Текст книги "Вспомнить, нельзя забыть"

Автор книги: Марианна Колосова

 
Ты смотришь на запад с печалью,
С тоской – на восток и на юг.
Людей, опоясанных сталью,
Напрасно здесь ищешь, мой друг.
 
 
Глядишь ты на рыцарей старых:
Они в чужеземном плену
Забыли о славных ударах
В боях за родную страну.
 
 
Как Дева-Обида крылами,
Взметнется призыв по ночам —
К твоим, отшумевшее знамя,
К твоим отзвеневшим мечам…
 
 
За синею северной далью,
Где вечности белый шатер, —
Людей, опоясанных сталью,
Взрастили тюрьма и позор!
 
 
Там новые, крепкие люди,
Чьи силой гремят голоса, —
Живут, не мечтая о чуде,
Но сами творят чудеса.
 
 
Рожден для того ли ты, рыцарь,
Чтоб век в чужеземном плену,
Как женщина, охать-томиться
И жадно тянуться к вину?
 
 
Бессильный мечтает о силе,
О песне тоскует поэт.
Во мраке мы силы копили,
И скоро мы выйдем на свет!
 

13 октября 1934 г.

 
Жилище несколько квадратных аршин.
Плита. Два окна. Живи!
Здесь о России стихи пиши,
О ненависти и любви.
 
 
В этой конуре проходят года,
А годы свое берут…
Здесь о России говорят всегда
И врагов России клянут.
………………………………
 
 
Родные бури ворвались
В мое жилье!
Какая ширь, какая высь!
И все – мое!
 
 
Поднялся белый потолок
До самых звезд.
В другую жизнь меня увлек
Воздушный мост.
 
 
Из школы горя и нужды
Пойдем со мной
В национальные ряды
Страны родной!
 
 
Не сто ли шестьдесят племен
Моя страна?
Из глубины седых времен
Растет она.
 
 
Сквозь дым веков, издалека
Царьград горит.
Блестит сквозь дымные века
Олегов щит.
 
 
Поля, заводы, города —
Край гордый наш,
Ты не разлюбишь никогда
И не отдашь!
 
 
Чужой победоносный щит,
Враждебный нам,
Не будет никогда прибит
К родным вратам!
……………………………
 
 
Несколько квадратных аршин —
Для бренного тела жилье.
А простор голубой для души —
Государство мое!
 
 
Жилье – тараканья щель,
Но в сердце не стынет кровь:
В жизни есть великая цель —
К России любовь!
 

16 января 1935 г.

Ольге Скопиченко

 
Помнишь, – ты вошла тогда случайно…
За столом сидели партизаны,
Крепкие курили сигареты,
Обсуждая новые походы.
Ты остановилась на порог?
И, смутившись, вспыхнула, как зорька.
 
 
А другая девушка, постарше,
Видевшая многое и многих.
Твой испуг с улыбкой наблюдала
И сказала: «Заходи, родная, —
Это наши русские герои»…
Ты вошла не в комнату, а в душу
Новой героической России.
 
 
После ты, надув по-детски губы,
Занималась важными делами, —
Собирала деньги на отряды,
Шила знамя, с тылом связь держала,
И не раз в подпольном полумраке
Головой кудрявой рисковала.
 
 
Милая, за девичью отвагу,
За мечту о подвиге и славе
Искренно тебя мы полюбили…
Ты потом уехала далеко;
Мы тебя, как будто, потеряли,
Но душой по-прежнему ты с нами.
 
 
Изредка ты получаешь письма,
Почерком написанные женским
(На конверте адрес по-английски).
Узнаешь о горестных утратах.
О друзьях, погибших за Россию,
О борьбе, о злобе, об измене…
 
 
Знаешь ли, что здесь, в глухом предместьи,
Вечером вдруг стукнет дверь, и кто-то
Из дому выходит торопливо,
И стоит подолгу у калитки,
И тебя напрасно поджидает:
Это значит – мука нестерпима.
 
 
Может быть, придешь ты, как бывало?
Может быть, почувствуешь, что нынче
Кто-то разучился улыбаться,
Никому не верит. И не знает.
Что же дальше, что же дальше будет?
Горе окруженному врагами…
 

20 февраля 1935 г.

 
«Если вздумает оттяпать
Браг родной земли кусок,
Штык – на север, штык – на запад
Штык – на юг и на восток!»
 

Новая солдатская песня.

 
Стоим под вражеским огнем,
Удары стойко отражая.
И в это время о чужом
Запела армия чужая.
 
 
Толпа зеленая людей
Приземистых и темнолицых
Мечтает вслух дойти скорей
До четкой вражеской границы.
 
 
И песня их, как хриплый вой,
Гортанно, хищно и тягуче
Нависла вдруг над головой,
Как над землей ночная туча.
 
 
И, слыша гулкие шаги
Зеленой грозовой колонны,
Я чувствую: идут враги
К границам русским неуклонно.
 
 
Трепещет знамя их страны
Над воинской суровой кастой.
Глаза их узки и черны,
Темны их лица и скуласты.
 
 
И узкоглазый офицер,
Команду выкрикнув протяжно,
(Солдатам пламенный пример!)
Идет, раскачиваясь, важно.
 
 
Чужая армия идет,
Дорога стонет под шагами.
Чужая армия поет
О схватке завтрашней с врагами!
 
 
А чьи-то русские глаза
В орбитах зло окаменели:
«Пожалуй, не страшна гроза:
Ведь наши лучше шли и пели!»
 
 
И вдруг веселые огни
В орбитах век горят злорадно:
«Не так-то уж сильны они,
И многое у них неладно»…
 
 
А песня армии чужой
Прорвется рано или поздно —
Над нашей русскою межой
В бою стремительном и грозном.
 
 
И зорко взяты на прицел
Людьми, чьи души, как зарницы, —
Ряды зеленых вражьих тел
Навеки лягут у границы!
 

1935 г.

«Будь ты проклят от моего смирения!»

Слова Пaтpиapxa Гермогена

изменнику – интервенционисту Михайле Салтыкову.

 
Пусть ненавидят. Жизнь моя полна.
В Стране Больших Сердец я рождена.
Ее враги – мои враги всегда,
Ее беда – моя беда.
 
 
Вчера предатель подходил к окну,
Продавший Бога, душу и страну,
Ту самую страну, в которой он,
Как милый сын, когда-то был рожден.
 
 
Нашептывал он черный ряд угроз,
Но на его предательский вопрос,
О самом главном, о таком больном —
О сумрачном Отечестве моем,
 
 
Надменно я ответила ему:
(К несчастью или к счастью своему?)
«Враги Отечества – мои враги всегда,
И Русская беда – моя беда!»
 
 
И продал он мои слова врагам.
Сочтемся с ним потом, не здесь, а там,
В той закаленной бурями стране,
Где он умрет, где жить придется мне!
 

23 июля 1935 г.

 
Приходят люди, пугают «букой»,
Шепчут, делают «страшные» глаза…
Отравляют жизнь трусливой скукой…
И выгнать этих людей нельзя…
 
 
Я только крепче сжимаю зубы
И стараюсь руками не коснуться их.
Говорю с ними спокойно и грубо,
И они злятся от слов моих.
 
 
Злятся оттого, что они неправы,
Оттого, что не могут стойкими быть.
И стараются страхом, как отравой,
Крепость души моей сокрушить.
 
 
Близкие мои на меня восстали
В эти, и без того тяжелые, дни…
От тревоги за меня они устали,
И «спокойно пожить» хотят они.
 
 
И я ухожу от злых разговоров
К иконам, к знаменам, к портретам Вождей!
А ночью во сне приходит Суворов
И учит меня не бояться людей.
 
 
Он учит меня не кланяться пуле,
Отражать атаки со всех сторон.
Он учит меня стоять в карауле
На страже державных Русских знамен!
 

28 февраля 1935 г.

 
После горя такого не нужно душе тишины.
Убежать от себя, чтоб не думать об этом ночами…
Чем заранее знать, что тебя обвинят без вины,
Лучше чувствовать смерть каждый день, каждый час за плечами.
 
 
Вихрем сделать бы жизнь! Или просто в горячем бою
Вдруг, раскинувши руки, упасть… И расстаться навеки
С этой жизнью чудесной, которую страстно люблю;
Чтоб расстаться с мечтой о живом и родном человеке.
 
 
Если жить суждено, то попробуем попросту
Только б яркость души не растратить с жить, пустыми в пустую.
Но кому же поверить и прошлое как позабыть?
Где найти эту жизнь, словно утро и детство, простую?
 
 
Вновь не верить себе и себя самого проверять?
А не верить другим – это всех неприкаянных участь…
Вновь чужие слова безнадежно – мертво повторять?
Ждать чудес от людей, неустанно сомненьями мучась?
 
 
А к великой Стране, где нашелся бы сердцу простор, —
Ни единой тропы… Даже узенькой тропки над бездной!
И немыслимо вынести этот последний позор:
Доживать, догнивать, так бессмысленно и бесполезно…
 
 
И, жалея себя, сил своих бесполезный расцвет
В этом городе злом, с неизбывной тоскою о чуде, —
Вдруг кого-то спросить: «неужели же выхода нет
Ты скажи, где они, настоящее русские люди?
 
 
Где такие слова, от которых растаял бы лед?
Где такие слова, от которых бы стало теплее?»
Хорошо бы узнать, что тебя кто-то любит и ждет,
Хорошо бы понять, что тебя кто-то близкий жалеет…
 
 
А возможно ли это без Родины и без угла?
И в России немыслимо это, там люди чужие…
Ничего то, душа, ты сегодня решить не могла,
И тобой не разгадана эта загадка —
Р О С С И Я!
 

1935 г.

«Враги России – коммунисты и интервенты, а не «советские» и не эмигранты.

Спасти России могут только Русские».

Комитет Действия РФО.

 
Мне дороги и те и эти…
Ничьим не буду палачом.
Ни перед кем на этом свете
Не виновата я ни в чем.
 
 
Мне кто-то сильный и крылатый
Дал право мучиться и петь.
И песнями я так богата,
Что все могу перетерпеть:
 
 
И злобу красной чрезвычайки
И подлость «ниппонских» зверей!
Нет места нынче белой чайке
У берегов родных морей…
 
 
Опасность – это та стихия,
В которой дух мой расцветал.
Во мне твой звонкий сплав, Россия,
И революции металл!
 
 
От красных я не жду пощады,
От «белых» – радости не жду.
Моей душе Россию надо!
Она зовет. И я иду…
 
 
И, в Бога веруя по-детски,
Как жизнь, я Родину люблю!
На «эмигрантов» и «советских» —
Родных и русских не делю.
 
 
Родные мне и те и эти.
Ничьим не буду палачом.
Ни перед кем на этом свете
Не виновата я ни в чем…
 

1935 г.

Посвящаю людям разных убеждений, но в час опасности

для России оказавшимся прежде всего Русскими:

А. Н. Покровскому, Д. Н. Долматову и Н. Н. Горчакову.

(Аресты Русских в Маньчжуго в 1935 г.)

 
Нынче я, волнуясь и тоскуя,
Запрещаю сердцу говорить,
Потому что надо жизнь плохую
Перестроить и перекроить.
 
 
Только разум жесткий и холодный
Все пути пройденные сочтет.
Враг чужой и враг неблагородный
В нас любовь к России не убьет!
 
 
День за днем к чудесной нашей цели:
К Родине, к победе и мечте.
Каждый час у злобы на прицеле —
В бедности, в работе, в простоте.
 
 
Обыск. Арест. Все обыкновенно.
Так же, как у красных в те года…
В Харбине в те дни нас незабвенно
Породнила русская беда.
 
 
На допрос японский злобный «кто ты?»
Их ответы: (что найдешь ясней?)
«Не чужой страны мы патриоты,
Патриоты Родины СВОЕЙ!»
 
 
Их ответ (не красных и не белых)
Русских героических людей:
«Мы не станем помогать разделу
НЕДЕЛИМОЙ Родины своей».
 
 
Рождаются тьмой и тревогой они,
Бесстрашные люди в трусливые дни.
Когда забиваются в норы кроты.
Когда часовые бросают посты,
 
 
Когда побежденный врагом офицер
В плену победившим сдает револьвер, —
Тогда нашу гордость спасают они,
Бесстрашные люди в трусливые дни!
 
 
Приходят они, чтоб узлы развязать,
Упрямое, смелое слово сказать;
Слова у них прежние, гордые есть:
«Достоинство, долг, самолюбие, честь!»
 
 
А дума их краше и песен и слов:
«За верность России на гибель готов»…
Мужчины и воины! Их имена
В историю подвигов впишет страна!
 
 
И о том, что есть такие люди
С русской неподкупною душой,
Женщина взволнованная будет
Говорить потом Стране большой:
 
 
«От Камчатки и до Петрограда
О героях слушай, молодежь!..
Как они, любить Россию надо,
Для которой ты сейчас растешь»,
 
 
Женщина, удерживая слезы,
Скажет, вспомнив бывшее давно:
«Верным быть России… под угрозой…
Это, ведь, не каждому дано».
 
 
Пусть потом больной и старой буду
(Всякому болезнь и смерть грозят),
Но об этих людях на забуду,
Потому что их забыть
Нельзя!
 

18 января 1936 г.

 
«День меркнет, приходит ночная пора,
Скрипят у застенка ворота…
Заплечные входят опять мастера,
Опять началася работа»…
 

А. Толстой.

 
Никем не защищенную – колоть,
Ничем не огражденную – ударить!
Живую душу, душу, а не плоть
Пытаются унизить и состарить…
 
 
В их лица, заостренные враждой,
Смотрю недоуменно и устало.
Враги, я так пришиблена бедой,
Что даже плакать нынче перестала.
 
 
И под осенним ветром и дождем,
Все так же прямо, к той же самой цели, —
Иду! Еще немного подождем,
Не все еще мы здесь перетерпели.
 
 
Друзья, нас мало. Тяжко нынче нам.
Но нарастает, крепнет возмущенье…
Молчу и удивляюсь этим дням
И моему не – женскому мученью.
 
 
И, как Остап, когда свершалась казнь,
Кричал отцу: «ты слышишь?» – так же ныне
Кричим и мы. Не боль и не боязнь,
А гордость и призыв звенит в пустыне!
 
 
А эти строки, как сквозь зубы стон,
Как тихий крик прощальный с эшафота…
Палач подходит ближе…
Нынче он
Похвастает
Отчетливой работой.
 
 
Покатится немая голова
Под восклицанья зрителей глухие.
С губ остывающих
Предсмертные слова,
Остапа крик:
«Ты слышишь ли, Россия»?
 

14 октября 1935 г. Харбин

 
Оцепили и дом и ограду.
И, неслышно взойдя на крыльцо,
В дверь стучали ружейным прикладом
К человеку с упрямым лицом.
 
 
Человека искали, который
Будет ночью сегодня убит.
В окнах спущены белые шторы,
Дом, как будто бы, накрепко спит.
 
 
В темном доме бесшумна тревога…
Сиплым голосом гибель кричит:
– Не твоя ли там смерть у порога
В дверь ружейным прикладом стучит? —
Дом, как будто бы, накрепко спит…
 
 
Ветер выл над заброшенным садом.
Дверь взломали! Под грохот стрельбы
Человек, не искавший пощады,
Шел путем одинокой борьбы.
 
 
Он прорвался. И трупы лежали
На земле перед старым крыльцом.
Упустили. Ушел. Не догнали
Человека с упрямым лицом!
 
 
Улыбнусь темноте и крыльцу:
Бог помог храбрецу!..
 

1935 г.

 
Из железных пут, из плена,
Из страны, где жжет измена
Верных Родине людей,
Из тюрьмы – бежать! Скорей!
 
 
Хорошо на пароходе
Плыть из сумрака к свободе
В край, который называем
Вольным городом Шанхаем.
Здравствуй, эмигрантский рай,
Гордый каменный Шанхай!
 
 
Вспомнив черные минуты,
Улыбаюсь я кому-то
Ободряюще и нежно.
Море милое безбрежно, —
Словно боль моя в груди,
Словно воля впереди!
 
 
Неизвестность не пугает.
Будет жизнь совсем другая,
Может быть, еще труднее,
Может быть, еще больнее;
Все же будет труд не тот,
Все же эта боль пройдет.
 
 
За кормой полоска пены…
От шпионов, от измены —
Вдаль на белом пароход?
К русской верности, к свободе!..
 

3 января 1936. «Дайрен-Мару».

 
«Глухие гитары,
Высокая речь,
Чего им бояться,
И что им беречь?»
 

Н. Асеев.

 
Старый друг мой, сядем здесь, покурим
Пусть пока спокойно дышит грудь.
От советских и маньчжурских тюрем
Мы имеем право отдохнуть!
 
 
От тебя сейчас скрывать не стану, —
Я устал немного и притих…
Улыбаюсь каждому платану
На Шанхайских улицах чужих.
 
 
Улыбаюсь потому, что радо
Сердце жизни! Нам с тобою, друг,
Не нужна дешевая бравада,
От которой гул гудит вокруг.
 
 
Посидим подольше и покурим.
И проверим прошлый грустный путь.
От советских и маньчжурских тюрем
Мы имеем право отдохнуть!
 
 
Издалека голос нежной скрипки
Нам поет про девичью любовь…
Вспоминаем грозные ошибки
И напрасно пролитую кровь…
 
 
Наша встреча снова не случайна.
Чувствую, что скоро снова в бой.
Наша встреча – это чья-то тайна,
Нас навек связавшая с тобой.
 
 
Завтра утром встретимся чужими, —
Нам нельзя друг друга узнавать.
Завтра я твое «забуду» имя,
Чтоб тебя случайно не предать.
 
 
И часами тянется беседа,
За ночь надо многое решить.
Два врага… И далека победа…
Но должны мы, все же, победить!
 
 
Говорим и торопливо курим.
Новый план и новые пути,
На которых мы советских тюрем
Снова не сумеем обойти.
 
 
Говорим. И понимаем оба,
Что ничьи нам тюрьмы не страшны;
Что ничья не опрокинет злоба
Нас за то, что Родине верны.
 
 
Попрощались просто: «до-свиданья!»
Глядя вслед, задумавшись, стою.
Старый друг, до нового страданья…
Встреча под знаменами, в бою!
 

2 июня 1936 г.

 
«О, в этом испытаньи строгом,
В последней роковой борьбе,
Не измени же ты себе
И оправдайся перед Богом.»
 

Ф. Тютчев.

 
Чьи губы жадные, сухие
Сказали шепотом судьбе:
«Я так люблю тебя, Россия,
Что не пойду сейчас к тебе»?
 
 
Горячим ветром иностранным
Шумит чужбина за окном,
А сердце стуком неустанным
Напоминает о родном.
 
 
Прожив полжизни «вне закона»,
Под ураганом злой борьбы, —
Нельзя усталым тихим стоном
Просить пощады у судьбы.
 
 
Пусть будет Лагерь Побежденных
Жильем для пламенной души.
Среди больных и изможденных
Живи, работай и дыши.
 
 
Пусть крепнет голос от разлуки,
Чтоб спеть о Родине вдали,
О многолетней русской муке
И о пути, которым шли
 
 
Все мы – враги советской власти,
Великой Родины сыны,
В ее величьи и несчастьи
Всегда и всюду Ей верны.
 
 
Растет упорное желанье
Быть нужным Родине своей.
Но мы останемся в изгнаньи,
Чтоб в русский час быть снова с Ней
 
 
Быть на чужбине, как на фронте,
В боях от Родины вдали, —
За ту черту на горизонте —
Границы Дедовской Земли,
 
 
Которая навеки – наша!
И если грянет грозный бой,
Нам наша гибель будет краше,
Чем над Россией флаг чужой.
 
 
И перед смертью наши лица
Мы обратим, прощаясь, к Ней,
К Ее святым родным границам, —
С приказом грозным:
«Будь сильней!»
 

4 августа 1936 г.

«Русская двуединая задача – воссоздание Российской государственности

путем свержения большевицкой власти и защиты родной земли.

В случае вторжения врага в русские пределы надо не втыкать штыки в землю,

а, сбросив ими врага внутреннего – комвласть, – направить их против врага внешнего»…

Вождь Русского Белого Движения ген. А.И. ДЕНИКИН.

 
Господи, если Твоею волей
Лучшая в этом мире страна
На раздел и на смерть осуждена, —
Не дай мне познать нестерпимой боли,
Не допусти дожить до этого дня, —
Сначала убей меня!
 
 
И если предать родные просторы
Русский пойдет рядом с чужим, —
Прегради ему путь трупом моим:
На могу видеть национального позора,
Не хочу дожить до траурного дня! —
Господи, убей меня!
 
 
Еще не вырыта черная могила,
В которой Россию можно схоронить.
Великая Держава будет жить!
Ничья человеческая вражья сила
Не сможет ее убить.
Россия будет жить!
 
 
Господи, укрепи мечи и сердца
В боях за Россию со ВСЕМИ врагами!
В войне до победного конца
Благослови трехцветное знамя!
Армию нашу не красной, не белой,
А Христолюбивой и Русской сделай!
 

Февраль 1936 г.

 
Отступились «друзья» карой грозя,
Выдумать боль такую нельзя…
Горько и страшно, а надо идти:
Нет нам на свете другого пути.
 
 
Знаю, что мы забрели в тупик:
Здесь – интервент, а там – большевик…
Если Россия тебе дорога,
Помни: два злейших у нас врага
(Здесь – интервент, а там – большевик).
 
 
Изменили России друзья… Ну, что ж!
А на русских полях колосится рожь,
Над границей парит орлом самолет,
И в красном остроге Россия живет!
Задумался ты? Головой поник?
Здесь – интервент, а там – большевик…
 
 
Взовьется над Армией Русский флаг!
Внешний и внутренний сгинет враг!
(Здесь – интервент, а там – большевик).
 

1936 г.

 
Вспоминаем былые пути,
Все о прошлом вздыхаем да плачем.
Надо к будущему подойти,
Прикипеть к нему сердцем горячим!
 
 
Вспоминать хорошо в тишине.
Чтобы слушали дети и внуки.
Нынче надобны нашей стране
Молодые хозяйские руки.
 
 
Что ты смотришь на этих людей,
У которых душа опустела?
Пусть они вымирают скорей,
Потому что в них все омертвело;
 
 
Потому что они не нужны
Ни себе, ни другим и ни чорту.
Жизнь и труд для великой страны,
В бой за жизнь, трудовые когорты!
 
 
О победе, любви и труде, —
В этом жизни и правда и счастье!
С этой мыслью не страшно в беде,
С этой силой не тяжко в напасти.
 
 
Пахнет кровью и порохом вновь,
И войны кто-то ждет не дождется.
Только эта последняя кровь.
Для России недаром прольется.
 
 
Две преграды: «раздел» и рубеж…
Две задачи решительным людям.
На клочки, на куски нас разрежь, —
А мы, все-таки, Русскими будем!!!
 

20 апреля 1936 г.

 
На оскорбленья ответить нечем.
Туго сжимается врагов кольцо!
Грузно ответственность легла на плечи.
От боли и горечи побледнело лицо.
 
 
На оскорбленья отвечать не стоит.
Перед Богом и Родиной я права.
Россия! Слово такое простое,
Но прекрасней, чем все на свете слова!
 
 
И от этого слова неровно бьется
То гневом, то жалостью сердце в груди.
Или умереть за Россию придется,
Или победа нас ждет впереди.
 
 
А вокруг злорадный шепот – шипенье,
Хулиганский посвист, звериный рык!
Много надо храбрости и терпенья
Чтоб человек ко всему этому привык…
 
 
Россия – это родные люди!
Встречусь с ними и забуду о нем,
О враге сегодняшнем, очередном Иуде, —
Пропади он в злобе и сгори огнем!
 
 
Россия – это земля родная,
Окропленная кровью дедов моих.
И землю нашу (я твердо знаю!)
Нельзя отдать в руки чужих!
 

3 марта 1936 г.

 
Если всмотришься зорко и смело
В сумрак наших бессмысленных дней,
То найдешь настоящих людей
И найдешь настоящее дело.
 
 
Сколько их в наши черные дни
Не-чужих и по-русски хороших!
Как несут терпеливо они
Ежедневные подвиги – ноши.
 
 
Приходи, чтоб в работе узнать,
Что пути нашей жизни простые.
Будем вместе с нуждой воевать
И готовиться к встрече с Россией.
 
 
Хочешь гордость былую найти,
(Если этого сердце просило), —
Вспомним вместе былые пути
Исторической славы и силы.
 
 
Обернемся назад, поглядим:
Побеждали и строили деды!
Нам придется вести, молодым,
Завтра Родину к новым победам!
 

9 февраля 1936 г.

 
Люди спорили, кричали
О больной своей печали:
О защите, о границах,
О стальных советских птицах
И об Армии, которой
В руки нынче отданы
Неоглядные просторы
Удивительной страны!
 
 
Осажденная Россия!
Лязг оружия кругом!
Люди жадные, чужие
Окружили отчий дом.
«Наши» спорили, кричали
О сегодняшней печали,
Эти – против, эти – за…
Не глядели бы глаза!
 
 
Слава Богу! В наше время
Подросло иное племя,
Ты, поэт, его поймешь.
Там, в России, молодежь
Смотрит русским глазами
Зорко. И чего-то ждет…
Молодежь России знамя
К новой славе пронесет.
 
 
Осажденная Россия!
Русский Мир прекрасный наш,
За поля твои родные
Душу подвигу отдашь!
Наши русские просторы
Краем светлым Омофора,
Богородица, покрой!
……………………….
 
 
Молча молится герой…
 

19 февраля 1936 г.

 
Не криви искусанные губы,
Ни на чьи гримасы не гляжу.
Может быть, скажу я слишком грубо,
Но зато я искренно скажу
 
 
Мне чужды тургеневские розы,
Мне смешны те чуждые года;
Но писать поэмы о колхозах
Я не стану, друг мой, никогда!
 
 
Усмехнешься и кивнешь на-право.
Скажешь «там балконы, да луна;
Обветшала, мол, былая слава,
Коль она забвенью предана».
 
 
Прошлым не пробудишь миллионы,
Люди могут настоящим жить;
Значит, наши ветхие знамена
Надо вражьей кровью окропить.
 
 
Здесь, в изгнаньи, только прошлым бредят.
Там, в «Союзе», будущим живут.
А сейчас нас «добрые соседи»
На куски, быть может, разорвут…
 
 
Нам заметна хитрость их кошачья,
Нам шакалья поступь их слышна.
План защиты! Трудная задача
Штабу Русской Нации дана.
 
 
Чтоб не в землю мы штыки втыкали,
А вонзали в грудь чужую их.
Помнишь, как французы удирали
От сермяжных прадедов твоих?
 
 
В даль гляди внимательно и строго
К ворогам штыками обернись!
Барабанщик бьет в ночи тревогу:
Берегись, Россия, берегись!
 
 
Руки рвутся за Россию биться!
Но в родном краю чужая власть…
Не над красной, над родной границей
Сердце хочет звездочкой упасть…
 

10 мая 1935 г.