Текст книги "Мелиан. Охота Дикой Кошки (СИ)"
Автор книги: Мария Моравинская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 25 (всего у книги 30 страниц)
Прощальный подарок от Сокола?
Краем глаза я заметила, как подрагивают веки северянина. Наверняка он проснулся во время визита моего бывшего возлюбленного, вот только что же он видел? Серый туман? Ледяную пустоту или бесконечное ничто? Выяснять совершенно не хотелось. Туманные намёки Сокола о неведомых зрителях достигли своей цели, вселив отупляющий страх. Теперь казалось, что отовсюду, из самых потаённых уголков кельи тонкими нитями паутины ко мне тянутся липкие жадные взгляды, укрыться от которых нет никакой возможности.
Прекрати, Кошка. Это был всего лишь ночной кошмар. Сокол уже являлся тебе – тогда, в Ранаханне, помнишь? И ничего страшного не произошло.
Да, если не считать той мерзкой твари из медальона калифа. Она-то и устроила мне экскурсию в Междумирье.
Мысль сбилась. В ушах зазвучал сиплый голос, когда-то принадлежавший Руанне:
«Тьма Междумирья ползёт за тобой по пятам».
Я судорожно скорчилась, прижимая ладони к ушам. Сквозь шум тока крови продолжал пробиваться настойчивый шепот кшайсы. На сей раз он звучал как шипение волны, набегающей на песок, и можно было разобрать только:
«Берегись… Берегись… Берегись!»
Шипение нарастало, и оставалось только сильнее прижимать руки. Я была готова молиться всем известным богам, лишь бы прекратить это, когда всё перекрыл громкий голос, в котором я не сразу опознала старую Молли-Энн:
– Синие глаза, девочка! Найди их, во что бы то ни стало!
Всё мигом стихло. Оцепенение отпустило, будто с тела сдернули плотную сеть. Я смогла разогнуться и отнять ладони от головы. Повисла тишина, но уже не такая давящая, как прежде. Зловещая тьма превратилась в обыкновенную ночную. Ощущение назойливых взглядов испарилось. Мотылёк как ни в чём не бывало возобновил свои гудящие попытки пробиться внутрь. Я поняла, что времени больше терять нельзя.
Первый день пребывания в монастыре иссякал.
***
Неполная луна высеребрила белый песок и накинула тончайшую белую вуаль на окружающие здания, отчего всё вокруг стало казаться неестественно-призрачным. Выскользнув за дверь, я немного постояла, прижавшись спиной к стене и внимательно оглядываясь. Всё погрузилось в темноту. Монастырские постройки возвышались над землёй, как стадо диковинных животных, явившихся на водопой.
Удостоверившись, что меня никто не видит, я направилась к полукруглому сооружению, на которое указал Коннар, стараясь делать как можно более широкие шаги. Хруст песка под ногами казался неправдоподобно громким. Я постоянно ждала, что меня вот-вот кто-нибудь окликнет.
Чёрная хитоль на фоне белых стен – не самая удачная маскировка.
Никто не подал голоса. Я с облегчением прижалась к полукруглой стене. Холодный воздух царапал горло, а виски сдавило больше, чем прежде, но я не обращала внимания на эти мелочи. Оставалось только найти дверь.
Это оказалось нетрудно. Тёмное продолговатое пятно обнаружилось, когда я обогнула строение. Пошарив по отполированному дереву, я наткнулась на небольшой железный крючок и, недолго думая, откинула его. Дверная створка легко поддалась под моим весом, и я провалилась вовнутрь.
В помещении царил такой же полумрак, как и в келье. Полукруглый потолок взмывал ввысь, будто желая дотянуться до неба отверстием в форме семиконечной звезды, прорубленным прямо над головой. В нём мерцали звезды и бесшумно носились ночные насекомые.
Я быстро обошла не очень просторную комнату. С каждым шагом крепло разочарование: за исключением нескольких статуй Лиара, расставленных вдоль стен и неглубокого каменного бассейна, внутри ничего не было. Бассейн до половины заполняла прозрачная вода, тонкой струйкой журчащая из отверстия в стене.
Ничего. Ни намёка хоть на что-нибудь!
Отчаяние затопило меня. Я прижалась лбом к белой стене, яростно поминая Хэлля, его демонов и страстно желая увидеть, как мейстер Генар медленно тонет в этом бассейне. Бесполезно. Теперь придется начинать поиски с начала, а это значит, что один день из отведённых нам трёх потрачен зря.
Оглянувшись в последний раз, терзаемая безумной надеждой на то, что сейчас произойдет чудо, и колодец драконопоклонников возникнет посреди комнаты, я потянула на себя дверь.
И обмерла, услышав шелест песка снаружи.
Кто-то неспешным шагом пересекал площадку.
186 – алый шакал – горный хищник, похожий на волка, но размером с быка. Покрыт тёмно-красной шерстью. Имеет длинные загнутые когти, помогающие взбираться по отвесным плоскостям, и два ряда зубов. Среди мудрецов Алдории бытует мнение, что алые шакалы обладают зачатками разума, так как их лай очень похож на примитивную речь;
187 – Светоч Мудрости Лиара – сборник притч и заповедей, приписываемых Лиару. Записаны неизвестными мудрецами через пятьдесят лет после Прихода Дракона. Янтарные плиты, на которых высечены эти притчи, хранятся в Королевской Библиотеке Алдории;
188 – Айда – в алдорской космогонии морская богиня, повелительница штормов и бурь. По преданию, появляется в разгар тайфуна верхом на дельфине, держа в руках медный канделябр, на котором горят бледные огни – предвестники крушения.
========== Глава 19 ==========
***
От этого звука горло словно сдавило железными тисками. Я почувствовала, как давит повязка на груди, а маска показалась душной и не пропускающей воздух. Забыв, как дышать, я приникла к узкой дверной щели, пытаясь рассмотреть того, кому не спится в такую пору.
Над песком плыл золотой шар магического светильника. В его приглушенном свете угадывался владелец – высокий мужчина с узким лицом. Возраст сложно было определить из-за глубоких теней, залёгших под глазами и около тонкого носа.
Это ещё кто и откуда он взялся, если вход в монастырь перекрыт?
Дойдя до середины площадки, ночной посетитель Лит-ди-Лиара остановился и поставил на песок свою ношу – большой продолговатый ящик, похоже, обтянутый кожей, судя по едва заметному мерцанию. Отряхнув полы одеяния – мне показалось, что это был длинный камзол – он выпрямился и повернулся спиной, в сторону храма.
Представился отличный шанс проскользнуть за дверь и сбежать. Только я не успела им воспользоваться по двум причинам. Первая заключалась в том, что на меня напало давящее оцепенение, не дающее пошевелиться, и я, как заворожённая, смотрела вперёд.
А вторая в лице неясной тёмной фигуры уже спешила к незнакомцу.
– Вы же собирались наведаться к нам позавчера, ольдер(186) Гвендон, – заискивающе проговорил тот, в ком я с удивлением опознала мейстера Генара. Куда делся отечески-покровительственный тон, которым он обычно общался с обитателями монастыря? Для полного достижения образа под названием “раболепие” мейстеру оставалось только упасть на колени и подползти к ночному визитёру. И что это за обращение такое – “ольдер”? В какой стране его используют?
– Надеюсь, вы понимаете, что я не совсем волен распоряжаться своим временем, – ответил ему голос последнего, в котором едва только не кристаллизовались кусочки льда. Он говорил на алдорском достаточно чисто, но слишком тягучие гласные и раскатистое ‘р’ выдавало чужеземца. – К тому же, не припомню, чтобы мы когда-нибудь давали вам отчёт о своих действиях. Помните своё место, Генар!
Мейстер униженно раскланялся. Я внимательно наблюдала за ним, гадая, с чего бы ему взбрело в голову так преклоняться перед этим человеком, который, похоже, был ещё и намного моложе?
– Позвольте вас уверить, что это объясняется лишь обыкновенным любопытством, – елейным тоном сказал мейстер. – И, поскольку я очень ценю ваше время и расположение ольдера Улафа, то предлагаю сразу пройти к источнику.
Источнику? Я нервно обернулась к каменному бассейну и почувствовала, как на висках выступили капли пота. О каком источнике идёт речь?
Ответа от Гвендона не последовало. Мейстер наклонился над ящиком, лежавшим на песке, но не успел даже притронуться к кожаной поверхности, как ночной гость резко одёрнул его:
– Не надо! Я сам донесу.
Мейстер вздрогнул и выпрямился.
– Я всего лишь хотел…
– Мне безразлично, что вы там хотели, – холодно перебил его Гвендон. – Ненавижу, когда посторонние тянут руки к моим вещам. Прочь!
Геран отступил, и гость легко подхватил ящик с песка.
– Не будем мешкать, – сухо сказал он и повернулся к моему укрытию, поднимая перед собой магический светильник.
Перед тем, как юркнуть за дверь, я заметила, с какой ненавистью и яростью мейстер Генар смотрел на ночного гостя.
***
Мне было отведено несколько ударов сердца, чтобы оценить масштабы надвигающейся катастрофы и придумать план отступления. Мысли вертелись в голове осиным роем, а окружающая реальность сузилась до размеров комнаты.
Дождаться мейстера и его неприветливого спутника? Как я объясню своё присутствие здесь, учитывая собственную немоту? Опять упражняться в каллиграфии на песке? Спрятаться? Где? Схорониться в песке, как плоская змея? Других вариантов убежища здесь нет.
Или есть?
Я в панике озиралась, чувствуя, что ещё чуть-чуть – и дверь с щелчком распахнется. “Что ты здесь делаешь, мой мальчик?” Правда, я сомневаюсь, что мейстер употребит именно эти слова. Скорее, без долгих расспросов прихлопнет меня на месте. Я вспомнила рассказ рыжей храмовницы и содрогнулась. Получить рукоятью плети в висок – достойное завершение всех моих приключений, ничего не скажешь!
Взгляд упал на вереницу статуй Лиара, хороводом расставленных вдоль стен. Мои глаза уже настолько привыкли к темноте, что почти без труда различали детали. Здесь были представлены самые разные события из мифов о боге: вот Лиар заносит копьё, намереваясь поразить двуглавого вепря, болотного духа, уничтожавшего целые города; вот бог простирает руки к пересохшему источнику, беззвучно умоляя его хранителя вновь пустить воду и напитать все пересохшие реки в этом мире; вот Лиар стоит, вскинув на плечо голову демона Маруга, предводителя армии Хэлля. У его ног лежит сломанный напополам меч, а опирается Лиар на щит.
Щит!
Я заметила, что он достаточно широк, чтобы меня укрыть. Не в полный рост, конечно, но если я встану на колени и пригнусь…
У двери послышалась возня.
– Я же лично запирал эту дверь, – прозвучал гневный голос мейстера Генара. – Ничего не понимаю!
– Похоже, память – не самое сильное ваше качество, – едко ответил ему Гвендон.
Я выдернула себя из объятий оцепенения и метнулась к статуе Лиара. Одного мгновения хватило, чтобы втиснуться в достаточно узкое пространство между каменным щитом и стеной, сползти вниз и, прижавшись к его внутренней стороне, замереть, скорчившись в позе морского конька и подобрав полы хитоли.
Послышался лёгкий скрип, и под сводами комнаты прошелестели шаги. В зазор между статуей и стеной я видела только кусок стены, на несколько мгновений озарившийся тёплым светом магического светильника, и две тени, проскользнувшие внутрь.
– Почему вы всегда являетесь за водой лично, ольдер Гвендон? – вкрадчиво спросил голос мейстера Генара. – Человек в вашем положении может послать вместо себя слуг.
Послышалось шуршание, глухой удар о песок и щёлканье.
– Доверить лурам(187) из обслуги такое ответственное дело? Вы издеваетесь что ли, Генар? Они выльют половину по дороге, а оставшуюся половину попробуют выпить, а вы сами знаете, чем это чревато!
Голос спутника мейстера звучал тихо, но в нём сочился змеиный яд, словно Гвендон разговаривал с законченным дураком. Я передернула плечами. Новая мысль захватила меня. Что же особенного в этой воде, если пить её чревато? Похоже, что этот Гвендон – важная персона в какой-то стране, и…
В голове словно блеснула зарница. От внезапного озарения я чуть не выпала из-за статуи. Если ночной гость прибыл издалека, то как он попал в закрытый монастырь? Тут есть тайный ход или ворота всё же открываются изнутри?
Мейстер Генар принялся рассыпаться в уверениях, что и в мыслях не держал оскорбить столь высокого гостя, когда Гвендон перебил его:
– Заканчивайте этот бездарный спектакль, Генар. Я прекрасно знаю, что вы меня ненавидите и вынуждены терпеть только из уважения к ольдеру Улафу. Мои чувства к вам не сильно отличаются от ваших, поэтому прикусите язык и просто постойте рядом, пока я не разрешу открыть рот!
Готова побиться об заклад, что выслушать это для мейстера было равносильно пощёчине.
Что-то звякнуло, хлопнуло, и приглушенное журчание возвестило о том, что вода полилась в какую-то ёмкость. Я почувствовала, как ноги начали затекать, и попыталась немного сменить положение. Звук трущейся о каменную поверхность щита хитоли показался оглушительным, и я испуганно замерла. Сердце грохотало и заставляло всерьез опасаться, что этот звук долетит до моих невольных соседей. Ведь, если рассудить, комната совсем небольшая, и одному из них не составит труда заглянуть за статую, услышав подозрительные звуки.
– Кстати говоря, Генар, – с оттенком пренебрежения сказал Гвендон, и я вздрогнула от неожиданности. – Никому ваши фокусы с водой не кажутся подозрительными? Неужели за столько лет не возникло вопросов?
О чём это он? Я принялась жадно вслушиваться, но никаких разъяснений не последовало. Послышалось тяжёлое хриплое дыхание: я не сомневалась, что мейстер смотрит на своего гостя, яростно раздувая ноздри.
– Не понимаю, о чём вы говорите! – высокомерно заявил он. – Я оказываю этим бедолагам великую честь, приобщая их к Свету Лиара, но не каждому удается пройти это испытание.
– Ну-ну, – усмехнулся Гвендон. – В таком случае, я тот ещё благодетель.
– Вы богохульник! – вдруг вскричал мейстер Генар, явно потеряв терпение. – И Лиар покарает вас за то кощунство, что вы творите с его священной водой!
– Буду ждать, – насмешливо перебил его Гвендон. – Кончайте со своей патетикой, Генар! Я не верю в богов, а их власть распространяется только на их поклонников, верно?
Ответа не последовало. Дыхание участилось. В нём появились присвисты. Вновь послышался хлопок, щёлканье и скрип поднимаемой тяжести.
– Похоже, на этом сегодня мы с вами и расстанемся, – сказал ночной визитёр. – Велите подготовить свежую драконицу. Предыдущая едва дышит и вряд ли осилит обратный перелет.
Услышав эти слова, я дёрнулась так, что едва не вывалилась на песок. Драконицу? Так вот, как сюда попал этот Гвендон! Но на картах, что показывал нам Донован, не указывалось, что здесь есть стоянка дракониц! Впрочем, плевать. Если это так, то нам нужно отыскать её, и вопрос, как выбраться отсюда, решится сам собой!
Я поймала себя на том, что непроизвольно сжимаю и разжимаю пальцы. Ладони горели от нахлынувшего возбуждения. Онемевшие от неподвижности ноги уже не доставляли такого неудобства.
– Как прикажете, ольдер Гвендон, – угрюмо пробормотал Генар, окончательно отбросив всё показное раболепие.
Магический светильник вновь проплыл мимо, и мейстер со спутником молча покинули помещение. Дверь тихо закрылась, щёлкнув замком. Я осталась наедине со своими мыслями, разбавляемыми лишь тихим журчанием воды.
Сначала я не совсем поняла, что произошло. В голове билась старая морская присказка: “закинул невод за мелкой рыбёшкой, вытащил мешок с золотом”. Я убедилась, что побег отсюда более чем возможен! Стоянка дракониц наверняка спрятана где-то в недрах монастыря, и, если мы найдем колодец, то выйти на неё станет и вовсе плёвым делом!
Шаги мейстера и ночного посетителя смолкли вдали. Чуть повременив, я принялась медленно разгибать ватные ноги, едва дыша от нахлынувшего возбуждения. Внезапно меня будто ледяным потоком окатило.
Драконица может унести нас отсюда, вот только куда? Они повинуются транспортным амулетам, четко указывающим на конечную точку маршрута.
Что, если здесь существуют только амулеты, настроенные на страну, откуда прибыл этот Гвендон? Я обмерла на месте, но мысль беспощадно работала дальше.
Только сейчас я поняла, что это был за щелчок с обратной стороны двери.
Похоже, придётся провести остаток ночи здесь.
***
Когда первый шок от осознания случившегося прошёл, я сделала несколько глубоких вдохов и, прикрыв глаза, попыталась сосредоточиться на главном. Прояви я хоть каплю расторопности, давно бы спокойно дремала в своей келье. Вот что бывает, когда медлишь, пропуская лишний удар сердца.
Я с отвращением содрала с себя опостылевшую маску и подставила лицо прохладному ночному воздуху, наполнявшему комнату. Показалось, что вода в бассейне зажурчала громче, словно соблазняя если не умыться, то хотя бы окунуться. Искушение было велико, и я едва не кинулась к каменной чаше. Всё тело загудело и заныло, яростно зудя под застарелым слоем пота, смешанным с грязью. Во что превратились волосы, думать не хотелось.
За всё время, что минуло с момента ухода из Омнии, мне удалось сполоснуться только один раз и то наспех. О том, чтобы принять предложение мейстера воспользоваться монастырской купальней наравне с остальными паломниками, речи, разумеется, вообще быть не могло. Тогда северянин наплёл что-то про обет немого брата не мыться до исцеления. Это прозвучало достаточно убедительно, но в глазах стоящего рядом Шомаса мелькнул огонёк брезгливости. “Грязные отсталые северяне”, – ручаюсь, в тот момент он так и подумал.
На подавление этого порыва ушло по-настоящему хэллево усилие. Из разговора мейстера Генара и Гвендона я сделала вывод, что с водой из этого бассейна явно что-то нечисто. Что именно, проверять на собственной шкуре не хотелось. Стараясь отвлечься, я принялась яростно растирать ноги. Онемение отхлынуло, оставив на память мириады крошечных невидимых жучков, бегающих под кожей. Я не обращала на них внимания; гораздо больше меня заботило наступление утра.
Интересно, есть ли у местных старожил традиция делать обход монастырских построек после восхода солнца? Если да, то стоит придумать убедительную отговорку, объясняющую моё появление тут с учётом того, что вслух её высказать нельзя. Или северянин всё же вспомнит о моём намерении наведаться сюда и освободит с утра пораньше?
Плавное течение мыслей дрогнуло и сбилось, превратившись в сумбур. Спина покрылась колючими мурашками. Я непроизвольно сжалась. Позвоночник пронзило знакомое ощущение следящего взгляда, очень сильное, словно каждый камень в стене неожиданно прозрел и открыл глаз, обращённый в мою сторону.
“Опять ты, Сокол?” – хотела выкрикнуть я, но голос не шёл. Горло сжалось, выдавив сдавленное шипение. Ледяные щупальца обуявшего тело страха впились глубоко под рёбра. Я прижалась боком к стене, надеясь, что всё закончится быстро. Хотелось крепко-крепко зажмуриться, но под веки словно воткнули распорки.
Над головой прокатился шумный вздох. Откуда-то пришла твёрдая уверенность – я здесь уже не одна. Кто-то появился там, за массивом щита, закрывающим обзор. Этот кто-то бродил по пустому помещению и, едва уловимо дыша, вынюхивал меня. Песок жалобно поскрипывал под тяжестью шагов, то приближающихся к “моей” статуе, то удаляющихся прочь. Я сама уподобилась камню, невидящим взглядом уставившись в светлую поверхность своего укрытия, боясь выглянуть за него.
Боясь того, что могу там увидеть.
Шлёп-шлёп-шлёп.
Я мысленно перенеслась в глубокое детство. Иногда, проснувшись посреди долгой коннемарской ночи, я лежала, уставившись в тёмную стену и слушая, как невдалеке море бьётся об острые скалы. Порой в этом шуме слышалось протяжное низкое гудение. “Это охотничий рог Эниоха”, – говорила мать поутру.
Шлёп-шлёп-шлёп.
То ближе, то дальше.
Может быть, я схожу с ума? Это объяснило бы все кошмарные видения во сне и наяву. Может быть, и нет никакого Призрака, а мне уготована прямая дорога в приют при храме Лиркии(188)? Усталость навалилась на плечи, вынуждая, соблазняя, уговаривая лечь и немного передохнуть.
Со стороны бассейна донёсся громкий всплеск.
Это оказалось последней каплей, пробившей брешь в одурманенном состоянии. Веки сами накрыли зудящие от недостатка влаги глаза, и я изо всех сил вжалась в стену. Понимание того, что камень нагревается от соприкосновения с телом уж слишком быстро, пришло не сразу. Сначала тепло было незаметным, как от нагретого солнцем валуна. Но жар быстро нарастал, пока не опалил бок и плечо, заставив резко отпрянуть.
Усталость мгновенно испарилась утренней росой на ярком солнце, а я недоумённо уставилась на стену. На вид камень, как камень, а вот на ощупь… Я отдёрнула руку, коснувшись раскалённой, как жаровня, поверхности. Стена уже не была твёрдой. Она пружинила под пальцами, смахивая на густое желе. Спустя несколько ударов сердца на том месте, где я дотрагивалась до неё, образовалось крохотное отверстие, затянутое тенью. Оно росло и ширилось на глазах, пока не превратилось в прямоугольный проём, протянувшийся почти до потолка. Оттуда пахнуло плесенью и чем-то сладковато-гнилым, невыносимо отвратительным, но страшно знакомым. Забыв о невидимом “соседе” и затёкших ногах, я медленно поднялась и постояла немного, не решаясь шагнуть во тьму. Что-то настойчиво нашептывало: иди туда, не мешкай, там то, что ты ищешь! От колодца тебя отделяет несколько шагов, так какого Хэлля медлишь?
Темнота не пугала, пусть и почти абсолютная. Перед лицом клубилось непроницаемое нечто, поглощающее рассеянный серый свет, царящий в помещении. Я опасалась куда более приземленной вещи: кто знает, что ждёт там? А ну, как прямо за порогом твёрдая земля обрывается в пропасть, из которой не выбраться, а колодец поблёскивает где-то на дне? Тогда уж никакая каменная флейта не выручит.
Словно в ответ на мои страхи, темнота стала рассеиваться. В глубине проёма один за другим вспыхивали, лениво разгораясь, магические светильники. Светло-жёлтые пятна росли, вырисовывая крохотную глухую комнату, удивительно напоминавшую склеп, но без черепов и костей в стенах(189). Роль гроба исполнял колодец.
Я почувствовала, как сладко ухнуло сердце, и схватилась за стену, чтобы не упасть. Это правда. Моя интуиция не подвела. Коннар не обманул. Он и впрямь тут, только руку протяни. Недолго думая, я зашла внутрь склепа и медленно обошла колодец. Он оказался куда меньше, чем рисовалось в ожиданиях: крышка едва доставала до пояса, а для обхвата вполне могло хватить наших с северянином рук. Стены, сложенные из крупных камней, покрытых тёмным налетом времени, резко выделялись на фоне светлой комнаты. Отвратительный запах никуда не делся. Казалось, что он сочится из всех щелей каменного кольца, оседая зелёными пятнами плесени.
Что-то шевельнулось в глубинах памяти. Я была абсолютно уверена в том, что знаю этот “аромат”. Он настойчиво стучался в виски, требуя опознать его, но, сколько бы я ни напрягала память, ничего не выходило. В конце концов, я отбросила попытки вспомнить и сосредоточилась на крышке колодца.
Она состояла из крепких досок толщиной в две ладони, плотно подогнанных друг к другу. Почему-то мысль о том, что придётся дотронуться до неё, вызвала дрожь омерзения, но выбирать не приходилось. Стараясь дышать через раз, я положила ладони на прохладную деревянную поверхность, упёрлась носками в пол и толкнула изо всех сил.
Ничего не произошло. Крышка даже не шелохнулась. Я повторила попытку, потом ещё и ещё, с каждым разом набрасываясь на колодец с нарастающей яростью. Бесполезно. Проклятая деревянная заглушка будто впитывала в себя все усилия, оставаясь на прежнем месте.
– Хэлль тебя побери! – прошипела я, со злостью пнув колодезную стенку. Голос разодрал горло сиплым карканьем, парадоксальным образом доставив неописуемое удовольствие. Раньше я и подумать не могла, какое это счастье – просто говорить!
Выдержав ещё несколько безрезультатных схваток, я устало привалилась к стене. Может быть, крышка скрывает какую-то хитрость? Потратив пару ударов сердца на обдумывание этой идеи, я с тяжелым сердцем её отринула: чутьё подсказывало, что мне попросту не хватило сил. Опять придётся прибегнуть к помощи наёмника.
Раздосадованная, я покинула склеп и подобрала беспомощно валяющуюся на песке маску. Глоток свежего, не отравленного удушливой вонью воздуха, подбодрил, подарив силы добрести до противоположной стены и опуститься на песок. Заматывая лицо, я исподлобья наблюдала, как гаснут магические светильники и тьма капля за каплей заполняет затягивающийся в стене проём. Когда стена приняла свой прежний вид, веки налились тяжестью, а в голове разбухла, вытеснив все мысли, звенящая пустота. Сопротивление оказалось бесполезным. Я улеглась на песок, подтянув колени к груди и обхватив их руками. Плотное одеяло сна накрыло меня без остатка, и, покачиваясь на его тёплых волнах, я вдруг поняла, что больше не чувствую чужого присутствия рядом.
То, что недавно бродило около бассейна, ушло.
***
Приглушённый щелчок извне разбудил меня. Сонно моргая и приготовившись к худшему, я быстро села. Дремотная одурь нехотя отступала, мешая как следует прийти в себя.
Дверь тяжело хлопнула. Дрожащий утренний свет разрезала массивная тень.
– Шар’ракх, Кошка, объясни, как ты умудрилась запереть саму себя? – прогрохотал под сводами голос северянина. Я подняла голову, поморщившись от ноющей боли в затёкшей шее, и улыбнулась под повязкой.
– Не только мне пришла идея прогуляться этой ночью. Долгая история. Лучше скажи: никто не заметил, как ты входил сюда?
Коннар презрительно поморщился:
– Все святоши ещё спят. Я проснулся с первыми лучами солнца, смотрю – тебя нет, ну, и сразу понял, где надо искать. Нашла то, за чем пришла?
Я вздохнула с облегчением. Значит, в нашем распоряжении есть немного времени, чтобы разобраться с колодцем.
– Пойдём, – прохрипела я сиплым после сна голосом, поднимаясь на ноги. – Покажу кое-что.
Не задав ни единого вопроса, Коннар сдержанно кивнул и последовал за мной. Честно говоря, я так толком и не поняла принципа, по которому открылся проход в “склеп” с колодцем. Помянув на всякий случай Гвиленну, я ощупала стену за статуей Лиара кончиками пальцев, а затем прижалась к ней всем телом.
– Кошка, что это за… – недоуменно начал северянин. На его лице появилось недвусмысленное: “Да ты свихнулась, раз тебе мерещится всякая чушь!” Я досадливо шикнула на него, полностью отдавшись нетерпеливому ожиданию. Руки мелко дрожали от волнения.
Как и ночью, стена вначале оставалась неумолимо холодной к моим усилиям. Однако спустя несколько ударов сердца под пальцами разлилось знакомое тепло, быстро перерастающее в солнечный жар, и я поспешно отодвинулась. Через несколько мгновений камни растворились в чёрном зеве проёма, а нас обдало мерзким ароматом. Я плотнее надвинула маску на нос, а наёмник смачно выругался.
– Воняет, как на скотобойне! – с отвращением прошипел он, сплёвывая в песок.
Ну, конечно! Теперь понятно, почему этот “аромат” показался таким знакомым. Именно так пахло на заднем дворе Фергуса, главного коннемарского мясника. Он славился среди хозяек своим умением за несколько мгновений отделять ещё дымящееся мясо от костей и в один присест забивать коров и свиней.
– Ты что, хочешь показать свалку трупов? – саркастически осведомился наёмник. – Меня этим не удивишь, я ещё и не такую дрянь видел!
Я молчала, ожидая, пока разгорятся магические светильники. Из-за неожиданной догадки мысли потекли в очень мрачном направлении, и при воспоминании о колодце я зябко передёргивала плечами.
Потому, что теперь мне мерещилось, что он доверху полон мертвецами. Казалось, что я даже слышу клацанье мёртвых челюстей, зияющих дырками на месте давно выпавших гнилых зубов, а совсем рядом в воздухе витает тонкий, как писк гнуса, звук скрежета мёртвых ногтей по внутренней поверхности крышки…
– Кошка!
Я растерянно заморгала. Наваждение сгинуло. Даже запах как будто разочарованно отхлынул.
Коннар испытующе смотрел на меня, облокотившись на колодец.
– Это и есть то, что ты искала? – после крохотной паузы спросил он, но я почувствовала, что сказать наёмник хотел другое.
Я кивнула и рассказала – правда, не без досады – о неравной борьбе с крышкой. В глазах Коннара вспыхнуло самое ненавистное выражение: превосходство, приправленное презрением. Не проронив ни слова, он наклонился и принялся толкать крышку. Поначалу он делал это без натуги, играючи, словно проверяя свои силы. Когда это не принесло результата, его толчки стали натужнее, а на руках вздулись змеящиеся вены. Глаза Коннара сузились под упрямо сведенными бровями, и из груди размеренно вырывались хриплые выдохи – в такт покачиванию тела.
И колодец сдался.
С тихим шуршанием деревянный круг сдвинулся на пару пальцев. Увидев это, я бросилась на подмогу, встав бок о бок с северянином. Уничтожающе глянув в мою сторону, наёмник прохрипел:
– Мне не нужна помощь слабых женщин!
“Вцепиться бы тебе в лицо за такие слова”, – рассеянно подумала я и произнесла так ласково, как позволяло дыхание:
– Шуточки у вас, капитан… иной раз слабой женщине тоже хочется почувствовать сопричастность!
Коннар едва слышно пробормотал что-то насчёт мыслей о такой сопричастности и налёг грудью на крышку. Я последовала его примеру, и вскоре деревянное полотно сдвинулось ещё на пару пальцев. Все дальнейшие усилия оказались тщетными. Сколько бы мы ни старались, проклятая крышка оставалась на месте, как прилипшая. Запах, хлынувший из разверстого отверстия, был намного сильнее, чем раньше. У меня заслезились глаза, а северянин, кажется, вообще старался не дышать.
Я сдалась первой, придирчиво оглядев плоды наших усилий. Чёрный полумесяц, образовавшийся благодаря нам, был достаточно широким, чтобы пропустить меня в недра колодца. При одной мысли о том, что от каменной флейты отделяет всего лишь несколько шагов, я почувствовала, как забурлила кровь, а голова сладко закружилась. Стук в ушах заставил забыть о сильнейшей вони, и я шагнула к колодцу, положив ладони на его края.
– Мне нужна веревка и что-то вроде факела – осветить путь, – услышала я свой голос со стороны. Коннар подошёл ближе, заглянул в чёрную бездну и недоверчиво уточнил:
– Ты что, на самом деле полезешь туда? Одна?
– Одна, – безапелляционно отрезала я.– Уверена, что прекрасно справлюсь и достану ф… то, за чем я сюда явилась!
– И, конечно же, ты так и не откроешь, что это, – подытожил северянин, скрещивая руки на груди и жёстко глядя на меня. Я отрицательно мотнула головой. Коннар отвернулся.
– Я в этом и не сомневался, – сказал он. Сквозь кружева безразличия в его голосе проскочила искра глубокого разочарования. – Ты остаешься верна себе – полезешь в самую глотку Хэлля, если втемяшишь в голову, что жить без этого не можешь. Твоё безрассудство граничит то ли с безумием, то ли с глупостью, и у меня это уже в кишках сидит!
Каждое его слово безжалостно било в точку. Я не на шутку разозлилась:
– Не думай, что меня знаешь, капитан! Убирайся прочь, если невмоготу, клятва тебя давно уже не связывает!
Плечи северянина напряглись. Он стремительно развернулся ко мне. Я с вызовом вскинула подбородок, готовясь отразить очередную словесную атаку, но Коннар только издевательски расхохотался.
