Текст книги "Ты постучишься в дверь мою (СИ)"
Автор книги: Мария Акулова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 20 страниц)
Глава 12
Настоящее…
– Алло, Ксения Игоревна?
– Да, Кристина, слушаю вас…
– Я обещала набрать, когда статья выйдет… Исполняю обещание…
Ксюша почему-то хмыкнула, бросила взгляд на рабочий стол.
Она была в курсе, что статья уже вышла. Утром номер глянца принесли в кабинет. Когда она спросила: «ну что там? Совсем туалет?», ассистентка уклончиво ответила, что об Иване Николаевиче было хуже…
Ксюше этого хватило, чтобы успокоиться. Хотя… Если быть честной, она и не напрягалась. В жизни были вещи поважней. Да и читать скорей всего не стала бы. Ее ведь действительно интересовало одно: откуда у девушки информация о следствии. Это она выяснила. А остальное было неважным.
– Спасибо. Непременно прочту.
– Я жду ваш вердикт. Буду благодарна…
– Зачем вам? Я ведь не специалист. Обыватель, который чтением прессы в принципе не увлекается.
– Вы мне понравились. Понимаю, вы заняты, но… Если будет минутка – дайте фидбэк.
– Ладно…
Ксюша скинула, застыла на пару секунд… Только сейчас поняла, что ей Кристина тоже понравилась. Хотя нет – скорее заинтересовала.
Странно, что интервьюер интересует интервьюируемого, должно ведь быть наоборот, но в их случае…
Ксюша позже не один раз возвращалась к завершающей части их диалога.
Тихомировой казалось, что она видела в глазах Кристины сочувствие, когда речь шла об Иване. Не показушное, напускное, приличия ради, а искреннее. Она не рвала на себе волосы, не извинялась каждый раз, когда задавала неудобные вопросы. Тут все было очевидно – в приоритете не чувства вдовы, а горяченький контент. Но, кажется, журналистка понимала, что именно испытывает Ксюша, и поэтому способна была по-своему сострадать.
Еще же… У Ксюши в голове все никак не укладывалось, что молодая, красивая, умная девушка может вот так просто обменять секс с мужчиной, который ей может и не нравится вовсе, может даже отвращение вызывает, на получение… В ее случае – информации. Но это сегодня. А завтра что?
И это же не единичный случай. Таких вокруг масса. Мужчин и женщин, для которых секс – инструмент, один из миллиона способов скоротать время. Каждый раз, когда мысли Ксюши сворачивали в эту сторону, она чувствовала себя старой нафталиновой бабкой с обвисшими щеками и задницей. Бабкой, которая презрительным взглядом провожает более молодых, красивых, успешных женщин, но… Это все ведь действительно не укладывалось у нее в голове.
Ей становилось плохо при одной только мысли, что она сама может с кем-то еще, когда-то… да даже поцеловать просто, за руку взять, позволить коснуться, как Ваня делал – требовательно, грубо, интимно.
Видимо, для женщины, знавшей в своей жизни единственного мужчину, подобные мысли нормальны, но… Почему другие не останавливаются на одном? Как секс из определенного уровня душевной близости превратился в спорт для здоровья?
Раньше она, может, обсудила бы это с Ваней. С ним вообще можно было все на свете обсудить, было бы время… И он нашел бы свое объяснение. Объяснение мальчика, прошедшего все возможные мясорубки. Сиротского приюта, бедности, подъема с самых низов, нравов на самых верхах. Но сейчас… Поговорить было не с кем.
Кир погряз с головой в разводе. Погряз настолько, что даже подкаты свои прекратил. И Ксюша восприняла это, как благословение, возможность передохнуть немного, хотя… И жалко друга тоже было. Он ведь не только для Вани был другом, для нее тоже. Сейчас – единственным.
Когда-то давно у нее были подруги. Школьные, университетские, потом… Их дороги потихоньку разошлись. Нельзя сказать, что это произошло из-за чего-то. Просто встречи становились все более редкими, звонки короткими, потом и вовсе смс…
Ксюша не чувствовала жалости по этому поводу, такое развитие казалось органичным, она углублялась в семейную жизнь с Ваней, потихоньку растворялась в нем, ее это устраивало. Чтобы мозги не затухали – помогала в бизнесе. Делала это с интересом и азартом, но далеко не так страстно, как Бродяга.
У него была амбиция – обеспечить себе и ей достойную жизнь, добиться успеха в жизни, возможно, доказать родителям, которых не знал, что они могли бы им гордиться, у нее же амбиция была одна – сохранять и множить их любовь.
Поэтому отсутствие детей било по больному, а вот такие мелочи, как срыв контракта, – нет.
Но Вани больше нет, Кир занят, подруги на такой дистанции, что уже не позвонишь просто так… Мама… Только поссорятся на ровном месте…
Ксюша взяла в руки журнал, открыла на нужной странице, сначала на фото глянула, хмыкнула… Уникальная женщина. Ксения Игоревна. Чуть порозовела, даже округлиться успела. Хотя питаться начала всего две недели как.
Потом на текст.
Прочла по диагонали, вникать все равно не хотелось.
Как и обещала, в конце статьи Кристина указала, что по данным, которые имеются у редакции, производство закрывают.
Вот только пока не закрыли. Ксюша не знала, что тому виной – ее угрозы Данилову или что-то внезапно удалось обнаружить, но о закрытии ей еще не сообщали.
И сейчас даже чуть сладко-мстительно стало… Пусть засуетится наконец-то… Пусть хотя бы разберется, кто слил инфу… А с другой стороны… тоскливо. Ванин убийца ходит на свободе. Возможно, где-то совсем рядом. Возможно, она с ним даже за руку здоровалась, но… Не узнает об этом. И оружие у отца не возьмет, чтобы расквитаться…
Помня, что врач советовал мыслить позитивно, Ксюша постаралась переключиться, снова телефон в руки взяла, написала: «Статья достойная, поздравляю. Но секс с этим не слишком профессиональным мужчиной вам вряд ли светит»…
Ксюша знала, что звучит фамильярно. Она и не старалась сгладить. Почему-то хотелось подколоть. И почему-то было понятно, что подколка не выльется во что-то плохое. Так и вышло.
Кристина ответила почти сразу. Ухмыляющийся смайл и приписка: «Поверьте, это был не лучший секс, я переживу. Спасибо за оценку!».
– Не за что, – писать ответ Тихомирова не видела смысла, поэтому отложила журнал, телефон, вернулась взглядом к ноутбуку, а мыслями попыталась к работе. Пока у нее не было ребенка, работа – то, что спасало.
* * *
Настоящее…
– Алло… Николай? Знаете, я тут открыл сайт одного издания… И с главной на меня смотрит моя жена, а аннотация реально интригует…
Иван редко позволял себе набирать следователя. Старался беспрекословно исполнять указания. Надеялся, что так у них больше шансов быстрее со всем разобраться. Но сегодня… Творился самый настоящий п*здец. Он внимательно прочитал интервью. На куски рвало от понимания, с какой интонацией она произносила каждое слово, какие времена сейчас переживает, в какой реальности находится. Но слив информации в СМИ… Еще до официального закрытия… Планка упала из-за этого. Из-за того, что какая-то гнида проговорилась журналистке и теперь все может разом полететь к чертовой бабушке, ведь план перестает быть контролируемым. А еще… Если журналистка пронюхала о закрытии… Как знать, ограничиваются ли ее знания только этим?
– Я видел статью, это неприятно, но…
– Неприятно? Вы сейчас шутите, наверное, потому что… Это, бл*ть, иначе называется!
– Орать не надо… – Данилов отвечал спокойно, будто уставшим голосом. Голосом под кодовым названием «как меня достали ваши истерики…».
– Я сам решу, орать мне или нет. А вы сначала пару месяцев посидите взаперти, жене вашей скажем, что сдохли. Ну и потом посмотрим, будете орать или нет…
– Я все понимаю, Иван, но…
– Я грохну того, кто слил информацию этой пигалице… Как ее там? – Ваня снова открыл вкладку, взглядом спустился до конца, – Кристине Краст… Ну и фамилия… Нарочно не придумаешь. Вы ее проверяли вообще? Это та же, что меня сношала. Может она – убийца?
– Не ёрничайте, Иван…
– Да куда уж тут ёрничать? Я совершенно серьезно спрашиваю. Проверяли? Почему исключили?
На той стороне молчали секунд десять. Видимо, старались взять себя в руки. Хоть кто-то ведь должен. И, положа руку на сердце, Данилов прекрасно понимал эмоции Тихомирова. Сам совсем на другое развитие событий надеялся. Прекрасно осознавал, что весь их план летит к чертям. И что скорей всего это в ближайшее время придется признать, но… Все на какое-то чудо надеялся. На зацепку… Листал том за томом раз за разом, все выискивал, думал, что упустить могли?
– Она просто журналистка, Иван. Девочка-детдомовка, в люди выбилась, теперь рвет все в клочья, чтобы в профессии состояться, вот и… Вы понимать должны…
Бродяга хмыкнул. Да уж, он отлично понимал. Сам таким же был. Но ненавидел, когда «благополучные» дети эту их особенность – все на зубах делать – считали чем-то обычным, характеризующим детдомовцев. Это, блин, не просто так в них живет. Это, блин, сраная компенсация того, что обычные дети «с молоком матери впитывают», чувства тыла и защищенности.
– Она могла узнать что-то еще?
– Нет. Исключено. Мы нашли источник утечки. Он реальной информацией о деле не владеет, – Иван только зубы сжал. Хотелось спорить. До хрипа. Но и это тоже не помогло бы.
– Сколько мне еще здесь торчать? Когда вы признаете, что у нас провал? Когда я смогу вернуться домой, чтобы меня там спокойно грохнули все же?
– Ваши шуточки…
– Да я не шучу давно. Просто думаю, что зря сделал ставку на вас. Нужно было самому всем заниматься. Самому искать. Не нужно было вестись на эти ваши уговоры, опыт, чуйку…
– Что вы хотите услышать, Иван? Возвращайтесь, я сдаюсь? Не услышите. Сидите. Сидите тише воды, ниже травы. И лучи добра мне посылайте. До связи.
Данилов скинул, Бродяга… Хотел трубку о стену расх*рачить, но сдержался. Это единственная связь с внешним миром. И новый телефон ему никто не принесет. Поэтому сделал пару глубоких вдохов… Потом еще пару… И еще…
Когда успокоился немного, снова трубку к уху приложил…
– Алло, что-то случилось? – на сей раз Макса набрал. Эти звонки не были санкционированы Даниловым. Но Ивану было откровенно пофиг. И с каждым днем все больше.
Он уже не знал, что хуже – реально сдохнуть или тут томиться.
– В двух словах о Ксюше.
Макс не сразу ответил. Обычно-то они ночами созванивались, когда Максу точно никто помешать не мог, а тут… Посреди белого дня… Еще и, по закону подлости, он с Ксюшей как раз, а тут…
– Я везу Ксению Игоревну на обед… Не очень удобно разговаривать…
– Кто там, Макс? Кир? Что-то случилось? – Ваня услышал на фоне голос жены… Тело натянулось, будто струна. Господи, как же он скучает-то! По голосу ее, по взглядам, по прикосновениям…
– Дай ей трубку, – сказал сухо.
– В смысле? Зачем? – Макс явно опешил. Настолько, что даже Ксюше не ответил.
– Скажи, что Кир ее на громкую связь включит сейчас, пусть она расскажет о планах по своему главному проекту на будущий год.
– Это как-то… Странно… – Максу не нравилась идея. Ване же… Да пофиг было. Пофиг, что Ксюша говорить станет, что думать будет, будто клиентов окучивает. Просто голос ее в трубке услышать хотелось. Пусть так…
– Ксения Игоревна… Тут Кирилл Андреевич просит вас в двух словах планы на будущий год по вашему главному проекту озвучить. Там инвесторы какие-то… Он вас на громкую включит…
– Почему мне не позвонил? – Ваня продолжал по струнке сидеть, вслушиваясь в глухой пока голос. Трубка еще у Макса в руках была, Ксюша сомневалась…
– Так дозвониться не смог… Говорит, у вас с телефоном что-то…
– Ладно, давай…
Шуршание, а потом… сначала Ваня дыхание услышал… Глаза закрыл, лицо ее представил. Пухлые полуоткрытые губы, жемчужинки зубов, легкую улыбку.
– Алло, вы слышите меня? – он не ответил бы. Чувствовал себя так, что готов был сейчас же умереть. Впервые за это время голос ее слышит вживую. Родной, любимый, душу вынимающий.
– Слышат, Ксения Игоревна, Кирилл сразу просил приступать, – Макс шепнул, Ксюша снова только дыханием ответила. Кивнула, видимо.
Потом же начала рассказ.
Ваня слушал, впитывал, чувствовал себя последним мазохистом, но ощущал боль вперемешку с удовольствием и становился чуточку счастливей.
– Это если коротко о первом полугодии… А второе… Актуально второе?
Оно было актуально. До одури актуально. Пусть в смысл Ваня не вслушивался, той минуты, которую она посвятила монологу, явно не хватило.
Все, что позволил себе, тихое: «да» через ладонь, чтобы голос хоть немного исказить, Ксюшу же будто током прошибло, она даже дернулась, Макс уловил ее движение в зеркале заднего вида, глянул встревожено… Но Ксюша быстро взяла себя в руки, продолжила… Постепенно вновь разговорилась… Второе полугодие обещало быть более насыщенным, соответственно и рассказ был длиннее, а когда близился к финалу – связь вдруг рассоединилась…
– Макс, оборвалось… – Ксюша вернула шоферу телефон, растерянная по-прежнему. Сердце отчего-то никак не могло успокоиться. Неужели она уже совсем с ума сходит? Даже по телефону его голос мерещится.
– Здесь всегда туго со связью, Ксения Игоревна, если Кирилл Андреевич перезвонит – я вам дам.
– Ага… – Ксюша понимала, что можно свой телефон достать, попытаться набрать с него, но… Ее будто обухом по голове ударило, и все никак не получалось взять себя в руки.
Через минуту Максу снова позвонили…
– Кир? – Ксюша руку протянула, готовясь продолжить…
– Нет, это мне… – Макс же сам взял, приложил к противоположному уху. – Алло.
– Спасибо, Макс. Прости, я просто… Услышать ее хотел. Не сдержался. Все нормально?
– Да. В пределах нормы. Вас скоро ждать?
– Надеюсь. Ты береги ее…
– Как договаривались…
Скинул, Ксюше улыбнулся привычным для них способом – в зеркало заднего вида.
– Теща звонит. Пироги обещала на выходные. Уточняла, ждем ли…
– Хорошая теща, – Ксюша ухватилась за объяснение, как за соломинку. Надо было на что-то отвлечься, а то мурашки по коже волнами ходили. Такое чувство, будто Ваня здесь был. Рядом на сидении, своими пальцами по ее рукам водя, те самые мурашки вызывая… Жуткое чувство. Желанное такое… И неправильное.
– Я и вам привезу, Ксения Игоревна. Будем вас откармливать.
Макс рассмеялся, Ксюша следом, отгоняя… Отгоняя мурашки. А еще предчувствуя очередную «веселую ночь». Наверняка Ваня снова сниться будет…
Глава 13
Сон…
– Знаешь, Тихомиров… Мне кажется… Я люблю секс…
Ваня, голый до пояса, в наскоро натянутых домашних штанах, оглянулся, окидывая Ксюшу шутливо-скептическим взглядом.
Замечание было забавным. Но, наверное, уместным. В три часа ночи, когда они потратили на тот самый любимый Ксюшин секс все силы, теперь же перебрались на кухню, чтобы подкрепиться.
Ваня выступил с инициативой готовить, Ксюша не возражала. Катастрофой это закончиться не должно было, готовил Тихомиров вполне хорошо…
Она же могла с удовольствием разглядывать его спину, чувствуя, что только смотрит на него – а уже хочет больше, чем есть…
Он был красив, тут не поспоришь. По-мужски красив. Без особой нежности черт и утонченности. Коротко стрижен, широк в плечах, кожа темнее, чем Ксюшина, по спине тянется несколько белесых шрамов. Как объяснял Ваня – следы «счастливого» детства и буйной юности, Ксюша же подробности не выпытывала. Он вообще неохотно о прошлом говорил, это и понятно – там было не слишком много хорошего…
Только увидев его в университете, Ксюша впервые в жизни ощутила реальную сильную заинтересованность к мужчине. Раньше все как-то… Пресно было что ли, а тут… Все началось с того, что она элементарно его захотела, а уж потом влюбилась. Почему-то решила в какой-то момент, что он станет ее первым, а получилось – единственным.
– Тебе не холодно? – Ваня оставил на время мясо на гриле, сам к Ксюше подошел вплотную, рассыпанные по его рубашке, которую она так же спешно на плечи накинула, как он штаны, волосы одним движением собрал, на кулак намотал, потянул легко, прося голову запрокинуть, улыбку поцеловал… Хищную… Голодную немного. Ему это особый кайф доставляло – то что она почти всегда немного голодна. От нее веяло этим голодом, его утолить хотелось. Честью было то, что позволялось только ему.
Ваня не спешил. Все равно ночь к чертям уже, не выспятся за оставшиеся пару часов. Но и жалеть не о чем было – зато налюбятся хоть немного. С губ начал, первым делом долго целуя, просто губ губами касаясь, потом раскрывая немного, заводясь от того, что он только приоткрыть просит, а она уже больше дает, пытается его язык своим выманить, проигрывает в игре контролей…
После губ к шее спускается, она тут же пальцами в волосы…
– Ты следишь? – шепчет сбивчиво…
– Три минуты на одной стороне жарю, потом переверну.
И три минуты… Ровно… Ласкает грудь – пальцами и губами, чувствует, как Ксюша вся навстречу подается, как рубаху сбросить пытается… Она и кожу сбросила бы, если от этого его прикосновения станут еще ощутимей.
– На паузу…
Прежде, чем оторваться, Ваня языком скользит от груди до пупка. Потом, насвистывая, подмигнув игриво, возвращается к плите, переворачивает мясо…
– Ты бешеный… Это правда…
Ксюша провоцирует. Знает, с чем играет. Он по ее самообладанию бьет, она по его. Им нравится, когда страстно. Изнемогать нравится. Соревноваться. Проигрывать.
– А ты такая сладкая, – и снова три минуты. Теперь уже для ускальзывающих «за миг до…» пальцев и хныкающих просьб.
Потом мясо, ели которое с одинаковым аппетитом, взглядами друг друга пожирая… После – мытье тарелок. Этот супружеский долг взялась исполнять Ксюша.
И теперь уже пришел черед Бродяги смотреть…
Она специально пританцовывала, призывно виляя бедрами, оглядывалась, бросая лукавые взгляды. Ее без десерта оставили… третьего за ночь… Требовала продолжения банкета.
Сначала с одного плеча рубашку сбросила, с руки сняла, продолжая губку вспенивать и напевать что-то… Вот так выглядит полуголая женщина, кажется. Потом с другого плеча, руки… К ногам…
– Утром помоешь, – своего она добилась. На руки подхватили, обратно в спальню понесли, вместе с губкой и пеной на руках.
Ксюша упала спиной на кровать, оплела его ногами, сама навстречу подалась, чувствуя, как резинка спортивных штанов вниз съезжает… Выгнулась, замерла, он тоже… Она улыбнулась, следом он… Потом только движения. Медленные и мучительные. Самообладание как бешенство. Бешенство до полного самообладания…
Когда Ксюша стала будто руководить, задавая темп нажимом пяток и движениями навстречу, Ваня усмехнулся только, ставя галочку в череде своих побед, а потом… Резко перевернул ее, перехватил поперек живота, и дрожь почувствовал, которая ее пробрала, успел отметить, как позвонки то выпирают, то прячутся, и стон губами поймал, когда он снова вошел, она же голову повернула, прогнулась, принимая.
– Три минуты на одной стороне жарю, потом переверну… – шепнул…
– Боже, какой дурак… – на его губах мимолетная улыбка расцвела, а потом уже не до улыбок было. Неизвестно, это все чудодейственная сила мяса или луна в какой-то особой фазе, но в ту ночь они так и не смогли друг от друга отлипнуть.
А утром были самыми счастливыми. Самыми не выспавшимися в мире и самыми счастливыми.
* * *
Настоящее…
Ксюша проснулась из-за собственного стона, приподнялась в кровати на локтях, окинула взглядом спальню…
– Нимфоманка хренова, – а потом уже со вполне осознанным стоном – теперь разочарованным – вновь откинулась на подушке.
В последнее время ее стали мучать уже такие сны – это все из-за гормонального курса, который должен был стабилизировать фон, вот только… Фон может стабилизировался, а Ксюша страдала.
Ночью хотелось Ваню. Утром хотелось Ваню. Днем хотелось Ваню. Вечером хотелось Ваню. Хотя бы обнять, щекой прижаться. Ей казалось, она от одного прикосновения будет в судорогах биться. Но его не было.
А еще эмоции двигались по такой шкале… Будто природа устроила ей ПМС всемирного масштаба.
Все же хорошо, что она в квартиру вернулась. Дома это заканчивалось бы ежедневными истериками – ее и матери. А тут… Свои сложности, но она уже даже привыкла почти.
Его рубашки по-прежнему в шкафу висят одна к другой. Туфли начищенные на своих местах, даже станок его бритвенный – на месте. И запах… Удушливый, тяжелый, любимый… Каждый раз первый вдох для нее – как последний.
Ксюша потянулась за телефоном – шесть сорок пять. Пробовать снова заснуть – не вариант, все равно через полчаса вставать. Так зачем тянуть?
Она поднялась, пробежалась босыми ногами до ванной, там скинула Ванину футболку, в которой спала, и сразу под горячие струи …
Шел ноябрь, на улице знатно холодало, пора бы и в квартире температуру повыше поставить, но все как-то руки не доходили.
Будь дома Ваня – он давно все сделал бы, а Ксюше… Себя не жалко было. Ну замерзла, ну и что? А больше не о ком заботиться.
Тихомирова затаила дыхание прежде, чем открыть створку душевой кабины, выпуская в прохладу ванной пар, образовавшийся из-за горячей воды… Сама тоже выпустила губами облачко…
Мокрыми ступнями на плитку, ладонью по чуть запотевшему зеркалу…
Окинула отражение внимательным взглядом…
Не знала, что делает терапия, которую она принимала, внутри организма, но внешне результат был неплох.
Она снова чуть поднабрала – до появления излюбленной Ваниной задницы размером с ладонь, уверенная двоечка вернулась на свое место, даже остренький животик умудрился появиться… Маленький, совсем незаметный под одеждой, но если без нее…
Ксюша взяла в руки полотенце, стала быстро перетирать волосы…
Все не ограничивалось изменениями фигуры и мучающими ночными фантазиями, в ней будто жажду жить снова зажгли. И она прекрасно понимала, что эффект это временный, но… В последний раз так – почти нормально – себя чувствовала давным-давно. Уже даже плакала намного реже, несмотря на постоянные скачки настроения. Реальная тоска нападала изредка.
И это с одной стороны радовало, а с другой… пугало. Потому что теперь Ксюша могла смело себе признаться – она не хотела, чтобы ей легчало, как обещали когда-то. Она хотела продолжать любить Бродягу. А если любить его теперь – значит страдать, тогда и страдать она тоже хотела.
Завернувшись в полотенце, Ксюша направилась на кухню, заварила зеленый чай – кофе теперь нельзя, села на стул… На тот же, на котором сидела в ночных воспоминаниях, представила, что смотрит не на закрытый гриль на пустом столе, а на спину Вани, который жарит мясо… Представила, как он разворачивается, подмигивает.
– Три минуты на одной стороне жарю, потом переверну.
И сколько бы лет они ни были женаты, сколь бы откровенными друг с другом ни были, она снова краснеет… Даже от воображаемых слов воображаемого Вани.
После завтрака, который сегодня был неспешным благодаря времени, сэкономленному ранней побудкой, Ксюша оделась, уложила волосы, забросила в сумку все, что должно было пригодиться, понеслась в подъезд…
Она еще лифт ждала, а Макс уже набирал, будто чувствовал…
– Алло, Ксения Игоревна, я на месте.
– Доброе утро. А я спускаюсь.
Она улыбнулась, он тем же ответил.
Когда увидел, как она из подъезда выпорхнула, еще раз улыбнулся.
Изменения замечала не только она сама – окружающие тоже. И как-то так случилось, что самым внимательным и частым окружающим был он.
Ксюша с каждым днем все хорошела, а Максим чувствовал, как давящий на совесть камень отпускает…
Это ужасно, конечно. Но, кажется, она начала справляться. Вот только неизвестно, что будет, когда Бродяга вернется. Лишь бы не по новой…
– В офис? – Ксюша юркнула в машину, скукожилась немного… Пора на одежду потеплей переходить, а то что-то она погорячилась с тонкими чулками и короткими ботильонами.
– Ага… – поехали, молчали преимущественно, потом Ксюше в голову вопрос пришел, не сдержалась. – Макс… А ты говорил, что вы с женой решили попробовать… Ну, ребеночка…
– Да…
Показалось или засмущался?
– И-и-и?
Засмущался все же. Даже покраснел слегка.
– Задержка у нас, Ксения Игоревна. Но мы ждем пока. Не торопимся…
Он сказал это так трепетно, что у Ксюши у самой струна какая-то отозвалась в душе. Если ей не суждено увидеть, как родной Бродяга вот так с придыханием будет в подобном признаваться, то хотя бы за других порадуется…
– Вы молодцы, Максим. Очень рада за вас…
А через неделю процедура, после которой… Если ее задержка не наступит – она не выдержит, кажется.
