Текст книги "Клятва (СИ)"

Автор книги: Мария Сакрытина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 22 страниц)

«Дурень! Нихрена не понимаешь, так, может, хоть чему-то научишься!» и приказал

явиться завтра. Я явился – только чтобы доказать, что он не прав, что-то я понимаю: два

года, мать его, в арьергарде!..

Не, не понимал. Мне раньше казалось: сражения – вот настоящая война. «Мечом махать

каждый умеет! – рокотал лорд Роберт. – А ты думать попробуй!». Я же думал только, что

опекун мне снова боком вышел. А получилось, как со школой. Меня опять швырнули к

лордам – видят боги, среди простых солдат было легче. А тут все с чинами, с титулами –

опять, что б их бездна забрала. Но кроме подначек от молодых офицеров и таких же, как я, адъютантов, я получал опыт. Теперь на военных советах, хотел я или нет, но всегда

присутствовал, и скоро начал понимать, что уроки в школе оказались куда более

практичны. А ещё – как именно мы дошли до жизни такой. И понимание не приносило

радости. На войну нужны были деньги, которых в казне традиционно не хватало, а лорды

давать взаймы не желали – они не понимали, почему мы до сих пор не ведём с Югом

переговоры. Солдаты устали, новобранцев надо было учить – или отпускать в поля,

потому что набирали их из крестьян, и урожай собирать было некому. На наёмников денег

не было. И даже на провиант для армии и одежду – тоже не было. А купцы почему-то не

хотели отдавать свои товары за просто так. И со всем этим надо было как-то воевать, потому что южане периодически «просыпались» и наступали и угоняли в рабство наших

крестьян – тех, которых мы сами ещё не угнали в армию и не уложили в бою.

Бред, по-моему. Когда рядовым был, жилось легче. Приказ – и выполняю. А тут же да,

бездна их всех забери, думать надо.

Я наблюдал, как в ставке решают те же задачи, которыми мы занимались на уроках –

только на этот раз от решения зависело слишком много. Первое время это сводило с ума.

Но я привык. А потом, когда южане совсем расшалились, и под Загребом вломились в наш

тыл, фельдмаршала ранило, и вокруг царила паника, мне удалось собрать несколько

кавалерийских эскадронов и начать ответное наступление. Ворий помог – командиры тех

эскадронов хорошо меня знали. У кого-то я служил, с кем-то дрался, кого-то от стрелы

закрыл…

В общем, тогда я получил своё первое звание и дальше по службе двигался очень быстро.

Связи мне очень помогали: положа руку на сердце, без них я ничего бы не добился. Будь

ты хоть трижды храбрым и умным, разбирайся в тактике и стратегии лучше древних

полководцев – ничего у тебя не выйдет, если ты никто.

А у меня ещё и гонор, к тому же, был. Меня, правда, научили – что у опекуна, что в школе

– не грубить в лицо старшим по званию. Но подчиняться – нет, это я умел плохо.

После Загреба генерал-фельдмаршал отправил меня в другую часть – сержантом под

начало графа Сиерса. Граф был вылитый лорд в моём представлении – весь в

драгоценностях, одет по последней моде, надушен, напомажен. Это на войне-то. Тучный, на лошади сидел кое-как. И всё делал медленно. Думать он, по-моему, не умел, но

старательно делал вид. И губами, когда приказ отдавал, шевелил ме-э-э-едленно. Я всё

удивлялся, как его ещё в плен не утащили – лакомый же кусочек, мечта ювелира. Графу

повезло, правда, что его часть была в тылу.

Но фронт постоянно двигался – южане благодаря их чародею могли запросто послать

целую армию в тыл, и ни одна мышь их бы не заметитила. Когда это случилось с нами,

граф Сиерс смог отдать лишь один вменяемый приказ: бегите. Его лакеи суетились, спасая

вместе с жизнями имущество графа – десяток громадных сундуков. Граф смотрел на них –

на нас – снова на них. И шлёпал ртом. В конечном итоге нам всем было приказано

разойтись, а точнее, как уже писалось ранее – бежать.

Дурдом. Я мысленно послал приказ в бездну, отвёл своих стрелков в лес за болото, куда

главный козырь южан – кавалерия точно бы не сунулась. А, когда овидстанцы стали

радостно вырезать наш тыл – точнее, то, что от него осталось – мы их обстреляли. И

ничего они не смогли сделать своими лёгкими, удобными в атаке, но совсем не удобными

в дальнем бою луками. Наши стрелы летели дальше, а их конница увязала в болоте, не

добравшись до нас. У нас кончались стрелы, мы добивали южных рыцарей, вытаскивали

стрелы из трупов и стреляли снова. И снова – пока не подошло подкрепление.

Следующим утром генерал-фельдмаршал вызвал меня в ставку. И, сурово глядя в глаза,

поинтересовался:

– Ты хоть понимаешь, что звание офицера не даётся без титула?

Я, вытянувшись перед ним в струнку, только моргнул.

– Всё ты понимаешь, дурень, – вздохнул лорд Роберт. – Вот что мне с тобой делать, скажи?

Я тебя сейчас повышу – и знаешь, что начнётся? Вся, вся эта свора кинется тебя

догрызать. Ты из дуэлей вылезать не будешь, мальчишка. Пока не помрёшь. Ты это

понимаешь?

Я снова моргнул.

– Дурень, – пробормотал милорд. – Ну ладно ты, щенок. Но этот кретин! Нахрена он

разворошил осиное гнездо, а? Не понимал? Нет, Джереми всё понимал… И вот что с

тобой делать?

«Дай мне то, что я заслужил!» – готов был закричать я. Зубами выгрыз, кровью полил я

этот титул, Великий Отец, он должен быть мой!

Лорд Роберт и так всё понял.

Приколол мне звезду на грудь, выдал шкатулку со свитками. Буркнул:

– После молитвы вечером посвящу тебя в рыцари. Готовься, сэр Ланс, теперь от тебя не

отстанут.

Да плевал я на всех!..

Видимо, это было практически написано у меня на лице – лорд Роберт скривился. И вдруг

спросил:

– Что там твои кричали, когда в атаку шли? Вольно, Ланс, что ты тут, как во дворце… Так

что?

Я выдохнул.

– Валентин, милорд.

– Королевское имя, значит? – поднял брови генерал. – Любишь короля?

Я изумлённо уставился на него.

– Так точно, сэр!

– Дурень! – выплюнул он мне в лицо. И тише добавил. – Тебе имя Рэйан де Боттер что-

нибудь говорит?

– Так точно! – удивлённо откликнулся я. И добавил под его испытывающим взглядом. –

Мы друзья.

– Друзья, – протянул милорд. – И не боишься друга потерять?

О чём это он?

– Никак нет, сэр!

– Дурень, – в который раз вздохнул сэр Роберт. – Иди. Свободен.

Так я стал рыцарем, кавалером Ворена Второй Степени. И, как милорд и предсказывал,

действительно долго потом дрался на дуэлях. Вот только я не умер. Меня даже ранили

редко – точно хранил кто. А после того, как на трёх дуэлях подряд я выжил, а противники

умерли, вызовы прекратились. До этого каждая шавка благородная, даже мелкая, горела

желанием «надрать выскочке задницу». Перспектива сыграть в ящик их слегка охладила.

Прошёл ещё год. Я дослужился до лейтенанта – в то же время страсти на фронте немного

поутихли. В ставку снова приехал король и задержался. Мы, наконец, вели с южанами

переговоры о мире, процесс был долгий, муторный, и пока эта каша тянулась, лорды во

главе с королём развлекались. Я снова дрался на дуэлях. Потом на одну из них

секундантом вызвался быть Его Величество – точнее, поставил нас перед фактом. И я

имел счастье наблюдать, как мой противник просит у меня прощения за то, что назвал

меня безродным выскочкой. С тех пор меня почему-то стали считать кем-то вроде

фаворита Его Величества, и убивать уже боялись.

Тогда же король действительно приблизил меня к себе. Смею думать, что он мне доверял –

наверное, моя щенячья преданность слишком рьяно светилась в глазах. А может ему

рассказали, что на каждое сражение я иду не с именем прекрасной леди, как некоторые

романтичные идиоты, а с криком: «За короля!». Ему, наверное, это льстило. «Ты как

гончая, Ланс, готовая сорваться с поводка, – смеялся король. – Не завидую твоей жертве».

Очевидно, к тому времени мои дуэльные победы дошли и до него. «Смотри, – прибавлял

он. – Не заиграйся только».

Иногда мне кажется, что его восхищало во мне то же, что и Рэя. Наверняка: причудливая

смесь простолюдина и лорда, – вот, что я тогда представлял. Преданный до мозга костей

(как позже оказалось, представления о чести в меня вколотили лучше, чем в некоторых

лордов), не способный на интриги, свободное время предпочитающий проводить с

солдатами, а не в шатрах знати за карточными играми. И в то же время равных мне на

турнирах не было. Безрассудное, молодое лихачество бурлило – и опасность, словно

испугавшись, обходила меня стороной, задев разве что краешком. Я не мог не обратить на

себя внимание. А очень скоро мне даже посчастливилось спасти Его Величеству жизнь –

когда наёмные убийцы проникли в его шатёр. Никто так и не понял, как им это удалось, почему их никто, кроме меня (которого там и быть-то не должно было) не заметил. Но я-то

заметил вовремя – и утром их головы красовались на пиках, а я получил приглашение в

королевскую гвардию и титул графа. И вдобавок, отличное жалование – от земельных

владений я отказался. Что бы я с ними делал?

«Сэр Ланс, – улыбался тем вечером Его Величество, угощая меня вином. – Я знал! Никогда

не сдавайся. Никогда!»

Я же готов был боготворить его: среди всей этой «свары», как говорил лорд Роберт,

именно король виделся мне единственным лучом света. Я мечтал отдать за него жизнь, я

убивал за него, я любил его, но не как человека, а как юноша-вассал любит своего

сюзерена. Наверное, Рэй перестарался со своими рыцарскими историями из Золотого

мальтийского Фонда.

Всоре, поскольку война через месяц закончилась подписанием мира, и южные границы,

наконец, успокоились, я поехал за Его Величеством в столицу – занять место среди

королевских гвардейцев.

Мне тогда только-только исполнилось семнадцать.

Глава 6. Гувернёр

(Из записок Элизы Северянки)

Мне очень повезло, что Алэр оказался рыцарем до мозга костей. С тех пор я знала лишь

одного такого человека – настоящие рыцари в наше время редкость. Сколько бы эти

идиоты в доспехах ни кичились своей честью и ни отстаивали честь дам на турнирах.

Он не мог не защитить женщину, Алэр. Если правда то, что я слышала про его любовные

подвиги, то он, конечно, любил прекрасный пол – и, если кто-то из нас оказывался в беде, бравый рыцарь сделал бы всё, даже во вред себе, но обязательно бы помог. Так было с его

сестрой Мадлен, благополучием которой наверняка угрожал ему Валентин. Так

получилось и со мной.

Впрочем, думаю, если бы не циничный подход Валентина, не видевшего смысла скрывать

от своего «близкого друга», что он со мной делает, Алэр бы меня всё-таки убил. Потому

что я сначала виделась ему чудовищем – как любой нормальный магианец представляет

себе чародея. И да, не надо забывать про месть за убитых родных – за них Алэр бы убил

меня, даже пожертвовав жизнью.

Но в итоге попался в ловушку собственного благородства.

Именно Алэру я во многом обязана своим воспитанием. В одиннадцать от меня с

горничными сбежали учителя, и Алэр заменил мне и тех, и других. Одни боги знают, чего

ему это стоило. Он же был рыцарь, аристократ, а не нянька. А мне тогда куда нужнее был

друг, чем любовник.

Забавную мы представляли, наверное, пару…

Я довольно быстро стала ему доверять. Ещё не понимая, я почувствовала, что его

отношение ко мне поменялось – а, боги, я так нуждалась в близком человеке! Наверное, я

доверилась бы тогда любому, кто проявил бы ко мне внимание.

Алэр ухаживал за мной, как за ребёнком. Когда прислуга – спустя полгода без моих

приступов – вспомнила, что герцог не должен присматривать за юной леди, как горничная, Алэр послал их в бездну. Думаю, он боялся за них, прекрасно понимая, что моё поведение, мягко говоря, нестабильно. Правильно боялся – к тому моменту моё душевное здоровье

из-за злоупотребления магией и наркотиком действительно находилось в плачевном

состоянии. Алэр был единственным человеком, который, я была уверена, всегда бы мне

помог, выслушал, утешил, спел колыбельную – и так далее. Принц отошёл на второй план

– я всё ещё его любила, но именно как сказочного героя. А в сказки с возрастом веришь

всё меньше.

Самое забавное – если бы Алэр попросил меня, как Валентин, сделать что-нибудь для

него, я бы сделала. Всё, что угодно – и без наркотика. И даже несмотря на то, что всё ещё

не понимала, кто я. Но он был слишком рыцарь, чтобы использовать меня. И когда это

рыцарь о чём-то просил свою леди? Наверняка ему и в голову такое не приходило.

Я жалею, что так ничем и не отплатила за его заботу. Я обязана ему слишком многим, и

уже не смогу закрыть этот долг.

Алэр привил мне вкус – к красивым вещам, к книгам, к жизни. Валентин всё восторгался, что я хорошею день ото дня. Это не я хорошела. Это Алэр экспериментировал с моими

причёсками, с моими платьями, даже с моей фигурой, сажая меня на диеты и заставляя

заниматься физическими упражнениями.

Он научил меня ездить верхом и даже стрелять из лука. Он упросил Валентина разрешить

мне конные прогулки в соседнем лесу – и я смогла ненадолго вырваться из золотой клетки

опостылевшего замка.

Он учил меня мыслить самостоятельно, он подсовывал мне нужные, по его мнению,

книги, он рассказывал мне сказки с определённым содержанием – он хотел, чтобы я

поняла, кто я, и оставила Валентина. Тогда его месть, о которой он, конечно, не забыл, была бы закончена.

Но я была ещё не готова. Я боялась того, что творилось со мной, и хотела забыть обо всём

странном, что происходило вокруг. А происходило многое – мои способности то и дело

давали о себе знать. Но магия, повинуясь моему собственному желанию, заставляла меня

всё это забыть. Да, я заколдовывала саму себя, и у меня отлично получалось.

Так что у Алэра не было шансов открыть мне глаза в этом замкнутом круге.

Я полюбила его в итоге. Он стал моим первым мужчиной – во всех смыслах.

***

(Из архива рода Боттеров)

– Милорд.

Алэр повернулся на другой бок и набросил на голову одеяло.

– Милорд, вы просили будить вас с рассветом. Помните?

Зашелестели раздвигаемые занавески. Кончик солнечного луча пробрался в щель одеяла и

прочно угнездился на кончике носа.

– Ваша Светлость?

– Всё, всё, я встал, – промычал Алэр, отбрасывая одеяло и отчаянно щурясь. – Иди.

Почти сразу дверь тихонько закрылась. Утренний ритуал свершился.

Алэр со вздохом опустил ноги на пол, нащупал туфли, попытался одеть, плюнул и

прошлёпал к окну босиком. Распахнул.

Солнце только-только поднималось – ярко-золотой сноп сиял из-за горизонта. Прохладный

воздух мягко и очень знакомо пах розами…

Внизу уже готовили лошадей.

Захватив приготовленный слугой плащ, и натягивая его по дороге, путаясь в шёлковых

завязках, Алэр выбежал из спальни, хлопнув дверью.

Через мгновение, костеря всю Семёрку разом, вернулся, наскоро напялил сапоги и снова

хлопнул дверью.

Знакомая до последней ступеньки винтовая лестница, прорезаемый первыми лучами

серый воздух – во внутреннем дворе после рассвета тушили все факелы. Дверь в Девичью

башню, снова винтовая лестница – и снова знакомая…

В комнате царил обычный бардак, не ассоциировавшийся у Алэра с девочками, тем более, молодыми леди… Но поскольку хозяйка всегда убирала здесь сама, а делала она это редко

– бардак оставался. Рассыпанный, уже увядший букет роз у пузатого шкафа. За

стеклянными дверцами в рядок выстроившиеся куклы одна другой краше. На ручке –

пыль: хозяйка давно не открывала. И по всему полу – сверкающие драгоценными камнями

рукоятей и ножен кинжалы, пара мечей, застёжки от плаща, сам плащ (Алэр машинально

подобрал), укоризненно взирающий на это безобразие громадный плюшевый медведь,

клочки бумаги, перья, банты и снова розы, розы, розы…

«Тебе, правда, нужно убираться здесь чаще», – пробормотал под нос Алэр, распахивая

круглую дверцу спальни.

Хозяйка ещё нежилась в постели. И в ответ на своё имя только повернулась на другой бок

и укрылась одеялом с головой.

– Подъё-о-ом!

– Ну, Алэ-э-эр, ну ещё капельку… Чуть-чуть, – сонно пробормотала девочка-подросток. –

Ну ка-а-апельку…

Не дослушав, Алэр содрал с неё одеяло, подхватил сонно вякнувшую девчонку на руки,

укутал в плащ и под приглушённый визг поволок во двор.

– Ну хоть одно утро! – стеная, взобралась на лошадь Лиззетта. – Хоть одно утро ты

оставишь меня в покое?

– Размечталась! – фыркнул Алэр, оседлав своего коня. – В здоровом теле – здоровый дух.

Пошла! – и хлопнул кобылку девочки по крупу. Та послушно потрусила к воротам. Конь

Алэра легко её обогнал.

– Проигрываешь, Лиззетта! – бросил на скаку юноша.

– Что? Я-а-а?! – девочка, быстро забыв про сон, подхватила поводья. – Ни за что!

Солнце расцветило небо розовым золотом, и серебристый воздух пронзила звонкая трель

жаворонка.

***

– Не-не-не-не! Алэр! Алэр, не на-а-а-а..!

Крик оборвался громким бульком. Испуганно замолчавшие было лягушки снова

загалдели, намекая, что вскорости грядёт дождь.

Алэр скинул плащ, примерившись, когда барахтающаяся девчонка только-только

вынырнула, прыгнул, окатив её фонтаном брызг.

Лиззетта в долгу не осталась, и, нырнув следом, схватила его за рукав рубашки, утягивая

на дно за собой.

…Солнце совсем взошло, и лягушки перешли на сонное урчание, «передумав» и

прогнозируя жаркий день. Ну а потом – дождь. Быть может.

– А я такой сон видела! – вздохнула Лиззетта, расчёсывая волосы пятернёй.

– Только не про принца, – фыркнул Алэр, нежась на солнышке рядом. – Не снова.

– Да ну тебя, – надула губы девочка. – Ты просто не видел, какой у меня принц. Он…

Алэр застонал, и девчонка намеренно встряхнула волосами, так, что брызги окатили его

лицо.

– Нет, мне дороги снились, – сообщила Лиззетта чуть погодя. – Я будто парила над ними, ну, как птица. А они вились внизу, как змеи. Сначала много, потом только две, соединяясь

и расходясь на перекрёстках. Потом от одной отделилась тропинка и превратилась в

дорогу тоже. И их стало три… А дальше ты пришёл. И я не видела, чем кончилось, -

Лиззетта кинула на Алэра укоризненный взгляд и улеглась рядом. – Не знаешь, что это

значит?

Алэр зевнул, глядя на яркое-синее небо.

– По дорогам шагает Путник. Может, тебе был сон от него? Один из Девятки наверняка

может послать вещий сон.

– Зачем? – приоткрыла один глаз девочка.

– Или ты опять объелась яблоками на ночь глядя, – покосившись на мгновенно

покрасневшую Лиззетту, продолжил Алэр. – Было?

– Но что плохого в яблоках? – выдохнула девочка, отворачиваясь.

– Ничего – если ты не ешь их на ночь мешками, – лениво отозвался Алэр.

– Нет, – спустя паузу сказала вдруг Лиззетта, и её голос прозвучал настолько твёрдо, что

Алэр даже приподнялся – взглянуть на неё. – Я просто хочу уехать отсюда. Я хочу

путешествовать. Как Гинесса Великодушная. Или Алия Красивая. Я хочу…

– Начиталась! – вздохнул Алэр, ложась обратно и закрывая глаза.

– Но почему?! – звенел голос девочки. – Почему это плохо? Почему я не могу? Почему

нельзя?!

– Потому что твой принц против, – словно между делом проговорил Алэр. – Ты сама

говорила.

– Да, но… Почему он против?! Почему он не выпускает меня отсюда? Почему не заберёт с

собой?

Алэр, не открывая глаз, закусил тычущуюся в нос травинку.

– Ты ведь тоже хочешь, – сказала вдруг Лиззетта. – Тоже хочешь уехать отсюда. Тоже…

Алэр выплюнул колосок и рывком сел. Сейчас надо было перебить её быстрее, чем

девчонка войдёт в транс и начнёт читать его мысли, как грифельную доску.

– Элиз, послушай меня. Ты уедешь. Я обещаю тебе. Мы оба уедем отсюда, но не прямо

сейчас. Сейчас ещё рано. Сейчас ты ещё не готова. Тебе нужно подрасти…

– Но мне уже четырнадцать! – дёрнулась девочка.

Алэр положил руки на её плечи, заглянул в глаза.

– Послушай, Элиз. Когда тебе исполнится шестнадцать, когда ты перестанешь быть

ребёнком, я лично увезу тебя. Куда захочешь. Хорошо?

Девочка отвернулась. Зашевелила губами:

– Два года… двадцать четыре месяца… Восемьсот четыре дня… А почему так долго?

– Торгуешься, принцесса? – улыбнулся Алэр.

Элиза вздёрнула носик.

– Обещаешь?

– Обещаю, – кивнул Алэр, заставляя поверить и себя. Ложь Элиза всегда легко «читала».

– Ну ладно тогда, – вздохнула девочка. – Если только два года. Я подожду. У меня всё

равно ещё пара стеллажей в библиотеке не прочитаны.

Алэр вздохнул. Все книги для юной чародейки отбирались лично королём. И все они – до

единой – не имели ничего общего с реальностью. Все они рассказывали о прекрасных

смелых принцах, о любви, чистой и нежной, о приключениях, захватывающих и

обязательно кончающихся хорошо. Элиза обожала их читать, а Алэр вечерами ломал

голову, пытаясь найти среди этого бреда печатной мысли хоть что-нибудь стоящее и

поставить на видное место, чтобы Лиззетта заметила. Но «зёрен» в мусоре всё равно было

мало, и Элиза развлекалась сказками.

Так, она не знала, что Гинесса Великодушная путешествовала с отрядом отца, но и тот не

спас знаменитую целительницу. И почему-то после своего «путешествия» она боялась

мужчин, как огня, и навсегда осталась старой девой. А Алия Красивая была куртизанкой.

Но заплатила историку, и тот изобразил вместо неё валькирию в доспехах, прикрывающих

только грудь и бёдра. Да и то не сильно – так, чтобы оставался простор для воображения.

Говорят, после той картины, поклонников-клиентов у Алии прибавилось. Если не

приумножилось.

Элиза жила в воздушном замке, но ей в нём становилось тесно.

Его Величество действительно не скупился в средствах на воспитанницу, но не собирался

отпускать её за стены – похоже, никогда. Алэру пришлось долго, очень долго убеждать его, что юной леди, если она хочет вырасти нормальной, необходим простор. Что страшного в

конных прогулках? Элиза не умеет ездить верхом? О нет, уже умеет… Новость короля не

обрадовала, но Алэр отговорился нежной любовью Лиззетты к «лошадкам». Про любовь

король знал, но отпускать воспитанницу никуда не собирался. Спустя пару дней Элиза

слегла – простудилась, пытаясь «улететь» со стены. Улетала она в тот раз в прямом

смысле, только не вверх, а вниз, и Алэр чудом не отправился за ней – их услышала стража, успела вытащить. Болела девочка долго, король рвал и метал, ночевал у её постели, а, послушав в очередной раз вердикт трясущегося медика, что девочка, дескать, тоскует по

простору, отсюда и все беды, решился огородить стеной луг и лес за ним. И поставил

стражу. И отдал приказ охранять – очень тщательно. Спустя седмицу выздоровевшая

Элиза играла в снежки на лугу и сообщала всем и каждому, какой хороший у неё принц. А

врач ехал домой с распиской Алэра в кармане на кругленькую сумму.

Алэра, порой, интересовало: доехал?

Настала весна, а юной госпоже не нравилась слякоть, и пускать кораблики по ручейкам

надоело. И тогда Алэр рассказал ей заранее придуманную историю о юной воительнице-

принцессе, наравне с принцем совершающей подвиги… Ну, в общем, почти Алия

Красивая, только в нормальных доспехах. Лиззетта впечатлилась. Следующий приезд

короля «обрабатывала» она сама, и весьма качественно. Уставший король махнул рукой –

«пусть развлекается» – и в который раз напомнил Алэру, что он головой и остальными

частями тела отвечает за впечатлительную Лиззетту и не дай боги…

Элиз заказали и привезли пару мечей – облегчённых, сбалансированных и под её рост. И

кинжалы. С мечами у девочки не заладилось – и их она быстро бросила. С кинжалами

дело пошло лучше. А когда Лиззетта опробовала лук… Синяки и царапины резко

перестали волновать юную «принцессу-воительницу», а полог кровати Алэра ощетинился

стрелами, точно испуганный ёж.

В это же лето в лес рядом с замком пригнали дичь, и юная охотница вовсю скакала,

отстреливая «плохих» волков и спасая «хороших» оленей. И все были счастливы, а

особенно король, потому что именно тогда соседи разом решили проверить его власть на

прочность. И разом слегли. И их советники слегли. И военачальники тоже. Выздоровели, конечно, убивать их Его Величество не решился. Пока не решился. Зато в своей стране

творил, что хотел – слухи даже сюда доходили. Слабенькие, но если и они

просачивались… Иногда, слушая их в пересказе прислуги, Алэр чувствовал себя

счастливым: он вдалеке от этого хаоса, и у него есть способ отомстить королю. Более

действенный, чем все интриги и подкупы. Хотя тоже совсем не лёгкий.

– Мадлен вышла замуж, – выпалила как-то за завтраком Элиз. – За герцога де Найя.

И, воспользовавшись изумлением Алэра, съела третье медовое пирожное – хотя за раз

позволялось всего два.

– О, превосходно, – когда дар речи вернулся, сумел пробормотать юноша.

– Ага, у них такая свадьба была! Цветы, драгоценности, – и всё сверкает! И невеста такая

красивая. И счастливая. А ещё я слышала, у неё ребёнок будет, – улыбаясь во всю

обмазанную мёдом мордашку, сообщила Лиззетта. – Через семь месяцев. Мальчик.

Наследник. Симпатичный, кудри тёмные…

– Как у папочки, – задумчиво добавил Алэр.

– Да, как у герцога, – кивнула Лиззетта. – И глаза такие же – зелёные. Красивый…

И, моргнув, уставилась на Алэра.

– А кто такая Мадлен?

– Третье пирожное! – быстро произнёс Алэр, сжимая под столом кулаки. – Ты думала, я не

вижу? Куда руку тянешь!

– Но почему нельзя, они же такие вкусные! – «переключилась» девочка, моментально

забыв и про свадьбу, и про Мадлен, и про ребёнка. – Ну пожа-а-а-алуйста!

– Будешь круглой, как пончик, принц тебя не полюбит.

– Принц меня уже лю-у-у-убит! – тем не менее, оставив блюдо с пирожными, буркнула

девочка. – Во-о-от.

Подобное случалось часто. Волнами, каждый новый навык. Чтение мысли, распознавание

чувств, лжи и «вещие сны» были цветочками. От ягодок у Алэра волосы дыбом вставали, ещё когда он о них думал. А когда они случались… Месяц Лиззетта летала. Серьёзно, по-

настоящему. Забывшись, вставала на цыпочки, распахивала руки на манер крыльев – и

взлетала… Алэр держал её на «поводке» из поясов – чтобы далеко не улетела. Месяц

наблюдал, как девочка изображает воздушный шарик и терпеливо убеждал себя, что это

нормально. Потому что Лиззетта всё чувствовала. И очень боялась, если что-то с ней было

«ненормально». Панически боялась.

Потом месяц кончился, и девочка всё забыла. У неё это было «нормально» –

периодические провалы в памяти – безо всякого наркотика. Она забывала не только

«просьбы» короля и то, что делала впоследствии. Забывала все странные способности.

Забывала прорицания. Видения и сны. Забывала Алэра на первых порах – и постоянно

забывала, что он знаком с королём, что это именно великолепный «принц» его сюда

привёз. Забывала даже, если Алэр напоминал – а сначала он пытался, осторожно,

потихоньку, чтобы не испугать. Бесполезно. Лиззетта выкидывала из головы всё, что не

соотносилось с её «нормально» и всё, что не было удобно королю.

Это сильно усложняло Алэру выполнение его плана, но он не отчаивался. Только очень

боялся, что в приватной беседе с королём, юная Лиззетта ляпнет: «А Алэр хочет вырастить

меня так, чтобы я узнала, что вы меня используете, и убила вас». Приходилось следить за

своим поведением, своими мыслями и лгать, лгать, лгать. Потому что да, он хотел, чтобы

девочка выросла не тепличным растением, каким её желал видеть король, а человеком. И

оглянувшись вокруг, поняла, что с ней делают. И вряд ли бы король это пережил.

То, что он это, скорее всего, не увидит, Алэр понимал. Сложно не понимать – всех

уволенных слуг или стражников принц убивал. Всех случайно увидевших заляпанную

кровью Лиззетту или Лиззетту летающую – и понявших, конечно, кто она такая, король

убивал. Иногда руками той же Лиззетты. Алэр подозревал, что умрёт так же. Каждый раз, когда король запирался с воспитанницей в её спальне, он этого ждал.

Но пока обходилось.

Ежедневно летом после обеда Лиззетта ходила к речке на краю луга. Конечно, всегда в

компании Алэра, хотя юной леди более приличествовала бы горничная. Но Лиззетта с

некоторых пор не терпела горничных, а те боялись её «проклятья». Все в замке боялись, кроме Алэра, и только с ним девочка вела себя естественно, не замыкаясь в себе. Среди

прислуги ходила байка, что у Алэра в роду были жрецы Девятки, умеющие снимать

проклятья. Именно поэтому король его и привёз. Сам юноша на вопросы хорошеньких

служанок, иногда задерживающихся в его спальне на ночь, только многозначительно

молчал.

– Алэр? – не стесняясь наготы, девчонка вылезла на песчаный берег.

– Гм-м-м? – протянул Алэр, лёжа под раскидистой берёзой и не открывая глаз. Каждую

чёрточку тела Элиз он знал и так – каждый раз раздевал после выполнения очередной

«просьбы» короля. Или отдирал испачканные в крови обрывки сорочки.

– А чародеи – все злые? – чуть помолчав, выпалила девочка.

– Гм-м-м-м, – неопределённо протянул Алэр.

– Все злые? Все-все? – девочка уселась рядом и принялась тормошить юношу. – Алэр, не

спи. Я страдаю, а ты спишь. Ответь: чародеи все злые?

– Все злыми не бывают, – неопределённо откликнулся Алэр.

Девочка задумалась. Надолго.

– А почему тогда во всех историях они злые?

– Потому что их боятся, – зевнув, ответил Алэр. – Потому что они могут то, что не могут

другие. Люди всегда таких боятся.

– Ненормальные. Чародеи ненормальные, – шепнула Лиззетта.

Алэр открыл глаза, протянул руку, заставляя девочку лечь рядом.

– Глупышка. Запомни: нормально то, что удобно тебе.

– Но…

– Только то. Что удобно. Тебе. Повтори.

– Что удобно… Но, – девочка, хмурясь, прикусила губу.

– Повтори, Элиз.

– Нормально то, что удобно мне, – вздохнула девочка.

– Молодец, Ясноглазик, – отозвался Алэр, и девочка просияла: он редко звал её так, а ей

нравилось. – И запомни. Навсегда.

– Ла-а-адно, – протянула девочка. – Алэр. А сегодня принц приедет.

Юноша со вздохом сел.

– Когда?

– Скоро. Подъезжает… кажется, – нахмурилась Лиззетта.

– Тогда едем обратно: надо его встретить.

Лиззетта кивнула, а когда они уже шли к замку, снова нахмурилась.

– Алэр, а почему так рано возвращаемся?

Юноша со вздохом поднял взгляд на небо.

– Потому что сегодня приедет принц. Уже скоро.

– Ой, правда? – захлопала в ладоши девочка. – А откуда ты знаешь?

Алэр привычно отбросил мысль: «Ты сказала» – Лиззетта могла её прочитать. И в лучшем

случае – удивилась бы, а в худшем – устроила истерику.

Король приехал к вечеру, привёз сундук с нарядами, новую куклу и новый лук со

стрелами. Элиза зайчиком скакала вокруг, Алэр как обычно сидел в стороне, делая вид, что

ему всё равно.

– Хорошо справляетесь, герцог, – когда Лиззетта, выпив наркотик, исчезла, сказал король.

– Благодарю, Ваше Величество.

– Что ж, – улыбнулся король, – тогда вам приятно будет узнать, что Мадлен вышла замуж.

За герцога. По любви, не думайте, герцог. И у них родился прелестный мальчик… О, вижу, вы уже знали. Лиззетта сказала?

Алэр оторвал взгляд от пола.

– Ваше Величество, могу я написать сестре? Хотя бы пару строк? Если вы мной…

довольны…

– Я вами более чем доволен, – панибратски хлопнув юношу по плечу, сообщил король. –

Но сестре вы написать не можете. Видите ли, она считает вас мёртвым. Вас все считают

мёртвым. А, согласитесь, странно, когда мёртвые пишут письма.

Алэр сглотнул. Ему только что недвусмысленно сообщили, что жить осталось…

интересно, сколько? Год? Два? Алэр был уверен – до совершеннолетия Лиззетты. До её