Текст книги "Мелиан. Охота Дикой Кошки (СИ)"

Автор книги: Мария Грас

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 30 страниц)

Будь у меня голос, я бы закричала. Но губы не слушались, а голосовые связки не откликались на

все попытки исторгнуть хоть какой-нибудь звук. Мне оставалось только безмолвно наблюдать.

Бывший возлюбленный неподвижно стоял передо мной, безжизненно опустив руки. Лицо его было

страшно: ввалившиеся щёки, тонкие губы, обнажающие зубы в кривой усмешке, пустые глазницы,

из которых сочилась мерцающая жидкость. В его облике не осталось ничего от того красавчика-

пирата, которого я когда-то самозабвенно любила; сейчас это была скелетоподобная пародия на

человека, обтянутая истлевшими лохмотьями некогда белоснежной рубашки и кожаных штанов.

Призрак вздрогнул и повел ввалившимся носом, как собака, принюхивающаяся к подачке. Чёрные

провалы глазниц обратились ко мне. В голове прошелестел глухой голос:

«Здравствуй, крошка».

Высохшие губы пирата не шевелись, но слова отчетливо звучали в моём мозгу:

«Ты рада меня видеть?»

Говорить я не могла. Но что мешало попробовать ответить ему его же способом?

«Здравствуй, Моррис», – мысленно сказала я, стараясь сосредоточиться на произносимой фразе и не

отвлекаться на полнейшую нереальность происходящего.

Уголки рта Сокола разъехались в сторону.

"Раньше ты была более ласковой, крошка. Ты уже нашла замену мне? Интересно, у него ты глаза

тоже выцарапаешь?"

Будь это под силу, я стиснула бы кулаки. Сам вид бывшего любовника внушал омерзение и

гадливость, какие возникают при виде жирного червя.

«Уходи, Сокол. Ты мёртв».

«Разумеется», – оскал покойника стал шире. Ещё чуть-чуть, и кожа на щеках лопнет. – "Я мёртв по

твоей милости. Быстро же ты утешилась, Мелиан. Надо было оставить тебя на твоём убогом

островке. Я показал тебе почти весь мир – и какова была твоя благодарность?"

Я промолчала.

"Теперь ты ищешь Призрак. А кто натолкнул тебя на такую мысль? Ты украла мою мечту! Мою

единственную цель в той никчемной жизни!"

«Теперь это моя цель. Моя мечта».

Сокол склонил голову набок. Голос в моей голове приобрел оттенок саркастического злорадства.

"А сумеешь ли ты найти его? Отыскать все вехи на своём пути, по которым ляжет одна-

единственная дорога?"

43

Мелиан. Охота Дикой Кошки.

«Я уже отыскала одну», – мне очень не хотелось что-то доказывать Моррису, но ответы так и

рвались в сознание, стремительно обретая вид мыслей. – "Она здесь, во дворце калифа! И завтра я

её заполучу!"

«Тц-ц-ц», – мертвец издевательски-укоризненно покачал головой. – "А сумеешь ли ты найти её?

Подумай, крошка. Не кажется ли тебе, что ты ищешь чёрную кошку в тёмной комнате? Ведь у тебя

всего-то и есть, что рассказ пьяного забулдыги да глупая самонадеянность. А если этой самой

кошки не окажется в комнате – что тогда делать будешь?"

Боги, как же я ненавидела его. Чувство это нахлынуло внезапно и сполна, поглотив остатки страха,

блуждающего во мне. Я ненавидела его за эти насмешки, за предательство, за то, что заставил

меня убить его.

За то, что исковеркал мою душу.

Призрачные обрубки его рук протянулись ко мне узловатыми ветвями.

«Ты ещё пожалеешь о том, что сделала со мной, крошка».

«Светлячок» сорвался с гнилой ладони и упал мне на плечо.

Приступ панического ужаса болезненно сдавил мою глотку. Я выгнулась, хватая ртом спёртый

воздух, выдавливая из легких едва слышный сип, и... проснулась.

***

Лёгкий ветерок шевелил занавеси на окнах, принося облегчение и обдавая лицо свежим

дуновением. Мир вновь наполнился звуками: где-то в окрестностях дворца мелодично заливалась

ночная птица; снизу доносилось приглушенное бормотание стражников "Лилии" и чей-то

раскатистый храп.

Я лежала на боку, судорожно сжимая горловину абаны. Пропитанная потом одежда неприятно

холодила тело. Левая рука, откинутая в сторону, отозвалась неприятным покалыванием при

попытке пошевелить ей. Ко лбу прилипли пряди волос, а в горле царапало, словно я наглоталась

сухого песка.

Поморщившись, я перевернулась на спину, тяжело дыша и приходя в себя. Что это было? Кошмар?

Они перестали мучить меня несколько месяцев назад. Тогда что же? Все выглядело настолько

реальным... и Сокол...

Я хрипло вздохнула и обтёрла дрожащей ладонью лицо, липкое от пота. Пальцы нащупали две

подсыхающие полоски на щеках. Неужели во сне плакала?

Неужели Сокол даже после смерти продолжает что-то значить для меня?

Я резко села на кровати и стянула абану. Пропитанные потом вещи, касаясь кожи, вызывали во мне

брезгливую дрожь и неприятные воспоминания.

Швырнув одежду на пол, я накинула халат, взъерошила волосы и принялась жадно пить холодную

воду из хрустального графина, заботливо поставленного на прикроватный столик. Вода немного

отрезвила меня и прояснила прочно засевший в мыслях сумбур. Ночные страхи стали понемногу

съёживаться, отступая в глубину комнаты. Постепенно неистовое биение сердца стало ровнее,

замедлило ритм и перестало отдаваться в горле; вместо деревянной скованности возникло

желание выйти из комнаты, подышать полной грудью и хорошенько обдумать происходящее.

Если Вы нашли этот роман в Сети, пожалуйста, дайте знать оценкой или отзывом Ваше отношение

44

Мелиан. Охота Дикой Кошки.

к произведению. Авторская страница на Лит-Эре: https://lit-era.com/author/novels/mariya-gras-u9590

Группа ВК: http://vk.com/grass_in_the_wind

***

Двери комнаты выходили в открытую галерею, с балюстрады которой открывался вид на

внутренний двор "Лилии небес" – изысканный многоуровневый сад с миниатюрными прудиками,

полными экзотических рыб, аллеями фруктовых деревьев и изящными статуями. Во время дневной

экскурсии я не успела толком разглядеть и оценить кропотливую работу дворцовых садовников, и

сейчас мне представилась именно такая возможность.

Втайне радуясь, что рядом нет калифа с его высокопарными речами и непонятными обидами, я

облокотилась о перила галереи и поплотнее запахнула халат. Ранаханнские ночи отличаются той

особой прохладой, что приходит в жарких странах на смену дневному палящему зною.

В серебристо-молочном свете убывающей луны сад казался хайаньской акварелью, нарисованной

на тончайшем шёлке. Казалось, только дотронься до него рукой – и волшебное очарование

исчезнет. Каскадом звёзд белели внизу цветы сумеречной гайаты – растения с невзрачными

листьями и огромными, похожими на фижмы алдорских придворных красоток, цветами. Они

распускаются только после захода солнца и неистово благоухают, приманивая ночных бабочек.

Нежный аромат слегка успокоил меня. Я глубоко вздохнула и подняла голову, с наслаждением

любуясь таким родным куполом неба, чей бархат был усыпан гвоздиками звёзд.

Эмоции распирали грудь. Я стала тихонько напевать старую моряцкую песенку, услышанную когда-

то от Одноглазого Тома, когда позади раздался голос:

– Вы не спите, Каэрре-хэннум?

Я испуганно поперхнулась, откашлялась и сердито ответила, не оборачиваясь:

– Капитан Коннар, неужели дворцовый этикет позволяет так бесшумно подкрадываться и пугать

гостей?

Рядом со мной возникла массивная фигура северянина. Капитан облокотился на перила и тоже

задумчиво уставился на сад. Я украдкой рассматривала его: он сменил бежевую с серебром

дисдасу, в которой щеголял днём, на более простую, чёрную, и теперь напоминал огромного

ястреба, приготовившегося схватить добычу. Его огромный рост вновь пробудил во мне

совершенно ненужное ощущение хрупкости и беззащитности, но я уже не чувствовала ни

малейшего страха.

– Я простой воин, хэннум, – сообщил капитан, то ли умело притворяясь, то ли действительно не

замечая моих взглядов. – Все эти условности и правила – полная чушь. Мне платят за то, чтобы я

следил за безопасностью дворца и его обитателей, а не расшаркивался по каждому пустяку.

Я почувствовала невольную симпатию к наёмнику и позволила себе слабую улыбку:

– Похвально.

Капитан повернул голову и пристально посмотрел на меня, прищурив чуть раскосые тёмные глаза:

– А вы так и не ответили, хэннум. Что вы тут делаете? Не хотелось бы поутру недосчитаться столь

важной гостьи.

Я обезоруживающе развела руками, стараясь не выдавать напряжения:

– Вы угадали, капитан: мне не спалось. Тяжело, знаете ли, засыпать в незнакомом месте. Вот я и

45

Мелиан. Охота Дикой Кошки.

решила, что небольшая прогулка по свежему воздуху – это отличное лекарство от бессонницы.

Могу ли я считать, что мы пришли к единому мнению?

Капитан тряхнул густой гривой волос и раскатисто рассмеялся:

– Каэрре-хэннум, то, что для вас легкая прогулка, для меня – еженощный обход дворца.

– Были случаи? – уточнила я, вспомнив его слова о важной гостье. Капитан вновь улыбнулся.

Напряжение пошло на спад.

– Это дворец самого важного человека в Ранаханне, хэннум. Здесь нужно быть постоянно готовым

ко всему.

Я побарабанила пальцами по перилам балюстрады и вспомнила ещё кое-что:

– Капитан Коннар, пока вы не продолжили свой обход, можно вопрос?

Наёмник склонил голову, внимательно глядя на меня.

– Этим днём вы сказали странную фразу, мол, я сама не знаю, во что ввязалась, но так и не

пояснили, что вы имели в виду. Почему бы вам не сделать этого сейчас?

Северянин медленно повернулся лицом к саду. Его голос, прозвучавший после

непродолжительного молчания, был низким и на редкость серьёзным:

– Я повторюсь, хэннум: я воин. Воин не имеет право на ошибочные суждения и выводы, особенно

если речь идет о его нанимателе. Просто позвольте дать вам небольшой совет: постарайтесь не

проводить много времени наедине с калифом. Он стал странным в последнее время.

– Странным? – изумленно перебила я. Капитан гневно глянул на меня и с нажимом продолжил:

– Я не могу точно сказать, в чём заключается его странность. Это не бросается в глаза. Однако моё

чутье – а оно меня ещё никогда не подводило, поверьте – в последние полгода упорно твердит, что

с ним неладно.

– Исчерпывающее объяснение, – вздохнула я. – Только оно как-то не очень вяжется с вашим грозным

заявлением.

Ответом мне вновь стал раздражённый взгляд из-под нахмуренных бровей: капитан явно не

переносил, когда ему перечили. Он помедлил ещё немного, а затем вдруг распрямился, отстегнул

что-то от пояса и протянул мне:

– Возьмите это, хэннум. Надеюсь, вам оно не пригодится, но раз вы такая недоверчивая, пусть это

станет гарантией вашей безопасности.

Я удивленно рассматривала простые кожаные ножны, в которые был вдет недлинный острый

кинжал с рукоятью, замерцавшей инкрустацией в дрожащем лунном сиянии.

– Спасибо, но...

– Считайте это проявлением чувства долга капитана дворцовой стражи! – отрезал северянин столь

безапелляционно, что мне не осталось ничего, кроме как принять подарок. – Носите его всегда с

собой. Это мой личный кинжал, поэтому я даю его вам на время; вернёте перед отъездом.

Спокойной ночи.

Капитан коротко поклонился мне и удалился размашистым, но абсолютно бесшумным шагом.

Я медленно вытянула оружие из ножен и задумчиво провела пальцем по холодному лезвию.

Спасибо за предупреждение, капитан. Похоже, я судила о тебе слишком предвзято.

46

Мелиан. Охота Дикой Кошки.

Надеюсь, завтра всё пройдет гладко.

Надеюсь, ты не будешь мне больше сниться, Сокол.

44 – амулет видения – морской амулет, в который встроен самоцвет, как правило, кварц или

лазурит, позволяющий владельцу видеть достаточно отдаленные от него предметы;

***

Белоснежная пена, вздымающаяся вокруг мириадами радужных пузырьков, нежно ласкала кожу и

благоухала горной розой. Горячая вода с растворёнными в ней ароматическими солями

обволакивала тело и вкрадчиво шептала что-то при малейшем движении. От кипящей воды в

специальных чанах, расставленных вдоль изразцовых стен, поднимался пар. Очевидно, в воду были

добавлены какие-то травяные настои, потому что от каждого вдоха голова сладко кружилась.

Я полулежала в небольшом бассейне, утопленном в мраморный пол первого отсека – химама –

дворцовой бани, положив локти на вызолоченный бортик, откинув назад голову и прикрыв глаза.

Мои плечи растирал один из прислужников химама; другой, низко склонившись, бережно

массировал ступни. Я парила на верху блаженства. Если уж жизнь дарит шанс почувствовать себя

королевой, стяжающей все мирские блага, то тягчайшим грехом будет такой возможностью не

воспользоваться.

До обещанного визита калифа оставалось ещё много времени. В конце концов, уже завтра меня не

будет в "Лилии". Нет ничего зазорного в том, что я испытаю на себе все радости ранаханнского

гостеприимства. К тому же, по истечении отвратительно проведенной ночи (после беседы с

капитаном Коннаром мне так и не удалось сомкнуть глаз), отчаянно хотелось окунуться с головой в

воду и смыть с себя все страхи и переживания, жадно тянущие ко мне свои липкие лапы из глубин

сновидений. Едва дождавшись, когда солнце поднимется над горизонтом, я вызвала Тариба при

помощи нефритового свистка и попросила проводить меня в купальню при дворце. К чести слуги

нужно сказать, что он ни единым движением брови не выказал неудовольствия по поводу каприза

заморской гостьи рано поутру и пообещал устроить всё в лучшем виде. Мне была обеспечена

роскошнейшая ванна в химаме, два молчаливых прислужника и множество приятнейших

мгновений, наполненных упоительным блаженством.

Дарсан проснулся, когда я стояла на пороге комнаты, собираясь в купальню. Сонно моргая глазами,

он выслушал наставления относительно дальнейших приготовлений и поплёлся одеваться,

пообещав сообщить мне, если случится что-то непредвиденное...

...Прислужник закончил с плечами и принялся размеренно расчесывать волосы костяным гребнем.

Тем временем в помещение, окутанное душистым паром, неслышно вошел Тариб с подносом. На

нём стоял высокий керамический кувшин и чашка. Если бы не привычка всегда быть начеку и

отдыхать с полуприкрытыми глазами, я бы испугалась, когда слуга внезапно возник около

химамщиков. Коротко кивнув им, он поставил рядом со мной свою ношу. Из носика кувшина

потекло благоухание мяты и розмарина, и Тариб, повинуясь моему одобрительному кивку,

наполнил чашку янтарной тягучей жидкостью. С благодарностью приняв её и сделав глоток

восхитительного напитка, я спросила:

– Что это такое, Тариб?

– Нага-айлэ, хэннум, – почтительно ответил он. – Особый чай, который у нас пьют по утрам. Он

бодрит и вызывает приток сил на целый день.

– Да уж, сейчас это мне просто необходимо, – вздохнула я, смакуя обжигающий напиток. Тариб

неподвижно стоял рядом, почтительно сложив руки на поясе.

Чувствуя, как одурманенный недосыпом разум начинает проясняться, я допила нага-айлэ и с

благодарностью передала опустевшую чашку Тарибу. Тот принял её с поклоном, будто брать что-то

из моих рук было для него неземным благом, и вопросительно взглянул на меня:

– Желает ли хэннум ещё чего-нибудь?

47

Мелиан. Охота Дикой Кошки.

– Пожалуй, нет, – лениво протянула я. – Хотя... Ты не мог бы прислать ко мне служанку? Она помогла

бы мне уложить волосы. Мой слуга совершенно ничего в этом не смыслит, да и вообще мужским

рукам я прическу не доверю.

Тариб застыл. Поднос в его руке дрогнул. Чашка со звяканьем поцеловалась с кувшином.

– Хэннум, во дворце не прислуживают женщины, – сообщил он деревянным голосом.

– Правда? – не на шутку удивилась я, припоминая, что за всё время пребывания в "Лилии" мне на

глаза не попадалось ни одной невольницы. – Почему же?

– Это приказ лучезарного калифа, – тем же тоном продолжил слуга.

Вот чудеса. Неужели калиф и впрямь благоволит к мужскому полу? Но тогда непонятно наличие

гарема. Я хотела деликатно уточнить эту деталь у Тариба, однако заметила нечто, сбившее меня с

мысли.

Химамщики, что делали мне массаж, стояли неподалеку и обсуждали что-то при помощи жестов. В

воздухе мелькали смуглые пальцы, ловко складываясь в неизвестные мне узоры, а губы плотно

сжимались, не пропуская ни звука. Оба были немы!

– Они вхожи в гарем лучезарного, – обронил непонятную фразу Тариб, правильно истолковав мой

изумлённый взгляд.

– И что?

– Прислуге, приписанной к наложницам великого калифа, рассекают горло, лишая возможности

говорить, – сумрачно пояснил Тариб. Я оторопела:

– Это же варварство!

Я умолкла. Конечно, варварство – с точки зрения обычного гражданина Алдории. Однако среди

пиратов бытуют и более жестокие обычаи – скажем, выжигание глаз королевским соглядатаям или

отрубание пальцев на ногах тем, кто бросил товарищей по команде в разгар боя.

Тариб бесстрастно глядел на меня и молчал. Я взволнованно произнесла:

– Но ведь раньше в "Лилию" допускалась прислуга женского пола! Мне рассказывал Дар... мой

слуга.

– Это было при Аэллам-хэннум, матери лучезарного, – пожал плечами Тариб. – Тэймуран-эгга

распорядился иначе.

Я схватилась за голову и принялась массировать виски. Очередное чудачество калифа. Такое

ощущение, что они поджидают меня в каждом закоулке "Лилии". Создается впечатление, что все

эти чудные законы и приказы продиктованы одним потаённым стремлением Теймурана. Знать бы

ещё, чего он добивается.

– Хэннум желает ещё что-нибудь? – мягко повторил Тариб.

– Нет, – твёрдо сказала я, делая нетерпеливый жест рукой. Радужное настроение улетучилось под

гнётом неясного страха, неприятно засосавшего под ребрами. – Пригласите сюда моего слугу, я

хочу, чтобы он принес мне чистую одежду.

На самом деле я просто хотела увидеть лицо человека, не принадлежащего к обитателям "Лилии":

после разговора с Тарибом все они стали казаться мне лицемерами.

Слуга низко поклонился, коснувшись пола, и направился к двери, властным мановением руки

позвав за собой немых химамщиков. На пороге он замер и обернулся, будто хотел что-то сказать. В

тот же момент в дверях появился запыхавшийся Дарсан, и Тариб ещё раз коротко поклонился и

удалился.

Я досадливо стукнула кулаком по бортику бассейна: это ж надо было парню появиться так не

вовремя! Не скрывая раздражения, я сухо спросила:

– Что-то случилось?

– Каэрре-хэннум, – выпалил Дарсан. – Вам прислали подарок!

***

Нежно-розовая айсанна(44) благоухала так, что аромат заполнял всю комнату. Среди огромных

48

Мелиан. Охота Дикой Кошки.

помпонообразных цветов стыдливо мелькали "жемчужинки" – мелкие, словно бусины, лишённые

запаха цветы, прекрасно смотрящиеся в букетах.

Мы с Дарсаном задумчиво смотрели на огромную россыпь соцветий, каскадом вырывающихся из

роскошной корзины.

– Думаете, это от калифа? – робко предположил юноша.

– Вряд ли, – спокойно ответила я: помпезный букет, произвел на меня впечатление, однако

неизвестному дарителю следовало бы приложить к нему что-нибудь более существенное. Хотя

почему сразу неизвестному...

Я протянула руку и осторожно выудила из буйства лепестков небольшой пергаментный

прямоугольник, сложенный пополам. На нём был изображен затейливый вензель и герб: рука,

держащая ятаган, на тёмно-зелёном поле. Развернув послание, я сразу узнала отправителя.

Первый визирь превзошёл самоё себя в изысканности речи. Восхваляя моё очарование и красоту,

он тонко намекал на желание более близкого общения и приглашал почтить его вниманием

сегодня же после захода солнца.

Я улыбнулась. Приятно, когда усилия не проходят даром, однако подобную дерзость я просто так

визирю не спущу. Прикусив губу, я задумчиво посмотрела на юношу.

– Садись за столик, Дарсан, и пиши ответ. Визирю будет приятно, если мы обратимся к нему на

родном языке.

– Каэрре-хэннум, так это цветы от него? А я не умею писать цветисто, – испугался парень.

– От тебя и не потребуется.

Я принялась ходить взад-вперёд по комнате, сплетая и расплетая пальцы. Дарсан послушно уселся

за столик и занёс над листком пергамента перо.

– Пиши: "Эхмат-эгга, я восхищена вашим даром. Цветы прекрасны, как жаль, что век их недолог..."

Написал? Дальше: "Увы, я не могу принять ваше предложение, ибо считаю, что молодой девушке

не приличествует соглашаться на уединенное вечернее свидание, пусть даже с таким интересным

человеком, как вы. Однако", – я подняла палец, призывая Дарсана к молчанию: он протестующе

открыл рот. – "Однако я готова увидеться с вами утром перед моим отъездом. Приходите в..."

Дарсан, ты запомнил какое-нибудь приметное помещение в "Лилии"?

Паренек пожал плечами и жалобно протянул:

– Калиф показал великое множество комнат, хэннум.

– Верно... – я постучала согнутым пальцем по верхней губе, и меня осенило. – Ладно. Пиши:

"Приходите в ту комнату, где мы впервые с вами увиделись. Уверена, в этот раз у нас найдется

гораздо больше тем для разговора". Написал?

Юноша аккуратно вывел последние слова и протянул мне пергамент; не глядя, я изобразила под

ранами затейливую роспись, придуманную только что, и, дождавшись, пока чернила высохнут,

бережно сложила листок. Придется использовать Тариба в качестве посыльного.

Дарсан взял другой листок и, хмурясь, нацарапал:

"Каэрре-хэннум, к чему это?"

Я лукаво взглянула на него и написала:

"Ничего страшного. Невинная шутка: я надеюсь, что к завтрашнему утру нас здесь уже не будет".

Глаза Дарсана вспыхнули; несколько мгновений он рассматривал послание, будто сомневаясь в его

подлинности, а затем вывел дрожащей рукой:

"Вы что-то придумали, хэннум?"

Я покачала головой. Парень разом сник, и я поспешила успокоить его:

"Только в общих чертах. Надеюсь, сегодняшний день прояснит всё до конца".

Дарсан прочёл и недоверчиво уставился на меня; я похлопала его по плечу и громко произнесла:

– Времени остаётся мало, Дарсан. Пойдем, поможешь мне выбрать подходящий наряд!

***

49

Мелиан. Охота Дикой Кошки.

Пунктуальность Теймурана Восьмого оказалась выше всяких похвал: ровно в полдень с первым

криком муаззина в дверь нашей комнаты требовательно постучали: явился посланник венценосной

особы. Низко поклонившись, он проводил нас в крытую галерею в западной части "Лилии" – там

уже ожидал властитель Ранаханна.

Его лицо показалось мне ещё более осунувшимся и серым со вчерашнего дня: его тоже терзали

плохие сны? Так или иначе, на обходительности калифа это не сказалось: судя по его благодушной

улыбке и светящимся энтузиазмом глазам, Теймуран Восьмой основательно подготовился к новой

встрече с заморской гостьей.

Правитель был не один: его сопровождал огромный темнокожий невольник, одетый в шёлковые

бежевые шаровары, подпоясанные широким чёрным кушаком, и кожаную безрукавку, крест-

накрест оплетённую ремнями. Иссиня-чёрная кожа выдавала в нём уроженца Набии – крохотного

пустынного государства на границе с Ранаханном. Вернее, Набию и государством-то назвать язык

поворачивался с трудом – это была территория бесплодных земель, населённая разрозненными

дикими племенами. Говорят, население Набии постоянно сокращалось из-за пристрастия

большинства граждан к людоедству. Так или иначе, из набийцев получались отличные

телохранители и преданные слуги. Их нравы отличались своеобразием: они беспрекословно

присягали на верность сильному противнику, сумевшему одолеть их, и служили ему верой и

правдой до самой смерти. Этим часто пользовались венценосные особы. Например, в личной охране

алдорского короля состояло шесть набийцев. И вот теперь я вижу, что и ранаханнский владыка не

устоял перед искушением заиметь в свою свиту одного. Интересно, набийца тоже лишили дара

речи?

Невольник смотрел прямо перед собой немигающим взглядом; на его непроницаемом лице не

дрогнуло и мускула, когда калиф поздоровался со мной. Опасливо поглядывая на телохранителя, я

низко поклонилась Теймурану, подобрала подол тёмно-синей галабены(45) и поцеловала

подставленное кольцо. Вознеся хвалу Солнцеликому за то, что он послал нам столь великолепную

возможность насладиться обществом друг друга, его величество хитро прищурился и

торжественно произнёс:

– Хэннум видела почти все чудеса "Лилии". Но все они стыдливо блекнут перед роскошью главной

сокровищницы Ранаханна!

Я незаметно перевела дух. Мои ожидания оправдались. Калифские мысли потекли в нужном

направлении. Прикинувшись изумленной, я прижала ладони к щекам и воскликнула:

– Неужели на свете может быть что-то прекраснее самой «Лилии»?

Теймуран засиял, как новенький золотой дорий. Скромно пожав плечами, он небрежно обронил:

– Придержите свой восторг, хэннум. Мы проводим вас в святая святых нашего государства и тогда,

поверьте, изумление ваше возрастёт тысячекратно!

Я округлила глаза, всеми силами выражая нетерпение и восторг, на деле чувствуя себя глупо.

Наверное, со стороны я выгляжу пустоголовой девицей, только и способной, что смотреть в рот

собеседнику, встречать каждое его суждение, порой далеко не самое умное, восторженными

ахами, и превозносить до небес его ум. Большинство мужчин приходят в восторг от подобных

глупышек: на их фоне кажутся себе всезнающими мудрецами. Это подстёгивает и замечательно

развязывает язык. Именно поэтому, как бы это ни претило моей натуре, я вынуждена часто

надевать эту маску.

Я не уважаю, просто не могу уважать мужчин, поддающихся на эту нехитрую уловку, рядом с

которыми я вынуждена играть чуждую мне роль. Но, увы, слишком мало на этом свете тех, кто

принял и понял бы меня такой, какая я есть.

И пока все они покидают меня.

Одноглазый Том сгинул в океане.

Сокола я убила сама...

...– Хэннум!

Я вздрогнула и, испуганно моргнув, очнулась от тягостных мыслей. На меня уставились две пары

50

Мелиан. Охота Дикой Кошки.

глаз: Дарсан – озабоченно, калиф – насторожённо. Набиец безучастно смотрел перед собой ничего

не выражающим белесым взглядом. Меня пронзило жуткое предположение – не слепой ли он?

– Прошу прощения, о лучезарный, – слабо улыбнулась я. – Сегодня мне привиделся плохой сон. До

рассвета глаз не сомкнула, вот голова и закружилась.

Насторожённость Теймурана моментально улетучилась. Законы ранаханнского гостеприимства

велят истово заботиться о комфорте и благополучии гостя. Он сочувственно предположил:

– Хэннум, возможно, вам не стоит обременять себя ещё одной прогулкой по дворцу?

– Нет-нет, пусть лучезарный не беспокоится, – быстро произнесла я, опасаясь, как бы властитель и

впрямь не передумал. – Всё в порядке, это лишь мгновенная слабость. Мне не терпится поскорее

увидеть то, что великий калиф так превозносит!

Фраза прозвучала надуманно: сочиняла я её второпях. Однако калиф не заметил фальши: видимо,

столь неприкрытый интерес гостьи к его сокровищам недюжинно польстил ему и затмил остальные

соображения.

– В таком случае следуйте за нами, хэннум! – торжественно объявил он и величественно простёр

руку вперед.

***

Изысканные коридоры и галереи опутывали внутренности "Лилии небес" хитроумной вязью, будто

гигантский песчаный паук(46) задумал сплести свой кокон в самом сердце столицы Ранаханна.

Если вчера я не заостряла внимания на этих бесконечных переходах-закоулках, то теперь, силясь

запомнить хотя бы примерный маршрут наших плутаний, порядком пала духом. Надежда на то, что

я смогу отыскать сокровищницу самостоятельно, подёрнулась дымкой и начала таять. В какой-то

момент мне стало казаться, что его величество умышленно ведёт нас извилистой дорогой:

гостеприимство гостеприимством, но заморским гостям вполне может прийти в голову попробовать

самим отыскать дорогу в сокровищницу.

Хозяин дворца возглавлял процессию, уверенным шагом минуя коридоры, устланные роскошными

коврами, открытые галереи, увитые диким виноградом, широкие мраморные лестницы с

золочёными перилами. Набиец неслышной кошачьей поступью следовал за своим господином. Я ни

разу не увидела, чтобы его глаза обратились к нам или как-то отреагировали на мир вокруг. Это

укрепило мою догадку.

Голос Теймурана эхом отражался от сводчатых потолков. Не умолкая ни на минуту, лучезарный

рассказывал о своих прославленных предках и какие достойные поступки он совершит, чтобы по

праву занять место в их числе. Очень скоро его слова слились в неразборчивое гудение, вызвав

неприятную ломоту в висках.

Дарсан угрюмо шёл, держась на шаг позади: слуге не пристало передвигаться наравне с госпожой.

Ощущая спиной, как растет его уныние, я, улучив момент, шепнула:

– Держись, осталось совсем немного!

– Пустое это, хэннум, – с безнадёжностью пробормотал Дарсан. – Я был невероятно глуп, когда

согласился помогать вам. Да и вообще, с чего это я вообразил, что могу вызволить Таллию? Нужно

ли это? Наверное, ей сейчас здесь гораздо лучше, чем в нашей убогой лачуге.

Будь мы наедине, я, не колеблясь, залепила бы парню пощечину. Не выношу, когда падают духом и

опускают руки, особенно если дело близится к развязке.

– Тебе доводилось слышать о бирюзовых акулах, Дарсан? – вкрадчиво спросила я, пристально следя

за разглагольствующим калифом.

Паренёк споткнулся, видимо, не ожидая этого вопроса, и несмело протянул:

– Н-нет.

– В таком случае я тебя просвещу. Бирюзовые акулы водятся на рифах, что тянутся между двумя

океанами. Они маленькие, не длиннее локтя, однако опаснее гигантских чёрных акул и ядовитых

скатов вместе взятых. Знаешь, почему?

51

Мелиан. Охота Дикой Кошки.

– Н-нет...

– Если потерпевший крушение попадает в воды, кишащие этими тварями, они сразу не

набрасываются, а окружают его и терпеливо ждут, когда их жертва выдохнется, устанет плыть и

прекратит бороться за свою жизнь с океаном. Как только бедолага сдастся, они набрасываются на

него и раздирают в клочья. Выбраться из окружения бирюзовых акул невозможно: твари тебя

попросту не пропустят.

– К чему вы это мне рассказываете, хэннум? – потрясённо прошептал парень.

Я жёстко припечатала:

– К тому, что мы с тобой сейчас, Дарсан, и есть потерпевшие крушение. А все, кто находится в

"Лилии" – бирюзовые акулы. Всё, чего они сейчас ждут, – это когда мы с тобой перестанем бороться

и сдадимся им на милость. Ты готов стать обедом для акул, Дарсан?

– Н-нет, – в третий раз повторил юноша хриплым голосом. – Кто вы, хэннум? Откуда вам известно...

– Значит, прекрати жаловаться на жизнь в тот момент, когда победа уже близка, – шёпотом

рявкнула я. Это прозвучало звонче, чем хотелось. Калиф мигом обернулся:

– Вы что-то сказали, хэннум?

– Вам послышалось, о лучезарный, – быстро ответила я. Дарсан умолк и больше не проронил ни

слова.

***

Перед нами возвышалась стена, тёсанная из гигантского куска розового мрамора. Коридор, по

которому мы пришли, уходил вниз, упираясь в неё и заканчиваясь тупиком. Со стены на нас грозно

взирали два странных существа, вырезанные в камне: человеческую фигуру, замотанную в тунику,

венчала голова хищной птицы с полным зубов клювом. За спинами птицеголовых застыли,

взметнувшись ввысь, крылья; в руках их обладатели сжимали алебарды, скрещенные ровно

посередине стены.

– Это Айгвар-эллы, могущественные стражники престола Солнцеликого Элоаха, да благословен

будет он и Пророк его, – благоговейно прошептал калиф. – Когда-то Солнцеликий призвал их из

Хаоса Забвения, дабы они помогли ему в борьбе с полчищами Эмира. Теперь Айгвары стерегут его