Текст книги "Украденное дитя (СИ)"

Автор книги: Мария Сакрытина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 20 страниц)

Граф Цевет был лаконичен.

– Вы свободны. Можете благодарить герцогиню Виндзор, она просила за вас императора. Родерик, отправьте их наверх, выдайте личные вещи, если они есть, и пусть уходят. Ограничители не забудьте.

– Ограничители? – повторила Фрида, гладя рычащую болонку.

– Чтоб не магичили, миледи. Родерик, и проследите…

– Не нужно ограничителей, – перебила Фрида.

Теперь на неё посмотрели – и полукровки (с робким интересом), и тот стражник Родерик (с изумлением). Цевет вздохнул.

– А об этом, миледи, в приказе ничего не было. Вы хотите, чтобы по империи разгуливали потенциальные колдуны.

– Но…

– Вот и император не хочет. Родерик, насчёт их личных дел…

Фриде пришлось замолчать – в приказе действительно ничего подобного не было, и она сомневалась, что император согласится с ней о полной и бесконтрольной свободе полукровок. На руках завозился оборотень, и Фрида, не выдержав, отдала его Ричарду.

– Граф, вы про компенсацию забыли, – сказала она, когда Цевет замолчал, а Родерик козырнул.

– Что? Какую компенсацию?

– За моральный ущерб. – Фрида обернулась. – Вы же за работу им, конечно, не платили.

Цевет покраснел.

– Миледи, вы…

– А вот это было в приказе.

Цевет сдержался. С трудом, но сдержался.

– Хорошо, пусть ещё в бухгалтерию зайдут. Шиллинга на каждого вполне хватит.

– В приказе была указана пожизненная пенсия. Пять тысяч фунтов в год.

Тут уж полукровки уставились на неё все – в священном ужасе, близком к восхищению.

– Сколько? – ахнул граф. – Зачем?..

– Император очень щедр, – улыбнулась Фрида.

– Вы тоже, госпожа, – заметил молчавший до этого Ричард. Болонку он, кстати, успокоил.

Фрида улыбнулась.

– На этом пока всё.

Позже уже у кареты, подписав необходимые бумаги, Фрида видела, как полукровки уходят – пока ещё группой, пока не разбредаясь кто куда. Молчаливой, всё ещё испуганной маленькой группой. Некоторые всё оглядывались на дворец, словно ждали, что оттуда по их души выбежит стража. И у каждого блестел тонкий железный браслет на левой руке.

Фрида смотрела, пыталась сопоставить это с весельем балов Лесного короля и думала, что она, быть может, даже видела некоторых из этих несчастных на «той стороне». А они – её, и возможно, они даже играли вместе в фейрийские игры или сидели рядом на турнире? В мире людей их и Фриду разделяла пропасть.

– Ричард, вы отправили сообщение Джеку?

– Да, госпожа. Но секретарь графа уточнил, что Джек вряд ли освободится до вечера.

– Чем же он таким занят?.. А, впрочем, неважно. Ричард, вы, надеюсь, ответили, что он может навестить меня и вечером, и что я буду ждать?

– Да, госпожа.

– Отлично.

Фрида кивнула и уже собралась встать на подножку кареты, когда сзади раздалось робкое:

– Миледи?

Фрида обернулась.

Они стояли перед ней, все десять, в шеренге, как и в подземелье. И снова прятали глаза, горбились. Фрида невольно подалась назад. Что им нужно?..

Опять зарычала болонка.

– Спасибо, миледи! – выпалил мальчишка лет восемнадцати, тот, что стоял ближе всех к Фриде. Наверное, самый шустрый из них.

Фрида вдруг очень ясно представила на их месте себя. А потом ещё яснее – мёртвого Грэгори. А он ведь был на их месте. Боги…

Она, никогда особой чувствительностью не отличавшаяся, прижала руку в чёрной перчатке ко рту и только так смогла сдержать всхлип.

– Госпожа очень устала, – сказал за неё Ричард. – Она благодарит вас, но нам нужно ехать.

Фриду вдруг обдало, как волной, нелогичной злостью: зачем он говорит за неё? Она что, кукла?

– Ричард, постойте, – голос звучал глухо, но и пусть. – Господа, если вдруг полиция снова заинтересуется вами… Требуйте перо, бумагу и пишите герцогине Виндзор.

– Спасибо, миледи, – ответили ей нестройным хором.

– Нам действительно нужно ехать, миледи, – напомнил Ричард. – Визитные часы заканчиваются.

Фрида выдавила улыбку – полукровки поклонились ей. И стояли потом, провожали её взглядами, такими же недоумёнными, какой был у Цевета, который спросил напоследок:

– Помилуйте, герцогиня, но вам-то это зачем? Благотворительность – это хорошо, но полукровки здесь, у нас, могут помочь империи магией.

«Что-то не очень-то они вам помогали», – подумала Фрида, вспомнив зал со станками.

– Вас бы заставили помогать империи магией, я бы посмотрела, что бы вы сказали.

– Леди, но как же можно нас сравнивать? Уж простите, но моё происхождение безупречно. А эти, мало того, что чернь, так ещё и ублюдки. Ох, простите, миледи! Бастарды. Готовые ведь преступники. А вы их на улицу отпускаете, да ещё и с пособием…

Фрида промолчала. Не могла же она сказать, что одним из этих преступников была бы и она. Просто её мать – леди, и весьма напористая. А так – сидела бы здесь Фрида, в подземелье, сирота, тачала бы туфли.

– Миледи? – напомнил о себе Ричард. – Дом графа Бальмора.

Фрида помотала головой, приходя в себя.

– Прекрасно. Надеюсь, граф не откажет нам в приёме и обеде. Есть хочу – умираю.

Ричард нахмурился.

– Госпожа, мне можно будет пообедать вместе со слугами?

– Нет, вы сядете за стол вместе с нами, – бросила Фрида, уже привычно. – Вы мой опекун, не забыли?

Ричард склонил голову.

– Как прикажете, госпожа.

Фрида дождалась, пока он выйдет из кареты, откроет ей дверцу и поможет выйти. Больше всего сейчас хотелось домой, переодеться в халат, сесть с книжкой в саду или теплице да попивать шоколад.

Но Фрида вспоминала бледное лицо леди Бальмор, которая очень любит свою бедную дочь. Кроме Фриды никто ей не поможет – как и полукровкам.

– Если у меня есть возможность, я должна что-то сделать, – сказала она вслух, наверное, чтобы убедить саму себя.

– Конечно, госпожа.

Фрида бросила на Ричарда быстрый взгляд, вздохнула и, опираясь на его руку, взошла на крыльцо дома Бальморов.

* * *

Месяц идти не пришлось – Эш озверел уже на второй день и во время одной из отлучек старухи залез на гору, поймал громадную синюю птицу, магией пополам с человеческим матом (который, оказывается, отлично знал) объяснил ей, куда лететь. Птица отчаялась его сбросить – а потом на неё ещё и старуха свалилась.

– А я гадала, когда ты додумаешься? – Птице она нисколько не удивилась. Ещё и уселась так, словно всю жизнь летала.

– Могла бы и подсказать, – рыкнул Эш.

– То есть три круга вокруг нужной горы не были для тебя подсказкой? – фыркнула ведьма.

Эш обернулся, но старуха отмахнулась. Выглядела она не очень – вялая и словно ещё сильнее постаревшая.

– Ну, чего уставился? – пробурчала она. – Дыру протрёшь, рогатик.

– Ты… хорошо себя чувствуешь? – зачем-то спросил Эш.

– Будто тебя это волнует, – оскалилась ведьма. – Ну-ка помоги мне вперёд перебраться.

Эш-то думал, она собирается птице точное направление давать, потому и хочет сесть поближе к голове. Ха, наивный! Старуха уселась, прислонилась к его груди и захрапела. Эш сначала опешил от такой наглости, а потом долго взвешивал все за и против, думая, стоит ли старуху скинуть и не послать ли к демонам это загадочное Испытание?

Но тут оказалось, что они прилетели – и птица сбросила их обоих. Покрутилась, крича подслушанные у Эша ругательства, и улетела.

– Эк загнула! Ты научил? – Старуха резво вскочила. Наверное, хорошо выспалась.

Эш, не обращая внимания, перегнулся через немного-немало край земли. Внизу, как и положено, плыли облака и где-то далеко виднелась земля. Другая, настоящая. А эта, пронизанная волшебством, светилась на солнце каждой травинкой и каждым жучком сияла магией. Небо над ней, синее и безоблачное, опоясывали сразу три радуги, по которым с хохотом скатывались фейри. Феи играли в прятки в цветах яблонь, а где-то впереди лилась изящная музыка флейты.

– Пошли, рогатый, – поманила его старуха. – Красиво здесь, да всё ненастоящее. Пойдём, потом налюбуешься. Нас бал ждёт.

– Опять? – поморщился Эш.

– Что, прошлый тебе не понравился? – усмехнулась старуха. – А как же красивые полукровки? Скука смертная, а, надменный фейри?

– Я тебя там встретил, – процедил Эш и, обогнув ухмыляющуюся старуху, направился на звуки музыки.

Пары кружились под музыку мальчика-фейри с такими же мохнатыми, как у Эша ногами и аккуратными козьими рожками. В воздухе парили, танцуя феи, на земле – фейри. Как будто два бала, один над другим. Солнце сверкало на переливчатых платьях дам, загоралось на волшебной парче кавалеров. Эш пожалел, что не может выглядеть соответствующе. Одежде он предпочитал наготу, но рога бы обязательно натёр золотой пыльцой и украсил бубенцами. А без этого – какой бал?

– Потанцуй, милый, – сказала позади старуха и, прежде чем Эш успел огрызнуться, толкнула его к кружащимся парам.

Эш неуклюже ворвался в центр танца, и в пару ему тут же встала какая-то девица-человек. Эш заметил на ней плотный флер магии, поймал умоляющий взгляд – девчонку зачаровали, она наверняка танцевала и не могла остановиться.

Эш отвёл взгляд – подумаешь, человеческая девица! Сама пришла на «эту сторону», не иначе – это детей воруют, а не таких вот взрослых девочек. Дура, значит.

И даже когда услышал тихое, отчаянное «Помогите!» закружил её вслед за другими парами. «Пожалуйста», – плакала девочка, неуклюжая и уставшая. Ужасная партнёрша.

– Чего ради? – хмыкнул Эш и прижал к себе крепче.

А девочка вдруг распахнула глаза:

– Герцог Виндзор! Это же вы! Вы…

Эш нахмурился.

– Я тебя не понимаю.

– Вы же умерли, герцог, – зачастила девица и испачканной в крови пяткой чуть не наступила Эшу на ногу, выделывая очередное па. – Ваша жена, леди Фрида…

Эш резко выдохнул.

– Ты её знаешь, человек?

Боги, если эта Фрида такая же дура, как эта вот… Ужас. Лучше вообще ничего не вспоминать. Да, и вдруг такая же уродина? Какой фейри соблазнился этой заплаканной мордашкой?

– Мы не были представлены, – пробормотала девчонка, не прекращая танец.

Эш встряхнул её.

– Слушай, человек. Увидишь эту Фриду – скажи, пусть оставит меня в покое. Поняла?

Танец изменился, и девчонку буквально вырвал у Эша другой фейри. А вместо неё встала старуха. Теперь она не улыбалась.

– Дурак ты, рогатый.

– Что я здесь делаю?

– Угадай. У тебя же что-то здесь, – старуха потянулась и постучала Эша по виску до того, как фейри успел увернуться, – есть? Времени у тебя до полуночи.

– Я не понимаю!

– Ну ещё бы.

– Откуда мне знать, что делать, если никто ничего не говорит!

– Сам догадаешься, красавчик. А пока – прощай. К полуночи приду посмотреть, как ты тут. Не скучай, милый.

Старуха исчезла, а в пару к Эшу встала какая-то лесная фейри. Она призывно улыбалась, а Эш хмурился. Загадки он раньше любил, но одно дело играть с человеком, и другое дело самому стать жертвой.

Когда он рыкнул от досады, фейри попыталась его поцеловать. Эшу отчего-то стало противно, он увернулся – и пары снова сменились. Другая фейри улыбалась Эшу, а танец всё длился и длился. Бесконечно…

Глава 9

Исчезла краска с нежных губ,

Пропал румянец алый.

Три дня недвижная, как труп,

Красавица лежала.

«Верный сокол», шотландская народная баллада,

Перевод С. Я. Маршака

Фрида была почти готова услышать: «Графиня не принимает», – и не была уверена, что не оставит тогда свою карточку да не отправится с чистой душой домой. Она попыталась, но как помочь тому, кто этого не желает?

Но дворецкий ничего такого не сказал. Он поклонился и ей, и Ричарду, назвал последнего «милорд» (болонка на руках бывшего камердинера насмешливо тявкнула), забрал у Дикона шляпу, плащ, накидку Фриды и предложил следовать за ним. Фрида, подняв вуаль, так и поступила. Она не оглядывалась – Ричард, конечно же, шёл следом. Пыхтел и посапывал, недовольно морща от незнакомых запахов нос, оборотень.

Сама Фрида чувствовала только сладковатый аромат гортензий да тонкий и изящный – фиалок. Цветы стояли повсюду в модных вазах из Халифата – тонкий, почти прозрачный фарфор, нежные рисунки – летящих птиц, фантастических цветов. Поговаривали, в Халифате открыт свой вход на «ту сторону», и сторона эта совершенно другая. Фрида как-то спросила отца, правда ли, что и далеко на юге живут фейри. Лесной король улыбнулся и обмолвился про разные измерения, которые, не соединяясь, могут открыться в человеческом мире. А ещё добавил, что в Халифате знаются с демонами. Фрида привыкла демонов бояться, но если в том краю делают такие прекрасные вещи, как, например, эти вазы, то общение с демонами наверняка идёт тем людям на пользу. В вещах же из Халифата, которые покупала Фрида, никогда не было никакой магии. Наверное, что-то действительно уникальное Халифат просто не продавал за границу – и правильно делал. Зачем давать соседям лишний повод для волнений? Никто не рисковал воевать с ним именно потому, что не знали, что от Халифата ждать.

В доме графа было ещё много ниш с безделушками из Конфедерации – каждая стояла на полочке или столике, обрамлённая соответствующим антуражем: бархатной подушечкой, атласным задником или даже светильником. Примерно как экспонаты в музее.

В остальном же дом был совершенно обычным, и напоминал нору, которую рыли долго и извилисто. Коридоры резко поворачивали, проходные комнатки были малы и сумрачны, на окнах, словно чтобы специально усугубить мрачное ощущение (снаружи солнце и так не баловало своим присутствием) висели тяжёлые портьеры тёмных тонов. В отделке стен преобладал бархат, пурпурные, шоколадные или тёмно-лиловые цвета. Из-за них Фрида очень быстро почувствовала себя неуютно.

Впрочем, дворецкий привёл их на веранду, выходящую в сад, который купался в редких солнечных лучах. Здесь цветами пахло ещё сильнее, и пение птиц немного сгладило мрачное впечатление от дома. Фрида выдохнула свободнее, почувствовал солнце на щеке. Может быть, эта долгая прогулка по дому была нужна, чтобы показать благосостояние хозяев и серьёзность их намерений? Потому что веранда была простой и весьма приветливой: деревянные панели, украшенные резьбой (растительные сюжеты), кремовые диванчики и глубокие, удобные даже на вид кресла. Шкура тигра на полу (любопытно – прошлый подвиг хозяина?) и пара оленьих рогов красовались на стенах. Фрида вспомнила, что Эш, кажется, бывал здесь. Интересно, каково ему было видеть подобное украшение?

Хозяев на веранде не было, но навстречу Фриде поднялся джентльмен лет двадцати пяти, бледный, худощавый и с длинными волосами, схваченными шёлковой лентой в хвост. Фрида удивлённо смотрела на него: было в его облике что-то от полукровки. Но только в облике, знакомого ощущения магии, тепла Фрида не ощущала. Как будто джентльмен специально стремился походить на того, кем на самом деле не являлся.

Поклонился он изящно и, когда Фрида в приветствии протянула ему руку, изящно же обозначил на ней поцелуй. А потом представился:

– Барон Досон. Тимоти Досон, миледи. Бесконечно рад видеть вас и соболезную вашему горю.

Фрида сдержанно поблагодарила, с любопытством разглядывая барона. Пожалуй, красив – но слишком слащаво на её вкус. И явно очень чувственен – от простого приветствия и улыбки у него порозовели щёки и заблестели глаза. Фрида против воли почувствовала интерес и тягу – такие люди, как магнит, тянули к себе фейри, которые любили, когда в человеке горит огонь. Полукровок к ним тоже влекло – спасибо фейрийским родителям.

Фрида заставила себя спокойно улыбнуться. Не стоит показывать свой интерес, она знает, как с этим справиться. Не первый раз ей попадается такой человек. Хоть и в высшем обществе подобные редки.

– А это должно быть, мистер Ричард, о котором нынче столько разговоров, – улыбнулся Досон, с живым интересом глядя на Дикона.

Тот сдержанно поклонился. Болонка у него на руках широко зевнула и явно собралась спать.

– Граф с графиней сейчас выйдут, – ответил Тимоти на вопрос Фриды, где же хозяева. – Их дочь проснулась… Вы же, наверное, слышали эту грустную историю?

Тимоти оказался другом семьи Бальморов. Даже каким-то дальним родственником (он смущённо улыбался, когда рассказывал это). И теперь, когда виконтесса Генриетта, единственная дочь его друзей, в таком ужасном состоянии…

– Я ведь думал сделать ей предложение, – поделился он с Фридой за чаем. – Бедная девочка!

– Но что же случилось? – попыталась уточнить Фрида. Может, этот красавчик расскажет ей что-нибудь новенькое?

Ничего особенного Тимоти не знал. Генриетта помутилась рассудком, всё говорит о фейри («Представляете, леди Фрида, фейри!»). Учитывая внешний вид самого барона, это восклицание было не слишком уместным.

Ничего про кровь и танцы барон не упомянул, поэтому Фрида покивала, поддержала причитания: «Ах, бедная девочка», – и на этом разговор незаметно увял. Повисла неловкая тишина, но, пока Фрида искала, о чём бы ещё, кроме пресловутой погоды, спросить барона, на веранде наконец-то появились хозяева дома.

– Леди Фрида, – кивнул ей граф Бальмор, а его жена только широко распахнула глаза. – Какая неожиданность!

Фрида улыбнулась.

Вообще-то леди, носящей глубокий траур, полагалось сидеть дома и, возможно, даже никого не принимать. Конечно, дурным тоном визиты не были, но… Несколько щекотливо и странно смотрится вдова, ведущая сразу после похорон мужа активную светскую жизнь. И эту натянутость, и вопросы в глазах барона и графа позже, уже сидя за столом, Фрида видела.

Хвала богам, длился обед не долго (у Фриды уже губы болели улыбаться, а темы для лёгкой светской беседы стремительно заканчивались). И ещё – хвала богам, что после обеда барон, сославшись на дела, откланялся. При этом робко предложив Фриде продолжить знакомство. Герцогиня Виндзор вежливо ответила, что будет рада как-нибудь увидеться, а про себя подумала: «Неужели на мне уже висит этикетка, как у лота на аукционе?»

После ухода Тимоти граф прямо (и несколько невежливо) спросил Фриду:

– Что вам нужно, герцогиня? Вы прямо-таки преследуете Элен!

Фрида подняла брови, обозначив удивление – вот уж преследовать графиню она точно не собиралась. Но ответила прямо:

– Я хочу видеть вашу дочь, граф. Я слышала, её прокляли фейри. Быть может, я смогу помочь.

– Чем же? – бросил граф, сверху вниз глядя на Фриду.

Герцогиня улыбнулась ему.

– Советом, возможно. Возможно, ничем. Но, граф, если вы боитесь пересудов, то можете быть покойны – я никому не скажу того, что увижу в вашем доме. Или услышу.

Граф нахмурился.

– Леди, наша дочь больна, а в вашем положении, – он окинул Фриду красноречивым взглядом, то ли намекая на траур, то ли на беременность, которой ещё не было видно тем более под платьем, – не желательно…

На этом месте его аккуратно и тихо перебила жена. Граф наклонился к ней, выслушал, поморщился.

– Что ж, дорогая, если ты так желаешь… Полагаю, леди Фрида твоя гостья. Простите меня, герцогиня, но, думаю, вы должны понимать, как нам с графиней не хочется огласки. Иначе, когда Генриетта выздоровеет, ей будет сложно найти мужа.

Фрида, которой мужа отчего-то всегда было найти легко (отбиться сложно), кивнула.

– Конечно, милорд. – Заявление графа, естественно, граничило с грубостью: ни один джентльмен в здравом уме и твёрдой памяти не станет намекать на то, что леди примется сплетничать, стоит ей выйти из дома. Но вряд ли в таком состоянии Бальмор был в здравом уме. Он ещё неплохо держался – во всяком случае, куда лучше своей жены.

– Фрида, я вам верю, – прошептала тихая и испуганная графиня Элен, взяв Фриду за руку и ведя куда-то вглубь дома.

Ричард отправился было следом, но Фрида покачала головой. Ничего с ней не случится, а Бальморы и так против её присутствия. Ричарда же они не знают, для них это будет ещё один любопытный зевака. Не стоит надоедать хозяевам сверх меры.

В комнатах наследницы были задёрнуты шторы и горели свечи.

– Генри б-боится солнечного света, – дрожащим голосом объяснила графиня. И прижала руку ко рту, давя рыдания.

Фрида представила, как она бы себя чувствовала, бойся её сестра, Эвилина, солнечного света. И разволновалось так, что к горлу снова подкатила тошнота, а солнышко внутри протестующе запульсировало. Фрида положила руку на живот и медленно выдохнула, успокаиваясь. Не дай боги!

– М-мой муж, – продолжила графиня, тоже успокоившись. – Он н-не верит, чт-то это фейри. Г-говорит, Генри помутилась рассудком. Что это м-модная инфлюэнция!

Инфлюэнция действительно была весьма популярна, особенно среди женщин высшего общества. Болезнь пришла из Конфедерации и нападала внезапно: жертву сражала головная боль (от которой, говорят, очень помогали бриллианты), поднималась температура, наблюдалось нервное истощение, пропадал аппетит, а затем появлялась слабость. Фрида, читая в «Ведомостях» про эту болезнь, всегда думала, что это прекрасный способ давления на супруга. Дескать, умру – тогда попляшешь! Например, леди Уайтхилл, мать Фриды, никогда не болела инфлюэнцей. Вот ещё! Леди была здорова, как молодая гончая. А муж забит, как последыш. И никакой инфлюэнции.

В гостиной Генриетты со всех сторон на Фриду смотрели куклы. В сумраке закрытых окон и при свечах это было… страшновато. Множество фарфоровых леди пили чай, танцевали, играли в бридж и прогуливались в искусственном саду, красуясь очаровательными платьями и затейливыми причёсками. Здесь были даже маленькие собачки, весьма детально сделанные.

– О, Генри коллекционирует кукол, – быстро улыбнулась графиня, заметив взгляд гостьи. – У нас есть даже экземпляр из царства Энки.

Фрида посмотрела туда: черноволосая кукла в затейливом халате с широкими рукавами склонилась над цветком, держа в одной руке раскрытый парасоль, а в другой – бумажный круглый веер. С царством Энки империя давно пыталась наладить торговые отношения, но это было сложно – препятствовал Халифат, который не желал пропускать сквозь свою территорию торговые караваны.

– Изумительно, – пробормотала Фрида. Кукла наверняка стоила целое состояние. Как она попала к Бальморам?

– А вон ту подарил ваш муж… Ох, простите, мне не стоило…

Фрида взглянула на фарфоровую копию фейри и прикусила губу. Не хватало ещё разреветься на пару с графиней.

Но тут из комнаты, примыкающей к гостиной, выскочила взволнованная горничная, и графиня, словно очнувшись, поспешила в открытую дверь. Фрида за ней.

Здесь горела всего одна свеча – у кровати, на которой, запутавшись в покрывале, лежала бледная, тоненькая девушка, некогда красивая, но сейчас слишком измождённая. Её запястья и щиколотки были привязаны к резным столбикам кровати.

– Мама, – прошептала девушка. – Пожалуйста, воды…

Графиня, опередив горничную, метнулась к графину на столике из слоновой кости. Фрида, остановившись в тени, рассматривала виконтессу и не обращая внимания на суету. Дитя медленно, но верно убивали – и делали это фейри. Фрида догадывалась, кто – во всей Волшебной стране, пожалуй, не было другого такого… мерзавца (каким его считала Фрида) или проказника (каким его считали сами фейри), который обожал иллюзию и ещё сильнее любил использовать её на беззащитных людях.

Фрида снова перевела взгляд на щиколотки девушки. Они и правда были в крови. Бедное дитя, вряд ли она бегала – слишком просто для изобретательных фейри. Танцы, кривая пародия на балы Лесного короля. Тот фейри очень любил брать чужую красоту и выворачивать наизнанку до противного: красоту балов, красоту девушек…

Генриетте тем временем дали напиться. После этого графиня, нервно глядя на Фриду, сказала дочери:

– Милая, у нас гостья.

– Мама, не нужно врачей, – шёпотом перебила Генриетта. – Пожалуйста…

– Это не врач, дорогая. Посмотри, это герцогиня Виндзор, леди Фрида…

Графиня ещё не успела закончить, как её дочь вздрогнула и широко распахнутыми глазами посмотрела на Фриду:

– Вы… Вы…

– Дорогая, тише! – Графиня побледнела. – Анна, дайте же успокоительное!

Другая горничная метнулась к столику, но Фрида, вглядываясь в бледную до синевы Генриетту, покачала головой.

– Не нужно. Леди Генриетта, вы меня знаете?

Девушка замотала головой.

– Нет. Ваш… муж…

Сердце Фриды ёкнуло.

– Что мой муж?

– Она бредит, – вздохнула графиня. – Генри, милая моя…

Ни дочь, ни Фрида её не слушали. Генриетта продолжала срывающимся шёпотом:

– Он… просил передать… чтобы вы оставили его в покое!

Фрида открыла от удивления рот – и забыла закрыть.

– Что?

– Она бредит, – потерянно повторила графиня, и на этот раз Фрида была склонна с ней согласиться.

– Вы видели… моего мужа, Генриетта?

Девушка быстро кивнула.

– Да, но… как фейри. У него были оленьи рога и ноги, как… как у барашка! И лицо как у фейри, знаете, острое. Но он заговорил со мной, и я сразу его узнала.

Фрида, остолбенев, слушала её. И спросила потом совсем не то, что собиралась:

– А что вы с ним делали?

Генриетта впервые улыбнулась – это был призрак улыбки, робкий, как язычок свечи на ветру.

– Мы танцевали…

Фриду бросило в жар.

– Олень похотливый! – выдохнула она, прежде чем прикусить язык. И тут же прижала руку к губам. Как? Эш умер, Генриетта могла видеть кого-то похожего, не иначе!

– Что вы, леди, там… все… т-танцуют, – выдохнула девушка, и это вернуло Фриду к реальности.

Конечно, она видела иллюзию. Там, куда её переносит магия фейри, иллюзия всё – абсолютно всё, что она видит.

– Генри, милая, выпей лекарство, – графиня уговаривала тем временем дочь.

Фрида отмахнулась от назойливых мыслей.

– Не нужно, леди Элена, не поможет. – Она прошла к кровати. – С вашей дочерью действительно играют фейри. Генриетта, примите, пожалуйста. – Фрида вытащила из декоративной сумочки рябиновое ожерелье и надела на девушку. – Это нельзя снимать.

– Не поможет, – слабо улыбнулась Генриетта. – У меня было такое, матушка принесла от вас. Не помогло.

Фрида вздохнула. Да, не поможет. Но хоть что-то. Ах, если бы она только могла пройти на «ту сторону»! Оттуда Генриетту можно спасти, а здесь… Фрида знала, что не справится. Только посмотрев на проклятие девушки, она уже это поняла. Но сказала:

– И всё же. И ещё – вы не пробовали молиться?

Конечно, она пробовала, ответили Фриде. Нужно ещё?

Фрида рассказала ещё о нескольких приёмах закрыться от внимания фейри. Однако она понимала, что это бесполезно. И позже, когда графиня провожала её, на вопрос: «Леди Фрида, есть хоть какая-нибудь надежда?» – Фрида уклончиво ответила:

– Всё в руках богини, Элен.

– Я молюсь каждый день, – всхлипнула графиня. Потом посмотрела на Фриду и, кажется, всё поняла, потому что зарыдала уже не сдерживаясь.

До двери Фриду провожали слуги, там же ждал её Ричард.

– Я не смогла ей сказать, – зачем-то поделилась с Диконом уже в карете Фрида. – Что её дочь умирает – я не смогла.

– Никто бы не смог, госпожа. – Ричард был как обычно корректен. На его коленях мирно спал болонка-оборотень, и эта картина немного успокоила Фриду.

– Эш бы смог.

Ричард быстро улыбнулся – словно луч мелькнул и скрылся.

Фрида посмотрела на него и вдруг вспомнила слова юной Генриетты. Иллюзия и бред – да, конечно. Но…

– Ричард, скажите, что происходит с фейри после смерти?

Дикон посмотрел на неё, и в этом взгляде было что-то кроме изумлённого любопытства.

– Они уходят из этого мира, госпожа.

– Да, конечно, – кивнула Фрида. – Просто… это глупо, но я видела во сне Грэгори… Вы его не знаете, это мой друг, он тоже полукровка. И я слышала, что какое-то время, пока не истают, словно привидения, полукровки живут после смерти на «той стороне». Как думаешь, я могла бы найти там Эша?

Ричард моргнул. Открыл было рот. И не сказал ни слова. Закрыл, открыл снова – с тем же результатом.

Фрида изумлённо наблюдала за ним.

– Ричард! Вам… Вам запретили говорить об этом?

Дикон беспомощно смотрел на неё.

– Кто?

Дикон молчал.

– Но… почему?

Ричард покачал головой и отвернулся. Фрида откинулась на спинку диванчика и закрыла глаза. Генриетта видела Эша, Ричарду запретили говорить о нём, кто? С каким фейри он точно встречался? С Лесным королём. И кто не пускает Фриду на «ту сторону»? Он. Почему?

– Скажите, Ричард, может быть так, что Эш жив?

Тут Ричард заговорил:

– Нет, госпожа. Вы же видели его гроб.

– Я не видела тело…

– Оно там.

Фрида выдохнула. Ну конечно. Сказки – это только для доверчивых детей. У взрослых чудес не бывает. Тем более мертвец не возвращается к жизни (если не одержим демоном, конечно – но какая это жизнь?)

– Ричард, попросите заехать в храм Флоры, – сказала Фрида некоторое время спустя. – Я хочу помолиться.

Ричард удивлённо посмотрел на неё – особой набожности герцогиня никогда не проявляла. Но кивнул.

– Да, госпожа.

Флора покровительствовала всему женскому – от домашнего очага до любви, брака и рождения ребёнка. Она и сама была воплощённой женщиной, такой, какой её представляли люди. Сейчас, в столичном храме она выглядела как красивая стройная девушка в старинной одежде-тунике, ничем не похожей на фейрийскую, и без украшений. Однажды жрица сказала Фриде, что Флора может быть любой – от девочки до старухи. Конечно, если бы она существовала. В том жрица не сомневалась, а вот Фрида – очень даже. Фейри она видела, богов – ни разу. Они даже не отвечали никогда. Но ритуал молитвы мог привести мысли в порядок, и сейчас Фрида очень на это надеялась.

Храм Флоры традиционно стоял посреди сада, был просторен, полон воздуха и света, пусть и от свечей, а не солнца. Очаг посреди залы горел ярко – Фрида подошла к нему, поклонилась и ритуальным ножом отрезала прядь своих волос, а потом бросила в огонь. Пламя тут же полыхнуло, но Фрида думала, что это какая-то уловка жриц. Конечно, никакой потусторонний голос после молитвы она не услышала. Но от запаха благовоний и искусственного простора (уловка архитектора), а также колокольчиков, музыки ветра, ей стало легче.

Что ж, боги всегда молчат.

– Всё хорошо, госпожа? – спросил Ричард, когда она вернулась в карету.

– Да. Едем домой.

Дома, когда она переоделась и спустилась выпить с отцом послеполуденный чай, лорд Валентин сразу же спросил:

– Дорогая, ты в порядке?

«Неужели так плохо выгляжу?» – подумала Фрида.

– Да, отец. Я… – Фрида прикусила язык. Она собиралась ответить отцу что-то незначащее, сослаться на мигрень, например, или тошноту – нормально для леди её положения. Но встретилась с Валентином взглядом – отец смотрел понимающе, словно уже всё знал. И Фрида выложила ему – про полицию, про полукровок и – вишенка на торте – про бедную заколдованную девочку.

– Я ничем не могу ей помочь, – шептала Фрида, еле-еле сдерживая слёзы (и когда она стала такой плаксой?). – Отец, это ужасно! Я знаю, что с ней, знаю, как помочь и чем всё закончится, если это не сделать. И мне пришлось уйти и оставить её умирать!

– Тише, Фрида. – Валентин успокаивающе накрыл её руку своей. – Тише. Все люди смертны…

– Она ровесница Эвелины, отец! Ей ещё рано умирать! Как она вообще наткнулась на фейри в столице?

– А как фейри смог пробраться в наш дом? – усмехнулся лорд Валентин.

Фрида прикусила язык. Она очень даже представляла, как. Магия тянула фейри как магнит, а колдовали в этом доме много. Да к тому же Ричард с его яркой аурой колдуна. И сама Фрида – полукровки тоже притягивали фейри. А как же иначе – кровь с «той стороны» давала о себе знать. Пройти сюда фейри было легче, да. Но для этого его всё равно должен был кто-то вызвать. Кто мог это сделать? Тот же, кто вызвал фейри в Виндзор-холле? Но Фрида приехала в столицу с Ричардом и отцом. Отец не мог, Ричард бы не стал – это определённо и точно. Тогда кто?