Текст книги "Мелиан. Охота Дикой Кошки (СИ)"
Автор книги: Мария Моравинская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 30 страниц)
– Повторяю вопрос, – жёстко сказала она. – Что вы делаете в моей лавке?
– Я заметила вашу вывеску, – поспешно сказала я, не дав Коннару вымолвить ни слова. – Ищу портного или торговца, у которого могла бы купить хорошее готовое платье. Мне нужно не роскошное, но удобное. Такое, которое не рассыпалось бы после дня носки. Оно обязательно должно быть местного покроя и фасона!
Женщина повернулась и смерила меня оценивающим взглядом. Заглянув в её глубокие тёмные глаза, я поёжилась и почувствовала себя очень неуютно. Будто бы вернулась в пору своего пятилетия и стояла перед матерью, ругающей меня за разлитое молоко.
– Есть такие платья, – медленно произнесла хозяйка лавки, не сводя с меня глаз. – Пожалуй, я подберу то, что вам понравится.
Она поставила светильник на круглый стол у окна и указала на небольшое кресло рядом.
– Присаживайтесь. Сейчас принесу то, что есть. А вам, – она беззастенчиво ткнула пальцем в сторону Коннара, которому едва доставала до плеча, – лучше убрать свою железку, выйти и подождать снаружи.
– Да как ты… – начал побагровевший от ярости наёмник, но я вмешалась:
– Побудь на улице. Уверена, здесь мне ничего не грозит. Случись что, я закричу.
Наёмник с лязгом задвинул меч в ножны и, процедив: «Надеюсь, ты знаешь, что делаешь», исчез, хлопнув дверью. Хозяйка тоже ушла.
Я проводила Коннара взглядом и спокойно опустилась в тесноватое кресло. Несмотря на первоначальную робость перед незнакомкой, опасности я не чувствовала. Скорее, любопытство и здоровый интерес. Мне впервые представилась возможность осмотреть внутренности лавки. Чем-то она напомнила комнату литанээ Мика. С тем исключением, что вместо разнообразного барахла здесь громоздились кипы аккуратно свернутых в рулоны тканей, а по стенам висели пахучие мешочки с лавандой. Скорее всего, для отпугивания моли. Пока я осматривалась, вернулась хозяйка, неся несколько платьев, шуршащих по полу длинными юбками. Мельком взглянув на меня, женщина небрежно бросила их на стол, выудила из общего вороха одно и продемонстрировала мне, держа перед собой на вытянутых руках.
Из общения с торговцами всех видов и мастей я твёрдо усвоила одно: никогда и ни под каким видом нельзя выражать свой восторг по поводу товара. Неосторожное восхищённое восклицание – и цена взлетает до небес, а сбить её становится крайне сложно.
Именно поэтому, когда передо мной заколыхался невероятно красивый, отделанный жемчугом и золотой вышивкой наряд, точь-в-точь повторяющий фасоны местных жительниц, я сохранила на лице отрешённо-скучающее выражение. Нарочито небрежно оглядев платье, покачала головой.
– Не подходит.
Хозяйка нахмурилась, но промолчала. Отложив забракованный вариант, она вытащила второй, ещё роскошнее. Передо мной предстало светло-розовое, как закат, платье, покрытое тончайшей серебряной паутинкой вышивки, представляющей из себя узор из мелких крестиков. В ответ на безмолвный вопрос я тяжело вздохнула.
– Не то. Совершенно.
На самом деле это платье понравилось мне с первого взгляда, но восторженные фантазии о том, как неотразимо я бы в нём выглядела, в корне пресекались одной-единственной мыслью: в Корниэлле должна появиться не сногсшибательная красавица-богатейка, а ничем не примечательная жительница южных окраин. Такая вызовет гораздо меньше интереса и вряд ли кому-нибудь запомнится.
– Может быть, померяете хоть что-нибудь? – не скрывая нетерпения, раздражённо спросила хозяйка. – Или вы пришли сюда просто поглазеть? Я таких не люблю.
Её тон меня удивил. Обычно торговцы общаются с посетителями, придерживаясь льстительно-вкрадчивых интонаций, даже если в глубине души терпеть не могут клиента. Я же натолкнулась на почти неприкрытую враждебность. Нарываться на ссору не хотелось, и я решила уладить всё мирным путем.
– Я думаю, нам не стоит спорить. Возможно, мы просто недопоняли друг друга. Я постараюсь объяснить более подробно, что хочу. Видите ли, мне нужно платье, но самое простое, которое позволило бы не выделяться из толпы и не привлекать лишних глаз. Прошу прощения, если чем-то обидела вас в начале нашего общения, и искренне надеюсь на вашу помощь.
Говорить многословно и цветисто, при этом приятно улыбаясь, меня научил Сокол. «Мягкая лесть и обходительность откроют гораздо больше замков, чем грубая сила», – любил повторять он.
Хозяйка долго молчала, всматриваясь мне в лицо. Наконец, уголок её губ дернулся, а неприступное выражение лица смягчилось.
– Маритт, – бросила она.
– Что? – удивилась я.
– Маритт, – с нажимом повторила женщина. – Так меня зовут. Извини, если была резка. Обычно в мою лавку заглядывают только те, кто хорошо знает меня или кого хорошо знаю я. Случайные посетители вроде тебя забредают очень редко. Я этому рада: мне, как и тебе, ни к чему лишние соглядатаи.
– Мелиан, – представилась я. Её неожиданное откровение и резкий переход на «ты» сбили меня с толку. – Так вы покажете мне то, что я прошу?
Маритт кивнула и вновь исчезла за дальней дверью. Когда она вернулась, в руках было именно то, что я искала: светло-серое платье, украшенное только чёрной шёлковой ленточкой, нашитой под грудью, и незатейливым цветочным узором того же цвета, пущенным по краю подола.
– Примерь, – произнесла женщина, протягивая платье. – Не боги весть что, конечно, но лучше, чем ничего.
***
Видимо, Маритт была опытной портнихой, потому что платье село, как влитое, а бесстрастное зеркало отразило преображённую меня, почти неотличимую от местных жительниц. Разницу составляла лишь причёска: нужно было придумать, как заколоть волосы в ту самую «корону», столь любимую встреченными нами местными девушками.
Я попыталась собрать что-то похожее на затылке, но потерпела неудачу: пряди рассыпались по плечам. Маритт, молча наблюдавшая за моими мучениями, снисходительно улыбнулась.
– «Венок Бриссы» делается просто. Если хочешь, могу помочь. Не волнуйся, я не возьму с тебя за это лишнего медяка. Просто стой неподвижно.
– Бриссы? – уточнила я, наблюдая в зеркало, как женщина возится с моими волосами. Её руки действовали слаженно и ловко, быстро выстраивая причёску из беспорядочных прядей.
– Богиня зимы. Говорят, что она носит на голове волшебный венок, в который воткнуто веретено, помогающее управляться с метелью.
Помолчав, она добавила:
– Спасибо, хоть веретеном не украшаются.
– Я знаю, кто такая Брисса, – почти одновременно с ней выпалила я. – Просто удивило, что жительницы Лиэнна, южного города, вдруг решили почитать богиню зимы!
Маритт пожала плечами – это их дело. Заколов последнюю прядь, она отступила на шаг назад, довольно оглядывая своё творение, и удовлетворённо кивнула.
– Вот теперь хорошо.
Я наклонилась к зеркальной поверхности, придирчиво оглядывая себя и восхищаясь мастерством угрюмой хозяйки лавки. Преображение в жительницу Лиэнна закончилось. Надеюсь, в Корниэлле не встретятся излишне любопытные люди, которым вздумается выведать всю мою подноготную.
– Если надумаешь назваться лиэннийкой, – вдруг тихо проговорила Маритт, – веди себя более скромно. В этом городе девушки не смеют смотреть так смело и прямо, как ты. И ладони старайся держать в рукавах. У нас считается неприличным выставлять их напоказ.
Я замерла. Сердце захолонуло. Неужели я чем-то выдала себя? Украдкой взглянув в зеркало, я поймала внимательный взгляд Маритт.
– С чего вы взяли, что я собираюсь кем-то притворяться? – возмутилась я, с ужасом чувствуя, как фальшиво это прозвучало. – Просто мне нравится местная манера одеваться и причесывать во…
– Твои заботы – это только твои заботы, мне они неинтересны, – перебила женщина. – Ты мне понравилась, и я хочу тебя предостеречь на всякий случай. Теперь собирайся и уходи. С тебя причитается тридцать восемь серебрушек.
Резко взмахнув юбкой, она удалилась. Я поспешила следом.
Маритт стояла, опираясь костяшками пальцев на круглый стол, задумчиво глядя в мутное окно. Ощущая робость перед этой странной женщиной, я отсчитала требуемое и осторожно пододвинула к ней поблескивающую горку монет.
– Спасибо за всё! Старую одежду я оставляю здесь. Можете её сжечь.
– Будь осторожна, – ровным голосом произнесла хозяйка лавки. – Когда-то мне тоже пришлось убегать. Я помню весь тот страх, что преследовал меня. Никакие гончие в мире не сравнятся с тем, что грызёт тебя изнутри.
– Боюсь, я вас не совсем понимаю, – протянула я. Столь внезапное откровение удивило меня. – Уверяю, я ни от кого не убегаю. По крайней мере, пока!
– Я ненавижу этот город, – глухо процедила Маритт, не отрывая глаз от окна. – Эти душные дома, этих напыщенных жителей, это палящее солнце…
В её голосе прозвенели нотки плохо скрываемого безумия. Я опасливо попятилась к выходу, гадая, успею ли я закричать. Женщина продолжала:
– Я живу здесь уже тридцать лет. Тридцать лет вдали от детей, которые даже не знают своей матери. Вдали от родных мест. И до сих пор по ночам я просыпаюсь в страхе, ожидая, что откроется дверь, и на пороге появится он.
– Кто? – осторожно уточнила я, оглядываясь через плечо на выход. Маритт коротко хохотнула.
– Мой муж. Знаешь, откуда я?
Она уставилась на меня. Я вынужденно покачала головой. Наверное, все мои эмоции отразились на лице, потому что хозяйка уже спокойнее произнесла:
– Ты меня боишься? Не стоит. Это лишь воспоминания. Твоё появление их пробудило!
Она отошла от стола и нервно заходила по комнате, покусывая губы. Слова полились из неё бесконечным потоком, перемежаясь истерическими всхлипами:
– Ты слышала о горских поселениях в Мраморных горах? Я родилась в одном из них. Мы строили дома прямо на отвесных склонах, как гнезда ласточек. Если ребенок появляется на свет хилым, его выбрасывают вниз прямо из окна. Мне повезло родиться здоровой, а вот в другом не повезло.
Остановившись на мгновение, она отрывисто взглянула на меня невидящими глазами и возобновила своё хождение.
– Такие, как я, считаются проклятием для всей деревни. Их либо приносят в жертву Осу, богу гор, либо отдают тому, кто изъявит желание. Обычно таковых не встречается. Мало кому захочется иметь дело с проклятой. Но на мою долю нашелся один – полоумный Халитт. Ума у него и впрямь недоставало, зато жестокость была в избытке. Он взял меня в восемь лет, а в десять я уже родила ему двоих детей.
Я невольно прижала ладонь к губам. Её рассказ показался мне страшной сказкой. О горских племенах я знала немного, но представить подобное было сложно.
– А в чём заключалось ваше проклятье? – не утерпела я, выхватив паузу из рассказа. Маритт замерла и, невесело усмехнувшись, подняла правую ладонь.
Только теперь я заметила, что на ней было шесть пальцев.
– У нас считается, что лишний палец – это метка злых духов, – грустно сказала женщина, от которой не укрылось моё потрясение. – Поэтому, когда Халитт колотил меня за провинность, настоящую или примерещившуюся ему, никто и не думал заступиться. Однажды он подвесил меня за ступни над пропастью, а однажды чуть не отрезал лишний палец раскалённым ножом. В конце концов, я не выдержала этого и сбежала. Не помню, как добралась до Лиэнна, как попала в услужение одной портнихе. Жизнь словно застыла на месте. Я сижу в этой лавке, стараясь лишний раз не показываться наружу, и боюсь, что однажды Халитт явится за мной.
Я незаметно перевела дух. Женщина моргнула и сгорбилась.
– Не знаю, зачем я всё это тебе рассказала, – пробормотала она. – Наверное, почувствовала в тебе что-то близкое. У тебя ведь тоже есть что-то в прошлом? То, что не даёт покоя и сковывает сердце? Не отвечай… Я просто хочу надеяться, что у тебя всё будет хорошо.
Я протянула руку и на мгновение сжала её ладонь.
– Мраморные горы далеко, – тихо сказала я. – Не думаю, что твой Халитт отыщет путь сюда спустя столько лет. Не хорони себя. Даже самая непроглядная ночь не может длиться вечно.
Маритт вскинула на меня безумноватые глаза, кажущиеся огромными из-за расширившихся зрачков. Тепло улыбнувшись ей, я забрала свёрток со своими вещами и плавным шагом покинула лавку, чувствуя, что всё внутри рвётся наружу, к яркому солнечному свету и глотку свежего воздуха.
***
Коннар ждал меня у дверей, прислонившись широкой спиной к стене и скрестив руки на груди. Оглядев меня с ног до головы, он неодобрительно скривил губы и пробормотал – негромко, но так, чтобы долетело до моих ушей:
– Ты стала похожа на блудницу в наряде храмовницы.
Отметив про себя «блудницу» – в прошлый раз он употребил более грубый вариант этого слова – я усмехнулась и ответила в тон:
– Какую только работу не приходится выполнять наёмникам – даже оберегать покой таких, как я! Своему следующему господину можешь смело хвалиться тем, что выполнял приказы не только калифов, но и блудниц.
Чёрные глаза северянина сощурились от гнева.
– Ты бы заговорила по-другому, – прохрипел он, отходя от стены, – если бы прежде кое о чём узнала!
– И что же заставило бы меня покорно сносить твои дерзости? – насмешливо протянула я, направляясь по Рядам в обратную сторону, к порту. Солнце уже перевалило через зенит и стало приобретать золотисто-оранжевый оттенок – верный признак надвигающегося вечера. Поток прохожих и случайных зевак в Рядах заметно поредел, а крики торговцев утратили былую силу. В воздухе повеяло ароматом жареного мяса. Я ощутила болезненный спазм в желудке. Визит к Маритт отнял гораздо больше сил, чем думала. Малодушно захотелось завернуть в ближайший трактир, однако я строго осадила себя, решив поужинать в Корниэлле. Задерживаться в Лиэнне не хотелось.
– Помнишь того работорговца из «Наяды»? – вполголоса спросил наёмник, прибавив шагу и поравнявшись со мной. – Кажется, я видел в Рядах его с дружком.
Почувствовав, как нехорошо ёкнуло сердце, я нахмурилась и серьёзно уточнила:
– Ты в этом уверен?
– Готов поклясться Мечом Каноха (92), – уверенно ответил Коннар. – Я хорошо запоминаю лица и видел их в толпе не один и не два раза. Они слонялись туда-сюда, будто что-то вынюхивали. Правда, потом исчезли.
Я задумалась. Северянин не шутил. Клятва Мечом была одной из самых серьёзных у его народа. Интересно, что могло понадобиться работорговцу в Рядах? Конечно, велика вероятность того, что он попросту что-то покупал.
А если нет?
Тогда моё внезапное перевоплощение может вызвать лишние вопросы.
– Что будем делать? – тихо спросила я, осторожно оглядываясь по сторонам.
– Не вертеть головой, – мрачно ответил северянин. – И попытаться запутать следы. Ты ведь собиралась к стоянке дракониц? Попробуем найти обходные пути!
– В незнакомом городе? – усомнилась я. – Не боишься, что заблудимся и сами заведём себя в ловушку?
– Положись на меня, – усмехнулся северянин. – Когда-то я был лучшим следопытом в своём поселке. Главное – держаться нужного направления.
***
Оставив Торговые Ряды позади, мы свернули в первый же проулок, ответвляющийся от основой улицы и змеёй уходящий на северо-восток. Стоило отойти от яркой обители торговцев и покупателей, как показалось, что мы переместились в совершенно другой город без помощи драконицы.
Лиэннские переулки, крохотные улочки и тупики – всё то, что таилось в недрах города подальше от глаз прохожих, представляло собой достаточно жалкое зрелище. Я увидела одноэтажные домишки, осыпающиеся на глазах, грязное месиво под ногами, лохани с помоями, беззастенчиво выставленные за двери. Нос уловил «аромат» отхожих мест, и, тихо выругавшись, я прикрыла лицо ладонью. Коннар иронично оглянулся на меня, но промолчал. Он шёл впереди, настороженно озираясь по сторонам и предусмотрительно держа руку на эфесе меча. Я крепко прижимала к себе сумку с пожитками и, самое главное, Камнем. Другой рукой я придерживала подол, чьи края стали темнеть от грязи. Местные жители нам почти не попадались, лишь кое-где я заметила сгорбленные фигуры, жмущиеся к стенам, да в паре окон мелькнул тусклый проблеск.
– Удивлена? – с любопытством осведомился спутник, не поворачивая головы. – Странно. А мне казалось, что в вашем пиратском гнезде ты насмотрелась и не на такое.
– В нашем пиратском гнезде, – сухо ответила я, – было не в пример уютнее.
Пожалуй, я подобрала нужное слово. Несмотря на то, что Аэдагга могла и соперничать с закоулками Лиэнна по убогости и количеству грязи, на пиратском острове никогда не ощущалось такой безнадёжности и тоски, которая выглядывала из каждой щели этих безрадостных улочек. Казалось, стены дышат ей, и она медленно подползает к прохожему, стремясь просочиться в сердце. Столь резкий контраст неприятно кольнул. Я зябко передёрнула плечами, осведомившись:
– Как думаешь, долго ещё?
– Думаю, через пару-тройку десятков минут будем на месте, – бесстрастно ответил Коннар.
И сглазил.
Завернув за угол, бывший капитан замер, процедил какое-то незнакомое мне слово и тихо сказал:
– Кошка, быстро отойди и прижмись к стене.
– Зачем? – удивилась я, выглянула из-за его плеча и пробормотала. – Хэллево отродье…
В конце недлинной улицы стоял, нехорошо ухмыляясь, наш давешний знакомец – щёголь-работорговец. Рядом с ним, поигрывая толстой цепью, возвышался его угрюмый собеседник, а чуть поодаль стоял невысокий сухопарый мужчина, придерживающий правую руку. У последнего было по-волчьи вытянутое лицо и густые волосы, которые могли поспорить с бараном кудрявостью.
– Отойди, Кошка, – с нажимом повторил Коннар, медленно вытаскивая из ножен меч.
– Зачем только я им сдалась, – в сердцах бросила я, послушно отступая к стене.
– Ты их не интересуешь, – угрюмо ответил северянин. – Им нужна моя голова.
– Что?!
– Нет времени объяснять. Просто постарайся сейчас держаться подальше.
Отставив вбок руку, держащую меч, наёмник скользящим шагом двинулся вперёд. Я прислонилась к нагретой за день стене дома, пристально наблюдая за ним и гадая, что значили его последние слова. Впрочем, гадать долго не пришлось.
– Гвер (93) Коннар, вот мы и встретились! – громко поприветствовал северянина кудрявый спутник наших недавних знакомцев. В его голосе звучала такая живая радость, что я насторожилась, почувствовав, что это мало походит на искренний восторг от встречи двух друзей.
– Хэйва (94), Таррин, – лаконично ответил наёмник. – Не думал, что встречу тебя здесь.
– Не думал, что я вообще жив? – подхватил незнакомец. – Вижу, ты не очень-то мне рад. А я ведь потратил почти целый день сегодня, следуя за тобой – так боялся упустить. Право, для меня было отрадно узнать от друзей, что ты появился в Лиэнне.
Нехорошее предчувствие беды постучалось в сердце. Слежки за нами я не заметила, так что-либо этот Таррин и его сопровождающие – мастера маскировки, либо мы утратили бдительность.
Коннар промолчал. Он остановился в нескольких шагах перед незнакомцем, неторопливо вращая в руке меч и внимательно глядя на всех троих.
– Давай без лишних разговоров покончим со всем этим, – мрачно сказал он.
– Покончим? – удивлённо повторил Таррин. – Брось, друг мой. Я всего лишь хотел поговорить! Думаю, нам есть что обсудить. Убери свой клинок, уверяю тебя, у меня абсолютно мирные намерения…
Я не верила ни единому его слову. Да он просто тянет время, только вот для чего? Северянин, похоже, разделял мою тревогу. Пропустив мимо ушей последнюю просьбу Таррина, он поудобнее перехватил рукоять и бросил:
– Не думаю, что нам есть о чём толковать. Либо пропусти нас добровольно, либо я заставлю тебя это сделать. Ты знаешь, что, если я захочу, живым отсюда не уйдет никто.
Его голос прозвучал буднично, но от этой фразы по спине скользнули мурашки. Я почувствовала, что северянин и не думает шутить или бахвалиться. А ещё я вспомнила, какими сильными могут быть его руки, сжимаясь, как тиски.
На Таррина это не произвело особого впечатления. Равнодушно дёрнув плечом, он кинул быстрый взгляд на своих спутников, безразлично глазеющих по сторонам, и произнёс:
– У тебя короткая память, мой гвер. Неужели ты забыл Аннику? Совсем скоро исполнится десять лет с того печального дня, как она покинула нас. Впрочем… – он сделал эффектную паузу, хитро посмотрел на меня (я вернула ему насмешливую полуулыбку). – С такой красоткой под боком это немудрёно. Где ты нашёл такое сокровище, Коннар?
Наёмник стоял ко мне спиной. Я не могла видеть его лица, однако услышала звук его дыхания – хриплый, участившийся при упоминании имени Анники. На руке, судорожно сжавшей рукоять, костяшки побелели так, что, казалось, ещё чуть-чуть – и прорвут кожу.
– Не смей даже упоминать о ней! – рявкнул он, и в его голосе я почувствовала глубокую боль, прорвавшуюся сквозь тщательно выстроенные заслоны. Кудрявый зацокал языком и укоризненно покачал головой.
– Спокойно, гвер! Как насчет того, чтобы оставить все обиды в прошлом и вспомнить старые добрые времена? Пойдем, выпьем по кружечке лэя. Я угощу тебя и твою прекрасную подругу, – Таррин наигранно глубоко поклонился мне. – Кстати, ты не представил нас друг другу. Как её зовут?
В противоположном конце переулка мне померещилось какое-то движение. Вздрогнув, я пристально вгляделась туда, но узкий проём между домами был пуст.
– Хватит заговаривать мне зубы, – прорычал северянин, делая шаг к Таррину. – Я никогда не поверю в твои «добрые» намерения, как бы ты тут ни распинался. Или дерись, как и положено мужчине, или проваливай вместе со своими прихвостнями!
Таррин глубоко вздохнул и сокрушённо покачал головой.
– Как скажешь, – кротко сказал он и внезапно кинулся вперёд.
Дальнейшее произошло мгновенно. В руках мужчины сверкнул невесть откуда взявшийся длинный нож. Северянин легко ушёл от удара, и лезвие со звоном скользнуло по подставленному плашмя мечу. Завязался поединок, в ходе которого Таррин делал стремительные, но словно ленивые выпады вперёд, а наёмник парировал их, пытаясь достать противника, который каждый раз уходил от удара, изворачиваясь, как червь. Мне, наконец, представилась возможность по достоинству оценить мастерство наёмника. Нет слов, оружием он владел великолепно, а в его уверенных движениях чувствовался закалённый в боях опыт. Однако было видно, что гнев и нетерпение очень быстро замутняли его разум. Он начинал идти напролом, словно шараккский боевой слон.
В переулке вновь что-то мелькнуло, будто чья-то тень скользнула по стене. Отвлёкшись на удар сердца, я перевела взгляд на приятелей Таррина. Очень вовремя, потому что один из них, внимательно следя за схваткой Коннара и Таррина, извлёк из-за спины два недлинных кинжала.
– Хэллев сын! Сзади! – вскрикнула я. Северянин ударом меча отшвырнул от себя мужчину и обернулся. Я отпрянула в сторону, чтобы Таррин не рухнул на меня. Однако кудрявый в последний момент удержал равновесие и, стряхнув с лица доброжелательно-улыбчивое выражение, заорал:
– Коннар мой! Не дайте ему уйти! Оршаг, хватай девчонку, она мне тоже пригодится!
Вначале я подумала, что Оршагом он назвал работорговца, но в следующий миг уже была готова поверить, что схожу с ума.
У ближайшей ко мне стены выросли руки. Две чёрные, сухощавые, как сучковатые ветви, на каждой из которых было по четыре пальца, украшенные длинными изогнутыми когтями. Вслед за ними от стены отделился их обладатель. Мне уже доводилось встречаться с ракшасами, но ещё никогда мы не сталкивались лицом к лицу. Высокий – на голову выше Коннара – тощий, как жердь, со смолянисто-чёрной кожей, ракшас двинулся ко мне. Его круглые глаза, близко посаженные к носу, горели ярко-оранжевым огнём. Глядя в его уродливую морду, которую пересекал рот с торчащими из-под нижней губы клыками, я подумала, что вопрос о том, как нас выследили, решился сам собой, и пробормотала:
– Ну ты и страшилище!
Ракшас взревел и прыгнул вперёд, пытаясь схватить меня. Глупая мысль о том, что когти могут испортить новое платье, показалась кощунственной и придала сил. Я увернулась и отскочила вбок, прижимая сумку с Камнем.
Сумку…
С Камнем.
На сомнения времени не оставалось. Подпустив чудовище поближе и вновь чудом уйдя от его расставленных рук, я размахнулась и опустила сумку на голову ракшаса, вложив в удар всю силу. Что-то хрустнуло. На землю закапала кровь – тёмно-серая в сгущающихся сумерках. Исторгнув утробный рык, ракшас грузно рухнул мне под ноги. Я поспешно отбежала подальше, не переставая думать лишь о сохранности платья. Лишь пару мгновений спустя эти переживания показались никчёмными и глупыми. Я опустила руки, прерывисто дыша. Победа показалась слишком лёгкой, пока я не вспомнила, что слышала о ракшасах. Поговаривали, что у них достаточно хрупкие кости. Это меня и спасло.
– Я уж было приготовился вытаскивать тебя из его лап, – послышался сзади насмешливый голос наёмника. Я обернулась: Коннар стоял, нарочито медленно вытирая кровь со своего меча. Работорговец с рассечённым горлом валялся у стены. Чуть поодаль лежал его приятель с раскроенной головой. Таррин лежал на спине прямо у ног наёмника, устремив вверх невидящие глаза. Руки мертвец скрестил на груди в последней, тщетной попытке выдернуть собственный нож.
Я повидала достаточно мертвецов, поэтому просто отвела глаза.
– Если бы не я, вряд ли ты вышла бы из этой передряги невредимой, – снисходительно усмехнулся наёмник.
– Если бы не ты, – холодно парировала я, – я бы в неё вообще не угодила!
***
– Кто это был? – спросила я у Коннара, пока драконюх готовил двух дракониц к Скачку. Драконицы – Лайна и Роталь – заметно нервничали, переступая на месте изящными чешуйчатыми лапами.
– Таррин Хэллоуэй, – неохотно ответил Коннар, с неприязнью глядя на зверей. – Когда-то он был моим приятелем. Не могу сказать, что закадычным. Мы так, кутили по тавернам. Думал, что он неплохой парень, до тех пор, пока Таррин не увидел Аннику.
Скрипнув зубами, северянин помолчал немного и заговорил вновь:
– Она говорила, что он не раз предлагал ей убежать с ним в Алдорию, обещал показать мир. Я не очень-то верил, думал, мало ли что могло послышаться. Пока однажды Аннику не нашли в море.
Я тактично промолчала, чувствуя, что наёмнику хочется выговориться и перебивать его не следует. Его голос звучал монотонно, будто Коннар перечислял малоинтересные события обыденной жизни:
– Её коса была обмотана вокруг шеи, и в глазах застыл вечный ужас. Я так и не узнал, кто это сделал, но на следующий же день Таррин исчез из нашего селения. Я встретил его пару лет спустя, когда уже в качестве наёмника сопровождал караван одного ранаханнского купца. Таррин упросил меня взять его в напарники, и я согласился. Видно, в тот день боги затуманили мой разум. Когда мы пересекали Набийскую пустыню, караван атаковали барханные разбойники. Они перерезали всех, кроме меня и Таррина. Их главарь вручил ему ятаган, чтобы он самолично прикончил меня.
Северянин испустил тяжёлый вздох.
– Из плена я выбрался, но Таррину вновь удалось бежать. И вот теперь мы встретились снова…
Он умолк. Драконюх, слышавший весь рассказ от начала до конца, потрясённо смотрел на нас широко раскрытыми глазами, держа в дрожащей ладони два амулета-ориентира. Я благодарно улыбнулась парню, забрала их и протянула взамен десять серебряных дориев – плату за парный Скачок. Затем, взявшись за поводья драконицы Лайны, задумчиво сказала наёмнику:
– Помнишь, не так давно ты сказал, что начинаешь понимать меня? Пожалуй, сейчас я могу сказать то же самое о тебе.
Коннар криво усмехнулся. Рывком вскочив в седло, я добавила:
– Надеюсь, что в дальнейшем нам больше не встретятся призраки твоего нелёгкого прошлого.
И, сжав ногами прохладные бока животного, натянула ездовые перчатки из кожи игуарона. Корниэлль ждал меня.
85 – огнецвет – растения с некрупными жёлто-оранжевыми цветками. При малейшем касании вспыхивают неярким обжигающим пламенем;
86 – хори – одна из каст наёмников, занимающаяся исключительно заказными убийствами;
87 – «Ирли» – сорт груши. Ирли-лэй – настоянный на грушевых побегах ягодный алкогольный напиток;
88 – наирия – кустарник с крупными ярко-розовыми цветами;
89 – Шаракк – страна на юге первого материка, граничащая с Ранаханном;
90 – Дханаям – один из низших шараккских богов, покровитель торговли;
91 – парвани – шараккская верхняя мужская одежда. Представляет собой длинный сюртук, обычно длиной ниже колена, который носится застёгнутым на все пуговицы;
92 – Канох – бог войны и мечей у северных народов;
93 – Гвер – «друг» на северном наречии;
94 – Хэйва – традиционное приветствие у северян.
========== Глава 11 ==========
Ратина Ол, смотрительница Корниэлльской библиотеки, с величайшей предосторожностью свернула пергамент, аккуратно перевязала его лентой и сунула в деревянный тубус. Затем она потянулась, разминая мышцы, затёкшие после долгого сидения, потёрла слезящиеся от напряжения глаза и с наслаждением зевнула.
Ей шёл уже пятый десяток. Монотонная работа в библиотеке настолько въелась в её жизнь, что Ратине стало казаться, что она и родилась здесь, среди бесконечных полок, спиралью уходящих ввысь, древних пергаментов, на которых беззвучно раздавались голоса мудрецов прошлого, и той особой пыли, которой больше нигде не встретишь и которая имеет свой собственный запах. У Ол не было семьи, а её подруги давным-давно вышли замуж и разъехались по разным концам Алдории, оставив женщину тосковать в одиночестве и постепенно превращаться в старую деву. Сначала это её пугало, но постепенно она привыкла к мысли о том, что ни один мужчина не позарится на бесцветную, как мышь, старую деву с жидкими волосами и блёклыми глазами. Осознание того, что совсем скоро она сгинет в забытье вместе с библиотечными свитками, внушало ей какое-то странное облегчение: всегда приятнее, когда знаешь судьбу наперёд. На смену пергаментам постепенно приходили книги, написанные на бумаге, которую не так давно научились изготавливать мудрецы из Королевской Академии. Пусть книги и были привилегией знати, но Ратина знала: ещё какие-то десять-пятнадцать лет – и книги будут доступны любому, даже живущему в самой непроходимой глуши крестьянину.
Скрип двери, разорвавший глухую тишину библиотечного зала, застал Ратину врасплох. Очнувшись от невесёлых дум, она повела костлявыми плечами и подняла голову. К её столику с нерешительным видом приближалась первая за этот день посетительница библиотеки – молодая девушка, судя по виду, прибывшая с южных окраин страны. Её платье, причёска и золотисто-смуглый загар с головой выдавали в ней провинциалку, а то, как зажато она держалась, боязливо опуская глаза в пол и нервно ломая пальцы, лишь усиливали впечатление. Ратина ощутила непривычный всплеск смешанных эмоций – от приступа снобизма жительницы крупного города до чёрной зависти к молодости и привлекательности – с этим не поспоришь – незнакомки. Крой платья не мог укрыть точёную, как у ранаханнской статуэтки, фигуру, а высокой груди и красиво очерченным губам могла позавидовать любая придворная красотка.
