Текст книги "Поцелуй разбойника"
Автор книги: Мария ( Мэри) Грин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 20 страниц)
Чарлз проклинал себя за уверенность, что после бурной ночи любви Маргерит будет принадлежать ему. Он шел по мокрой траве к роще, где ждал его Гром. Воздух был напоен влагой, и его лицо и одежда покрылись каплями росы. С деревьев с тихим шорохом стекали капли дождя, и только они одни и нарушали тишину, воцарившуюся на земле.
Если б он не заснул, если б ушел сразу же после того, как они утолили свою страсть… Он не смог заставить себя уйти. Он так долго мечтал заснуть рядом с ней. И это его погубило.
«Идиот! – обругал он себя. – Ты совершенно неправильно себя повел. Надо было возбудить ее чувственность, заставить взять все обвинения назад!» Гордость. В решающие минуты в нем просыпалась неукротимая гордость. И в ней тоже.
Погруженный в свои мысли, разрываемый противоречивыми чувствами, он шел по тропинке. Он уже видел темный силуэт Грома, слышал его громкое хрумканье. И тут темная фигура преградила ему путь, и прежде чем он понял, что произошло, страшный удар обрушился на его голову.
Глава 16
Капитан Эмерсон не пришел, чтобы арестовать ее. Пока не пришел. Утром после ухода Чарлза Маргерит в панике металась по террасе. Он ушел; вполне вероятно, она теперь долго не увидит его, а когда они встретятся, будут вести себя как чужие.
Она пыталась разобраться в причинах своего беспокойства и наконец признала, что во всем виновата ее жажда любви. Она не смогла бы простить Чарлзу его двуличие, но забыть мужчину, с которым испытала наслаждения любви, было не так-то просто. Она уже тосковала по его объятиям – объятиям Чарлза, а не призрачного возлюбленного. Он пробудил в ней страсть, которую она не могла в себе подавить.
Как и вся природа вокруг нее, Маргерит расцвела словно по мановению волшебной палочки. Несмотря на то что продолжала жить в доме, сохранившем тяжелую атмосферу, она вырвалась на свободу, разрушив стену, которой ее муж окружил ее, осуждая каждый ее шаг и читая ей нравоучения.
После недавней грозы в саду все буйно росло и цвело, каждый уголок радовал глаз свежей яркой зеленью, тут и там мелькала в траве россыпь лютиков и колокольчиков, а по краям дорожек пестрели красные, розовые, белые, бледно-желтые цветы душистого горошка. Самое прекрасное время года, думала Маргерит. Если бы и она могла устроить свою жизнь так же гармонично, как это делала природа в ее саду – без всяких осложнений.
Погруженная в мысли о любви, Маргерит вздрогнула, услышав звонкий женский голос:
– Вот вы где, Маргерит. Я никого не увидела и позволила себе войти.
При виде маленькой кругленькой фигурки Эмилии Уэттерби с таким же круглым мопсом у ног, Маргерит рассеянно улыбнулась. Эмилия приехала посплетничать о Чарлзе?
– Эмми, какой сюрприз! Бетси ушла с Прю в деревню, Софи уехала кататься. Я совсем одна, если не считать слуг на кухне.
Эмми бросила на нее проницательный взгляд.
– Маргерит, у вас усталый вид, вы бледны. Что-то случилось?
– Нет, я просто плохо спала ночью.
Маргерит посмотрела на доброе морщинистое лицо, обрамленное кружевами пышного чепца. Платье на Эмми было украшено оборками на рукавах и корсаже. Юбка из голубой тафты на кринолине по ширине почти равнялась росту Эмми. Плечи украшала голубая шелковая шаль, а в руках она держала зонтик, оберегавший ее от солнечных лучей. Джорджи медленно прогуливался по террасе, брезгливо обнюхивая все углы и фыркая. Наконец он ухватил подол платья Маргерит.
– Пойдемте в дом, Эмми, я угощу вас хересом. Или вы предпочитаете лимонад?
Эмми оглянулась по сторонам, как будто желая убедиться, что на нее никто не смотрит, и смущенно посмотрела на Маргерит.
– Я знаю, что это не подобает благородной даме, но я страшно люблю эль. Холодный эль в жаркий день.
Маргерит рассмеялась, ее хандра удивительным образом исчезла.
– Вы получите эль. У меня хранится бочонок в подвале, и я сама принесу вам кувшин. – Она усадила гостью, которая, казалось, слегка нервничала, в гостиной и отправилась за напитками. Для себя она принесла кувшин лимонада. – Вы ехали мимо и решили заглянуть ко мне? – спросила Маргерит, угощая гостью. – Или захотели лично убедиться, что я избавилась от всей мебели? Слухи об этом, наверное, уже разошлись по всему графству.
Эмми усмехнулась.
– Я не против иногда полюбопытствовать, но нет, я приехала к вам… – Она долго и пристально смотрела на Маргерит. Ее выцветшие голубые глаза были серьезны. – Я беспокоюсь… о Чарлзе.
У Маргерит перехватило дыхание, и она почувствовала, что краснеет. Неужели эта женщина знает, что произошло прошлой ночью? Нет, Чарлз бы не признался ей в этом. Она уселась на стул, принесенный из кабинета.
– Что вы хотите этим сказать, Эмми?
– Вчера Чарлз приехал домой очень поздно, с огромной шишкой на голове. У него поднялась температура, и он в жару все время повторял ваше имя. Все, что я поняла, до того как он потерял сознание, это что он был в вашем доме. Я приехала узнать, не видели ли вы что-нибудь или не известно ли вам что-то об этом?
Маргерит застыла от тяжелого предчувствия, голова у нее закружилась.
– Нет… Он был здесь, да, но когда он ушел, я легла спать. У него был доктор?
– Да, он сказал, что Чарлз должен неделю не вставать с постели. Впрочем, Чарлз все равно не может ходить; добравшись до постели, он сразу потерял сознание и очнулся только два часа назад. Он сказал, что кто-то напал на него в роще у вашего дома.
– О Боже! – выдохнула Маргерит и чуть не лишилась чувств от страха. Во рту у нее пересохло. Она ведь выгнала его. И вот что произошло. – Я не заметила ничего подозрительного. – Она встала и поставила стакан на стол. – Я сейчас же еду с вами в Мидоу.
– Боюсь, вы ничем не сможете ему помочь. Чарлзу нужен покой, а визитеры его утомят.
Маргерит старалась не смотреть в проницательные глаза Эмми.
– Понимаю, но я должна поехать с вами. Я чувствую себя немного виноватой, мы с Чарлзом расстались не слишком дружески. Я бы хотела его увидеть.
– Хорошо, короткий визит ему не повредит. – Пожилая дама с трудом поднялась с кресла. Она пролила немного эля на пол, и Джорджи подлизал его, прежде чем Маргерит успела принести тряпку. – Иногда мне кажется, что у меня поросенок, а не собака. Джорджи ест все, что съедобно.
Ослабев от волнения, Маргерит все же сумела накинуть на плечи шаль и взять зонтик им предстояло ехать в Мидоу в открытой коляске. Направляясь с Эмми к дверям, она поддерживала разговор, но думала только о Чарлзе и своей вине перед ним.
– Вы закажете новую мебель для дома? – спросила Эмми, украдкой заглядывая в пустые комнаты.
– Нет… да, наверное, – ответила Маргерит, не желая посвящать Эмми в свои планы. Она вспомнила, что предъявила Ренни ультиматум, и, возможно, ей не удастся распорядиться своей собственностью. Если он обратится к властям и выдаст тайны Леннокса, ее арестуют за измену и имущество будет конфисковано. Хорошо хоть, что оно не попадет в руки Ренни, с грустью думала она.
Они сели в коляску и поехали по проселочной дороге.
– Ваши мысли где-то далеко, моя дорогая. Вас что-то гнетет.
– Я беспокоюсь о Чарлзе, – вздохнула Маргерит. – Мы с ним давние друзья.
– Я это знаю. – Эмми покрутила ручку своего зонтика. – Но с некоторых пор мне известно, что Чарлз питает к вам чувства более глубокие, чем дружба. – Она замолчала и, когда Маргерит не возразила, продолжила: – Не то чтобы он говорил мне об этом, но я видела сама. Он никого не замечает, кроме вас. Если мне будет позволено, то я скажу, что надеялась, что и вы поглядываете на него.
– Не знаю. Я… мне очень нравится Чарлз, но…
– Ничего больше не говорите! Вы имеете право сделать более выгодную партию, но я так надеялась…
– Меня не интересует состояние дел Чарлза, – с жаром возразила Маргерит. – Он не только друг, но и человек, который стал мне дорог.
– Вы уверены? – вопросительно подняла седые брови Эмми. – Я каждый день молю об этом Бога.
– Слишком рано говорить, но я узнала, что у Чарлза много… скрытых талантов.
– Он выдающийся человек. – Под его красивой внешностью скрывается острый ум. Чувства его глубоки, и он внимателен к людям. Арендаторы смотрят на него как на бога. Он заботится о них больше, чем о себе.
– Не надо перечислять его достоинства, – засмеялась Маргерит. – Я их знаю…
– Вот мы и приехали, – перебила ее Эмми, когда коляска повернула на посыпанную гравием дорогу, ведущую к Мидоу, и миновала тополиную рощу. Старый особняк был окружен зеленью. Лужайки переходили в невысокие холмы, образуя между ними долины. В одной из них сверкал на солнце пруд, по которому в величественном молчании плавали лебеди. Вокруг каменного дома росли старые деревья и цветы, дремлющие в лучах солнца. Единственными занятыми делом существами, как заметила Маргерит, были пчелы.
Кучер остановился перед парадным входом. Три ступени вели к небольшому портику с белыми колоннами. Не было видно ни одного лакея. Маргерит помогла сойти на землю сначала старой даме, а затем толстому мопсу. Джорджи в знак благодарности обслюнявил ей руку. Когда они все вместе подошли к двери, появился Боттомли, дворецкий.
– А вот и ты, Боттомли. Как хозяин? – спросила Эмми и поспешила, насколько ей позволяли короткие ножки, в холл с мраморным полом, резными дубовыми панелями на стенах, на которых висели мрачные портреты предков и средневековое оружие.
– Ему лучше, мисс Уэттерби. Сейчас он ест бульон. По-моему, он не очень доволен своим положением.
Эмми всплеснула руками:
– Он ненавидит бульон!
Маргерит последовала за Эмми наверх. Ее сердце было готово вырваться из груди при мысли, что она снова увидит Чарлза. Что он сделает? Обрадуется ее приходу или холодно отошлет ее, так же как она поступила с ним? Может быть, ей не следовало приезжать? Может быть, все это страшная ошибка?
Чтобы успокоиться, она сделала глубокий вдох, но это не помогло. В коридоре она увидела резной инкрустированный столик в причудливом стиле прошлого века, диван в полосатом шелковом чехле, длинный потертый восточный ковер. Далеко не роскошь, подумала она, но со вкусом. Она даже не помнила, когда последний раз была в Мортимере-Мидоу. Это было задолго до ее замужества, когда Чарлз еще учился в Оксфорде.
Эмми остановилась перед дверью в конце коридора.
– Его комнаты. У него кто-то есть. – Она, нисколько не смущаясь, приложила ухо к двери. – Похоже, это Ник.
Она постучала, и Маргерит подумала, что ей легче провалиться сквозь землю, чем снова увидеть Чарлза.
– Может быть, мне подождать…
– Раз уж вы здесь, для него лучшим лекарством будет увидеть вас, – торопливо заверила ее Эмми, схватив за руку. Маргерит показалось, что Эмми продумала эту сцену еще до приезда в Леннокс-Хаус.
Дверь открыл Ник, его лицо просветлело при виде гостей.
– Эмми, Маргерит и… милый Джорджи. Чарлз плакал целый час, скучая по этому забавному мопсику, – засмеялся он. – Жить без него не может.
– Ты не обманешь меня, Ник. Ты уже приложился к бутылке, – сурово изрекла Эмми, принюхиваясь.
Ник изобразил на своем лице изумление.
– К бутылке, мадам? Это неправда. У меня на плечах совершенно ясная голова.
– Как бы там ни было, ты не должен смеяться над моим дорогим Джорджи. У него нежная душа, и он очень любит Чарлза.
– В это я искренне верю, я несколько раз испытал проявления его любви на себе – я имею в виду Джорджи.
– Довольно, Ник!
И в сопровождении Джорджи Эмми направилась в спальню. Мопс первым протиснулся в дверь.
– Как наш больной?
– Лучше, но настроение у него ужасное, – вздохнул Ник, пропуская их вперед. – Или он злится из-за боли, или случилось что-то еще. – Он подозрительно покосился на Маргерит. – Может быть, вы сделали или сказали что-нибудь, что могло привести его в такое дурное расположение духа?
– Не надо меня обвинять! – воскликнула Маргерит. – Я не била его палками и не забрасывала камнями.
– Но кто-то же сделал это! Чарлз говорит, что видел чью-то фигуру, а затем потерял сознание. Засада, – тихо, чтобы не слышала Эмили, прошептал Ник.
Маргерит прижала руку к горлу, стараясь скрыть страх.
– Это могли быть контрабандисты или другие разбойники.
– В вашей роще?
– Разбойники ходят где хотят. Мне неизвестны их планы.
В воображении Маргерит возникло бледное лицо Монтегю Ренни, и у нее возникло дурное предчувствие, что именно Ренни и подкарауливал Чарлза. Но если это так, то какова причина? Ответ ясен: Ренни сам хотел заполучить ее, он уже несколько раз говорил об этом.
Вспомнив его угрозы, она еще острее почувствовала свою вину и пожалела, что не может вернуть вчерашний день. Если бы Чарлз не пришел к ней в дом, на него бы не напали. Если бы он ушел раньше, если бы она ласково поговорила с ним…
– Ему повезло, что, когда его ударили, у него на голове была шляпа, иначе он мог быть уже мертв.
Маргерит сжалась, словно ударили ее. Если бы он умер, это была бы ее вина. Она и сейчас чувствовала себя виноватой, но у нее появилась возможность помириться с Чарлзом.
Она смотрела, как Эмми входила в спальню. Ей навстречу вышел со страдальческим выражением лица камердинер с бульонной чашкой в руках. Маргерит услышала раздраженный голос Чарлза и смело шагнула через порог. Она была так уверена, что он захочет увидеть ее, что с улыбкой вошла в спальню и весело поздоровалась с ним.
Чарлз, с повязкой на голове, сидел на постели, откинувшись на подушки. Он осунулся и был бледен. Его лицо застыло, когда он увидел ее. Эмми уже подошла к постели, но, увидев выражение его лица, сказала:
– Я пойду проверю, как повар готовит для тебя обед. – Чуть заметно улыбнувшись Маргерит, она поспешно вышла из комнаты. Маргерит пожалела, что Эмми не осталась, чтобы поддержать ее.
– Я слышала, что вчера на тебя напали возле моего дома. Мне очень жаль, – нерешительно произнесла она и сделала шаг к кровати. – Если бы я не…
Он нахмурился.
– Не надо этих «если бы», Маргерит. Зачем ты здесь? Порадоваться моей слабости?
– Нет! Я очень испугалась, когда Эмми рассказала мне о несчастье. – Она переплела дрожавшие пальцы. – Я должна была приехать, понимаешь, я не могла бы ни есть, ни спать.
– Меня чуть не убили, а ты думаешь только о том, насколько это испортит тебе аппетит, – мрачно пробурчал он. Он отвернулся, чтобы не видеть ее. Из открытого окна тянуло теплым ветерком и доносилось беззаботное пение птиц.
– Нет! Я не это хотела сказать. Ты переиначил мои слова. Я хотела сказать, что совсем неравнодушна… очень неравнодушна… к тому, что случилось с тобой.
Она покраснела, сознавая, что распахнула перед ним свою душу. Она надеялась, что он поймет ее объяснение и смягчится.
Он снова с трудом повернул голову и посмотрел на нее.
– Неравнодушна настолько, что выйдешь за меня замуж? – спокойно осведомился он.
Но Маргерит не смогла ответить «да». Он заметил ее нерешительность и презрительно фыркнул.
– Если бы у меня не раскалывалась голова, я бы сам проводил тебя до двери. Тебе здесь нечего делать.
– Ты слишком торопишься, Чарлз. Я не намерена…
– Я не просил тебя приезжать сюда. По правде говоря, я устал от твоих капризов. – Его глаза потемнели от гнева. – Ты бы не колебалась и сразу приняла мое предложение, если бы узнала, что я уже не бедный человек.
– Ты ошибаешься! – с отчаянием вскричала она. Разговор принимал дурной оборот, хуже, чем она ожидала. – Твои деньги тут ни при чем.
– Несмотря на все твои заверения, ты довольно скоро выйдешь замуж за кого-нибудь очень богатого. Не сомневаюсь…
Маргерит бросилась к нему, сжимая от волнения руки.
– Ты несправедлив, Чарлз! Я не расчетлива, и у меня не такой уж плохой характер.
– Ты выйдешь замуж ради того, чтобы удовлетворить свои плотские желания, и ты не выйдешь за бедного джентльмена.
Маргерит вскипела:
– Какой же ты злой! Ты груб, и неблагородно обвинять меня в том, что я выйду замуж только ради удовлетворения своих желаний и ради денег.
Его губы скривились в циничной улыбке.
– Если не мужа, то любовника ты заведешь очень скоро. Ты подождешь, пока не появится подходящий богатый идиот.
– Не забывайте, сэр, что именно к вам я бегала на свидания, – сказала она. – Вы не одну неделю потратили на то, чтобы подготовить мое падение, и это доказывает, что я не ветреница, какой вы хотите меня изобразить. – Она прижала ладони к пылающим щекам и посмотрела ему в лицо, надеясь вновь увидеть его улыбку.
– Ладно, Маргерит. Ты отвергала мои предложения. До сих пор.
Он схватил сложенный листок бумаги, лежавший на покрывале, на который она не обратила внимания.
– Сегодня утром я получил письмо от моего поверенного. Он сообщает мне, что я унаследовал титул маркиза Рэнсфорда от дальнего родственника… и небольшое состояние. Поэтому не рассмотришь ли ты предложение выйти замуж за маркиза с деньгами? Все деньги будут в твоем распоряжении.
– Ты принимаешь меня за холодную, бессердечную… жадную женщину. Я не приму предложения, сделанного с таким цинизмом.
– К сожалению, – с насмешкой в голосе сказал он, – у меня слишком кружится голова, а то бы я опустился на одно колено и почтительно просил твоей руки.
– Ты смеешься надо мной! – воскликнула она, подавляя желание выбежать из комнаты. – Это несправедливо. Мне не следовало приезжать.
Он согласно кивнул.
– По-моему, ты все сказала вчера, и моя рана ничего не изменила в наших отношениях. Не надо притворяться, что ты ко мне неравнодушна.
– Я не притворяюсь, – прошептала она, но он ее не слушал. С таким же успехом она могла разговаривать со стеной. Она хотела взять его руку, но он отдернул ее.
– Уходи. Думаю, мы больше не встретимся, – холодно произнес он.
Она посмотрела на его четкий профиль и вдруг поняла., что его слова отняли у нее надежду на счастье.
– Прощай, Чарлз. Прости, если причинила тебе боль. Мне искренне жаль.
Глава 17
– Черт побери, Чарлз, что ты сказал Маргерит? Она ушла в слезах. Выбежала из дома, и я не услышал от нее ни одного внятного слова. – Ник опустился в кресло, стоявшее у кровати с зеленым парчовым балдахином, и уставился на друга.
– Камень заплакал, – равнодушно заметил Чарлз, – от жалости к себе.
– Что произошло между вами, почему ты говоришь с такой горечью?
– Отказ, еще один. Полагаю, теперь дорога тебе открыта, но не удивляйся, если она выберет кого-то с большими деньгами, которых у тебя нет.
– Что-то другое, хуже отказа, должно было случиться, чтобы в твоем голосе звучало столько сарказма. – Ник испытующе посмотрел на Чарлза, но тот отвел глаза.
Голова у Чарлза разрывалась от боли, и тошнота подступала к горлу. Она стояла рядом, его богиня, так близко, что он мог бы коснуться ее. На ее лице он видел тревогу, но не любовь, как ему бы хотелось.
От ощущения пустоты и боли в груди голова у него заболела еще сильнее.
– Давай не будем говорить об этом сейчас, – попросил он.
– Хорошо, как пожелаешь. – Ник вздохнул, теребя вышивку на жилете. – Как я понимаю, ты знаешь, кто на тебя напал?
– Я никого не видел, но есть только один человек, затаивший на меня злобу. Монтегю Ренни. Кроме того, он неотступно следит за Маргерит. Он или нанял кого-то, или подкараулил меня сам. Он не решился бы открыто встретиться со мной, трус проклятый. – Чарлз закрыл глаза, не зная, как успокоить сильную боль в голове.
– Кстати, как только мне рассказали о нападении на тебя, я отправился на поиски Ренни. Его дом закрыт, и неряшливо одетый слуга сообщил мне, что хозяин уехал неделю назад. Он не сказал куда. Ренни может быть где угодно, скорее всего слоняется вокруг дома Маргерит или отправился в Европу с каким-нибудь поручением. В конце концов, он шотландец и, думаю, до сих пор предан Стюарту.
– Он не уедет далеко от Маргерит, – проворчал Чарлз. – Прошу тебя, не спускай с нее глаз.
– Ты хочешь сказать, пока ты не сможешь делать это сам? – усмехнулся Ник.
– Нет. Не имею желания цепляться за нее как влюбленный юнец. Я перевернул эту страницу, и в моей новой жизни Маргерит нет места.
Пять миль шла Маргерит домой через лес, холмы и зеленеющие долины. За долгую утомительную дорогу боль в ее сердце должна была бы утихнуть, но она почему-то не утихала. Временами, вспоминая слова Чарлза, она останавливалась и прикладывала руки к груди. Такие жестокие, холодные, бездушные слова – он делал ей предложение, словно предлагал взаймы деньги, чтобы она смогла оплатить счет торговцу или купить новую мебель.
Он был оскорблен – и поэтому оскорблял ее. Ей следовало бы понять это и не терять надежды, что он еще вернется к ней. Теперь она видела его другими глазам и знала, что хочет быть его возлюбленной.
Он уже не был другом детства, частью ее жизни, хотя и отдалившимся в последние годы. Он был зрелым мужчиной, изумившим ее своей страстью. О чем он думал, чего желал, она не знала, но зато знала, что он сочиняет любовные стихи, в которых он открыл ей свою душу.
Маргерит дошла до края луга, раскинувшегося позади ее дома. Усталая, в испачканном платье, она брела по траве и поглядывала на то место, где еще недавно была так счастлива с Чарлзом. Теперь это казалось ей сном. Пот стекал по ее лицу, и она то и дело вытирала его носовым платком.
Тихий летний день выдался жарким, навевавшим дремоту. В роще можно было укрыться от солнца, и Маргерит ускорила шаг, направляясь по тропинке к конюшне. Ей придется выбросить туфли, они совсем развалились. Во всяком случае, она смогла пережить самые трудные минуты, и дальше будет легче. И это ее утешало.
Не успела она завернуть за угол, как увидела на террасе Ренни, о чем-то спорившего с Прюнеллой. Старушка сжалась от страха, слушая Ренни, который, согнув свое длинное тело, что-то сердито ей выговаривал.
Гнев охватил Маргерит. Неужели она никогда не избавится от этого проклятого Ренни? Хорошо, что он хотя бы не привел солдат. Он поверил ее угрозам и знает, что потеряет не меньше, чем она.
Она побежала к террасе.
– Мистер Ренни! – возмущенно закричала она. – Что вы здесь делаете? Я говорила вам, это моя собственность, держитесь от нее подальше. – Маргерит подошла и встала рядом с Прю, обняв ее за плечи. – Он больше не будет беспокоить вас, – пообещала она, ласково подтолкнув ту к двери. За дверью мелькнула тень, и она поняла, что Софи за ними подсматривала.
Ренни сел на перила террасы, показывая, что не торопится уходить. Маргерит задыхалась от гнева, но сознавала, что криком Ренни не испугаешь. Она заметила его лошадь, привязанную к яблоне, и две дорожные сумки, перекинутые через седло. Тонкий слой пыли покрывал его плащ и шляпу.
– Почему бы вам не продолжить ваше путешествие, мистер Ренни? Так было бы лучше для всех нас. – Она вытерла лицо влажным платком. Она устала и была подавлена, у нее не было сил противостоять ему. На его длинном лице мелькнула злая усмешка, зеленые глаза холодно смотрели на нее.
– Я приехал к вам, Маргерит. Все мои пути ведут к этому дому.
– Очень жаль! – резко ответила она, окончательно потеряв терпение. – Вы знаете, что бесполезно меня принуждать. Мое решение неизменно относительно денег и вашего предложения.
– Во время нашей последней встречи ваш отказ разжег мою страсть, – тихо проговорил он и поднялся. Он отбросил в сторону палку, которую очищал от коры, и подошел так близко, что Маргерит почувствовала запах пота и грязного белья. Она подавила желание убежать в дом и захлопнуть перед его носом дверь. – Я обдумал ваше предложение. И пришел к выводу, что мне не так уж нужны ваши деньги. Мне нужны вы, Маргерит. Я околдован вами.
Она ахнула от негодования.
– Я никогда не свяжу свою жизнь с убийцей! Вы не только убили сержанта Рула, но чуть не убили вчера лорда Мортимера. Вас надо повесить.
– Вы то, что мне нужно, Маргерит. Я схожу с ума от желания обладать вами.
Маргерит с брезгливой гримасой на лице слушала его излияния. Это уже второе циничное предложение за один день. Она едва сдержалась, чтобы не разразиться истерическим хохотом.
Она оттолкнула его.
– Отойдите! Меня тошнит от вашей вони. Если вы не уйдете, я пожалуюсь на вас капитану Эмерсону.
Ренни засмеялся и схватил ее руки так крепко, что она не могла их вырвать.
– Маргерит, если вы выйдете за меня замуж, мы вместе преодолеем все трудности и вам больше никогда не придется считать каждый пенни.
Маргерит не смогла сдержать насмешливой улыбки.
– Вы предлагаете мне мешок денег? Если вы надеетесь, что я поверю вам, то вы еще глупее, чем я думала. Вы же преследуете меня из-за денег, или вы забыли об этом?
Он стиснул ее руки своими костлявыми пальцами с такой силой, что она застонала от боли.
– Вам нечего терять, но, отказав мне, вы лишитесь последнего, – прошипел он.
– Пусть меня повесят, но я не выйду за вас, – сквозь сжатые зубы процедила она. – Вбейте это в свою тупую голову раз и навсегда.
Он посмотрел на нее бесконечно долгим леденящим взглядом, от которого у нее по спине побежали мурашки. Ее охватил страх.
– Я убью тебя, – услышала она его свистящий шепот. Он, отпустив ее руки, спрыгнул с террасы. – Берегись, Маргерит.
По мере того как она осознавала всю серьезность его угрозы, страх все сильнее овладевал ею. Она смотрела ему вслед и чувствовала, как на нее повеяло могильным холодом.
С приглушенным стоном она вбежала в дом и тут же столкнулась с Софи.
– Вы слышали, что он сказал? – в ужасе пролепетала она. Софии с замкнутым выражением на смертельно бледном лице произнесла:
– Он просил вас выйти за него замуж. Вы должны считать себя счастливой женщиной. – Она повернулась и выбежала из комнаты прежде, чем Маргерит успела что-либо ответить.
Маргерит ошарашенно посмотрела ей вслед. Наконец придя в себя, она решила выпить бокал хереса, чтобы успокоить нервы.
Смерть. Ренни пригрозил, что убьет ее. Ей вдруг показалось, что стены угрожающе надвигаются на нее, как будто были с ним в заговоре. Он способен на убийство. А она ничего не может сделать, лишь по возможности его избегать. Уехать. Заставить его забыть о ней.
В доме было пусто, в нем царило зло, и настало время сделать последний шаг, чтобы покончить с памятью о Ленноксе. Она продаст дом и напишет завещание, на случай если Ренни осуществит свою угрозу.
Прошло две недели. Маргерит выставила имение Леннокса на продажу и привела дела в порядок.
– Я получила приглашение от моей старой подруги Луизы, леди Вудвайн. Она приглашает нас к себе в Суррей на праздник. Пишет, что будет много всяких развлечений, – сказала Маргерит Прю и протянула ей приглашение.
Лицо Прю расплылось в улыбке:
– Хорошо бы сменить обстановку. Должна признаться, я чувствую себя в этом доме неуютно. В нем пусто, и соседи как-то странно на меня смотрят, когда я проезжаю по деревне.
– Мне очень жаль, что вам пришлось столкнуться с таким неуважением, но я выплатила долги, и мы вольны жить так, как хотим.
Прю подошла к ней и покосилась в сторону коридора. Слуг не было видно.
– Сказать вам по правде, мрачный вид Софи действует мне на нервы. Хотя мне жаль молодую леди, такую замкнутую и такую несчастную.
– Я несколько раз пыталась разрушить стену, которой она отгородилась от нас, но пока безуспешно, – тихо ответила Маргерит. – Я ее спрошу, не желает ли она поехать с нами в Суррей.
– Заранее могу сказать, что она не оставит этот дом. Она странным образом привязана к нему, словно надеется, что, если будет ждать достаточно долго, Литгоу к ней вернется.
– Ей давно пора смириться с его смертью. Прю одобрительно похлопала Маргерит по руке.
– Я так рада, что вы сделали все, чтобы оставить прошлое позади. И вы были так добры к этой сердитой женщине наверху. С нашей поддержкой у нее все наладится. Я горжусь вами, Маргерит.
– Спасибо, Прю. Я напишу Луизе, что мы принимаем приглашение. Мне ужасно хочется увидеть новые лица. Уже и не помню, когда я последний раз видела Луизу и ее многочисленных отпрысков. Подумать только, когда-то она была моей соседкой, такое воздушное создание, все платья были ей велики, а теперь она солидная матрона, у которой четверо детей.
– Пора бы и вам обзавестись семьей, – многозначительно подняла брови Прю и, тяжело вздохнув, отправилась искать свое рукоделие, а Маргерит поднялась наверх к золовке. Софи наотрез отказалась ехать в имение Вудвайнов.
– Кто-то должен присматривать за домом в ваше отсутствие. Слугам я не доверяю, – решительно заявила она.
Маргерит жадно всматривалась в длинную аллею, по которой старая карета, в которой ехали они с Прюнеллой, приближалась к дому подруги ее детства. Прекрасный, из красного кирпича и мрамора, Индиго-Хаус возвышался на лужайке в окружении дубов, тополей и вязов. В главной части здания было три этажа, и от нее по бокам отходили два более низких крыла. Парадный вход представлял собой длинный портик, над которым по всей длине дома тянулся балкон. Высокие окна блестели на солнце, а над крышей весело развевалось красно-зеленое знамя рода Вудвайнов. Луиза увлекалась историей средних веков и коллекционировала старинные гобелены и оружие.
Маргерит вспомнила, что гостиная в Индиго-Хаусе была обставлена в стиле парадного зала в замке тринадцатого столетия. На высоком, в сорок футов, потолке темнели резные балки из каштана, пол был выложен каменными плитами, а на почетном месте красовался старинный восьмиугольный очаг, которым никогда не пользовались. Он напоминал гостям о давно прошедших временах. Белые стены были украшены гобеленами и рогами оленей.
Луиза встретила их у парадного входа. И когда Маргерит приблизилась к ней, заключила ее в благоухающие объятия. Крупная и по-матерински ласковая Луиза чуть не задушила маленькую Маргерит, но та много лет не чувствовала себя так уютно, как сейчас в объятиях Луизы.
– Как давно мы не виделись! Лет семь или больше. – В голосе Луизы слышалось удивление. Она весело смотрела на Маргерит чуть выпуклыми карими глазами, и от улыбки на круглых щеках появились ямочки. Пухлые руки утонули в пене кружев. Кружева были единственным украшением, которое позволяла себе дама, считающая себя женщиной со скромными запросами, несмотря на то что Джон, пятый граф Вудвайн, обладал несметным богатством и пожизненным правом находиться при дворе короля Георга.
– Я так рада, что ты пригласила нас, – честно призналась Маргерит. – Мне просто необходимо подышать другим воздухом. – Она подобрала юбки и последовала за своей величественной хозяйкой. Прюнелла присоединилась к небольшой процессии, с любопытством разглядывая убранство дома.
В длинном зале с ливрейными лакеями у каждой двери стояли статуи, на стенах висело начищенное до блеска оружие, в одну из стен был встроен лепной камин в итальянском стиле. Лестница в виде лиры устремлялась вверх, переходя там в галерею. «Я уже отвыкла от такого великолепия», – подумала Маргерит, идя рядом с восторженно лепечущей Прю.
– Лакеи отнесут наверх ваши сундуки. Надеюсь, вы привезли с собой бальные платья? Вы, конечно, будете на нашем балу, а затем вместе с нами посетите и другие. Горничные помогут разложить ваши вещи, а затем я хочу, чтобы ты рассказала мне о себе, Маргерит. Спускайся в гостиную, когда приведешь себя в порядок, – сказала Луиза.
