Текст книги "Ты постучишься в дверь мою (СИ)"

Автор книги: Мария Акулова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 20 страниц)

Глава 19

Настоящее…

– Иван Николаевич… Присядьте… Чего бродите-то? – Тихомиров наматывал круги по кабинету Данилова, тем самым непроизвольно раздражая… Правда самому Тихомирову было глубоко фиолетово на этот счет, он остановился, глянул на следователя, свел брови на переносице, а потом отмахнулся, продолжая свой путь. – Вы так ведете себя, будто вас не устраивает, что покушений больше нет…

– Я так веду себя, потому что подозреваю, они еще будут, – бросил на ходу, остановился, прислонился плечом к стене, сложил руки на груди, глянул на собеседника, тот в ответ… устало слегка…

– А не надо было своим идиотским поведением все портить, Иван Николаевич, сидели бы тихо…

– Ваш план не сработал… И не сработал бы, сиди я там хоть полгода, хоть год… Смиритесь уже…

– А не вам решать, Иван Николаевич, сработал бы или нет. У меня вроде как опыт есть. А у вас? Что есть у вас? Кроме гонора?

Николай не церемонился, говорил, что думает. За это Бродяга его и уважал, пожалуй. Подчас ненавидел всей душой за то, что кажется узколобым и упрямым, но зато честный. И правда ведь помочь хочет… Не из личной симпатии, а потому, что в этом состоит его работа.

– Интуиция… И что-то тревожно мне…

Данилов снова хмыкнул. Любил рассуждения об интуиции. Каждый раз думал, как красиво будет смотреть в материал дела.

«Интуиция Ивана Николаевича Тихомирова – одна штука».

– Ну и что эта интуиция вам подсказывает?

– Что скоро случится что-то… За Ксюшу тревожно…

– За жену? Ну так мы же предлагали госохрану, вам и жене. Вы отказались.

Бродяга кивнул. Отказались. Своими силами решили обойтись – наняли ребят из частного охранного агентства.

– Мне спокойно, только если я рядом. А с другой стороны… Когда я рядом – она в опасности… Так и живем… Весело.

Ваня смолчал, что рядом они очень редко. Как-то сложно было из себя слова выдавливать на этот счет. Все надеялся каждый день, что увидит в ее взгляде еще не готовность простить, но хотя бы намек.

– А как вообще… Возвращение? – Данилов задал вопрос, который всегда его интересовал, но все как-то не выпадало случая. Обычно «возвращение» – это ведь финал истории, а здесь… Впервые выпала возможность узнать у живого мертвеца, как его приняли.

– Незабываемо. Все вокруг рады до одури. Особенно родители жены…

Ваня зло пошутил, прекрасно понимал, что стоило бы сдержаться, но не смог.

Знал, что Ксюше и так сложно, а родители… только хуже делают, и она позволяет, что самое противное.

Без них не обошлось в этом дебильном разводе, он был уверен. Наверное, папашка посоветовал адвоката нанять, а мамашка… Та просто ядом плевалась, его имя поминая.

Он так и не смог проникнуться к этим людям теплыми чувствами. Они даже не пытались по-другому на него взглянуть за все те годы, что они с Ксюшей были женаты. Как пришел в их дом убогим нищебродом, таким до сих пор для них и остался. И смерти его радовались наверняка.

– Ну вы тут не исключение, – фраза Данилова вернула Ваню в реальность. – Но убить вас хотели не они. Это уже точно. Мы пробивали.

Бродяга криво усмехнулся, кивнул. Приятно было каждый раз узнавать, что кто-то из приближенных не хотел. Так исключили Кирилла. Родителей Ксюши. Еще парочку людей. И с одной стороны это радовало, а с другой… Круг возможных подозреваемых увеличивался до неопределенности. И вот это уже пугало.

Умирать чертовски не хотелось. Оставлять ее во второй раз… Нет. Он уже дал «сгореть крыше», «основание» надо было сохранить.

– Так каков наш план?

– План… – Николай повторил, видимо, собираясь с мыслями. – А никакого. Ждем, наблюдаем… Вдруг все уже без нас решилось, а мы тут… Ну мало ли…

– Очень обнадеживающе слышать такое от следователя, – снова злая шутка, и ответная улыбка.

– А у меня другая специализация, Иван Николаевич…

– Жаль. Мне бы сейчас не помешала капелька надежды…

* * *

– Макс…

– Ммм?

– А давай заедем куда-то? Есть охота… – после встречи с Даниловым Ваня возвращался в офис, думал о своем, смотрел по сторонам, потом же вспомнил, что люди иногда едят… И им бы не помешало.

– Куда поедем? – Макс кивнул, чуть скинул скорость, давая шефу время на подумать.

– Давай в мое любимое. Поедим по-человечески… По-холостяцки, – и опять время злых шуток. У него как-то вообще в последнее время только такие получались.

– Я могу вас спросить о Ксении Игоревне? – Макс поехал в нужном направлении, вопрос не сразу задал.

Вся эта история и ему болезненно давалась. Причем он был не прямым участником. Так, принеси-подай. Теперь же… Гадко было на душе. Стыдно перед Ксюшей. Она ему ни слова кривого не сказала, здоровалась при встрече, улыбалась всегда, но… Оба ведь знали, что он ее все это время за нос водил. Видел, как ей тяжело, а все равно не проговаривался.

– Спроси…

– Вы с ней не…? Не помирились?

– Нет. Она злится. Имеет право. На развод подала, – уголки губ Бродяги дернулись в улыбке. Это странно было, но он всегда, когда об этом думал, непроизвольно улыбался. Видимо, такая у его психики защитная реакция. А еще… В этом ведь вся Ксюша – решительная и порывистая. Не знающая полутонов, не дающая вторых шансов. Они оба такие. Им обоим так сложно…

– И что вы делать будете?

– Бороться. Как-то… С ней.

– За нее?

– Получается, так. Еще бы знать, как…

– Она не хочет с вами говорить?

– Нет. Не готова.

– Напишите письмо…

– Макс, – Ваня глянул на парня с ухмылкой. Представил, что Ксюша сделает с его письмом. Вероятно, так же на его глазах порвет, как он повестку.

– Мне кажется, она простит, Иван Николаевич. Или я просто на это надеюсь…

Ваня кивнул, а потом снова взгляд в окно и тишина в салоне.

* * *

Ксюша влетела в нужное ей заведение, нашла взглядом ожидавшего человека, улыбнулась, пошла навстречу.

– Привет… Извини, что опоздала, – опустилась на стул, выдохнула.

– Не переживай, я тоже немного опоздала. Заболталась… Или забодалась…

– Интервью?

– Да. Нудный тип – кошмар. Не знаю, как хоть что-то вытянуть смогу из записи, – Кристина улыбнулась, окинула Ксюшу внимательным взглядом. – Как ты? – и в нем тут же тревога зажглась.

Тихомирову это поражало, но Кристина умудрялась читать ее… Да почти так же хорошо, как умел Ваня. Знакомы без году неделю. Такие разные. Не имеющие ни одной точки соприкосновения, но будто… родственные души.

Впервые Кристина позвонила Ксюше почти сразу после «внезапного воскрешения» Ивана Тихомирова.

Только увидев номер знакомой журналисты на телефонном экране, Ксюше захотелось жестко ее отбрить. Прекрасно понимала ведь, что Краст звонит ради того, чтобы получить немного горячей информацию из первых рук.

Но дело в том, что Тихомирова никогда не страдала излишней публичностью и рассказывать постороннему человеку то, что и сама до конца не понимала, а тем более изливать свое личное горе – пережитое и вдруг возникшее – не собиралась.

Скинула. Раз. Второй. Третий. Видела, что смс-ка пришла, но далеко не сразу прочла… Случайно наткнулась намного позже, уже после выписки из больницы, когда вернулась в свою квартиру, попросила Ваню держать дистанцию, заверила родителей, что она в порядке…

«Ксения Игоревна, если вам когда-то захочется просто напиться – я к вашим услугам! Даже мне хочется, скажу честно…». Это сообщение оказалось таким неожиданным, что Ксюша и сама не объяснила бы, как оказалась смеющейся. Впервые смеющейся за долгое-долгое время.

Напиваться она не собиралась – нельзя было, но на кофе Кристина ее вытащила. Поначалу Ксюша все равно была настороженной – помнила, что перед ней журналистка, готовая ради нужной информации, как минимум, переспать с неприятным ей мужчиной, но… Краст сама начала с оговорки, что «полученная информация не будет использована в профессиональных целях» и держала свое слово. Почти два месяца, как держала.

У Ксюши не было близких подруг. Не приходилось надеяться на абсолютное понимание и принятие матери, далеко не все она могла обсудить с отцом. Ваня… Между собой и ним она возвела высоченную стену. И именно в этот момент появилась Кристина – умная, местами острая, особо не церемонящаяся, но дающая выговориться… И легчает! Черт побери, легчает!

Они встречались не так часто, могли переброситься парой сообщений, обменяться смешными картинками, но это было так легко, «ненапряжно», непривычно, что Ксюша готова была хвалить небеса за подарок и ругать себя за ошибочное первое мнение о пробивной журналистке.

– Как я?

Они заказали чай и по пирожному. Долго рассиживаться обе себе позволить не могли, но и встретиться хотели.

– Подала на развод, – Ксюша грустно улыбнулась, опуская взгляд.

Это решение далось ей нелегко. Хотя… «Нелегко» – это довольно слабое слово. Когда Ксюша ставила свои подписи на принесенных юристом документах – сердце снова разрывалось, но другого выхода она не видела. У их брака нет будущего. У любви нет будущего. Бродяга убил его, предав доверие.

– И что Иван? Злится?

– Немного… Бесится из-за таблички…

– Какой таблички?

– Я табличку поменяла. В кабинете. «Веремеева Ксения Игоревна», – Кристина хмыкнула, кивнула. – Моя девичья – Веремеева.

– Да, я знаю. Готовилась к интервью ведь… Но ты же специально это сделала? Чтоб заметил?

Даже будучи вроде как подругой, Кристина все равно сохраняла эту склонность тянуться вопросом за сенсацией.

– Я иногда веду себя, как дура. Конечно, специально. Но сама не знаю, зачем. Мне больно его видеть. Даже мельком не могу.

– Зачем тогда в офисе сидишь?

– Потому что дома еще хуже… Но я думаю… После развода… Уйду к отцу. Он давно зовет. Семейный бизнес все же…

– Отец будет рад, наверное.

– Да. Думаю, рад. Когда я вышла замуж за Бродягу… За Ивана… Он… Мне кажется, он особенно остро переживал то, что я не собираюсь вливаться в бизнес. Его бизнес.

– Ты знала и делала больно?

– Я жила своей жизнью. Делала свой выбор. Будь у меня брат или сестра – было бы легче, но… Кто знает, каким был бы их выбор? – вопрос был риторическим, Кристина только плечами пожала, снова улыбаясь.

– Мне легче. Как помнишь, родителей и вовсе нет. Некого разочаровывать, – это была шутка, но довольно грустная. Да и вообще… За время общения не только Кристина узнала многое о Ксюше, но и Ксюша о Кристине.

Она выросла в детском доме… Прямо как ее Ваня… Мать погибла, когда ей было чуть меньше двух, отца она не знала… И даже не знала, в курсе ли он, что имеет дочь… Но факт оставался фактом: Кристину он не забрал. Как-то выросла. Решила, что добьется успеха, поступила на журфак, отучилась, потом работала за копейки в крайне сомнительного качества изданиях, поняла, что чтобы стать хорошим журналистом-аналитиком, нужно уметь не только писать, но и понимать вещи, о которых собираешься писать. Отправилась за вторым дипломом, сменила несколько работ… Когда выпал шанс попасть в престижное издание – воспользовалась им. Теперь же снова рвала жилы, чтобы задержаться, закрепиться, стать незаменимой. Как казалось Ксюше, у нее получалось…

Она вообще в последнее время старалась читать все материалы Кристины… И смотрела на них по-новому. За «желтым налетом», который, видимо, был обязательным условием публикации, прятались глубины… Иногда человеческих душ, иногда социальных явлений, иногда финансовых тайн.

Ксюша считала Кристину талантливым журналистом, о чем не один раз честно говорила. Кристина же отмахивалась, говоря, что с радостью отказалась бы от этого таланта ради других, куда более простых радостей.

– Ксюш… – в какой-то миг Кристина скользнула взглядом с лица новообретенной подруги за ее плечо, чуть глаза округлила, будто испугалась… – Ты только не оборачивайся, но там… Твой без пяти минут бывший муж…

* * *

Бродяга не сразу глазам поверил, когда вошел в заведение, окинул взглядом зал, а за одним из столов – Ксения. Сидит с какой-то девушкой (с кем именно Ваня не смог сходу определить – лицо вроде бы знакомое, но откуда?), руки о чашку греет, смотрит в окно… Он макушку ее узнал бы из тысячи, а профиль и подавно.

– Макс, это кто? – локаторы Филиппова были настроены чуть иначе, поэтому он Тихомирову заметил только после того, как шеф кивнул в нужную сторону.

– Это… По-моему, журналистка… Да. Журналистка, которая… Очень долго добивалась интервью с Ксенией Игоревной… И это она слила информацию о закрытии производства…

Ваня хмыкнул, кивнул… Но понятней не стало. Не похоже на новое интервью, да и Ксюша… Она не будет душу выворачивать, она совсем другой человек.

– Хотите подойти?

– Нет, пусть обедают… И мы тоже…

Ваня мазнул взглядом по спине жены, вдруг ставшей напряженной, потом же пошел за предложенный им столик. Довольно далеко от Ксениного, услышать, о чем говорят, нереально, но хоть понаблюдать можно немного.

Он ведь сильно по ней соскучился. Оголодал даже. По всему, начиная с возможности просто подолгу на нее смотреть.

– Данилов говорил, что пробивал ее, а мы пробивали? – ели они с Максом преимущественно молча, каждый о своем думал. Когда Бродяга задал свой вопрос, Максим даже не сразу понял, о чем речь. Только поймав кивок Тихомирова, догадался.

– Журналистку? Да… Но по верхам.

– Пробей не по верхам тогда.

– Думаете, она может серьезную угрозу представлять?

– Думаю, она может через Ксюшу ко мне подбираться… Мало ли…

Максим кивнул, делая зарубку в памяти.

– Макс… Сделаешь мне одолжение?

– Какое?

– Проедитесь в офис с Ксюшиным водителем? А мы пока… поговорим?

Макс не знал, как Иван планирует уговорить Ксюшу на то, чтобы поехать с ним, но… кивнул.

Поговорить-то им действительно надо…



Глава 20

Настоящее…

– Я наберу тебя вечером… – прощались Ксюша с Кристиной уже выйдя из ресторана. Ксюша усиленно делала вид, что не замечает Бродягу, стоявшего почему-то у той машины, на которой приехала она, Кристина же периодически бросала на него заинтересованные взгляды.

Тихомирова это отмечала… И раздражалась. Но старалась отбрасывать подобные мысли. Ведь ревность сейчас – последнее, что стоило испытывать к без пяти минут бывшему мужу.

Ксюша поцеловала подругу в щеку, проследила за тем, как она идет к своей машине… Покачивая бедрами… В голове вопрос проскользнул: она всегда так ходит? Потом спустилась, глядя под ноги, подошла к автомобилю.

– Привет, – мазнула взглядом по лицу Бродяги, который смотрел на нее, не отрываясь, улыбнулась Максу. – Как дела? Как жена?

Филиппов посмотрел в ответ… Взглядом предателя, который испытывает муки совести, но исправить ничего не может. Ксюшу и это убивало. Она ведь не винила Макса, понимала, что он всегда был верен Бродяге и останется верным, но… Каждый раз, глядя на него, она еще сильней чувствовала себя ничтожной. Той, кому Бродяга не посчитал нужным довериться.

– Потихоньку… Говорит, тошнит ужасно, но… Рада, – Максим тоже улыбнулся. Это немного согрело Ксюше душу. Дало надежду, что когда-то они смогут снова нормально общаться. Хотя бы с Максом, если не с Иваном.

– Проедешься со мной? – который так ни разу и не оторвался от ее лица взглядом.

– Нет, я на своей, спасибо, – вот только говорить с ним… да даже в глаза ему смотреть… Ксюша готова не была.

– Поговорим немного…

– О чем? – спросила, глядя поверх его плеча.

– О чем хочешь…

– Хочу только о разводе.

Он скривился. Это хорошо, наверное, она ведь именно этого и добивалась – хотела уколоть.

– Значит, поговорим о разводе. Макс, дашь ключи, пожалуйста? – Бродяга получил желаемое, открыл переднюю пассажирскую дверь, как бы приглашая Ксюшу сесть… А она засомневалась. Не будут они о разводе говорить, а если и будут – совсем не в том ключе, на который она рассчитывала. – Садись, Принцесса, пожалуйста…

Тихомиров был не из тех, у кого в лексиконе слово «пожалуйста» мелькает тут и там… Просил он редко. Очень редко…

– Только о разводе, Тихомиров, – сказала, наверное, больше для своего успокоения… Села, вздрогнула, когда он ее дверь захлопнул, успела сделать пару глубоких вдохов, пока автомобиль обходил, зажегся экран на телефоне, который в руках держала: «Ну ты даешь, Ксения Игоревна… Держись…», видимо, Кристина не успела уехать… Или не захотела – решила досмотреть шоу.

Ксюша же спрятала телефон в сумочку, сжалась вся, когда Бродяга сел на место водителя, захлопнул уже свою дверь, все в салоне зачем-то заблокировал, завел… Глянул на нее мельком, вырулил.

Она же… К окну отвернулась, снова, как когда-то щеку закусывая, потому что…

Его запах тут же заполнил весь ее воздух. Так, как она мечтала, пока думала, что ее Бродяга мертв…

* * *

Минут пять они ехали молча. До офиса – не больше пятнадцати. Ксюша даже успела немного обрадоваться тому, что может обойтись и вовсе без разговоров… И взглядов… И касаний.

Во всяком случае, пока Бродяга держался.

Вел машину, смотрел в лобовое, если и отвлекался – то только на то, чтобы скидывать раз за разом звонки…

Деловая колбаса. Только вернулся… И сразу нырнул в свои бесконечные телефонные разговоры, встречи, дела…

Отделался парой слов по типу: «Это была вынужденная мера в целях обеспечения безопасности. Комментировать не могу – тайна следствия». И всем хватило.

Кажется, всем… Кроме нее.

– Значит, о разводе? – от звуков его голоса по телу мурашки пошли… Хорошо, что во дворе конец января и под одеждой не видно, как прозрачные волоски на руках поднимаются.

– Только о нем. – Ксюша ответила, гордясь собой за то, как прозвучали слова – спокойно и уверено.

– Я его не дам, – на сей раз, в отличие от того разговора в ее кабинете, когда ворвался и стал прессовать, он говорил уже спокойно… Даже будто шутя. Во всяком случае, с улыбкой на устах. И это разозлило. Ему весело… Он так просто может сам себя рассмешить. Жаль, что у нее так больше не получается.

– Это просто затянет процесс, но результат будет один. Развод, – ответила, окидывая мужа вроде как презрительным взглядом. Можно одновременно любить до состояния, когда скулы сводит, и презирать? Легко.

– Мы не разведемся, Ксень. Ты меня знаешь…

– А ты знаешь меня. И я тебе не уступаю… Если хочу, – она вздернула подбородок, тем самым пытаясь себя же подбодрить.

– Но ты же не хочешь… – Бродяга только мельком взглядом по ее лицу скользнул, а у нее уже сердце сжалось и закровоточило. У него во взгляде боль… И у нее боль… Но это ведь не она затеяла идиотскую игру. Не она заставила страдать. Не она пыталась еще больней сделать, сознательно причем.

– Я хочу, чтобы это все быстрей закончилось.

– «Это все» – это наш брак?

– Да. Я хочу учиться жить без тебя. С живым тобой… Но без тебя.

– Зачем, Ксень? Зачем тебе учиться жить с живым мной, но без меня? Может ты попробуешь…

– Нет, я не буду ничего пробовать.

Тихомирова ответила так жестко, как только могла, за что получила еще один – теперь тяжелый – взгляд мужа. А потом тишину… Добрых три минуты тишины… Пока он не свернул «не туда».

Тут же телефон снова завибрировал.

– Алло, Макс, – пауза. – Да. Я знаю, что офис в другую сторону, – хмыкнул. – Да, я понимаю, что вам легче следовать, понимая маршрут. Но маршрута нет. Мы с Ксенией Игоревной катаемся… – скинул, взгляд скосил на жену. Она лишь фыркнула, отворачиваясь к окну…

Устраивать сцен не собиралась. Если он думал, что стоит прокатить ее с ветерком, поуговаривать немного, и все проблемы вдруг пропадут – ошибался. Обида была слишком глубокой. Непонимание – всепоглощающим. А главное… Ксюша даже вопросы задавать не хотела. Уверена была – ответы лишь сильнее ударят.

– Я хотел, чтобы тебе было легче… Пытался…

Лучше бы молчал. Ксюша язык прикусила, чтобы не попросить заткнуться, хотя… Может стоило бы попросить?

– Попросил Макса сказать тебе, что был не один.

– Придурок, – не выдержала. Не сказала даже, выплюнула, потом к нему повернулась, зашипела практически. – Ты специально придумал эту сраную любовницу, чтобы мне легче было? У тебя мозг есть вообще? Какое к черту легче? Да на меня со всех сторон смотрели, как на больную! Муж трахал кого-то… угорел… а она тоскует… В этом был твой план?

Бродяга не сразу ответил. Они проехали еще около сотни метров, потом в карман завернули. Он ремень отстегнул, повернулся к ней.

– Бей, – сказал, глядя в глаза. – Бей, Ксень. Знаю, что заслужил…

И она занесла руку, уже даже почти почувствовала, как ладонь его щеки касается, понимала, что потом начнет по груди колотить, разрыдается, изольет душу… И не хотела.

Опустила, глянула зло…

– Ты заслужил исчезнуть из моей жизни, Тихомиров, а не отделаться пощечиной.

– Может, заслужил… Но этого не будет.

– Ведешь себя, как…

– Придурок?

– Бешеный Бродяга, – Ксюша вроде бы презрительно бросила, Иван же улыбнулся, по-шальному немного, потом все быстро произошло… Настолько, что Ксюша при всем желании увернуться не смогла бы. Тихомиров схватил ее за руку, к себе потянул, его губы четко мочку уха нашли, зубами прикусил сначала… И будто разрядом по всему телу, потом, то и дело кожу задевая, зашептал:

– Я делал то, что должен был делать, чтобы ты не хоронила меня по-настоящему и навсегда. Подумай об этом, Принцесса. И вопросы подготовь. Я готов говорить. Слышишь? Готов. Потому что я сдыхаю. Без тебя просто сдыхаю. Полгода, Ксень, сдыхаю. Ты не одна такая…

Так же резко оторвался, пристегнулся, дальше поехал, молча… Храня спокойствие на лице, делая вид, что не видит, что у нее руки трясутся и дыхание слишком частое и громкое.

* * *

Следующая попытка поговорить произошла уже после того, как они заехали в подземный паркинг, предварительно хорошенечко попетляв по улицам Киева.

– Я не претендую на имущество, Вань, просто… Отпусти меня. Поверь, ничего не получится. Я рада, что ты жив. Я даже не хочу, чтобы ты извинялся за то, через что мне пришлось пройти. Наверное, иначе было нельзя. Но… Я не смогу жить с тобой. Тому есть несколько причин, но главная… Я больше не могу тебе доверять.

Ксюша сказала, глядя перед собой. К тому моменту уже успокоились и руки, и дыхание, и голос. Вернулась трезвость мыслей и дискомфорт. Пожалуй, самый печальный в ее жизни дискомфорт из-за необходимости находиться рядом с любимым Ванечкой.

Он хмыкнул, прошелся руками по рулю несколько раз, потом снова к ней повернулся.

– Знаешь, Ксень… А я ведь тоже не претендую на имущество. Я на тебя претендую. Что делать будем? На Кира перепишем или на отца твоего?

– Не ёрничай, Вань. И не своди все к абсурду. Ты должен был понимать, чем все закончится…

Должен был… И понимал, на самом-то деле, просто… Вернулся в реальность и чертовски не хотел принимать ее такой, какой увидел.

– Зачем ты общалась с этой журналисткой? Я читал твое интервью… Ничего приятного ведь…

Теперь хмыкнула уже Ксюша. Так «приятно» было слышать, что вроде как мертвый муж читал интервью его вроде как вдовы.

– Мы дружим. Она меня поддерживает.

– Тебе больше не с кем дружить?

– Можешь свое мнение держать при себе, Тихомиров. Тебя я еще не спрашивала, с кем дружить. Выпусти меня. Приехали давно.

Она не дергала дверную ручку, сидела спокойно и ждала, пока он разблокирует. Не хотелось выглядеть в его глазах истеричкой. Ведь истеричность – это слабость. И стоит только дать слабину – он тут же ею воспользуется.



– Будь осторожна с ней, Ксень. Она мне не нравится.

– Спасибо за заботу. Непременно учту твое мнение. Что еще тебе не нравится?

– Твой тон.

– Это единственный тон, на который ты можешь рассчитывать. А не хочешь слышать такой – можем вообще не общаться. Дверь открой…

Ему было, что добавить. Несомненно, было, но… Он открыл… А потом смотрел, как она выходит из машины, направляется прочь, ни разу не оглянувшись.