Текст книги "Вспомнить, нельзя забыть"

Автор книги: Марианна Колосова

 
Вечер, как бездомный нищий,
Бродит в полусне…
По-бунтарски ветер свищет
Где-то в стороне,
 
 
Дождик, словно мокрый веник,
Заметает след.
Нет друзей, коль нету денег.
Одинок поэт…
 
 
В теплой комнате хочу я
Душу отогреть!
Если пустишь, я ночую
У тебя, медведь?
 
 
Ты не выгонишь поэта,
Зверь душою прост!
Я заштопаю за это
Твой облезлый хвост.
 
 
Отодвинь-ка, старый, лапу;
Ну, причем тут «брысь!»
Хорошо, я лягу на пол,
Только не сердись!
 
 
Что? Мешаю? Беспокою?
Это не беда.
Ты не знаешь, что такое
Горе и нужда…
 
 
Птица боль свою не прячет,
Песней прозвенит.
Это сердце мое плачет,
Сердце говорит!
 
 
Слушай горе человечье,
Милый, умный Зверь:
За ночлег платить мне нечем
Ты мне в долг поверь.
 
 
Надо мной нависли камни,
Раздавить грозят!
Людям говорить пока мне
Обо всем нельзя…
 
 
Не поймут, да и осудят
Песенный мой храм.
Люди, это только люди,
Не чета зверям!
 
 
Знаешь, что люблю я свято?
Песню, ночь и тишь…
Что, хозяин мой косматый,
Ты уже храпишь?
 
 
Спит иль нет он, я не знаю;
Что ж, усну и я…
Спи, бездомная, шальная
Молодость моя!
 

 
Ты бросила черную розу
Ко мне на кровать.
И как не заметила я,
Что открыто окно?
Ты смерть мне пророчишь?
Но я не хочу умирать!
А впрочем… не все ли равно?
 
 
Не надо ни черных, ни белых,
Ни розовых роз.
Я серое скорбно приемлю
И лучше пойму;
Ты видишь, что нет у меня
Ни улыбки, ни слез…
Не знаю сама, почему…
 
 
Усталость, одна ты теперь
Неразлучна со мной.
От горя устала, а счастья
Не видела я.
И этот вот домик,
В котором живу я, не мой,
И я то… сама не своя
 
 
И кто это кличет меня
В полуночную сонную тьму
Настойчиво так, но не скажет,
Не скажет зачем.
Теперь у меня,
Я не знаю сама, почему,
В душе не осталось поэм.
 
 
Усталость, ты бросила розу
Ко мне на кровать;
Сестра твоя – Смерть
Уж, наверно, стоит у ворот?
Сегодня с поклоном
Ее мне придется встречать,
А, может быть, мимо пройдет?
 
 
Не знаю, судьба или ветер
Поет за окном?
Бессонница пристально
Смотрит и смотрит в глаза.
Я думаю, думаю, думаю
Все об одном.
Но выдумать счастье… нельзя!
 

Июль 1931 г.

 
Мой скептицизм – сердитый репетитор!
Он душу проверял мне вновь и вновь,
Когда, лишившись сна и аппетита,
Искал я в книгах правду и любовь,
 
 
Последний скоро выдержу экзамен.
Учительница-жизнь, учи меня
Серьезными, нелгущими глазами
Смотреть на солнце завтрашнего дня.
 
 
Мой скептицизм – дешевый репетитор…
Но все же плата слишком дорога.
Встречал его я честно и открыто,
А провожал, как злейшаго врага.
 
 
Ушел мой враг. И дерзко хлопнул дверью!
Экзамен выдержан. Убито много сил…
За то теперь я в будущее верю
И сумрачное прошлое простил!
 

1930 г.

 
В прекрасных черных глазах священника
Великой скорби огни…
Сегодня жизнь выпускает пленников,
Но как несчастны они!
 
 
И каждый сегодня крестится истовей
И светлой минуты ждет.
Святая, чудесная тайна – исповедь,
От будней греховных взлет!
 
 
О, Господи, вот мы здесь бескрылые,
Побежденные в злой борьбе;
И наши грехи земные, постылые
На суд принесли Тебе.
 
 
И властью, данной Тобой, таинственной
Священник прощает нас.
Прими и пойми, Судия Единственный,
Тоску его кротких глаз.
 
 
Ведь, нашу греховную тяжесть тленную,
Несчитанную вовек,
Берет на плечи свои согбенные
Не ангел, а человек…
 
 
Господь мой, прими от земного пленника
На крыльях ангельских сил
Молитву за этого вот священника,
Который меня простил!
 

1931 г.

 
Не знаю, где, не знаю, с кем я встречусь;
Но в полусвете сумрачных годин,
Нечаянно, в один прекрасный вечер,
Почувствую, что вдруг я не один.
 
 
Почувствую, что есть на свете кто-то,
Кому нужны цветы моей души,
И мой огонь, и напряженная работа,
И голос мой в ночной тиши.
 
 
Ах, если сердце солнцем не согрето,
То не вернуть утраченный покой…
Грядущий друг, еще не знаю, где ты,
Не спрашиваю даже, кто такой.
 
 
И пусть поют о грозных войнах флаги,
И бредят юноши величием побед…
Я на обрывке скомканной бумаги
Пишу тебе, идущему, сонет!
 
 
Приедешь ты оттуда, несомненно,
Где «остров мертвых» видел Левитан
Войдешь ко мне, такой обыкновенный!
И улыбнешься книгам и цветам
 
 
Расскажешь мне, как плачет пьяный ветер
Во всех углах измученной земли,
И как по-разному живут на белом свете
Развенчанные жизнью короли.
 
 
Споешь о том, что чей-то меч заржавел,
Что захлестнул пловца девятый вал…
А я спрошу: «Скажите, Вы – Державин,
Который Пугачева усмирял?"
 
 
Ответить на улыбку не успею.
Но что-то главное, хорошее пойму…
Начну рассказывать о нашей эпопее,
О злобных днях в пороховом дыму…
 
 
………………………………………………………………………..
Он не приехал, он еще не встречен,
Но каждый день (уж вот который год!)
Я жадно жду: настанет синий вечер
И в дверь мою с улыбкой он войдет.
 

1930 г.

 
Ах, не люблю я осени унылой,
И ветра ноющего ночью за окном,
Уж сколько раз тебе я говорила:
Уйдем от осени, куда-нибудь уйдем!
 
 
Ведь где-то есть под тропиками
Там летний день в цветении сердец…
Там вечер тих, и звездам волны сестры
Там зверству человечьему конец.
 
 
Там моря смех и паруса, как птицы,
Легко дышать и можно гордым быть!
Под солнцем петь и плакать и молиться,
Любовно верить и доверчиво любить.
 
 
Здесь истеричный шепот листопада,
Чужая ненависть звериных тусклых глаз.
Ни денег нам, ни почестей не надо;
Им тоже нечего отнять у нас сейчас.
 
 
Уйдем скорей от этой жизни лютой,
От волчьей злобы, скуки и тоски.
Забыть года и не считать минуты,
Не выпускать из рук родной руки…
 
 
Ты говоришь, нельзя уйти отсюда?
Мы будем здесь, где горе и борьба?
Не покорюсь я! не хочу! не буду!
Под тропиками ждет меня судьба.
 
 
Да, я уйду от осени и горя,
От ветра и от злобы. От всего!
Уйду туда, где тишина и море…
Но… как тебя оставить одного?
 
 
О, сокол мой, надменный и угрюмый,
Единственный и нерасстанный друг!
Прости меня… Как смела я подумать,
Чтоб ты один… Чтоб никого вокруг?
 
 
Зачем мне остров? Без тебя? Не надо!
Зачем мне солнце, если нет тебя?
В осенний мрак пойду с тобою рядом,
Оберегая и любя!
 

Октябрь 1930 г.

 
Вот осень усталая – смерти предтеча.
Пусть будет еще запоздалая встреча,
Но бледным холодным последним огнем
Мы милую юность уже не вернем.
 
 
О наших улыбках, о нашей печали
С тобой мы упорно и долго молчали;
Но звездам и астрам и морю сейчас
Имеем мы право поведать о нас.
 
 
И астры нам скажут: «не надо разрыва,
Сумейте вы встретить и осень красиво!»
«Любимая», шепчут мне губы твои,
«Мы оба достойны последней любви…»
 
 
Пока еще веришь, пока еще молод,
Легко переносишь и голод и холод;
Но к старости станешь совсем не такой,
Полюбишь ты кресло, камин и покой.
 
 
И будешь потом вспоминать вечерами
О прошлой любовной мучительной драм?
Десяток болезней… лекарства… кровать…
И все вспоминать… вспоминать…вспоминать…
 
 
Глядеть в одну точку, и, брови нахмурив,
Продумать прошедшие грозы и бури.
Послушай, что если с тобой мы вдвоем
Всю долгую пеструю жизнь проживем?
 
 
Пусть даже мы разными будем вначале
Сравняют нас общие наши печали.
Возлюбленный, брат мой, защитник и друг,
Не надо нам даже коротких разлук.
 
 
А вот, когда смерть затрепещет над нами,
Из мрака, из ветра взмахнувши крылами, —
Приникнешь ко мне ты седой головой
И скажешь: «не плохо мы жили с тобой»
 
 
Для всех неизбежен приход этой Дамы!
Обнимем покрепче друг друга тогда мы…
Из снежных холодных невянущих роз
Букет принесет нам могильщик-мороз.
 

1930 г.

 
Мою любовь, мои печали
И молодость мою и грех, —
Я помню, скрытная вначале,
Угрюмо прятала от всех.
 
 
Гонимая постылым роком
Из той страны, где смех затих,
Шла мимо всех дверей и окон
И не заглядывала в них.
 
 
Жила одна я, меж чужими…
Зачем? Да просто, чтобы жить.
Любимое, когда-то имя
Скорей хотела позабыть,
 
 
Не разлюбила имя это,
Ни той страны, где смеха нет
И стала женщина – поэтом,
Певцом героев и побед.
 
 
Безмерна в мире Божья милость,
Земная злоба горяча!
У жизни днем я петь училась,
У смерти – плакать по ночам.
 

1930 г.

 
Какие пасмурные дни,
Какие тусклые закаты…
Но я ни в чем невиновата,
Не виноваты и они.
 
 
В грехе несовершенном брата
Нечаянно не обвини…
 
 
Не проклинай судьбу свою
И нищету, и жизнь собачью.
Мне тяжело, но я не плачу,
Но я не плачу, а пою!
 
 
И жизнь – сплошную неудачу
Благословляю и люблю.
 
 
Взгляну без слез в лицо обману
И никого не прокляну.
И звать на помощь сатану
В тоскливой злобе я не стану.
 
 
Мечта, не уходи в туманы,
Не оставляй меня одну!
 

1931 г.

 
Мечта идет – святая весть,
Навстречу ей – раскрыв объятья!
Но… человеку надо – есть,
Но человеку надо платье
И нужен кров над головой.
 
 
И меркнет жизнь… и мир не твой.
 
 
Какая смертная тоска,
Как этот мир неинтересен.
Ведь без насущного куска
Не до любви и не до песен!
У нищих нет цветов весной…
 
 
Им не угнаться за мечтой.
 
 
Цветенье есть у красоты,
У старости – воспоминанья;
Нет ничего у нищеты.
В котомке нищенской – страданье,
В душе – бездомная печаль…
 
 
Для них навек закрыта даль.
За ропот, Господи, прости
И не наказывай поэта.
В полночном мраке нет пути
И даже в песне нет просвета…
Нет силы, крепнуть и расти…
 
 
За ропот, Господи, прости!
 

1931 г.

 
Не солнце сверкающей люстрой
Над сумраком жизни зажглось,
То грозные очи Искусства
Прожгли мою душу насквозь.
 
 
«Не бойся», сказало мне Время,
«У Вечности много часов;
Но Вечности крылья над теми,
Кто жизнью платить ей готов.
 
 
Живая, горячая плата —
Вечерняя жертва – тоске.
Пусть влажные руки Пилата
К твоей прикоснутся руке».
 
 
За грозные очи Искусства,
За вечность живущую в нем,
За искренность мысли и чувства —
По капле мы жизнь отдаем.
 
 
И гордые нашей расплатой,
(Судьбой нам святыня дана!)
Картиной, поэмой, сонатой
Мы славим свои имена,
 
 
Пусть тучи над миром нависли,
Пусть солнце погасло над ним,
Мы молнией творческой мысли
Безлунную полночь пронзим!
 
 
Кто песнями душу тревожил,
Кто музыкой мир покорил,
Тот вдвое и втрое дороже
За творческий взлет заплатил.
 
 
Кто больше выматывал нервы,
Горел и стремился и рос,—
Тот Вечности лучший и первый
Бесценный подарок принес.
 
 
Хочу и молю и мечтаю,
Чтоб голос мой звонко запел!
Я буду платить, не считая,
И… славить свой горький удел.
 
 
За грозные очи Искусства,
За Вечность, живущую в нем,
За искренность мысли и чувства
По капле мы кровь отдаем!
 

1930 г.

 
Сколько в мире песен и поэм?
Для кого написаны, зачем?
Кто изведал творческий полет,
Тот не знает сам, зачем поет.
 
 
Одиноким темным вечерам
Песенную боль мою отдам.
Музы моей тихие шаги,
Господи, услышать помоги!
 
 
Этот мир таинственный велик.
Ничего не вычитать из книг…
Но талант, настойчивость и труд
По земле бесследно не пройдут.
 
 
Огненный зовущий этот след
Величавых благостных побед,
Устрашая горем и борьбой, —
Мою душу манит за собой.
 
 
Господи, дай сердцу расцвести,
Укажи мне верные пути!
 

1930 г.

 
Знаю, что счастье не в славе,
Не в красоте, не в деньгах.
Малого требовать вправе
Мало имею в руках.
 
 
Полка любимых поэтов,
Письменный стол… и над ним
Думать – дышать до рассвета,
В синий закутавшись, дым.
 
 
Жалость и ненависть рядом
Два за спиною крыла.
Все, что самой было надо,
Им до конца отдала.
 
 
Вот почему неспокойна
Ночью душа у меня,
Вот почему недостойна
Счастья обычного я.
 
 
В синем дыму папиросы
Сердце за строчкой нести,
Незаплетенные косы
На ночь, забыв заплести.
 
 
Вот оно, горькое счастье,
Острое в сердце копье,
Радость в годины напасти,
Солнце ночное мое!
 

1932 г.

 
И сама того не желая,
Неожиданно вдруг проснулась!
Эти годы, ведь, не жила я,
А березкой от ветра гнулась…
 
 
Да какой был упорный ветер
Рвущий, резкий, словно проклятье!
И не верилось, что на свете
У людей есть сестры и братья.
 
 
Розовели в окно закаты,
Ночь, как ангел, шла, чернокрылый.
Счастье в жизни есть у богатых,
У красавиц бывает милый…
 
 
Наши дни ничем не согреты,
Наши дни омрачил лукавый.
Умирают во мгле поэты,
Не дождавшись солнца и славы…
 
 
И над песней моей и вашей,
Обреченные мои братья,
Небо – синей холодной чашей,
Ветер резкий, словно проклятье!
 
 
Только мысль над миром царица,
Слава ей, живой и неспящей!
А у жизни надо учиться
Человеком быть настоящим.
 
 
Если хочешь пробить дорогу,
И нависла над сердцем туча,
Знай: не люди в борьбе помогут,
Я упорство, талант и случай!
 

1931 г.

 
Знаю я, что тленно все земное…
Я пою, но будет день и год —
И за песни, созданные мною,
Может быть, взойду на эшафот.
 
 
Страшно… Но не это, а другое:
Душу на земле оставлю я,
Выстраданное и дорогое —
Все, что жгло и мучило меня.
 
 
Что же, если песню мою люди,
Жизнь мою, – в веках единый миг,
Позабудут в пропыленной груде
Брошенных, неинтересных книг?
 
 
Мои мысли трепетно – живые
О борьбе, о жизни и тоске
Будут крысы жирные и злые
В полумрак? грызть на чердаке.
 
 
И никто не вспомнит, что когда-то
Под угрозой, худшей из угроз, —
Человек, ни в чем не виноватый,
Наказанье тяжкое понес.
 

1930 г.

 
Вот в эти неожиданные строфы
Таинственно и бережно сейчас
Я спрячу боль душевной катастрофы
И горькую печаль бессонных глаз.
 
 
Пусть душу разрывают мне на части
Тоска и давние обиды и грехи;
Мне кто-то светлый дал большое счастье
Писать простые нежные стихи.
 
 
Пишу ли о величии России,
О женской ли нерадостной любви.
Напевность и слова всегда другие,
Всегда невыдуманные, мои!
 
 
Но вместо маленькой крикливой славы
Прошу тревожно я у завтрашнего дня,
Чтоб не попутал мысль мою лукавый
И искренность не отнял у меня.
 
 
Пусть голову я в битве потеряю…
О, Господи, пошли навеки мне,
Чтоб не стояла «моя хата с краю»
И сердце от России в стороне!
 

1931 г.

 
Как драгоценны эти дни
Расцвета творчества и силы
Пускай горят в душе огни
И не потухнут до могилы.
 
 
Сжигающий меня огонь —
Моя любовь к моей отчизне!
Его от вражеских погонь
Унес в душе я вместе с жизнью.
 
 
Второй мой факел золотой,
Поработивший ум и чувство
Своею гордой красотой, —
Мое любимое искусство.
 
 
И третий нежный огонек…
Его зажгли в душе другие,
Те, кто хоть чем-нибудь помог
Родной замученной России,
 
 
Благословляю эти дни
Расцвета творческой работы
И трех лампад моих огни
Перед святым Твоим киотом!
 

Август 1931 г.

Книга стихов «МЕДНЫЙ ГУЛ» (Шанхай, 1937)

 
Почувствуй: в ритме этих строк
Сквозь чьи-то жалобы и вздохи —
Грядущей радостной эпохи
Шумит издалека поток.
 
 
Здесь об Империи ветра
Пропели голосом поэта.
И топот Всадника – Петра
Грохочет гулко в книге этой.
 
 
Страницы эти – вещий сон
О днях грядущих Русской славы.
О неделимости Державы,
О вечном шелесте знамен!
 
 
Ломают, сокрушают, гнут
Враги Россию. Мы на фронте.
Нам не страшны борьба и труд:
Предупреждаем: нас не троньте!
 
 
Слова угрозы слушай, враг:
Окрепла сила наша в горе;
Над ширью наших территорий
Мы водрузим Петровский флаг.
 
 
России сильной стать пора!
И, как предчувствие поэта,
Тяжелой поступью Петра
Гудят напевы книги этой…
 

 
«Ужасен он в окрестной мгле
Какая дума на челе!
Какая сила в нем сокрыта!
А в сем коне какой огонь,
Куда ты скачешь, гордый конь
И где опустишь ты копыта?»
 

А. Пушкин

 
Два слова, как две громады,
Как гул воздушной армады,
В них – сила, гордость и слава:
 
 
Российская Держава!
 
 
Гремят слова, от которых
Душа, как птица в просторах,
Взметнется ввысь над полями,
Как мысль, как песня, как знамя!
 
 
В них – наша мощь и отвага,
В них – гром солдатского шага,
В них – наша былая слава!
 
 
И в будущем мы готовы
На смерть за эти два слова:
Российская Держава!
 

18 сентября 1934 г.

 
Пылала Русская Держава…
Пожар пол-мира озарял!
Но не погибла наша слава,
И стяг трехцветный не упал.
 
 
Мы унесли его оттуда
И никому не отдадим.
Как честь свою, как веру в чудо,
Мы знамя Русское храним!
 
 
Героям солнце светит в очи.
Пути – иные, цель – одна.
Пускай у храбрых жизнь короче, —
Им слава вечная дана.
 
 
Взглянув на пройденные тропы,
Вспомянем прадедов сейчас:
Пол-Азии и пол-Европы
Отвоевали вы для нас!
 
 
Страна родная, край любимый.
Должны мы жить и побеждать,
Что б вновь Великой Неделимой
Державой ты могла бы стать!
 

18 октября 1934 г.

 
Глядишь на карту? Хмуришь строго брови?
С. С. С. Р. – четыре буквы, в них
Смятенье толп, гром пушек, море крови —
И гибель близких и родных твоих…
 
 
С. С. С. Р. – Глядя в лицо чужое,
Ты ищешь прежние знакомые черты.
Ты все забыл, ты вырос за межою,
Твоей страной забыт сейчас и ты.
 
 
Смотри, сейчас под буквами чужими
Просвечивает что-то, словно кровь?
Не кровь на карте. Видишь? Это – Имя:
Россия… Родина… Любовь…
 

8 февраля 1936 г.

 
После долгих дней вражды – разлуки,
Пасмурных, невыносимых дней, —
Я целую ласковые руки
Родины моей…
 
 
Долго я тебя не узнавала,
Изменились милые черты,
Но не скрыть под алым покрывалом
Русской красоты!
 
 
Гордостью и нежностью томима,
Боль забыла и не помню зла;
Пусть тобой я буду нелюбима,
Лишь бы Ты жила!
 

1935 г.

«Не бо врагом Твоим тайну повем, ни лобзания Ти дам,

яко Иуда, но, яко разбойник, исповедую Тя»…

 
Родина, к тебе придти нельзя;
Знаю: у границы встретит стража,
Твой тюремщик, пулей мне грозя,
О любви к тебе не спросит даже.
 
 
Будут снова арест и тюрьма.
От душевной боли изнывая,
В одиночке я сойду с ума,
Каждый вечер пыток ожидая.
 
 
Отчего ж, при мысли о тебе,
В сердце столько силы и отваги,
И стихами о твоей судьбе
Я мечтаю вслух и на бумаге?
 
 
Родина, к тебе нельзя придти.
Я в слезах протягиваю руки
И клянусь учиться и расти —
И любить, любить тебя в разлуке!
 
 
О России младшим говорю,
Начиная: «в некотором царстве»…
Им мечту о Родине дарю, —
О могучем Русском Государстве!
 
 
Зорким взглядом усмотревши ложь,
Упрекнув в предательстве кого-то, —
Поспеши, родная молодежь,
Претворить мечту твою в работу.
 
 
Пусть придет строитель и герой,
Как пришел Великий Петр когда-то.
Снова станет край мой дорогой
Государством грозным и богатым!
 

1935 г.

 
«Настанет час —
и новый грозный Рим
Украсит север
Августом своим!»
 

М. Лермонтов.

 
В сочельник святую Звезду
Усталыми ищем глазами.
В каком же счастливом году
Она загорится над нами?
 
 
Невольно смотрю я туда,
Где отблеском адской стихии
Другая пылает звезда.
Затмившая солнце России…
 
 
Что ж, сердце, скорей забывай
О прошлой немыслимой муке.
И, все-таки, рвутся в тот край
Мои непокорные руки!
 
 
Дурманящий чертополох
Стеною стоит на границе.
Топор мой иззубрен и плох,
Но надо рубить и пробиться!
 
 
Скорее тропу прорубить
Сквозь заросли эти густые.
Россию нельзя разлюбить,
И жить нам нельзя без России.
 
 
Вдруг вспыхнет Героя звезда
Над Родиной! Труд и упорство
Нас всех уведут навсегда
С чужбины, холодной и черствой!
 

24 декабря 1934 г.

 
Господи, хоть Ты скажи мне, надо ли,
Чтобы под ударами мы падали?
 
 
Демоны борьбы, нужды и гибели
Родину мою возненавидели…
 
 
Ослабели духом и заснули мы, —
Трудно разбудить нас даже пулями…
 
 
Наши земли нам достались дорого,
Мы их добывали не для ворога!
 
 
Сколько б сил на это ни потратили
Торгаши, да воры, да мечтатели,
 
 
Не раскрошат по кускам на области
Нашей Русской гордости и доблести!
 
 
Земли наши, добытые дедами,
Русской кровью, Русскими победами,
 
 
Воинскою храбростью украшены —
Мы должны сберечь навеки нашими!
 
 
Я напрасно спрашиваю, надо ли,
Чтобы под ударами мы падали.
 
 
Знаю, что окрепнем под ударами…
Горе тем, кого в ответ ударим мы!
Чтобы спеть про грозную Москву мою,
Слов, ее достойных, не придумаю.
 
 
А с Москвой навеки крепко спаяны
Малые народны и окраины!
 
 
Сколько б революция ни гикала, —
Устоит Страна Петра Великого!
 
 
Не развалят злобой да раздорами
Край, который вырастил Суворова!
 
 
Будет время, встанем под знаменами
Не горстями, всеми миллионами!
 
 
Во главе красавица упрямая —
Великодержавная Москва моя!
 

1933 г.

 
«О, пусть кричат трибуны злые!
Мы верим сердцу своему.
Жива Москва! Сильна Россия!
И Божий свет рассеет тьму!»
 

А. Майков.

 
Это имя сердцу свято.
Это – Русская столица!
Исторические даты,
Исторические лица…
 
 
Это ты в огне и дыме
При нашествии французов,
И твое родное имя
Повторял тогда Кутузов.
 
 
Под раскинутым над нами
Небом чуждого Востока
Сумасшедшими глазами
Жадно смотрим издалека
 
 
На тебя, с тоской о чуде,
С гневом, с болью, со слезами
Смотрим мы, простые люди,
Истомленными глазами…
 
 
Будут имена другие,
Будет жизнь совсем иная; —
Но столицею России
Будешь ты, Москва родная!
 

20 мая 1934 г.

 
Это предки мои – Московиты
В горностаевых шапках аршинных
Заграницу посольствами шли.
Но потомками ныне забыто,
Как бояре в Европе старинной
Государеву честь берегли.
 
 
Третий Рим в седмихолмной столице,
В православной Москве, словно солнце,
Засиял в золотых куполах!
Московит, раздвигая границы
Вширь и вдоль, в слюдяное оконце
Русь увидел в Петровых руках.
 
 
И течет наша кровь в миллионах,
Шепчет нам о героях былинных,
Вяжет жилы в тугие узлы.
И недаром на наших знаменах,
На Московских хоругвях старинных,
Крылья вширь распахнули орлы!
 
 
В наше время все чаще и чаще
(Видя боль и позор поражений)
Голос крови во мне говорит.
В эти дни становлюсь настоящим
Человеком, и умным и жестким,
Как мой предок – гордец Московит!
 

 
Россия, твоему молчанью,
Большому горю твоему,
Тебе за близкой грозной гранью,
В твою советскую тюрьму
 
 
Мысль о тебе, из тьмы изгнанья,
Я шлю. И всех врагов кляну,
В чьих мыслях жадное желанье
Испепелить мою страну!
………………………………………………………………
 
 
Она молчит за гранью…
Но песню Ей, одной!
Готовимся к свиданью
Мы с Матерью родной.
 
 
Как воду из колодца.
Ты жизнь испить дала.
И маленьким народцам
Ты Матерью была.
 
 
Великая – устала…
А гномы все наглей,
Вздымают меч свой малый
Над Матерью своей.
 
 
Величиной с булавку
Трусливый этот меч.
Но каждая козявка
Мечтает кус отсечь.
 
 
Придет Хозяин Новый,
Порядок наведет,
Опять рукой суровой
Всех вместе соберет…
 
 
………………………………………………………..
Тебе за крепкой грозной гранью,
В твою советскую тюрьму,
Россия, твоему молчанью,
Большому горю твоему —
 
 
Жизнь отдаю. И нынче смело
Мазепу каждого кляну!
Избави, Боже, от раздела
Мою Великую Страну!
 

2 августа 1935 г.