Текст книги "Зарницы смуты (СИ)"

Автор книги: Марина Давыдова

Соавторы: Всеволод Болдырев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 23 страниц)

– Но… кто же это тогда? – спросила Нисси.

– Второй ребенок Деметрея, – кивнул Тарий. – Гринваль, если не ошибаюсь. Царевна-дочь. Она редко показывается на людях, предпочитая власти служение местным богам. В общем, в ее положении это понятно – наследниц женского пола в Хеленнвейсе не было никогда и вряд ли появятся в ближайшее время.

– Что-то не понимаю, зачем маскарад, – я все больше путался в перипетиях власти.

– Все очень просто, – Деррик допивал третий стакан. – Либо папаша решил поберечь сынка… – он икнул и сделал большой глоток. – Либо с Эринвальдом что-то случилось.

* * *

Я долго не мог уснуть. Вначале потратил много времени на письмо для Сандоры, затем испытывал силу воли, разглядывая запечатанное послание Тай. В итоге спрятал обе бумаги в ящичек стола и задул свечу.

В большой комнате слышалось тихое посапывание. Помимо меня, здесь находилась Нисси, спящая за ширмой, а также Мелгер и Лоббер. Было тесновато, зато одну комнату проще натопить.

Разделся и залез под меховое одеяло. Время было позднее, но сон не шел. Что-то мешало смежить веки и утонуть в сладком забвении…

Но стоило лишь на мгновение задремать, как протяжно заскрипело под крышей. Я приоткрыл один глаз. За окнами гудел ветер. Мир полнился звуками, город шумел даже глубокой ночью, что было несколько непривычно после недель странствий по пустошам.

– Ты что-то слышал? – Мелгер сидел в кровати с обнаженным мечом в руках.

Никогда бы не подумал, что спит он настолько чутко. Рядом с подушкой лежала шкатулка и, как мне показалось на мгновение, она мерцала зеленью.

Над моей головой вновь заскрипело, словно перекрытия проседали под тяжестью.

– Это крыша, – пробормотал спросонья Лоббер. – Ветер сильный, вот и скрипит кровля.

Но я его уже не слушал. Ведовской дар жег глаза, по коже бегали мурашки, на лбу выступил холодный пот. Облизнув пересохшие губы, поднял лицо к потолку. Мгновением раньше там ничего невозможно было разглядеть. Но это когда глядел туда обычным, человеческим зрением. Но сейчас…

– Что за…

С потолка рухнуло тяжелое тело, едва не размозжив мне голову огромным кулаком. Что это такое было – я так и не понял. Фигура, безусловно, человеческая, а вот все остальное… Больше всего оно походило на вставшую на дыбы ящерицу. Морда плоская, с узкими глазами и широким носом. Из-под верхней губы торчали тонкие загнутые клыки.

Двигалось существо резко, я глазом моргнуть не успел, как отлетел к дальней стене, сметенный ударом. Здорово приложился головой об стену, едва не откусив нижнюю губу. На мгновение потерял сознание, а когда пришел в себя, не сразу понял, что происходит.

Монстр, объятый пламенем, отмахивался от наседающего Мелгера. Парень сильно хромал, но бился ожесточенно, и ящер ничего не мог поделать. Короткий меч мелькал как молния.

Чудище взревело, пропустив укол в плечо, и, потеряв терпение, набросилось на человека. Тот вскрикнул, когда когтистая лапа оставила на лице три тонкие царапины.

– Тъ'Яр'! Эркх'Аармо! – выкрикнул Лоббер, выставив перед собой руку.

С пальцев сорвалось несколько искр, что растаяли, так и не коснувшись чудовища.

Я пытался встать, но все плыло перед глазами. Во рту было солоно от крови, руки и ноги плохо слушались. Корд лежал под подушкой, совсем близко, а вот добраться до него было выше моих сил. Пришлось схватить, что попалось под руку – табурет.

Хотя мое вмешательство не потребовалось.

Ящер отшвырнул все-таки Мелгера и скользнул к его кровати. Схватил шкатулку… и дико заверещал, словно обжегшись. И вправду, лапы чудища задымились, едва прикоснулись к свертку. Миг – монстр повалился на спину и забился корчах. Чешуйчатая шкура слезала с мяса лоскутами, темная кровь растекалась по полу, наполняя воздух отвратительным смрадом.

– Что здесь творится, мать вашу? – на пороге вырос Призрак, вооруженный двумя стальными штырями. За его спиной маячил Тарий.

Ящер затих, продолжая превращаться в бесформенное месиво из крови, рыхлой плоти и костей. Воняло настолько мерзко, что с трудом удавалось сдерживать рвоту. Пол, кровать и кусок стены вокруг покрывали подпалины.

– Шкатулка, – пробормотал Мелгер, прижимая к лицу некогда белоснежную, а сейчас перепачканную кровью скатерть со стола. – Она сама защитила себя!

И вправду, ткань, в которую был завернут артефакт, превратилась в пыль, в то время как на самой вещице не осталось даже пятнышка.

– Почему это чудище не сгорело? – спросил я, склонившись над останками.

– Не знаю, – ответил Лоббер. – Нисси удалось поджарить его, но потом… он отразил мой удар. Такого просто не бывает! Не может быть!

Он перешел на крик, чем заработал полный холодного презрения взгляд Призрака.

– Не ори, кишки простудишь, – Деррик спрятал штыри в рукава рубашки. – Скажите, а вы тоже сейчас видели ящера, расхаживающего на двух ногах. Да? Это хорошо… А то я уже начинаю думать, что слишком много пью.

Какое-то время все просто стояли и переводили дух. Мне немного полегчало, боль в голове и шее проходила, кровь перестала сочиться из прокушенной губы. Мелгер сидел рядом со шкатулкой, не решаясь прикоснуться к ней. Деррик с приятелем переглядывались, но не произносили ни слова. Оба находились в смятении. Нисси тихонько хныкала за своей ширмой, укутавшись одеялом.

Вдруг Лоббер вскочил, рывком вытащил из-под кровати дорожный мешок и принялся спешно укладывать вещи.

– С меня хватит! – выкрикнул он. – Мне все это не нужно… не нужно, слышите?! Уезжаю прямо сейчас. Домой. Нет, вначале перехвачу Тай! Здесь всего одна большая дорога, деревней и городков наперечет. К тому же упирается северная ветвь тракта в горы, так что если поспешу – найду ее.

– Опрометчиво, – подытожил Тарий. – Она как снежинка в сугробе. А тебе следует соблюдать осторожность.

– Нет уж. Хватит. Чем дальше окажусь от проклятой шкатулки, тем лучше буду спать по ночам. Остальное – ваше дело… Нисси, ты поедешь со мной? Нисси!

Молодая колдунья перестала хныкать, но в ответ лишь покачала головой. Она хотела поскорее добраться домой, а не разыскивать девушку, которую на дух не переносила.

Глава 20 Уонтер Кровавый

Старый, заросший мохом и вьющимися растениями домик. Крыша черепичная, ставни окованы жестью. Доски дверные толстые, прочные, такие и не сломаешь… сразу.

Все остальное требовало ремонта. Растрескавшийся фундамент, просевшие ступеньки, покосившийся козырек над ними. Даже колодец, и тот мхом зарос, а у ворота была отломана ручка.

Жилище не бог весть какое, и уж точно не подходит персоне с таким громким именем, каким мог похвастаться хозяин.

Подозрительно.

Уонтер не знал, что такое сомнения, поэтому просто поднялся на крыльцо и сильно пнул дверь. Вытащил меч из ножен, и плашмя прижав к бедру, встал вполоборота. Вечер темный, вряд ли хозяева быстро заметят полоску стали, а этого будет достаточно, если примут гостя неласково.

Когда дверь распахнулась, он перенес вес тела на выставленную вперед левую ногу. Чтобы сразу можно было сделать выпад, если станет жарко.

Но пока все складывалось хорошо. Вроде бы.

– Нест, полагаю? – На пороге стояла немолодая женщина в грубом домотканом платье. – Входите. Мы вас давно поджидаем.

Ничего не ответив, он вошел в дом и, вопреки принятым на юге правилам приличия, не разуваясь, направился в самую большую комнату. Меч так и держал в руке, готовый пустить его в ход в любое мгновение. Доверие не входило в список тех немногих достоинств и глупостей, которыми обладал Кровавый. А после двух месяцев, проведенных в дороге, таковых заметно поубавилось.

Уонт был рад, что разжился мечом, пегой лошадкой и горстью монет, позволивших дотянуть до родного Хехора. То, каким способом добыл все необходимое – не важно. Теперь он был на своей земле, всего лишь в трех неделях пути от Гнезда Виверн. Еще чуть-чуть, и его пьяную физиономию можно будет лицезреть в городском борделе каждый день.

Правда, были и неудачи. Бастарду не удалось избавиться от шкатулки в Айрате, зато старые друзья навели его на семью ренегатов, сильно заинтересовавшихся находкой. Кровавый рассчитывал сбагрить проклятую хреновину, да еще и карманы клюдициями набить. А братец, каким бы чистоплюем ни был, не даст в обиду, если уроды из-за реки Хоур пожалуют по его, Уонтера, душу.

В зале было холодно, на столе горела единственная свеча в глиняном подсвечнике. Очаг оброс слоем сажи, но в нем находилась лишь горстка пепла. Светильники в скобах собирали пыль и ажурились паутиной.

«Кроты здесь живут, что ли?»

Кроме старинного кресла, которое занимал дородный мужчина, укутавшийся в плед, и стола, накрытого скатертью, мебели не было. У погасшего очага стоял мальчонка лет десяти и внимательно разглядывал гостя. Выглядел сопляк весьма недоброжелательно.

– Как-то у вас неуютно, – передернул плечами Нест. – Темно и холодно, как в разграбленном склепе. Никак все дровишки на белом свете кончились? Эй, здоровяк! – он окликнул ребенка. – Ты бы хоть у соседей пару полешек упер, раз своих не имеется. Видишь, прародитель твой замерз совсем? Да и я бы косточки с удовольствием прогрел.

– У вас весьма дурные манеры, – строго отчеканил ребенок. – Нас в этом доме все устраивает. Потакать чужим прихотям не станем.

– Смышленый, – одобрил Уонт. – Чужим прихотям и вправду потакать не стоит. Один раз дашь слабину – мигом выдрессируют.

– Думаю, мой внук обойдется и без ваших советов, – голос у мужчины, развалившегося в кресле, был хриплым и надрывистым. Складывалось ощущение, что ему тяжело дышать. – Лучше покажите артефакт, и закончим поскорее дело. Вижу, общение не приносит удовольствия ни нам, ни вам.

Кровавый возвел очи горе и громко выдохнул. Воткнул меч в пол и скинул плащ. Улыбнулся. За плечами воина висел маленький и плохо сшитый мешок, в котором покоился артефакт.

– Не советую прикасаться к ней, – предупредил Уонтер мужчину, выкладывая шкатулку на столешницу. Не из доброты душевной, а лишь потому, что если колдун умрет – денежки пройдут мимо карманов. – Я видел, как три человека лишились рук, пытаясь сдвинуть ее с места, а четвертому, самому «удачливому», сожгло какой-то пакостью лицо. Остальные, у кого хватило ума быть осторожными, не смогли сдвинуть шкатулку с места. В ней секретов больше, чем в душе у вдовы-торговки из Халифата.

Какое-то время колдун просто разглядывал артефакт. Хмурился, бормотал нечто невнятное и облизывал губы. Раз-другой провел пухлой ладонью по всклокоченным волосам, подозрительно косился на гостя. Наконец, произнес нерешительно:

– Не куплю. Можешь уходить.

– Демон бы тебя побрал, старый засранец! – воскликнул Уонтер. – Я мог быть уже в Гнезде Виверн! Отмокать в чане с горячей водой в обнимку со шлюхой! Вместо этого три дня трясся в седле, сбивая задницу в кровь, ради лицезрения твоей одутловатой рожи, и что получаю в итоге?

– Проучить его, дедушка Шен'Харод? – тем же ровным и холодным тоном спросил мальчонка.

– Ты забываешься, щенок! – без тени страха ответил Уонт. Он взял меч. – Если из хибары я выйду даже с самой маленькой царапинкой на лице, даже с занозой в пальце – братец сотрет в порошок ваше поганое гнездо. Думаю, все вы знаете, как он ненавидит колдунов после того, как они его женушку обожаемую прихлопнули?

– Хэрай, успокойся! – грозно прикрикнул на юнца хозяин дома. – Хватит крови. Во время Бури ее и так пролили слишком много.

Он откинул плед и встал. Большой, широкоплечий и сильный, как медведь. Ручищи толстые, ладони широкие. Без колдовства в бараний рог любого скрутит. Колдун пророкотал:

– Не буду скрывать – я презираю человечество. Презираю из-за таких как ты, Уонтер Кровавый. Вы не цените ничего, кроме собственной шкуры. Чужие интересы для тебя – что коровья лепешка на пыльной дороге. Ты пришел в мой дом с оружием в руках, хотя никто не выказывал тебе враждебности…

– Смешно слышать упреки из уст перебежчика, – перебил его Нест. – Вы когда всем поганым родом приплыли к нам на континент, и вам также никто не выказывал враждебности.

Сопляк рванул вперед, выставив перед собой руку, но путь ему преградил стальной клинок, замерший у самого горла. Кровавый не за красивые глаза слыл первым бойцом в Хехоре.

Он осклабился, глядя на побледневшее лицо пацана. Потом покосился на его деда – тот поджал губы, грудь ходила ходуном. Посчитав, что добился нужного эффекта, убрал меч в ножны.

– Сходи-ка во двор, Хэрай, – посоветовал он ребенку. – Да засунь голову в колодец, охлади пыл. Как видишь, я не убиваю просто так, – последние слова Уонт адресовал старому колдуну. – Но если мне угрожают – прикончу любого, даже дитё не пожалею.

Когда они остались наедине, хозяин дома вновь уселся в кресло и до самого горла натянул плед.

– Он еще слишком молод и полагается лишь на силу, – вроде как пожаловался ренегат. – Забывает, что есть вещи не менее смертоносные, хотя и гораздо более простые.

– Таких учит жизнь, – сказал Нест. – Если наберется ума – дотянет до седых висков. Нет – перережут глотку в каком-нибудь захудалом трактире… Но мы удалились от темы. Почему ты не хочешь покупать шкатулку?

Шен'Харод помедлил, но все-таки произнес:

– Эта вещь слишком опасна. Даже для тебя, Уонтер. Даже для меня. Да и для любого другого живого существа в этом мире.

Он замолчал, а Нест даже не нашелся, что сказать. Просто не понимал как, обладая почти безграничным могуществом, сиречь колдовством, можно чего-либо опасаться?

– Наше поколение скоро угаснет, – грустно проговорил старый колдун. – Вместе с нами из мира уйдет тайна колдовского дара. До сегодняшнего дня я думал, что забвение – лучшее лекарство. Но… пришел ты и растоптал мои надежды.

– О чем ты говоришь, дед? – недоумевал Уонтер. – Я ничего не топтал! Просто принес шкатулку.

– В ней-то все и дело. Я чувствую силу, схожую с нашей. Но это другая сила. Чужая. Артефакт создали не мои сородичи… Где ты его достал?

Нест решил, что нет смысла скрывать правду. Она ему никак не повредит. Вряд ли старик будет возмущен тем, что произошло в топях, и потеряет последние капли уважения к гостю. Конечно, на руках Уонта кровь ни в чем неповинных спутников, но когда дело касается золота – совесть стыдливо прячется за углом сознания.

– За рекой Хоур, – ответил он, присаживаясь возле стены. Разговор мог растянуться надолго, так что нечего утруждать ноги попусту. – На развалинах какого-то скверного городишки.

– Я ничего не знаю про Хехор, – признался Шен'Харод. – Слышал только, что в топях царят жестокие порядки и нет никакой власти.

– Власть там покрепче нашей будет. А порядок… порядок – вещь относительная. Законы диктует извращенная древняя религия. Говорят, первая на континенте. Да и цивилизация там зародилась гораздо раньше, нежели в обжитых землях. Глядя на разваливающиеся пирами, храмы и города – охотно верится. Местность странная. Там, где заканчиваются топи, начинается край шлака и спекшегося в стекло песка. Много пыли и ветра задувают такие, что не можешь идти. Город тот был занесен песком, стены оплавлены. Похожей архитектуры в обжитых землях нет.

– Ты много знаешь, – оценил колдун. – И это никак не вяжется с образом безжалостного головореза.

– Собаку тебе в жены, старик! Я из знатнейшего рода! Хоть и бастард, но обучали-то меня лучшие учителя. От них я и узнал про богатства Хехора. Да… больше двадцати лет лелеял надежду, что однажды сумею ворваться в кладовые и сокровищницы этих болотных пиявок. Пришлось даже прислуживать братцу и воевать с туземцами на окраинах.

– И ты все-таки добрался туда?

– Не совсем. По чести сказать, даже не знаю, где, в конце концов, оказался. Мы потеряли направление и углубились в топи сильнее, чем хотелось бы. Со мной было порядка семи десятков рубак, прошедших две войны, и знаменитая на юге ведунья Туленна. Старая и жирная жаба, вечно брюзжащая! Не удивлюсь, если узнаю, что это она приложила руку к нашим неудачам. У нее имелся интерес по ту сторону реки Хоур, и, в конечном счете, мы там очутились. Совпадение, скажешь ты? Не верю. Вот уж где никогда не хотел бы оказаться вновь! Москиты, ядовитые змеи и пауки, жуткие ящеры и болотные огоньки, способные очаровывать и заманивать в трясину путников… Все это просто досадные недоразумения. Края, лежащие за Хехором – кошмар наяву.

– Очень интересно, человек, – задумчиво изрек колдун. – Топи чем-то похожи на Фростдрим. И в них, и на моей родине – выжить очень трудно. А что если… нет, даже не хочу думать об этом! Просто невозможно!

– Что такое? – спросил Уонтер. – Демон тебя возьми, старый плут, хватит юлить! Я откровенен с тобой, может, и ты перестанешь отмалчиваться? Что тебя так пугает в шкатулке? Чем топи могут родниться с куском льда в море, который ты называешь родиной? Отвечай!

– Погоди. Сейчас все разъясню. Только вначале скажи, что написано на шкатулке. Мои глаза уже не так хороши, как в молодости, не могу разглядеть буквы.

– «Саргхулум авад'туйшара», – по памяти процитировал Уонтер.

Шен'Харод оттянул воротник рубахи, словно он мешал ему дышать.

– Язык теней. Ни люди, ни колдуны не должны разговаривать или писать на нем! Он немногим схож с нашим наречием, но это – язык зла.

– Зло? Тени? Как они вообще могут разговаривать?

Ренегат громко втянул носом воздух. Проговорил, оглядываясь на дверь:

– Не уверен, что ты проживешь достаточно долго, чтобы рассказать об этом кому-нибудь еще. Вот тебе пища к размышлению: наш народ получил силу от теней. Силу искажать Мировое Полотно. Большего я тебе не скажу. Это тайна, которую не стоит бередить. Суть колдовства, как и магии, многие люди воспринимают ошибочно. Мир… это материя. Колдовство рвет, спутывает незримые простому глазу нити, из которых сплетен наш мир. Представь себе лист бумаги, который много раз проткнули иглой. Примерно так выглядит наша реальность сейчас, после Бури. Чем все это грозит? Думаю, выяснится лишь спустя поколения.

– Меня ваши проблемы не волнуют, – отмахнулся Нест. – Продырявили реальность – что дальше? Сесть и заплакать? Конечно, можно всех магов и колдунов перевешать, но кто ж этим теперь озадачится? Вы под крылом Каолита, – не подберешься.

– Не стоит так пренебрежительно относиться к искажению мира! – наставительно заявил Шен'Харод. – Теням только этого и надо! Они и так взяли с нас избыточную плату.

Он встал и, тяжело переставляя ноги, направился к очагу. Отсчитав несколько булыжников, приложил ладонь к стыку и что-то пробормотал. На кончиках пальцев заиграли искры. Скрипнуло. Большой тесаный камень медленно и с хрустом выполз из своего ложа, завис в воздухе, словно на невидимых нитках.

Старый колдун вытащил из тайника кипу бумаг.

– Вот, – он встряхнул письменами, подняв облачко пыли, – копии Скрижалей Тени. Договора между фростдримцами и существами, даровавшими нам силу.

На первой странице был виден знакомый Уонтеру знак.

Черный костер.

Такими кострами были изрисованы стены в городе, занесенном песком. А что хуже всего – на алтаре в святилище того города рядом со шкатулкой лежала стопка бумаг, придавленная медной печатью. Они никого не заинтересовали – какой может быть прок от каракулей? – кроме одной проклятой коровы. Туленны. Ведунья забрала их.

Неожиданно Нест разозлился. Ему подумалось, что в бумагах может скрываться нечто крайне важное, а он так бездарно бросил их в деревушке, где сгинули Антер и старая коварная жаба.

– Все, колдун, мне приелась болтовня, – сказал он. – Даже если в топях найдутся существа покрепче вас – меня это нисколько не волнует. А вот шкатулка – другое дело. Что на ней написано?

– «Саргхулум» – это, пожалуй, розы. «Авад» – внутри. «Туйшара» – убитая надежда.

– Как связать этот бред? – не понял Уонтер.

– Вопрос в тонкостях перевода. Я в этом не шибко разбираюсь. Либо, открыв шкатулку, мы убьем надежду «Роз», либо же «Розы» откроют шкатулку и убьют нашу надежду. А еще возможно, что в шкатулке лежат «Розы», чья надежда была или будет убита, – он улыбнулся. – А также – лишь открыв шкатулку, мы позволим «Розам» убить чью-то надежду. Как видишь – вариантов выбора много. Но который – верный?

– Счастливо оставаться, – Нест вогнал меч в ножны. – Возвращаюсь в Гнездо Виверн. Может быть, там найду покупателя.

– Будь осторожен! – бросил колдун, когда человек подошел к двери. – Артефакт по-своему бесценен. Кто знает, на что еще пойдут его хозяева?

– Не бойся, дед. Если даже меня и выследят, я сумею больно укусить в ответ.

Он ушел.

Как жаль, что Уонтер Нест, по прозвищу «Кровавый», оказался таким глупцом. Он мог бы рассказать обо всем людям Каолита, либо же сводному брату, и тогда, как мне кажется, история закончилась бы куда удачнее. Вместо этого его одолела алчность, и он взвалил на плечи своих наследников бремя шкатулки.

Правда, и кое-что полезное все-таки сделал.

Написал дневник.

Именно благодаря этому мы способны теперь хоть как-то понять, как все началось. Потомки Уонтера потратили много сил и времени на поиски бумаг, украденных Туленной. И, что совсем уже похоже на чудо, их удалось отыскать. И сделал это не кто-нибудь, а всем нам печально известный Лестер Нест.

Тогда твари из Хехора окончательно превратили его жизнь в кошмар. Парню даже пришлось просить помощи у Каолита, после чего ему разрешили присоединиться к нашему ордену. Стоит отметить, что всей правды власти так и не узнали. Отец Лестера предпочел скрыть истинные причины бегства, сославшись на придворные интриги семьи Ан-Мураган.

Так бумаги вначале попали к Мелгеру, а после – их унесла Тайдеона.

Смешно.

Замок, ключ, загадка, отгадка и оружие.

Все было у нас в руках. Все было в руках у Каолита. А потом – раз. Сокровища оказались разбросаны по обжитым землям.

Уонтер лежал плашмя на сырой земле и радовался, что остался жив.

Изувеченное огнем лицо превратилось в жуткую маску, спину и шею нещадно пекло. Меч с выщербленным лезвием был в зловонной крови по самую рукоять, а нож заметно погнулся от бесчисленных ударов.

Это грело душу. Взять свое в бою всегда приятно.

Он вновь ушел от погони, но на этот раз оставил за спиной выгоревшую дотла деревню, три десятка мертвых поселенцев и шестерых ублюдков из Хехора, искромсанных в фарш. Он убил всех, кто пришел ночью по его душу, и с радостью прикончил бы гораздо больше, но вот ведь незадача – его недооценили, прислав небольшую группу темнокожих мужчин и нечто совершенно невообразимое, плюющееся огнем. Большая лупоглазая голова, рот до ушей, бородавчатые щеки… Нест признал бы, что это существо похоже на жабу, если б не человеческое тело с вислой женской грудью и внушительных размеров мужским естеством. Существо вели на железном поводке, подгоняя хлыстами.

Жабу он выпотрошил с особым смаком, но в бою лишился безымянного пальца на правой руке и фаланги указательного.

Чувствуя, как вздуваются пузыри на обожженной коже, Уонтер воздел себя на ноги.

Находился он в излучине одной из тысячи рек, что окружали Гнездо и бороздили Хехор. Неподалеку, за частоколом и земляным валом, дотлевала деревня Чертополох. Жирные столбы дыма поднимались к серому небу, подсвеченные заревом пожара.

Нест выбрался из деревни через пролом в частоколе и скатился к самой воде, после чего ненадолго потерял сознание. Теперь он вновь мог стоять и даже идти, правда, испытывая боль.

Он провел ладонью по голове – на пальцах остались сгоревшие волосы. Усмехнувшись, обтер меч влажным зеленым мхом, который здесь в изобилии покрывал деревья и камни. Затем спустился к реке. Многие считали, что ничего не помогает так хорошо от ожогов, как самая обыкновенная моча. Но Уонтеру становилось мерзко даже от мыслей об этом.

«Уж лучше обойдусь проверенным способом…»

Нест принялся обмазываться жидкой грязью и илом. Прямо поверх лохмотьев одежды, чтобы хорошенько пропитались. Появилось ощущение приятной мерзости, что холодком расползалось по коже, принося долгожданное облечение.

Кряхтя и постанывая, он выбрался на берег. Воду из речки пить побоялся – запросто можно подцепить какую-нибудь болезнь и провести остаток жизни, испражняясь кровью. Вместо этого отыскал мох почище и выжал из него влагу. Гадко на вкус, зато куда безопаснее.

Переведя дух, примотал меч тканью к руке и побрел по дороге, изредка озираясь на подступающие к колее деревья, прислушиваясь к звукам в ночных джунглях. Кровавого одолевало беспокойство, что так и не сумеет продать шкатулку, и ее уволокут обратно за реку Хоур. Пожалуй, это было единственным, что по-настоящему волновало Неста. Ни малолетние дети, ни жена, оставшиеся в Гнезде.

«А что с ними случится? Братец присмотрит, сопельки утрет. Да и с голоду помереть не даст, он у меня добрый…»

Увлекшись мыслями и борьбой с нарастающей болью, он едва не прозевал засаду. Спас Уонтера многолетний боевой опыт и чутье, без которого стать хорошим воином невозможно. Он увидел, как дрогнули заросли бамбука впереди, услышал, как зашелестела трава. Понадобилось всего одно мимолетное движение, чтобы пропустить мимо себя копье. Тело Кровавого слушалось плохо, поэтому ценою спасения стала неглубокая рана на левом предплечье.

Пустячок.

Откатился в сторону и забыл на какое-то время про кровоточащую плоть под слоем грязи.

Из зарослей выскочили двое.

Типичные туземцы, каких без счета истребили вторженцы из обжитых земель. Широкие лбы, массивные надбровные дуги. В носах костяные кольца. Вместо одежды – гадкого вида рубахи и штаны из сыромятных шкур. Из оружия лишь тростниковые копья и топоры. Железо у них всегда дурного качества, потому как нормальной ковки болотники не знали.

Глухо рыкнув, Уонтер встал. С двумя он мог управиться легко, да вот только приходилось держаться осторожно – кто знает, не затаились ли за деревьями еще неприятели? Не хотелось получить удар в спину.

Он остановился и сделал приглашающий жест, мол, вот он я, – подходите, милостивые господа!

Дикари переглянулись.

Из зарослей выбрался еще один, что позволило Несту в очередной раз порадоваться за свою прозорливость.

Туземцы не мастера засад и прочих военных хитростей, но такую подлянку выкинуть запросто могут.

Со спокойным сердцем Нест обмоткой зафиксировал меч в изувеченной руке и принялся закладывать вираж. Поймать ритм было сложно, но это не беда. Главное, не стоять на месте.

По-звериному взвыв, дикари напали. Попытались окружить противника, оттеснить к вязкой и скользкой земле меж деревьев, но Уонтер на простенькую уловку не попался. Проклиная всех и вся, он перекатился через плечо, пропустив над собой опасный выпад туземца, и оказался позади всех троих. Уже на ногах. Уже готовый убивать.

Клинок дважды избежал встречи с топорамим, мягко отводя их в стороны; оставил глубокую зарубку на древке копья и, незаметно вспорхнув, коротко и жестко ужалил неуклюжего дикаря в живот. Кровавый любил и ценил такие удары. Без особых изысков, действенные и всегда смертельные.

Кишки и внутренности в пенной крови вывалились на утоптанную землю.

Второго свалил, огрев оголовьем меча по плечу.

Следом настал черед отведать стали туземцу, вооруженному копьем. Тот был ловчее приятелей и по-настоящему умел драться. Пришлось даже на время забыть об атаках, чтобы отстоять удобную позицию на твердой и более-менее сухой почве. Но долго бездействие не продлилось. Лишь немного расслабился дикарь, давая необходимый отдых мышцам, Уонтер своего не упустил. Два удара, нанесенных крест-накрест, отправили копейщика в вязкие объятия агонии.

Каким бы хорошим воином не был бастард из Гнезда Виверн, но усталость, вкупе с обожженной плотью и ранами, полученными в первой за тот вечер стычке, делали его уязвимым.

Он сбился с шага. Потерял равновесие. Успел отразить топор вскочившего с земли противника в самый последний миг, отведя полумесяц сырой меди в сторону клинком. Как плата – глубокая рана на предплечье и непоправимо выщербленное лезвие.

На какое-то время Неста обуяло желание просто закрыть глаза и прекратить свои страдания, но воля не позволила.

Он вздернул себя на ноги и, не обращая внимания на кровь и боль, расправился с противником. Жестоко. Оправдывая свое прозвище.

Уже потом, когда обезглавленный туземец перестал шевелить обрубками рук и ног, а крови натекло столько, что воздух стал ржавым на вкус, Нест рухнул ничком и провалился в пучину беспамятства.

* * *

За пробуждение пришлось дорого заплатить. Тошнотой, головокружением и ноющей болью во всем теле. Немного погодя, когда мысли перестали порхать неуловимой стайкой бабочек, Уонтер осознал, что лежит не на дороге посреди топей, а на жесткой подстилке в какой-то телеге. Под головой – мешок с теми немногими вещами, которые успел прихватить в Чертополохе. Сквозь густо переплетенные ветви он видел обрывки безликого, серого цвета неба; слышал натужный скрип осей, недовольное всхрапывание лошади и пение возницы.

«Мне не может так везти и дальше, – рассеянно подумал Кровавый, ощупывая тугую повязку на плече. – Я трижды сбрасывал смерть с закорок, в следующий раз она спустит с меня штаны и вдует так, что мало не покажется… Не пора ли остепениться?»

Он решил, что, пожалуй, пора.

– Эй… – слабо позвал возницу Нест. – Где мы? Кто ты такой и почему спас меня?

– Табариус Эмре. Землеописатель. Еду в Гнездо Виверн, а оттуда – дальше на юг. Нашел тебя на рассвете, неподалеку от сгоревшей деревни. Ты дышал, хотя я видывал мертвецов, выглядевших получше твоего! Мух было столько, что пришлось себе лицо тряпицей закрывать, чтобы не набились в рот и нос. К слову сказать, в дороге мы второй день.

– Вези меня, Табариус Эмре, – улыбаясь, проговорил Уонтер. – Вези в Гнездо… к семье. К теплому очагу и глубоким погребам, где пылятся в ожидании достойного человека бочки с лучшими винами юга. Смею тебя заверить, что нет на свете более достойного их человека, чем я.

Нест чувствовал, как пульсирует силой шкатулка под головой и понимал, что вряд ли найдет существо, способное купить артефакт. Его вообще не стоило брать! Пусть бы пылился на алтаре в ожидании своего часа… Теперь же эта проклятая штуковина была намертво связана с Уонтером, он чувствовал и знал это.

Поддавшись жажде наживы и алчности, заставил Антера Ан-Мураган перерезать глотки своим спутникам. И сам не остался в стороне! Жалел ли об этом Нест? Пожалуй, нет. Не в его правилах лить слезы над невинно убиенными. Но считал, что так судьба расквиталась с ним – лишив пальцев, подсунув под голову шкатулку и отправив домой.

– Слушай, друг Табариус, а чем это здесь так воняет? Твой конь страдает недержанием и пускает струю под себя всю дорогу?

– Нет. Так пахнет смесь, что защищает тебя от боли. Губчатая трава, немного толченых листьев болотного мирта и моча. Твоя моча. Нет лучше средства от ожогов!

– Это божественное средство, – сказал Уонтер. – Но все-таки, Табариус Эмре, я тебя уже ненавижу.