Текст книги "Мелиан. Охота Дикой Кошки (СИ)"

Автор книги: Мария Грас

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 30 страниц)

волнистую поверхность столба. Я ощутила, как по его телу прошла волна дрожи, и чешуйчатая

кожа пришла в движение. Я не могла видеть, что происходит, но ясно чувствовала, как складки

раздаются, выделяя что-то липкое и отвратительно пахнущее.

Больше медлить было нельзя, но и торопиться – тоже. Малейшее неверное движение – и

единственный ключ к спасению полетит на землю.

Кинжал удобно лег в руку, и я потащила его вверх, отчаянно борясь с массивной тушей и нехваткой

воздуха. Вытянуть рукоять со спрятанным внутри лезвием – ещё только полдела. Приставить его к

телу моего «тюремщика», орудуя одной рукой, да ещё и вслепую – вот где скрывается настоящая

проблема!

Потерпев несколько неудач и едва не обронив кинжал, я, наконец, нашла выход. Не спуская глаз с

чудища, я принялась раскачивать оружие верх и вниз, одновременно подтягивая его к себе. Дело

пошло на лад. Рукоять туго, но всё же поддавалась.

Тем временем липкая жидкость, капающая на меня, судя по ощущениям, начала деревенеть. Это

подстегнуло, и я сделала резкий рывок. Рукоять подскочила вверх, окунув в беспросветный ужас,

но вовремя остановилась так, как и было надо: упираясь задней частью мне в грудь, а прорезью – в

тушу чудища.

Оно почуяло неладное. Маятник плоской головы качнулся, и взгляду опять предстали ряды

игольчатых зубов.

– Жаль, что у тебя нет глаз, – доверительно сообщила я ему. – Мне ужасно хочется их выцарапать!

Не думаю, что он меня понял. Издав глухой клекот, захватчик сделал выпад. Одновременно с ним я

надавила на выступы рукояти. Пальцы ушли внутрь, встретив несильное, но тугое сопротивление.

Я почувствовала, как лезвие выскочило с легким щелчком, ударив по ладони.

Клёкот захлебнулся. Туша пришла в движение. Чудовище отпрянуло от столба. Я вцепилась в

кинжал и вспорола кожу, как старый пергамент. Тонкий визг вонзился в уши. В лицо прыснула

бурая кровь. Зажмурившись, я почувствовала, как по щекам потекли горячие струи, но атаку не

прекратила. Пусть и в полной дезориентации, я продолжала вслепую наносить удары, каждый удар

сердца ожидая, как на шее сомкнутся острые зубы. Откуда-то взялись силы, и зародившаяся в

сердце злость на себя, на Коннара, на окружающий мир, подпитывала их, заставляя бить всё

216

Мелиан. Охота Дикой Кошки.

яростнее и яростнее.

Говорят, так ведут себя иссерки(178) на поле боя.

Через некоторое время я вдруг поняла, что больше не слышу визга и не чувствую присутствия

монстра рядом. Отведя руку, я утерла лицо тыльной стороной кисти и открыла глаза. Сквозь бурую

пелену, больно обжигающую веки, я увидела чудовище лежащим на земле. Серповидные когти

вздрагивали, шаря по воздуху, но вывалившийся из пасти сиреневый раздвоенный язык утонул в

луже крови, расползающейся под телом.

– Не знаю, что ты такое, – сказала я трупу. Вдруг напало неудержимое желание поболтать. – Но так

уж вышло, что сегодня один из нас оказался удачливее другого. Надеюсь, ты не держишь на меня

зла и уже отправился в какой-нибудь ваш Небесный Чертог. Хотя, наверное, тебя туда не пустят,

если ты так любишь ловить каждого встречного!

Это показалось мне страшно смешным. Я расхохоталась, прижав к груди кинжал. Смех сам рвался

из горла. Я не могла ничего поделать с разбушевавшейся истерикой.

Успокоившись, я занялась освобождением. Липкая дрянь оказалась той самой тёмно-серой

субстанцией, что поглотила тело. На воздухе она быстро закостеневала и уже походила на твердый

тутор, слегка пружинящий под пальцами. Процесс очищения затянулся. Я не очень привыкла

орудовать левой рукой, и приходилось действовать медленнее, чем хотелось бы, чтобы не

распрощаться с драгоценным клинком. Это было несложно; навык приобрелся быстро. Гораздо

труднее было справиться с зудом нетерпения и страха: я не знала, сколько ещё тощих тварей

бродит по округе. Второго нападения я могла и не пережить.

Наконец последние остатки кокона спланировали на землю. Не удержавшись на столбе, я

последовала за ними: затёкшее тело плохо слушалось. Стоило пошевелиться, как противные

мелкие иголки сразу вонзились в конечности.

Неуклюже перевалившись на спину, я взглянула на своё временное пристанище, едва не

превратившееся в могилу. Оболочка столба, такая же тёмно-серая, как и кокон, поистерлась там,

где её касалась моя спина. В образовавшемся просвете виднелся грязно-жёлтый узор в виде трех

параллельных, слегка округлых линий. Стоило мне посмотреть на них, как по позвоночнику

пробежала морозная дрожь. Я торопливо отвела глаза, хотя причину испуга так и не поняла. Зуд в

правой руке был невыносим. Показалось, что проще отрезать кисть, чем от него избавиться. Еле

переборов это опасное искушение, я внимательно осмотрела руку, пытаясь отыскать причину зуда.

Снаружи конечность была совершенно здоровой, если не считать покраснения и легкой

припухлости; лишь приглядевшись, я заметила три крохотные дырочки у самого основания ладони,

прямо над запястьем.

– Это ты мне оставил, а? – мрачно спросила я у туши чудовища. – Чтобы покрепче тебя запомнила?

Почему-то подумалось: если оно сейчас поднимет голову и ответит, то я ничуть не удивлюсь. Эта

мысль испугала больше, чем схватка с чудищем.

– Успокойся, Кошка, – строго сказала я себе, неловко поднимаясь. Ноги дрожали, а колени ходили

ходуном. – Дорога в безумие отклоняется от жизненного пути сначала всего лишь на один ноготь.

Потирая ноющую руку, я заковыляла к бесчувственному северянину, шепча про себя:

– Уверена, что ты ещё дышишь, капитан. Такие как ты не умирают в глуши от когтей тощих чудищ,

не сдержав обещаний!

***

217

Мелиан. Охота Дикой Кошки.

Обрывки кокона осыпали меня, как чёрный снег, ложась вокруг ног неровным кругом. Не обращая

внимания на зуд, раздирающий кожу, на панический страх, терзающий сердце, я сосредоточенно

работала лезвием, шаг за шагом освобождая Коннара от серой мерзости.

Это был уже второй кинжал в нашей с наёмником истории. Первым я – правда, косвенно – едва не

убила бывшего капитана. Теперь же я его спасаю при помощи второго. Забавно, верно?

Недаром в Алдории говорят, что на трёх лицах богини судьбы Намуты застыли иронические

улыбки.

Когда из-под отвратительной оболочки появилась широкая грудь северянина, я прижалась к ней и

облегченно вздохнула: сердце билось, а грудная клетка еле заметно поднималась в такт слабому

дыханию.

– Попробовал бы ты умереть, – саркастически сказала я, вновь берясь за клинок. – Разыскала бы

тебя на полях Междумирья и расцарапала бы всё лицо!

Эти вырвавшиеся помимо воли слова заставили меня поджать губы и прислушаться к себе. Что за

нелепость? Почему я, совсем недавно проклиная наёмника, теперь искренне за него переживаю?

– Потому, что он может здорово облегчить мне задачу поиска флейты! – процедила я. Надеюсь, об

этих мыслях северянин никогда не узнает.

Массивное тело Коннара накренилось и повалилось прямо на меня. Отбросив кинжал, я быстро

повернулась спиной и подхватила бесчувственного наёмника.

– О-о-о-ох!

Плечи заныли от невыносимой тяжести. Я почувствовала себя портовым грузчиком, взвалившим на

спину мешок с камнями. Ноги не выдержали, и я упала на колени. На то, чтобы переложить

Коннара землю, ушло ещё немало сил. Я в изнеможении уселась рядом, утирая пот, градом

катящийся по лицу. Кожа почему-то показалась шершавой и неровной.

– Капитан, – слабым голосом позвала я. – Очнись, капитан. Или я зря проделала всю эту хэллеву

работу?

Коннар лежал безмолвно и неподвижно, склонив голову в чёрном озере волос к левому плечу.

Внутри вспыхнула дикая ярость, багряным пламенем слизнувшая здравый смысл. Шипя от злости, я

встала на колени и, размахнувшись, отвесила наёмнику пощечину.

– Значит, всё впустую, да?! Значит, мне и дальше придётся тебя тащить на своих плечах?! И кто

тогда из нас слабый и беспомощный?!

Его веки даже не дрогнули. Это подхлестнуло ещё больше.

– Не прощу! – прорычала я, занося руку для следующего удара. – Ничего не прощу! Сначала чуть не

надругался, а теперь бросаешь в этой обители Хэлля!

Звуки от ударов разрывали звонкую тишину. Я вошла в раж и затряслась от истерического хохота,

перемешанного со слезами отчаяния.

– Думаешь, я тебя отсюда потащу? Много чести! Брошу тут, и пусть эти тощие твари решают твою

судьбу!

– Другого я от тебя и не ожидал.

Слабый, на грани шёпота, голос застиг меня врасплох. Я застыла с поднятой рукой, беззвучно

вздрагивая от колотивших тело эмоций. Под трепещущими веками северянина прорезалась быстро

растущая белая полоска.

218

Мелиан. Охота Дикой Кошки.

– Неужели ты добровольно дотронулась до меня? – сипло хмыкнул Коннар, медленно садясь и

яростно растирая глаза. – Вот Хэлль... Всё тело будто дерьмом мангора набили. Что произошло?

– По дороге расскажу, – пробормотала я, чувствуя полностью обессиленной. Истерика отхлынула,

обнажив сосущую пустоту в груди. Я бесстрастно взирала на спасённого наёмника. – Давай

убираться отсюда. Можешь встать?

– Дай пару мгновений, – усмехнулся Коннар. Отняв ладони от лица, он тряхнул головой и часто

заморгал. – Глаза горят.

Он поднял взгляд, щурясь и морщась, будто от сильной боли. Его вскрик заставил меня оцепенеть.

– Шар'ракх, Кошка! Что с твоим лицом?!

171 – глерна – мифическая птица с головой змеи, покровитель алдорских моряков. Обычно

вырезается в виде плоской фигуры; если смотреть на неё сбоку, кажется, что у нее всего одна лапа

и одно крыло, однако при взгляде в анфас видно, что и того, и другого две штуки. Отсюда и пошло

выражение – «у глерны два крыла» (аналог «у монеты две стороны»);

172 – сецалия – священное растение княжество Хайань; дерево, приносящее два раза в год

крупные, размером с кулак, чёрные плоды, по вкусу напоминающие алычу. Почитается за

способность цвести раньше, чем появятся листья; в этом усматривается торжество зарождения

жизни на фоне царства мёртвого зимнего снега;

173 – дорг – хищное животное размером с добермана, живущее под землей. Сплошь покрыто

грубой кожей; имеет шесть лап, заканчивающихся разделёнными перепонками пальцами, которые

помогают ему быстро прорывать подземные ходы. Дорги слепы, но имеют отличное обоняние и

слух, питаясь мелкими животными, которые удаётся схватить с поверхности;

174 – дикая кошка с пятнистой зеленоватой шерстью, обитающая на вересковых пустошах;

175 – талан – речная рыба. Во время нереста часто выбрасывается на берег и погибает от

изнеможения;

176 – кислый кисель – коннемарский алкогольный напиток. Приготавливается из муки, крахмала и

ячменных зерен; после брожения приобретает густую желеобразную консистенцию, и его скорее

едят, чем пьют;

177 – кракадан – матросский танец;

178 – иссерки – особые отряды воинов северных племен. Перед боем они пьют отвар из дранга

(одного из видов мха, растущего на болотах Севера). Этот отвар устраняет чувство страха и

нейтрализует болевые ощущения, одновременно многократно усиливая боевую ярость и жажду

крови.

***

– Есть только один вариант, – кивнула я в сторону распластанного тела чудовища, которое, судя по

усилившейся вони, уже начало разлагаться.

Я поведала капитану о своих злоключениях на столбе, умолчав о странных видениях. Наёмник

молча поднялся и подошёл к бездыханной твари.

– Неплохо ты его отделала, – донёсся до меня насмешливый голос северянина, приглушённый

ладонью. В нём угадывались нотки одобрения. Я с удивлением почувствовала, что это даже льстит,

но виду не подала, только пожала плечами.

– Очень уж не хотелось щеголять без головы на плечах. Так что кровавый душ – малая плата за

219

Мелиан. Охота Дикой Кошки.

жизнь.

Я вспомнила острые зубы чудища и поёжилась. Коннар брезгливо сплюнул и поддел носком сапога

тёмно-бурую кучу внутренностей, вывалившихся из искромсанного брюха. Я вытащила спасший мне

жизнь кинжал, выщелкнула лезвие и медленно поднесла его к глазам. Желание подробнее

разглядеть себя боролось с глухим ужасом перед тем, что я увижу в отражении.

Кожа побурела, сморщилась и стала шершавой, как кожура орехов ларра(179). Веки скукожились и

плохо закрывались, обнажая алые от лопнувших сосудов глаза. Эта напасть расползлась не только

по лицу – темный "воротник" сползал к ключицам, и отдельные бурые островки пионами зияли на

тыльной стороне рук. Меньше всего пострадали волосы. Они только покрылись тёмно-жёлтым

налётом по линии лба. Будто во сне я послюнила палец и потёрла щеку. Влага охотно впиталась в

кожу, но не произвела никакого эффекта.

– Похоже, у этого булладха(180) ядовитая кровь, – тихо сказала я.

Желваки на острых скулах северянина вздулись, и он с яростью опустил ногу на труп. Раздался

сухой треск.

– Впервые вижу подобную тварь, – признался Коннар. – И ей ещё повезло, что она издохла прежде,

чем я пришел в себя! Клянусь, я не оставил бы ни единой целой кости в ней за то, что она с тобой

сделала!

Наёмник не изменил себе, распаляясь по любому поводу, даже если тот был пустячным. Сама же я

чувствовала странную отрешённость. Не то, чтобы мне было плевать на произошедшее, но и

сильно я не переживала. Я глубоко вздохнула и убрала кинжал.

– Пора уходить отсюда, – мой голос звучал безразлично и отчуждённо. – Если никто не

показывается, это ещё не значит, что других тварей тут нет.

Коннар ухмыльнулся.

– Поражаюсь твоему хладнокровию. Иной раз мне думается, что ты вовсе и не женщина!

Я пожала плечами. С языка едва не сорвалась колкость. Молча поднявшись, я повернулась, чтобы

продолжить путь к лесу, когда услышала удивлённый возглас наёмника.

Столб, на котором совсем недавно мы с чудовищем так весело проводили время, привлёк его

внимание, и северянин застыл перед ним, напряжённо что-то разглядывая.

– Кошка, подойди сюда! – необычно серьёзно позвал он. – Кажется, ты тоже интересовалась, куда

пропали люди из этой деревушки.

Броня отчужденности была пробита. Я безропотно выполнила его просьбу и встала рядом.

– Ох, Хэлль!

– Оценила? – невесело хохотнул наёмник. – Вот так думаю: вроде бы, многое повидал, много где

побывал, но встречаешь подобное – и всё летит к демонам!

В этом он был прав. Мне тоже никогда не доводилось слышать о чём-то подобном, хотя земля

Аэдагги полнилась самыми фантастическими историями.

То, что я сначала приняла за желтоватые линии, оказалось человеческими ребрами, плотно

застывшими в ноздреватой серой массе, как гнус в янтаре. Северянин вытащил меч и без особых

усилий отковырнул ещё несколько кусков странной субстанции. Перед нами появилась пара костей

и нижняя челюсть.

– Готов поспорить на свою руку, что эти штуки битком набиты скелетами, – угрюмо резюмировал

220

Мелиан. Охота Дикой Кошки.

наёмник, затыкая клинок за пояс. – Вот тебе и ответ.

– Пещерные медведи не едят свою добычу сразу, – медленно, как сомнамбула, проговорила я. -

Сначала они зарывают её в землю на несколько дней. Только когда мясо слегка подпортится и

покроется червями, они откапывают его и пожирают.

Слова сами падали с языка, и, начиная фразу, я не знала, чем она закончится. Словно кто-то

говорил моим голосом, отведя мне роль безмолвного наблюдателя. Коннар с удивлением

посмотрел на меня и кивнул:

– Примерно так. Похоже, что твари делали запасы впрок. Наверное, нас тоже определили на

закуску. Шар’ракх!

Он болезненно скривился и отошёл. Я постояла немного, завороженно глядя на останки

неизвестного мне человека. Кем он был? Землепашцем? Шахтером? Или это то, что осталось от

матери большого семейства, дородной женщины с добрыми глазами? Или от девушки, которая

только-только вступила во взрослую жизнь, окрылённая надеждами и мечтами?

Прямо как я.

Обжигающий огонь ярости вспыхнул в душе, когда я подумала, что мои надежды и стремления

тоже могли бы быть погребены под толщей этой мерзости. Мутная пелена упала на глаза, горло

сдавило резкой болью, а в ушах зашумело.

– Кошка!

Громкий оклик северянина привёл меня в чувство. Я обнаружила, что стою, прижавшись лбом к

"погребальному" столбу, стиснув кулаки так сильно, что ещё чуть-чуть – и ногти прорвут кожу.

– Всё в порядке, – откликнулась я, не без труда выпрямляя дрожащие затекшие пальцы. -

Поспешим. Не хочу больше находиться на этом... могильнике!

Коннар без лишних слов подал мне сумку с Камнем, сиротливо валяющуюся неподалеку, и тронулся

в путь первым.

***

Осознание того, что путь к заветной цели сокращается шаг за шагом, пьянило. Поглощённая

мыслями о каменной флейте, я совершенно забыла о драконидах, сбежавших в лес накануне.

Вспомнив же о них, я приуныла: с исчезновением скакунов шанс в скором времени добраться до

монастыря становился ничтожным. Учитывая, что факелы потерялись где-то на страшной пустоши,

а без драконидов время в дороге грозит растянуться вдвое, если не втрое, мысли приобретали всё

более и более мрачный оттенок. На чудо я не надеялась и пребывала в твёрдой уверенности, что

скакуны уже далеко и наверняка закончили жизни в желудках хищников.

Именно поэтому вид двух драконидов, мирно разгуливающих между деревьев у самой кромки леса,

поразил до глубины души. Судя по расширившимся глазам северянина, он тоже этого не ожидал.

– Пожалуй, стоит послать драконюху пару дориев, – хмыкнул он, седлая животное. – Наверное, та

зубастая тварь решила оставить их на закуску, только добраться сюда уже не смогла.

– Либо мы показались ей более вкусными, – в тон ему поддакнула я, вставляя ногу в стремя.

Продырявленную ладонь кольнуло, и голова закружилась: продолжало сказываться забытье на

столбе. Неуклюже балансируя, я запрыгнула в седло и взяла поводья, вопросительно взглянув на

Коннара. Тот почему-то медлил.

221

Мелиан. Охота Дикой Кошки.

– Скажи, Кошка, – задумчиво проговорил он. – Ты по-прежнему хочешь продолжать путешествие,

несмотря на всё, что случилось? Впереди ведь могут ждать вещи и пострашнее.

Я в изумлении прикусила губу и нахмурилась. С чего бы это моего спутника потянуло на такие

расспросы?

– Этот путь я выбрала сама и пройду его до конца. Каким бы он ни был, что бы ни ждало впереди –

я должна. Иначе жизнь потеряет смысл!

Голос задрожал от волнения, а фразы стали отрывочными. Внезапное желание излить душу на

мгновение накрыло с головой, но я вовремя спохватилась и одёрнула себя. Капитану Коннару

незачем много знать о Дикой Кошке Мелиан. Впрочем, он особо и не возражал. Уставившись в

пустоту, он выдержал паузу и глухо произнес, словно говоря сам с собой:

– Сейчас я даже рад, что Феррг(181) скрестил наши дороги, Кошка. Я пойду с тобой до конца, и

если случится так, что мне суждено преждевременно попасть в Серебряный Чертог

Амальганны(182), то я хочу, чтобы последним, что я увижу, была ты.

Не дождавшись моего ответа, северянин подстегнул драконида и поскакал вперед. Его

неожиданная откровенность застала меня врасплох, но я быстро справилась с собой. Бросив

прощальный взгляд на кладбище омнийцев, я всадила пятки в бока драконида, и тот послушно

порысил следом за удаляющейся спиной наёмника.

Отложим наш задушевный разговор, капитан. Сейчас не самое подходящее время.

***

Ткань рвалась с сухим треском, беспомощно повисая на ладонях северянина широкими лентами.

– Из телохранителя я превращаюсь в горничную, – угрюмо проворчал Коннар, расправляясь с

очередным лоскутом материи. – Сначала помоги выбрать платье, потом – заплети косу... Что

дальше? Прикажешь стирать белье?

Я только неопределённо хмыкнула, оставив наёмнику простор для фантазий, и сделала ещё один

виток материи вокруг лица. Идея замаскировать лицо, плотно забинтовав его тряпками, пришла

нам почти одновременно. Попрепиравшись некоторое время (наёмник горячо убеждал, что история

о пострадавшем в бою выглядит убедительнее), мы разработали легенду. Исходя из неё, я была

юным уроженцем Северных земель, с рождения страдающим от неизлечимого недуга,

превратившего моё лицо в уродливую маску. Вдобавок ко всему, мой герой был немым, на что

северянин саркастически заметил, что "такого доходягу в нашем посёлке утопили бы в бадье с

водой сразу после рождения".

Коннару досталась роль "моего" старшего брата. По сути, от него всего лишь требовалось

оставаться самим собой с поправкой на наличие безголосого родственника.

– У вас были случаи, когда приходилось обращаться к чужим богам? – спросила я наёмника, когда

мы почти закончили приготовления. Память надёжно хранила презрение, с которым Коннар

высказывался о Лиаре. Северянин задумался на удар сердца и ответил, пренебрежительно скривив

губы:

– Никогда. Отвернуться от Владык Амальганны – всё равно, что всадить нож в спину отца!

Я скептически подняла бровь. Яростные вспышки религиозности всегда настораживали меня, не

привыкшую полагаться ни на кого, кроме себя. Но, в конце концов каждый имеет право верить, во

что хочет: хоть в уродливых карликов второго континента, хоть в суровых воинственных божеств,

222

Мелиан. Охота Дикой Кошки.

рождённых северными лесами.

Я затянула последний узелок на затылке. Широкие полосы ткани плотно закрывали всю голову и

лицо, выпуская наружу только косу и оставляя неширокую прорезь для глаз. Дыхание быстро

сделало плотную материю горячей и влажной. Я поняла, что первое время мне предстоит бороться

со страстным искушением стянуть с лица маскировку. Коннар придирчиво наблюдал за моими

манипуляциями.

– Сойдёт, – кивнул он. – Главное, не давай себя толком разглядывать, помни о том, что ты немая, и

все ещё может получиться.

Эти слова будто разбили ледяную стену спокойствия внутри. Сердце гулко стукнуло и ухнуло в низ

живота. Я схватилась за сумку, как потерпевший крушение хватается за обломки корабля, и хрипло

повторила.

– Всё может получиться.

Коннар поднял бровь и насмешливо спросил:

– Что такое? Отважная "я пройду до конца" всё-таки чего-то боится?

Волна гнева слизнула ростки страха. Стиснув зубы, я мило промурлыкала:

– Пожалуй, я погорячилась. Я всего лишь глупая слабая женщина, которая сама не понимает, куда

лезет. Конечно, если бы не она, то великий воин сейчас догнивал бы на столбе... Но, право слово,

это пустяки, ведь нет участи почётнее!

Лицо северянина потемнело.

– Когда-нибудь, Кошка, я заставлю тебя ответить за все твои дерзости! – с угрозой предупредил он.

– Ещё никто и никогда не смел говорить мне подобное в лицо, и не думай, что я спущу тебе это

только потому, что ты женщина!

Я благожелательно улыбалась под маской, довольная произведённым эффектом. Как обычно,

стоило мне вернуть колкость, гнев быстро пошёл на убыль. Наёмник этого видеть не мог, но

наверняка всё чувствовал.

Опалив меня тяжелым взглядом, северянин вышвырнул на обочину ставшие ненужными тряпки.

– В путь, – процедил он, подходя к дракониду и берясь за поводья.

– Как скажешь, мой капитан, – с фальшивым послушанием пропела я и вдруг воскликнула:

– Постой-ка, что это?

Когда наёмник протянул руку к шее драконида, мой взгляд остановился на внутренней стороне его

локтя. Чуть пониже сгиба виднелись три аккуратные точки – в точности такие, на моей ладони. Не

обращая внимания на озадаченное лицо Коннара, я подлетела к нему и схватила за руку, изучающе

всматриваясь в находку.

Как только мои пальцы коснулись кожи, Коннар явственно вздрогнул. Спустя мгновение его ладонь

мягко легла поверх моей. Рассматривание слишком поглотило меня, и я не сразу вернулась в

действительность.

Наши глаза встретились. В его зрачках медленно, по крупицам, разгоралось тёмное пламя, в

котором плавно кружили, сменяя друг друга, изумление и слабый проблеск надежды.

Пропустив удар сердца, я опомнилась и отдернула руку.

Пламя погасло в тот же миг, словно на него выплеснули ушат воды. Коннар стал прежним –

223

Мелиан. Охота Дикой Кошки.

угрюмым, хмурым наёмником.

– Что это такое? – повторила я, просто чтобы разрядить обстановку.

Северянин сухо ответил:

– Эта дрянь, которая чуть не сделала из нас собственные надгробия, укусила меня перед тем, как я

отрубился. Скорее всего, у неё ядовитая слюна или что-то в этом роде. Я спал, как убитый, и

очнулся бы на полях Йаллы(183), если бы не ты.

Наёмник замолчал, ещё больше помрачнев. Я тоже не торопилась с ответом.

Если слюна той твари действительно усыпляла, почему же тогда я "проспала" совсем недолго?

Неужели всему виной мои непрекращающиеся визиты в Междумирье?

Лязг сбруи меня отвлек. Коннар запрыгнул в седло и взялся за поводья.

– Скоро начнёт смеркаться, – коротко бросил он, не глядя на меня. – Поторопись. Или тебе тут так

понравилось, что решила поселиться на этой дороге?

Я послала ему гневный взгляд, но сделала это больше по привычке, чем от настоящего

раздражения. Мой драконид протяжно вздохнул и ткнулся жесткой мордой между лопаток.

– Уж где-где, а здесь мне не понравилось совершенно. Пусть призраки этих мест здесь и остаются,

а мне вполне хватает собственных!

***

На булыжники легла сумеречная роса, превратив их в блестящие скользкие бугорки. Из-за

деревьев медленно просачивался белёсый туман, повисая клоками на раскидистых ветках. Маска

отсырела и обвисла на лице лягушачьей кожей, неприятно холодя при каждом прикосновении.

Бока драконида тяжело подрагивали, а капающая с клыков пена расползалась по земле

неаккуратными кляксами. Как только мы свернули на тропу пилигримов, я безжалостно погнала

его вперёд.

В самом начале мой страх перед опозданием был лёгким и прозрачным, как утренняя дымка.

Казалось, что времени ещё много, да и путь до монастыря достаточно длинен, так что у меня есть

все шансы столкнуться с долгожданными паломниками за поворотом. Но день пролетел в веретене

безумной скачки, перемежаемой редкими привалами, а нам никто так и не встретился. Чем ближе

подкрадывался вечер, тем сильнее становилась моя паника. Когда солнце уже зацепилось краем за

деревья, я была близка к истерике.

На протяжении всего дня северянин хранил молчание, лишь изредка роняя какую-нибудь

малозначительную фразу. Я даже поблагодарила его за это: очень уж не хотелось распыляться на

ненужные препирательства и пустопорожние споры. Да и всё вокруг не очень-то располагало к

болтовне: лес походил на огромный храм, где даже самый тихий шепот превращается в

оглушительный грохот.

Когда на смену сумеркам опустилась ночная мгла, наёмник обогнал меня и, схватив драконида под

уздцы, заставил замедлить бег.

– Притормози, – едва шевеля губами, сказал он. – Эта шкура с костями падёт прежде, чем взойдет

луна. Да и скоро тут станет темнее, чем у набийца в заднице. Захотела шею свернуть?

Я метнула на него гневный взгляд и упрямо потянула поводья на себя. Конечно, Коннар был прав,

но мысль о том, что любое снижение темпа может обернуться непоправимым опозданием,

224

Мелиан. Охота Дикой Кошки.

свербящей занозой сидело в груди.

Драконид сипло всхрапнул и заплясал на месте, не зная, кому подчиниться. Северянин нагнулся и

прошипел что-то ему на ухо, но успокоения зверю это принесло мало. Я вновь дёрнула повод, и

наёмник предупреждающе поднял ладонь и опустил факел. Темнота скрыла его лицо, однако я

вдруг кожей почувствовала волну удивления, хлынувшую с его стороны.

– Да ладно, – пробормотал он. – Быть того не может.

И, понизив голос, спросил:

– Ты тоже это слышишь?

Я напрягла слух и различила далекие голоса, не то перекликивающиеся, не то тянущие заунывную,

как степной ветер, мелодию.

– Шар'ракх, – выругался Коннар со смесью удивления и облегчения. – Похоже, твои хилые боги

услышали тебя и подкинули эту встречу!

Я не стала ничего отвечать, ограничившись слабым кивком. Все мысли и чувства ярко вспыхнули

внутри и сосредоточились в одной-единственной точке – монастыре, который, наконец, обрёл

реальные очертания. Впрочем, северянин истолковал мою молчаливость по-своему.

– Привыкаешь к роли? – деловито осведомился он. – Ну и правильно, а то развяжешь язык в самый

неподходящий момент. Объясняйся потом, почему у моего "брата" голос прорезался, да не какой-

нибудь, а бабский!

Я криво усмехнулась. Запас сил на то, чтобы злиться, иссяк.

– Уверена, это всегда можно объяснить чудом Лиара. Думаю, у него, как у всех богов, своеобразное

чувство юмора.

***

Отрезок времени между тем, как мы увидели мелькающие далеко впереди огни, и тем, когда

добрались до них, показался вечностью. В голову безостановочно лезла всякая чепуха: каждый шаг

то приближал цель, то словно отбрасывал на несколько шагов назад. Отблески пламени вдруг

стали призрачными, как мираж в пустыне, а дракониды то и дело начинали дышать тяжело, с

присвистом, грозя свалиться замертво. Когда мы достигли цели, меня колотило так, что я при всем

желании не могла пошевелить языком.

Факелы, послужившие нам ориентиром, были воткнуты в землю у дороги в виде большого

полумесяца. В их дрожащем свете кружились фигуры, облачённые в темные хитоли. Не замечая

нас, они тянули какую-то заунывную мелодию, состоящую только из одного звука "о", и передавали

друг другу большой шар, испускающий золотисто-молочное сияние. Отсветы выхватывали из

темноты потрепанные края капюшонов незнакомцев, надежно укрывающие лица.

Коннар фыркнул.

– Мы даже на похоронах такую тягомотину не пели, – едко заметил он. – Под неё только и хочется,

что в костёр прыгнуть!

Я хихикнула про себя, мигом поверив северянину. Не так давно он рассказал, что, когда на его

родине умирал кто-то из мужчин-воинов, соплеменники либо сжигали его со всей воинской

амуницией в погребальном пламени, либо отправляли по реке в ладье, усыпав листьями тиса. Все

это происходило под аккомпанемент разудалых песен, а хмельная брага лилась бочками. Северяне

225

Мелиан. Охота Дикой Кошки.

верят, что за смертной чертой воина ждали вечные радости жизни: славные битвы рука об руку с

легендарными героями прошлого, хмельные пиры в чертогах Амальганны и рощи, полные

девственниц и умерших возлюбленных.

Сомнительные радости, как по мне.

На вопрос о загробных перспективах женщин наёмник расплывчато намекнул, что их тоже ждёт

счастливое послесмертие: самые везучие удостоятся почётной роли служанки за пиршественным

столом или наложницы в тех самых рощах. О том, что случится с менее удачливыми, северянин

предпочел умолчать. После моего насмешливого замечания, что уж куда-куда, а на его родину или

в Амальганну мне попасть совсем не хочется, Коннар заметно помрачнел.

Рисунок танца сменился, и песня утихла. Фигуры в хитолях выстроились в два ряда, встав лицом

друг другу. Мне, наконец, удалось их сосчитать.

Всего на поляне оказалось тринадцать человек: по шесть с каждой стороны и один во главе, лицом

к дороге. Они протянули друг к другу руки с вывернутыми к небу ладонями и, воздев головы,

затянули ещё более тоскливую песню. На сей раз, она заключалась в монотонном чередовании

звуков "а" и "э" и напоминала заунывный плач недавно родившихся детей.

– Интересно, надолго ли они тут собрались? – проворчал Коннар. – С них станется проторчать тут