Текст книги "Клятва (СИ)"

Автор книги: Мария Сакрытина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 22 страниц)

принялся размышлять, что же в мире должно было перевернуться, если целитель советует

мне совершить убийство?

Три с половиной столетия назад чародей Кастел, дабы угодить своему королю,

тогдашнему повелителю Севера Ивэну Безрассудному превратил тысячу его солдат в

чудовищ. Их не ранили стрелы, копья, мечи… Их даже огонь не брал. Говорили, что

проклятую армию невозможно было победить. Зато они убивали очень эффективно. На

каждого заколдованного северянина в бою приходилось полсотни с лишком людей.

Тогдашняя война пожаром прокатилась по Востоку, добралась до Юга, где её остановил

чародей Анжел, принёсший клятву принцу Виндстана. Проклятая армия была уничтожена,

совсем ещё юный Анжел совершенно неожиданно победил в поединке Кастела. А спустя

три года бросился на меч. О чародеях после этого ничего не было слышно больше

столетия – до Заккерия Овидстанского… Впрочем, думаю, это и так всем известно –

нечего пересказывать ночные страшилки.

Хотя если донесения с Запада правда, эти кошмары могли запросто стать реальностью – в

первую очередь для нас. Королева Хеления давно зарилась на Мальтию. Её аппетиты чуть

утишил целитель, но с тех пор, как Элиза принесла ей клятву, Западная королева про нас

быстро вспомнила. Наши плодородные земли на Юге и серебряные рудники на Севере

соблазняли её. Легко покорившая Запад и с помощью чародейки играючи с ним

справлявшаяся, Хеления безусловно хотела нас. Но, по-женски осторожная, нападать не

спешила – весь мир живо помнил войну Двух Чародеев, в которой по слухам, победил,

кстати, Арий. Хеления, очевидно, собирала силу, чтобы не повторить судьбу

овидстанского короля. Порой мне было интересно, доверяла ли она Элизе, по слухам

убившей своего принца, которому она присягала. Узнать я это никак не мог – так далеко у

моих шпионов руки не доходили. Но то, что Элиза опасна для нас – теперь ещё больше, чем прежде, не стоило и сомневаться. Я ещё хорошо помнил, как она угрожала Валерию.

И я мог легко представить, что она действительно убьёт нашего короля – по приказу своей

госпожи или нет, неважно. Полагаться на милость этих двух стерв – королевы и чародейки

– я бы не стал.

По всему выходило, что Арий прав. Надо было ехать, заканчивать то, что я не сделал ещё

пять лет назад, в лесу на южной границе. Я должен был убить её тогда, а не поддаваться

чувствам. Она им не поддастся, когда на кону будет стоять жизнь Валерия и благополучие

Мальтии – это я хорошо понимал. Новости с Запада уже год вызывали у меня стойкое

желание напиться, пора было с этим заканчивать. В конце концов, ошибки надо

исправлять.

– Уезжаешь? – спросил вечером Валерий, когда я по привычке заглянул в его спальню,

лично проверить гвардейцев. – Ланс, ты же обещал съездить со мной на охоту в Ардекский

лес.

Я развёл руками: дескать, помню, Ваше Величество, но дела… Валерию было уже восемь, он понимал.

– Ясно, – король отвернулся, зачем-то принялся поправлять воротник ночной сорочки. –

Ланс, ты же не на южную границу едешь, признайся. А куда? На Запад?

Иногда мне казалось, что он взрослеет слишком быстро. Я в его годы только мечтал от

лорда Джереми сбежать. А вотВалерий подозревал всех и вся. Впрочем, стоило ли его

осуждать, учитывая обстоятельства его детства? Не думаю.

– Ваше Величество как всегда проницательны.

Валерий, нахмурившись, опустил голову. И вдруг тихо произнёс:

– Граф Вертон сегодня говорил, что ты сместишь меня, когда я достигну совершеннолетия.

Я посмотрел на Валерия – мы встретились взглядами, и он улыбнулся, а я тяжело

вздохнул. Не могу даже описать, как мне надоело менять его наставников! Я проверял

каждого, от и до, но они все в итоге оказывались так или иначе заговорщиками. Иногда

мне вообще казалось, что во всём дворце одни мы с целителем не интригуем. Вот, к

примеру, абсолютно все наставники короля, поняв его мнительность, пытались направить

её против меня.

Чему они могли научить нашего правителя, если не видели дальше собственного носа?

Как можно было не принимать во внимание ни доверия Валерия, ни мою преданность?

Валерий честно «стучал» на каждого. И по большей части учился сам, без наставников.

Пару раз я грозил, что отправлю его в Школу, но король, даром что восьмилетний, отвечал, что этого не случится – «ты же сам Ланс знаешь, какие там туннели, как же ты будешь

меня охранять?». И я понимал: не иначе как Арно раскрутил, а тот и прокололся. Валерий

мог быть очаровательным мальчиком, если хотел, чтобы при нём говорили свободно.

Очаровательных маленьких мальчиков ведь не боятся и не стесняются, ими по идее очень

легко управлять.

Уж насколько я был прост, как винная пробка, но никогда не стал бы управлять Валерием.

Он же король.

– Заткните уши, Ваше Величество, и не слушайте. Я пошлю за новым ментором, но он

прибудет не ранее чем через месяц. А вы ещё трактаты южных мыслителей, слышал, не

дочитали.

Валерий вздохнул и забрался на постель.

– Уехать хочу, Ланс. Увези меня.

– На Запад? – усмехнулся я.

Валерий подскочил.

– Не шути так! Она на Западе, я боюсь, – он не договорил, просто тоскливо глянул на меня.

– Она правда может убить меня в любое мгновение?

Я прошёл к его роскошной кровати, уложил его на подушки, поправил одеяло.

– Кто вам такую глупость сказал, Ваше Величество? Никто вас не тронет, пока я рядом. И

взрослейте скорей, я тоже хочу уехать.

– На границу? – несмело улыбнулся Валерий. – На северную?

Это мы с ним обсуждали ни один вечер – как я уеду в горы и снега, где никогда не был, а

он потом ко мне присоединится.

– Угу. Я уже домик симпатичный прикупил. Достойный короля.

Валерий улыбнулся шире и, вдруг сев, обхватил меня руками за пояс.

– Возвращайся, ладно, Ланс? Обещай. Обещай, что ты будешь защищать меня всегда!

Я погладил его кудрявую макушку.

– Обещаю, Ваше Величество.

– Я тебе верю, – шепнул Валерий. И тихо добавил. – Убей её, ты же можешь, да? Я знаю, что можешь, ты сильнее. Сделай так, чтобы она никогда не добралась до меня,

пожалуйста, Ланс. Пожалуйста.

Позже, дождавшись, пока он уснёт, я думал, что забавная штука жизнь: все хотят смерти

этой чародейки. Даже целитель. Даже восьмилетний ребёнок, которого она спасла из

Овидстана. Её проклинает Юг – убийцу принцев и короля. Её ненавидит Запад – скольких

она по приказу королевы Хелении убила, заговорщиков, сепаратистов – не счесть.

Наверное, человек, которого все так «нежно любят», действительно достоин смерти.

Следующим вечером – накануне моего отъезда якобы на южную границу – Арий отвёл

меня в сокровищницу храма Девятки. За три года – в рекордные сроки – магией целителя и

стараниями лучших строителей Магианы – востокцев, новый храм был возведён и

целитель перенёс туда все артефакты из королевской сокровищницы. И, насколько я знал, кропотливо скупал у коллекционеров все эти волшебные безделушки, тратя на них

немалые деньги из пожертвований а жертвовать целителю горожане и паломники со всего

мира никогда не скупились. Я не понимал этой его страсти, но, наверное, своя навязчивая

идея есть у каждого, даже у целителя. Как по мне, то во время боя артефакт – штука

слишком ненадёжная, сильно уступающая тому же мечу.

Другое дело, что я вряд ли пойду с мечом на чародейку…

– Не проливай крови без нужды, – по своему обыкновению терпеливо-мягким голосом

наставлял Арий. За последние годы он привык наставлять – паломники слушали его с

открытым ртом. Посланца небес-то. – Не используй яд, это вероломно…

– Ага, Великая Мать не одобрит, – кивнул я.

Арий, подняв руку, с которой лился мягкий золотой свет, освещая подземелье храма,

тяжело вздохнул.

– Великая Матерь всё видит, Ланс. И в милосердии и всепрощении она не одобряет

убийство. Поэтому ты идёшь на богомерзкое дело...

– Но ты же сам..!

–…так хоть очисти мысли свои от скверны, – повысил голос целитель, – а лучше –

помолись, чтобы и в сердце только благодать была, а не…

– Нефиг мысли чужие читать, – буркнул я, наклоняя голову. Высокими потолками в

храмовом подземелье никто не озаботился.

– Я буду молиться за твою гнилую, преисполненную мирских страстей душу, – вздохнул

Арий, направляясь к стене – совершенно пустой, если не считать плесени.

–… отданной, кстати, Ворию, – фыркнул я, – так что молись сколько угодно, а нам

заповедовано пить, любить, веселиться и вовевать.

– Беспокойным сыном Великой Богини, которая из любви своей закрывает глаза на деяния

его, – грустно отозвался Арий, доставая прямо из стены ларчик и протягивая мне. – Вот, то

что тебе нужно. Попробуй одеть.

На чёрном бархате тускло поблёскивала серебряная брошь – маленькая, в виде символа

Визера. Такую легче спрятать в складках одежды, чем носить напоказ.

– Она по возможности скроет твои мысли и изменит твой облик. Не до неузнаваемости, но

всё же. На Западе не должны знать, что ты покинул Мальтию, ты же понимаешь, -

прикрепляя брошь на край моего воротника, объяснил целиель. – К тому же, Элиза знает

тебя слишком хорошо.

– Что, и она меня не узнает? – недоверчиво фыркнул я.

Арий отошёл, внимательно глянул на меня.

– Да. Даже я тебя не узнаю.

– Да ну? – хмыкнул я, жалея, что рядом нет зеркала. Наощупь у меня вроде ничего не

изменилось…

– Зеркал стерегись, – в ответ на мои мысли отозвался Арий. – И будь посерьёзней, Ланс. Я

присмотрю за Валерием в твоё отсутствие, и будь уверен, с ним ничего не случится. Но

если ты не вернёшься, его убьют… Вот, это тебе тоже пригодится.

«Это» было перстнем, тоже серебряным и совсем простеньким. Я покрутил его на пальце, но ничего необычного не заметил.

– И что это?

Арий убрал ларчик – так же в стену.

– Это спасёт тебе жизнь. Но только один раз.

– Послушай, целитель, – не выдержал я. – Ты же знаешь, чем всё закончится. Ты же

будущее читаешь, как открытую книгу. Объясни, наконец, зачем я еду! Ты не дал мне ни

заколдованной стрелы, ни кинжала – я должен убивать чародейку обычным оружием? Не

смеши меня. Или вовсе пустыми руками?

Арий опустил руку – в подземелье ощутимо потемнело.

– Великая Матерь милостива. Всё будет по воле Её, – тихо произнёс он, не глядя на меня.

Так я и уехал на «южную границу» – без волшебных оружий. Арий если упрётся,

переубедить его невозможно. Я много раз успокаивал юных леди, впервые посетивших

столичный храм Девятки. Целитель мог наговорить им столько неопределённостей в ответ

на конкретный и чаще всего один и тот же вопрос: «Когда я выйду замуж», что дамочки

были уверены: их ждёт судьба старых дев.

На южной границе, куда я ради правдоподобия всё-таки приехал, всё было уже пять лет

как тихо. Овидстан разрывали собственные дрязги, чтобы нападать ещё и на нас. И потом, пока с нами оставался целитель, никто бы на наши границы и не сунулся – кроме, конечно, западников.

Юг цвёл виноградниками – после того, как Арно придумал сдавать оставшиеся от наших

южных аристократов земли в аренду виноделам, деньги в казну потекли рекой (винный

налог Арно тоже придумал), а наш юг, соответственно, разросся виноградниками.

Смотреть было любо-дорого, деньги считать – тоже. Да и проблем от виноделов не было: они не возражали против освобождения крестьян, которое мы провели три года назад.

Большинство согласны были неплохо платить батракам – считалось, что так они работают

лучше. Полагаю, зерно истины в этом было – на севере, в своих владениях я поступал так

же, и мои урожаи всегда были выше, чем у других землевладельцев. Рэй мог бы быть

доволен, богатство Боттеров я во много раз преумножил. Злые языки, конечно, обвиняли

меня – и Арно, кстати, – в воровстве из казны. А я так считаю: в своём доме гадить даже

не то, что неправильно, а глупо. Единственные, кого я «обкрадывал», были аристократы, да и те заговорщики.

Свято место, кстати, пусто не бывает – меня могли сколько угодно называть палачом

«аристократии», но аристократии от этого меньше не становилось. Наша, прогнившая

насквозь мальтийская, конечно, «прохудилась», а то и уехала на Юг или Север. А к нам

приезжали с Востока. И с Запада – с запада особенно сильно бежали. Эти были согласны

вести себя прилично, мальтийцев не беспокоить, платить налог – а я давал им

гражданство. Так у нас появились и виноделы, и рудокопы – что на Севере, и строители с

Юга и много кто ещё. Я периодически утраивал им проверки – они знали о моих шпионах.

И действительно вели себя прилично – на родине им грозило или разорение, или даже

смерть. А я всего лишь требовал от них подчиняться нашим законам.

Так что какой из меня «палач» – даже не знаю.

Проинспектировав пару крепостей и стройку Южной стены, я уехал «отдохнуть» в своё

поместье – маленький домик глубоко в лесах, кстати, к тому времени ещё не достроенный.

А на самом же деле взял Бурыша, одел форму гонца, приколол брошь Ария и помчался к

Западной границе.

Брошь, кстати, работала. Когда я прибыл в столицу Запада – Хэлвест – и, уже не гонцом, а

просто путешественником постучался в дом к Рэнси, моему агенту в Западной столице,

тот попытался продать мне свежие булочки. Отдельная история, как бывший лорд

изображал булочника, но только на этом основании Арий года три назад согласился

подарить ему лишние годы жизни. Целитель, как мне донесли, долго и обстоятельно

объяснял незадачливому обнищавшему дворянчику, что тому суждено умереть в сорок, а

если он хочет жить дальше, то эти годы надо ещё заслужить. Ибо, Великая Матерь,

конечно, милостива, но… «Но» было много, а жить дворянчик хотел. В итоге недавно ему

стукнуло сорок три, умирать он вроде не собирался и верен был Мальтии, а точнее

целителю, насколько возможно.

Булочник из него, кстати, неплохой получился. Торговался хорошо, а пекари у него были –

м-м-м, какие дамы… Куда там нашим графиням!

Я остановился у него под видом дальнего родственника, троюродного племянника или

что-то там ещё. Три дня Рэнси всем покупателям, а его булочки и во дворец покупали, сообщал, что вот, подкинули ему несмышлёныша (меня то есть), и что теперь с ним

делать… Я обычно заворачивал эти самые булочки и старательно идиотски улыбался. На

четвёртый вечер Рэнси отвёл меня к графу Витторию, тайно возглавлявшего Западную

оппозицию. Причина, по которой Хеления ещё от него не избавилась, была проста –

Витторий ублажал её в постели. И пока королева от него не устала, мог метить на трон

сколько угодно. За пять лет Хеления сменила таким образом десять фаворитов – и по моим

данным, все были заговорщиками. Так что их всерьёз уже никто даже не воспринимал.

Наверное, любой дворец, как ни крути, а всё равно крысятник.

Витторий отлично знал, кому служит Рэнси, и оставался верен, потому что я обещал ему

политическое убежище в Мальтии – как и остальным фаворитам Хелении. Никто до нас

доехать ещё не успел, но все надеялись, что уж они-то... И, к слову, Витторий тоже

ненавидел Элизу. Не помню, за что, но ненавидел крепко.

Меня – «троюродного племянника» «булочника» Рэнси – он рассматривал долго. Булочки-

то – «исключительно к столу дорогого графа, всё как он любит» – он сразу сожрал. А меня

осмотрел, как дорогого коня.

А я очередной раз вспомнил, что не люблю лордов – если они не на «поводке» и без

«намордника», как нынче у нас в Мальтии.

– Джер, значит, – раз пять повторил он моё придуманное имя.

И я раз пять его поправил:

– Джереми.

– А ты знаешь, Джер, чародейка таких, как ты, любит, – задумчиво протянул граф, обходя

вокруг меня.

«Каких?» хотел спросить я, но сдержался. Арий предупреждал о зеркалах – нечего судьбу

испытывать. Тем более, что Витторий и сам ответил:

– Высокий, статный, молодой, даже цвет глаз и волос, как у большинства её любовников.

Если я приведу тебя во дворец во время Лунного бала, незамеченным не останешься…

Скажи-ка, Рэнси, а ты очень дорожишь своим, хе-хе, племянником, – и этак со значением

меня за подбородок вздёргивает.

Я его запястье сжал – несильно, но тоже со значением.

– Не знаю, как «дядя», а я собой очень дорожу. К чему вы, граф?

– Что, племянничек, тебе мальтицы недостаточно платят, чтобы геройствовать? –

усмехнулся Витторий. – А придётся. Видишь ли, замок Дар неприступен, а отравить или

караулить её в спальне пробовали ещё мои предшественники. Никто, как понимаешь, не

выжил. Поэтому нужно, чтобы она подпустила тебя поближе…

– А остальных она, что, ближе не подпускала? – не выдержал я. План был слишком

простым и, на мой взгляд, слишком глупым.

– Подпускала, – улыбнулся Витторий, – и они были настолько нетерпеливы, что пытались

убить её сразу. Ты же не станешь, не так ли? Ненавидишь нашу Северянку, а,

племянничек?

Мне с каждой минутой всё сильнее хотелось раскрасить ему физиономию.

– Нет.

Граф засмеялся – как хорошей шутке.

– Ну-ну. Неважно – только не тащи с собой кинжалы, мечи и прочее, они тебе всё равно не

помогут. И дождись, чтобы она пригласила тебя на второе свидание. А там ты подсыплешь

ей совсем безобидный порошок и можешь уходить со спокойным сердцем – ты своё дело

выполнил. Мальтийцы тебе, уверен, хорошо заплатят.

«А ты заплатишь перерезанным горлом», – подумал я, глядя на его ухмыляющуюся и,

бездна забери, всё ещё целую физиономию. А вслух только поинтересовался:

– Яд, что ли? – и чем тогда его план отличался от предыдущих? Нет, зря мы на этого

фаворита надеялись. Про Проклятую-то армию он настучал, но, похоже, такой же дурень, как и остальные. И не жилец.

– Ну что ты, милый, – рассмеялся граф, – какой яд. Просто одна травка.

И пока я не пригрозил, что б искали другого любовника своей чародейке, он отказывался

сказать, что ж за травка такая.

– Она лишит Северянку силы. Ненадолго, дня на два, если сможешь скормить ей всё. Но

нам хватит, чтобы её убить.

Причём граф в эту свою мифическую травку явно верил – в отличие от меня. Если бы всё

было так просто, почему за всю историю никто не кормил этими «травками» чародеев во

время воин?

С другой стороны, это было хоть что-то – у меня и такого плана не имелось. Оказаться

рядом с Элизой без помощи этого индюка-графа будет намного сложнее.

Так что в рекордные сроки я из троюродного племянника булочника заделался

троюродным племянником графа Виттория. Учитывая, что до этого меня видело, по-

моему, полстолицы, план трещал по швам ещё в начале. Но граф уверял, что так даже

лучше.

«Королева отлично знает, что я доношу Мальтии и понимает, что племянников у меня нет

и быть не может, коль она оставила меня сиротой. Грубая ложь не вызовет у неё

подозрений». Пожалуй, да, если королева была об этом Витторе такого же мнения, как и я.

Так или иначе, а во дворец я попал. Расфуфыренный, как павлин – половину камней и

финтифлюшек пришлось поснимать в карете и раздать лакеям. Слишком безвкусно и

вульгарно. Жаль, что пижмы с блондами было никак не содрать.

Королевский фаворит был со мной в корне не согласен. «Да улыбнись ты, мальчишка, что

ты как на похоронах? У-лы-бай-ся. Да, как я. Ты, что, девушек никогда не обольщал? О, Девятка, почему у тебя голые пальцы, куда ты дел перстни? Неужели успел украсть?»

Хвала богам, что где-то в тот момент приехала королева со свитой, иначе я точно бы с

этим боровом что-нибудь сделал, о чём бы потом пожалел.

Этикет Западного двора не слишком отличался от нашего – разве что во время поклона

свободную руку здесь принято прятать за спину. Наверное, чтобы было удобнее потом

бить исподтишка. Да, и королеве здесь кланяются ниже и ждут позволения выпрямиться

несколько дольше, чем у нас.

Хелению я почти не рассмотрел. Строгая блондинка, выглядящая намного моложе её

шестидесяти – наверняка планирует повторить судьбу короля Овидия. Жёсткая, голос

грубый, формы маленькие – грудь, наверное, Витторий долго в корсете ищет…

Элиза была в строгом платье, которое ей совершенно не шло – в чёрном с головы до пят.

Чопорно, холодно, лаконично. С таким же успехом она могла бы повесить на грудь

табличку «Не подходи, убью». Это совершенно не вязалось с моими воспоминаниями о

ней.

«Да улыбайся же ты, идиот», – шипел на ухо улыбчивый Витторий, пока не занял место

подле своей королевы во время первого танца. А я так и остался стоять – чёрная фигура

чародейки затерялась где-то среди теней трона. Мне нужно было её найти – Витетторий

прав, если сама не подойдёт, придётся мне. Но я точно окаменел – мне не хотелось

смотреть на неё, мне не хотелось снова видеть её направленный в никуда взгляд, с

которым она шла за своей королевой. Наверное, потому что в её взгляде я видел отголосок

того, что чувствовал сам – одиночества, лжи и безмерной усталости. Только я это скрывал

– перед Валерием, перед двором и солдатами, развлекаясь с хорошенькими дамочками на

одну ночь. А Элиза, похоже, жила только этим.

– Ланс? – неуверенно произнёс тихий голос у меня за спиной, и я резко обернулся.

Она стояла рядом, такая же маленькая, такая же хрупкая и – бездна забери – такая же

красивая, несмотря на несуразное, уродливое платье. Синие глаза глянули в упор – как

смотрел на меня когда-то её волк: тоскливо и с просьбой, которую он, понятное дело, не

мог выразить словами.

– Простите. Я, кажется, обозналась, – снова тихо, равнодушно произнесла она, отступая. –

Хорошего вам вечера, милорд.

Я схватил её за руку прежде, чем она ушла и снова потерялась в тенях.

– Ты обещала мне танец, Элиза. Ты забыла?

– Что?

Она замерла, и я вытащил её в середину залу к танцующим. Она смотрела на меня –

теперь настороженно и даже с угрозой, пока ещё неявной, так что пришлось побыстрее

искать объяснение. Я разыграл целое представление, когда «вдруг осознал», кого вывел

для танца в круг яркого света.

– Леди, приношу извинения, я не знал, я думал…

Она расслабилась – взгляд потух.

– Похоже, вы тоже приняли меня за другую.

«Да, – мысленно порадовался я, помня, что чародейка может прочесть меня как открытую

книгу. – Да», – и представлял эту другую. Выходило очень похоже на Элизу. Слишком.

– Прекратите, – осторожно положив руку на моё плечо, тихо произнесла чародейка. – Мне

решительно всё равно, кто вы. В любом случае вы здесь, чтобы меня убить.

– Простите? – опешил я.

Она улыбнулась, присаживаясь в плие.

– Как и все до вас. Думаете, я не знаю, для чего лезут ко мне в постель? Хотят либо власти, либо моей крови.

– Я не хочу, – шепнул я, понимая, что это правда.

Она снова задержалась на мне взглядом, и, вдруг вырвав руку, подобрала подол платья и

ни слова не сказав, скрылась среди танцующих. Я поймал раздосадованный взгляд

Виттора, почти услышал его «улыбайся!». И словно по заказу на моих руках повисла

очередная дамочка на ночь, тут же принявшаяся что-то щебетать мне на ухо. Я покружил

её по залу ради приличия, но во время перерыва между танцами умудрился ускользнуть и

от неё, и от Виттора.

Элиза обнаружилась у ограды сада – словно специально в самой тёмной из незанятых

беседок.

– Я вас чем-то обидел, леди?

– Убирайтесь, – не поворачиваясь, отозвалась она. И, когда я остался стоять, раздражённо

продолжила: – Я не планирую умирать в ближайшие десять лет. Так что убирайтесь, если

не хотите сами умереть.

– Кто тебя обидел? – выдохнул я, в тот миг желая убить лично каждого, кто заставил её

смотреть вот так, думать вот так. Её легко было ненавидеть, улыбающуюся невесту

другого, убийцу моего короля, делающую всё, чтобы я её хотел. Тогда – легко.

Сейчас я мог лишь жалеть.

Элиза обернулась, недоумённо глянула на меня.

– Мы на «ты»?

«Мы давно на «ты», – я спрятал эту мысль поглубже. И вместо неё произнёс:

– Полагаешь, я буду выкать смерти?

Она покачала головой и тихо рассмеялась.

– Смерти? Как это мило. Уходите, рыцарь. На балу столько приличных девушек, вам не

стоит со мной связываться. Добра я вам точно не принесу. Или вы снова меня с кем-то

спутали?

– Я ни с кем тебя не спутаю, Элиза, – серьёзно отозвался я, подходя ближе. – Идём. Здесь

холодно.

Она фыркнула и усмешка сделалась злой – гротескной в ночных тенях.

– Не боишься меня, человеческий мальчик? Холодно? А я же могу согреть.

Я снял – сорвал – с себя декоративную накидку на символическом меху и укутал её – яркая

тряпка на ледяном чёрном.

– Это ты боишься меня, Элиза. Не нужно. Не бойся, – и, вдыхая давно знакомый пряный

аромат её кожи, шепнул на ухо: – Что они сделали, чтобы ты стала такой?

Она поцеловала меня сама, как делала это и раньше – но дёрнулась, стоило мне

шевельнуться, чтобы сесть рядом и устроиться удобнее.

– Не бойся, чародейка.

– Я не боюсь, – шепнула она, глядя мне в глаза, – человек.

В её тёмной, пустой спальне было ещё холоднее, чем в саду. И очень уныло. Вдобавок, Элиза постоянно вздрагивала, когда я делал резкое движение.

– Что они сделали с тобой? – повторил я, протягивая ей вино.

Чародейка заставила меня отпить из её бокала и, только дождавшись, когда я сделаю

первый глоток, отозвалась:

– Они? Кто? Ну что ты, рыцарь, кто может навредить чародейке? То, что они отобрали

моего сына, ведь мелочи, правда?

– Сына? – опешил я.

Элиза поставила бокал на пол.

– Ты же из Мальтии… Джереми? Полагаю, да, раз не знаешь. За пределы Запада эта

история не пошла – по приказу королевы. Я лично исполняла её приказ.

– Теперь мне придётся навсегда остаться с тобой, раз и я узнал, или ты и меня убьёшь? –

усмехнулся я – пытался игриво, но получилось грустно. Сын? Ну а как же – при стольких

любовниках. Чему я удивляюсь?

– Я в любом случае тебя убью, – спокойно отозвалась чародейка, и я счёл за лучшее снова

опрокинуть её на подушки и поцеловать.

– Так значит, у Запада скоро появится ещё один чародей?

– У Запада он точно не появится, – отрезала Элиза, хватая меня за голову и заставляя

смотреть в глаза. – Королеве это хорошо известно… Смотри на меня, человек!

– Расслабься, чародейка, – посоветовал я, целуя её руки. – Клянусь Матерью, от меня тебе

вреда не будет.

– Я же сказала, что не боюсь тебя, человек, – неубедительно шепнула Элиза.

С ней было хорошо – даже несмотря на то, что расслабилась она далеко не сразу. И ещё

она звала меня Лансом, а я в кои-то веки мог спокойно называть её имя и не получать

пощёчину. С ней всё было по-настоящему – так, как нужно, как должно быть. Да, я

ревновал её ко всем её любовникам разом, всем, от кого у неё мог родиться сын-чародей.

Но я и любил её много больше, чем они. Она знала?

После я растопил камин в её спальне, прогнал сумрак и, заставив её выпить два бокала

подогретого вина, пел ей серенады – чтобы ей понравилось. Чтобы она перестала смотреть

на меня с подозрением. Чтобы она хотя бы раз улыбнулась.

Утром, когда я уходил, думая, что она спит – свернувшись калачиком на кровати, только

что укрытая мной одеялом – Элиза шепнула:

– Спасибо, рыцарь.

Я не нашёлся, что ей ответить.

Глава 17. Мать

(Из записок Элизы Северянки)

– Ты снова в чёрном, Элоиза? – Хеления всегда произносила моё имя на западный манер.

Спустя год я перестала её исправлять.

– Да, Ваше Величество.

Карета мерно стучала колёсами по мостовой – в мёртвой тишине. Западники с некоторых

пор не любили выходить на улицу с наступлением темноты, особенно жители столицы.

Ровно с тех пор, как я появилась у их королевы.

– Чёрный? – Хеления в который раз кинула взгляд на свои руки – два дня назад я в который

раз их «освежила», и теперь королева наслаждалась тонкой нежной кожей двадцатилетней

девушки. Всё никак не могла насмотреться. – Почему, Элоиза? У тебя, что, траур?

– Чёрный более соответствует моему настроению, госпожа.

– Мне он не нравится, – любовно погладив шёлковый зелёный рукав, поморщилась

Хеления. – Ты выглядишь скучно.

Я промолчала. Хеления знала, что если она не прикажет, я буду носить то, что пожелаю. А

Хеления не разменивалась приказами по мелочам.

– Я хочу, чтобы ты сопровождала меня на переговоры в Мальтию, – королева скучающе

глянула в окно. – И я хочу эту страну.

«Что ты будешь делать, если она прикажет тебе убить Ланса?» – стучало в голове.

– Конечно, Ваше Величество. Как пожелаете.

Хеления искоса глянула на меня и снова нахмурилась.

– Нет, но чёрное… Мы едем на бал, Элоиза, тебе стоило хотя бы одеться наряднее. Кто же

на тебя посмотрит, вот такую, милая моя?

– Простите, королева, я не успела переодеться, – «и меня всё ещё шатает после твоего

последнего приказа» – но этого говорить не стоило, Хеления и так знала.

– Между прочим, и что же ты сделала со жрецами Матери, Элоиза? – вскинув брови,

поинтересовалась королева.

Я тоже посмотрела в окно, но ни увидела ничего, кроме бликов фонарей да коней эскорта.

– Наслала на них мор, госпожа, – держать лицо у меня давно уже получалось очень

хорошо. Конечно, жрецы Матери осуждали жестокие действия королевы, осуждали

приказы, которые она мне давала. И, конечно, дождались, что она отдала приказ

расправиться с ними.

А то, что я молилась Матери, королеву Запада совершенно не волновало.

Хеления тихо рассмеялась, изящно отбросив серебристую прядь со лба.

– Молодец, моя милая. Но выглядишь ты ужасно. Найди себе кого-нибудь на балу. Говорят, этот новый мальтийский шпион от выскочки де Креси очень даже ничего. Пообщайся с

ним.

– Королева приказывает? – тихо откликнулась я, старательно глядя в окно. Пусть не видит

моих чувств, пусть видит равнодушие.

– Да, – царственно кивнула Хеления. – Приказываю. Набирайся сил, Элоиза. Ты нужна мне.

– Как прикажет моя госпожа.

За эти пять лет я желала ей смерти всеми способами, какие были доступны человеку и

нечеловеку – и я же дарила ей молодость, красоту и здоровье. Своими руками. Не может

быть под небом большей иронии, чем жизнь, которую я вела.

Я умею читать в душах людей. Я могу сделать так, чтобы они были для меня открытой

книгой – и я читала в душе Хелении, когда выбирала её своей госпожой. Она была

неплохим выбором – уж точно лучше старика Горлойса с Востока, любителя колесования

и законченного параноика. Я даже думала, мы с Хеленией похожи – для нас обеих

мужчины лишь способ приятно провести время, нам обеим важны только мы, и мы обе

одиноки. Когда я приносила клятву, я была уверена, что мы если не станем подругами, то

уж точно не врагами. В конце концов, я подарила королеве Запада то, о чём она мечтала –

вторую молодость и могущество. Всё же что я хотела взамен – перестать быть одинокой и

спокойно растить сына. Хеления уже не могла родить, даже с моими способностями – она

молодела, да, но оставалась бесплодной. Если только целитель… Но к нему Хеления

никогда бы не обратилась, даже ради наследника. К тому же, дети никогда не были её

слабостью.

Хеления сделала всё, чтобы они не были и моей. После Амира, после Овидия, даже после

Валентина мне и в голову не приходило, что со мной и правда могут обращаться как с

вещью – как с настоящим мечом. Зак предупреждал меня, но я никогда не воспринимала

его слова всерьёз. Зря.

Люди меняются. Наверное, над этим смеялся Трикс, когда создавал нас – дай

могущественное оружие праведнику и, кто знает, не станет ли он убийцей? Чародеи