Текст книги "Украденное дитя (СИ)"

Автор книги: Мария Сакрытина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 20 страниц)

– Я знаю, госпожа, – сказал Ричард, тенью ходивший за ней. – Если вы пожелаете, я договорился с директором галереи. Нас пустят в запасники, где вы сможете увидеть манускрипты, не попавшие в экспозицию.

Фрида, только-только наклонившаяся над очередным экземпляром, выпрямилась и оглянулась.

– Ричард, вы волшебник!

– Да, госпожа.

– Нет, я не о том. Теперь я понимаю, за что Эш так вас ценил.

Ричард тихо вздохнул.

– Но может быть хотя бы раз, – продолжала Фрида, – вы сделаете что-нибудь для себя? Хоть что-нибудь? Только для себя.

Ричард улыбнулся – улыбка не затронула его глаза, изогнулись только губы. Получилось жутковато.

– Я делаю, госпожа. Ваше удовольствие приносит мне истинную радость.

Фрида усмехнулась.

– Всё это, – она обвела взглядом выставочный зал, – вряд ли вам нравится.

Ричард промолчал.

– Как бы я хотела освободить вас. По-настоящему освободить, – тихо сказала Фрида.

В зале не было людно, только трое благообразных старичков так же внимательно, как Фрида до этого, рассматривали манускрипт у дверей. На беседующих леди и джентльмена в чёрном они, конечно, не обращали внимания – из чего Фрида тут же сделала вывод, что это шпионы графа Цевета. Для приличия им стоило хотя бы раз обернуться.

– Миледи, моя жизнь – служение. Это то, что я есть. И я не хочу это менять. – ответил Ричард.

– Но это же…

– Госпожа, простите, но вы не понимаете. Я такой. И я счастлив, что могу выбирать тех, кому я служу. И когда могу делать их счастливыми. Вы правда не понимаете, поэтому прошу… Не нужно больше возвращаться к этому разговору.

Фрида заглянула ему в глаза и увидела в них страну Огненных фейри, знакомую ей только по рассказам. А ещё рогатый фейри, совсем мальчишка, озорно улыбаясь, протягивал руку. Ну, это она уже совсем нафантазировала!

– Хорошо, Ричард. Как пожелаете. Что ж… вы упоминали запасники?

Вечером в театре, пока Ричард ходил за внезапным капризом Фриды, имбирным лимонадом, герцогиня вышла в анфиладу подышать воздухом (и посмотреть на разодетых леди и джентльменов сверху вниз). И вдруг её резко толкнули. Фрида успела схватиться за перила, а позади раздалось испуганное:

– Прошу прощения! Вы не ушиблись?

Фрида подняла вуаль.

– Нет, графиня. С вами всё в порядке? Как здоровье вашей дочери?

Графиня Бальмонт, та самая что приезжала в отсутствие Эша жаловаться на фейри, побледнела.

– Мои соболезнования, герцогиня. – И попыталась проскочить мимо, к лестнице.

– Элен, постойте. Вашей дочери лучше? – Фрида и сама не понимала, почему её это так интересует. Наверное, пресловутое фейрийское любопытство.

Графиня замерла и взглянула испуганной птичкой.

– О, Фрида, я бы всё отдала, чтобы ваш муж был жив! Моя дочь, Генри… Совсем помешалась! Мы выписали ей доктора из Халифата, но и он… О, она постоянно бормочет о танцах, и её ноги, о, они каждую ночь в крови… Что мне…

– Милая, ты утомляешь герцогиню. – Это присоединился к разговору похожий на медведя внушительный супруг графини. – Леди Фрида, примите наши соболезнования. Идём, дорогая.

– Госпожа? – Ричард вернулся с лимонадом.

Фрида, задумчиво хмурясь, смотрела вслед удаляющимся Бальморам. Граф поддерживал вздрагивающую супругу – та, кажется, плакала.

– Ричард… У графини дочь очаровал какой-то собственник-фейри. Нужно нанести им визит.

– Как скажете, госпожа.

Фрида отпила лимонад. Тот приятно горчил на языке.

– Вам не кажется странным, Ричард? У графини дочь, оборотень посреди столицы, огненный фейри в моей спальне…

– Сегодня утром, госпожа, вы не хотели это обсуждать, – напомнил Ричард.

– Вы, видимо, тоже.

– Госпожа, балет начинается.

Фрида усмехнулась.

– Да, это важнее фейри, очевидно.

Балет, кстати, тоже был на основе одной из фейрйиских легенд, и Фрида, смотря его, жалела только, что его не может видеть Лесной король. Посмеялся бы? Или восхитился? И музыка, и танцы были бесподобны, но насквозь человеческими.

На следующий день посвежевшая Фрида – вчерашний день удовольствий оказался очень кстати – обедала с императором.

– Фрида, что же вы мне ответите? – спросил её Генрих между аперитивом и первым блюдом.

Герцогиня лучезарно улыбнулась.

– Я по-прежнему не люблю вас, Ваше Величество. Мне по-прежнему не хочется в золотую клетку, которую вы для меня приготовили. Но вы не оставили мне выбора, не так ли?

– Отчего же, милая Фрида. Вы можете выбрать другую клетку у другого джентльмена.

Фрида улыбнулась, грустно и смиренно.

– Я согласна, Ваше Величество. Если вы того желаете, я стану вашей женой. Но с условием, которое вы закрепите в письменном виде и заверите у юристов. Я боюсь, что вы можете забыть ваше обещание насчёт полукровок. А мне хотелось бы иметь вещественное доказательство ваших намерений.

Император рассмеялся и подозвал лакея. Тот протянул Фриде свиток на серебряном блюде.

– Я знал, что вы это попросите. Пусть он будет моим предсвадебным подарком.

Фрида внимательно изучила свиток.

– Благодарю, Ваше Величество. Вы очень добры.

А тем временем в подвале дворца Ричард легко снял все печати Эша и водрузил статую Лесного короля в центр схемы, вежливо попросив привязанного к стулу полукровку спокойно подождать в стороне, у дальней стены. Вместе со стулом.

Линии засветились, и где-то на «той стороне» разразилась жестокая гроза, отголоски которой разок встряхнули даже императорский дворец. А потом статуя фейри засияла, и огонь от неё, не угасая, побежал по линиям волшебной схемы.

– Всё, – сказал Ричард, выйдя из подвала и подталкивая осоловевшего полукровку графу Цевету и его помощнику. Последний до того бегал за Ричардом, привязывал полукровку к стулу, и теперь весьма удивился, увидев несчастного живым. – Больше жертвы не понадобятся. Ещё очень долго.

– Боги! – выдохнул Цевет, заглядывая в залу со схемой. – Где вы… это… нашли?

Ричард промолчал.

Каменная статуя огненного короля светилась ярче пламени, и в империи тут же заработали все магические воздушные поезда, печи, а также другие бытовые «мелочи». И военная защита, о чём немедленно стало известно разведчикам Конфедерации, только и ждавшим, пока она рухнет.

А Фрида – без лишнего шума и суеты – официально стала невестой императора.

Глава 8

– Пусть дуют ветры день и ночь.

И рвут рыбачьи сети,

Пока живыми в отчий дом

Не возвратитесь, дети!

«Женщина из Ашере Велл», английская народная баллада,

Перевод С. Я. Маршака

Ручей тихо журчал в тумане, и редкая перекличка сверчков казалась Эшу колыбельной. Иногда за волнами тумана, гонимыми ветром, проглядывали звёзды. Луна пряталась за деревья, но ручей как будто всё равно её находил: студёная быстрая вода была наполнена серебром. В кувшинках у берега покачивались сонные феи, мерцая золотой пыльцой.

Волшебный лес спал.

Эш приподнялся на локтях. Старуха-ведьма снова куда-то ушла – она умудрялась исчезать, когда Эш отворачивался, а потом внезапно появлялась, словно никуда и не пропадала. Эш однажды не выдержал и спросил, куда это она уходит и что делает. Старуха только языком поцокала.

– Ну-ну, красавчик. Скучаешь без меня?

– Ты обещала… – недовольно начал тогда Эш.

– Обещала. – Старуха кивнула. – Да ты не боись, рогатенький. Всё ш тебе будет, аки хочется. Ты ж не пуп земли, чтоб я только рядом с тобой околачивалась.

Справедливо, но получалось, словно старуха то и дело шастает на «ту сторону», в мир людей. Фейри подобное делать могли, а вот люди…

– Ты очень странная полукровка.

Старуха расхохоталась.

– О, милок! Я ещё и красоты неописуемой, какую ты никогда не видывал!

– Это точно, – задумчиво подтвердил Эш. Не видывал…

Сейчас её тоже рядом не было, и Эша кольнуло беспокойство: если не вернётся, что он будет делать? Куда идти? Обратно в страну Огня? Зачем?

Жаль, что полукровок нельзя привязать клятвой. Они куда больше люди, чем фейри, и нарушить слово для них пустяк. «Лживые, завистливые создания», – подумал Эш и удивился: мысль пришла легко, словно раньше он много раз её повторял. Когда он жил в мире людей? Когда видел… Ричарда и Фриду? Как же он тогда полюбил этих людей?

Туман заволновался, как вода на ветру. Зашелестели листья, изменил голос ручей, замолчали сверчки, а из темноты пришёл тихий шёпот-песня:

– Ашлинг…

Эш привстал. Что?..

– Вернись! – шептал голос, и звенели в нём слёзы. – Ашлинг, вернись!

Эш вскочил. Туман соткался в тонкую девичью фигуру, она протягивала Эшу руки и умоляла:

– Вернись…

– Куда? – растерянно спросил Эш, подходя к ней. Фигура плыла от него и всё звала, звала за собой. – Куда мне вернуться? Кто ты?

Но девушка не отвечала, а потом и вовсе закружилась, то и дело пропадая и снова появляясь в тумане. Эш замер на берегу ручья, глядя на неё. Тяжело стало на сердце от этого танца, чудесного и насквозь волшебного.

– Фрида? – спросил Эш наугад. И тут же увидел девушку-человека в белоснежной сорочке, с распущенными длинными волосами до пят.

Лишь на мгновение – потом видение исчезло, оставив Эша недоумённо оглядываться. Туман снова волнами тёк дальше в лес, небо расчистилось, но луна пряталась по-прежнему. Опять радостно-звонко зажурчал ручей.

– Не спится, красавчик? Побегать решил?

Эш обернулся. Старуха сидела у ручья, как так и надо, ещё и голыми ногами в воде болтала. И лучше бы Эш этого не видел!

– Где ты была?

Старуха усмехнулась и швырнула Эшу что-то завёрнутое в серую ткань.

– Голодный, поди?

Эш развернул и с брезгливостью уставился на содержимое.

– Хлеб? Человеческий хлеб? Обезумила, ведьма?

Хлеб, кстати, был хорош – белый, ароматный, мягкий, только-только из печи, он грел Эшу пальцы, но фейри никогда бы не признался, что ему приятно. Правда – человеческая еда? Вот ещё!

– Ишь, гурман! – хохотнула старуха. – А ты попробуй!

Эш развернулся и запустил хлеб в воду. Ручеёк сыто булькнул – и понёс человеческую пищу куда-то за туман, в тёмную чащу Волшебного леса. Старуха посмотрела вслед хлебу – как и Эш, невольно.

– Дурень ты, рогатый. Ещё умолять меня будешь такую же краюху тебе достать. И быть может, я не смилостивлюсь.

– Ты безумна, ведьма, – заключил Эш и отряхнул руки. Они до сих пор пахли человеческой едой. – Зачем ты привела меня сюда? Это тоже часть твоего бреда?

– Ну и шёл бы уже к демонам, – буркнула ведьма, вставая. – Раз умнее всех.

Эш хмыкнул и развернулся. За туманом чернел лес – всюду был лес, а за ним горы и огонь. Туда Эшу совсем не хотелось.

– Ну нет, старая, я досмотрю, чем ты свой спектакль закончишь. Веди.

Старуха усмехнулась.

– Устала я, рогатый. Давай-ка отдохнём. Куда нам торопиться?

Эш раздражённо застонал и опустился перед ней на колени.

– Залезай.

Ведьма улыбнулась беззубым ртом. И резво залезла фейри на спину.

– То-то же. Прямо иди.

Они уже второй день так путешествовали, и всё это время старуха ехала у Эша на спине, исчезая, кстати, сразу оттуда. Первый раз, когда она отказалась сама идти, Эш уселся рядом и решил, что точно её пересидит – уж фейри-то знает цену вечности. Старуха, разгадав его намерения, посмеялась и исчезла. Эш проторчал на берегу того озера (любила старуха исчезать у водоёмов) до вечера, а ведьма появилась и как ни в чём не бывало продолжила сидеть. У Эша сдали нервы, но его недовольство полукровку только веселило. В итоге фейри сдался. Он успокаивал себя тем, что делает ведьме огромную милость – он, кстати, может уронить её в любой момент и только по своему желанию и выбору этого не делает. Но правда заключалась в том, что выбора у него не было: или отправляться обратно и сидеть бесполезной непомнящей себя куклой на троне Огня. Или – терпеть эту полукровку. Эш очень не хотел возвращаться.

Деревья шептались без всякого ветра, их голоса жужжали в ушах, надоедали – Эш изо всех сил пытался не обращать на них внимания. Светлячки исчезли, и лишь звёзды освещали тропу, которая в итоге оборвалась на берегу реки. Правда, река, спокойная, тихая, текла где-то внизу, а Эш стоял сейчас на обломках моста через пропасть и смотрел, как в воде внизу отражаются звёзды.

– Ты же не боишься высоты, милый? – сладким голосом осведомилась ведьма.

– А ты, милая? – передразнил её Эш.

Старуха хохотнула.

– Прыгай тогда, красавчик.

Сейчас бы Эш с удовольствием её бросил, но – куда дальше одному? Эш выдохнул, закрыл глаза, снова открыл, разбежался. И прыгнул.

Свистнул в ушах ветер. Ощущение полёта сменилось падением.

– Идиот! – успела крикнуть ведьма, прежде чем уйти под воду с головой.

Вода, кстати, была холодная. Очень. А Эш так и не научился плавать…

– Мало того, что запрыгнуть не мог, – услышал он какое-то время спустя, уже лёжа на берегу и судорожно кашляя. – Так я его ещё и вытаскивай! Олень!

– Если бы ты с меня слезла…

– И что? Ждала бы, пока ты мне мост построишь? Ничего, рогатый, сейчас ты меня ещё наверх вознесёшь. Голову-то подними. Видишь, где гора кончается? Вот, нам туда.

Гора – земляной обрыв – был совершенно отвесным, и на первый взгляд, ухватиться там было совершенно не за что.

– А другой дороги нет? – дрожа, зачем-то спросил Эш. Ясно же было, что даже если есть, ему о ней не скажут.

– Есть, – удивила его ведьма. – В неделе пути отсюда. Но тебе, вроде, неймётся?

Эш вздохнул, усадил старуху себе на спину и полез наверх.

Этот момент своей жизни он предпочёл бы не вспоминать. И следующий, где он скакал по кочкам болота. И ещё один, когда старуха вытаскивала его зловонной жижи и приговаривала:

– Ничего, милый, зато полезно для кожи.

Укусы местных комаров, жутко приставучих, видимо, тоже были полезны для кожи.

– Да когда же это кончится? – взвыл на третий день Эш. – Ты издеваешься надо мной, ведьма!

– Издеваюсь, – спокойно сказала та. – Но весело же.

Эш зарычал – но это всё, что он мог ей сделать.

– Терпение, рогатенький, одно из тех сокровищ, которого ты лишён. А нам, кстати, туда. Во-о-он туда. Ты летать умеешь? Нет? Тогда через месяц как раз дойдём.

Держа на руках сонную болонку, Фрида замерла у дверей комнаты Ричарда. Было утро, давно встали слуги – а Ричард почему-то до сих спал. Зато на подушке своей кровати Фрида обнаружила белую пушистую болонку в ошейнике, от которого за милю несло магией. Болонка повизгивала во сне и дрыгала лапкой. А когда Фрида нависла над ней, перевернулась и подставила белое пузико – гладь.

Фрида погладила. Позвала горничную. Попила шоколад и почитала газеты. Император держал слово и до окончания строгого траура у невесты – три месяца спустя смерти – о будущей свадьбе не объявлял. Но подготовка уже началась, и журналисты заговорили о ней: строится для чего-то в Кенсигском саду хрустальный павильон (очередная выставка?), и зачем это двор вдруг заказал у Халифата поваров и артистов? (Посол Великого Халифа, бывший в сделке посредником, весьма доволен – он процент получил, и большой). А в Конфедерации императору вдруг понадобились книги, редкие, даже старинные – по языкознанию. Очень это любопытно…

Фрида закрыла газету и снова погладила пузико болонки. Собака довольно уркнула, помотала хвостом. Горничная унесла пустую кружку и газету. Другая предложила Фриде помочь одеться. Фрида отмахнулась и накинула халат. Тогда ещё было рано, и она по привычке (уже?) ждала Ричарда. Он приходил примерно в это время или раньше, словно дежурил под её дверью и расчёсывал госпоже волосы. К этому Фрида тоже привыкла. Все приличия, фейрийские и человеческие, шли демону под хвост – ни одна камеристка на памяти Фриды так бережно не обращалась с её волосами. Конечно, следовало найти служанку – не пользоваться же постоянно услугами горничных или экономки, чтобы выбрать нужное платье, туфли, украшения или выполнить мелкие поручения – книгу, там, принести, или тот же шоколад…

Надо было, но Фрида вспоминала Миру, а потом и Аннет, чьи похороны недавно прошли в её родной деревне неподалёку от Виндзор-холла. Всё, что Фрида смогла сделать – послать её родственникам деньги. Щедро, но разве это заменит дочь? Впрочем, слуги шептались, что ещё как заменит: у Аннет была большая семья, так они хотя бы старших детей смогли в школу отправить. Фрида (с разрешения Ричарда) утвердила им пенсию, настолько большую, насколько это было прилично. Но сердце по-прежнему сжималось, стоило представить, как ещё одна бедняжка вроде Аннет погибнет из-за Фриды или окажется шпионкой фейри. Не отстают же от неё почему-то Огненные – будто смерти Эша им мало! И отец, Лесной король, не пустил её на «ту сторону»… Почему?..

Отвлеклась от этих невесёлых мыслей Фрида только часов в девять, когда постучалась экономка и предложила подать завтрак. Хм, где же Ричард?

Ричард из своей комнаты не выходил, сказали слуги. Судя по их лицам, там бы и оставался. Фрида в который раз удивилась, почему Дикона так в доме не любят – Ричард никогда не держал себя ни с кем свысока, и всё же его почему-то в лучшем случае терпели.

К Ричарду постучал лакей. Три раза с промежутком в полчаса. Фрида позавтракала, заодно справившись о здоровье лорда Валентина. Тот ещё отдыхал – врач прописал ему успокоительное, и оно лорда буквально усыпило. Фрида, которая весьма волновалась за отца, решила, что с врачом нужно поговорить, но позже. А отдохнуть лорду Валентину действительно не помешало бы – несмотря на зелье Ричарда, наутро после нападения он вздрагивал от каждого шороха. Лорд Валентин был совсем не воин, и не стоило ему видеть то, что крушило тогда особняк Виндзоров… А потом ещё и с полицией разбираться. И терпеть в доме рабочих, делавших поспешный ремонт. Впрочем, лорд и не терпел – он вчера после полудня уехал клуб. Но, видимо, это мало ему помогло.

Ричард не отвечал, и в пол-одиннадцатого Фрида начала беспокоиться. В одиннадцать она не выдержала, подхватила болонку – та грызла парчовые кисточки покрывала – и сама пошла к Ричарду. Ей тоже никто не открыл, так что Фрида замялась у двери, борясь с волнением (наверняка что-то случилось!) и приличием (леди не должна входить в комнату мужчины, если он не муж!) Волнение в итоге победило. В обычной ситуации Фрида позвала бы лакеев выломать замок – ничего хорошего, но что остаётся? Но в комнате наверняка могло твориться нечто, чего лакеям не стоило бы видеть, или потом внимание Тайной полиции станет совсем уж пристальным.

Фрида приготовилась взламывать магическую защиту и случайно посильнее толкнула дверь. Та неожиданно поддалась – похоже, Ричард не запирался. «Действительно, зачем ему запираться?» – подумала Фрида, входя.

В комнате царил идеальный, просто невероятный порядок и утреннее, тусклое (как всегда в столице) солнце. Фрида спустила болонку на пол – собака завертелась по комнате, обнюхивая углы, – а герцогиня направилась к кровати.

Ричард спал, беззащитно раскинувшись, и снилось ему что-то хорошее. Он улыбался такой счастливой улыбкой, какую Фрида никогда не видела у него наяву. Это заставило её замереть, не дойдя двух шагов до кровати. Ричард как будто светился, и Фрида чувствовала исходящую от него ауру волшебства. Фрида не была сильной ведьмой, но даже она почувствовала, какая эта аура мощная – как прилив на Северном море. Там от волн вздрагивают даже скалы, и здесь магия лучилась, билась, питала комнату и обрушивалась на изумлённую Фриду водопадом.

– Боги, – прошептала Фрида. – Как же вы сдерживаете её весь день?

Ничего подобного от Ричарда она раньше не чувствовала. Бывший камердинер должен был постоянно удерживать этот прилив, и как это, наверное, трудно! Конечно, он смог разрушить барьеры Эша в дворцовом подземелье и вдохнуть магию в его волшебную схему… Фрида резко вздохнула, прикрыв глаза. Ей собственная сила не составила бы и десятой части магии Ричарда.

Тихонько тявкнула болонка – Фрида вздрогнула и резко обернулась. Собака играла с солнечным зайчиком (наверняка от колокольчика проходящего мимо молочника) и вела себя точно кошка. Фрида улыбнулась против воли – и задела взглядом мольберт. Он так успешно прятался в тени шкафа, что герцогиня сразу его не заметила. Столик на колёсиках (колёсики были и у мольберта), на котором лежали в строгом порядке краски, альбомы и кисти. Фрида покосилась на кровать, но Ричард спал, и герцогиня на цыпочках прошла к мольберту.

С холста на неё смотрел недовольный Эш в фейрийском обличье. Портрет был не закончен, но талант, как и магия, так и лучился, и Фриде пришлось сморгнуть слёзы, чтобы взять себя в руки. Эш был как живой, и эта его гримаса казалось такой родной, что сердце защемило. Фрида отвернулась.

Ричард рисовал акварелью – краски по цветам были расставлены на столике, и их многообразие завораживало. Фрида рассмотрела их, потом осторожно взяла альбом.

Эш танцует с какой-то рыжей полукровкой на балу Лесного короля. Эш спит, вольготно раскинувшись на траве Волшебного леса, а над ним склоняется единорог. Эш разговаривает с Лесным королём – Фрида изумилась, как подробно Ричард передал детали. Он видел её отца всего раз, как же у него получилось наполнить картину такой живостью, словно Дикон сам наблюдал этот разговор!

Фрида покачала головой и открыла другой альбом.

Эш огрызается на старуху-полукровку, в которой Фрида с изумлением узнала Кейт. Как? Когда Ричард познакомился с ней?

Эш-фейри танцует что-то совершенно бесстыдное, но вполне человеческое. Эш-человек передразнивает императора. Эш ест розы… Везде был Эш, много Эша, и в каждой картине чувствовалось, как невозможно сильно любит его Ричард. Фрида вдруг поняла, что залезла туда, куда её не пускали – без разрешения прямо в душу Дикона. Она уже закрыла было альбом, но взгляд упал на последний рисунок. С него без улыбки на зрителя смотрела сама Фрида. Рядом были ещё эскизы: Фрида сидя за книгой, Фрида с шоколадом, Фрида в вечернем платье, Фрида и Эш обедают…

Фрида смотрела на себя, и руки её дрожали. Это был не первый её портрет, герцогиню Виндзор рисовали и раньше – девицей на выданье, потом после смерти мужа, тоже по заказу матери и, как Фрида подозревала, с той же целью – найти ей мужа. Но нигде отношение к ней художник не показывал. Здесь же… Фрида была нарисована хрустальной куклой, которую если не сберечь, она разобьётся. Ричарду можно было больше ничего не говорить, всё было ясно и так: «Я берегу вас для моего господина, которого люблю больше всего на свете. Даже после его смерти я буду беречь вас, потому что так хотел бы он. Вы – сокровище, которое я сторожу. Я сделаю для вас всё, что вы пожелаете, но только потому, что вы важны для моего господина. Вы можете быть какой угодно, для меня это не имеет ровно никакого значения…»

Фрида закрыла альбом и поскорее положила его на стол. Конечно, она подозревала, что будь она мегерой вроде той же матери, леди Уайтхилл, Ричард относился бы к ней так же. Он слуга прежде всего, но… Что-то царапало в душе. «Я подпустила его к себе, – подумала Фрида. – Неужели одинаковое горе заставило меня настолько привыкнуть к нему? Он не видит во мне человека, только драгоценную игрушку Эша. Почему же я обращаюсь к нему не как к слуге?»

Снова тявкнула болонка – недовольно, молочник ушёл – и солнечный зайчик следом за ним. Фрида мотнула головой и подошла к кровати.

– Ричард? Просыпайтесь, вы мне нужны.

Он вздрогнул, широко распахнул глаза, и улыбка тут же исчезла – по ней Фрида могла с уверенностью сказать, что снился ему Эш. Таким же счастьем были пронизаны и его картины.

Улыбку сменило выражение откровенного ужаса и дикой тоски – Фрида, увидев их, отшатнулась. Длилось это не больше мгновения, потом Ричард, видимо, вспомнил, где он, и кто она. На лице его появилась привычная спокойная маска, только в глазах ещё пару мгновений светилось разочарование.

– Госпожа?

– Ричард, вы мне нужны, – повторила Фрида. Раньше она собиралась извиниться и просить его поехать с ней, но раз он рассматривает её только как работу… Что ж. – Я собираюсь на приём к графу Цевету в Тайную полицию. Мне может потребоваться ваша помощь. Вы составите мне компанию?

Ричард моргнул, но спрашивать ничего не стал.

– Конечно, госпожа.

– Тогда собирайтесь. Завтрак вам сейчас принесут. У вас полчаса – я буду ждать вас в Янтарной гостиной. – Фрида встала. Болонка, встрепенувшись, подбежала к ней. – Между прочим, что за странный вид у нашего оборотня? Вы его надоумили?

Ричард сонно смотрел на неё.

– Он рвался защищать вас, госпожа, и я всего лишь объяснил ему, что образ комнатной собачки подойдёт ему в этом случае больше. Я также подумал, что вам может пригодиться такая защита. Если вы того желаете, конечно.

«Вам плевать, что я желаю, – мысленно усмехнулась Фрида. – Вы найдёте способ навязать мне эту защиту так или иначе».

– Прекрасно. Значит, теперь у меня есть болонка. – Собачка замотала хвостом и заулыбалась, сидя у Фриды в ногах. – Жду вас через полчаса, Ричард.

– Да, госпожа.

Очень скоро – Ричард не заставил себя ждать (ну конечно же) – они ехали в карете по бурлящему городу. Столица давным-давно проснулась, в одиннадцать был разгар рабочего дня. Фрида наблюдала в окошко за перебегающими дорогу слугами, леди и джентльменами в колясках, яркими витринами магазинов, мороженщиком, девушкой-шарманщицей, цветочницей…

– Госпожа, вас что-то тревожит? – осмелился спросить Ричард некоторое время спустя. Видимо, тишина стала совсем уж угнетающей.

Фрида покачала головой. С её причёской Ричард снова справился играючи – ничего вычурного, всё-таки траур. Косы, как клубок змей, прятались под шляпкой, почти как и лицо Фриды – под частой чёрной вуалью.

– Нет, – ответила герцогиня, поглаживая белую болонку. Та снова дрыхла. Не взять её (точнее, его), кстати не представлялось возможным – собака устроила целый скандал, когда Фрида попыталась оставить её дома. Что ж, для дамы не зазорно отправиться в свет с собачкой. Это не в характере Фриды, но, возможно, Ричард прав, и так безопаснее?

Спрашивать он больше ничего не стал, только бросал на Фриду время от времени тревожные взгляды. «Читает ли он мои мысли? – думала Фрида. – Наверняка может, он силён, а человеческие маги прошлого были знатными менталистами. Что ему моя частная жизнь – как жизнь куклы!»

Она заставила себя не думать об этом и успокоиться. Получилось – тем более они уже подъезжали ко дворцу, южное крыло которого занимала Тайная полиция. Тоже тайно.

– Признаться, миледи, я не понимаю, как и чем могу служить вам? – сказал граф Цевет вместо приветствия, входя в свой кабинет, куда Ричарда и Фриду полчаса спустя провёл секретарь.

Фрида улыбнулась.

– Граф, я осознаю, что отнимаю ваше бесценное время, но прошу, прочтите это. – Она протянула Цевету свиток императора.

Граф поднял брови. Весь вид его говорил, что Фриде стоит сейчас же встать, извиниться и уйти. Одно дело, когда Тайная полиция приезжает с визитом в частный дом – к тем же Виндзорам, например. И совсем другое – если эти Виндзоры, незваные, приезжают в Тайную полицию. Конечно, Фрида заранее прислала и свою карточку, и запрос, но своё время граф ценил весьма и весьма высоко.

– Что ж, миледи… Чай, уж извините, предлагать не буду.

Фрида снова улыбнулась и отсалютовала ему кружечкой.

– Благодарю, ваш секретарь уже это сделал. Очень любезный молодой человек.

Цевет мысленно вздохнул и сделал пометку поговорить с «любезным молодым человеком». А раньше Рональд знал, как избавляться от незваных посетителей…

Фрида пила чай, следила за Цеветом, пока граф читал. На лице его отразилось сначала нетерпение, потом сомнение, после – удивление. И, наконец, высшая степень изумления вместе с недоверием.

– Миледи… Это…

– Приказ императора, граф. Вы можете сделать запрос в дворцовую канцелярию… – Фрида остановилась. – Впрочем, я уже сделала это. Ричард, позовите мистера Грина.

Грин был личным юристом Его Величества, и Цевет отлично его знал – часто приходилось вместе работать. И Грин подтвердил, что император подписал этот приказ в здравом уме и твёрдой памяти.

Цевет, забыв про присутствие дамы, выругался. Грин понимающе улыбнулся ему, уходя, а графу пришлось извиниться перед невозмутимой Фридой.

– Миледи, вы понимаете, что теперь можете вмешиваться в работу моей полиции? – Тоном «Только посмей!» спросил Цевет.

Тявкнула, проснувшись, болонка на руках герцогини.

– О да, – широко улыбнулась Фрида, гладя собаку. Для чего же ещё она согласилась на титул императрицы? – И я бы хотела вмешаться уже сейчас. Я хотела бы, чтобы в мой особняк прислали все дела полукровок из вашего ведомства. Или копии дел, если они у вас имеются.

Имеются – или весь архив полиции опустел бы.

– Миледи, вы понимаете, что это много, очень много дел? – сумрачно поинтересовался Цевет.

Леди ослепила его улыбкой.

– О да. А мы с Ричардом быстро читаем. И уже освободили под них целую комнату. Но это не всё, граф. Я слышала, что вы удерживаете около десятка полукровок как будущих жертв для обряда, который ранее проводил мой покойный супруг. Теперь в них нет необходимости.

Цевет тоскливо посмотрел на замершего в тени Ричарда. Конечно, этот всё рассказал госпоже…

Фрида продолжала:

– Я бы хотела, чтобы их сейчас же отпустили. При мне.

– Вы желаете спуститься в подземелье? – удивился Цевет.

– Именно, граф.

– Леди… Простите, но там не место для женщины. Тем более, прошу меня извинить, в вашем положении.

Фрида выразительно посмотрела на свиток.

– Позвольте мне судить самой, где мне место. Вы сопроводите меня, граф?

«А что ещё мне остаётся? – подумал Цевет. – Или ваш ручной колдун, эта марионетка Виндзора, очарует всё отделение по вашему приказу». Нет, этого Цевет допустить не мог. Герцогиня не доверяла ему, а он – ей.

– С удовольствием, миледи.

Фрида в своём воображении рисовала подземелье вроде того, где Эш колдовал с волшебной схемой. На деле это скорее напоминало работный дом – Цевет привёл её в большой подземный зал, где внизу со станками, обувными, ткацкими и чем-то ещё, чему Фрида не знала названия, работали юноши. Естественно, все молодые и, естественно, красивые. Девушки, пояснил Цевет, трудились в другом зале.

Граф подозвал смотрителя, что-то сказал ему, пока Фрида приходила в себя. Потом подошёл к ней и тоже опёрся о перила – они стояли на маленьком балкончике над залом.

– Удивлены, миледи?

Фрида нахмурилась. Болонка-оборотень морщил нос и безостановочно фырчал.

– Вы заставляете их работать?..

– Конечно, миледи. Видите, как их много. Правда, большинство здесь недавно – в рейде набрали. Но не держать ведь тут дармоедов! К тому же, работа отвлекает их от невесёлых мыслей. Мы, знаете, не скрываем, что их ждёт.

Фрида поёжилась. Она и раньше видела в Цевете циника, но сейчас его цинизм бил по больному. «И меня могли так же…» – подумала она и содрогнулась. Болонка у неё на руках тут же навострила ушки.

– Миледи, вам нехорошо?

Фрида покачала головой. Цевет снова предложил ей подняться подождать в его кабинете с чаем и пирожными, но тут уже привели полукровок. Фриде хватило одного взгляда, чтобы сердце сжалось: они все напоминали предупредительного и напуганного Джека, помощника Цевета и его ручного волшебника. Они также смотрели в пол и обречённо чего-то ждали. Молодые, лишь двое были Фриде ровесниками, остальным разве что восемнадцать… «Боги», – подумала герцогиня.