Текст книги "Зарницы смуты (СИ)"
Автор книги: Марина Давыдова
Соавторы: Всеволод Болдырев
Жанр:
Классическое фэнтези
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 23 страниц)
Капитан пограничного отряда сплюнул и выругался, когда один из бойцов, пробегая мимо нас, засмотрелся, запнулся о собственную пику и шлепнулся в грязь.
– Доложите коменданту, что отряд воротился, – процедил Иридин сквозь зубы, когда солдат закончил отряхиваться. – Пусть созывает офицеров к ужину, есть что обсудить.
Мы въехали в форт.
В нос ударил запах сырости, холод каменных стен остудил мое разгоряченное скачкой тело. Я соскочил с лошади и поморщился от боли. Ноги словно одеревенели, спину простреливало всякий раз, когда делал шаг. В голове появилась счастливая мысль о кровати, горящем очаге и миске солдатской каши, заправленной салом и луком.
– Советую не медлить и сейчас же отправиться в штаб к креатуру, – развеял мои грезы Гродверд. – Поторопиться не мешало бы. Близится время штормов, навигацию закроют до весны, и тебе придется куковать три месяца в порту Квар-Муа. А на это никаких денег не хватит.
* * *
Креатур капнул на конверт красного воска и придавил тяжелой печатью с гербом Каолита. Подписал грамоту и вручил ее мне. Вместе с кошелем.
– На дорогу должно хватить, – пробурчал он, делая запись в гроссбухе. – А если будешь рачительным, сможешь протянуть на острове до самой весны. Если деньги кончатся – иди в Монастырь. Там накормят, койку выделят… в общем, на улице не останешься.
С Гродвердом попрощаться я так и не успел – уехал на продуктовом подводе, что направлялся за фуражом в город Чуан. За время нашего путешествия я с ним так и не сдружился. Голова моя в то время была забита другим – предстояло интереснейшее путешествие через бесконечные пески Вурды-Дуона.
Говорят, спустя полгода Гродверд Хейкард погиб. Повел группу хранителей в логово контрабандистов, промышляющих смольнейком, и был смертельно ранен стрелой в горло.
Глава 6 Кукловод
16 год Н.В. Граница королевств Тускен и Паут Юго-восток
Валидо задумчиво разглядывал маленькую книжицу в жестком переплете. Редкого света, что попадал в фургон через зарешеченное окно, едва хватало, чтобы разглядеть позеленевшие от времени латунные завитки на углах. Переплет был не простым – с секретом. Книжицу не удавалось открыть вот уже четыре дня, со дня отбытия из застенков Красных башен. Кто-то подбросил ее кукловоду в мешок с вещами…
Два года он провел среди слабоумных. Далеко на юге. Там, где Парусный мыс врезается в беспокойное море туманов.
Под неусыпным оком ведунов, каждый день проходил через жуткие процедуры. Окунание в бадью с ледяной водой, бесполезное и бесконечное созерцание пересыпающихся песчинок в часах, ингаляции едким дымом, кровопускание и «лечение» голодом. Утешало одно: вечером ему разрешали снимать обруч и сидеть на берегу озерца в яблоневом саду. Несмотря на постоянную хандру и грудной кашель, кукловод находил свое положение терпимым. Он ожидал худшего.
Зато появился простор для полета мысли. Куча свободного времени располагала к размышлениям, изредка прерываемым всхлипами соседа по келье.
Еще были сны.
Их-то Валиадо боялся больше всего! Темные, мрачные, непонятные и пугающие. Они оставляли в памяти яркие образы: золотое солнце, черное солнце, зеленое солнце. Тени…
Когда появляются тени, мир наполняет шелест…
Кукловод вздрогнул и едва не выронил книжку. Погрузившись в воспоминания, не сразу заметил, что повозка остановилась. Конвоиры о чем-то жарко спорили.
Дверца со скрипом отворилась, в проеме появилась приземистая фигура Тойшао – отрядного мага. Кукловода теперь не считали опасным и решили не отрывать ведунов от работы в Красных башнях, а обойтись магом, тремя арбалетчиками и семеркой наемных бойцов из южан. Лысый, пухлый Тойшао не выглядел грозным. Но первое впечатление бывает обманчивым.
– Вылезай, – он поманил кукловода толстым, похожим на сардельку пальцем.
Конвой остановился у границы леса. В начале весны незамощенные дороги представляли собой жуткое месиво. Пробираться по ним – сплошная мука. Приходилось постоянно вытаскивать повозку из грязи и чаще обычного давать отдых жеребцам. Люди мокли под моросящим дождиком, спорили, срывали друг на друге злость.
Валиадо глядел на них с улыбкой – в фургон влага почти не просачивалась.
– Сегодня заночуем здесь, – недовольно проговорил десятник, командовавший вооруженным эскортом. – Река вышла из берегов и размыла тракт.
– А что же завтра? – подал голос седовласый проводник, нанятый в небольшой деревеньке по дороге. – Или командир думает, что дорога подсохнет за ночь?
– Не подсохнет, – согласился десятник. – Но завтра мы натаскаем бревен из леса и соорудим небольшой мосток через жижу. Людей у нас много, должны управиться.
– Проще съездить в ближайшую деревню, – предложил какой-то молодой всадник явно расстроенный решением командира. – Наберем мужичья, инструментов и нескольких быков с телегами пригоним. Всяко быстрее выйдет, чем самим возиться!
– Не нужно. Добровольно с тобой никто не пойдет. Силой заставим – поднимут вой. Да и вряд ли королю Тускена понравится, что мы его народ гнобим. Разве только заплатим деревенским…
В толпе зароптали. Интендант возмущенно упер руки в бока. Валиадо мрачно улыбнулся. Никто не хотел тратить монеты на столь неблагодарную затею. Но рубить лес всадникам хотелось еще меньше…
– Есть обходной путь, – негромко проговорил один из мечников. От других наемников его отличало то, что поверх кольчуги он носил потертый табард с вышитым на груди гербом Каолита.
– Что ты сказал? – переспросил маг.
– Говорю: есть другая дорога – через Мон-на-Мор. Место тихое, дороги сносные. В прошлом году, когда еще к вам не прибился, охотился за разбойниками в тех краях. Только заплутать легко. Сами не пройдем.
– А проводник на что?
– Не-не, мы так не договаривались! – неожиданно заголосил проводник. – К руинам не пойду. Там призраки водятся.
Десятник заржал. Остальные поддержали командира хохотом и колкостями. Даже Тайшао не сдержал улыбки.
– Старик, мы не боимся призраков! – давясь смехом, проговорил тот самый всадник, что предлагал съездить в деревню. Его ладонь легла на рукоять меча. – Я ж говорю – годом раньше мой отряд разбивал там бивуак. Самое страшное, что может с тобой случиться – подотрешь задницу борщевиком. Его там мно-о-ого растет.
– Верно, – все еще давясь смехом, десятник утер слезы. – Духов боятся малые дети да вислоухие селяне. Что за Мон-на-Мор? Кто знает?
– Развалины. Глыбы песчаника, остовы башен, плющ, вьюн, пыль и бурьян, – принялся объяснять маг. – Раньше там был город… не скажу точно – чей. Может даже одного из мертвых народов.
– Руины как руины, – пожал плечами мечник в табарде. – Помню, что было холодно и сыро. Сквозняки. Ничего особенного.
Десятник хмыкнул, развернул коня и подъехал к проводнику. Свесился с седла. Глаза воина оказались на уровне глаз старика.
– Проведешь нас к развалинам? Или утереть тебе сопли и дать на прощание кусочек жженого сахара? Решайся. Ты давно вырос из детских штанишек.
– Отведу, – недовольно пробурчал проводник. Лицо налилось краской, но он продолжил: – Только кроме обещанных монет дадите мне нож со стальным лезвием и десяток стрел с четырехгранными наконечниками.
– По рукам. Хрен знает, зачем тяжелые стрелы в этой глуши… Повозку оставим здесь. Бартол, Локол! Сторожите ее. Если объездной путь окажется сносным – пришлю за вами кого-нибудь из ребят.
Проводник сказал, что нужно вернуться назад. Туда, откуда начиналась узкая тропка, петляющая через лес.
Валиадо кутался в плащ, пытаясь сберечь остатки тепла. Впрочем, без особого успеха. Спасал хмельной отвар из фляг наемников.
На ходу перекусили сыром и размоченными в воде ржаными сухарями. Еда казалась кукловоду гадкой. От нее в животе словно гранитный блок образовался.
В лесу еще встречались сугробы, ноздреватые и серые. С голых ветвей вязов срывались капли, над землей начинал стелиться вечерний туман. Сам воздух казался пропитанным влагой, густым, как каша.
Кукловод закрыл глаза. Он мечтал о горячей похлебке с репой и сушеным мясом, которую воины готовили на ночных стоянках, и кружке горячего вина с корицей и душистым перцем… От мыслей не отвлекало даже нацеленное в спину острие арбалетного болта. Смерть принесла бы облегчение. Тревожил лишь Тайшао. Маг был примером того, как человек, не обладающий могучим даром от рождения, может отточить мастерство до остроты клинка. Пусть повелевал Тайшао лишь ментальными потоками, но делал это мастерски. Валидо то и дело ощущал невидимые пальцы, осторожно касавшиеся его сознания. Маг следил за ним, готовый в любую секунду жестоко наказать за неповиновение.
Лес то редел, то деревья вновь выстраивались плотно друг к другу, как пехотинцы на поле боя. Попадались срубы лесничих, землянки с обвалившимися крышами. Всадники изредка разъезжались в стороны, громко разговаривали и размахивали факелами, чтобы отпугнуть лесных хищников и предупредить разбойников – мол, не вздумайте сунуться. Валиадо находил это пустой тратой сил и времени, так как считал, что ни один вменяемый грабитель не будет устраивать засаду в подобном месте, где путников днем с огнем не сыщешь. Именно поэтому всегда выбирал для странствий такие тропки – вблизи от считавшихся проклятыми развалин, мрачных трясин и полей битв. Обычно не прогадывал. Зато на оживленных трактах его грабили трижды, а один раз главарь шайки заставил Валиадо неделю развлекать своего сосунка кукольными представлениями… И еще к нему проявила интерес кашеварка. Тонкая, как обглоданная кость, и такая же привлекательная. Однажды ему пришлось уступит…
Кукловод поморщился, будто надкусил зеленую сливу.
– Приехали! – гаркнул вернувшийся из очередного разъезда бородатый детина в промокшей стеганке с меховым воротником. – Дальше лес кончается. Впереди три дряхлые башни.
– Хорошо, – оценил новость десятник. – Заночуем в одной из них. Ночью опять будет моросить, а мне до смерти надоело посыпаться мокрым! Култон, поезжай-ка за парнями к тракту. Дорога в лесу терпимая, повозка проедет… а застрянет – вытолкните. Не криви рожу!
Коней стреножили, напоили, накормили овсом и завели под своды накренившейся башни. Бойцы разложили два больших костра, на крепкой жерди подвесили чугунный котелок, наполнив его из бурдюка водой. Вскоре в воздухе разлился запах перченой каши.
Стоя под мелкой моросью предсказанной десятником, Валиадо задумчиво разглядывал остовы башен. Еще в детстве он слышал, что Мон-На-Мор был самой древней постройкой, когда-либо упоминавшейся в летописях. По крайней мере, в обжитых землях. Первым о них написал знаменитый путешественник Болионад Аджвени в году 896 по Старому Времени. Уже тогда руины были безжизненными и пустовали не один век. С тех пор многие графы, лорды и даже простые торговцы и крестьяне пытались обжить Мон-На-Мор. Здесь возводились дома, небольшие замки и сторожевые заставы. Но теперь их и след простыл, а башни и стены из красного песчаника по-прежнему стоят, вбитые в землю грузом минувших столетий.
Вернувшись под темный свод башни, Валиадо выпросил солдат факел и уселся в углу, рассматривая книжицу. От долгожданной похлебки и вина клонило в сон, но кукловод продолжал внимательно изучать заколдованный переплет. Книга никак не хотела открываться, и это только подогревало интерес…
– Что у тебя там такое, одержимый? – Маг появился словно из неоткуда.
– Книга, – отрывисто бросил Валиадо. – Взял из библиотеки, когда собирался уезжать.
– Позволь взглянуть, – Тайшао протянул пухлую ладонь. – Ты получишь книгу обратно, даю слово.
«А чего, собственно, боятся? Он ее не все равно откроет…» – подумал Валиадо и передал Тайшао книгу.
Толстый маг задумчиво покрутил ее в руках. Провел пальцем по латунной окантовке, попробовал открыть. Безуспешно. Нахмурился, бросил угрожающий взгляд на кукловода.
– Что за шутки? Как отрывается замок?
– Не знаю, – пожал плечами Валиадо.
– Здесь должна быть защелка…
Маг долго возился с книжкой, но так и не сумел открыть. И решил использовать свой талант. Кукловод почувствовал, как воздух сгущается. Вокруг рук Тайшао появилось бледноватое свечение. Мгновение, и послышался звонкий щелчок.
– Зачарована! – Маг, несмотря на промозглый ветер и вечернюю прохладу, обливался потом. – Чтоб тебя… да ведь это колдовство. Гр-р-рх…
Валиадо не понял, что произошло. Он просто увидел, как из груди мага, разрезав балахон, высунулось окровавленное острие. Послышался душераздирающий скрип – лезвие провернулось в ране. Маг хрипел, на губах пузырилась кровавая пена. За спиной Тайшао стоял тот самый воин в табарде с гербом Каолита.
Мечник освободил свое оружие, презрительно толкнул ногой в спину Тайшао. Маг, еще совсем недавно грозный и надменный, с глухим хлопком упал на заросшие жухлой травой камни. Дернулся и затих.
Валиадо застыл, не в силах пошевелить даже пальцем. Воин стоял понуро, опустив руки и склонив голову так, что подбородок касался груди. Люди у костра, обернувшиеся на шум, медленно поднимались. Скрипнула сталь – кто уже успел выпростать меч.
Убийца вскинул голову. Улыбнулся кукловоду. Глаза воина застлали черные бельма, по щекам текли струйки крови. Кровь лилась изо рта, носа и ушей. Подмигнув, человек завалился на бок. Его рвало кровью.
Шелест…
Обруч на голове Валиадо задрожал, стал обжигающе холодным. Острые зубья терзали кожу, боль сделалась просто не выносимой.
Трое воинов двинулись вперед. Один остался чуть позади – спешно заряжал арбалет. Впереди всех шел сержант. Он выставил перед собой клинок, ловя лезвием блики костра.
– Ублюдок! – прорычал командир.
Валиадо, терзаемый болью, понял, что оправдываться бессмысленно. Он хотел бежать, но какая-то сила приковала его к месту. Обруч продолжал дрожать и рвать в клочья кожу на голове. Если не бойцы, то он точно его доконает…
Кукловод вцепился в медный обод и что есть силы дернул вверх. Об боли сознание едва не померкло. Снять зачарованный обруч не удалось, пришлось сделать еще рывок.
Удачно.
Тут же хлопнул арбалет. Болт прошел совсем рядом с головой Валидао, оцарапав висок и вырвав клок волос, со скрежетом воткнулся в стену.
«Свободен!» – Мысли были на диво ясными и четкими.
Ярость, ненависть и отчаяние, накопленные за годы заточения в Красных башнях, вырвались на волю.
Кукловод легко завладел сознанием двух воинов. Они обрушили мечи на ничего не подозревающих соратников. Затем обменялись смертельными ударами, и кровь вновь оросила каменные плиты.
Арбалетчика сбежал. Оказался покрепче остальных, и завладеть его сознанием не получилось.
Было тихо, лишь стреноженный лошади испугано ржали у импровизированной коновязи.
Валиадо вернулся к трупу Тайшао и поднял книгу. Теперь она открылась легко… Мигом позже, кукловод выскользнул на улицу.
Дождь хлестал землю, ветер нес водяную пыль, рвал плащ – мокрая накидка звонко щелкал по воздуху под напором бури.
Валиадо бежал.
Оскальзывался, падал в грязь, но всякий раз поднимался. Громады полуразрушенных башен обступали его со всех сторон. Ветер ревел в бойницах, пыльных залах, стонал в арках и осыпавшихся дверных проемах. Звуки сливались в монотонный, загробный гул.
Добежав до края поляны, Валиадо вломился в лес.
Кукловод был свободен.
Под сводом башни догорал костер. Ветер разметал угли по полу, в воздухе стоял запах крови, горелой каши, вина и смерти. Одинокая книжица лежала в багровой луже. Все страницы в ней оставались пустыми… кроме одной. Искусный рисунок. Воин в табарде с гербом Каолита убивает мечом мага. Кругом мрак и красный камень. За спиной воина распахнула крылья похожая на ворону тень.
Глава 7 Моркос
Пока весь остальной континент заваливало снегом, а яростный ветер выл за окнами застывших под ледяной коркой домов, в Вруды-Дуоне господствовало лето. Это не мои родные северные края, где солнце лишь изредка высовывает свое блестящее рыльце из-за туч. Здесь этот багровый шар занимал четверть неба. Пекло так, что мозги начинали потихоньку закипать. Местные жители посоветовали обвязать голову платком, а то меня точно бы удар хватил.
Жизнь здесь кипела лишь в городах. Мне они напоминали муравейники. Тесные улочки, всюду грязь, вонь, постоянный гомон и духота. Стен не было, дома строились, как кому заблагорассудится. От оазисов, вокруг которых в былые годы вырастали города, остались только воспоминания.
Я, по мере сил, старался не задерживаться в этих муравейниках, предпочитая ночевать в фургоне или под открытым небом, но дышать чистым воздухом. До сих пор подташнивает, когда вспоминаю, какой смрад стоял в крупном городе Ашменаль, славном своими мыловарнями.
Каолит был щедр к своим будущим защитникам. На полученные от креатура деньги я нанял повозку, закупил впрок воды в глиняных кувшинах, и путешествовал в удовольствие. Особенно красиво было вечерами. Когда раскаленное солнце клонилось к закату, пески наливались багрянцем, а небо казалось нежно-нежно розовым. Смотреть на него в такие мгновения – душу радовать.
Мы ехали по мощеному широкими плитами тракту. Дорога была слегка присыпана песком, кое-где ветер нагнал небольшие барханчики.
Я поинтересовался у возницы, как часто орры чистят тракт. Ответ меня удивил.
– Зачем чистить? С этим управятся бури. Ливень прибивает песок, ветер выдувает его с тракта. Орров здесь нет. Плитам же веков больше, чем самому старому королевству на юге…
Тогда, конечно же, я не поверил этому сморщенному черносливу в тюрбане.
«Скажет тоже – дождь! Похоже, приезжих дурачат везде. Не только у нас в Ромбаде. Да и разве может дорога просуществовать так долго? Ведь как по маслу катимся!»
Дикий оазис я видел лишь однажды. Первые впечатления кажутся сейчас смешными.
«Вот тут-то без магов точно не обошлось! – думал я, глядя на раскидистые пальмы, кристально чистую воду и свежую поросль травы на берегу. – Чудо…»
Вокруг озерца высились шатры из тонкой кожи. Днем в них прохладно, ночью – тепло. Спать – одно удовольствие. У вкопанных в песок жердей, заменявших коновязь, лениво пережевывали жвачку чудные горбатые животные. Верблюды. Мне их вытянутые морды сразу не понравились. Так что когда одна из животин надумала плюнуть в вашего покорного слугу, я был готов и увернулся от плевка размером с грушу.
Погонщики верблюдов сочли это хорошим знаком. Корабли пустыни почтили меня вниманием. Ура.
Странные они, люди пустыни. Мудрые, улыбчивые, скрытные… но не упускающие возможности поделиться знаниями. Многое я узнал той ночью, у костра. Внимательно слушал слова сморщенного, иссушенного жаром песков человека. Он помешивал угли длинной железной жердью, внимательно следил за искрами, что взмывали к темному звездному небу.
Ел местный люд мало, но вкусно. Не скупясь на изыски и лакомства. Отдавали предпочтение фруктам, овощам, перченому вяленому мясу. Похлебок здесь не варили, каши готовили непривычно жидкие, без сала или жира, приправляя сушеными фруктами. Запивали неплохими персиковыми и сливовыми винами, охлажденным чаем или же столь любимым мною шербетом. Заедалось все диким количеством сладостей из теста, сахара и, до сих пор плохо себе представляю это, лепестков роз.
Осколки древнейшей империи в обжитых землях все еще сверкали. Мудростью в словах пустынников, остовами пирамид и башен, выглядывающих из-под песка. Пустыми городами и храмами, высеченными в редких скалах.
Квар-Муа обозначил себя рядом высоких колон. Их верхушки венчали металлические шары. Мой извозчик рассказал, что ночью в этих шарах разгораются огоньки, дабы каждый путник мог без проблем добраться сюда. Оказывается, похожие столбы – правда, пониже этих – были разбросаны по всей пустыне, служа чем-то вроде маяков для заплутавших путников.
Курорты – единственное, что позволяло правителям Вурды-Дуона гордо держать голову. Единственное, что не давало Каолиту подмять под себя этот чудной край. Владыки песков бросили все ресурсы и силы на то, чтобы превратить побережье в уголок Новомирья в обжитых землях. Не прогадали. Вся знать из лордств, королевств и Домов стремилась побывать здесь…
Пески уступали буйству цивилизации. То тут, то там виднелись рядки пальм, озерца, мраморные бассейны, купальни, настоящие дворцы из белоснежного гипса и мрамора. Фасады строений увивал плющ или виноградник, вместо заборов цвели и зеленели ухоженные палисады. На балконах задорно топорщились зонтики их тонкой кожи и перьев, а под ними прятались от солнца какие-то люди.
Я с грустной усмешкой осмотрел себя. Потертый стеганый жилет, домотканая рубаха, штаны из грубой мешковины и солдатские сапоги.
– Потрепанный путник и сверкающее великолепие Квар-Муа. – Оставалось только ухмыляться. – Вор и убийца в обители роскоши.
Жизнь порой выкидывает такие фортеля, что любой драматург обзавидуется. Даже Эймануль Сульский, над романами которого рыдают женщины Каолита…
Возница остановил повозку у высокой платформы из оструганных досок и бревен. Я как раз собирался выходить, как заметил двух молоденьких девиц, неспешно прогуливающихся вдоль зеленых насаждений. Они с интересом разглядывали повозку, словно ожидая – кто же этот новенький, приехавший на побережье? Мне в одночасье перехотелось выходить.
Только когда девицам надоело ждать, и они ушли, я выбрался на платформу. Жилет спрятал в мешок, расшнуровал до груди рубаху и потопал в гильдию перевозок. Путешествие через пустыню обошлось в семь клюдициев – крепко, но каждая монетка стоила полученных впечатлений.
Воздух на улице полнился ароматами диковинных цветов, запахом зеленой травы и вечноцветущих фруктовых деревьев. А где-то вдали – мне не было видно из-за громоздких дворцов и постоялых дворов – шумело море. Бриз выдул из головы тревожные мысли. Хотелось просто идти по улицам, мощенным разноцветной брусчаткой, зачарованно разглядывая витрины, выхватывая взглядом из толпы красивых девушек в кокетливых шляпках и с зонтиками в руках.
Правда, последние на меня внимания не обращали. Видимо я был похож на слугу, или того хуже – попрошайку, невесть как добравшегося сюда.
– Милостыню не даем! – Управителю хватило одного взгляда в мою сторону, чтобы все для себя решить. – Давай-ка, парень, уходи подобру-поздорову… Чего смотришь волком? Кликну стражу!
Мужчина еле помещался за письменным столом. Перед ним на столешнице лежала кипа бумаг, стояла чернильница, рядом – подставка для перьев и печать в коробочке. Все аккуратно, со вкусом. В общем, другого ожидать не приходилось – место не простое.
– Не тужься. Штаны замараешь. – Я положил на стол бумаги.
Толстячок внимательно рассмотрел оттиск треугольника Каолита, потом долго таращился на подпись креатура. Наконец пробормотал:
– Вроде все в порядке. Смотри, парень, если спер ее у кого-то – лет шесть на рудниках камень крошить будешь. Кто таков?
– Моркос. Еду в университет. В вашем городе задержусь ненадолго – пока не подышу подходящее судно. Если нужно, могу показать и другие бумаги.
Я вытащил из мешка деревянный тубус. Управитель хмыкнул, но спорить больше не стал. Лишь когда подписывал разрешение на заселение, пробубнил, сохраняя при этом напыщенно-важный вид:
– Извиняюсь, не сдержался. Это только с виду к нам тяжело добраться, а так – от бродяг и попрошаек проходу нет! Перетопить бы их море… Ах, о чем это я? Ну да. Спутал вас, за что уже извинился, с воришкой. Хм-м, а обычно я редко в людях ошибаюсь.
– Вы и в этот раз не ошиблись.
Управитель, который оказался не таким уж и плохим человеком, помог с заселением и даже подыскал корабль. Он мог бы отправить меня в тот же день на небольшой ладье под Хеленнвейским стягом, да я не захотел. Хотел немного послоняться по побережью.
Следующим утром отправился купаться, прихватив особый муанский хитон – белый, с золотой вышивкой на груди, – плетеные сандалии и коврик из тростника. Так что теперь от остальных отдыхающих я отличался лишь буйной шевелюрой и обветренным лицом. Хотя, последнее свойственно большинству северян, независимо от положения в обществе и образа жизни.
На побережье солнце не обжигало, но приятно грело. Высокие перистые облака представлялись тысячами молоденьких барашков, гуляющих по небосводу. Бриз остужал разгоряченное тело, шелестел листвой палисадов…
Песок на пляже разительно отличался от того, что в пустыне. Здесь он был белым, как мрамор в местных дворцах. Море – светло-голубое, чистое, непривычное взгляду северянина. Волны медленно накатывали на песок, обдавая пеной и солеными брызгами стайки игравших у воды детишек. Родители сидели под широкими зонтами и степенно попивали вино или же ели большие полосатые ягоды в твердой кожуре. Бросалось в глаза, что одиночек на пляже почти не было.
Раскатав коврик, я лег на спину и закрыл глаза. Солнце припекало, но приятный ветерок, дувший с моря, уносил зной в сторону городка.
Кажется, я задремал.
– Кокосовое масло?
Возле меня стояла девушка – судя по оливковой коже и темным глазам, родом из Халифата. В ее угольно-черные волосы был вплетен белоснежный цветок с алой сердцевиной. Короткое белое платье с цветной вышивкой на груди. На шее – ожерелье из ракушек и мелких драгоценных камней.
– Ты сгорел, – девушка забавно сглатывала окончания слов, говорила торопливо, и понимать ее удавалось с трудом. – Возьми. Лучше тебе на солнце не сидеть. Прячься под зонтом или купайся вечером. Как только садиться солнце – на пляж сбегается молодежь. Приходят музыканты, мы пьем вино и пляшем! Приходи, если хочешь, будет весело.
Улыбнувшись, она неспешно пошла дальше по берегу, весело разбрасывая песок ногами. Я взял глиняную банку, а взгляд не отрывался от оливковой кожи и белого платья…
– Северянин! – Теперь возле меня выстроилась целая куча каких-то парней и девушек. Все они были смуглыми, глаза горели весельем – в воздухе висел легкий запах вина и фруктового табака.
Впереди всех стоял паренек лет двадцати. Может, немного старше. На шее толстенная цепочка с медальоном, а на указательном пальце медное кольцо. Смутно знакомое.
– Да вы поглядите! – пропищала какая-то рыжая деваха, с толстым слоем румян и пудры на щеках. – Он ведь белый, как сметана! Ой, теперь весь красными пятнами пошел!
Ее шутка показалась спутникам удачной и все просто покатились со смехом. Вот еще не хватало! Чтобы юнцы надо мной потешались.
– Не вижу ничего смешного. Шли бы вы отсюда?
– Ого, да у него и выговор не наш, – удивился курчавый парень с медным кольцом. – Ты северянин? Откуда?
– Ромбад…
Договорить мне не дали. Просто засыпали вопросами:
– Твой папа лорд?
– Вы уже вступили в Каолит?
– Никогда не видел настоящего северного лорда!..
– А правда, что у вас до сих пор молятся забытым богам, а женщин перед сном бьют?
– Я не лорд! Не бастард. Не дворянин. Не сын купца… Нет, и сам не торгую мехами и медом! Вас не касается ни мое прошлое, ни будущее. Но, чтобы вы отвязались поскорее, скажу, что еду в университет.
Ну да. Не смог сдержаться. Похвастался. Но оно того стоило – мои собеседники удивленно замолчали. Лишь курчавый усмехнулся и спросил:
– Дар? Какой?
– Зов стали.
– Правда? Интересно. У меня тоже. К слову, я – Мелгер.
Отделаться от назойливой компании так и не удалось. Они толклись вокруг меня весь день, а вечером затащили в Сады солнца, где танцевали разряженные в пух и прах девицы, пели менестрели, было много, много и еще раз много вина, сладостей, перченого мяса, свежих соков и красивых женщин столько, что голова кружилась.
Я плюнул на все условности. Никогда так не веселился! Правда, вечер омрачило одно происшествие – когда на сцену выбрались темнокожие певцы и жонглеры с далеких островов, столбы и каркасы беседок, которые оплетали виноград и вьющиеся розы, как по команде обрушились. Никто серьезно не пострадал, но веселье было испорчено. Потом нагрянули хранители и перевернули все вверх дном, разыскивая следы возможного саботажа. Насколько мне известно – не нашли ничего.
Утро застало меня врасплох. Обожженная кожа зудела, сильно хотелось пить, а ноги болели так, словно провел весь день в седле. Одевшись, я выхлестал кувшин шербета и отправился на прогулку. Но далеко, впрочем, не ушел.
Меня будто порыв ветра подхватил. Закружил, развернул и впечатал во что-то твердое с такой силой, что сознание на мгновение погасло. Пробуждение было не из приятных.
«Почему стало темно? Голова болит… Не могу пошевелиться…»
– Не дергайся. Станет хуже. И смотри на свет – быстрее проморгаешься.
Верно. Помогло. Правда, боль в голове не исчезла, зато я мог видеть, кто меня так ловко приложил. Напротив стояла женщина в серых бесформенных одеждах. На голове вязаная шапка, из-под которой выбивались сальные русые локоны. Взгляд пронзительный, зрачки черные-черные. В руках – тяжелый фонарь.
Я прижимался спиной к холодной стене.
Попытался добраться до спрятанного в рукаве корда, но не смог даже руку поднять – тело словно веревками опутали.
– Мать твою… – прошипел я. – Это ты меня так по башке огрела, курва?
– Выбирай выражения, северянин, – проговорила незнакомка. В проулке запахло дождем. Меня еще сильнее вжало в кладку. Голос у девки был на удивление низким и хрипловатым.
Сказать, что я испугался – ничего не сказать. Даже стая месшифов и беспокойные души мискарелльских воинов не произвели на вашего покорного слугу такого впечатления!
– Перестань ерзать! Представь, что ты в трясине. С каждым движением тебя все сильнее затягивает вглубь.
Послушно замер, прикидывая, как бы слинять от этой стервы, но ничего дельного на ум не приходило. Пришлось дальше играть в покорность.
– Я тебя внимательно слушаю.
– Замечательно. Люблю умных мужчин. Чтобы избавить себя и тебя от лишних разговор – вот. – Она сняла с шеи деревянный медальон. На нем была изображена пятиконечная звезда. В каждом луче – символ пяти основных элементов. Знак ментальной магии – человеческий элемент, как называют его ученые, – мерцал.
– Орден магов. Понял, – кивнул я и тут же пожалел. Невидимые ремни врезались в кожу. – Может, отпустишь все-таки? Слово даю – мстить не стану.
Незнакомка пожала плечами. Меня обдало морозом, воздух вновь наполнился запахом дождя, и путы звонко лопнули.
– Знаешь, можно было бы просто подойти, похлопать по плечу и поздороваться, – сказал я, лежа на земле.
– Извини. Не хотела испугать.
– В следующий раз лучше пугай… В чем дело? Это какой-то ритуал, которым приветствуют новичков?
– Нет, – мрачно усмехнулась девушка. – Отчаянная мера. Меня, к слову, зовут Райвелин.
– Моркос. Так что за мера такая? В чем трудности?
– Дело особой важности. Не Каолитского масштаба, конечно, но жизнь осложнить может многим.
– Я весь внимание.
– Вчера ты видел, как обрушилась беседка в садах Солнца. – Она не спрашивала, а утверждала.
– Видел. Грустное зрелище. Мне там понравилось.
– Так вот это, – она не обратила внимания на мою ремарку, – следствие древних чар. Колдовства.