Текст книги "Зарницы смуты (СИ)"

Автор книги: Марина Давыдова

Соавторы: Всеволод Болдырев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 23 страниц)

– Ну, работай, дружище, – грандмастер размотал тряпицу и оперся о меч. Длинное лезвие чуть ближе к рукояти было перевязано грубой кожей, основание клинка казалось толстым и прочным, затупленным. – Если появятся вопросы – спрашивай.

Призрак вел себя примерно так же, как и при знакомстве со шкатулкой. Приседал на корточки, подолгу и внимательно разглядывал следы взрывов на кладке, нюхал воздух и много, часто пил.

– Я вас огорчу, – наконец изрек он, когда день перевалил за середину. – Все-таки колдовством здесь пользовались.

– Уверен? – Тарий жевал посыпанный солью сухарь и, казалось, пугающую новость воспринял спокойно. – Не забывай, в университете есть потомки ренегатов.

– Я отличу сырое колдовство от колдовства, обработанного мастерами, – хмыкнул загадочный друг грандмастера. «Кто же он такой, – думал я, глядя в его неэмоциональное, морщинистое лицо, – каким даром обладает?»

– Плохие новости, – Лавитри плюнул в снег, забросил на плечо меч. – Я-то голубя в Голлендор послал, да вот только когда мое письмо дойдет в Клэйтон?

«Голубь, – невольно улыбнулся, поглаживая аккуратно сложенное письмо в кармане. – Второе послание с острова Сирен…»

Захотелось хотя бы ненадолго почувствовать себя счастливым, но слова Призрака огорошивали:

– Некогда помощи дожидаться! – Он махнул рукой. – Если здесь замешаны колдуны, Мелгера могут поджарить в любой миг. Все, что можно сейчас сделать – по-тихому свалить на континент. И всех ренегатов повесить. На ближайшем суку!

Мелгер поперхнулся куском репы, закашлялся. Тарий звонко похлопал его по спине, сказал другу:

– Чувство такта тебе никогда не изменяло. Про ренегатов забудь – они под крылом Каолита и уже давно не враги нам. Бежать с острова… пожалуй, здесь я соглашусь. Но положение наше имеет много углов. В башнях легче обороняться, хотя там как в капкане. На море шторм, а врагам известен каждый наш шаг… тоже скверное дело.

– У нас есть бумаги! – неожиданно вспомнил Мелгер. – Их вместе со шкатулкой передал нам Лестер. Никто не понимает букв в письменах, но вдруг поймешь ты?

– Посмотрим, – кивнул Деррик. Он не без удовольствия ел сыр и сухари. – Но сути дела это не меняет. Чем скорее уплывем – тем лучше.

– Уплывем? – хмыкнул Тарий. – Разве не ты собирался забросить дела и осесть где-нибудь на побережье Квар-Муа?

– Дело необычное, – пожал плечами Призрак, – почему бы не посмотреть, что из всего этого выйдет? Ведуна-недоучку возьмем с собой, все-таки я его… гм… наставник. Да и пригодится он, если придется иметь дело с колдунами.

Грандмастер засмеялся. Его смех разлетелся над руинами замка, унесся в сторону озера и растаял вдали.

– Не поверишь, но позапрошлой ночью я решил отказаться от титула грандмастера. Семеро моих учеников погибли за последний месяц, от замка остался остов. Ордену мое правление не пошло на пользу. Уверен, Хомла или Стегнор справятся лучше… А я вот теперь знаю, чем буду заниматься дальше.

– Как в старые времена? – впервые за весь день Деррик улыбнулся.

– Нет, так никогда уже не будет, – покачал головой Тарий. – Квитли мертв, Халлиса замужем и у нее трое детей… младшенький – жирный, как поросенок! Весь в отца. Нет, дружище, как раньше уже не будет. Но, быть может, мы сумеем уловить приятный аромат тех дней? Свобода и опасность.

Мы с Мелгером переглянулись. Он пожал плечами, прошептал:

– Я согласен с ними. Башни – ловушка, а не убежище. Вот только куда бежать? В Клэйтон?

– Нет, – в разговор вмешался Деррик. – Столица слишком близка к югу и Хехору в частности. Я бы советовал плыть в Верфи или Даргон, но вряд ли капитан согласится на это.

– Можно высадиться где-нибудь на Хладном Рубеже. – Мне та местность была хорошо знакома – много читал о ней в «Хроносе» и даже видел пару карт.

– И то верно, – согласился Тарий. Он повел нас обратно к пристани. – Оттуда до Хеленнвейса рукой подать.

Я остановился. Какое-то странное сияние пробивалось из-подо льда у берега. Словно тонкая, едва различимая паутина, вокруг которой дрожал воздух.

– Эй, что с тобой? – спросил взволнованно Мелгер. – Ты… почувствовал что-то?

– Не знаю. Обрывки плетений вижу.

– Где? – коротко бросил Призрак.

– У берега, возле самой насыпи.

Он спустился к замерзшей воде, опираясь на обломок чьей-то пики, подобранный с земли. Двигался Деррик ловко, словно не опустошил в одно горло пару фляг. Следом спускался Тарий – меч ему изрядно мешал, сапоги скользили по оледенелым булыжникам, но грандмастер отлично сохранял равновесие. Я бы так не смог.

– Там труп, – пояснил Призрак. – Сейчас попробую сломать корку…

Лед долго не поддавался, Тарию даже пришлось пусть в ход меч, чтобы сладить с ним. Наконец, пробив широкую лунку, Деррик, с помощью грандмастера и Мелгера, вытащили тело на берег. На трупе была грубая коричневая куртка с капюшоном, ноги перебиты чуть повыше коленей, руки превратились в обгоревшие обрубки.

– Странно, – Тарий шумно втянул носом воздух. – Вони почти нет. Да и не раздулся он совсем! Только лицо немного рыбы объели.

Я старался не смотреть на мертвеца, а разглядывал его ауру.

– Смотри-ка, у рта – обрывки ниток, – хмыкнул Деррик. – Рот ему зашили, что ли? Бред какой-то.

– Ты прав, бред, – покачал головой грандмастер. – Но над верхней губой рядок шрамов. Стяжки, чтоб меня!

– Нехорошее дело, – Призрак встал, вымыл руки в холодной воде. – Уверен, что тело утащили с поле боя и сбросили в воду намеренно. Мертвец обожжен, а следы от взрывов отсюда далековато. Кто-то не хотел, чтобы труп обнаружили.

– Не вижу логики, – не согласился с ним друг. – Зачем?

– Спросим у магов – они-то все знают! Но сдается мне, что у простых людей аура не столь богата, правда, Моркос? Вдруг этот мешок с костями – колдун? Ну-ка, ребятки, поторопимся! Отвезем его в башни, пока не начал вонять.

Мы смастерили волокуши из копий и обломков бревен, бросили на них тело. Тащить по льду мертвеца было легко, по подтаявшему снегу и камням – гораздо сложнее.

«Неужели среди солдат есть предатели, – думал я, поправляя ремень упряжи на плече. – Если так – наше дело плохо…»

Глава 15 Кукловод

– Спасибо, – Валиадо принял из рук чумазой девчушки деревянную миску желто-зеленой бурды, именуемой местными супом.

На вкус он оказался еще хуже, чем на вид, но Матери перечить нельзя. Она и палкой по хребтине перетянуть может, и оплеуху влепит, если что не по нраву придется. Кукловод видел, как эта женщина задала трепку двум верзилам, ограбившим хромую старушку на улице. Те едва ноги унесли! Знахарка стряпала снадобья за большой и, без сомнения, дорогой ширмой из бамбука и лакированной бумаги. Можно было бы попытаться незаметно вылить помои на пол, но от взгляда суровой женщины ничего не укроется. Так что пришлось съесть варево – благо от жидкости бодрости прибавлялось, – и даже начисто вытереть дно и стенки миски кусочком плохо пропеченного хлеба.

Он лег на спину и до самого подбородка натянул шерстяное одеяло. Выздоровление отнимало последние силы, приходилось подолгу валяться в кровати, чего кукловод никогда в жизни не делал, и бездельничать днями напролет. Так уж сложилось, что с детства Валиадо большую часть своих дней проводил в дороге. Деревенский быт не устраивал его, а, скорее, даже раздражал. Ведь помогать отцу на мельнице – далеко не самое лучшее и интересное занятие для любознательного мальчишки десяти лет от роду. В те годы Валиадо больше нравилось вырезать из дерева и камня куклы. Рыцари, колдуны и прекрасные девушки соседствовали на подоконнике с жуткого вида мутантами и мифическими чудовищами. При тусклом свете лампы, сидя на чердаке в окружении мешков с зерном и мукой, Валиадо разыгрывал целые истории, полные трагической любви, ненависти, предательства, вечного счастья и смертей… Тогда они казались ему гораздо реальнее самой жизни! Их было много, они никогда не повторялись, как и в настоящем, невымышленном мире. Когда Валиадо стукнуло пятнадцать лет, впервые проявил себя дар. Жизнь мельничьего сына изменилась окончательно и бесповоротно. Он ушел из дому, стал кукловодом; им и оставался до злополучного вечера в трактире «Слива Абаса». А сейчас… сейчас Валиадо превратился в испуганного зайца, за которым гонится стая голодных волков. Но заяц хоть может скрыться, убежать от серых преследователей, в конце концов! У него такой возможности нет. Куда ни беги, в какую нору ни забейся – убийцы, пришедшие в обжитые земли по его душу, найдут везде.

Странно, но среди нищих кукловод чувствовал себя хоть немного защищенным. Риасс, перед тем как вернуться в район богачей, рассказал ему о вооруженных голодранцах, наблюдающих за улицами трущоб с крыш. Тайно пробраться к вотчине Матери не удастся даже самому ловкому и опытному убийце. Правда, никто не знал истинных возможностей хозяев юга…

Ларт пропал надолго. За последние десять дней появлялся лишь раз – принес большой бумажный сверток с копчеными колбасками, кукурузными лепешками и медовыми коврижками. Где он все это время обретался, не рассказывал. Валиадо особо не переживал за Клогарта и лекаря, но так как громадным количеством друзей похвастать не мог, чувствовал себя брошенным. Мать с ним почти не разговаривала, оборванцы сторонились, а единственной, кто удостаивал его вниманием, была ученица хозяйки трущоб. Захария, пухленькая девушка, в грубом домотканом платье и с коротко остриженными волосами каштанового цвета, ухаживала за кукловодом. Но вот ведь незадача – за десять дней она не произнесла ни слова. В общем, жизнь превратилась в болото.

«Что ж, по крайней мере, я все еще жив, – подумал кукловод, глядя на влажные шкуры высоко над головой. Он встал. Ноги держали плохо, даже легкий порыв ветра грозил повалить обратно на ложе. – Большое достижение…»

– О! А это кто здесь у нас такой бодрый? – Риасс стоял, подбоченившись, и критически разглядывал Валиадо. – Я, кажется, запретил тебе шевелиться.

– У меня задница затекла, – устало отмахнулся кукловод. – Попробовал бы сам полежать в одном положении денек-другой… Каждая косточка ноет.

– Лучше не противься и слушай Мать, – толстяк погрозил пальцем. – Ты мне нужен здоровым.

– Не уверен, что скоро очухаюсь. – Он обессилено плюхнулся на тюфяк. – В голове туман, руки и ноги по-прежнему плохо слушаются.

– Идти тебе не придется, – проговорил Риасс, осторожно оглядываясь по сторонам. – Оборванцы доставят нас к тайному выходу из города, где будет поджидать повозка. Я выложил за нее солидную сумму, так что цени заботу.

Валиадо не понимал взаимоотношений двух лекарей. Мать давала им много, но и прижимистый толстяк, судя по всему, возвращал долги сторицей. Они часто и подолгу беседовали, устраиваясь в каком-нибудь закутке; споры вели жаркие, изредка даже срывались на крик, но, что немного удивляло, после разговоров всегда обменивались улыбками. Два мастера, понимающие друг друга.

– Спасибо, Риасс, – ответил Валиадо. – Но… чем мы будем расплачиваться с Матерью? Мне так кажется, что деньги ее мало волнуют. Весь сброд, существующий в этой сточной канаве, все равно тратит их не на еду и одежду. Посмотри – они пьют дорогое вино! Вместо того чтобы подлатать свои халупы, целый день жуют Хворост!

– Нам их не понять, – пожал плечами толстяк. – Но кое в чем ты прав. Мать и вправду нисколько не волнуют деньги… как и любого другого настоящего лекаря. Ее волнуешь ты. Твой уникальный дар. И вот тут наши интересы переплетаются. Знаешь, можешь считать меня бессердечной гадиной, Валиадо, но скажу вот что: рад, что тебя чуть не убили в библиотеке. Рад, что ты истекал гноем два дня и теперь толком не можешь ходить.

– Ты это о чем? – опешил кукловод.

– Если бы тебя не настигли в библиотеке, мы бы не встретились с этой прекрасной женщиной. Она подкинула отличную мысль, как обезопасить то, ради чего я ушел из Карохара.

– Помню, помню. Мой дар, так? Потомство и все прочее… ты уже рассказывал. Но при чем здесь Мать?

– Ее предки так же, как и мои, были одними из основателей первых Монастырей. Только выбрали не жизнь во дворцах и роскоши, предпочтя этому мытарство в зловонных трущобах. Они считали, что здесь больше людей нуждается в их помощи. Что ж, мотивы их ясны, да вот только кажутся мне глупыми.

– Я бы так не сказал, – кукловод покосился на группу детей, чьи лица покрывали гнойники. Им-то помощь хорошего лекаря точно не помешает.

– Вы говорите не о том, – Мать вышла из-за своей ширмы. – Кукловод, мы с Риассом не сходимся лишь в одном – я не думаю, что Карохар безопасное место. Конечно, он далеко от болот, и вряд ли люди Хехора смогут преодолеть огромную пустыню. Но это касается лишь людей.

– Не пойму, к чему вы клоните, – нахмурился Валиадо.

– Мучители не самое страшное, что могут предложить миру топи. – Женщина уселась на край лежанки. От нее сильно пахло камфорой и йодом. – Мой прадед какое-то время служил палатным лекарем при дворе королевства Ит. Он ухаживал за племянницей монарха, страдающей «падучей». Уже в те годы, задолго до Бури, в пограничных землях ходили легенды о жутких порождениях Хехора. Нечто, властвующее над древнейшими землями на континенте. Боги это, или же демоны Ямы… никто, увы, ныне не скажет. Но лично я склоняюсь ко второму.

– Они были сильны? – Кукловод облизнул пересохшие губы. – Если да, то насколько?

– Кто знает, – Мать пожала плечами. – Минуло больше сотни лет с той поры. Но вряд ли стоит надеяться, что существа, удерживающие в узде топи, ни на что не способны.

– Все беды от незнания! – с наставительной интонацией и очень громко проговорил Риасс. – Сейчас невозможно отыскать ничего, что могло бы помочь в нашем деле. Я… кое-что знаю о хозяевах Хехора. Но до поры буду молчать.

– Что ж, а мне держать рот на замке не нужно. – Знахарка встала и разгладила складки на юбке. – Как вы уже говорили – деньги для меня роли не играют. И я не хочу, чтобы твои способности так бездарно пропадали… Поэтому использую тебя как племенного жеребца. Не обессудь, кукловод, но твой дар нам всем еще может пригодиться.

* * *

Ларт брел через вечерний город, накинув на голову капюшон и сунув руки в карманы. Мелкие капельки барабанили по жесткой ткани, умудрялись просачиваться меж швов и уже изрядно промочили его стеганую рубаху. Дождь разогнал горожан по домам, наполнил воздух запахом влажной глины и сырости. Ни души не было видно на улицах, Таль-Самор превратился в город-призрак…

Вот уже который вечер Клогарт проводил в компании Юлера. Этот хмурый, не очень приветливый с виду мужчина оказался кладезем интересных историй и предположений. Пожалуй, таких людей принято называть философами. Измышления он любил подкреплять стихами, изречениями мудрецов и тонкими колкостями. Жена Юлера, красивая немолодая женщина со странным и сложным именем Эрхра, появлялась редко, предпочитая время проводить за вышивкой, сидя у камина. К Ларту она относилась прохладно.

Жила чета Сартонов в новом квартале Тал-Самора, еще не успевшем даже обрасти многоэтажными домами и трущобами. По большей части здесь были поместья, зачастую недостроенные, а кое-где встречались мраморные статуи и остовы разобранных зданий. Раньше здесь находился парк.

Обогнув старый фонтан с помутневшей от взбаламученного ила водой, Клогарт остановился. Почувствовал, что за ним кто-то наблюдает. Ему было знакомо такое чувство тревоги, и оно зачастую помогало одерживать победы в схватках, увертываться от неожиданных ударов и предугадывать маневры противника. Чутье Рубаки – так называли это мастера в университете. И оно никогда не подводило… никогда.

Ларт свернул в узкий проулок и прижался спиной к стене. Если кто-то крался за ним по пятам, вряд ли пройдет мимо. Тут-то он его и подкараулит!

Великан огляделся в поисках какого-нибудь оружия – меча с собой не было, потому что однажды жена Юлера пришла в ужас, когда заметила ножны на поясе Клогарта.

Как назло – кругом ничего подходящего не нашлось; лишь старые бочки, под самый край набитые мусором. Ругнувшись, Ларт перевернул одну из них и проломил подгнившие доски сапогом. Пришлось приложить немного усилий, чтобы снять кованый обруч. Не бог весть что за оружие, но всяко лучше голых кулаков.

Он выждал какое-то время, но преследователи так и не появились. Особым терпением опальный Рубака похвастаться никогда не мог. Так и вышел из проулка – с ржавым ободом в руках, перепачканный грязью и промокший до нитки. Зло оглядел улицу.

Пусто.

Но чувство тревоги никуда не делось. Чей-то взгляд буравил спину, колючими иголками впивался в тело. Если бы Ларт мог почувствовать страх – испугался бы. А так лишь нервно повел плечами и продолжил идти, не выпуская обруча из пальцев. Рано или поздно он заставит ублюдка показать себя, а потом свернет ему шею. Нужно только заманить его в подворотню потемнее.

Клогарт улыбнулся и направился к недостроенному дому, приютившемуся между двумя роскошными особняками. Он выбросил обруч и подхватил из прикрытой старой холстиной поленницы бревно. Сучковатое, в руку толщиной, тяжелое и надежное. Эдакой палицей запросто можно крушить черепа.

Калитка не была заперта, а во дворе не оказалось даже сторожевого пса. Никто не помешал Ларту пробраться внутрь строения. Там было пыльно и сыро, на полу скопились лужи, по стенам стекала просочившаяся сквозь не осмоленную крышу влага. Из окон задувал ветер.

Долго ждать не пришлось. Клогарт скорее почувствовал, чем услышал, что кто-то приближается к дверному проему. Весь напрягся, приготовился вложиться в один-единственный удар. Как всегда, когда его охватывал боевой азарт, Ларт напрочь забывал обо всем. Он не думал о том, что в дом может заглянуть сторож или же попрошайка, спешащий переждать здесь дождь. Ярость застила глаза.

Едва размытая тень появилась на пороге, Клогарт рванул вперед. Массивное полено описало полукруг… и замерло, словно завязнув в воздухе. Сам Ларт превратился в статую – не мог даже продохнуть, настолько сильны были невидимые путы, стянувшие его.

В дом вошел человек. Серый дорожный плащ из грубого сукна, высокие сапоги на толстой подошве; в руках – гладкий посох из темного дерева. Острый нос, скуластое лицо, лоб в глубоких морщинах. Седые волосы едва доставали плеч, прилипли ко лбу и щекам мокрыми прядями. С холодком Клогарт заметил, что глаз человека не видно. Просто черные провалы под надбровными дугами.

– Ничтожество, – сухо проговорил человек, разглядывая замершего Ларта. Он странно выговаривал слова – растягивал шипящие. – Ты на кого руку поднял?

Ладонь в перчатке звонко шлепнула здоровяка по щеке. Тот вздрогнул, зарычал, как бешеный пес. На губах выступила пена. Клогарт находился на грани безумия, и если смог бы добраться до незнакомца – разорвал голыми руками. Но в тот миг он был беззащитнее новорожденного младенца.

– Отвечай быстро и коротко. Все равно умрешь, так что не противься мне. Смерть… она бывает разной. Иногда – в мгновение ока. А иной раз превращается в бесконечную агонию, когда просто начинаешь мечтать о спасительном ноже, воткнутом в сердце.

Хлоп!

Безумие настолько владело Лартом, что он ухитрился разорвать плетение незнакомца. Наверное, нечто подобное мешало кукловоду подчинить волю Рубаки.

Он лбом ударил старика в лицо, отшвырнув к стене. Подскочив, пока тот не очухался, семь раз приложил поленом по голове. Стряхнув кровь со своего орудия, Ларт плюнул на дрыгающееся тело и злобно выругался…

Поясницу пронзила жуткая боль.

Он обернулся. Со стороны улицы в окно таращился темнокожий ублюдок. Возле рта он держал длинную плевательную трубочку, вроде тех, какие любят вырезать из камыша дети. Взревев, Клогарт бросил в мучителя поленом. Со смачным хрустом оно врезалось в лицо убийце; на подоконник и пол брызнуло красным.

Боль разливалась по спине огненным потоком. Ларт чувствовал горечь на губах, кишки скрутила судорога. Пока брел, шатаясь, к двери, его вырвало кровью.

Клогарт не помнил, как выбрался на улицу. Мощное тело боролось со страшным ядом, но все было тщетно. Повезло лишь в одном. Дом Юлера оказался совсем рядом.

«Нет уж, – мысли кружили в голове, – я так просто не подохну».

Ларт взобрался на крыльцо, сломав небольшую оградку вокруг клумбы и растоптав жалкие отростки цветов. Грянулся об дверь, едва не снеся ее с петель. Так или иначе, он дал о себе знать.

Потом послышались крики.

Юлер о чем-то отчаянно спорил с женой. Клогарт уже ничего не чувствовал, не понимал. Но услышал одно, очень странное слово, от которого ему впервые в жизни стало жутко.

«Нерлок».