Текст книги "Мелиан. Охота Дикой Кошки (СИ)"

Автор книги: Мария Грас

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 30 страниц)

сменяемые моментами абсолютного счастья. Мне то хотелось петь в полный голос, то побежать к

матери и забиться к ней под старое одеяло, как когда-то в детстве, чтобы не вылезать оттуда

никогда.

Мать и сестра не сказали мне ни слова после ужина, словно меня не существовало. Отец тоже

хранил молчание, грустно наблюдая за мной. Пару раз казалось, что он хочет что-то мне шепнуть,

но не решается. Пока я помогала сестре собирать со стола, они с матерью обменялись странными

взглядами, в которых читалась печаль, обречённость и странное облегчение.

Вот она, волшебная возможность раз и навсегда покинуть этот унылый остров, отправиться рука об

руку с любимым в огромный неведомый мир. Но это и страшило меня больше всего: я ещё никогда

не бывала за пределами Коннемары. Как я покину родителей? Сестру? Всё, что знакомо мне с

рождения? Этот остров – мой родной дом. Кто знает, что ожидает меня за его пределами? А если

смерть? Я же буду одна, совершенно одна…

«Нет!» – твердо сказала я себе. – «Как я могу быть одна, если со мной будет капитан Сокол?»

Одно только его имя разбудило восхитительные, незнакомые прежде ощущения. Низ живота

сдавила тягучая судорога, и больше ни о чём другом думать было просто невозможно.

– Мне плевать на опасности, – прошептала я, поворачиваясь на бок. – Мне ничего не страшно, если

ты будешь рядом!

И, уже засыпая, выдохнула:

– Любимый…

***

За кормой пенилась иссиня-зелёная вода. Пронзительные крики чаек метались по сероватому небу,

приветствуя новый день. Неприветливые берега Коннемары медленно таяли в утренней дымке.

12

Мелиан. Охота Дикой Кошки.

Я стояла у борта, задумчиво глядя на родной остров. К грусти примешивалась смутная, растущая с

каждым ударом сердца радость. Я чувствовала, что встала на правильный путь.

Прерывисто вздохнув, я прижалась к Моррису. Он послал мне счастливую улыбку и обнял за талию.

Я знала, что больше никогда не увижу свою Коннемару.

***

Два года спустя.

Побережье Двух Океанов.

– Том, старина! Какими судьбами?

Старый моряк, смоливший пеньковую трубку, поднял изборождённое морщинами лицо и просиял,

увидев старого знакомого:

– Ульвиг, старина! Давненько я тебя не видал. Какие новости?

Высокий пират, чьё лицо было покрыто россыпью мелких татуировок, осклабился:

– Я уже второй год хожу в команде Сокола. Слыхал о таком?

Старик не спеша отложил трубку на прогнившую бочку, служившую ему сиденьем, и степенно

проговорил:

– Как не слыхать. Тот самый Сокол, что ищет Призрака?

– Он самый, – важно кивнул Ульвиг, потирая разодранную в клочья мочку уха. Когда-то давно, в

пьяной драке ему выдернули серьгу вместе с мясом. – По мне, пусть ищет хоть Пожирателя

волн(12), лишь бы сполна платил долю.

Старый Том с прищуром смотрел на собеседника. Щурился лишь один глаз – левый. На месте

правого зияла пустая глазница, которую он и не думал прикрывать.

– А правду говорят про его подругу?

Ульвиг плотоядно хохотнул. Глаза его маслянисто заблестели.

– Да уж. Вроде капитан подцепил её на каком-то островке. Хотел бы я знать, где водятся такие

красотки. Фигурка, голосок – прелесть, а не девчонка. Только... – пират заговорщически подмигнул

приятелю и умолк.

– Только?

– Не дело нам тут трепаться, – важно сказал Ульвиг. – Пошли в "Лисицу", там и поговорим.

– Пошли, – пожал плечами старик. – Только ты угощаешь. У меня-то в кармане только медяки звенят.

Он с кряхтением поднялся с насиженного места и медленно последовал за приятелем.

***

Пока Ульвиг заказывал выпивку в "Пьяной лисице", Том вспоминал всё, что ему было известно о

Соколе и его подружке.

13

Мелиан. Охота Дикой Кошки.

Старик видел её пару раз. Лицо, дрожа, расплывалось в памяти, но зато он хорошо помнил звонкий

смех, искристые золотистые глаза, сияющие каждый раз, когда она смотрела на Морриса, и

длинные тёмные волосы.

А ещё она пела. Мелодичный голос поневоле воскрешал в памяти легенду о морской ведьме,

завлекающей моряков своими песнями в пучину на корм подводным чудовищам. Только девушка

была совсем не похожа на ведьму.

Том всегда поражался тому, как она, живя среди головорезов, не вымаралась во всей этой грязи.

Наверное, в том была заслуга Сокола, который неотступно следовал за ней, оберегая от малейших

невзгод. Это слегка удивляло Тома: давно знал Сокола и всегда полагал, что тот большой ценитель

женщин. Красотки вились вокруг Морриса непрерывной чередой: он не делал различий между

простолюдинками и знатными богатейками, если таковые встречались на его пути. Поигравшись с

прелестницей пару-тройку недель, он безжалостно обрывал связь и устремлялся к следующей.

Однако с этой островитянкой все вышло иначе: шёл уже второй год, как Сокол был с ней. Может,

он действительно влюбился? Подумав об этом, Том искренне порадовался за девушку: почему-то

одно лишь воспоминание о ней веяло мягким, уютным теплом.

Тем временем Ульвиг опрокинул остатки лэя из глиняной кружки и удовлетворенно рыгнул:

– Эх, хорошо! Сюда бы ещё красивую бабу и хорошую песню!

Том пожал плечами, задумчиво оглядывая таверну. Вокруг шумела обычная для пиратской базы

обстановка: пьяный гогот вперемешку с кокетливым женским хохотом и звоном монет; стук кружек

о протёртые временем до блеска столы и смачная матросская ругань.

Ульвиг наблюдал за бурлящим вокруг действом с жадным удовольствием.

– Ты хотел мне что-то рассказать, – напомнил старик.

– Ах, да, – пират оттолкнул кружку и, растягивая паузы между словами, деловито сообщил:

– Проиграл наш капитан свою подружку-то.

Том моргнул:

– Как так – проиграл?

– Натурально. Сам, что ли, никогда в «Монетку под горой» не проигрывал? У него был выбор: либо

"Отчаянный" ставить, либо девчонку. Ну, судном капитан никогда рисковать не станет, ясное дело,

а девок вокруг больше, чем устриц в бороде Наронга(13). Да и, кажись, надоедать она ему стала в

последнее время.

От таких новостей у старика голова пошла кругом. Несмотря на бурное пиратское прошлое, его

сердце так и не смогло одеревенеть. Ему стало по-настоящему жаль никому не известную девочку,

искренне доверившуюся ветреному красавчику-капитану.

Тем временем Ульвиг продолжал развязно болтать, развалившись на скамье:

– Сокол ещё никогда к одной бабе так долго привязан не был. Я уж было думал, всё, уйдет наш

капитан на покой, ан нет. Он недавно с какой-то богачкой снюхался из Ранаханна. Посудину, на

которой она была, мы не так давно почистили, а её Сокол в заложницы взял. Ну и закрутилось, ты

же его знаешь. Девчонка Моррисова ничего не знала поначалу, а тут и приятель его подвернулся,

Волк из Даэррана(14). Он давно на девку глаз положил, ну и предложил эту партию, чтобы

капитана, значит, прижать. Только Волку невдомёк было, что Соколу в радость избавиться от

надоевшей красотки. Так что, думается мне, скоро она в полное пользование к Волку перейдет.

Том промолчал, разглядывая потеки от грязной тряпки на столешнице. Сердце нехорошо щемило.

14

Мелиан. Охота Дикой Кошки.

– И где они сейчас? – угрюмо спросил он. Ульвиг отмахнулся:

– Да здесь! Сокол её привел, у них с Волком встреча наверху в комнатах назначена. Они перед нами

как раз сюда и пошли. Чую, Волк уже развлекается вовсю, – пират глумливо ощерился.

Старик хотел что-то сказать, но не успел.

Пронзительный крик, переходящий в утробное рыдание, долетел с верхних этажей «Лисицы». На

мгновение всё умолкло. Кто-то из пиратов схватился за оружие, кто-то бросился к дверям. Однако

вслед за криком ничего не последовало, и шумное веселье возобновилось как ни в чём не бывало.

Ульвиг приподнялся и с сомнением пробормотал:

– Сдаётся мне, это в комнатах как раз и кричат.

Том опомнился и с неподобающей для его возраста прытью кинулся по шаткой лестнице.

***

Комнаты в таверне не отличались особой роскошью убранства, скорее, наоборот: изъеденные

жуками деревянные кровати, матрацы, из которых торчала воняющая плесенью солома, мутные

окошки. Именно такая картина предстала глазам Тома, когда он распахнул дверь ближайшей от

лестницы комнаты. Он действовал наугад: это была единственная дверь, под которой трепетал

лучик света, однако это ещё не значило, что именно здесь и кричали.

Старый пират не ошибся с выбором. Однако ему сразу же захотелось обратного, когда он увидел

то, что предстало его глазам.

Поперек кровати ничком лежал Моррис. Том узнал его по длинным чёрным волосам и амулету в

виде серебряной подковы, с которым Сокол не расставался. Лицо молодого пирата покрывало что-

то тёмное, и, шагнув вовнутрь, старик понял, что это кровь. Спустя удар сердца он догадался,

откуда она взялась.

На месте глаз Морриса зияли темные провалы. Из одного торчал длинный осколок. Тело Сокола

конвульсивно подергивалось, а красиво очерченные губы кривились в страшной ухмылке.

Том очертил вокруг себя знак Лиара и заметил ещё одного пострадавшего.

Рядом с кроватью лежал массивный светловолосый мужчина. Его исполосованная грудь ходила

ходуном. Рукоять ножа, вогнанного глубоко в правый бок, колыхалась вместе с судорожными

попытками вздохнуть. Рядом с ним матово поблескивала, растекаясь, кровавая лужа.

– Вот Хэлль! – донеслось от двери. Вздрогнув, Том обернулся и увидел Ульвига, с разинутым ртом

наблюдающего за происходящим.

– Это ж Волк! – хрипло пробормотал пират, тыча пальцем в светловолосого.

– Позови знахаря! – просипел Том, не в силах оторвать взгляд от тел. Ульвиг скептически посмотрел

на него:

– Да их добить проще! Сокол явно уже к Хэллю отправился, а этот… Постой-ка! Никак говорит что-

то!

Они замолчали. Слабый стон донесся с пола, и в нём Том разобрал несколько слов.

– Кош… кош… ка….

– Чего? – удивился Ульвиг. Старик с досадой взглянул на него и опустился на колени рядом с телом.

Склонился низко над быстро синеющими губами и почувствовал, как последние мгновения

15

Мелиан. Охота Дикой Кошки.

отлетающей жизни касаются его ушей вместе с тёплыми крохами дыхания.

– Как кош… дикая кошка кинулась. Будь… будь она прок…

Рука Волка, дрожа, приподнялась над полом и впилась в колено Тома, чтобы, спустя удар сердца,

со стуком упасть обратно. Тело приятеля Сокола обмякло.

Только тут старик понял, что в комнате есть ещё кто-то, и оглянулся в том направлении, куда

пытался указать Волк.

Он не ошибся и на этот раз.

В противоположном углу комнаты, раскачиваясь, как хайаньская куколка(15), сидела темноволосая

девушка, крепко прижимающая к груди окровавленные кулачки. Она медленно подняла голову и

уставилась на старика, тот вздрогнул, встретившись с ней взглядом.

Её огромные глаза, горящие на бледном лице, были абсолютно безумны.

Девушка хрипло вздохнула и протянула к старому Тому руки, разжав ладони.

На пол упала студенистая окровавленная масса – всё, что осталось от глаз Сокола.

1 – Никогда не позволю огню внутри меня угаснуть (англ.)

2 – Туманные острова – архипелаг, располагающийся к западу от Первого материка;

3 – эддре – жрец в храме Лиара;

4 – Лиар – бог Света, один из четырех верховных богов в пантеоне Алдории;

5 – Кэйлин – девочка (коннемарск.);

6 – Ранаханн – калифат на краю пустыни, располагающейся на востоке Первого материка;

7 – Хэлль – один из верховных богов Нижнего мира в космогонии Алдории;

8 – Аэдагга – островная база пиратов;

9 – дорий – золотая монета, имеющая хождение в Алдории и на некоторых соседних территориях;

10 – Эниох – бог моря в пантеоне Коннемары;

11 – иллурии – прекрасные девы, живущий в небесном царстве Элоаха – верховного бога в

пантеоне Ранаханна;

12 – Пожиратель волн – мифическое морское чудовище. Согласно поверьям пиратов, он живет за

краем океанов, разинув широкую пасть, и непрестанно глотает волны, перемалывая зубами

корабли;

13 – Наронг – покровитель бурь в верованиях пиратов Аэдагги. Один из низших богов алдорского

пантеона;

14 – Даэрран – удельное княжество на северо-востоке Алдории;

15 – хайаньская куколка – традиционная деревянная куколка княжества Хайянь, представляющая

собой грушеобразную фигурку воина или пряхи. Не падает, даже если её толкнуть, а просто

раскачивается на месте.

Полгода спустя.

16

Мелиан. Охота Дикой Кошки.

***

Терпко пахло жжёной травой, верблюжьим навозом и горячим песком. Откуда-то доносилась

заунывная молитва муаззина(16) – дело близилось к полудню, и скоро должно было начаться

ежедневное Восхваление Солнцеликого(17). Надвигалась жара; становилось трудно дышать, в

окружающем мареве постепенно начинали расплываться очертания предметов.

Несмотря на это, базарная площадь жила своей обычной жизнью: всё вокруг гудело, толкалось,

спорило, торговало и кричало, словно в большом улье. Периодически в толпе чёрными змеями

мелькали воришки, слишком быстрые и ловкие, чтобы их можно было схватить.

Дарсан сидел, привалившись к разгорячённой от палящего зноя каменной стене караван-сарая,

понуро опустив голову. С того проклятого дня, как увезли Таллию, прошла неделя. Он не сделал

ровным счетом ничего, чтобы её вернуть или хотя бы попытаться проникнуть туда, где её держат.

Юноша глухо зарычал. Сердце больно закололо от ощущения полнейшей безнадежности и

бессилия. Что же делать? Что такой беспомощный бедняк, как он, может сделать в одиночку? Все,

к кому он обращался с этой просьбой, отказали! Разумеется, кто же в здравом уме станет

связываться с самим калифом? О Демоны Эмира, у него даже не было денег, чтобы заплатить хотя

бы захудалому наёмнику! Последние дэннары(18) ушли на их с Таллией дом.

Он застонал и уткнулся в согнутые колени. Воспоминание о любимой моментально пробудило

страшные мысли о том, что с ней могут сделать.

Так что же теперь – головой об камень? Покончить разом со всеми мучениями и отправиться в

Дивные Сады(19)? Только вот не пустят туда такого дурака и труса, как он. Как же Таллия? Бросить

её в беде? Опустить руки и сдаться?

Отец всегда повторял Дарсану: "Не бывает беспросветной тьмы. Оглянись вокруг, и ты обязательно

увидишь лучик света".

Мудрость отца не знала границ. Но смог бы он повторить такое и сейчас?

Раздираемый внутренними противоречиями, Дарсан сдавленно взвыл. Всплеснув руками от

переполнявших его эмоций, он схватил первое, что подвернулось под руку – старый глиняный

горшок. Ощутив пальцами шершавую поверхность, нагретую солнцем, Дарсан несколько

мгновений оцепенело разглядывал его, а затем, выругавшись сквозь зубы, отшвырнул посудину

прочь. Горшок с уханьем рассек воздух и стукнулся об угол караван-сарая, развалившись на части с

печальным позвякиванием. Один из черепков отлетел и угодил прямо в живот владельцу

заведения. Тот в недобрый момент появился в дверях, с поклонами провожая посетителя.

Воздух сотрясся от громогласных ругательств сайборона(20), моментально понявшего, чьих это рук

дело. Дарсан инстинктивно втянул голову в плечи. Сердце глухо стукнуло в тусклом подобии

облегчения: парень прекрасно понимал, что старый склочник сейчас кликнет городскую стражу, и

Дарсана примет в свои прохладные вонючие объятия зиндан(21). Хоть какая-то определённость в

жизни.

Старик тем временем продолжал распаляться. Его пестрый халат колыхался на необъятном брюхе,

отчего казалось, что вышитые на ткани тайгоры(22) шевелятся.

– Демоново отродье! Да как ты вообще посмел приблизиться к моему почтенному заведению! Как

посмел здесь бродяжничать! Сейчас я позову господина Шехмета, и ты...

– Прошу прощения, что прерываю.

Мелодичный голос, которым была сказана эта фраза, принадлежал тому самому посетителю,

которого провожал караванщик. Вернее, посетительнице: невысокой темноволосой девушке,

17

Мелиан. Охота Дикой Кошки.

плотно закутанной в богато расшитую тёмно-красную накидку.

Оба – и старый караванщик, и Дарсан на мгновение замерли от неожиданности. Воспользовавшись

моментом, посетительница караван-сарая положила руку на локоть старика и нежно продолжила,

глядя на него восхищёнными глазами:

– Я уверена, что причина столь опрометчивого поступка этого, безусловно, достойного юноши

весьма весома. Очевидно, он чем-то расстроен, не правда ли?

Девушка говорила на минсенкай-йо(23), который Дарсан неплохо знал. «Чужеземка», – запоздало

понял он. Это объясняло её фривольное поведение по отношению к сайборону. Наверное, она

хорошо заплатила ему, раз он столь подобострастно с ней держится. Обычно старик с

пренебрежением относился к женщинам, почитая их существами второго сорта и не силясь

скрывать этого.

Она повернула голову к Дарсану, и тот невольно зарделся под взглядом её огромных карих глаз, в

глубине которых плескались золотые искорки. Неожиданно злость и отчаяние, плотно охватившие

его, стали потихоньку отступать.

Поймав его взгляд, чужеземка лукаво подмигнула и отвернулась. Дарсан уставился на неё,

оторопев от такого вызывающего жеста. Караванщик взвизгнул, тоже перейдя на минсенкай-йо и

тыча в парня пальцем:

– Каэрре-хэннум(24), я этого прохвоста уже не раз видел у стен моего почтенного заведения! Он

топчется тут днём и ночью, не иначе как стибрить что-то задумал! Сегодня он в меня камнем

попал, а завтра приложит палкой по темени! И потом, вы же тоже могли пострадать! Я вызову

стражу, пусть как следует проучат этого недомерка!

Дарсан вновь почувствовал, как к щекам прихлынула кровь, на сей раз от плохо контролируемого

гнева.

– Это был всего лишь осколок кувшина! – разъярённо вскричал он, вскакивая на ноги. Молодая

хэннум поморщилась. – Я не собирался причинять вам никакого вреда! А вот стражу можете

вызвать. Я с превеликим удовольствием поведаю им о гнилой муке в ваших закромах. Вы ещё из

неё лепешки печете! А ещё скажу, куда деваются крысы и змеи, которые тут по ночам ползают!

Посетительница караван-сарая звонко расхохоталась. Лицо старого сайборона сначала

побледнело, а потом пошло красными пятнами. Он замер, хватая ртом воздух, а затем резко

сменил тон и забормотал, мешая ранаханнский и минсенкай:

– В самом деле, я думаю, что стража посчитает причину вызова слишком незначительной, и меня

могут самого оштрафовать. Нет, госпожа, мальчишке, конечно, давно пора в зиндан, но все же... О

Солнцеликий, да как вообще можно было подумать, что я кормлю постояльцев гнильём…

Девушка с любопытством глядела на него, время от времени бросая мимолётные взгляды на

Дарсана и хмуря лоб. Видно было, что её мучили сомнения.

Юноша вновь обессиленно привалился к пыльной стене, ощущая сквозь прорехи горячую от солнца

поверхность. Гнев исчез так же быстро, как появился, и он был готов безмолвно принять любой

удар хлыста судьбы.

Тем временем, улучив момент, когда караванщик сделает паузу в своих бормотаниях, девушка

ловко сунула ему в руку что-то, ярко сверкнувшее на солнце. Старик уставился на ладонь. Сквозь

недоумение на его лице медленно проступила алчность, и он воскликнул:

– Золотой альвэннар(25)! Каэрре-хэннум, вы слишком щедры!

18

Мелиан. Охота Дикой Кошки.

– Тс-с-с, – девушка приложила к губам тонкий пальчик. – Давайте не будем поднимать шума.

Считайте это платой за те бесценные сведения, что вы мне дали, а также за милосердие,

проявленное к этому несчастному мальчику, – она кивнула на Дарсана.

Монета с быстротой молнии исчезла в складках халата старого пройдохи. Он низко поклонился, от

души поцеловав край рукава незнакомки:

– Да благословит Вас Солнцеликий, хэннум. Ваша доброта столь же велика, как и ваша красота.

Этот юнец должен день и ночь молиться Благословенному пророку(26) за то, что тот милостиво

позволил вашим путям соприкоснуться!

Жители калифата Раханнан отличаются привычкой к пространным и цветистым речам, и старый

сайборон, видимо, решил излить на Каэрре-хэннум весь свой поток красноречия.

Молодая хэннум явно не была настроена выслушивать разглагольствования. Не особо церемонясь,

она резко перебила его:

– Благодарю за понимание, господин Олхан, но я очень тороплюсь!

Поняв, что его велеречие не обернется ещё одной звонкой монетой, сайборон согнул спину в

глубоком поклоне, коснувшись ладонями земли, и удалился.

Каэрре-хэннум внимательно проследила за тем, как захлопнулась деревянная дверь, и повернулась

к Дарсану.

– Юноша, – серьезно сказала она, погасив обворожительную улыбку. – У меня к тебе важное дело.

***

Прислуга одного из самых богатых караван-сараев Хайсора(27) с любопытством поглядывала на

вжавшегося в расписные шёлковые подушки юношу: настолько резким был контраст между его

запыленными лохмотьями и роскошной обстановкой заведения.

Я потягивала прохладный лимонный айлэ(28), сидя напротив паренька, и молча смотрела на него,

ожидая, пока он немного придёт в себя и заговорит.

Он затравленно оглядывался по сторонам, явно опасаясь раскрыть рот или поднять глаза. Мне это

быстро надоело. Я подала ему пиалу из тончайшего фарфора, до краёв наполненную напитком.

– Угощайся.

Он изумленно посмотрел на неё, а затем отважился поднять глаза на меня.

– Что вы, хэннум... А если разобью?

– Это последнее, о чём тебе стоит беспокоиться, – нетерпеливо сказала я. – Ведь за это я заплачу

своими деньгами.

Лицо юноши потемнело, заставив пожалеть о последних словах. Из моей головы напрочь вылетело,

что в калифате царит патриархат. Позволить женщине оказаться в более привилегированном

положении – сильнейшее оскорбление для мужчины. Однако у меня была важная цель, и я решила,

что мне как чужестранке будет простительно некоторое пренебрежение местными

предрассудками.

– Юноша, – с нажимом повторила я. – Сейчас не время для обид или споров. Мне нужна твоя помощь,

и я готова хорошо тебе за неё заплатить.

Лицо парня чуть смягчилось, но тёмно-карие глаза оставались предельно настороженными, как у

19

Мелиан. Охота Дикой Кошки.

зверя, застигнутого врасплох.

– Что вы от меня хотите? – тихо спросил он, осторожно принимая у меня пиалу. – Я простой гончар.

Дела у меня в последнее время совсем плохи.

Я вздохнула с облегчением. Разговор начал налаживаться.

– Видишь ли, твои гончарные услуги меня совершенно не интересуют, – осторожно сказала я. – Мне

нужно кое-что другое.

Он так резко вскинул голову, что я испугалась, как бы он не свалился с подушек. Его лицо залила

пепельная бледность:

– Вы... вы намекаете на... но хэннум, у меня есть невеста, и...

Он резко оборвал фразу и судорожно закашлялся, отведя глаза. Несложно было догадаться, что он

имеет в виду. Его наивность показалась забавной, что не могло не вызвать искреннего смеха:

– У меня и в мыслях не было покушаться на твою верность невесте! Тут дело в другом.

Я примолкла и огляделась. Роскошный зал, устланный изысканными коврами с раскиданными

поверх подушками, пустовал. Прислуга неслышными тенями скользила вдоль стен. Нигде не

висели украшения из нефрита, а это значило, что разговоры посетителей никого не

интересовали(29). Похоже, можно было беседовать, не таясь.

Я наклонилась к юноше и сказала, доверительно понизив голос:

– Мне нужно проникнуть во дворец калифа.

Пиала не разбилась, но недопитый айлэ мгновенно впитался в нежный ворс.

Передо мной вновь оказались изумленные глаза моего собеседника.

– З-зачем? – выдавил он. Я небрежно пожала плечами:

– Всё просто. У него есть вещь, которая меня очень интересует. Если согласишься, расскажу более

подробно.

Парень задумался.

– А если откажусь? Или донесу стражникам о ваших планах?

Я мягко улыбнулась и сладко промурлыкала:

– В первом случае мы распрощаемся и сделаем вид, что не видели друг друга. Во втором... как

думаешь, кому больше поверит городская стража: нищему гончару, валяющемуся у стен караван-

сарая, или богатой чужеземке? Господин Олхан с удовольствием припомнит им все твои грехи. К

тому же, тебе будет очень сложно объяснить, откуда в твоих карманах взялось вот это.

Я подняла левую руку и щёлкнула замочком одного из многочисленных браслетов, позвякивающих

на запястье.

– Серебро, кайташерская(30) эмаль, вставки из красного дерева – уверена, зиндан тебе обеспечен.

Парень смотрел на меня с такой тоской, что где-то глубоко внутри шевельнулась жалость. Но её ни

в коем случае нельзя было показывать.

Я ласково улыбалась ему, как любимому брату:

– Жду твоего решения.

– Вам не нужно было тратить силы на угрозы, госпожа, – с каким-то глухим отчаянием произнес

20

Мелиан. Охота Дикой Кошки.

молодой гончар. – Я бы и так вам помог. Не из-за денег. Великий пророк услышал мои мольбы и

послал встречу с вами.

Разговор принял неожиданный оборот. Я недоумённо уставилась на него:

– Что ты имеешь в виду?

– Калиф похитил мою невесту, – тон, которым были произнесены эти слова, обжигал такой

ненавистью, что в искренности паренька сомневаться не приходилось. – Он увез её в свой гарем. Я

дал себе слово, что вызволю Таллию оттуда любой ценой. Однако уже прошла неделя, а я не смог

даже приблизиться к дворцовым воротам. Они защищены могущественными чарами, усиленными

тремя отрядами элитных стражников. Я уже начал отчаиваться, когда появились вы.

Юноша умолк, уронив взлохмаченную голову на грудь. Я обдумывала его слова, покусывая

согнутый палец.

Не верю в подобные совпадения, хотя мудрецы из горных монастырей княжества Хайань любят

поболтать о предопределенности и неслучайности всего сущего. Однако помощь этому юноше

станет отличной гарантией того, что он воздержится от желания нанести мне удар в спину. В

прямом и переносном смысле.

Чувствуя, что пауза затянулась, я ободряюще улыбнулась собеседнику.

– Я помогу тебе и твоей невесте, если ты объяснишь мне, чем возлюбленная гончара могла

заинтересовать калифа, и как он с ней вообще сумел встретиться.

Вместо ответа юноша полез за пазуху и достал крохотный кусочек оникса, оправленный в серебро.

– Сожмите это в ладони, хэннум.

Я выполнила его просьбу. Прохладный металл коснулся кожи, и в следующее мгновение перед

глазами вспыхнул образ.

Калифа вполне можно было понять: невеста моего нового знакомца блистала потрясающей

красотой. Ни скромная абана(31), ни глубокие тени под огромными глазами не могли умалить

яркую, словно оперение ирмени(32), внешность. Густые ресницы, вьющиеся волосы окраски

воронова крыла, кокетливая родинка в правом уголке алых губ – разумеется, калиф не устоял

перед таким восхитительным соблазном.

Видение провисело в сознании несколько ударов сердца и плавно померкло.

– У нас хватило дэннаров только на недолговечный Камень Памяти, – с сожалением произнес

юноша, принимая самоцвет обратно.

Я деликатно промолчала: наверняка, им с невестой попался сердобольный литанээ(33),

согласившийся уступить в цене. Не знаю, как в Ранаханне, а в Алдории даже малый Камень Памяти

в цене потянет на хорошую двуколку.

– Её зовут Таллия, – мечтательно сказал парень, с нежностью гладя оникс. Я почувствовала слабую

неприязнь к калифу и удивилась: его стремление обладать столь экзотическим цветком легко

объяснить.

Почувствовав лёгкий стыд за такие мысли, я строго спросила:

– А как твоё имя?

Парень моргнул и поспешно склонил голову, стукнув ладонью по груди:

– Дарсан, Каэрре-хэннум.

21

Мелиан. Охота Дикой Кошки.

– Рада знакомству, Дарсан, – учтиво кивнула я, но своего настоящего имени не открыла. Ни к чему

снабжать кого ни попадя лишними сведениями о себе.

Служанка принесла нам поднос с фруктами, многие из которых раньше доводилось видеть только

на картинках. Дарсан жадно уставился на блюдо, не решаясь что-то взять. Я небрежно махнула

рукой, поддерживая образ искушённой богатейки:

– Можешь брать всё, что захочется. Наш с тобой разговор только начинается.

Юноша мигом схватил огромный персик и замер, устремив на меня настороженный взор. Я

поудобнее устроилась на подушках, поправила волосы, звякнув длинными золотыми серёжками, и

томно протянула:

– Итак, Дарсан, расскажи мне всё, что тебе известно о калифе.

***

Блюдо давно опустело, но никто не торопился его заменить. Я попросила слуг пока не подходить,

боясь спугнуть пылкий настрой Дарсана. Горячо жестикулируя, он рассказывал мне о порядках в

калифате, роскошном дворце правителя, носившем по-ранаханнски вычурное название "Лилия

Небес", и о привычках его хозяина.

– Когда умер старый калиф, Аббаис Шестнадцатый, мы вздохнули свободнее. Я был ещё маленьким,

но помню, как отец постоянно жаловался на непомерные налоги, суровые законы,

предписывающие мастеровым отбывать трудовую повинность во дворце четыре раза в месяц, и

многое другое. Со смертью Аббаиса стало полегче. Нынешний калиф был молод, и пока ему не

исполнилось двадцать, в "Лилии" временно правила его мать, жена Аббаиса. Она отменила

повинность, снизила налоги, в общем, сделала всё, чтобы сердца людей смягчились, а жизнь стала

легче.

Я уловила сомнение в его голосе и уточнила:

– И при этом она никому не нравилась?

Дарсан неодобрительно цокнул языком и укоризненно покачал головой.

– Каэрре-хэннум, вы не местная, а у нас всем известно: слабой женщине не под силу вынести

тяготы государственной власти. К тому же, Солцеликий позволяет женщинам много вольностей, но

он бы не потерпел, чтобы нами долго правила старая хэннум. Вот мы и ждали, когда повзрослеет

калиф, Теймуран Восьмой.

Его слова мне не понравились совершенно, но я промолчала, поджав губы. Дарсан, видимо, был не

очень наблюдательным, потому что он продолжал, как ни в чем не бывало:

– А потом Теймурану исполнилось двадцать. Была пышная коронация. В тот день мне удалось

пробраться на главную площадь и даже схватить белую пшеничную лепешку, из тех, что раздавали

народу во славу нового калифа. Потом мы поделили её с Таллией – отец мой к тому времени уже

умер.

Дарсан мечтательно вздохнул и зажмурился. Из моей груди вырвался тяжёлый вздох: представляю,

какая давка была на площади из-за этих лепешек! Отличная идея для начала правления, ничего не

скажешь.

– И как вам его правление? – сухо спросила я.

Дарсан нахмурился:

22

Мелиан. Охота Дикой Кошки.

– Первые пару лет было хорошо. Конечно, налоги опять повысили, но не до такой степени, как было

при старом калифе. Было ещё несколько странных законов... например, запрещалось держать дома

кошек. Калиф приказал создать специальные отряды для их отлова.

– А как же мыши? – удивилась я. Парень пожал плечами:

– С ними неплохо управляются пустынные кайсы.

Он ткнул пальцем вверх. Я подняла голову и увидела тонкую змею древесного цвета. Обвив балку

на потолке, она дремала, прикрыв крошечные бусинки глаз.

Меня невольно передёрнуло: ничего не имею против змей, но наблюдать подобную у себя над

головой было неприятно.

– А что случилось потом? – спросила я, с трудом оторвавшись от разглядывания своей «соседки».

Юноша горько усмехнулся и перешел на еле слышный шепот:

– А затем калиф стал собирать гарем. Ему сватали многих знатных девушек, однако лишь часть из

них попала во дворец в качестве его жён. А затем... Затем нам объявили, что многие дочери и

сестры будут удостоены чести стать частью гарема. По Хайсору поехали стражники. Они хватали