Текст книги "Вспомнить, нельзя забыть"

Автор книги: Марианна Колосова

 
Я не знаю, зачем
Пьяным ветром окошко разбито?
Алый знак на плече —
Отпечаток ночного визита…
 
 
Не в двенадцать часов, —
Пред зорькой пришел посетитель.
Мало сказано слов,
Резко брошено слово: – пустите!
 
 
Я молчала в ответ,
Я закрылась плотней одеялом.
– Ах, скорей бы рассвет! —
Боязливо и глухо стонала…
 
 
Он не в двери вошел…
Пьяным ветром окошко разбито!
– Мне с тобой хорошо! —
Прошептал мой ночной инквизитор.
 
 
Клубом белого льна
Покатилась к порогу собака,
Испугалась она
Черных глаз, алых губ вурдалака.
 
 
Усмехнулся чуть-чуть,
И махнул безнадежно рукою:
– Не умею уснуть
И нигде не найду я покою.
 
 
А потом… а потом…
И грозил и молил черноглазый:
– Расскажи мне о том…
Я люблю твои слушать рассказы…
 
 
Не шептал, а кричал:
– Угадала ты, как я несчастен!
Для меня по ночам
Разрывай свое сердце на части!
 
 
Расскажи, расскажи
Мне о том, что от глаз моих скрыто.
Как сверкают ножи,
И убийца бывает убитым.
 
 
Ах, об этом молчат
Золоченные в небе созвездья…
Я ищу палача,
За грехи мои жажду возмездья!..
 
 
В покаянный свой час
Вурдалак содрогался и плакал…
Не сводя с него глаз,
Мелкой дрожью дрожала собака.
 
 
Горькой мыслью пойму,
Почему его сердце жестоко…
Расскажу я ему
Как мы ищем вождя и пророка.
 
 
Верю я – он идет,
Виден облик его сквозь туманы.
И начнется исход
Человечества в новые страны.
 
 
Загорится звезда,
Но не та, и не та, и не эта!
Все мы будем тогда
Музыканты, певцы и поэты…
 
 
Слушай, слушай меня
Кровопийца, упырь, инквизитор!
Ведь, до этого дня
Все убийцы будут убиты.
 
 
Сгинуть вам бы пришлось,
Никого бы из вас не осталось,
Чтобы легче жилось,
Чтобы легче на свете дышалось!
 
 
– Напряженно молчал
И рассказы внимательно слушал.
Сладко взмахом меча
Усмирять кровожадную душу!
 
 
Есть такая черта,
Уничтожить которую нечем…
Ах, в углах его рта
Неостывшая кровь человечья!
 
 
Знаю я, что потом,
Наклонившись, рванет одеяло!
Чтоб под пламенным ртом
Проклинала! Рвалась! И рыдала…
 
 
А, в ответ на мой стон,
Его губы все ярче алеют.
Да, такие, как он,
Никогда, никого не жалеют!..
 
 
Рвется голос, звеня:
– За великую жалость – расплата,
Выпьет жизнь из меня
Вурдалак, кровопийца проклятый! —
 
 
Пропоют петухи,
И уйдет он из этого мира,
Напишу я стихи
О кровавых объятьях вампира.
 
 
В наступающий день
Только другу я правду открою:
Он не дух и не тень,
И у многих слывет он героем…
 
 
……………………………. Я не знаю, зачем
И во имя чего это надо?
Алый знак на плече —
Огневой поцелуй Торквемады…
 

«Рубеж», 1929, № 17

 
Где вы теперь,
 

Песенка не Вертинского

 
Мой мальчик черноглазый,
Влюбленный паж,
Капризный мой жених?
Вы помните,
Как падали алмазы
Из ваших глаз
И… из моих…
Любовь в сердцах
Была подобна шторму!
Нас даль звала
И нас манила высь!
Но… из-за «политической
Платформы»
Вы, все-таки,
Со мною разошлись.
Любили вы…
И я любила тоже!
Нас разлучить
Не должен был никто.
Но наши души
Были непохожи:
Вы – коммунист.
А я… совсем не то…
Где вы теперь,
Мой мальчик несуразный,
Упрямый мой,
Сердитый военком?
Быть может вас
В селе глухом и грязном
Повстанец
Заколол штыком?
Быть может, вы
Сейчас с отрядом Чона
Сожгли мое
Родимое село?
И, может быть,
Под пулями, без стона
Моих друзей немало полегло?..
О, если так,
То почему сама я
Не приколола вас
Тогда… штыком?!
О, если так,
То я для вас – чужая,
Мой маленький…
Проклятый военком!
А, может быть,
Сжимая ствол зубами,
Вы тронули курок…
Огонь и дым!..
И черный браунинг
Упавший рядом с вами…
И кровь… И смерть —
Покровом голубым…
Не надо так!
Ах, если вы устали,
Все поняли
И в сторону ушли, —
Идите к тем,
Кто выкован из стали, —
К заступникам
Родной нашей земли.
А наше прошлое…
Как это было просто…
Любовь, как жизнь, —
Печально хороша.
У военкома
Маленького роста
Была большая,
Чуткая душа!
 

«Рубеж», 1929, № 35, с. 12

 
Ах, не люблю я осени унылой
И ветра, ноющего за окном,
Уж сколько раз тебе я говорила:
Уйдем от осени куда-нибудь… уйдем!
Ведь, где-то есть под тропиками остров…
Там летний день в цветении сердец,
Там вечер тих, и звезды волнам сестры,
Там зверству человечьему конец.
Там моря смех и паруса, как птицы,
Легко дышать, и можно гордым быть!
Под солнцем петь и плакать, и молиться,
Любовно верить, и доверчиво любить.
Здесь истеричный шепот листопада.
Чужая ненависть звериных тусклых глаз…
Ни денег нам, ни почестей не надо,
Им тоже нечего отнять у нас сейчас.
Уйдем скорей от этой жизни лютой,
От волчьей злобы, скуки и тоски,
 
 
Забыть года и не считать минуты,
Не выпускать из рук родной руки…
Ты говоришь, – нельзя уйти отсюда?
Мы будем здесь, где горе и борьба?
Не покорюсь я! Не хочу! Не буду!
Под тропиками ждет меня судьба.
Да, я уйду от осени и горя,
От ветра и от злобы… от всего!
Уйду туда, где тишина и море…
Но… как тебя оставить одного?
О, сокол мой, надменный и угрюмый,
Единственный и нерасстамный друг!
Прости меня… как смела я подумать,
Чтоб ты один?! Чтоб никого вокруг?
Зачем мне остров без тебя? Не надо.
Зачем мне солнце, если нет тебя?
В осенний мрак пойду с тобою рядом,
Оберегая и любя!
 

«Рубеж». 1930. № 46

 
Этого больше не будет со мной никогда,
Этого больше со мной никогда не случится…
Встреча с одним человеком в былые года
В будущем не повторится…
Имя того человека… Не надо! Молчу…
Именем этим другие других называют.
Неповторимое произносить не хочу, —
Губы оно обжигает.
Встреча возможна всегда, если я и другой
Будем живыми на нашей веселой планете.
Версты, разлуку, вражду одолеет живой,
Все забываю на свете…
Все забывая на свете, чтоб видеть его!..
Можно рвануться – и все опрокинуть преграды!
Поздно уж… Умер он… больше теперь ничего
Думать и делать не надо.
Раньше могла я послать телеграмму ему,
Или приехать внезапно в тот город далекий.
Умер он… И хлопотать и писать ни к чему, —
Все уж пропущены сроки.
Этого больше не будет со мной никогда,
Этого больше со мной никогда не случится…
Встреча с одним человеком в былые года
В будущем не повторится…
 

«Рубеж». 1935. № 23. с. 4

 
Пора устать от этой чепухи,
От этого надуманного вздора:
Вам – пересчитывать мои грехи,
А мне – скучать от ваших разговоров!
Друзья мои, знакомые мои
Все мечутся без толку и без цели.
Я часто повторяю в эти дни:
«Ах, как вы мне безумно надоели!»
И, наконец,… тряхнуло их чуть-чуть.
Забыта я. Друзья – в огне событий!
Я рада. Хорошо бы отдохнуть,
Уехать… все равно, куда хотите.
И жить в тиши, и не читать газет.
Не слышать злых однообразных споров
О том, чего и не было, и нет,
О чем не может быть и разговора.
Замучила меня белиберда!
Кто прав, кто виноват – неразбериха!
Бежать, бежать от всех и навсегда,
Чтоб жить светло и радостно, и тихо.
Но ужас в том, что нет дорог иных,
И люди одинаковы повсюду!
И даже… если я уйду от них,
То, все равно, счастливою не буду…
 

«Рубеж». 1938. № 15. с. 1

СТИХИ, ОПУБЛИКОВАННЫЕ ПОД ПСЕВДОНИМОМ «Н. ЮРТИН»

 
Замкнуть свой круг я не могу;
Ведь, в замкнутом кругу – неволя!
Я в недрах сердца сберегу
И ненависть мою к врагу,
И луч моей любви и боли.
Замкнуть свой круг я не хочу!
Зачем безгранному границы?
Вверяя жизнь свою мечу,
Встречая смерть – я промолчу
Перед тобой, судьба царица!
Боюсь, что в замкнутом кругу
Я истомлюсь, как в клетке птица…
Ведь, не иду я, а бегу!
Я ждать и медлить не могу, —
Душа навстречу жизни мчится!
Люблю сейчас я и любим,
 
 
В глаза смотрю сегодня чьи-то…
Но завтра буду жить иным,
И будет прошлое, как дым, —
Развеяно и позабыто…
Быть может, завтра будет бой…
И, вот, солдат, влюбленный в шашку,
Прощаясь мысленно с тобой
(Сраженный пулей и судьбой),
Я уроню мою фуражку…
Под сводом голубых небес
Мне станет вдруг темно и скверно?
Вдруг черт покажет край чудес?
Но не смутит меня и бес,
А беса я смущу, наверно!
Замкнуть свой круг я не хочу
Я не привык к тискам неволи
И если с жизнью я шучу —
За шутки смертью заплачу!
Скажите, плохо это, что ли?!
 

«Рубеж». 1929. № 41

 
Вот и близко, а как будто вдалеке?
Все друзья, а мне все чудится – враги?
Говорят на непонятном языке,
Вместо лиц у них – белесые круги.
Кто-то спрашивал: «ты, что не узнаешь?
Я знаком с тобой давно, уж пятый год.
Отвернулась? Стал я видно не хорош?»
Кто-то руку по-приятельски мне жмет.
Моя новость всех новее новостей,
Потому-то я о ней и промолчу…
И никто из окружающих гостей
Не поймет, чего так жадно я хочу…
Говорю и пью вино я не спеша.
Дрогнул, звякнул мой надтреснутый бокал!
Ах, страшней всего, когда кричит душа!
Это знает только тот, кто испытал…
Что же делать, если молодость бледна?
Что же делать, если молодость, как сон?
И недаром, эта песня – «пей до дна»!
С губ прикушенных срывается как стон…
Песня, ночью вместе с нами плачешь ты,
Ты мне снилась в невеселых моих снах.
Мне казалось, – плачут звезды и цветы,
Потому что наша молодость в слезах…
Так смешай же вместе слезы и вино,
Терпкий Вермут будет чуть солоноват.
Ты страдаешь? А кому-то все равно,
В нашем горе кто-то третий виноват…
Как тоскливо! Чем ты это объяснишь?
Мне мешает рассмотреть тебя туман.
Ты как маленькая, серенькая мышь
Неожиданно попавшая в капкан.
Только выручить тебя я не могу,
А советую смириться и терпеть.
Пусть и я свою мечту не сберегу,
Но с достоинством сумею умереть!
Твое платье, твое платье цвета беж,
Жемчуг крупный, камни – слезы-перезвон!
Берегись, быть может это не рубеж;
Берегись, быть может это… Рубикон!
Ты не каждую черту перешагнешь,
Ах, запуталась душа твоя в шелку!
За наряды свою гордость продаешь
И за жемчуг – полюбовную тоску…
Но бессильна твоя тонкая рука;
Посмотри-ка, мои пальцы словно сталь!
Я не знаю, почему ты мне близка,
Я не знаю, почему тебя мне жаль?
Этой ночью плачут звезды и цветы…
Потому что наша молодость, как сон…
Мы с тобою возле горестной черты.
Возле речки, чье названье – Ру-би-кон!
 

«Рубеж». 1929. № 19

 
У ворот сатанинского сада
Ядовитая никнет трава.
Заостренные колья ограды, —
И на каждом колу… голова.
И нигде никому не расскажут, —
Потому что никто никогда —
Сатанинского странного стража
Из живущих еще не видал.
Честным словом заверить не смею, —
Не поверит ни враг и ни друг:
Страж – с изящной головкой камеи, —
Многолапый огромный паук.
Сад чернее самой преисподней, —
Грешных душ золотая страна!
В ночь Голгофы печалью Господней
Проклят он, как и сам сатана…
Расцветают гигантские розы, —
Грешной кровью полны лепестки.
Словно туча, – над садом, угрозой, —
Тень от черной хозяйской руки.
Сладострастие огненных лилий
И бесстыдство чудовищных роз
Взмахом черных тяжелых воскрылий
Затхлый ветер из сада принес.
Меж корнями гниющего дуба,
Тело в круглые кольца свия,
Человечьи пунцовые губы
К поцелуям готовит змея.
Чей-то вскрик приглушенный и слабый…
Кто-то пал к сатанинским ногам…
Желтой лапой огромная жаба
Бьет Иуду по бледным щекам.
А в пруду – стоаршинные спруты
С хищной страстью прекраснейших лиц
Ласки ищут земной на минуту
У непуганых насмерть блудниц…
Там – камыш шелестящий и гибкий…
А цветы сатанинской страны
Расцветают от злобной улыбки
Властелина судеб – сатаны.
И кричит сатана гулким криком,
Зажигая над садом звезду:
«Я – мудрейший, великий в великом,
Ни к кому на поклон не пойду!
Ни цветистый Коран Магомета,
Ни блаженная мудрость Будды,
Ни рожденный в стенах Назарета —
Не потушат горящей звезды!»
А звезда над деревьями сада
Брызжет кровью, сверкает огнем!
У властителя черного ада
Черный сад, черный день, черный дом…
………………………………………………………………………..
В алый час наступленных страданий
Знаю, что в сатанинском саду
После долгих бездельных скитаний
Свою горькую пристань найду!..
 

«Рубеж». 1929. № 31

 
Поведай, неулыбчивая, кто ты?
Откуда ты, печальная, пришла?
Морщинка горечи, упорства и заботы
Между бровей сурово залегла…
Скажи, неразговорчивая, где ты
Искала то, что в жизни не найти?
А впереди как будто нет просвета,
А впереди – избитые пути…
Не скажешь ты! Я знаю, ты не скажешь!
А много накопилось горьких слов…
Ты мне в ответ не улыбнешься даже,
В твою печаль влюбиться я готов!
Твое молчанье сберегу я свято.
И я молчу. Но ты меня поймешь.
Во мне найдешь потерянного брата,
Не встреченного милого найдешь…
Ах, может быть, таких как ты, немало,
Ах, может быть, таких и вовсе нет?
Ты в жизни много радости теряла?
И вновь молчанье жуткое в ответ.
Спою тебе я песню удалую
О тех, кто жизнь любить не перестал!
Заплаканные очи поцелую,
И поцелую скорбные уста.
И я надеюсь, снова ты поверишь,
Что мы с тобой на свете не одни.
Не все перед тобой закрыты двери,
Не все еще потушены огни.
А жизнь… Я знаю, что это такое!
Я знаю, для живого нет границ!
И будущего книгу мы откроем,
Где много непрочитанных страниц…
Скажи, неразговорчивая, где ты,
Не спрашивая, научилась знать?
Я думал раньше, – только мы, поэты,
Чужую душу можем разгадать.
И вот за то, за то, что ты такая,
За то, что разгадать тебя нельзя,
Загадку Джиокондой нарекая,
Я засмотрелся в странные глаза…
………………………………………………………………………..
Уйду от всех! Уйду в страну такую
Где звезды отражаются в воде.
Поймите, я мучительно тоскую
О женщине… не встреченной нигде!..
 

«Рубеж». 1929. № 13

 
Мог бы девушку украсть я,
Нет предела злой отваге!
Но зачем бродяге счастье,
Но зачем жена бродяге?
Я давно брожу по свету,
Много видел, много знаю…
Но рассказывать об этом
Не могу и не желаю.
Правда, не был я пиратом,
Не убил и не ограбил.
Что я делал? Это – свято!
Не узнать об этом бабе:
Волос долог, ум короток…
А душа с наперсток, что ли?
Чтобы стал я тих и кроток?
Чтоб забыл о дикой воле?
Чтоб любовной цепи звенья
Пели вечно аллилуйя?
Чтоб исканья и волненья
Я сменял на поцелуи?
Нет, уж этого не будет!
До свиданья, дорогая!
Пусть меня осудят люди,
Что с позиций отступаю.
Лучше уж концерты волчьи
Буду слушать ночью в поле,
Буду жить, как раньше, молча,
Но по-своему, на воле.
Мог бы девушку украсть я,
Нет предела злой отваге!
Но, зачем бродяге счастье,
Но, зачем жена бродяге?
 

«Рубеж». 1929. № 22

 
Жить мне недолго осталось, —
Я рассчитаться готов.
Богу – тоску и усталость,
Людям – книжонку стихов.
Память? Не надо, не стоит, —
Травы забвенья густы.
Кладбище – место покоя,
Знак мировой пустоты.
В вечность бездонную тонут
Странных людей имена…
Недолговечность картона,
Память, тебе суждена!
 

«Рубеж». 1929. № 50

 
Не пожалею, что уйду я от земли
И встречу утро новое вдали.
И сказочные белые слоны
Пойдут к границе
Голубой страны.
А ты был этой бурной жизнью пьян,
Но не измерил Тихий океан…
Ты звезды в синем небе не считал,
Не плакал возле
Неприступных скал…
Ты не пойдешь со мною за мечтой?
Искать со мной чудесное «ничто»?
Безликое, безмолвное оно, —
Найти его
И мне не суждено.
Ни в этом и ни в будущем году
Его я не пойму и не найду.
Но слышу, как оно в душе поет:
«Иди вперед!»
 

«Рубеж». 1929. № 44

 
Чья-то молодость задорная, смеясь,
Шла с востока в блеске утренней зари.
Поскользнулась… и упала… прямо в грязь…
Встань скорее! Никому не говори!
Чья-то молодость тускнела в будний час…
Говорят, что жемчуг может умереть?
Говорят, что могут слезы грустных глаз
На ресницах бриллиантами гореть?
Говорят… ах, очень много говорят!
Ты же лучше, как убитая, молчи…
Только в сердце незакатно пусть горят
Потаенные любовные лучи.
Поскользнулась, и упала… ну, так что ж?
В сердце жалобно звенит-поет хрусталь.
В этом мире во спасение и ложь,
В этом мире никому тебя не жаль…
А, поэтому, сама себя жалей,
Будь сама себе понятна и близка,
Справедливость не ищи у королей,
Справедливость на земле нельзя искать.
Поскользнулась и упала… но молчи!
Твоя жалоба в пустыне прозвенит.
Береги в душе любовные лучи,
Путь на запад… скоро молодость сгорит…
 

«Рубеж». 1929. № 21

 
Услышат ли Урал, Эльбрус и Альпы,
О, горы гордые, как горем я горю…
Дарил Тоске я вражеские скальпы
И ей же песни злые подарю…
На дне души моей – жемчужный остров
И скалы алые коралловых стихов.
И вздох, как стон, мучительный и острый,
И взгляд, который говорит без слов…
Идет Тоска по лунным коридорам,
Без слез позорных взор ее – гроза!
Ее одежды из бесцветного простора
И из бесцветного стекла ее глаза…
Хочу за ней! Ищу ее дорогу,
У края борозды земной звезды следы.
Но надо пережить сначала очень много,
Чтобы попасть в тоскливые ряды.
Умеющий любить, умеет ненавидеть, —
Кто горя много видел на веку,
Тот, рано или поздно, но увидит
Ее Величество – Смертельную Тоску!
А я давно ее рукой отмечен, —
Тоскливой армии печальный рядовой,
Я в горы гордые иду грозе навстречу,
За скалы алые рискую головой!
 

«Рубеж». 1929. № 25

 
Пусть безумен мой скорый бег,
За крылатой мечтой бегу!
Я ищу прошлогодний снег
И следы твои на снегу…
Замолчавший вечерний звон
Услыхать бы в ночной тиши,
Позабытый бы вспомнить сон
И запрятать на дно души.
И уйти бы в зеленый сад,
И в букет темно-красных роз
Уронить невзначай, подряд
Семь тяжелых жемчужных слез.
Эх! Пораздвину народ плечом,
Удержу потаенный вздох…
Разговор людской нипочем!
Все равно, что в стенку горох!
Сам себе скажу: ты не плачь,
Ты не вой над своей судьбой:
Ты над бездной злых неудач
Поиграй шальной головой
Рисковать тебе
Не впервой
Забубенной твоей
Головой!
Сквозь огонь пройду – закалюсь.
По воде плыву – доплыву.
Медных труб совсем не боюсь.
Никого к себе не зову.
Из раскрытых губ
Словно вздох:
И от медных труб
Не оглох…
Ослабев, поклонюсь ножу:
Выручай, полосни, родной!
И с насмешкой судьбе скажу:
Подавись напоследок мной!
 

«Рубеж». 1929. № 27

 
Тропинкою болотистой и вязкой
Иду вперед, покорный вещим снам.
Я людям отдаю слова, улыбку, ласку,
Но музыку души я не отдам!
С морского дна жемчужные сонаты,
И звездный марш невидимых планет,
И все, что взято от земли когда-то,
Поглубже спрячь, непризнанный поэт…
Во мне душа борца и звездочета!
А в жилах кровь – венгерское вино!
И где-то даже есть родная кто-то…
Но встретиться мне с ней не суждено…
Не знаю, кто высокой светлой властью
Мне повелел быть схимником в миру?
Ждет чудище с отверстой жадной пастью,
Но окаянной смертью не умру!
Моцарт отравлен…Но в певучих звуках
Его душа и в наши дни живет!
Поймет ли кто мой бунт, восторг и муку —
В весеннем грохоте душевный ледоход?
Кисть Верещагина была, как меч разящий!
И в сердце Бальмонта шуршали камыши…
А я свой взгляд печальный и грозящий
Переложу на музыку души…
И буду петь о лунной королеве,
О принце солнечном в лиловых облаках,
И о бровях, сведенных в хмуром гневе,
И о мечте, пронзающей века!
Ведут вперед запутанные тропы…
Рубины дней в моей тоске горят!
И, может быть, услышит вся Европа, —
О чем вздыхает ночью азиат!
 

«Рубеж». 1929. № 6. с. 1

 
Есть на свете страны без названий?
Есть на свете люди без имен?..
Я рожден с мечтою о нирване
И – на пытку жизни осужден.
Без названья стран на свете нету.
Люди все имеют имена
И напрасно грустному поэту
Песенная пагуба дана.
По утрам, когда струями дыма
Трубы шлют приветы небесам,
Всем чужой и всеми нелюбимый
Я бываю злобен по утрам…
Утром я ищу на карте остров,
Где-нибудь подальше, в стороне.
Утром верю, у меня есть сестры
И невеста… где-то, – на луне.
Днем, когда все заняты делами,
Я люблю в бездельный тихий час
Помечтать о белокурой даме,
О которой грех мечтать сейчас.
Я привык с друзьями вечно спорить,
Непонятен я моим друзьям.
Только тем, кто в сердце носит горе, —
Песню и любовь мою отдам,
Слушает внимательно собака
Перепевы звончатой мечты.
Ей сознаюсь: не умею плакать
И боюсь смертельно темноты.
Ей бросаю королевским жестом
Искреннюю песенку мою:
На луне живет моя невеста,
Потому я ночью и пою…
………………………………………………………………………..
Кружево фантазии, бледнея,
Расплету сейчас, за нитью нить:
Выдумал невесту на луне я,
Чтобы здесь не скучно было жить!
 

«Рубеж». 1929. № 49

 
Желтеют осенью цветы.
Седая птица рядом кружит.
Как жутко сознавать, что ты
Уж больше никому не нужен…
И зазвучит в ушах сильней
Твой звон последний, похоронный…
И станешь для живых людей
Ты просто… выжатым лимоном!
 

«Рубеж». 1929. № 51

 
Я становлюсь на колени,
Творческой Мысли молюсь.
Пусть я на нижней ступени,
Сердцем к вершине стремлюсь!
Белого мрамора плиты,
Нет ни пылинки на них.
Умерли люди… Забыты…
Ветер пропел и затих.
Шел по ступеням писатель —
Мысли могучей творец,
Пламенной правды искатель
И вдохновенный певец.
Шел он все выше и выше!
Сердце горящее нес…
Близко небесная крыша —
Вилла мерцающих грез…
Белого мрамора плиты…
Нет ни пылинки на них.
Двери таланту открыты,
Шаг его мерный затих.
Белые двери закрылись,
Он на вершину взошел!
Звезды о нем загрустили,
Хмурился гордый орел…
Только на лестнице белой
Мрамор окрашенным стал.
Розами кровь пламенела…
Алый закат погасал…
 

«Рубеж». 1929. № 6

СТИХИ, ОПУБЛИКОВАННЫЕ ПОД ПСЕВДОНИМОМ «ДЖУНГАР»

 
Сколько в море песен и поэм!..
Для кого написаны? Зачем? —
Кто изведал творческий полет,
Тот не знает сам, зачем поет.
Одиноким темным вечерам
Песенную боль мою отдам.
Музы моей тихие шаги,
Господи, услышать помоги!
Этот мир просторен и велик.
Ничего не вычитать из книг…
Но талант, настойчивость и труд
По земле бесследно не пройдут.
Огненный, зовущий этот след
Величавых, благостных побед
Устрашая горем и борьбой
Манит мою душу за собой.
Господи, дай сердцу расцвести,
Укажи мне верные пути!
 

«Рубеж». 1930. № 47

 
Жить нелегко. Ты это знаешь.
И я читал в твоих глазах,
Как ты о радости мечтаешь.
О новых людях, новых днях,
О новом городе, в котором
Ты затеряешься одна,
Где очарована простором
Ночами бродишь ты без сна.
О прошлом шепчет ветер моря,
Из-под берета вьется прядь
Полуседая: в прошлом – горе.
А что от будущего ждать?..
Пришла сюда. Тебя не ждали,
Тебя не знают здесь, и ты
В труде заботе и печали
Сжигаешь к прошлому мосты.
От улицы, от ночи темной,
Всходя по лестнице крутой
На свой чердак, в свой угол скромный,
Будь вновь обычной и простой.
Пусть за дверями ветер моря
Один останется. А ты
С соседкой поболтай о вздоре
И… потуши огонь мечты.
 

«Рубеж». 1936. № 9