Текст книги "Мелиан. Охота Дикой Кошки (СИ)"

Автор книги: Мария Моравинская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 30 страниц)

– А знаешь, Кошка, я никуда не уйду! Не потому, что путь отсюда перекрыт – если захочу, я даже из задницы Пожирателя Волн выберусь – а потому, что мне интересно, как далеко на этот раз такая полоумная ведьма, как ты, зайдёт!

Ярость бешено застучала маленькими молоточками в висках. Коннару раз за разом удавалось виртуозно выводить меня из равновесия парой-тройкой фраз. Я сорвала с лица ткань и со свистом втянула воздух, чтобы высказать северянину, всё что думаю. Слова обожгли гортань, но застряли на самом кончике языка. Последняя фраза наёмника заставила меня мгновенно остыть, напомнив кое о чём несоизмеримо более важном, чем постоянные пикировки.

– Тебе говорили про твой отвратительный характер? – хладнокровно осведомилась я, возвращая маску на место, чем заметно обескуражила Коннара. Он нахмурился и в замешательстве уставился на меня.

– В чём дело, Кошка? По-моему, ты только что хотела мне глотку перерезать! Откуда такое спокойствие?

– Женщины – существа переменчивые, – кокетливо ответила я. – Просто вспомнила, что нашла способ побега отсюда.

Северянин потёр переносицу большим и указательным пальцами и недоверчиво протянул:

– Да ну? Урожайная у тебя выдалась ночка. И что же это за способ?

Когда я рассказала про дракониц, Коннар хмыкнул, давая понять, что ничуть не убежден в их существовании.

– Я обошёл весь этот хэллев монастырь и нашёл только толпы святош в хитолях, коз и песок. Хочешь уехать отсюда на козе?

– А я провела здесь ночь! – всё-таки наемник был неисправим, – и сумела не только найти колодец, но и узнать много полезного! Так что советую засунуть свои насмешки подальше и постараться узнать, где они прячут дракониц!

Я балансировала на грани. С каждой новой ссорой взгляд наёмника становился всё тяжелее и тяжелее, грозя когда-нибудь рухнуть на меня неподъёмной скалой.

– Что ещё желает ваше высочество? – со свистящей вкрадчивостью спросил северянин и вдруг переменился в лице. Я вопросительно подняла брови, и Коннар тихо произнёс:

– Святоши проснулись. Я слышу, как снаружи кто-то прошёл.

Эти два слова окончательно отрезвили меня. В самом деле, что за глупость – препираться на пустом месте, тратя драгоценные мгновения!

Глаза северянина быстро смягчились, потом посерьезнели, и он коротко уточнил:

– Значит, драконицы?

– Да, – в тон ему прошептала я. – А ещё веревку подлиннее, факел, свечу, да хоть гнилушку, лишь бы я не потерялась в этой вонючей обители Хэлля!

И, помолчав удар сердца, едва слышно добавила:

– Пожалуйста.

Несколько мгновений Коннар молча рассматривал меня, словно прикидывая, смеюсь я или говорю серьёзно. С улицы донесся тягучий вибрирующий звук, и северянин оглянулся на выход.

– Надеюсь, никто и никогда не узнает, что я был на побегушках у полоумной ведьмы, – негромко произнёс он, явно заботясь о том, чтобы я не пропустила ни слова.

– Вернёмся сюда сегодня ночью, – перебила я его ровным голосом. – Надеюсь, она станет последней, проведённой здесь!

***

Мейстер Генар стоял там же, где мы увидели его впервые – в тени статуи Лиара. Бог с отеческой любовью взирал на собравшихся вокруг паломников. Казалось, ещё чуть-чуть, и он умильно улыбнется, склонив голову чуть набок. Лицо же Генара не выражало ничего подобного. Его черты застыли погребальной каменной маской, оставив живыми лишь глаза. Те непрерывно скользили по толпе, словно стремясь запомнить каждого присутствующего.

Впрочем, не сомневаюсь, что именно к этому мейстер и стремился.

Мы с северянином встали позади – на всякий случай. Я не знала, почему настоятель вдруг решил объявить общий сбор, но чувствовала, что это отнюдь не повседневная традиция. Паломники, перемешанные со служителями монастыря, тоже пребывали в недоумении, переглядываясь и перешёптываясь. Местные обитатели отличались большей сдержанностью, но и они то и дело склонялись друг к другу, почти соприкасаясь капюшонами хитолей. Меня терзали нехорошие предчувствия. Я постоянно оборачивалась, отыскивая и оценивая возможные пути к отступлению. То, что виновницей этого собрания явилась открытая по моей вине ночью дверь, сомневаться почти не приходилось. Рассчитывать на быстрый и незаметный побег было глупо, поэтому я приготовилась к открытому бою.

На скулах Коннара ходили желваки. Он обернулся только раз, стремительно охватил взглядом окрестности и хмуро кивнул мне. Я догадалась, что его терзали похожие раздумья. Небольшим утешением было то, что нам удалось незаметно выскользнуть из строения с колодцем и присоединиться к собранию – так, чтобы попасться на глаза мейстеру. Ни к чему вызывать лишние подозрения и вопросы, рассудила я.

– Возлюбленные мои братья-в-Свете! – провозгласил Генар. Стоящие рядом с ним служители синхронно опустили свои инструменты: изогнутую трубу в виде змеи и металлический диск, в который колотили длинной палкой с блестящим набалдашником. Шум, производимый ими, и заставил нас явиться. – Не ради праздного развлечения я собрал вас здесь! Произошло немыслимое, и мне больно лишь от одной мысли о том, что один из нас начал отворачиваться от Света!

Паломники испустили нестройный вздох. Я окаменела. Значит, мейстер всё-таки догадался?

Коннар покосился на меня и процедил:

– Не переживай так, брат, а то эти святоши решат, что с тобой тоже нечисто.

– Как вы можете так говорить, господин Коннар! – возмутился кто-то рядом, и я узнала Джолана. – Ваш брат ещё даже не обращен к Свету, но я и подумать не смею, что этот немой бедняга отвернётся от того, в чём он видит своё спасение от ужасной болезни…

Коннар презрительно хмыкнул, но я заметила жалость в его глазах, когда он посмотрел на Джолана.

– Подведите сюда преступника! – скомандовал мейстер. К нему вытолкнули невысокого худощавого мужчину в хитоли, которая была ему явно велика. Он переводил испуганный взгляд с мейстера на толпу и беззвучно шевелил губами. Я узнала в нём одного из паломников, имя которого бесследно стерлось из памяти, и удивилась: до этого он производил впечатление глубоко верующего человека.

Ропот недоумения скользнул невидимой змеёй по толпе. Паломники узнали недавнего товарища и недоумевали, в чём его обвиняют.

Мейстер не сразу начал говорить. Сначала он выдержал паузу, с видом невыносимо оскорблённого человека подняв голову, и лишь потом молвил:

– Сей презренный посмел усомниться во Владыке нашем, Лиаре! – он толкнул паломника в грудь. Тот пошатнулся и открыл рот, умоляюще глядя на Генара. – Перед сегодняшним утренним бдением(190) он подошел ко мне и задал вопрос… о чем ты спросил меня, недостойный?

Мужчина глядел на мейстера, и глаза его расширились настолько, что едва держались в черепе.

– Я всего лишь хотел узнать, – еле слышно выдавил он. По сильному заиканию и дрожи в голосе стало понятно, что паломник еле удерживает рассудок от страха. – Я только хотел узнать, почему так похожи легенда о Семи столпах Лиара и сказание о Ишимари Куджо(191)!

Рот мейстера презрительно искривился. Генар жестом велел паломнику замолчать.

– Вы слышали, братья-в-Свете? – звенящим голосом вопросил он. – Сей человек, что и человеком-то недостоин зваться, сей червь, что извивается в пыли у ног Лиара, отважился предположить, что Светоч может иметь что-то общее с глупыми сказками грязных узкоглазых варваров!

В глазах мейстера зажглась искра сумасшествия. Я почувствовала себя очень неуютно. Услышать о крутом нраве настоятеля – одно, а увидеть его воочию во всей красе – совершенно иное. Собственно, и причина-то гнева мейстера пустяковая.

Собравшиеся откликнулись на слова Генара гневным гулом согласия, который меня покоробил. Я с тоской оглядела толпу: сурово насупленные брови, поджатые губы, ни малейшего признака смягчения в глазах. Кто-то выкрикнул: “Изгнать этого червя!” – и я узнала голос Шомаса.

Попадались и те, кто стояли, растерянно взирая на соседей, но таковых было меньшинство. Встретив почти единодушную поддержку, Генар благолепно улыбнулся и похлопал съёжившегося под огнём всеобщего гнева бедолагу.

– Лиар мудр и добродушен, и раскаяться никогда не поздно. Сожалеешь ли ты о хуле своей на Свет, недостойный?

Паломник растерянно посмотрел на своего мучителя.

– Но я ведь ничего такого…

– Спрошу ещё раз! – проревел Генар. – Понимаешь ли ты всю глубину своей вины и готов ли держать ответ перед лицом Лиара?

В наступившей тишине послышалось козье блеяние, раздавшееся где-то вдалеке. Я насторожилась: последняя фраза мейстера меня смутила.

Паломник судорожно сглотнул. Этот звук получился довольно громким.

– Готов, – выдавил он.

Улыбка Генара стала ещё шире.

– Лиар всемилостив и справедлив, – промурлыкал он, поглаживая беднягу большим пальцем по щеке. – Уверен, он не станет держать на тебя зла и отпустит эту нечаянную ересь!

На лице несчастного задрожала испуганная улыбка. Он обессиленно склонился перед мейстером, униженно бормоча слова извинения. Генар с видом глубочайшего смирения закивал в такт произносимым речам. Рукава хитоли упали на голову паломника, почти скрыв от зрителей его лицо, когда мейстер вдруг сделал резкое движение, будто стряхивая что-то с руки, и быстро отпрянул.

Воздух стал горьким и душным.

Тело бедолаги зашаталось. Белый песок обагрился струей крови, хлынувшей из распоротого горла. Из-под нижней челюсти паломника торчала длинная рукоять ножа.

Глухой стук возвестил о падении того, что мгновение назад было человеком.

В глазах потемнело. Я согнулась над землёй, зажимая руками рот и отчаянно давясь воздухом. Голову плотно обвило кольцо мутной пелены, расчерченной иглами страха. В горле яростно бился тугой комок, и мне пришлось стянуть с лица повязку, чтобы унять паническую тошноту.

Я повидала многое, но сейчас все произошло слишком внезапно, чтобы можно было сохранить невозмутимое спокойствие. Если раньше мейстер казался святошей, одержимым религиозной придурью, то теперь я почувствовала себя надежно запертой в клетке, где рыщет сумасшедший фанатик.

– Шар’ракх! – донесся далекий голос Коннара. – Ничего себе порядочки! Братец, ты ещё не передумал сюда вступать? Они же тут людей режут, как поросят!

Закаленных в боях северянин говорил с убийственным спокойствием. Это слегка разрядило обстановку, дав толчок настороженным перешёптываниям вокруг. Его слова привели меня в чувство, пусть и покоробив цинизмом. Я разогнулась, прикрывая лицо. Наёмник поймал рассерженный взгляд и сардонически изогнул губу, мол, сама сюда сунулась, теперь получай сполна. Гул толпы становился всё громче. Генар, сохраняя прежний благолепный оскал, воздел обе руки к небу.

– Да восславится Лиар! – воскликнул он. – Да узрит он наши старания во благо и во имя его!

Ветер трепал белоснежную хитоль, на которой подсыхали кровавые цветы.

– Слава Лиару! – вдруг завопил кто-то из толпы, и нестройный хор голосов подхватил этот крик. Он моментально перерос в знакомый речитатив, и люди принялись раскачиваться взад-вперёд, аккомпанируя себе хлопками.

Мы переглянулись и отошли от беснующихся поклонников Лиара. Краем глаза я заметила, как помощники мейстера, оставив музыкальные инструменты, оттаскивают тело паломника прочь. Их невозмутимость и деловитость свидетельствовали о том, что подобные занятия им далеко не в новинку. В этот момент я подумала: может, бросить всё и убежать подальше? Стоило только представить свою комнатку на такой далекой Аэдагге, как нахлынула такая волна радости, что я едва удержалась на ногах. Однако её быстро перебило другое воспоминание – о Камне, сиротливо лежащем в келье, обо всём, через что я прошла в лихорадочном поиске Призрака. Оставить всё это в тот момент, когда пальцы почти коснулись каменной флейты? Да ни за что!

– Сборище недоумков, – кратко резюмировал Коннар. Я молча кивнула.

– Гляди-ка, – продолжил он. – Похоже, кому-то удалось сохранить остатки разума!

Я пригляделась, и поняла, что он имел в виду.

Сумасшедший религиозный экстаз охватил не всех. Кое-кто с неподдельным ужасом на лице, как и мы, пытался выбраться из эпицентра. Среди них я заметила Джолана. Он с перевёрнутым от страха лицом поглядывал на мейстера, и я испугалась, что парнишка вполне может пополнить ряды трупов на сегодня, свалившись с разрывом сердца.

Но молодой паломник оказался крепким. Покачиваясь, как пьяный, он выкарабкался из круговорота тел и направился к нам, бормоча что-то под нос.

– Что, парень, не нравится уже тебе твой Лиар? – насмешливо, но беззлобно спросил Коннар. Джолан вздрогнул и судорожно вздёрнул подбородок. В этот момент он очень походил на вампира благодаря зрачкам, расширившимся почти до краёв радужки.

– Лиар здесь ни при чем, господин Коннар, – еле слышно проговорил он, покусывая прыгающие губы. – Я не понимаю одного. В Светоче сказано: “Не причини смерть живому, вольно иль невольно”. Но мейстер Генар первый нарушил эту заповедь. Что же это такое получается?

– Получается, что твой святоша спятил, – хмыкнул наёмник, и на впалых щеках Джолана вспыхнул румянец.

– Я не хочу в это верить! – горячо прошептал он. – Уверен, всему есть объяснение! Я поговорю с настоятелем, расскажу про свои сомнения, и он непременно поможет мне советом!

– Поможет советом, – с горькой иронией повторил Коннар, обращаясь уже ко мне: не дожидаясь ответа, Джолан порывисто отошёл. – Ничему этот мальчишка не научился. Думаю, Генар опять сделает так, чтобы советы парню давал сам Лиар.

Я тяжело вздохнула, жалея Джолана. Но жалость жалостью, а о цели нужно думать прежде всего.

– Займись моей просьбой, – прошептала я. – Если не исчезнем отсюда до утра, то можем застрять тут надолго!

Коннар искоса взглянул на меня.

– Это говорит страх?

– Предчувствие.

***

Северянин объявился только к вечерней трапезе.

– Есть новости, братец, – прошептал он, низко склоняясь над столом. Ближайший к нам служитель монастыря даже не повернул голову, меланхолично отправляя в рот дикий рис.

Глаза у меня загорелись. Что это значит? Наёмник нашел дракониц? Раздобыл веревку и светильник? Или что-то ещё? Забыв про зуд, я едва не вцепилась северянину в руку, чтобы увести из трапезной и расспросить подробнее.

– Спокойно, брат, – усмехнулся Коннар. – Ещё успеешь сделать то, что желаешь. Всё расскажу в келье.

Опомнившись, я чинно сложила руки на столешнице и уставилась в пространство. Время замедлило бег, и мгновения до конца ужина показались бесконечными.

Когда последние крохи исчезли из деревянных плошек, мейстер Генар, восседающий во главе длинного стола, поднялся со своего места и трижды хлопнул в ладоши. Звук получился приглушённым и напомнил треск ломающихся сухих веток, но все перешёптывания тут же стихли.

– Возлюбленные братья-в-Свете мои! – обратился он к собравшимся. – На исходе уже второй день пребывания в Лит-ди-Лиаре наших гостей, а это значит, что пришла пора вкусить благословенной Слезы Лиара из священного ключа!

Я насторожилась. Слезой Лиара называют воду, освящённую храмовником. Паломники слаженно поднялись со своих мест и поклонились, сияя улыбками. Мейстер подал знак, и в трапезную внесли небольшой бочонок, на крышке которого высился матово поблескивающий ковш, выкованный из серебра и украшенный авантюринами.

Сердце сжало очень плохое предчувствие.

«Никому ваши фокусы с водой не кажутся подозрительными?»

Слова Гвендона прозвучали в ушах так четко, словно он стоял прямо за спиной. Это что, вода из того самого бассейна? Генар что-то с ней сделал?

Два служителя монастыря, что-то бормоча, приняли из рук настоятеля ковш и стали неторопливо обходить стол с нашей стороны. Около каждого паломника они останавливались и давали пригубить из ковша. Я внимательно следила за причастившимися, но с ними ничего не происходило. Однако сама я решила не испытывать судьбу.

Я покосилась на северянина, развалившегося на лавке с безучастным видом. Надеюсь, он помнит мой рассказ и тоже не захочет рисковать.

Коннар вздрогнул и поймал взгляд.

– Брат?…

– Возлюбленные братья-в-Свете мои! – прогремела над ухом опостылевшая фраза. Я едва не опрокинулась назад. На плечо легла короткопалая рука, вызвавшая ледяной спазм гадливости. Инстинктивно сжавшись, я обернулась на Генара. Тот покровительственно кивнул мне. Краем глаза я заметила, как подобрался наёмник.

– Поднесите сему юноше Слезу, – торжественно попросил Генар и пояснил оторопевшей мне. – Пусть ты пока и не один из нас, но совсем скоро им станешь. Увы, твой брат пока не изъявил желания удостоиться такой чести…

Ковш поплыл ко мне. Заметив, как шевельнулись руки Коннара, я упреждающе качнула головой. Любая неожиданность с нашей стороны могла испортить всё дело, а уж вывернуться из этой ситуации я и сама смогу.

В глазах северянина промелькнуло: “Надеюсь, ты знаешь, что делаешь”, и он расслабился.

Я смело отодвинула повязку, приникла к Слезе Лиара и немного пригубила, не различив совершенно никакого вкуса. Вода как вода, только очень холодная.

Мейстер дождался, пока я сглотну, и торжественно объявил:

– Братья мои! Сегодня нас покинул брат Ридон…

“Покинул? Хэлля тебе в глотку, сам же его спровадил к Лиару!” – яростно подумала я, пытаясь незаметно отодвинуться от Генара. Ридоном, видимо, и звали того несчастного паломника. Рука мейстера сжалась сильнее.

– Посему, братья-в-Свете, я решил проявить истинное великодушие, как учит нас Всемилостивейший. Я, конечно же, ратую за всецелое соблюдение традиций, но иной раз некоторыми можно и пренебречь.

Я смотрела на него во все глаза, не понимая, к чему он клонит.

– Ежели Лиар сделает свой выбор в пользу сего юноши, – провозгласил Генар, кивая на меня, – то назавтра он совершит омовение в священном ключе и примет Озарение Светом!

***

Первое, что я сделала, вернувшись в келью – с отвращением выплюнула воду, что всё это время держала во рту.

– А если это обычная вода? – насмешливо спросил Коннар, наблюдая, как по каменному полу расплывается неаккуратная клякса.

– Лучше откупорить бутыль вина заранее, чем обнаружить в ней уксус потом, – нехотя ответила я и нетерпеливо сменила тему. – Давай рассказывай, удалось ли что-нибудь найти?

Вместо ответа Коннар подошел к своей “кровати” и продемонстрировал ворох каких-то чёрных тряпок. Вытащив одну, я обнаружила, что это хитоль.

– Думаю, тебя не слишком заботит их чистота, – сказал северянин. – Святоши сваливают эти хламиды кучей недалеко от трапезной, а потом волокут на стирку.

“Хламида” источала резкий запах пота, но привередничать я не собиралась.

– Думаю, если связать их вместе, то должно хватить, – задумчиво проговорила я, разгребая завал служительской одежды. Из него со звоном выпал мой кинжал и короткий меч северянина. Всего я насчитала девять хитолей.

Коннар молча кивнул и кинул поверх кучи магический светильник.

– Оружие они прятали на задворках трапезной, а светильник я позаимствовал из храма, – с недоброй улыбкой прокомментировал он. – Не думаю, что его сразу хватятся.

Я взяла в руки прохладный шар и с чувством сказала:

– Спасибо! А драконицы? Тебе удалось их найти?

Северянин скрестил руки на груди и торжествующе взглянул на меня с высоты своего роста.

– Сначала я думал, что все твои россказни про дракониц – пустая брехня. Мало ли, что могло почудиться или послышаться ночью. Но потом я заметил странную штуку, когда проходил мимо козьего загона.

Пропустив мимо ушей шпильку, я насторожилась:

– Какую?

– Козы то и дело принимаются метаться по загону, втягивая воздух. Загон упирается в скалу. Мне думается, в этой скале что-то есть. То, что волнует коз.

– Может, там дракониды, на которых мы приехали, – резонно возразила я. Коннар фыркнул.

– Их держат в другом месте. А в козий загон один из святош то и дело таскает вяленое мясо. Думаешь, его козы едят?

Я взволнованно забегала по комнатушке, отчаянно скребя руки и лицо. Зуд стал просто невыносимым, словно под кожей протянули тонкую металлическую струну и медленно проворачивали её.

– Все готово для того, чтобы закончить наше дело сегодняшней ночью! – выпалила я. – Иначе завтра они быстро поймут, что к чему, когда потащат меня на омовение.

Наёмник расхохотался.

– Да уж, святоши сильно удивятся, когда обнаружат у моего брата…

– Вот Хэлль! – прошипела я, впиваясь ногтями в кожу. Металлическая струна зуда обросла шипами и раскалилась добела.

– Шар’ракх! – в унисон выдохнул Коннар, глядя на меня.

Кожа под ногтями лопнула. На ладонь посыпались длинные тёмно-коричневые ошмётки.

Не проронив ни слова, наёмник молча протянул свой меч. В блестящей равнодушной поверхности отразилось моё лицо, покрытое сползающей, как старая оболочка змеи, тёмной чешуёй. В просветах виднелась здоровая розовая кожа.

– Похоже, Лиар всё-таки меня излечил, – с тревожным смешком сказала я. – Но не думаю, что мейстер слишком этому обрадуется!

186 – ольдер – почтительное обращение к вышестоящему лицу мужского пола, принятое в Нольдхейме – стране, расположенной на северо-востоке первого материка;

187 – лур – кретин (нольдхеймск.);

188 – Лиркия – в алдорской космогонии богиня-покровительница душевного здоровья. Изображается обнажённой женщиной, одна половина тела у которой красного цвета, а вторая – зелёного. Красный цвет символизирует различные душевные болезни; зеленый – нормальное состояние психики. При храмах богини существуют специальные приюты для душевнобольных, за которыми ухаживают служители культа;

189 – у состоятельных жителей Алдории существует традиция вмуровывать черепа и берцовые кости преданных слуг, упокоившихся от старости, в стены фамильных склепов хозяев;

190 – утреннее бдение – обряд в храме Лиара, проводимый строго по утрам, перед восходом солнца. Его суть заключается в том, что все находящиеся в храме служители выстраиваются во дворе, лицом к востоку, и поют восхваляющие бога гимны, благодаря его за Свет и приветствуя начало нового дня;

191 – Сказание о Семи Столпах Лиара повествует о битве Лиара с семью демонами Хэлля, которых тот отправил для уничтожения бога. Лиар в одиночку победил их, поочерёдно заключив в семь обсидиановых башен, принудив томиться там вечность. Башни эти были настолько высоки, что почти подпирали небо и были преградой на пути грозных северных ветров. Ишимари Куджо – легендарный герой народных преданий княжества Хайянь. Он странствовал по свету, помогая людям; однажды он пришёл в деревню, одолеваемую невидимыми злыми духами, которые вселялись в уши людей, заставляя тех глохнуть. Куджо извлёк духов из ушных раковин крестьян и заточил в семь обсидиановых шкатулок, забросив те на небо. Эти шкатулки упали к ногам Белой девы, и та превратила их в горную гряду на западе княжества, ставшую преградой вторжениям с моря.

========== Глава 20 ==========

***

Колодец манил, как манит жарким днём кувшин с водой, в которой плавает ледяная крошка. В наше отсутствие склеп никто не посещал, и крышка по-прежнему обнажала зловещую полуулыбку, открывающую вход в бездну. Запах то ли слегка рассеялся, то ли стал привычнее. Когда мы переступили порог, он не сбил с ног, а превратился в неприятную деталь обстановки.

– Ты действительно уверена, что хочешь спуститься? – угрюмо спросил северянин. Он связывал рукава хитолей, то и дело подёргивая их и проверяя на прочность. Я стянула накидку через голову, оставшись в костюме, в котором и прибыла сюда.

– Ждёшь, что скажу “нет”?

– Знаешь, как ловят синего тайпеня(191)? – вопросом на вопрос ответил наёмник. – Обвязывают корову верёвкой и кидают в воду в том месте, где она бурлит от кишащей там рыбы. Через несколько мгновений вытягивают. Обычно этого времени хватает, чтобы на веревке уже болтался голый скелет, облепленный тайпенем. Пока рыба доедает остатки мяса, можно надевать перчатки из игуарона и счищать её ножом.

– Рассчитываешь меня напугать? – хмыкнула я, обвязывая рукава последней в связке хитоли вокруг талии. Коннар прищурился:

– Просто неохота вытаскивать из этой вонючей дыры то, что от тебя останется, если что!

– В таком случае можешь не утруждаться, – хладнокровно парировала я, помолчала и добавила, пристально взглянув северянину в глаза, – если что.

Лицо наёмника окаменело.

– Лезь в колодец, Кошка! – рявкнул он. – Или я тебя сам туда сброшу!

Я одарила его кроткой улыбкой и промурлыкала:

– Вверяю вам свою жизнь, капитан.

***

Молочно-белого сияния, испускаемого магическим светильником, недоставало, чтобы разогнать плотную тьму, которая плескалась между каменных стен. Удалось разглядеть только куски серо-коричневой каменной кладки и влажный отблеск в глубине, словно по дну протекал ручей. Однако плеска воды я не расслышала. Брошенный вниз камень отозвался глухим шлепком, давая понять, что колодец не такой глубокий, как казалось.

Жалящий, как медуза, страх уже начал запускать липкие щупальца в сердце, стоило лишь подумать о том, что вот-вот останусь наедине с бездной, в глубине которой – неизвестность. Именно в ней мне предстоит найти каменную флейту. Мысль о ней выдёргивала из объятий паники. Взобравшись на каменный бортик, я повернулась к северянину и сказала на прощание:

– Как только я отыщу то, что нужно, подам знак!

Коннар неохотно кивнул и произнёс короткое:

– Удачи.

– Постараюсь, – невпопад пробормотала я и начала спуск.

***

Подошвы сапог скользили по стенкам, заставляя то и дело останавливаться и нащупывать опору. От усиливающейся вони воздух сгущался по мере спуска. Я порадовалась, что не стала избавляться от давящей на грудь повязки: она мешала вдохнуть глубже. Маску же с лица пришлось снять и завернуть в неё магический светильник, плотно примотав его к запястью, чтобы освободить руки. Ткань неплохо пропускала свет, но яркий факел пригодился бы куда больше. Стоило остановиться хотя бы на мгновение, как две мысли принимались грызть разум. Вопреки желанию перед глазами упорно вставала картина: один из узлов “верёвки” расплетается, и мечта о Призраке летит вместе со мной в тёмные недра. В такие моменты руки покрывались холодным потом. Я судорожно сжимала ткань, переводила дух и упрямо двигалась дальше.

Вторая мысль тоже не радовала. Полумесяц выхода сиял уже достаточно высоко над головой, а ноги так и не коснулись твёрдого дна. Я тоскливо ждала, что голос северянина вот-вот крикнет: “Верёвка кончилась!”, и я повисну в пространстве, не решаясь прыгнуть.

Прошло ещё несколько мгновений. Сердце гулко стучало в тишине. Чудилось, что с каждым новым рывком верёвки светильник становится всё тусклее. Спина вздрогнула от озноба. В густой тьме померещилось движение. Ни единый шорох не нарушил мрачного безмолвия, но теперь я уверилась: здесь я не одна.

Тело охватила стремительная паника. Я дёрнулась в безумном желании выбраться из колодца, послав к Хэллю каменную флейту. Белёсый шар качнулся, грозя сорваться с запястья. Я увидела совсем близко серебристый отблеск, похожий на отражение луны в луже. Через мгновение ноги коснулись дна.

Стоило перенести тяжесть тела на ступни, как раздался протяжный влажный треск, будто начали ломаться мокрые ветки. Пол оказался податливым, словно рыхлый весенний снег. Я моментально провалилась в него по колено. Ноги ощутили неприятное покалывание и острый холод. Ахнув, я вдохнула слишком много отравленного вонью воздуха и забилась в приступе отчаянного кашля.

Стараясь двигаться как можно осторожнее, чтобы не нырнуть по горло, я повела светильником вокруг. Молочно-белое пятно скользнуло по огромной груде костей и черепов, покрытых маслянистой пленкой.

Вот оно! Кладбище почивших здесь драконопоклонников!

Я наклонилась и попыталась разгрести кости в поисках флейты. Те поддавались не очень охотно: мешала густая слизь. Останки бывших хозяев этого места увязали в ней, как муха, угодившая в густое желе. Когда я подняла один из черепов, за ним потянулись обвислые тенета розоватой мути.

– Магистр Лейницц ничего не упоминал о том, что драконопоклонники чем-то поливали своих покойников, – пробормотала я, откидывая череп в сторону. Он тяжело откатился в сторону, замер и ощерился на меня безгубой улыбкой.

Бросив на него прощальный взгляд, я принялась за поиски флейты. По локоть погрузив руки в пласты костей, начала разбрасывать их, тщательно ощупывая склизкие бока, холодные головки костей и страшные провалы глазниц. Отвращение сдавливало горло, но ничто не могло заставить меня бросить поиски. Одна из костей показалась мне тяжелее остальных. Замерев, я скользнула пальцами вдоль её боков. Поверхность испещряли бугорки и углубления, которые будто бы складывались в определенный узор.

Неужели нашла?

Закусив губу от напряжения, я рванула находку на себя, чуть не ободрав запястье. Та сопротивлялась, застряв в костяном лабиринте, и пришлось повозиться, извлекая её наружу. Наконец странная “кость” поддалась и выскользнула в руки со звуком, который издает бутылка лэя, когда вытаскивают пробку. Дрожа от волнения, я принялась торопливо обтирать находку рукавом рубашки. Через несколько мгновений из-под грязи и слизи проступили вполне внятные очертания.

Это было пламя, застывшее в камне. Неизвестный мастер запечатлел своенравные изгибы и буйную пляску языков огня, расступившихся только перед двумя извилистыми прорезями, залегшими на покатых боках. Между ними через одинаковое расстояние друг от друга были вырезаны пять идеально круглых отверстий.

Каменная флейта!

Я забыла, как дышать, благоговейно разглядывая её. Магистр Лейницц, клянусь, если вы ещё живы, пошлю вам бутыль дорогого яндарийского(192) вина, как только найду сокровища Дракона!

Ладонь сама стиснула осклизлые бока флейты. Дело сделано, и больше меня здесь ничего не держит. Пора подавать знак северянину.

Когда я взялась за веревку, уходящую вверх, к кривой усмешке выхода, по шее пробежала ледяная дрожь.

Кто-то появился там, в темноте.

***

– Синеглазый? – спросила я севшим от напряжения голосом.

Впереди во тьме что-то щёлкнуло, и череп хрустом покатился по костям. Этому звуку вторило потрескивание, многократно усиленное эхом, словно тысячи маленьких лапок кружили вокруг, подбираясь всё ближе и ближе.

– Кто здесь? – пролепетала я, пытаясь нащупать спасительную веревку. Пальцы стали ватными и безвольно царапали пустоту.

Под аккомпанемент шорохов, щелчков и постукиваний из-под костей начал сочиться красноватый туман. Серебряное свечение фонаря помутнело от нитевидных струй, потянувшихся вверх.

– Зачем тебе архьи-ма?

Бесполый голос возник из ниоткуда, рассыпавшись сотнями болезненных уколов в висках. Я стремительно огляделась, но стена тумана стала слишком плотной, чтобы разглядеть хоть что-нибудь. Магический светильник мигнул, и меня придавило усталое равнодушие. Страшно захотелось лечь на кости, закрыть глаза и забыться вечным сном, послав глубоко к Хэллю все Призраки вместе взятые. Остатков воли хватило только на то, чтобы повторить вопрос: