Текст книги "Ты постучишься в дверь мою (СИ)"
Автор книги: Мария Акулова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 20 страниц)
Глава 14
Настоящее…
– Привет, – Ксюше было стыдно, но почти неделю она игнорировала Кирилла. Друга, который явно нуждался в помощи.
Он переменился в последнее время. С тех самых пор, как сообщил, что они с Альбиной, кажется, разводятся, стал рассеянным, углубленным в себя, раздражительным…
Не было больше этих вечных визитов в ее кабинет, завуалированным намеков. И от этого вроде как становилось чуть легче, но это с одной стороны. А с другой… Видимо, он все же недооценивал значение Альбины в своей жизни, раз реальная перспектива развода так долбанула.
– Привет, – на часах было больше девяти, офис давно пуст за исключением парочки сумасшедших трудоголиков и Ксюши с Кириллом. Как-то так случилось, что им обоим незачем было спешить домой…
Кир сидел за столом, закинув ноги, покачивая в руке стакан, рядом с начищенными туфлями стояла бутылка медового Джека. Любимый Киров… Бродяга его троллил периодически за то, что из всех виски мира выбрал самый «ванильный», но на любой праздник неизменно тащил другу любимое пойло.
У них вообще отношения всегда неоднородными были – много ссор, разность взглядов, необъявленная война за женщину, но… Они любили друг друга. И в трудную минуту, не раздумывая, спиной один другого прикрыли бы. И, может, Кир действительно испытывает долг перед Ваней, поэтому все хочет ее под свое крыло приманить?
– Присоединяйся, – Прудкой улыбнулся криво, ноги со стола снял, стакан поставил, другой взял…
Ксюша успела вглубь кабинета зайти, присесть на диван, оглядеться…
Кабинет был погружен в полумрак, из освещения – настольная лампа с тусклым светом, за окном – темень, а где-то снизу городские огоньки.
Кир подошел, протянул стакан…
– Мне нельзя, прости…
– Почему?
– Таблетки…
– Что за таблетки? – поставил отвергнутую порцию на столик у дивана, сам рядом сел. Тут же голову на спинку запрокинул, ноги вытянул, глаза прикрыл. Видно было, что настроение дрянное, что не игривое совсем, что будь рядом Ваня – его помощь пригодилась бы…
– Да так. Ничего серьезного, просто… От нервов. С алкоголем не сочетаются.
– Всегда знал, что Тихомиров сделает из тебя трезвенницу… Не живым, так мертвым…
Усмехнулся криво, и Ксюша тоже… Как ни странно… Усмехнулась.
Сейчас Кир не хотел задеть. Сейчас ему настолько все пофигу было, кажется, что говорил, что на ум приходит, и жалеть не собирался.
– Как прошла та встреча, кстати? – Ксюша вспомнила о недавнем странном телефонном разговоре… Даже не разговоре толком, скорее монологе, по телефону Макса в машине.
– Какая встреча? – Кир же глянул на нее, между бровей глубокая складка пролегла.
– Ну Макс… Ты Максу звонил… И я… – Ксюша пыталась что-то сбивчиво объяснить, но в глазах Прудкого не появлялось понимание. Правда, и не странно… Вряд ли человек может спокойно думать о чем-то другом, когда в личной жизни предкатастрофа. Ксюша вот даже в посткатастрофе еле переключается… – Ладно, неважно. Забудь. Ты как, Кирюш? – Ксюша повернулась к Прудкому, коснулась пальцами плеча, голову чуть склонила, смотря на его профиль, и отмечая, как кривится слегка, как улыбнуться пытается…
– Не знаю, Ксень. Неопределенно как-то. Меня так бесит иногда, что она весь этот цирк устроила, не хочу развода, спокойствия хочу… А иногда… Катись оно все к х*рам. Не так-то долго вместе прожили, чтобы убиваться. Отвыкнем. Детей нет, слава богу… Привычки… Привычки переделаем…
– А любовь?
Кирилл глаза открыл, устремил взгляд в потолок. Долго молча смотрел, не моргая даже и ничего не говоря.
– А я не знаю, люблю ли я ее. И любил ли вообще когда-то. Пытаюсь вспомнить… И не могу. Зато знаешь, что вспоминаю?
Ксюша знала. К сожалению.
Кирилл резко повернулся к ней, пустой стакан на стол поставил, к ее щекам ладонями прижался…
– Что тебя любил. И страдал из-за того, что ты Бродягу предпочла.
– Кирюш… – а Ксюше и сказать было нечего. Знала, что любил. Зная, предпочла…
– Что, «Кирюш»? Ты даже мертвого его предпочитаешь, Веремеева… – он специально ее по девичьей фамилии назвал. Будто напоминая, что больше оснований быть Тихомировой вроде как нет.
– Ну а если я его люблю, что я делать должна? Врать и себе, и тебе? Делать вид, что меня все устраивает? Со мной еще хуже будет, чем с Альбиной, Кир. Между вами хотя бы тень Бродяги не маячит, а между нами… Она всегда будет. Я буду в тебе его интонации искать, ты – успокаивать себя тем, что дружбу не предавал…
Она говорила чистую правду, оба это знали.
– Лучше б он не умирал. Когда между нами видимая стена стояла – было легче.
Кирилл к губам ее потянулся… Ксюша же… В любой другой день, в любой другой миг – увернулась бы, а сейчас… Позволила.
Сначала дыхание его почувствовала на губах, дернулась непроизвольно – видимо, организм так отреагировал на первые «не его» прикосновения, потом аккуратно кожей к коже… От него алкоголем пахло. Не слишком, но ощутимо. Это еще сильней мешало абстрагироваться и представить, что другой целует. Языком по губам, и хочется отстраниться все же. Не удержат ни ладони, лежащие на щеках, ни просьбы, ни взгляды… Но Ксюша заставляет себя сдержаться, позволить…
Это Киру нужно сейчас. А ей… Тоже, наверное. Просто для понимания – способна вообще?
Одна рука с ее лица соскользнула ровно на колено, сжала, дальше вверх по чулку под юбкой до резинки… Язык при этом просит женские губы раскрыться…
Ксюша все это ощущала поэлементно. Будто стояла сбоку и фиксировала… Засекала, замеряла – мысли, ощущения…
– Ксень, – и свои явно отличались от его. Ее до дрожи пробирало от неправильности, его – от желания. – Не отталкивай меня… – он тоже наверняка это понимал. И, кажется, смирялся с таким раскладом. Он готов был к полумерам. Хотя бы сегодня, а она?
– Не могу, – нет.
Мотнула головой, сбросила руку, встала…
– Прости. Не могу. Спасай брак, Кир. А я… У меня через неделю ЭКО. Хочу родить. От Бродяги. Я конченый в плане чувств человек. Меня заклинило на нем. У нас ничего не выйдет.
Ксюша молча вышла из кабинета, тихо дверь за собой притворила, обратно к себе, на замок, на всякий случай…
Не боялась, что Кир выяснять придет, просто не хотела, чтобы видел, как она уже тут на пол соскальзывает, руками лицо закрывает и снова плачет тихо. Потому что конченый человек. Потому что заклинило.
* * *
Прошлое…
– Слушай, Тихомиров, а ты знаешь, что это за фифа? – Кирилл с Ваней сидели на траве в университетском дворе, прислонившись спинами к одному дереву. У каждого в руках лежала книжка… Они совершали очередную попытку «взяться за голову и начать учиться». Да только… Разглядывать проходящих мимо девушек было куда интересней.
Ваня проследил за взглядом друга, скривился в улыбке.
– Веремеева. Ксю-у-у-уша, – имя ее будто на языке прокатал. – Из богатых, но бюджетница. Наш поток, между прочим.
– Да ты что? Реально? – Кирилл оживился. – Как это я ее не видел раньше?
Та самая Веремеева, будто специально, остановилась посреди плаца между корпусами, к ней еще парочка девушек подошла, они начали щебетать о чем-то… Тонкая, с пухлыми губами и ясными глазами. В цветастом платье, а на ногах казаки, на плечах кожанка – нарочито грубоватая. Длинные волосы в тугой косе замысловатого плетения, в руках – сумочка. Не девушка – конфетка…
Ваня хмыкнул только…
– А откуда ты знаешь, что из богатых? – Кир на друга мельком глянул, понял, что он тоже на девочку пялится… Даже немного ревностно стало…
– Ее каждый день на А8 привозят, водитель…
Кирилл присвистнул, глядя на нее уже как-то по-новому. Раньше она ему просто красивой девушкой казалась, а теперь вдруг стала фарфоровой куклой под стеклянным колпаком. Досадно… Кирилл был парнем приземленным – понимал, куда лезть стоит, а куда нет. Каждый сверчок, как известно… Но жаль… Хороша ведь… До одури хороша…
– Ты следил что ли? – снова взгляд на Ивана, потом на девушку… Показалось, или она тоже в их сторону нервно поглядывает?
– Нет. Я просто внимательный… – Ваня неотрывно на нее смотрел, она же… то на подружек, то к ним под дерево, то снова на подружек, потом под дерево… долгим взглядом, но… не выдержала – глаза отвела, а потом покраснела немного… Кир с ухмылкой это отметил. Амбициозность и бесшабашность Бродяги его поражала с тех самых пор, как они познакомились. И Прудкой все ждал… Без злорадства, просто с любопытством… Ждал, когда же наглец по носу получит? От преподавателей ни разу не доставалось, умудрялся всегда на жилах тянуть там, где сам же создал себе долги и неприятности. С девушками… Отбоя не было. Халтуры бесконечные – даже самые авантюрные выгорали.
Кирилл думал иногда, что так жизнь компенсирует Бродяге все сложности детства. А оно ведь действительно непростым было, да и сейчас… Уже добился многого, но все равно сложно…
– Я не понял, ты что, охмурить ее решил? – Кир толкнул друга плечом, тот же только глянул как-то неоднозначно, головой мотнул. Это, видимо, значило, что говорить на эту тему не планирует, но Кирилла отчего-то несло. – Ну и дурак, если так… Пережует и выплюнет. Сначала поимеет с тебя то, на что способен будешь… Так, по мелочи… Звезду с неба, поваляешься у ног, а потом… Найдет себе мажора нормального. С машиной и при папе. А ты будешь продолжать… у ног валяться. Так что не советую…
Кирилл еще раз взглядом по девчонке мазнул… Эх… Жалко… Понравилась ведь. Реально понравилась… И слова эти он пусть номинально Бродяге адресовал, а по факту… себе. Себя пытался успокоить. Объяснить, почему даже пытаться смысла нет.
– Посмотрим… – Тихомиров же был немногословен. Ответил, глядя в учебник, то ли делая вид, что девушка его сейчас не интересует совершенно, то ли действительно на другое переключился.
– Ну, посмотрим, – Кир ответил, а потом…
Всю дальнейшую жизнь жалел, что Бродяга тогда не сдался, а он… Как последний трус, даже не попробовал…
Глава 15
Настоящее…
– Ксения Игоревна, расслабьтесь, подумайте о чем-то хорошем, это будет быстро и не больно, – Антон Владимирович улыбнулся, Ксюша ответила ему тем же. Она всегда испытывала мандраж при мысли о необходимости посещать врачей и проводить какие бы то ни было медицинские процедуры, но сегодня… На душе было совершенно спокойно. Не страшно. Даже немного торжественно что ли…
– Да, я помню, – прошлая их с Ваней попытка состоялась около года назад, но специфику Ксюша не забыла. Больно не было. Стало, когда ничего не вышло. Сейчас же такого шанса своему организму она уже не давала…
– Будет подсажено два эмбриона.
– Да, как оговаривали…
– Ну что, приступим? – врач спросил, Ксюша кивнула, закрыла глаза, сделала глубокий медленный вдох, тут же будто уплывая в прошлое…
* * *
Прошлое…
– Алло… Да… Да… Хорошо… Жду, – Ксюша прижимала телефон к уху, пытаясь при этом обнять себя руками, чтобы стало чуть теплее. Пары закончились, обычно предоставленный папой водитель – Георгий Константинович – ждал ее на месте чуть заранее, сегодня же… В городе случился небольшой Армагеддон – какой-то идиот грозился подорвать мост, из-за этого «встал» весь город. И Георгий оказался на Киевском левом берегу, а Ксюша – на правом…
Еще и, как назло, оделась слишком легко… Осень коварна, утром солнце ласкало еще, а теперь… На небе тучи, воздух будто иголками колет…
Ксюша опустила взгляд на казаки с широкими короткими голенищами, на загорелые ноги в тонких колготках… В ту же секунду ветер поднялся, а вместе с ним и платье… Еле поймать успела…
– Черт… – было неприятно. Очень. Еще и подруги разбежаться успели, она одна… Посмотрела на дорогу грустным взглядом, потом на корпус… Видимо, туда придется тащиться, искать пустую аудиторию…
– Что, не едет водитель, Принцесса? – вздрогнула, когда сбоку вопрос прозвучал, обернулась резко, почувствовала, как по рукам мурашки прошли… Не от холода уже – от взгляда. Будто из ниоткуда к ней подошел Бродяга… Она слышала это обращение, его друг так называет. Зовут же Бродягу Тихомировым Иваном. Ее однокурсник, не дурак, но странный какой-то, будто опасный. Во всяком случае, девочки его сторониться стараются. Не из тех шалопаев, с которыми весело, а будто реально опасный… Да и сам он особого интереса ни к кому не проявляет, тусуются вдвоем с Прудким, тоже однокурсником, на своей волне вечно…
Они уже достаточно долго вместе учились к тому времени, а ни единым словом еще не перекинулись. На лекциях он на галерке, она в первом ряду. В разных группах. Из разных миров. С разными приоритетами. Общих тем нет, кажется.
– Не едет, – Ксюша прекрасно понимала, что он специально такие слова подбирал… «Принцесса»… Зацепить хотел. Она же… Отчего-то при взгляде на него свой острый язык проглотила. Так же, как утром, когда он из-под дерева взглядом ее сверлил… Или не ее? Тогда совсем печально, дыхание-то у нее перехватывало… – На мосту случилось что-то… Слышал?
Тихомиров у стены стоял, плечом к ней прислонившись. В джинсах, рубашке с закатанными рукавами, в руках кожанка… На ее похожая, только стертая не специально в угоду моде, а из-за активной носки. Ну и она-то в свою куталась, а он скинул так легкомысленно… Будто и не холодно вовсе.
Видимо, не холодно. Потому что и губы у него не синие, в улыбке кривятся…
– Слышал. А тебе на левый нужно? Почему на метро не поедешь? Или метро не для принцесс? – он продолжал ее на что-то провоцировать, Ксюша же… Не хотела вызов принимать.
– Я в метро не ориентируюсь. И мне на правый. Машина на левом.
– Ну так такси вызови…
– Отец против. Только водителю доверяет…
Ксюша не знала, почему не отмахнется от странного однокурсника, почему на вопросы его отвечает, почему радуется, когда он каждый раз диалог продолжает.
А еще радуется, когда, оттолкнувшись от стенки, ближе подходит, накидывает кожанку ей на плечи… Теплей не сразу стало, а вот жарко… изнутри… моментально! От нее пахло так… Потертой кожей и мужчиной. Симпатичным ей мужчиной.
– Идем кофе пить тогда.
– Куда? – опешила, но не отошла.
Когда Бродяга рядом оказался, выяснилось, что он выше значительно, а еще, что из-под манжет рубашки проглядываются полосы шрамиков. Один на правой руке, два на левой. Сами руки же… Очень красивые.
– Да в любое кафе неподалеку. Или это тоже папой воспрещено?
Ксюша головой мотнула. Отец не был тираном, да и ее особо в клетку не замкнешь, но какие-то минимальные меры предосторожности с учетом того, что Игорь Веремеев занимался серьезным бизнесом, все же и сама считала разумными, поэтому старалась придерживаться.
Девушка на корпус глянула, потом взглядом на лице однокурсника задержалась. Теперь без страха и смущения – смогла себя в руки взять. У него взгляд был такой… Особенный что ли. Уверенный, жесткий, но затягивающий. Ей хотелось в глаза ему смотреть, по лицу скользить – сначала взглядом, а потом и пальцами может, за руку его взять, чтобы он в своей – красивой, горячей, ее сжал – хрупкую, холодную.
– Идем.
И он будто услышал – тут же взял. За руку. Не переплетая пальцы, а разом в своем кулаке ее спрятал, отогревая, и потянул… В ближайшее кафе. Самое обычное, ничем не примечательное. Ей кофе на стойке заказал, себе чай. Она столик выбрала – у окна, сидела, ждала…
Сначала перед ней чашка опустилась, потом тарелка с эклером.
– Бонус, – Бродяга хмыкнул, устроился напротив со своим чаем.
– Ты не обязан со мной сидеть… Спасибо за кофе, – Ксюша запоздало опомнилась, что оговорка будет не лишней. В конце концов, ни она, ни Георгий не знали, сколько ей здесь торчать придется. А у Бродяги, может, свои планы были…
– Чай-то хоть дай допить, потом выгонять будешь, – он же отреагировал очередной шуткой. Такой… Фирменной, видимо. Не слишком деликатной, без особой витиеватости. Он весь из этого состоял – прямой, резкий, решительный.
– Я не гоню, – Ксюша кофе отпила, зажмурилась… Здесь было хорошо. Как минимум, потому, что тепло. А еще… Можно было из-под опущенных ресниц на него смотреть. – Вы утром с другом таращились на нас.
– Не на вас, на тебя, – и снова мурашки по рукам, а еще глубокий вдох, так, чтобы запах кожи и мужчины заполнил легкие, побежал по крови. – Думаешь, я всех застрявших на правом берегу однокурсниц тащу в кафе? – ухмыльнулся, голову на бок склонил, ожидая ответа.
Нет, она не думала. Она вообще сейчас как-то туго думала.
– Ты мне нравишься, Принцесса.
Первые две «принцессы» ее царапнули, эта… тоже по крови побежала.
– Рада за тебя, – и подыграть захотелось. Улыбнулась, тоже голову склонила.
– И я за себя рад. И за тебя тоже. Повезло…
Не выдержала – прыснула.
– А ты себя любишь! – сказала уважительно. Его самоуверенность не напрягала отчего-то, хотя обычно реагировала на подобные заявления Ксюша раздражением.
– И ты полюбишь… Со временем.
Он же продолжал, не видя берегов… И совершенно не напрягаясь их поиском…
– Думаешь?
– Уверен. Кофе пей. Остынет. И ешь, – а потом чуть ближе к ней тарелку придвинул, и… Она такого даже от матери с отцом не терпела бы. Ест – когда хочет. Пьет – если есть желание. А тут… послушалась. Надкусила, жевать стала… Покраснела чуть, когда поняла, что он за этим процессом наблюдает внимательно…
– Почему себе не заказал?
– Денег пока только на один, – ответил без экивоков. Ксюше же стыдно стало, она пирожное обратно на тарелку положила, уже к нему подвинула.
– Пробуй. Вкусно… Если не брезгуешь…
Он хмыкнул. Не брезговал. Нарочно укусил с той же стороны, с которой она кусала и… Господи, Ксюша готова была умереть от стыда, но это выглядело… Будто у них первый поцелуй. Через пирожное. А потом второй. Потому что она тоже… укус со стороны его укуса.
– Вкусно, – Бродяга прожевал, но от продолжения банкета отказался. Предпочитал другие поцелуи. Да и к сладкому равнодушен был.
Через минуту ее телефон зазвонил, Ксюша взяла.
– Алло, пап.
– Ксень, мне Гоша позвонил, сказал, что ты в университете застряла… – Ваня отвернулся к окну, делая вид, что разговор его не занимает. По факту же слышал каждое слово.
– Все хорошо, пап. Я в кафе, жду его. Не переживай. И мама пусть не переживает.
– За тобой другую машину прислать? Гоша сказал, будет час ехать, а так… Через полчаса заберут.
– Не надо, па… Я подожду.
Ксюша смотрела на профиль Бродяги, пользуясь тем, что парень отвлечен. Он ей нравился. Весь нравился. Нахальный и красивый, честный и прямолинейный.
– Ты не одна хоть? С подружками?
– Да. С подружками.
А еще несдержанный. Хмыкнул. И не стыдно подслушивать ведь…
Правда Ксюша не сомневалась – ему не стыдно.
– Ладно. Тогда держи в курсе, как встретитесь с Гошей – маякни.
Веремеева скинула, телефон на стол положила, бровь вздернула, ожидая объяснений от Бродяги.
– Отцу врешь, значит… Я не потерплю…
Фыркнула. Тоже еще… Моралист. Захочет – будет врать. Если во благо – за милую душу.
– Я повторять не стану, Ксения, – а потом застыла на мгновение, моргнула, потому что… Действительно не станет. И не шутит. И… врать не будет, кажется.
– Не хочу, чтобы волновался…
– А я – повод для волнений? – снова хмыкнул. Он был очень переменчивым. Будто гоночная машина, которая несется от виража до виража.
– Ты… Боюсь, да, – скользнула ладонью по столу, коснулась кончиком указательного пальца одной из выступающих на его кулаке костяшек… Потом в ямку… И другую костяшку… И снова в ямку…
Ей так отчего-то нравились эти руки… И их обладатель.
– Тебе пойдет моя фамилия, – они оба смотрели, как Ксюша «играет», она легко улыбаясь, он сохраняя серьезность. Потом же взгляды друг на друга подняли.
И Ксюше впору сказать, что он слишком многое мнит о себе, что ему не светит ничего, кроме этого спонтанного похода в кафе. Что единственный поцелуй, который возможен между Бродягой и Принцессой – это поцелуй через эклер, но… Накрывает его кулак своей ладонью, приподнимается, тянется к губам еще недавно незнакомца и шепотом:
– Посмотрим…
А потом он ее целует.
* * *
Настоящее…
Максим будто переживал дежавю, только обратное.
Уникальная женщина Ксения Игоревна шла к машине от двери клиники со звучным названием «Путь аиста», как-то трепетно, аккуратно, еле заметно улыбаясь…
Она не посвящала его в свои планы, но чуйка подсказывала, что процедура была проведена именно сегодня, и теперь…
Вероятно, ему стоило бы попытаться ее отговорить, но как? Да и на каком основании?
«Подождите, Ксения Игоревна, к вам муж скоро вернется, вы и без этого ребеночка заделаете…»?
– Почему серьезный такой, что-то случилось? – Ксюша снова улыбнулась, глядя Максу в глаза, когда тот ей дверь придерживал в машине, он же попытался стать менее «серьезным», но все как-то не выходило.
– Нет, все хорошо. Ничего не случилось. Голова болит просто с самого утра, – с того самого утра, как Иван ему сообщил о своих ближайших планах.
– У меня таблетка есть, – Ксюша опустила руку в сумочку, достала упаковку, протянула…
– Да мне одной хватит, – отмахнулась, когда, выдавив одну, остальные Макс хотел вернуть.
– Бери. Мне все равно нельзя теперь… У меня малыш может будет, Макс… – улыбнулась трепетно… Практически одним взглядом… Юркнула в машину, продолжала улыбаться, когда он, серьезный, дверь захлопывал, машину обходил.
Вот так… Значит, успела. И теперь… Что дальше будет – одному богу известно…
* * *
– Она ЭКО сделала…
Макс набрал Тихомирова, как только выпала такая возможность. Не сомневался, что знать это Ивану необходимо, не понимал только, какой реакции ждать.
Бродяга долго не отвечал, что в голове творилось – страшно представить.
– Это точно? – вопрос задал вроде бы спокойным, холодным голосом.
– Напрямую не спрашивал, но сегодня в очередной раз ездили в «Путь»… А потом она сказала, что таблетки от головы ей теперь нельзя. Что малыш может будет…
И снова тишина на том конце несуществующего провода.
– Следи за ней. Если не получится… Боюсь за нее.
– Сделаю все, что в моих силах. А вы… Возвращайтесь, Иван Николаевич. Мы тут без вас, как видите… Не тянем.
Прим. Днепр условно делит Киев на две части: Правый и Левый берег. Описанная в эпизоде ситуация с мостом действительно имела место, но совсем недавно, в книге же аналогия использована в связи с уместностью, но описанная сцена происходит +– в 2009–2010 годах.
