Текст книги "Вспомнить, нельзя забыть"

Автор книги: Марианна Колосова

Памяти генерала Плешкова.

 
Зарыдали, запели печальные трубы
Над последним прощальным обрядом…
И шептали тревожно дрожащие губы:
«Он ушел к Государю с докладом»…
 
 
Гробовая покрышка приподнята выше,
Провожают соратники – брата.
И в сердцах раздается печальное «Тише!»
Сохраним о нем память мы свято!
 
 
Ослепительным блеском на лезвие шашки
Уходящее солнце сверкает.
Седовласый боец генерал без фуражки
Генерала на смотр провожает…
 
 
И когда зарыдали печальные трубы,
Когда колокол мерно ударил,
Прошептали опять чьи то скорбные губы:
«Он ушел к своему Государю»…
 
 
Боевой генерал перед светлые очи
На смотру Высочайшем предстанет,
Скажет: «в тихие дни я и в бурные ночи
Был в Твоем Государевом стане!
 
 
Я любил свою Родину, Русь дорогую,
Был я верен Тебе в эти годы!
И не продал я шашку свою боевую,
Свою Русскую совесть не продал!»
 
 
Зарыдали, запели печальные трубы,
Когда колокол мерно ударил…
В третий раз прошептали дрожащие губы:
«Он ушел к своему Государю»…
 

 
Взвейся черное знамя печали
И под черными складками скрой
Тех, которые правду искали
И нашли только вечный покой…
 
 
По дороге крутой и тернистой
С ним вместе и этот пошел,
И в пути своем юноша чистый
Свою раннюю гибель нашел.
 
 
Он погиб, но невинною кровью
Души черствые нам окропил,
Будем думать о нем мы с любовью
И со злобой о тех, кто убил.
 
 
Мать над сыном убитым рыдает,
И молчат молодые друзья,
Только зубы покрепче сжимают,
Так же крепко, как сжала их я!
 
 
А душа цепенеет в тревоге,
Страшен в спину удар роковой…
Смерть на улице… Смерть на дороге…
Под предательской злобной рукой.
 
 
Взвейся черное знамя печали
И под черными складками скрой,
Тех, которые правду искали
И нашли только вечный покой…
 

14 января 1926 г.

 
На чьей-то скорбной панихид?
Воскресла вдруг душа моя.
Но только дым надежды виден
А радость не зажгла огня.
 
 
В звенящем пенье «Святый Боже!»
Есть запах тленья и земли…
И стали вдруг всего дороже
Глаза печальные твои…
 
 
Я весь порыв, всю силу
Перелила в твои глаза,
Понятно стало вдруг до боли,
Что этот мертвый нас связал.
 
 
Я знаю, видит он из гроба,
Что предназначено судьбой.
Ведь мы с тобой готовы оба
На подвиг и на смертный бой!
 
 
Я вижу, над тобой витает
Дух витязя былых веков…
Поймет ли тот, кто прочитает
Загадку этих вещих слов?
 
 
Но тот, кем эти строки дышат,
Я верю, верю, он поймет!
Он знает, чувствует и слышит,
Что дух геройский не умрет!
 
 
Лицо в голубоватой дымке…
Слиянье ладана с мечтой.
Летели мысли – невидимки
От сердца к сердцу над толпой.
 
 
И вместе, у одной могилы
Мы дали клятвенный обет —
Отдать и молодость и силы
Во имя будущих побед!
 

 
Ты ночью был снова со мной.
Тебя я забыть не могу.
Замученный снился герой
И алая кровь на снегу…
 
 
И вновь у тюремной стены,
Предсмертной тоскою объят,
Защитник родимой страны
Стоял перед взводом солдат.
 
 
Я слышала краткое «Пли!»
И залпом заглушенный стон.
Откликнулся эхом вдали…
О, если бы, это был сон!
 
 
Шесть лет пронеслось надо мной,
Забыть этот залп не могу,
Последний твой вздох золотой
И алую кровь на снегу…
 
 
Последним дыханьем твоим
И кровью твоею клянусь!
Быть верной заветам родным
И мстить за страдалицу-Русь!
 
 
И с гневною складкой на лбу,
С душою палимой огнем,
Я звать буду всех на борьбу,
На бой беспощадный с врагом!
 
 
Убийц твоих отыщу…
Для мести себя сберегу:
За тихий твой стон отомщу,
За алую кровь на снегу…
 

 
Что может сделать женщина?
Очень, очень мало!
Да еще если она душой
Смертельно устала.
 
 
Может только плакать
И ломать бессильные руки,
Но ведь этим она не облегчит
Родины тяжкие муки.
 
 
Может кричать по улицам,
Что родной народ обидели,
И одни бы над ней смеялись
А другие бы ненавидели.
 
 
Что может женщина?
Очень, очень немного!
И порыва ее не поймут
Да еще осудят строго.
 
 
И если врагам проклятие
В лицо она бросит смело,
Многие, улыбнувшись, скажут:
«Какое ей до этого дело?»
 
 
Что женщина сделать может?
Просить спасти ее Родину
Останавливая за рукав прохожих?
Что женщина сделать может?
 
 
Заглянуть в ее хрупкую душу
Мужчины вовсе не намерены,
Они важными делами заняты
И даже бездействуют самоуверенно!
 
 
Какое им дело до женщины,
Встреченной ими случайно?
Ее душа обожженная революцией
Для них останется тайной…
 
 
И плачет обезумевшая женщина
И слабые руки ломает…
Чем может помочь она Родине?
Не знает она… Не знает!!
 

Посвящаю моему другу Ольге Скопиченко

 
По кровавым и грязным дорогам
Я рассыпала жемчуг слез…
Уронила любовь у порога…
Ветер нежность мою унес…
 
 
И под наглый и дерзкий хохот
Непонятных, страшных и злых —
Было плохо мне, очень плохо!
И мой голос робко затих…
 
 
Я не знала плакать мне, петь ли?
Или просто от жизни уйти?
Призрак мертвой холодной петли
Мою шею уже скрутил.
 
 
Но должно быть Бог милосердный
Свою жалость явил ко мне.
Видно кто-то молитвой усердной
В небесах за меня пламенел.
 
 
Ты пришла! И солнечным светом
Озарилась черная мгла,
Ты меня не только поэтом,
Но и другом своим назвала!
 
 
Моя песня призыва и мести
С твоей юной и светлой слилась.
Мы теперь склоняемся вместе
За родную Россию молясь.
 
 
И дороже прекрасных созвучий
И любимого краше лица,
Словно солнышко из-за тучи
Светит Родина в наши сердца!
 

 
Рассказать я не могу.
Спеть я не сумею:
Как тебя я берегу,
Как тебя жалею!
 
 
Нужных слов не подыскать,
Счастья не измерить!
Буду молча целовать,
Буду молча верить!
 
 
Там за ними черный мрак —
Отзвуки былого.
Впереди жестокий враг
Стережет сурово.
 
 
Ах, не хмурь своих бровей,
Ни о чем не думай!
Поцелуй меня скорей
Мой орел угрюмый!
 
 
Надвигается гроза.
Ветры злобно дуют!
Дай я в грустные глаза
Нежно поцелую…
 
 
Час настанет роковой!
Уж близка утрата…
Буду скромною женой
Русского солдата.
 
 
Рано утром на заре
Небо тучи скроют.
Соберутся на горе
Русские герои.
 
 
Разбужу тебя от сна,
Снаряжу в дорогу.
И спокойно, чуть бледна,
Помолюся Богу.
 
 
Загляну в твои глаза,
Не сдержу я стона!
Капнет крупная слеза
На твои погоны.
 
 
Напоследок улыбнусь,
Свое горе скрою:
Я разлуки не боюсь,
Сердцем я с тобою!
 
 
Буду вслед ему смотреть
Я потухшим взглядом.
Об одном буду жалеть,
Что не с ним я рядом.
 
 
Падать духом не должна.
Силой я богата,
Ведь недаром, я жена
Русского солдата!
 

 
На сквозном ветру стояла,
Душу не продуло.
Жизнь меня не укачала,
Сердце не заснуло.
 
 
И часами отдыхая
У чужих порогов,
На крутую гору шла я
Грязною дорогой.
 
 
Иногда я спотыкалась
На отвесных кручах,
Ослабевшая, цеплялась
За сухие сучья.
 
 
Ветки хрупкие трещали.
Руки цепенели…
Грозно молнии сверкали,
Вихри песни пели.
 
 
Я кричала! Кто услышал?
Под раскаты грома.
Мне помочь никто не вышел,
Не покинул дома.
 
 
Молчаливо, одиноко
Плакала от боли…
До вершины так далеко,
Погибать мне, что ли?
 
 
Где-то музыка звучала,
Расцветали розы!
Я одна с своей печалью
Шла, глотая слезы…
 
 
Оттого я стала скрытной,
И в комочек сжалась,
Что была я беззащитной
И людей боялась.
 
 
И сейчас иду я молча,
Никому не верю.
Люди это стая волчья
Люди – хуже зверя!
 

 
Я так устала от фальши.
Я так устала от лжи.
Что ж это будет дальше?
Эй ты, прохожий скажи!
 
 
Не надо удивленно хмуриться
И дикими смотреть глазами.
Пусть я заговорила на улице
С первым встречным, с вами.
 
 
Простите, что вас сначала
Назвала я просто на «ты»,
От фальши я так устала
Я так хочу простоты!
 
 
Не спешите уйти прохожий,
Сначала дайте ответ:
Мне правда всего дороже,
Неужели совсем ее нет?
 
 
На улице шумного города
Сожмусь на тротуаре в комочек,
Попрошу у сильных и гордых:
«Подайте правды кусочек!»
 
 
Я ее не встречала ни разу.
Есть только изящные позы,
Есть только красивые фразы
И лживы улыбки и слезы.
 
 
Повсюду расставлены сети
Для тех, кто может поверить,
О подлость, о низость людская!
Твоей глубины не измерить!
 
 
Светлая правда, где ты?
Где же вы чистые люди?
И нет на крике мой ответа.
Не было. Нет. И не будет.
 
 
Я так устала от фальши.
Я так устала от лжи.
Мне страшно. А что же дальше?
Чужой, прохожий, скажи!
 

 
В груди раскаленное олово
Жжет бедное сердце огнем.
Склонить бы усталую голову
Не думать… забыть обо всем!
 
 
Придти, задыхаясь в усталости,
К кому-то родному домой
И он побледневший от жалости
Заплакал бы вместе со мной.
 
 
Из дали, синевшей туманами
Придти бы к кому-то домой,
Чтоб ноги покрытые ранами
Омыл он водой ключевой.
 
 
Чтоб руки мои исхудавшие
Держал бы он в сильных руках,
И сердце так много страдавшее
Забыло бы горе и страх.
 
 
Ему свою исповедь жуткую
В ночной тишине прошептать
И душу прекрасную, чуткую
Заставить в тоске трепетать.
 
 
Придти и упасть от усталости
Чтоб кто-то родной приласкал
И слезы прощенья и жалости
С моими слезами смешал…
 

 
Мне сегодня страшно… Я никому не верю,
Даже самым близким своим друзьям.
Душу убившие, злобные звери
Посылаю свое проклятие вам!
 
 
О, если б вы знали, как я вас ненавижу,
Вас, уничтоживших мою веру в людей.
Ведь я теперь в каждом предателя вижу!
И в душе с каждым днем все темней…
 
 
О, если б кто-нибудь мог измерить,
Как моя к Родине любовь глубока!
Но… я разучилась людям верить.
И в душе царит злоба и тоска…
 
 
Деньги…коротенькое страшное слово…
Люди за них могут все отдать.
Душу продать многие готовы.
Что же стоит им Родину продать?
 
 
Сознавайтесь подлые, разве не продавали?
И разве не продаете сейчас?
А другие в это время за вас умирали…
За ничтожных и подлых вас…
 
 
Герои погибшие! Ваши призраки бледные
Ночами склоняются к моему изголовью,
И поют мне грозные песни победные
И в глаза мои смотрят с братской любовью.
 
 
Каждый вечер в своих слезных молитвах,
Я вспоминаю вас, героев безымянных.
Над многими из вас, погибших в битвах,
Даже нет и крестов деревянных.
 
 
Ведь вы за Россию свою жизнь положили,
Вы по кусочкам ее продавали…
И с годами живые о вас позабыли,
Живые работали, веселились, торговали.
 
 
Молиться о вас не забываю.
Для меня священны ваши крестные муки!
А живые… напрасно к живым я взывала,
Напрасно к ним простирала руки.
 
 
Живые… Живым я совсем не верю…
Даже самым близким друзьям.
Живые…Продажные, злобные звери —
Посылаю свое проклятие вам!
 

 
Я задыхаюсь
Во мраке усталости…
Жалости,
Дайте мне ласковой жалости!
 
 
Я застываю
От цепкого холода…
Сердце устало,
Но все еще молодо!
 
 
Я умираю
Во мгле одиночества…
Знаю я, сбудется
Божье пророчество.
 
 
Господи!
Значит так нужно,
Я верую!
Жизнь мою тусклую,
Жизнь мою серую.
 
 
Ты для чего-то
Отметил страданием,
Мраком
И долгою пыткой изгнания.
 
 
В страшные годы,
В безвременье жуткое —
Дай мне остаться
Правдивой и чуткою!
 
 
Душу мою
Обожженную муками,
Боже, наполни
Нездешними звуками!
 
 
Я задыхаюсь
Во мраке усталости…
Жалости,
Дайте мне ласковой жалости!
 

 
Надо вырвать, надо вырвать сердце!
Пусть прорвется слово – перестань!
Потому что жизнь кайенским «перцем»
Обожгла мне жадную гортань…
 
 
Надо – ледяной пузырь на темя.
Пусть застынет в моих жилах кровь,
Потому что люди в наше время
Не приемлют правду и любовь.
 
 
Даже этот милый, это чуткий
Самый близкий и почти родной —
Тушит дуновеньем легкой шутки
Огонек в душе моей больной.
 
 
А чего же ждать от злых и грубых?
А чего же ждать от остальных?
Надо крепче, крепче стиснуть губы,
Чтобы стон не вырвался из них…
 
 
Кто-то взял противный грязный веник
И ударил!.. Прямо по лицу…
Неужели власть проклятых денег
Подошла и к моему крыльцу?
 
 
Кто-то за рукав теребит робко
Подлою, продажною рукой…
Но за чечевичную похлебку
Не продам я гордость и покой!
 
 
Лучше пусть погибну под забором,
Пусть я лучше буду мертвым львом!
А живущие собаки хором
Мне споют насмешливый псалом…
 

 
Киргизами были – предки
И родина – выси гор,
Вот почему так редко
Светлеет нежностью взор.
 
 
Кто видел горные реки
Их грозный кипящий шквал,
Запомнить он их навеки
Куда бы он не бежал!
 
 
Куда бы он ни уехал,
Но в сердце – чудо чудес!
Осколок светлого смеха —
Сиянье родных небес.
 
 
И если предки – киргизы,
То будет родней всего:
Дымок над юртами сизый
И горький запах его…
 
 
Рожденный в горных ущельях
Не любит спускаться вниз.
Недаром над детской постелью
Орлы в небеса взвились!
 
 
И в городе в тесных гнездах
Горной птице не жить!
Потому что рванется к звездам
В небесах голубых кружить!
 
 
Степные дикие кони
Все шибче и шибче мчат!
Пусть сердце в любви утонет!
Но губы о ней молчат…
 
 
И верный заветам предков
Я с гор к любви спущусь,
Потому что кровавой меткой
На сердце выжжено «Русь!»
 

Г.К.

 
Я молчу сказать мне больше нечего.
И душа как эта ночь молчит.
Ведь недаром догорали вечером
Солнца уходящего лучи…
 
 
Полосою алою, закатною —
Багровела даль у синих гор…
Юность мою, юность невозвратную
Не могу забыть я до сих пор.
 
 
Не забыть во век глухого рокота
Бури нарастающей в горах,
Кто то звоном шашки, конским топотом
Отряхнул росу на лепестках…
 
 
Я иду дорогами ковровыми,
Может быть у края борозды
На цветах раздавленных подковами
Разыщу я милого следы?
 
 
Может быть, сосна своими ветками
Зацепила кончик рукава?
Может быть, платок с любимой меткою
Спрятала зеленая трава?
 
 
Солнце, солнце огнекрылое!
Мне лучом дорогу освети,
Чтоб могла на память я от милого
Что-нибудь, хоть что-нибудь найти!..
 

 
Двадцать…
Двенадцать
И сорок четыре…
А сколько не знаем еще?
Ветер
России,
Урала, Сибири —
Гибелью их освещен.
Ветер,
Один только он
На свободе,
Он на Руси гражданин!
Повесть
О Русском
Несчастном народ?
Ветер расскажет один…
 
 
В старой
Столице
Дворцов и гранита
Высказать правду нельзя!
Снова
Застывшие
Трупы убитых
Небу очами грозят!
 
 
Залпы
У каменных
Стен Петрограда —
Эхо – на Дальний Восток!
Гулко
Ответил
Вдали Петрограду
Залпами Владивосток!
 
 
И в Благовещенске
Тоже…
Двенадцать
Зверски убитых людей…
Сердце
Не надо
Тоскою сжиматься,
Местью за них пламеней!
 
 
Не запугаете,
Не устрашите!
Знайте,
Неверен расчет.
Всех
Не задушите,
Всех не убьете —
Новая смена идет!
 
 
Двадцать…
На эти
Предсмертные стоны —
Мстители грозно идут!
Сорок четыре…
За них миллионы
Песню отмщенья споют!
 
 
Сорок четыре…
Двенадцать
И двадцать…
Грянули залпы как гром!
Что ж?
Приучайте
Нас не бояться?
Вам будет страшно потом…
 

 
Беспредельного страданья бесконечна глубина…
Кровью братской обагрилась наша Русская Страна.
 
 
Но мы знаем, но мы верим, что на пролитой крови,
Засинеют незабудки, словно вестники любви!
 
 
Верим сердцем просветленным и измученной душой,
Что вернется наше счастье, наша радость и покой.
 
 
Будет солнце, улыбаясь, рассылать свои лучи.
Задушевная родная наша песня зазвучит.
 
 
Смех утраченный вернется и стушуется печаль
Нас манить больше не будет голубеющая даль
 
 
Ядом сладким не отравит нас таинственный туман.
Не пойдем в чужие дали, мы узнали их обман!
 
 
Встав из пепла, выйдя к свету из глухой мертвящей тьмы
Скажем гордо всему миру, что Россия – это мы!
 
 
Те, кто прожил годы муки на родной своей земле,
Покоряясь произволу с вечной думой на челе:
 
 
Их манили часто дали, и покой далеких стран
Но они не испытали их мучительный обман…
 
 
Мы влекомы страхом смерти, жаждой радости ушли…
Но покоя в чуждых странах все равно мы не нашли
 
 
Все равно умом и сердцем, каждый день и каждый час
Мы в России. И упорно говорим мы: «там, у нас»…
 
 
Лучше в пытках там погибнуть, ужас боли превозмочь
Дерзким подвигом и смертью милой Родине помочь!
 
 
Чем вдали, сложивши руки, тосковать и проклинать.
Хуже пытки, хуже смерти, хуже ада … это ждать!!
 

 
По ступеням, плесенью покрытым,
Он спускается куда-то вниз.
И в глазах его полузакрытых
Кокаин с безумием сплелись.
 
 
Как «помощник смерти» ежедневно
Он от крови человечьей пьян,
И в руке сверкает блеском гневным
Друг его единственный – наган.
 
 
По ступеням, плесенью покрытым,
Он идет, не торопясь, в подвал.
(Кто-то там остался недобитым,
Кто-то смерти жуткой ожидал…)
 
 
Заскрипели ржавые засовы!
Дверь молчаньем кованным молчит…
О, по ком-то панихиду снова
Пропоют тюремные ключи!
 
 
Он вошел. В руке клочок бумажки,
Смерть там начертала имена.
Миг предсмертный, роковой и тяжкий…
В камере и жуть… и тишина…
 
 
Вызывает смертников по списку.
Голос хриплый режет тишину.
(Кто-то шепчет: «Гибель моя близко,
Наконец от пыток отдохну!»)
 
 
И выходят смертники, как тени…
Переводят их в другой подвал.
(Кто-то в страх? Падал на колени
И чекисту… руки целовал!)
 
 
Он стреляет медленно в затылок…
Ночью ему некуда спешить.
Батарею пеструю бутылок
Он и днем успеет осушить.
 
 
Сосчитал. «Сегодня восемнадцать!»
Залит кровью щегольский сапог.
Будет он над мертвым издеваться,
Вынимая шелковый платок.
 
 
И платком душистым вытрет руки,
И, сверкая золотом зубов,
Он зевнет от злобы и от скуки,
Выкрикнет десяток скверных слов.
 
 
По ступеням, плесенью покрытым,
Он наверх по лестнице идет.
…Если кто остался ночью недобитым, —
Завтра ночью он его добьет!..
 

 
Много траурной тихой печали,
Много искренних горестных слез…
Вы, которые много страдали,
Отвечайте на жгучий вопрос!
 
 
Почему, вспоминая потери
И великий Российский позор —
До сих пор мы в себя не поверим?
И не мстим почему до сих пор?
 
 
Иль страшны боевые нам грозы?
Или гибель от рук палачей?
Или мелочи будничной прозы —
Засосали нас тиной своей?
 
 
Правда, были Конради, Полунин…
«Смерть тому, кто нечестен и лжив!
Их поступок отважно – безумен,
Их поступок безумно – красив!»
 
 
Грянул выстрел отдельный студента,
Комиссару направленный в грудь.
Месть свершилась. Оборвана лента…
Вот таких не сломать, не согнуть!
 
 
И в тайге, в партизанских отрядах —
Люди бродят как волки зимой.
Уж от этих не будет пощады,
«Смерть врагу!» Их девиз боевой.
 
 
Но не много таких, остальные
Примирились с позорным ярмом:
Где же рыцари наши стальные?
Оглянитесь, ищите кругом.
 
 
Почему у нас мстителей мало?
Почему отплатить за позор, —
Вся великая Русь не восстала?
Почему Она спит до сих пор?
 
 
Приклоню я к земле свое ухо:
Отдаленный услышу я гул,
Прозвучат чьи-то призывы глухо…
Нет! Народ мой родной не заснул!
 
 
Там, в подземных глухих катакомбах
Не усмотрит их вражеский взор,
И сорвут они звезды и ромбы,
Коммунистам объявят террор!!!
 
 
Их терпеть научила «свобода».
И привыкли они ко всему:
В Красной Армии – дети народа,
И не мстят за народ…Почему?
 
 
В Красной Армии – Русские братья
Почему-то молчат до сих пор?
Не пора ли нам без изъятья
Отомстить за Российский позор!?
 

 
С Дальнего Востока – в Варшаву,
Солнцу – привет из тьмы!
Герою, воспетому славой, —
В стенах Варшавской тюрьмы.
 
 
Золотыми буквами – Имя
На пергаменте славных дел.
И двуглавый орел над ними
В высоту голубую взлетел!
 
 
Зашептались зеленые дали…
Зазвенела Русская ширь…
Ты – литой из блистающей стали,
Из старых былин богатырь!
 
 
И закорчился змей стоглавый,
Видно, пули страшней, чем слова?
И под стены старой Варшавы
Покатилась одна голова…
 
 
Нам еще отрубить осталось
Девяносто девять голов…
Но нам ли страх и усталость?
На подвиг каждый готов!
 
 
И огнями горит золотыми
Путеводная наша звезда —
Дорогое любимое имя:
«Русский рыцарь Борис КОВЕРДА!»
 

 
Идет! Идет Борьба-Царица,
С нее короны не сорвут!
То, что казалось небылицей…
Вдруг грянет громом наяву!
 
 
Таится по ночам в подпольях,
Скрывается в густой тайге,
В неволе, как и на приволье,
С единой мыслью о враге…
 
 
Проносят мысли контрабандой
От уха к уху шепотком…
Летучие отряды, «банды»…
Стрелок за каждым бугорком…
 
 
Громады туч с небес нависли…
Сверкают молнии в сердцах!
Как хорошо, что можно мысли
Скрывать под маскою лица…
 
 
Нас не десятки и не сотни,
Нас, молчаливых трудно счесть!
Рычит как пес из подворотни
В душе запрятанная месть…
 
 
Узнает брата брат по взгляду,
По складке крепко сжатых губ.
И подойдет и встанет рядом
Заслыша звук призывных труб.
 
 
Борьба – любви и жизни краше. —
В одеждах ало-золотых.
Трехцветной лентой опояшет
Россия рыцарей своих!
 
 
Идет! Идет Борьба-Царица —
С ее короны не сорвут.
То, что казалось небылицей
Вдруг грянет громом наяву!
 

 
Мы зажжемся от солнца лучами,
Мы упорство от бури возьмем,
И в дорогу в Россию – мечами
И железной отвагой пробьем!
 
 
Ослепим молниеносным зигзагом
Злому недругу злые глаза.
С нами правда и с нами отвага
И небесная с нами гроза!
 
 
И восстания грозное знамя
Осенит нас орлиным крылом!
Мы пойдем боевыми рядами
Под команду «налево – кру-гом!»
 
 
В перезвон боевого напева
Соловки свои стоны вплетут…
Палачи и враги наши слева
А друзья наши справа идут.
 
 
Мы зажжемся от солнца лучами!
От гранита мы твердость возьмем!
И дорогу в Россию мечами
И железной отвагой пробьем!
 

Русскому красноармейцу

 
В остроконечном шлеме
С пятиугольной звездой.
Нынче страшное время!
Кто это? Наш? Чужой?
 
 
Смотрит спокойно и строго
Сжатые губы молчат.
Что ж ты стоишь у порога?
Враг ты нам или брат?!
 
 
Видишь ты или не видишь,
Что Родина хуже тюрьмы?
Может быть ненавидишь,
Так же их как мы?
 
 
Если же ты не с нами,
Если же ты не наш?
Значит ты вместе с врагами
Родину нашу продашь?
 
 
Красноармеец, послушай!
В наших сердцах гроза.
Гневом кипят наши души,
Местью сверкают глаза!
 
 
Знай, мы проникнем повсюду,
Нет нам застав и преград.
Кто ж ты? Продажный Иуда?
Или наш Русский брат?
 
 
Если не слышишь стонов,
Плача голодных детей,
То не жалей патронов —
Бей своих братьев, бей!
 
 
К старому нет возврата.
А настоящее ложь!
Станешь ты Русским солдатом?
Или с врагами пойдешь?
 
 
Наша святыня – Россия!
Лозунг – «за Русский народ!»
Все вам проститься родные,
Родина подвига ждет…
 

Посвящаю красным командирам, перешедшим в Белый стан.

 
Перешли мы в лагерь погибающих,
От меча и силы отреклись.
И со звоном голосов рыдающих
Наши голоса переплелись.
 
 
Были в СССР мы командирами,
Сын тогда пошел против отца;
Но и под советскими мундирами
Трепетали Русские сердца!
 
 
Армия была Краснознаменная
И лихой Особый наш отряд!
Только чем зальет тоску бездонную
Родиною проклятый солдат?
 
 
Отбивали шаг ряды суровые
Под Москвой, в Сибири, на Дону.
Кони наши звонкими подковами
Оглашали мертвую страну.
 
 
И повстанцы гибли под копытами
У родных домов и у дверей.
И рыдать не смели над убитыми
Звоны колокольные церквей…
 
 
В Армии мы были командирами,
Сын тогда пошел против отца.
Но и под советскими мундирами
Трепетали Русские сердца!
 
 
Разорвали красные знамена мы,
Помолились на кресты церквей.
И пошли мы в ногу с миллионами
Русских угнетаемых людей.
 
 
И теперь рассеяны по свету мы
И в страданьях вынуждены жить.
Согрешили и должны поэтому
Грех перед Россией искупить!
 
 
И когда начнется наступление
Впереди других мы будем вновь,
Потому что наше преступление
Смоет только жертвенная кровь!