Текст книги "Вспомнить, нельзя забыть"

Автор книги: Марианна Колосова

 
Не убила… не украла,
Бьется женский разум
Малый
Над большой
Задачей.
Что же дальше? я не знаю.
Март ли пригорюнил?
Только нет улыбки в мае,
Нет любви в июне
Русской горечи и боли
Кланяюсь я в пояс.
До сих пор не оттого ли
Я не успокоюсь?
С каждым годом хуже, хуже…
Но ищу кого-то
И зову того, кто нужен
Для святой работы.
Ну, а что же, если зова
Не услышит брат мой?..
Желтый колос
Мое слово
Дело будет
Жатвой!
 

1929 г.

 
Улица Алхимиков…
Башенки над крышами.
Поздно светят за полночь
В окнах огоньки.
Вы об этой улице
Никогда не слышали?
Вы от светлой мистики
Сердцем далеки?
В этой тихой улице,
Улице Алхимиков,
Есть лаборатории,
Где и день и ночь
Несколько заботливых
Седовласых схимников
Трудятся, чтоб чем-нибудь
Ближнему помочь.
Завтра в 9 вечера
Я пойду к алхимикам,
В башенку, где светиться
Яркий огонек.
И в лаборатории
Расскажу я схимникам
Милым и внимательным,
Что мой путь далек.
Расскажу, что слышала
Звуки вечной музыки,
Многое неясно мне…
Но душа поет!
Расскажу, что жалко мне
Подневольных узников,
Что люблю я Родину
И родной народ.
Эликсир бессмертия
Дайте мне, алхимики!
Чтоб отчизну вечно я
В сердце берегла.
Жизнь большую
Надо мне,
Мудрые алхимики
Чтобы петь о Родине
Вечно я могла!
 

1930 г.

 
Нанизываю бусы прошлых дней
На черную нитку памяти…
 

 
Вспоминать как будто бы и не о чем,
Только, видно, час такой настал,
Молодость моя была не девичья,
По-мужски сурова и проста.
 
 
Прошлого кусты чуть-чуть раздвину я,
Вспомню все без жалоб и без слез.
Правда, были ночи соловьиные —
Соловья-то слушать не пришлось.
 
 
Не пошутишь шалыми изменами,
В дни, когда кругом тоска и кровь…
Эх, ты, жизнь не девичья, военная!
Фронтовая горькая любовь!
 
 
Над страной зарделось знамя алое.
Злоба факел яростный зажгла.
И в глазах любимых увидала я
Гордость полоненного орла.
 
 
Коротка расправа с офицерами:
Пуля из ружейного ствола.
Труп его, прикрыв шинелью серою,
Мертвеца вождем я назвала…
 
 
С той поры и вспоминать-то не о чем…
Месть зажгла мне очи и уста!
Стала жизнь не женская, не девичья —
По-мужски сурова и проста.
 
 
Рассыпьтесь бусы прошлых дней
С разорванной нитки памяти…
 

1930 г.

Вспоминая тебя, Владимир Р…

 
За большое, за Русское дело
Мы вместе на подвиг вышли.
Ты погиб… А я уцелела.
Ты мне грех невольный простишь ли?
 
 
Горький твой, но завидный жребий!
Не поймешь ты мою усталость…
Я забочусь о крыше и хлебе,
Потому что… я жить осталась.
 
 
Но я помню, сквозь две решетки
На последнем нашем свиданье
Ты улыбкой милой и кроткой
Ободрял меня на прощанье…
 
 
И взялась откуда-то сила,
Не страшили тюрьма и голод:
Бывшим анненковцам носила
Из Заречья патроны в город!
 
 
И в ограде, на сеновале,
(Тут же, близко, с тюрьмою рядом!)
У меня не раз ночевали
Партизаны белых отрядов.
 
 
Ах, тогда не могла понять я,
Где взяла я храбрость и силу,
Когда в лес для повстанцев-братьев
Я оружье тайно носила.
……………………………………………………
Почему я смотрю так строго?
Потому что страдала много…
Потому что сквозь две решетки
Улыбнулся мне смертник кротко…
 

 
Есть девушки, удел которых страшен…
Рыдать о них? Молиться ли за них?
Из-за высоких стен тюремных башен
Не виден непосильный подвиг их.
Горит звезда величия над ними!
Но горечь муки пьют они до дна…
Такими девушками, – именно такими,
Должна гордиться каждая страна!
За свой народ, себя на муки обрекая,
Идут… Их шаг мужских шагов быстрей…
Такая девушка, – вот именно такая,
За Францию погибла на костре!
 

 
Наши матери влюблялись при луне,
Вместе слушали с любимым соловья…
Твой возлюбленный в шинели, на коне,
Среди крови гаснет молодость твоя…
 
 
Не жених ли твой под Харьковом погиб?
На носилках там не твой ли без ноги?
Сероглазая моя, ведь это твой
Комиссарами расстрелян под Москвой?
 
 
Молодого мужа, вырвавши из рук,
Растерзала разъяренная толпа…
А у той на юге где-то милый друг
Под Буденовскими шашками упал…
 

1930 г.

 
Этой весной уезжаю я
Древний искать народ.
Там белокрылая Майя
В синюю даль зовет…
Гору найду Назаретскую,
Ту, где бывал Иисус.
С прежнею верою детскую
В старую быль унесусь.
Ветер поет в отдалении…
Странных деревьев ряды…
Буду смотреть с удивлением
В темные очи Будды.
Небо горит самоцветами,
Тонут мечети в садах.
В воздухе, над минаретами
Грозное имя – «Аллах!»
Русскими косами русыми
След проведу в песке, —
Кланяться буду с индусами
Гангу – священной реке
Солнечный зной над пустынею…
Буду молиться без слов
И восторгаться святынями
Чуждых душе городов…
Что ж, а туда не поеду я,
Где моя вера и дом?
……………………………………………………
Манят сигналы победою!
Солнце над Белым Орлом!
 

1928 г.

 
Пускай там люди другие…
Не порвется живая нить,
Я хочу уехать в Россию,
Чтобы там работать и жить.
 
 
Неужели для певчей птицы
Надо визу, штамп и печать?
И солдаты там на границе
Могут птице крылья связать?
 
 
Я тихонько жалуюсь Богу
(Людям жаловаться горда!):
Даже птицу обидеть могут,
Даже птице нельзя туда.
 
 
Но кричит отвага: «попробуй!»
Шагни-ка через «нельзя»!
Загляни в сухие от злобы,
В помутневшие их глаза.
 

1930 г.

 
В сумраке сердца моего
Голос звезда одиночества…
……………………………………………………
Я все тоскую о любви,
А кто – то говорит:
«Не так, как хочется живи,
А так, как Бог велит!»
И надо мной грохочет гром!
И гонит жизнь меня…
И я кричу: а где мой дом,
А где моя семья?
Давно рассеяна семья
И дом разрушен мой…
Заплакала судьба моя
Склонившись надо мной…
……………………………………………………
А в сумраке сердца моего
Горит звезда одиночества…
 

 
Птица моя подстреленная,
Ласковый мой зверок…
Тропинка, тобой потерянная,
Ждет шороха твоих ног.
Слышишь ли, моя нежная,
Голос отцовский мой?
Все на местах, по-прежнему,
Все тебя ждет домой.
Детка моя бездомная,
Где твой усталый конь?
Стремя поддержит темная
Старческая моя ладонь.
Знаю, ты всеми брошена,
Радость твоя – в борьбе.
Много у Бога прошено,
Мало Он дал тебе…
Вечно – с земли ли с неба ли
Будут глаза следить,
Чтобы мои дети не были
Тем, чем не надо быть…
 

 
Будь спокоен и весел сегодня,
Кинь заботу о завтрашнем дне.
Не грусти, что по воле Господней
Ты один на чужой стороне.
 
 
Здесь мерцает зеленая елка
Нежным светом грустящих огней;
И пластинка скользит под иголкой
У виктролы [1]1
  Виктрола – устаревший вид фонографа, выпускавший в первой половине XX века фирмой «Victor».


[Закрыть]поющей моей.
 
 
Не тоскуй же, не надо, послушай,
Не один ты, нас много таких…
Злобный ветер обжег наши души
И на время как будто затих.
 
 
Если враг человек человеку,
То пристанище тихое Бог!
Видишь, ветер двадцатого века
Потушить нашу елку не смог.
 
 
Значит, есть еще правда на свет,
Если праздник святой не забыл!
Пусть в сердцах ваших, русские дети,
Негасимая елка горит!
 
 
В это вечер поймем и поверим,
Что теперь мы с тобой не одни,
Что Господь нам воздаст за потери
И за горькие, слезные дни.
 
 
Свети русская елка в Китае.
Ты спросил: «А в Россию когда?»
Я ушедшие дни не считаю,
Потому что еще молода.
 
 
Моя молодость пламенно верит:
Близок день тот счастливый и год,
Когда Бог за тоску и потери
Нам на родине елку зажжет!
 

1930 г.

 
Небо – шалью голубою
С желто – розовой каймой!
Надо мною, над тобою
Солнца отблеск золотой…
 
 
Посмотри на запад алый,
Ало – розовый закат.
Солнце щурится устало,
Зори желтые горят.
 
 
Где – то темный город дожей,
Где – то старый, гордый Рим…
Но о том, что нам дороже,
Мы с тобой поговорим.
 
 
Сумрак синий шире, шире!
Запад алый – это Русь!
Неулыбчивой Сибири —
Из Китая улыбнусь…
 
 
Не вернуть душе покоя…
Все же память не губи.
Вспоминай село родное,
Переплеск реки Оби.
 
 
Береги воспоминанье,
Не развей, не растопчи —
Нашей молодости ранней
Ало – желтые лучи…
 

1928 г.

 
Спотыкаясь, бреду без дороги я,
Тяжела ты, путина моя!
Говорят о любви своей многие,
Но никто не жалеет меня…
 
 
А дорога – песками зыбучими…
Хоть бы смерть догнала, наконец!
Да на темя еще нахлобучили
Медью кованный тяжкий венец…
 
 
Кто помог бы? а с ношей уменьшенной
Добрела б до тебя, моя Русь.
Рождена ведь я все-таки женщиной,
Не под силу мне путь… надорвусь…
 
 
От людей оградиться бы келийкой,
В свою душу поглубже уйти…
Со своей собачонкою беленькой
Разговоры простые вести…
 
 
Песни бережно в сердце вынашивать…
Завести для советников плеть,
Чтобы петь их, друзья, не по-вашему,
А по-моему мне бы их петь!
 
 
Чтобы каждая песня без промаха
Била в чье-нибудь сердце! И вот,
Вот тогда только майской черемухой
Моя молодость в них расцветет!
………………………………………………………………..
Смотрит в зори печальными взорами
Лебединая светлая рать.
Тяжело… над чужими озерами
Лебединые перья ронять…
 

1930 г.

 
Все, что было в прошлом пропето,
Все, что в будущем пропою —
За светлый титул поэта
Я на суд толпе отдаю.
 
 
Я спокойно пела о бурях,
Громыхающих вдалеке.
И, безгневно крылья понурив,
Улыбалась чужой тоске.
 
 
Ничего не спрошу у слабых,
У которых нет ничего…
Но без песни я не снесла бы
Груза тяжкого моего.
 
 
И вот эту нежную ношу —
Голос мой и душу мою
Ни за что на свете не брошу
И вовеки не разлюблю.
 

1930 г.

 
Спокойный сон – усталым от работы,
И плачущим – улыбчатые дни!
Пусть я не знаю, где, не знаю кто ты —
Спаси тебя Господь и сохрани!
 
 
Дай, Боже, хлеб – в протянутую руку!
И, чтоб подняться падшему, дай сил!
И сократи для любящих разлуку!
Помилуй и спаси! Помилуй и спаси!
 
 
Безродному пошли сестру и брата,
Дай ласковый бездомному приют!
……………………………………………………
А тех, которые без меры виноваты,
Настигнет праведный Твой суд!
 

1929 г.

Ольге Скопиченко.

 
Если хочешь правды, а не жалобы, —
Расскажу про жизнь мою тебе:
Без любви и веры я не стала бы
Молодость растрачивать в борьбе.
 
 
Правда, я не каждый день обедала,
Знаю цену хлебу и дровам…
Но напиток тот, что я отведала,
И за миллионы не продам!
 
 
Творческая мысль – напиток пламенный
Обжигает сердце и пьянит.
Не хочу холодной быть и каменной
Под огнем измены и обид!
 
 
Впереди еще дорога дальняя,
Ни врагов, ни горя не боюсь.
Цель моя – моя Национальная
Заново отстроенная Русь!
 

 
Среди ночных чуть слышных шорохов
Работаю тихонько я…
Пусть я не выдумаю пороха,
Но порох выдумал меня!
 
 
Недаром эхо революции
И до сих пор звучит в ушах.
Не в силах над листом согнуться я,
Пока не запоет душа.
 
 
Недаром поздним темным вечером
Смотрю на запад, где она —
Закат мой, заревом расцвеченный,
Моя мятежная страна!
 
 
И пусть не знают недостойные
Того, что знаем мы с тобой:
Страну, надолго неспокойную,
Как будто склад пороховой…
 
 
Но зори вестниками алыми
По небу темному горят,
Пусть будут взрывы небывалыми!
На нечестивых – гром и град!
 
 
Вот почему…
 
 
Среди ночных чуть слышных шорохов
Работаю тихонько я…
Пусть я не выдумаю пороха,
Но порох выдумал меня!
 

 
Свой собственный и хлеб и угол —
Награда за тяжелый труд.
Собака заменяет друга,
Стихи о вечности поют…
 
 
Свой собственный и хлеб и угол…
И пусть пытливая душа
Над рифмой звонкой и упругой
Замрет… и мыслит не спеша.
 
 
Что мне Нью-Йорк, Париж и Прага?
Зачем мне белокурый паж,
Пока шуршит в руках бумага,
И дышит черный карандаш.
 
 
За желтой колесницей славы
Я, задыхаясь, не бегу;
Зато писать имею право
И на песке и на снегу.
 
 
Чужие книги прочитаю,
В чужие души загляну, —
Но не забуду гор Алтая,
Не разлюблю мою страну!
 
 
Не надо золота и славы.
Ты, озаривший путь звездой,
Дай человеческое право
Мне свить на родине гнездо!
 
 
В вечерний отдых от заботы,
Чтобы могла сказать потом:
– И хлеб мой честно заработан,
И на родной земле мой дом.
 

1930 г.

Книга стихов «НА ЗВОН МЕЧЕЙ» (Харбин, 1934)

 
Утомленная долгой борьбою,
Боль и страх от врагов затая,
Как щитом, я укроюсь Тобою,
Православная вера моя!
 
 
И во мраке глухом преисподней,
И в просторах безбожной страны
Осененная волей Господней
Не погибнет душа без вины.
 
 
Я упасть под мечом иноверца
И сгореть на костре не боюсь
За Христово пронзенное сердце —
За тебя, Православная Русь!
 

2 августа 1933 г.

 
Россия? Ты еще жива?
В цвету черемуховом ты ли?..
Зимой, наверно, на дрова
Мою черемуху срубили…
 
 
Мужчины будут по-мужски
Решать мудреную задачу.
А я в цепях немой тоски
Молюсь и жалуюсь, и плачу.
 
 
Россия? Ты еще жива?
Ты новой ждешь войны и крови?
На помощь звать? Но где слова?
И есть ли нынче сила в слове?..
 
 
Неправда! Ты не умерла,
Хоть и подрублена под корень,
С душой Двуглавого Орла,
Который грозам непокорен!
 
 
Ты – вся в огне и вся в цвету,
И ты ни в чем не виновата.
Лелеешь новую мечту —
И громового ждешь раската.
 
 
Детьми замученная мать!
И мы обречены судьбою
Тебя любить и понимать,
И плакать горько над тобою.
 
 
Какое счастье русским быть!
Какая тяжесть быть им ныне…
В России горько стало жить,
А без России мы… в пустыне.
 

4 июля 1932 г.

 
Можно сносно прожить, или даже спокойно,
Если право на жизнь нам дано.
Но прожить недостойные годы достойно
Только мужественным суждено.
 
 
И когда подойдет к человеку опасность,
Стиснет сердце холодной рукой,
То на помощь является детская ясность,
Неиспытанный раньше покой.
 
 
Ты спроси свою душу: не вера ли это?
Не Господь ли помог мне в борьбе?
И спокойное мужество будет ответом,
Божьим мудрым ответом тебе.
 
 
Мы в изгнании, мы в беззащитном сиротстве,
В полумраке расчетливых дней
Будем помнить о мужественном благородстве
Наших лучших великих людей.
 

1933 г.

 
Жжет меня отрава, ненависть-любовь…
Путаю узоры: старину и новь.
Не татары – предки, не они – родня;
Прадеды иные были у меня.
Прадед мой родимый в бой со шведом шел!
В бархатном кафтане, на груди орел…
Слава и победа! Золотые дни,
Отчего так свежи в памяти они?
А другой мой кровный с турками в бою
Укреплял отвагой родину мою!
Одолев поганых турок – басурман,
Он в Москве скончался от тяжелых ран…
Третий бил французов, Бонапарта гнал,
На зло Бонапарту дом свой поджигал,
И водой парижской напоил коня!
Вот какие предки у меня!
Дед мой был священник (в рясе богатырь!)
Для трудов он выбрал дикую Сибирь.
Молодым приехал и полсотни лет
Богу и России прослужил мой дед.
Прадеды и деды, кровная родня!
Есть мечта – молитва в сердце у меня;
Чтоб врагов России, если грянет бой,
На то свет побольше увести с собой!
 

14 марта 1934 г.

 
Склоняюсь пред бумажным ворохом,
Чтоб от забвения спасти.
Той крови цвет, тот запах пороха,
Те легендарные пути…
 
 
Чтоб над исписанной бумагою
Другие, головы склонив,
Прониклись той, былой отвагою,
Почувствовали тот порыв.
 
 
И в каждом доме, в каждой комнате,
Где люди русские живут,
Пускай звучит печально: «Помните
Погибших подвиг, жизнь и труд».
 
 
Пусть эта память, как бессонница,
Тревожит шепотом людей,
О том, как гибла наша конница
От большевистских батарей…
 
 
Устали от житья унылого,
От горьких и голодных дней,
Но тень погибшего Корнилова
Нам стала ближе и родней.
 
 
Смерть за Россию – доля Царская!
И помнить будем мы века
О том, что пули комиссарские
Пронзили сердце Колчака!
 
 
Уйти от омута нелепого,
От этой будничной тоски —
Погибнуть гибелью Кутепова
От злобной вражеской руки…
 
 
От себялюбия унылого
Веди нас, Божия рука,
Путем Кутепова, Корнилова
И адмирала Колчака!
 

1934 г.

 
Тьму зла, не ночную – синюю,
Тьму грязных годин пришлось
Прямой пронизывать линией!
Отвагой в злобу! Насквозь!
 
 
И этой линии рыцари,
Вздымая свои мечи,
Идут со строгими лицами
Прямой дорогой в ночи.
 
 
А ночь им грозит преградами,
Нет света звезд и луны
Над рыцарскими отрядами
Забытой всеми страны.
 
 
И мглу, не ночную – синюю,
Холодный будничный мрак,
Прямой прорезают линией,
Которой страшится враг.
 
 
К чему увертки и хитрости?
Сжечь дотла!
Душонку из тела вытрясти,
Коль подлой она была!
 
 
У нас есть оружие – мужество,
Прямая линия – путь!
И цепь святого содружества
Обманом не разомкнуть.
 
 
Не счастье ли края милого,
Не сон ли наш на яву
Сулили очи Корнилова,
Когда он шел на Москву?
 
 
Потом… Не Мечту ли Белую
Сгубил озверелый враг,
Когда свою голову смелую
Сложил в Иркутске Колчак?
 
 
Кутепов! Прямая линия
Не ими ли завершена
……………………………………………………
Нет, Тьму, не ночную – синюю,
Рассеять смена должна!
 

Апрель 1932 г.

 
В зеленой дубраве ночные ветра
О смерти и славе пропели вчера:
Россия, с любовью по праву владей
Рубиновой кровью бесстрашных людей!
 
 
Друзья дорогие, вам кто-то сказал,
Что ринулись люди толпой на вокзал?
Что там, на востоке, погасла звезда?
Что снова в Россию идут поезда?
 
 
Сердце усталое, веришь ли ты
В эти восстания, в эти бунты?
Не из железа ли конный латыш?
Разве с обрезами их победишь?
…………………………………………………………………………………..
Кони в полночь топотом вспугнули тишину…
Вынесу без ропота, что бросили одну…
Под конскими копытами столбом сухая пыль.
Вздыхает над убитыми серебряный ковыль.
 
 
Расстреляны… зарублены… у смерти все равны.
Виновные загублены? Погибли без вины?
Кровавыми заплатами алеет их наряд.
И рядом с виноватыми безвинные лежат.
 
 
Ах, солнышко за тучами, а ворог на Руси.
Нас, Господи, измученных, помилуй и спаси!
Под конскими копытами дороженька гудит!
Но кто-то меж убитыми врагами не добит…
 
 
Сердце усталое, веришь ли ты
В эти восстания, в эти бунты?
И не напрасно ли русская кровь
Волнами красными хлынула вновь?
……………………………………………………………………………………
Орел у границы на той стороне —
Без имени рыцарь на черном коне.
Рыдать и молиться… Твой конь вороной
У русской границы погибнет с тобой.
 
 
И смерть не преграда? Кого тебе жаль?
Герою награда – невесты печаль.
Ах, дымные дали тревожат меня…
Вы там не видали такого коня?
 
 
Какой он веселый, твой конь боевой!
А пули, как пчелы, над чьей головой?
Над конскою гривой, над шеей крутой…
Какой он красивый, твой конь боевой!
…………………………………………………………………………………..
Трусливыми калитками
Захлопнуты сердца.
Подсчитывать убытки им,
Дай, Боже, без конца!
 
 
И, лежа под кроватями
И сидя в погребах,
Гадайте, обыватели,
О смерти… на бобах.
 
 
Ты горе то веревочкой,
Веревочкой завей,
Да в бой иди с веревочкой,
С винтовочкой своей.
 
 
От выстрелов нагретые
Ружейные стволы,
Как песни недопетые
О людях удалых!
 
 
Скажи, а где твой ужас то
Пред гибелью в бою?
Непобежденных мужество
И славлю, и пою!
 
 
Мы на крови воителей
Построим города,
Храни, Господь, строителей
В бесстрашные года!
 

1934 г.

Погибшему брату

 
От жизни, от ее угроз
Ты, говорят, ушел на небо.
Тебе ничьих не надо слез.
Не надо ни любви, ни хлеба…
 
 
Так неожиданно для нас,
Собрался в дальнюю дорогу.
Но о тебе скажу сейчас:
Отмучился… и, слава Богу!
 
 
Ты, настоящий и большой,
Был слишком ярким между нами,
С такой суровою душой,
С такими грозными глазами.
 
 
Когда рванет железо с крыш
Летящих пуль горячий ветер,
Я удивлюсь, что ты молчишь,
Что нет тебя на этом свете.
 
 
Сказал ты, помню, в дни войны
(В тебе проснулся пыл военный):
«Как хорошо, что две страны,
Поговорили откровенно!»
 
 
Судьбы непобедима власть!
Одну тропу избрав меж тропок,
Ушел ты, чтоб навек упасть,
Среди крутых маньчжурских сопок.
 
 
И рядом спят твои друзья.
С земным покончены расчеты.
И песенка звучит моя,
По-деревенски, как причеты.
 
 
Места, где ты лежишь, пусты,
И сопки голые унылы;
А ветер гнет к земле кусты,
И воет около могилы.
 
 
Там прах лежит, не ты, не ты!
Душой бессмертною ты с нами.
Несем мы в жизнь твои мечты
Живыми сильными руками!
 

1933 г.

 
Друзья, душой делю я гибель с вами…
И вновь живу, чтоб рассказать о вас.
Живу, чтоб вновь слезами и стихами
Запечатлеть геройский чей-то час.
Твой пробил час. От ран изнемогая,
Из синих глаз глядит душа твоя.
Тебя зовут к дверям высоким рая,
Брат не родной, мой светлый брат Илья!
Наш русский Брат, горячими слезами
Оплаканный в глуши ночей моих!
Зачем ушел? Зачем сейчас не с нами?
Твой голос укоряющий затих…
Ты говорил: «Я не имею права
Спокойно жить, когда в России враг
Творит над Русскими расправу,
Над трупами вздымая красный флаг.»
Твой грозный путь – советская граница,
Где ждет таких, как ты, погранотряд.
Где суждено таким, как ты, – разбиться!
Где камни об убийствах говорят.
Ты был у нас один из тех, которых
Беречь бы надо от такой судьбы…
Ты был огнем в ночных чужих просторах!
Живя для родины, ты умер в час борьбы.
Тебя уж нет. В тюрьме любимый брат твой…
И в этот тяжкий час
Печаль свою я закрепляю клятвой:
Все пережить, чтоб рассказать о вас!
Чтоб рассказать, чтоб говорить немолчно
Про жизнь и смерь израненных орлов!
Чтоб содрогнулась чья-то шкура волчья
От холодящих сердце темных слов.
Ты был огнем в ночных чужих просторах!
И ты погиб за родину свою…
И вот сейчас молящим синим взором
Ты смотришь в лица ангелам в раю.
Ты молишь их помочь твоей России!
Ты просишь их за братьев и сестер…
За дни борьбы, за ночи боевые,
За партизанский огненный костер!
Такая жуть! Что жить невыносимо…
Такая боль! Что слов не разберешь…
За этот год не ты один, родимый,
Я знала, что не ты один умрешь…
Друзья мои! Мои друзья и братья,
Из мертвых рук кто примет русский флаг?
От женских слез и женского проклятья
Не пошатнется и не дрогнет враг.
Оглядываюсь: кто идет за вами?
Остались ли, такие же, как вы?
И вижу вдруг: стоят Они рядами,
Кольцом железным вкруг Москвы…
Они… Которых называем – Наши!
Они и здесь. И там Они, внутри…
Они и мы пьем горечь русской чаши
И ждем зари!
 

1933 г.

 
В прощальный час поет фагот:
Герой погиб, прощай!
Война гремит! И смерть не ждет…
В живую цель стреляй!
Кто сердцем трус, тот в погреба;
Война не твой удел.
Аэроплан… Внизу стрельба!
Военный смел.
А город пуст. Но страх внутри,
Но страх заполз в дома…
А горд пуст. И до зари
Собачий лай и тьма.
И, притаясь у батарей,
Солдаты ждут сигнал.
Идут. В атаку! Бей! Скорей!
И первых – наповал…
И с этой стороны, и с той —
Тревожный стук сердец.
И чей-то жадный взгляд и стон
В последний раз… конец.
Одни бегут. Так суждено.
Вдали горят мосты.
Другие будут пить вино
С победою «на ты!»
 

5 февраля 1933 г.