть. Улицы, широкие настолько, что два всадника могли

проехать бок о бок, покрытые рыжей плиткой с белыми прожилками – каждое утро с них

старательно сметали песок и пыль, и каждый день они нагревались настолько, что

невозможно было ступить на них босиком и не обжечься. Тонкие, низенькие деревца – в

Ярати и её окрестностях не росло ничего выше моего роста. На них обязательно